Текст книги "Злые песни Гийома дю Вентре"

Автор книги: Яков Харон

Злые песни Гийома дю Вентре

«Чем богаче эстетический опыт индивидуума, чем твёрже его вкус, тем чётче его нравственный выбор, тем он свободнее… Свободнее – хотя, возможно, и не счастливее».

Иосиф Бродский: Нобелевская лекция

 
Стихи заводятся от сырости,
От голода и от войны,
И не заводятся от сытости,
И не выносят тишины.
 
 
Без всякой мудрости и хитрости
Необходимо душу вытрясти
При помощи карандаша.
Если имеется душа.
 

Б. Слуцкий

 
«Я воспевал минувшие года,
Теперь ловлю их отголоски жадно.
От старых песен – пусть я пел нескладно —
Вскипают слёзы новые всегда…»
 

Луис де Камоэнс

Написано в лагере-заводе «Свободное», в краях нынешней Байкало-Амурской магистрали, в годы Великой Отечественной войны.

G. du Vintrais

Юрий Николаевич Вейнерт

Яков Евгеньевич Харон

1. Предзнаменования

Маркизе Л.

 
Над городом лохматый хвост кометы
Несчастия предсказывает нам.
На чёрном бархате небес луна
Качается кровавою монетой.
 
 
Вчера толпе о преставленье света
На паперти Нотр-Дам вещал монах;
Есть слух, что в мире бродит Сатана,
В камзол придворного переодетый.
 
 
В тревоге Лувр. Король – бледнее тени.
В Париже потеряли к жизни вкус.
И мне, маркиза, не до развлечений!
Покинув свет, тоскую и молюсь:
 
 
Тоскую – о возлюбленной моей,
Молюсь – скорей бы увидаться с ней!
 

2. Бургонское

Агриппе д'Обинье

 
Что нужно дворянину? – Добрый конь,
Рапира, золота звенящий слиток,
А главное – бургонского избыток,
И – он готов хоть в воду, хоть в огонь!
 
 
«Ты пьян, Вентре?» – Подумаешь, позор!
Своих грехов и мыслей длинный свиток
В бургонское бросаю, как в костёр, —
Кипи и пенься, солнечный напиток!
 
 
Когда Господь бургонского вкусил,
Он в рай собрал всех пьяниц и кутил.
А трезвенников – в ад, на исправленье!
 
 
Я в рай хочу! пусть скажут обо мне:
«Второй Кларенс 2)2
  Кларенс – герцог Клэренс, брат Генриха Восьмого Английского. Будучи приговорён к смерти за измену, родом казни избрал – быть утопленным в бочке мальвазии.


[Закрыть], – он смерть нашёл в вине» —
Ещё вина! В одном вине спасенье!
 

4. Мои учителя

 
Меня учил бродячий менестрель,
Учили девичьи глаза и губы,
И соловьёв серебряная трель,
И шелест листьев ясеня и дуба.
 
 
Я мальчиком по берегу бродил,
Внимая волн загадочному шуму,
И море в рифму облекало думу,
И ветер сочинять стихи учил.
 
 
Меня учили горы и леса;
С ветвей свисая, мох вплетался в строки.
Моих стихов набрасывала кроки
Гасконских гор прозрачная краса.
 
 
Меня учил… Но суть совсем не в этом:
Как может быть гасконец не поэтом?!
 

5. Десять заповедей

 
«Аз есмь Господь…» – Слыхал. Но сомневаюсь.
«Не сотвори кумира…» – А металл?
«Не поминай мя всуе…» – Грешен, каюсь:
В тригоспода нередко загибал.
 
 
«Чти день субботний…» – Что за фарисейство!
Мне для безделья всякий день хорош.
«Чти мать с отцом…» – Чту. —
«Не прелюбодействуй…»
От этих слов меня бросает в дрожь!
 
