Текст книги "Как стать темным владыкой (ЛП)"

Автор книги: Якан Варау

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Он проклят. Проклят так же, как посох Шаль, мечи Алана и Нади, да и вообще все, что они нашли в подземелье.

Все эти артефакты невероятно сильны, но не могут перечить воле хозяина подземелья.

– Итак, мечники не могут двигаться, маги не могут колдовать. Посмотрим, как вы справитесь с ним теперь.

Стоило Оуру договорить, как обезглавленный минотавр начал медленно подниматься с пола.

Надя очнулась в незнакомой комнате.

Внутри стояли лишь нехитрая кровать и игравший роль туалета горшок. С трех сторон ее окружали стены, с четвертой – решетка. Похоже, ее бросили в темницу. Надя замотала головой, а затем постучала по лбу, пытаясь окончательно пробудиться. Однако сознание ее словно заволокло туманом, и она никак не могла собраться с мыслями. Она решила прокрутить в голове все, что с ней случилось.

Постепенно мысли возвращались, а сознание прояснялось. Она вспомнила, как не могла двигаться, а к ней бежал огромный безголовый мужчина. «Ах да, минотавр». Надя вздохнула. Неподвижные мечники ничего не смогли поделать с ожившим минотавром, и их без труда схватили.

Может, ей повезло избежать смерти, но радостного в ситуации мало. У нее забрали оружие и броню, оставили лишь грубую одежду. Та походила на платье, но слишком короткое и кончавшееся намного выше колен.

Кстати, об оружии… Надя прикусила от досады губу. Она так обрадовалась, когда получила тот проклятый клинок, что сразу же выкинула меч, долгие годы служивший ей верой и правдой. А ведь оставь она его – и они, быть может, смогли бы одолеть Оура.

Надя ненадолго погрузилась в раскаяние, но уже скоро вновь взяла себя в руки. Настоящий воин не может жить одним только прошлым. Куда важнее настоящее и будущее.

Разумеется, больше всего она беспокоилась за Алана. Нет, безопасность Шаль и Викии ее тоже волновала, но об Оуре, владыке лабиринта, говорят, что он забирает прекрасных девушек из подконтрольных деревень. Надя переживала за их честь, но коли жива она – наверняка маг пощадил и их. По крайней мере, пока.

Однако Алану надеяться не на что. Пусть их лидер и прекрасен настолько, что может сойти за девушку, он все же мужчина без каких-либо оговорок. Стало быть, Оуру незачем оставлять его в живых.

Девушка задалась вопросами, не надеясь узнать ответ, но…

– Шагай!

Темная альвийка с копьем в руках вдруг привела в темницу человека, которого Надя ни за что бы ни с кем не спутала. Того самого Алана, о котором она так переживала.

– Алан!

Надя тут же подбежала к решетке и схватилась за прутья, но альвийка перевела копье на нее.

– Руки на дальнюю стену, быстро!

Надя заскрипела зубами, но все же послушалась, после чего навострила уши. Раздался лязг открывающейся двери. Надя мгновенно развернулась и попыталась было вырваться на свободу, но столкнулась с Аланом, которого как раз пинком протолкнули внутрь.

– Не делайте глупостей. Помните, у нас двое ваших, – ледяным тоном бросила темная альвийка, заперла темницу и ушла.

Надя же обрадовалась тому, что остальные живы, и от счастья обняла Алана.

– Алан, я так рада, что ты цел и невредим.

– Да… и я рад, что ты в порядке, Надя.

– Что произошло?

Поймать-то их поймали, но Надя совершенно не понимала, с какой стати их вместе с Аланом закинули в одну темницу. Возможно, их забросили за решетку парами, но тогда непонятно, почему Алана так задержали.

– Меня прокляли, – Алан с трудом уселся на пол. – Мне запечатали магию. Если я попытаюсь зачитать любое заклинание, меня обездвижит чудовищная боль. С Шаль и Викией сделали то же самое. Наверное, тебя отпустили потому, что не почуяли в тебе энергию.

– …Ясно.

– Ты тоже присаживайся.

Алан пересел на кровать и похлопал рукой рядом с собой.

– А, хорошо.

