Текст книги "Это — вызов (СИ)"

Автор книги: Ядвига Благосклонная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Глава 10

– Камила? – позвала меня бабушка, когда я стояла около дверей, обуваясь. – Ты куда-то собираешься?

Я смущенно прикусила губу, а затем поднялась.

– Угу, – несколько робко ответила я, а затем добавила тише, – на свидание.

Мне бы хотелось, чтобы она не слышала последних слов, однако со слухом у нее было все в порядке.

– Бог мой! – воскликнула бабушка. – Неужели? С кем же?

– С Глебом.

– Ах, – ахнула бабушка, по-странному улыбаясь, – мальчик, который подарил цветы?

Я лишь кивнула головой.

– Я бы тоже не устояла, моя дорогая, – погладила она меня по голове, а затем поцеловала в макушку. – А знаешь, что?! – вдруг громко произнесла бабушка, и я по её горящим глазам тотчас же поняла, что в её голове появилась идея, – приглашай его к нам на чай.

Я вздохнула и простонала от досады, проговорив:

– Ну, бабушка.

– Ну, а что, милая?! Я хочу познакомиться с твоим кавалером.

– Он мне не кавалер, – пробормотала я несуразно.

– Вот, я тоже так про твоего дедушку говорила, – подмигнула она мне, на что я лишь покачала головой.

Воображение этой женщины не знает границ. Впрочем, была ли она так неправа, насколько мне хотелось бы?! Стала бы я целоваться с парнем, будь он мне безразличен? Да еще и испытывать от этого какое-то неземное и неведомое для меня ранее чувство. Нынче я не могла забыть тот сладкий, томный поцелуй. Стоит мне только вспомнить его, как все мое нутро трепещет. От живота до груди поднимается странное чувство окрыленности, а на губах появляется улыбка. Его губы были такими мягкими, такими напористыми, и в тоже время безумно нежными. Я чувствовала некое смущение, словно не могла и правда поверить, что такое могло со мной случиться. Должно быть, в отличии от всех, я поставила на себе, в плане всяких чувств, подобных любви, крест. Глеб имел на меня большое влияние, не важно, хотела я того или нет.

Мне пришло сообщение от Глеба. Как говориться, вспомни лучик, вот и солнце.

«Выходи», – гласил текст.

Я повернулась к зеркалу и внимательно окинула себя взглядом, пригладив волосы.

Мое платье было до колен, в отличии от вчерашнего, не обтягивающие. Бежевого цвета с кружевом. Сегодня погода, увы, не располагала, поэтому я надела сапожки на каблуке и плащ. Я кинула взгляд на зонтик, а затем на окно.

«Нет, не буду брать», – решаю я.

Глеб, в любом случае, на машине, к тому же, возможно, в этот раз он мне предложит свой пиджак, если пойдет дождь. Буду откровенна, я была бы вовсе не против снова вдохнуть запах его одеколона.

Я беру сумочку в руку, а затем поворачиваюсь лицом к бабушке. Она за мной внимательно наблюдает с загадочной улыбкой на устах.

– Все, я пошла, – несколько воодушевленно проговариваю я.

– Хорошо, – улыбается она. – Я надеюсь, ты сегодня придешь? – невинно спрашивает, пока я открываю дверь.

– Бабушка! – восклицаю я, – конечно я буду, – фыркаю после.

– Хорошо, удачи.

Я закатываю глаза, а затем спускаюсь по лестнице.

Очевидно, бабушка все же решила, что хочет понянчить внуков, чего я не разделяла. В моих планах не было детей ближайшие пять лет. Полагаю, она задумывалась о будущем. Порой мне казалось, что она о моей личной жизни задумываться больше меня. Ко всему прочему, мне было уже не пятнадцать, и в двадцать лет отсутствие какой-либо личной жизни вызывает всякие подозрения. Впрочем, теперь они беспочвенные.