 
«Не убивай…» – И критиков прощать?!
«Не укради…» – А где же рифмы брать?
«Не помышляй свидетельствовать ложно…»,
 
 
«Не пожелай жены, осла чужих…»
(О, Господи, как тесен этот стих!)
Ну, а жену осла-соседа – можно?
 

6. Зачем ещё писать?

Маркизе Л.

 
Моих посланий терпеливый лепет —
Каскад страстей, любви смиренный вздох —
Вас не повергли в долгожданный трепет:
Сонеты, рифмы – об стену горох!
 
 
Одними многоточьями моими
Я вымостил Вам новый Млечный Путь
(Куда уж тут с простыми запятыми!),
Но Вас они не тронули ничуть.
 
 
А эти – как их? – знаки восклицанья? —
Вам, чёрствая, смешны мои страданья?
Что гибель Трои мне? Что Вам Вентре?..
 
 
В последний раз молю Вас, дочь утёса, —
Взгляните: я согнулся в знак вопроса!
…Один ответ: холодное тире.
 

7. Картель 3)3
  Картель – здесь: вызов на поединок.


[Закрыть]

 
Вы оскорбили, сударь мой, меня,
Назвав Гийома дю Вентре – писакой.
Пускай его сонеты – пачкотня,
Но я за честь его полезу в драку!
 
 
Конечно, выходка осла смешна.
Но этот – дворянин, он шпагу носит!
Пусть все ослы за Вас прощенья просят,—
Вас не спасёт Ослиный Сатана!
 
 
Моя картель – не клякса на бумаге:
Пустить Вам кварту крови квартой шпаги 4)4
  Кварта – игра слов: кварта – мера жидкости («четверть») и кварта – фехтовальная фигура.


[Закрыть]
Поклялся тот, кто Вами оскорблён.
Почтительно Вас жду. Да, между прочим:
 
 
Поскольку спор наш к рифмам приурочен,
Оружье – перья, место – Пти Мэзон 5)5
  Пти-Мэзон – парижский дом умалишённых в XV–XVII вв.


[Закрыть]
 

8. Верные приметы

 
Когда борзых Ваш ловчий кличет рогом,
А заяц вдруг перебежит дорогу —
Диана Вас обманет: в этот день
Уйдёт бесследно от собак олень!
 
 
Когда, спешащего на рандеву,
Обгонит поп (во сне иль наяву) —
Одумайтесь! Вернитесь, Бога ради:
Ревнивый муж с кинжалом ждёт в засаде!
 
 
Перед несчастьем или неудачей
Луна – как кровь, и в полночь филин плачет.
 
 
Внимайте тайным голосам примет.
Вот давеча: осёл кричал до хрипа —
И – верно! – в этот самый час Агриппа 6)6
  Агриппа – здесь и в остальных сонетах имеется в виду поэт Агриппа д'Обинье (Теодор Агриппа д'Обинье. 1552–1630).


[Закрыть]
В ужасных муках сочинил сонет.
 

9. Генрих Счастливый

 
Три Генриха 7)7
  Три Генриха – Генрих Конде, Генрих де Гиз и Генрих Наваррский, впоследствии Генрих IV.


[Закрыть] бредут Булонским лесом,
Охотой и жарой утомлены.
Три Генриха болтают про принцессу,
В которую все трое влюблены.
 
 
Божится первый: «Хороши бретонки,
В нормандок сотни раз я был влюблён, —
Но не найти во Франции девчонки
Прекраснее малютки Марготон!»
 
 
Второй орёт: «А взгляд её лукавый!
А голос! Звонкий, как лесной ручей!
За то, чтобы Марго была моей,
Отдал бы я свою Наварру, право!»
 
 
А третий? Третий промолчал в ответ…
Об этом я и написал сонет.
 

10. Мой духовник

 
«Вы вязнете в грехах, мой сын, поныне, —
И день и ночь твердит мой духовник. —
Всё суета, один Господь велик,
И глас Его – родник в мирской пустыне.
 