Надя неуверенно села рядом. Она снова вспомнила, во что одета. Грубое, тонкое одеяние почти не скрывало линий ее тела, к тому же обнажало ноги. Более того, она ясно чувствовала, что белья на ней нет.

– Да, проклятие – вещь неприятная. Материальную печать еще можно сломать, но проклятие…

Проклятия умеет снимать Шаль, но если прокляли и ее, рассчитывать особо не на что. Даже божественная сила, которой владеют жрицы – лишь одна из разновидностей магии.

– Надя… – обратился Алан к задумавшейся подруге. – Может, сейчас и не время… хотя нет, именно сейчас самое время, чтобы я все-таки сказал тебе.

Он повернул голову и посмотрел точно на нее.

– Я люблю тебя, Надя. Люблю по-настоящему.

Три секунды. Именно столько времени ушло у опытной воительницы на то, чтобы понять слова, которые она только что услышала. А затем она мгновенно покраснела.

– Э, чт, э… т-ты серьезно?..

Алан уверенно кивнул.

– Но как же Шаль и Викия?..

– Конечно, я и их очень ценю. Но люблю, Надя, тебя и только тебя.

– Не могу поверить… спасибо тебе, Алан. Я так рада.

В душе Нади мелькнуло чувство вины перед подругами. Однако Алан сделал свой выбор. Наверное, если бы он выбрал другую, Надя бы смирилась и порадовалась за них. Убедив себя, она искренне прониклась признанием.

– Прости, я надеюсь, ты не сочтешь меня развратной, но…

«Сейчас или никогда». Надя решилась и продолжила:

– Давай… займемся любовью?

– Ты уверена? – Алан ошарашенно вытаращил глаза, но Надя кивнула.

– Возможно, потом Оур… изнасилует меня. К тому же я не знаю, вернемся ли мы домой живыми. Я готова ко всему, что ждет меня, но свой первый раз хочу подарить мужчине, которого люблю.

– Хорошо.

Алан медленно и нежно обнял Надю, и их губы сплелись в поцелуе. Вскоре он принялся лизать ей шею, а потом и вовсе повалил на кровать.

– Надя…

– Зови меня Леона, – прошептала Надя едва слышным, совершенно непохожим на нее голосом. – Так меня зовут на самом деле. Леона Джарвис – вот мое истинное имя.

Ж-ж.

– …У тебя очень красивое имя, Леона.

– А…

Алан закатал одежду Нади. Ему открылась и пышная грудь, и поросшая рыжими волосами промежность.

– Н-не смотри так пристально… я стесняюсь.

– Но тебе нечего стесняться, Леона… ты прекрасна.

– М-м.

Алан прикоснулся языком к груди Нади, и девушка вздрогнула. Хоть она и провела с мечом долгие годы, на ее теле почти нет шрамов. Безусловно, за это следовало благодарить ее собственные таланты и мастерство Шаль, но самое главное – она берегла тело для Алана.

Все время, что они знали друг друга, Алан всегда выступал первым и отвлекал внимание врага. Стоило противнику ошибиться, как Надя наносила решающий удар.

Поначалу Алан казался Наде щуплым слабым парнем, но ее мнение быстро изменилось. Со временем она прониклась к нему доверием, которое скоро переросло в любовь.

Губы прошли мимо груди к животу, затем к поросли между ног, а потом и…

– Леона, раздвинь ноги.

Он слегка надавил на ноги Нади, и та, смущенно покраснев, послушалась слов Алана. Она продемонстрировала ему те сокровенные места, что кроме него никто еще не видел.

– Я не могу, Алан, мне… так стыдно, – кое-как проговорила Надя, пряча лицо в ладонях.

– Ты такая милая, Леона, – ответил Алан и проник в нее языком.

– А-а.

Надя впервые подала голос не от смущения, но от наслаждения. Язык Алана хозяйничал внутри нее, мечась из стороны в сторону, а тело Нади колыхалось, словно лодка в бушующем море.

– А-Алан, я больше не… кажется, я готова.

Она поняла, что такими темпами окончательно забудется, так ничего и не познав. В ответ Алан медленно, чтобы не потревожить, пристроился над ней и посмотрел в глаза.

– Тогда… я вхожу.

Ж-ж.

– Что такое?

Алан с удивлением посмотрел на Надю. Той же показалось, что мир перед глазами на какое-то мгновение расплылся. Она несколько раз моргнула, но ничего необычного не разглядела.