Я делаю глубокий вдох, прежде чем открыть дверь подъезда, а затем шагаю, выходя на улицу. Тотчас же на мое лицо капают несколько капель воды, и я хмурюсь, однако стоит мне устремить свой взгляд вперед, и я прикусываю губу, тем самым тщетно пытаясь скрыть ту радость, которую испытываю при виде Баринова.

Парень стоит облокотившись на машину, сегодня в его руках нет букета, однако это меня не расстраивает. Отнюдь. На нем пиджак, рубашка и, по обыкновению, джинсы с белыми кроссовками. Он выглядит весьма стильно. Положим, для театра, сверх всякой меры.

По мере того, как я приближаюсь, на его губах расплывается ухмылка, и я прикусываю язык, дабы не сболтнуть чего-нибудь лишнего.

Едва я дохожу до него, как парень в тот же миг заключает меня в свои объятия, а я между тем утыкаюсь ему в плечо.

– Зайка, – шепчет он мне на ухо, после чего целует в щечку.

Я закатываю глаза, однако не поправляю его. Вполне возможно, мне это даже стало нравиться.

– Кхм, – откашливаюсь я, отстраняясь от него, а затем, зыркая по сторонам глазами, произношу, – привет.

Мой голос звучит, в каком-то роде, слабо.

Вопреки тому, что вчера не было никакой неловкости, сегодня я чувствую ее вдвойне. Я не знаю, как себя вести и как ему смотреть в глаза. Все это кажется таким незнакомым и слишком интимным, но Глеб, похоже, в своей тарелке. Его движения уверенные, и он знает, что делает. Впрочем, почему бы джентльмену не позволить вести даму?! Как в вальсе, он направляет – я иду.

Черноволосый окидывает меня взглядом и произносит:

– Отлично выглядишь.

Я фыркаю, лишь потому что не знаю, что говорить или что делать, и это кажется мне более подходящим и привычным вариантом, а затем с легкой иронией молвлю:

– Ты всегда так говоришь.

– Я просто констатирую факт, зайка, – щелкает парень меня по носу, а затем открывает для меня дверь машины.

Дождь еще не достаточно сильный, однако стоять под ним все равно не самая лучшая идея.

Я и не заметила, как парень переплел наши пальцы, поэтому, когда сажусь, только сейчас замечаю, что он держит меня за руку. Дверь закрывается, и мне сразу становиться неловко от пустоты в ладони, но не успеваю я огорчаться, как Баринов устраивается на водительское сидение, и моя другая рука снова в его крепкой, надежной ладони.

– Прости, оперы не было, поэтому я взял билеты на балет, – говорит он, между тем выезжая со двора.

– А какой балет? – оживляюсь я, хватаясь за эту тему, дабы отвлечься на что-то.

– «Кармен», – кидает на меня подозрительный взгляд сероглазый.

– Это здорово, – нервно произношу я, теребя кружево на платье.

– Не нужно нервничать, зайка, – улыбается он, поглаживая мою руку пальцем.

Я дергаю плечом и говорю:

– С чего ты взял, что я нервничаю?

– С того, что ты полдороги пялишься в окно, а я бы предпочел, чтобы ты смотрела на меня.

Я сглатываю и кидаю на него взгляд, но ничего ему не отвечаю. Не знаю, что ответить.

– В чем проблема, Камила? – уже более серьезным тоном спрашивает он.

– Ни в чем, – вырывается какой-то несуразный писк из меня.

– Это из-за поцелуя? – снова интересуется он, однако в этот раз в его интонации присутствуют более напористые нотки.

Я стону и бью себя ладошкой по лбу от отчаяния.

Почему ему нужно было поднять эту тему?! Неужели нельзя все пустить на самотек?!

– Может быть, – спустя несколько секунд признаюсь я.

– Зайка, – ласково говорит парень, между тем целуя мою тыльную сторону ладони, отчего по мне ползут мурашки, – у нас будет еще много поцелуев, поэтому не нужно нервничать.