 
Земная жизнь – обман, греховный миг!
Загробную расплату забывая,
Проводят дни и мальчик, и старик, —
А между тем нас гибель ожидает!
 
 
Тщету гордыни, пьянство и разврат
Постом, мой сын, в себе искореняйте.
Скорбите о грехах, молитесь, кайтесь,
Дабы не ввергнуться в кромешный ад!»
 
 
И вот – скорблю: как королевский шут,
Грехи… в бургонском утопить спешу!
 

11. Весёлый бернардинец

 
Господь наш воду обратил вином
Не для того, чтоб пересохла глотка!
Когда-то Ной… Пойдём со мной, красотка!
Но почему всё ходит ходуном?
 
 
Молитесь, дети, Господу… Te Deum! 8)8
  Начальные слова молитвы и литургии.


[Закрыть]
Сгинь, ведьма! Ты не девка, ты – суккуб!
Брат Франсуа, ты вечно пьян и глуп.
Пей, да спасёт тебя Святая дева!
 
 
Пойдём, Сюзон! Твой страх, моя овечка, —
Ни Богу кочерга, ни чёрту свечка:
Твои грехи я отпустил давно…
 
 
Жениться не велят христову брату? —
Не надо! Хватит нам мирян женатых!
…А дьявол – в уксус превратил вино…
 

12. Сумерки

 
Прощальные лучи кладёт закат
На розовеющие черепицы;
Ещё блестит сквозь сумерки река,
А в переулках полутьма клубится.
 
 
Лазурь небес лиловый шёлк сменил,
И угасают блики в стёклах алых,
На балюстрады Нотр-Дам взгляни,
На каменное кружево порталов:
 
 
Там пробудились мудрые химеры!
В оскале хитром обнажив клыки,
Они глядят на город в дымке серой,
От любопытства свесив языки…
 
 
И впрямь, занятно поколенье наше:
Король – смешон, шут королевский – страшен…
 

13. Мой заимодавец, или Клевета неблагодарного

 
В библейских рощах Тигра и Евфрата,
Где возвышался золотой телец
(Богатства символ, чванства и разврата),
Меж прочих жил отъявленный подлец.
 
 
Когда Господь, разгневанный вселенной,
Обрушил гнев небес на Вавилон,
Бежать успел один лишь старый слон,
И на спине его – подлец отменный.
 
 
С тех пор в Париже, не страшась тюрьмы,
Подлец паук раскинул паутину.
Меня он выжал досуха, скотина, —
Он кровь сосёт! Но… он даёт взаймы.
 
 
Поэты Франции! Доколь терпеть пиавку?!
На штурм! На Мост Менял! В седьмую лавку!
 

14. Benedictus 9)9
  Благодарственная молитва.


[Закрыть]

 
Благодарю тебя, Создатель мой,
За то, что под задорным галльским солнцем
(Под самой легкомысленной звездой!)
Родился я поэтом и гасконцем!
 
 
За страсть к Свободе, за судьбы стремнины,
За герб дворянский, за плевки врагов,
За поцелуи женские, за вина,
И за моё неверие в богов,
 
 
За мой язык французский, злой и сочный,
За рифм неиссякаемый источник, —
Твои дары пошли поэту впрок!
 
 
Мне на земле не скучно, слава Богу, —
Неплохо ты снабдил меня в дорогу!
Одно забыл: наполнить кошелёк.
 

15. Последнее желание

 
Мне хочется лежать в моей Гаскони
В могиле скромной, в глубине лесов,
И слушать, как столетний ясень стонет,
И слышать шелест трав и свист щеглов…
 
 
Нет, – в даль глядеть с высокого обрыва
На горизонт, изогнутый дугой,
Чтоб предо мной о скалы в час прилива
Дробился бы безудержный прибой…
 
 
Нет, нет! На всём скаку, с мечом прадедов
В слепой отваге на врага лететь!
Услышать, падая: «Сакр Дьё! Победа!»,
Под лязг мечей и копий умереть!
 