– Н-нет, ничего… прошу, делай со мной, что хочешь.

Девушке сразу стало неловко за свою бесчувственность, но Алан улыбнулся ей и нежно обнял. Ее спину тут же пронзили новые ощущения. Тело пропиталось болью и радостью, с которой она осознала, что стала женщиной.

– Ничего, такая боль… пустяк, – Надя улыбнулась беспокойно глядящему в ее глаза Алану.

Безусловно, девушку мучила боль, словно пронизывающая органы, но стоило ей подумать, что она преподносит себя Алану, как ее переполняло счастье.

– Просто… держи меня.

Алан кивнул, крепко обнял Надю и начал неспешно двигаться.

– М, м-м…

Через какое-то время вновь послышались стоны Нади, которые она давила из-за боли. Теперь в них слышалось сладострастие.

– Фх, а-а-а, – продолжая двигаться внутри, Алан припал к ее груди, и Надя заголосила, запрокинув голову. – А-а, а, а, а-а, Алан, Алан…

Надя сама не ожидала, что способна издавать столь похотливые звуки. Она прижимала к себе голову Алана и отдавалась во власть экстаза.

– Леона… я люблю тебя!..

– А-а, Алан-н, еще, сильнее, глубже… а-а, Алан!..

Со временем его движения стали размашистее, и камера наполнилась влажными ритмичными звуками.

– Леона, я кончаю… кончаю!

– Алан, в меня… кончай в меня!

Ж-ж.

Ж-ж-ж-ж.

Когда Надя завопила, мир перед глазами вновь расплылся.

Но она уже не могла ни о чем думать и лишь чувствовала, как Алан пронзает ее глубины. В ее голове бушевал такой фейерверк, словно по затылку ударили обухом. Надя выгнулась и…

– А-а-а-а-а-а!

Она кончала и уже не понимала, что кричит. Алан изверг в нее семя и насладился, как мог, ощущениями. Когда он вынул из Нади пенис, она уже потеряла сознание.

Алан опустил ноги на пол и погладил ее по голове.

– Ты весьма недурна, Леона или как тебя там.

На его лице уже не осталось и тени той нежности. Теперь ее место заняла зловещая ухмылка.

– А, а-а, Алан, Алан!..

Надя отчаянно скакала верхом на Алане. Они переспали уже столько раз, что авантюристка совершенно перестала чувствовать боль. Любовники жадно упивались телами друг друга, погружаясь в пучины плотской страсти.

Когда Надя очнулась после их первого соития, Алан в темнице отсутствовал. Вскоре появилась темная альвийка с завтраком. Через полдня она вернулась с ужином и Аланом.

Надя пыталась выведать, где он был, но тот каждый раз отвечал уклончиво. Хоть его возлюбленная и волновалась, она все же решила, что не стоит выпытывать слова, которые он не хочет произносить, и расспросы прекратила.

Они вместе поужинали и уже скоро вновь сплелись воедино. За половым актом пришла усталость, Надя быстро заснула, а затем вновь проснулась одна. Одно и то же продолжалось изо дня в день.

Жизнь узника состоит главным образом из безделья. Заняться в тесной темнице особенно нечем. Надя качала пресс и отжималась, чтобы держать себя в тонусе, но полноценно упражняться не могла – оружия ей не оставили даже тренировочного. Как-то раз она подумала сбежать с помощью тех столовых приборов, что ей приносили, но им не поддались ни стены темницы, ни замок.

Скорее всего, камера зачарована. Иначе сложно объяснить, почему ни ложка, ни вилка не оставили на стенах ни царапины, зато сами быстро погнулись.

Когда альвийка пришла в следующий раз и увидела испорченные приборы, она пригрозила, что Надя будет есть горячий суп голыми руками, после чего узница, наконец, угомонилась.

Если же вычесть скуку, жилось Наде весьма неплохо. Безусловно, еду ей давали самую простую, но разнообразную и обильную.

Каждое утро после завтрака ей приносили кадку с горячей водой и полотенце, чтобы девушка смогла помыться. В былые времена Надя почти не связывалась с горячей водой и лишь изредка ополаскивалась, но с началом половой жизни омовения стали необходимы. Она мылась старательно, не пропуская ни одного сантиметра кожи.