Я воспринимаю его заявление в штыки и тотчас же вспыхиваю, а затем вырываю свою руку и складываю на груди.

– Почему ты так уверен?

Баринов усмехается.

– Потому что ты бы не была здесь, если бы этого не хотела.

Его слова чистая правда. В этом не стоит сомневаться. Я понимаю, что внутренне пытаюсь противостоять его напору. Пытаюсь держать между нами некую дистанцию из-за своих дурацких убеждений. Но с каждым днем он все ближе и ближе. Я бы дала волю своим эмоциям, если бы знала как. Но боюсь сделать что-то не то, сказать что-то не то. В конце концов, возложить много надежд. Мною руководит некий страх. А что, если все это шутка?! Что если он не тот, кем я его возомнила?! Что тогда? Я останусь у разбитого корыта? Смогу ли я справиться с этим?! Смогу ли дальше продолжать учиться? Работать? Жить, а не существовать? Все это меня до чертиков пугает. Но вместе с тем жизнь мне кажется теперь неполноценной без его шуток, без университета, без Яны. Все нынче сложилось в единый паззл. Должно быть, Глеб увидел на моем лице противоречивые эмоции, потому произнес: – Ты мне нравишься, Камила. Я говорил тебе это и буду продолжать, – он сделал вдох, а после продолжил, – Я не могу утверждать пока о любви. Но я знаю, что когда я вижу тебя, мне хочется взять тебя на руки и унести к себе, как пещерный человек. Я знаю, что поцелуй с тобой взбудоражил меня больше, чем любая ночь с другой. Ты не доверяешь мне, и я это понимаю, более того, я это принимаю. Но не нужно относиться ко мне так, словно я тебя к чему-то принуждаю, – на его лице заиграли скулы, – хоть это и не так. Просто будь собой, это все что мне нужно.

Его слова заставляют мое сердце замереть. И я позволяю себе отпустить свои тревоги. Этот откровенный разговор дает мне толчок. Я не говорю ему ни слова, лишь сжимаю крепче его ладонь, и это все, что ему нужно.

Парень ловко переводит тему на своих друзей, напряжение между нами спадает, и в какой-то момент мы уже оказываемся в театре. Парень ловко помогает мне снять плащ, как истинный джентльмен, в затем отдает в гардероб.

У нас есть десять минут, прежде чем начнется балет. Мы берем бинокли, а затем проходим в зал на свои места.

Стоит отдать должное парню, он не поскупился. Купил билеты около сцены, на партере. Мы пробираемся через людей, а затем занимаем свои места, все это время Глеб не перестает меня держать за руку. И от этого я по-странному чувствую себя защищенной и не одинокой.

Глеб отдает мне программу, и я быстро ее просматриваю, довольно кивая головой.

Свет тухнет, и Баринов наклоняется ко мне, обжигая своим дыханием мою кожу, и шепчет на ухо:

– А здесь, как в кинотеатре, целоваться можно?

Мое дыхание перехватывает.

Он так близко, что стоит мне повернуть голову, и наши губы соединятся. Как бы мне ни хотелось сделать это в полумраке, когда его ладонь так крепко и несколько властно сжимает мое колено, но я отдаю себе отчет в том, что в таком месте это было бы сверх неприличным. Поэтому немного отклонюсь и отвечаю: – Не-а.

Я знаю, что покраснела, а мои глаза блестят.

– Жаль, – вздыхает он, а затем заправляет мне за ухо прядь волос и, все же не удержавшись, целует меня в щеку.

Я в протесте бью его ладошкой по руке, что по-прежнему лежит на моем колене, и слышу, как Баринов усмехается.

Все остальное время мы смотрим балет. Я с искренним с восхищением наблюдаю за балетом и наслаждаюсь игрой оркестра. Я кидаю, в очередной раз, взгляд на парня. Тот сидит с измученным, обреченным видом, словно его пытают. Должно быть, он далек от этого, но стоит отдать ему должное, сероглазый не жалуется, а с достоинством терпит. Мне даже становиться его жаль. Впрочем, где-то в глубоко в душе я радуюсь, что парень оказался не таким уж идеальным. Мне уже начало казаться, что он робот. Весь такой галантный и честный, обходительный, в какой-то степени, обольстительный. Что ж, теперь я знала, что в чем-то он не идеальный. Это меня больше порадовало, нежели расстроило.