 
Ну, а пока я жив – с Жерменой нежной
Лежать бы я хотел. Но – безнадежно!
 

16. Mea Culpa 10)10
  Моя вина (лат).


[Закрыть]

 
Чтоб в рай попасть мне – множество помех:
Лень, гордость, ненависть, чревоугодье,
Любовь к тебе и – самый тяжкий грех —
Неутолимая любовь к Свободе.
 
 
Ленив я. Каюсь: здесь моя вина.
Горд. Где найти смиренье дворянину?
Как обойтись французу без вина,
Когда он пил на собственных крестинах?
 
 
Любить врагов? Об этом умолчу!
С рожденья не умел. И не жалею.
В любви к тебе признаться? Не хочу:
Тебе признайся – будешь мучить злее.
 
 
Отречься от Свободы? Ну уж нет:
Пусть лучше в пекле жарится поэт!
 

17. Лавры

 
Когда актёр, слюной со сцены брызжа
И петуха пуская на верхах,
Вентре читает – смех берёт и страх:
Как я талант свой глупый ненавижу!
 
 
Когда восторженно мне шепчут вслед
Забытые поклонниками дамы:
«Взгляни, ma chere, – Вентре! Ну да,
тот самый…
Красавец, правда? но увы, поэт!»
 
 
Или король потреплет по плечу:
«Любовник муз!» – что делать мне? Молчу
Со стиснутыми в бешенстве зубами.
 
 
«Стихи, стихам, стихами, для стихов…»
Побрал бы чёрт всех этих знатоков!
Меня давно тошнит от них… стихами.
 

18. Мой гороскоп

 
Мне недоступен ход светил небесных —
Я тайны звездочётов не постиг.
И в чёрной магии я ни бельмеса,
И даже белых не читаю книг.
 
 
Гадать на пальцах – не в моей натуре.
И если вдруг подскажет гороскоп,
Что на Земле произойдёт потоп,
Когда к Тельцу приблизится Меркурий, —
 
 
Не стану гоготать, как римский гусь,
Ни сна, ни аппетита не лишусь,
Не откажусь и от спиртных напитков:
 
 
Зачем считать созвездья в небесах?
На что мне тексты обветшалых свитков?
Свою судьбу прочту – в твоих глазах.
 

19. Синяя страна

 
Когда-нибудь всё брошу и уеду —
По свету Синюю страну искать,
Где нету ни солдат, ни людоедов,
Где никого не надо убивать.
 
 
Там не найдёшь евангелий и библий,
И ни придворных нет, ни королей.
Попы там от безденежья погибли,
Зато Вентре в почёте и Рабле.
 
 
Там в реках не вода течёт, а вина;
На ветках – жареные каплуны
Висят, как яблоки… Париж покину,
Но не найду нигде такой страны!
 
 
А если б и нашёл… вздыхаю с грустью:
Французов и ослов туда не пустят!
 

20. Накануне

 
Над Францией – предгрозовая тишь…
Что будет? Голод, мор, война, холера?
Над бездною качается Париж —
Так на волнах качается галера:
 
 
Уключин скрип, усталых вёсел всплеск,
И монотонно-горестное пеньё
Галерников, прикованных к сиденьям,
И моря нестерпимо знойный блеск…
 
 
Надежды нет: с плавучею тюрьмой
Рабы навек повенчаны Судьбой
И с ней погибнут – нет пути иного!
 
 
…Вот так и я погибну, мой Париж:
Утонешь ли в крови или сгоришь —
Я телом и душой к тебе прикован!
 

21. Мои стихи

Агриппе д'Обинье

 
Сто лет спустя школяр или поэт —
Не Альда ли Мануция 11)11
  Альд Мануций – известный также под именем Альдо Пио (1450–1515) – один из венецианских первопечатников.