Два раза в день к ней приходили забирать горшок с нечистотами и ставили новый. Надя радовалась как тому, что задачу эту поручили девушке, пусть и альвийке, так и тому, что происходило это не при Алане. Все-таки ей не хотелось обращать внимание мужчины на такие вещи. Тем более, внимание возлюбленного.

Надя могла отсчитывать время лишь по тому, когда ей приносили еду. Уже скоро оно утратило для нее всякий смысл, и ей начало казаться, что в темнице она провела долгие годы. Воспоминания о приключениях с Аланом и остальными обесцветились и уже казались сказаниями давно минувших дней.

Один лишь Алан помогал ей отвести душу. Она бросалась в его объятия и молила о любви. Только когда он входил в нее, она ощущала долгожданное умиротворение. В конце концов, Наде начало казаться, что она не отказалась бы прожить так вечность.

Ж-ж. Ж-ж-ж-ж.

Лишь одно омрачало безбедную жизнь: периодическая рябь перед глазами Нади. Ее взгляд то и дело расплывался, и она слышала странные звуки. Алан, впрочем, говорил, что ничего не замечает. Что это – болезнь? Проклятие? Поначалу Надя не обращала на эти странности никакого внимания, но со временем взгляд стал расплываться все чаще, и теперь синдром уже поселил в ее голове несмываемое беспокойство.

– А-Алан…

Она положила руку на щеку возлюбленного и нагнулась к нему.

– Что?

Ж-ж-ж-ж-ж-ж.

В тот самый миг, когда она уже хотела поцеловать его, взгляд снова расплылся. Надя испуганно подняла голову и замотала ей.

– Кончаешь? Я… тоже!

Надя ощутила, как внутри разлилась теплая жидкость, и вспомнила то видение, что на мгновение открылось ей.

Когда мир расплылся, она смотрела на лицо Алана.

И видела на его месте другого мужчину.

Ночь. Может, в темницу никогда не заходили лучи солнца, но Надя помнила, когда подавали ужин, и знала, что сейчас ночь. Она лежала на кровати рядом с Аланом. Вдруг тот проснулся.

Он осторожно, чтобы ненароком не разбудить, открыл дверь темницы и вышел из нее.

Надя следила за ним сквозь прикрытые веки, а затем резко открыла глаза. Она, наконец, убедилась, что мужчина, которого она считала Аланом и с которым только что занималась любовью, оказался совершенно другим человеком.

По всей видимости, он пользовался заклинанием иллюзии. В один прекрасный день Надя вдруг поняла, что мир расплывался перед глазами, лишь когда она находилась рядом с Аланом. Она не сходила с ума, как раз наоборот. Это магия на мгновение ослабевала.

Надя беззвучно, словно кошка, припала к двери темницы, и осторожно надавила на нее. Та послушно отворилась. Видимо, скоро должна прийти темная альвийка и запереть. Надя вытащила из-под одежды припрятанный нож, сжала в руке волосы и отрезала у основания. Может, кухонный нож сложно назвать оружием, но волосы способен остричь и он.

Теперь уже коротковолосая Надя сложила одеяло горкой и разложила на подушке волосы. Если тюремщица не станет приглядываться, то решит, что авантюристка спит.

Надя вышла из темницы и беззвучно пошла по коридору. Тот этаж, на котором их в свое время поймали, смердел гниющими тут и там трупами, но этот чистотой мог поспорить с дворцовыми коридорами.

В темнице Надя особо не придавала этому никакого значения, но стены коридора слабо светились сами по себе, слегка разгоняя тьму.

Надя шла по лабиринту, полагаясь на интуицию, и вскоре отыскала дверь, из-за которой пробивался свет. Она подкралась и заглянула внутрь. В комнате стоял крупный стул, а на нем восседал мужчина с золотистыми волосами. Возможно, он спал – во всяком случае, веки его были сомкнуты, а сам он не двигался.

«Вот он», – шепнула про себя Надя, внутри которой с новой силой вспыхнула ярость. Именно его она видела, когда иллюзия ненадолго прерывалась. Именно он под личиной Алана столько раз вливал в Надю свое семя.