Начинается антракт, и я благосклонно, решив больше не мучить парня, встаю и тяну его к выходу.

– Ты в буфет хочешь? – тотчас же всполошился черноволосый, – прости, я не подумал…

Я хихикаю, и он резко смолкает. Я улыбаюсь ему, после чего тяну к гардеробу.

– Идем уже, горе-мученик, – усмехаюсь я.

Парень и не пытается скрыть свое облегчение, между тем, доставая из кармана номерки.

Мы одеваемся, а затем уже он тянет меня к выходу, чем заставляет меня рассмеяться.

Стоит нам только оказаться на улице, как Глеб притягивает меня в свои объятия и, хитро прищурившись, спрашивает:

– Смешно?

Я тщетно пытаюсь сделать серьезное лицо, но моя попытка с треском проваливается. Из меня вырывается очередной приступ хохота.

– Нет, что ты, – все так же смеясь, говорю я.

Он прижимает меня еще ближе к себе и говорит:

– Полагаю, я заслужил награду за свои мучения.

Наши взгляды встречаются. Устанавливается зрительный контакт.

– Да? – невинно, хлопая ресницами, молвлю я.

– Да, – шепчет сероглазый.

– И какую же награду ты хочешь? – задаю я вопрос, в то время пока наблюдаю за тем, как его лицо приближается к моему.

Я знаю, какую. Но мне необходимо было что-то сказать.

Парень не отвечает мне и трется своим носом о мой, а затем оставляет поцелуй на моих губах. Один, второй, третий. Все они невинные, мы по-прежнему не закрываем глаз. Он трется своей щекой о мою, и чувствую его гладко выбритую кожу. Его щеки немного покраснели, что придавало ему особый шарм. В следующий миг его голова смещается, и он проводит своим языком по моим губам, а затем оттягивает ее и углубляет поцелуй. Синхронно мы закрываем глаза. Поцелуй не длится долго. От силы секунд двадцать, но я все же чувствую острую необходимость быть ближе к нему. Жар поднимается во мне, но прежде, чем он распространяется по всему телу, Глеб отстраняется.

– Я думаю, что готов терпеть такие мучения за такие награды, – промурлыкал как довольный кот Баринов, подмигнув.

Я лишь пожала плечами.

– Идем, – проговорил парень, а затем потянул к машине.

Как только мы сели и отъехали от театра, мы направились в сторону моего дома.

Мне сразу же стало досадно, что наше свидание так быстро заканчивается, однако пыталась не показать своего расстройства, но, к моему удивлению, мы проехали мимо него и направились к высоткам.

Я в замешательстве посмотрела на Баринова.

– Куда мы?

– Не думала же ты, что я почти месяц упрашивал у тебя свидание, чтобы так быстро тебя отпустить?!

Я лишь пожала плечами.

На душе вновь потеплело. К чему лукавить, я была рада продолжению. Несомненно, в рамках приличия. Впрочем, я не сомневалась в порядочности парня. Он был напорист до ужаса, но не стал бы действовать против моей воли.

Спустя недолгое время мы оказались около отеля. Он был высоким и дорогим, и я хмурым взглядом окинула Баринова. Неужто я ошиблась, и мне стоит бежать?! Однако я не спешила делать выводы. Мне казалось несправедливым из-за одного промаха перечеркивать все хорошее. Вполне возможно, здесь хороший ресторан или еще чего.

Мы вышли из машины и направились ко входу. В отеле нас встретил какой-то мужчина и, дав ключ Баринову, ушел.

Меня начало бросать в дрожь. Страх, сомнение, замешательство. Должно быть, на моем лице было все написано.