[Закрыть] потомок? —
Из недр архивных извлечёт на свет
Моих сонетов уцелевший томик.
 
 
Сквозь мрак веков, раскрыв забвенья гроб,
Воскреснет дю Вентре на книжной полке.
Ханжи-философы нахмурят лоб,
А молодёжь полюбит втихомолку:
 
 
Я гнев и гордость властно в ней зажгу —
Пускай без страха вденет ногу в стремя,
Пусть бросит жизнь наперерез врагу!..
Как колокол в дни бедствия звеня,
 
 
Стихи мои встают навстречу дням:
Готовься к бою, сумрачное Время!
 

22. Усердный ученик

 
Палач купил в Марселе обезьяну:
«– Ну что за умница! и так ловка!
Вот будет радость деток велика,
Когда её учить проказам стану!..»
 
 
Недолго тёрла бойкая плутовка
Хвостатым задом школьную скамью:
Стащила у хозяина верёвку
И… за ночь удушила всю семью.
 
 
…Болтают, обезьяны входят в моду.
Я слышал: не жалея средств и сил,
Карл Валуа готовит для народа
Забаву наподобие Васси 12)12
  Забава наподобие Васси – намёк на зверское избиение кальвинистов наёмниками де Гизов в Васси, центре округа Верхняя Марна, 1 и 2 марта 1562 г. Этот погром считается началом тридцатилетних религиозных войн во Франции.


[Закрыть].
 
 
Молитесь, дети: Господи, спаси
От обезьян де Гизовой породы!
 

23. Напрасный труд

 
Бог сто веков наводит свой порядок:
Послал потоп, на ранги разделил
Господ и чернь, непьющих и кутил,
Завёл чертей и ангелов отряды —
Порядка всё ж никак не водворил:
 
 
Воруют все, кинжалом сводят счёты,
Принц с девкой спит, с маркизою – пастух,
Империями правят идиоты,
Попы жиреют, мрут в нужде сироты,
И Господа ругают хамы вслух.
 
 
…Когда дворцы и церкви будут срыты,
Порядок водворится – без господ:
Давно подозревает мой народ,
Что лучше быть не набожным, но сытым.
 

24. Вороньё

 
Гиз-дурачок и жирный кардинал,
Святейший Лис, сколачивают Лигу:
Готовят нам, французам, рабства иго,
А Родине – кровавый карнавал.
 
 
Их королева-мать снабжает ядом,
Брат короля им свой совет несёт,
Испанцы платят золотом за всё —
Каких ещё помощников им надо?
 
 
Попы, солдаты – каждый рвёт своё.
Над трупами жиреет вороньё,
И бродят по дорогам толпы нищих.
Растут нужда и горе с каждым днём.
 
 
Когда ж ты поумнеешь, Жак Боном 13)13
  Жак Боном – собирательное имя французского простолюдина («Жак-простак»).


[Закрыть]?
Не время ль кулаки размять, дружище?
 

25. 1572, Августа 24-е

 
Огнём и сталью пахнут эти дни.
Кресты, костры – и кровь. Идёт охота:
Католик убивает гугенота
Под колокол аббатства Сен-Дени.
 
 
Король перебирает зёрна чёток,
Француза на француза натравив…
Смотри, мясник, – не сбиться бы со счёта!
Смотри, не захлебнуться бы в крови!
 
 
Я всё не верю: правда или бредни
Весь этот ад? Чтоб жизнь свою спасти,
Наваррский вынужден идти к обедне!
А Колиньи 14)14
  Колиньи – Гаспар де Шатильон (1519–1572), адмирал, политический деятель, вождь гугенотов. Убит наёмниками Карла IX накануне Варфоломеевской резни.


[Закрыть] переплывает Стикс…
 
 
Придёт ли день, когда в стране моей
Не станет ни попов, ни королей?!
 