Ее вдруг наполнила такая ненависть, что пришлось собрать в кулак всю волю, иначе она мигом влетела бы в комнату и набросилась на него с ножом. Сейчас важнее другое – нужно найти и спасти настоящего Алана.

Надя отпрянула от двери и продолжила поиски. Интуиция вела ее на редкость правильно. Долгое время ей не встречалось ни единой живой души… пока она вдруг не наткнулась на неподвижно стоящего гоблина с копьем в руке.

Гоблин охранял грубую деревянную дверь, а с пояса его свисала связка ключей.

«Туда», – инстинктивно почуяла Надя. Она подлетела к врагу, словно дуновение ветра, вцепилась в шею и резко дернула. Кость с легкостью сломалась, и гоблин умер, так и не издав ни звука.

Надя забрала связку ключей и принялась возиться с замком. После пары неудачных попыток она все же нашла подходящий ключ и открыла дверь.

– Алан!

Он бессильно сидел на грубом стуле посреди комнаты. Надя быстро развязала веревки, что связывали его руки, и он медленно поднял голову, откликаясь на ее голос.

– Надя?..

– Да, Алан!..

Надя крепко обняла его. Похоже, с парнем обращались далеко не так роскошно, как с ней – волосы его выцвели, он заметно похудел, но не узнать его Надя не могла.

– Ну же, бежим. Пора бежать, чтобы собраться с силами. Конечно, без оружия бежать будет тяжело, но мы с тобой обязательно справимся. Если повезет, по пути найдем нашу экипировку, Шаль и Викию.

– …Не надо, – вдруг услышала она и изумленно подняла взгляд.

Вид его карих глаз на мгновение заставил Надю забыть обо всем на свете.

– Я – владыка этого подземелья. Я – твой владыка. Я поручил тебе под личиной авантюристки влиться в ту группу. Ты отлично справилась, Леона.

Стоило его ладони нежно коснуться волос Нади, как та «вспомнила».

– Да, господин Оур…

Перед ней был не Алан, а Оур, в той самой форме, к которой она так привязалась, и с которой день ото дня занималась любовью в стенах темницы.

– Ради меня ты пожертвовала своими прекрасными волосами… но ты красива даже так. Потом мы тебя причешем как следует.

Оур неспешно обнял Надю в ответ, и та умиротворенно закрыла глаза. Наконец, она вовсе заснула.

– …Вы закончили?

Практически в ту же секунду в комнату зашли Элен и еще одна альвийка.

– Да. Несите ее в спальню. Я еще наложу на нее чары, но вряд ли она продолжит сопротивляться, – ответил Оур, передавая тело Нади альвийке.

Элен вдруг нахмурилась, задумалась и в итоге решила спросить прямо:

– Господин, я не до конца поняла, неужели она и правда с самого начала служила вам?

– Конечно же, нет, – Оур снисходительно улыбнулся. – Мечники совершенно неспособны использовать магию, но этим и опасны. Нередко им удается победить магов исключительно с помощью силы воли.

Оур откинулся на стуле и начал объяснять. Совсем недавно стул ничего из себя не представлял, но вдруг резко вырос в размерах и обзавелся подлокотниками.

– Дело в том, что их тяжело остановить даже проклятием покорности. Такие, как она, способны сражаться, презирая мучительную боль от проклятия, пусть даже считанные секунды. С другой стороны, уловки против них работают превосходно, поэтому я и решил атаковать ее оружием, перед которым она не смогла устоять. Вот этим лицом.

Оур зачитал короткое заклинание, и лицо его исказилось. Сверкающие золотистые волосы, чуть ли не женская утонченность – все то, чем и отличалось лицо Алана.

– Конечно же, я заметила, как вы под личиной того мужчины насиловали ту девушку, но…

Когда Оур вдруг приказал альвийкам наставить на него копье и затолкать в темницу, Элен подумалось, что владыке лабиринта слишком наскучило однообразие.

– Посмотри еще раз.

– М… м-м-м?

Элен смотрела на лицо Оура и чувствовала, что что-то не так. Вот только она никак не могла понять, что же ее смущает.

– Итак?

– А, а-а!

Элен ошарашенно осознала, что лицо Оура вновь изменилось. Янтарные волосы, коричневые глаза, ухоженные, но мужественные черты лица. Это лицо принадлежало уже самому Оуру.