26. Обет

 
Замок тяжёлый на сердце повешу,
Запру на ключ рой мыслей и страстей.
Всё, чем был счастлив я, всё, чем был грешен,
Укрою в тайниках души своей.
 
 
Без клятв – к чему слова? – кинжал из ножен!
Тверди варфоломеевский урок!
Пусть не уймётся гневный твой клинок,
Пока ты жив, а враг не уничтожен!
 
 
Сломил кинжал – хватай с дороги камень,
Рази врага прадедовской пращой,
Колом, зубами, голыми руками
И, обезумев, бешеной слюной.
 
 
…Мечты, любовь и всё, что мне любезно,
Замкну на ключ. И ключ закину в бездну.
 

27. Ночь св. Варфоломея

 
Сквозь дым – неумолкающий набат,
И пламя, жадно лижущее стены,
И окровавленные волны Сены,
И крики, и горящих трупов смрад…
 
 
Под сенью ночи в переулках рыщут
Повязки белые – из дома в дом.
Во всех домах, отмеченных крестом,
Святым крестом указана добыча!
 
 
Набат, набат!.. Благословляет небо,
Попы благословляют и король —
Детей и женщин льющуюся кровь,
Весь этот чёрный бред, всю эту небыль…
 
 
Где брат твой, Каин? Ты молчишь? Убит!
Чья кровь клеймом на лбу твоём горит?!
 

28. Добрейшему из Валуа

 
Ты будешь спать. Не потревожат сон
Ни яростный набат Варфоломея,
Ни вопли жертв. Умолк последний стон.
Приказ исполнен. Жертвы коченеют.
 
 
Ты будешь пить. Не обратится в кровь
Твоё вино, и призраком Медузы
Пред королём своим не встанут вновь
Изрубленные на куски французы.
 
 
Ты будешь жить. Забудь про эту бойню,
Спи, пей, молись, повелевай спокойно,
Пока Судьбы не грянет приговор:
Взойдут плоды кровавого посева —
Для новых битв отточим шпаги гнева,
А для тебя, король-мясник, – топор!
 

29. Зелье Гекаты

 
Ещё и сорока нельзя вам дать:
И ручки пухлые, и голос жирный…
Мильон экю за тайну эликсира
Вы заплатили, королева-мать!
 
 
Его варил астролог Нострадамус 15)15
  Нострадамус – иначе: Мишель Нотр-Дам (1505–1566), лейб-медик Карла Валуа, известный своими предсказаниями «конца света» – предсказаниями, свершения которых ожидали ещё в XIX веке.


[Закрыть],
Мессер Рене 16)16
  Мессер Рене – скорее всего, подразумевается Рене Бираг (1507–1583), кардинал, затем канцлер, один из организаторов Варфоломеевской резни.


[Закрыть] на ядах настоял;
Монлюк 17)17
  Монлюк (1499–1577), Таванн (1555–1630) – политические деятели, полководцы Католической лиги.


[Закрыть], де Гиз, Таванн и кардинал
Размешивали грязными руками.
 
 
Бокал бессмертья полон до краёв —
Вдова сосёт, захлёбываясь, кровь
Шестидесяти тысяч гугенотов…
Врёшь, ведьма, – ты не доживёшь до ста!
 
 
Я вижу день – народ сметёт, восстав,
И королев, и королей со счётов!
 

30. Ночные тени

 
Во мраке факел чертит дымный след.
Шаги слышны: солдат прошёл дозором.
О камень гулко звякает мушкет.
Звонок вдали. И тихо. Полночь скоро.
 
 
Храни Господь от королевских слуг,
Храни от молодцов прево проворных!
Пусть не уйти мне от загробных мук —
Уйти б хоть от ворон в сутанах чёрных!
 
 
Куда идти? Эдикт – на всех заставах,
Слепые окна – на запорах ржавых.
Отряд, вооружённый до зубов…
 
 
Всю ночь по городу брожу тревожно,
И следом – Смерть, товарищ мой дорожный,
Торопится в истоптанных сабо.
 

31 Королевская капелла

 
Носитель обесславленной короны
Послал курьера к мастерам Кремоны
Купить секстет скрипичный повелел.
И вот оркестр – у грязного престола.
Ханже и мастеру заплечных дел
Колдун-скрипач наяривает соло.
 
 
Рыдают струны, ангельски звеня…
Отменный корм! – но явно не в коня:
Виолы трель не по душе вампиру —
Ему нужны не скрипки, а секиры,
Костры, и кровь, и чёрный ад кадил!
О, если бы ты знал его, Амати,
Столетней горной ели ты б не тратил
Ты гроб ему б сосновый сколотил!
 

32. Прокажённый

 
Дырявый плащ, засаленная шляпа,
Круг на плече с гусиной красной лапой…
Услышав стук трещотки роковой,
В испуге сторонится даже нищий.
Нет ни ночлега в деревнях, ни пищи…
Кем заклеймён ты – Богом? Сатаной?
 
 
…Пророк ли, прокажённый ли, поэт —
Анафема! Эдикт! Вердикт! Запрет!
– Эй, берегись: Вентре ещё на воле!
В костёр его! Злодей опасно болен:
 
 
Стихами подстрекает к мятежу!
…Гляжу на плащ с гусиной лапой красной:
И впрямь, я прокажённого опасней —
Всю Францию трещоткой разбужу!
 

33. В Бастилии

 
Паук-судья мне паутину вьёт.
В ушах не умолкает гул набата…
Молиться? Не поможет мне Распятый:
Заутра я взойду на эшафот.
 
 
Не рано ли поэту умирать?
Ещё не всё написано, пропето!
Хотя б ещё одним блеснуть сонетом —
И больше никогда пера не брать…
 
 
Король, судья, палач и Бог – глухи.
Вчера кюре мне отпустил грехи,
Топор на площади добавит «Amen».
 
 
Умрёт Вентре. Но и король умрёт!
Его проклятьем помянет народ,
Как я при жизни поминал стихами.
 

34. Неистребимый

 
Ад в панике. Лукавый зол, как пёс.
Хохочут черти, грешники хохочут,
Всё – вверх ногами, шум унять нет мочи:
Кто в ад сонеты дю Вентре занёс?!
 
 
Псалмы забыли праведные души.
Сам Саваоф торопится на крик:
В чём дело? – Тише! Погоди, послушай
Сонет Вентре «Усердный ученик»!..
 
 
Проклятье на меня – со всех амвонов.
С молитвами и похоронным звоном
Мои стихи сжигают на костре.
Но и в раю, и даже в пекле тёмном
 
 
И грешники и праведники помнят
Еретика Гийома дю Вентре!
 

35. Morituri te salutant 18)18
  «Обречённые на смерть приветствуют тебя» – приветствие гладиаторов Цезарю.


[Закрыть]

 
Орёл парит над бурею бессильной;
Не сокрушить морским валам гранит:
Так мысль моя над Смертью и Бастильей
Презрительное мужество хранит.
 
 
Ты лаврами победными увенчан:
В глухую ночь, под колокольный звон
Ты убивал детей и слабых женщин,
Но я тобой, Король, не побеждён!
 
 
Я не умру. Моим стихам мятежным
Чужд Смерти страх и не нужны надежды —
Ты мне смешон, с тюрьмой и топором!
 
 
Что когти филина – орлиным крыльям?
Мои сонеты ты казнить бессилен.
Дрожи, тиран, перед моим пером!
 

36. Агриппе д'Обинье

 
Я знаю, что далёк от совершенства,
На три ноги хромает мой Пегас.
Свои жемчужины, как духовенство,
У мертвецов заимствую подчас.
 
 
Когда моё перо усталым скрипом
Подхлёстывает бесталанный стих,
Я утешаюсь тем, что ты, Агриппа,
Воруешь рифмы даже у живых.
 