Вот только Элен совершенно не заметила, когда именно одно лицо сменилось другим.

– Я менял лицо медленно и постепенно. В том, что касается памяти на лица, люди… да и альвы – весьма забавные создания. Они с трудом замечают постепенные изменения, – за то время, пока Оур говорил эти слова, он вновь принял облик Алана. – Впрочем, мне повезло в целом сойтись с тем парнем цветом волос и глаз. Если бы наши волосы отличались сильнее, она бы все заметила.

В этот раз Элен смотрела куда внимательнее и, действительно, разглядела, как янтарные глаза Оура сменяются карими – Алана.

– Я повторял так несколько дней, к тому же каждую ночь нашептывал, чтобы проникнуть в воспоминания: «На самом деле я принадлежу Оуру, а личина авантюристки – лишь прикрытие». Помимо фальшивых воспоминаний и изменений лица я еще иногда на мгновения показывал ей настоящее лицо Алана. В конце концов, она окончательно уверовала, что я – союзник, а Алан – враг.

Тот спящий мужчина на внушительном стуле, которого Надя видела через дверь, и был настоящим Аланом. Если бы Надя смогла его опознать, то, быть может, спасла бы. Однако воспоминания ее угасли, а лицо Оура вытеснило лицо Алана из воспоминаний. В бывшем соратнике она увидела лишь врага.

– Даже самый мнительный человек совершенно забывает об осторожности, коль скоро думает о том, что разгадал замысел врага. Этим, а также тем, что смог поменять местами лица врага и союзника в ее сознании, я и воспользовался, чтобы быстро вывести нашептанные фальшивые воспоминания на поверхность. Ложь и правда, враги и союзники в ее жизни поменялись местами. Убеждение – страшная сила. А доверчивость сродни беззащитности.

«Страшнее всего ты сам», – подумала Элен, но промолчала. Во-первых, она доверяла ему как господину, а во-вторых, собственно, боялась.

– Впрочем, на практике метод оказался слишком затратным по времени, кроме того, почти половине успеха я обязан случайностям и удаче. С остальными постараюсь разобраться эффективнее.

Каждую из девушек Оур решил сломить по-разному.

Он направился к следующей жертве, погруженный в темные мысли.

Несколькими днями ранее.

Если точнее, на следующие сутки после того, как группа Алана попала в плен Оура. Жрица Шаль тоже очнулась в темнице.

– Проснулась?

Стоило ей оторваться от простыни, как она услышала голос и увидела, что в той же темнице на стуле, закинув ногу на ногу, сидит мужчина. Шаль вскинула руки – хотя в тот раз она из-за маски не увидела лица «злого мага Оура», его выдали осанка и волосы янтарного цвета.

– Не нервничай. Я не намерен вредить тебе. Если бы хотел – давно бы убил, – хладнокровно бросил Оур.

Шаль, конечно же, не доверяла ему, но после слов мага немного расслабилась. Правда, в первую очередь потому, что понимала: сопротивляться все равно бесполезно.

На указательном пальце ее правой руки – проклятый перстень, запечатывающий магию (кстати, Наде Оур наврал с три короба – никаких устных проклятий он на Шаль не накладывал).

С ним она не может применять заклинаний, да и снять перстень своими силами не в состоянии. К тому же светлые альвийки слабее и меньше людей, так что Оур, пусть и маг, превосходит ее физической силой.

– Что вам нужно?

– Другое дело, – Оур зловеще ухмыльнулся и поставил обе ноги на пол, затем приставил руку к подбородку и сделал вид, что задумался. – Как насчет твоего тела?

Он выразился так непринужденно, словно делал заказ в трактире. Пусть Шаль никогда не спала с мужчиной, она прекрасно понимала, чего именно просит человек. Ее бледная кожа мгновенно покраснела, а сама она гневно уставилась на мага.

– Пожалуйста, не несите чепуху. Я скорее откушу собственный язык и умру, чем потерплю унижение от злобного, мерзкого мужчины вроде вас.

– Настолько ненавидишь, что скорее умрешь?

– Конечно, – не думая ни секунды, ответила Шаль.

Оур кивнул.

– Но сможешь ли ты сказать то же самое о жизнях своих друзей?

Красное лицо Шаль вмиг побледнело.

– Пока что все они живы… пока что.

– …Бесстыдник.

Очаровательное лицо Шаль скривилось, и она уставилась на Оура, скрипя зубами. Но пусть взгляд ее изо всех сил старался растерзать злого мага, тот и бровью не повел.

После мучительных раздумий Шаль с неохотой улеглась на постель и крепко зажмурилась.

– …Делайте, что хотите.

Светлые альвы живут в разы дольше людей и большую часть жизни посвящают одному-единственному партнеру. Они высоко ценят любовь, а непорочностью ради любимого дорожат больше всего на свете.

Поэтому решение о том, чтобы расстаться с ней ради жизни друзей, многое говорит о силе ее воли. Она любила Алана, считала Надю и Викию незаменимыми подругами и слишком дорожила товарищами, чтобы их потерять. Ее тело дрожало, а зубы скрипели при мысли о том, какая жестокая судьба ожидает ее, но Шаль поклялась, что злодей ни за что не увидит в ее глазах слез.

– Кажется, ты меня неправильно поняла.

Но маг…

– Это не мне нужно твое тело. Это ты должна просить и умолять меня. Как-то так: «Умоляю вас, господин Оур, изнасилуйте меня».

…грубо растоптал решимость маленькой пленницы.

Слова его прозвучали так дерзко, так унизительно, что Шаль забыла как дышать, а о том, чтобы огрызнуться, и речь быть не могло. Мало того, что она из рода миролюбивых светлых альвов, Шаль с самого детства стремилась стать жрицей, слугой богов. И сама она, и друзья ее считали, что сердце Шаль наполнено лишь состраданием, что в нем нет места гневу.

Наверное, как раз потому она, впервые ощутив, как ярость пронзила все ее существо, полностью утратила контроль над собой.

– А-а-а-а-а!

Она вскочила с кровати и побежала к Оуру, размахивая кулаками. Однако маг без труда перехватил ее щуплые ручки в воздухе.

– Хорошо, я понял твой ответ, – сказал Оур отвратительно спокойным тоном, затем отпустил ее руки и развернулся спиной. – Сначала правую руку.

Шаль не совсем поняла, что значили последние слова. Однако сердце ее почувствовало, что ничего хорошего они не сулят, и забилось быстрее.

– Потом левую руку. Левую ногу. Правую ногу. Затем я отрежу ему уши, выдавлю глаза и отрублю язык. Не волнуйся, я каждый раз буду поддерживать исцеляющие заклинания, он не умрет. А когда он превратится в ни на что не способный кусок мяса, я организую тебе встречу… с твоим любимым мужчиной.

– Стой!

Шаль мертвой хваткой вцепилась в одежду Оура. Ее гнев и ненависть исчезли без следа; душой целиком и полностью завладел страх.

– Умоляю, не надо… умоляю. Я сделаю все, что попросите…

Из глаз полились слезы. Хрупкая девичья клятва не устояла перед хитростью мага.

– Вот как? Ну, тогда ты знаешь, что говорить.

Шаль на мгновение замялась. Но она понимала, что если так и будет молчать, Оур окончательно растеряет к ней интерес. Он смотрел на нее как ребенок на ничем не примечательного жука. Может, жучки и бабочки сами по себе не слишком интересны, но когда изо всех сил порхают, внимание все же приковывают…

– У… умоляю вас, господин… Оур, из… изнас… у-у-у… илуйте меня!..

Непорочная светлая альвийка покорилась.

– Хм… ладно. Ложись на кровать, закатай платье, раздвинь ноги, – скомандовал Оур с безразличным видом.

Шаль неуверенно легла и дрожащими руками начала закатывать платье.

– До конца, – укоризненно добавил Оур, глядя на то, как Шаль остановилась, едва обнажив нижнюю половину тела.

В глазах Шаль вновь появились слезы, и она исполнила приказ. Все платье собралось на уровне подмышек, почти полностью открыв магу тело альвийки.

В отличие от пышных и фигуристых тел темных альвиек, тела светлых почти не способны чем-либо зацепить глаз. Шаль съежилась, чувствуя, как бесстыжий взгляд Оура скользит по едва заметным выпуклостям и почти детской щели между ног, около которой не найти ни одного волоска.