 
Пожнёшь ты лавры, нагуляешь жир…
Помрёшь (дай Бог, скорей бы!) – скажет мир:
«Писал бездарно. И подох без блеска».
 
 
Я ж кончу, видимо, под топором,
Но скажут внуки: «Молодец, Гийом! —
И жил талантливо, и помер с треском!»
 

37. Последнее письмо

Маркизе Л.

 
Меня любить – ведь это сущий ад:
Принять мои ошибки и сомненья,
И от самой себя не знать спасенья,
Испив моих противоречий яд…
 
 
Далёкая моя, кинь трезвый взгляд
На те неповторимые мгновенья —
Опомнись! И предай меня забвенью,
Как долг твой и любовь моя велят.
 
 
Не знать друзей, терпеть и день и ночь
Тоску разлуки, зря томясь и мучась, —
Зачем тебе такая злая участь?
 
 
О как бы я желал тебе помочь,
Сказав, что мой сонет – лишь жест Пилата!
Но – я в гробу: отсюда нет возврата.
 

38. Знакомый почерк

 
Жонглёр 19)19
  Жонглёр – здесь: уличный певец, менестрель.


[Закрыть] поёт «Гийома злые песни»,
«Мясник!» – мальчишки Карлу вслед кричат.
Не надо мне ни лавров, ни наград:
Французам я и без того известен.
 
 
Меня де Гиз живьём сожрать готов:
Над ним Париж смеётся до упаду…
Не надо мне ни славы, ни венков,
Змеиный шип врагов – моя награда.
 
 
Что в почестях! – Ведь узнаёт и поп,
И нищий, и придворный остолоп
Мои стихи, как узнают походку.
Что в смерти? – Я плюю на палача:
 
 
Чтоб дю Вентре заставить замолчать,
Всей Франции заткнуть пришлось бы глотку!
 

39. Жизнь

 
Взлетать всё выше в солнечное небо
На золотых Икаровых крылах
И, поражённому стрелою Феба,
Стремительно обрушиваться в прах.
 
 
Познать предел паденья и позора,
На дне чернейшей бездны изнывать, —
Но в гордой злобе крылья вновь ковать
И Смерть встречать непримиримым взором…
 
 
Пред чем отступит мужество твоё,
О, Человек, – бессильный и отважный,
Титан – и червь?! Какой гоним ты жаждой,
Какая сила в мускулах поёт?
 
 
– Всё это жизнь. Приняв её однажды,
Я до конца сражаюсь за неё.
 

40. В изгнание

 
Осенний ветер шевелит устало
Насквозь промокший парус корабля.
А ночь темна, как совесть кардинала, —
Не различишь матроса у руля.
 
 
Далёко где-то за кормой – земля.
Скрип мачт, как эхо арестантских жалоб.
Наутро Дуврские седые скалы
Напомнят мне про милость короля…
 
 
О, Франция, прощай! Прости поэта!
В изгнание несёт меня волна.
На небесах – ни признака рассвета,
И ночь глухим отчаяньем полна.
 
 
Но я вернусь!.. А если не придётся —
Мой гневный стих во Францию вернётся!
 

41. Первая слеза

Маркизе Л.

 
Нет-нет, твои не стёрлись поцелуи…
Когда я вспоминаю жребий свой,
Не ненависть врагов меня волнует,
Не злобный рок, а наши дни с тобой.
 
 
Сквозь шторма рёв, сквозь смерч рапир и молний
Так ярок свет твоих далёких глаз!
Поток времён бессильно пенит волны,
И Смерть сама склоняется безмолвно
 
 
Пред счастьем, что приснилось только раз.
Нимб славы мне здесь, на Земле, не нужен.
Но пусть посмертным вызовом Судьбе,—
Когда поглотит мрак загробной стужи,—
 
 
Пусть светит в небе ярче звёзд-жемчужин
Последний мой сонет: он – о тебе!