Оур, не говоря ни слова, навис над ней, а затем вставил член в ее щель, пусть та еще даже не увлажнилась.

– А-а-а-а! – завопила Шаль от разрывающей тело боли.

Боль накинулась на нее с такой силой, что из глаз хлынули слезы. Сил горевать по потерянной невинности не осталось.

Она в муках выгибалась, но Оур не обращал внимания и продолжал двигать членом.

– У!.. Кх, а-а!.. И, игх-х, гху-у-у!

Она с такой силой сжимала простыню, что пальцы ее совершенно побелели. Слезы лились из глаз, не переставая. И все же Шаль ни разу не сказала «нет» или «прекрати». Ее горло покидали лишь мучительные стоны. Она боялась, что если попытается сопротивляться, ее друзей постигнет суровая кара.

Хотя Оур ничем не показывал своих чувств, он втайне восхитился силой воли Шаль. «Ну ладно, видимо, пора», – подумал он следом и зачитал краткое заклинание, оставшееся совершенно незамеченным на фоне воплей альвийки. Да, он сознательно напугал пленницу, но вредить ее телу на самом деле не собирался.

– У, а-а-а-а… а? – Шаль почувствовала, как боль постепенно отступает, и недоуменно заморгала.

– Хорошо же ты взмокла. Все-таки женщина не может пойти против своей природы, что бы ни говорила.

– Но я не могла…

– А это тогда что?

Оур специально дернулся так, чтобы в темнице раздался громкий «хлюп».

На лице Шаль отразилось беспросветное отчаяние. Конечно, терпеть изнасилование и без того было до смерти тяжко, но она вспоминала друзей, ради которых старается, и держалась. Однако мысль о том, что магу удалось опорочить ее душу, окончательно сломала ее.

«А вот это уже плохо», – подумал Оур и поспешил сменить тему:

– Тебе нечего стыдиться. Это законы природы. Установленные богом законы мироздания.

– Бо… гом?..

Оур кивнул.

– Я победил вас четверых в одиночку. Безусловно, не без помощи заранее придуманного плана, но истина все равно в том, что я сильнее вас. А тебе, как женщине, дано тело, которое тянется к сильному мужчине. Что насчет твоей души – я не знаю, но плоть не обманешь. Ее дали тебе сами небеса, а значит, она действует ровно так, как решил бог.

Конечно же, он бессовестно врал.

Влага, что выделилась из органов Шаль – не более чем защитная реакция в ответ на насильственное проникновение. Никакая женщина не получает удовольствия от изнасилования без какой-либо прелюдии. Ну а если бы женщин и в самом деле тянуло к сильным мужчинам, последние жили бы как в раю.

Однако Шаль никогда еще не знала мужчин, зато чувствовала, как увлажнилась ее промежность и как утихает боль, а потому не стала сомневаться в словах Оура. В конце концов, собственная догадка девушки состояла в том, что маг опорочил ее душу, а этого бы она вынести не смогла. Поэтому альвийка ухватилась за ложь Оура.

– Скоро тебе… станет хорошо.

Оур продолжал натиск, тем временем тайно растирая клитор принесенным афродизиаком. Это то самое вещество, из которого Спина собрала приснопамятного слизняка, но доработанное Оуром. Теперь его не обязательно даже скармливать жертве, достаточно нанести на кожу, и уже скоро оно начнет разогревать похоть.

– М-м… фх… – и действительно, Шаль начала постанывать совсем по-другому. – Нет, этого… не может… быть…

Она изо всех сил пыталась отрицать чувства, что пронизывали ее тело.

– Может. Я же говорил, твое тело само притягивается ко мне. Оно уже приняло меня… Но сердца твоего я не прошу, – концовка фразы так удивила Шаль, что она невольно взглянула Оуру в глаза. – Сердцем распоряжайся сама. Мне хватит и тела. Прочувствуй божественный замысел.

Оур продолжал терзать ее глубины, играя с клитором. Боль уже давно прошла, и девушка уже начала приветствовать усиленное афродизиаком наслаждение.

– Фха-а… а-а-а-а! Фха, а-а-ам-м…

«Сердца я не прошу». От этих слов у Шаль словно гора с плеч упала.

Сознание – вещь крайне чувствительная. И речь не только о чувствах телесных.