– Черт, – прошипел сероглазый, кинув на меня взгляд, – что творится в твоей голове, зайка?

Я помотала головой и слабо улыбнулась.

Мы зашли в лифт, и парень, нажав на кнопку, резко повернулся ко мне, крепко сжимая мои плечи своими руками.

– Запомни, я не причиню тебе вреда. И это последний раз, когда я тебе об этом говорю. Мы закрываем эту тему и больше к ней не возвращаемся. Я не буду больше оправдываться за то, чего даже нет в моих мыслях, – его тон был резкий.

– Я поняла, – шепчу я.

Лифт щелкает, и мы выходим из него.

Я оглядываюсь. Мы оказались на крыше. Стеклянный купол окружал нас повсюду. Парень потянул меня к противоположном концу, и я только сейчас заметила, что дверь была открыта. Я выбралась за дверь и ахнула.

Вниз вела железная лестница, которая, ко всему прочему, шаталась, а за ней был стеклянный пол, на котором расположилась подстилка с пледами и корзинкой с едой.

Я до жути боялась высоты, поэтому, несмотря на всю красоту, сделала несколько шагов назад от злосчастной двери. Меня пронзил страх.

Глеб обернулся, когда пересек лестницу, и нахмурился, узрев, что я все дальше и дальше отхожу, а затем вернулся ко мне.

– Я не пойду, – пискнула я.

– Да ладно, зайка, пошли, – потянул меня за руку.

Я уперлась ногами в пол и отчаянно помотала головой.

Баринов вздохнул, а после подхватил меня на руки.

Я закричала.

– Отпусти меня! – верещала я.

Сероглазый, не обращая внимания, понес меня к лестнице, и стоило шагнуть на первую ступень, как я скукожилась на нем, и крепко ухватилась за его шею, зажмурившись.

Лестница под нами шаталась, в моем горле от страха пересохло. Сердце билось о ребра. Казалось, с каждым его шагом во мне, что-то обрывается. Еще несколько ступеней и мы на прочной земле. Я открываю сперва один глаз, затем второй, и расслабляюсь.

Я зло зыркаю на черноволосого, в то время, пока, пыхтя, я выбираюсь из его цепких рук, плавно скользя по его телу.

– Идиот, – рычу я, на что получаю усмешку.

Под моими ногами город, над нами небо, здесь не было крыши, лишь открытое бескрайнее небо. Оно было темное. Я заметила телескоп и поняла, что парень хотел посмотреть на звезды, однако с такой погодой вряд ли нам это удастся.

Я потираю свои плечи. Здесь было довольно прохладно, и на мои плечи тот же миг опускается плед.

Я оборачиваюсь и смотрю на Баринова, который уже уселся на покрывало, а затем подхожу к нему и, скинув туфли, сажусь около черноволосого.

Парень, между тем, пыхтя, открывает бутылку вина. Как только ему это удается, он тут же наливает «красное сухое» в бокалы и протягивает один из них мне.

Я отпиваю, а затем заглядываю в корзину, находя там фрукты, нарезанный сыр и мой любимый мармелад. Я не могу сдержать свою радость и сразу же набрасываюсь на него, чем вызываю смех сероглазого.

– Никак не могу понять, – окидывая меня задумчивым взглядом, словно загадку, проговаривает черноволосый.

– Что именно? – с набитым ртом спрашиваю я, совсем позабыв, что это неприлично.

– Как так получилось, что у тебя не было парня?

Мармелад застревает у меня в горле, стоит этим словам прозвучать из его уст.

Я резко пережевываю, а затем залпом выпиваю бокал вина.

Я пожимаю плечами.

– Они были слепым? Строгие родители? Не понимаю, – покачал он головой.

Я сглатываю ком в горле и с силой сжимаю виски пальцами.

Не знаю, то ли вино ударило мне в голову, то ли обстановка располагала к откровениям. Впрочем, не столь важно. Одно я знала точно – слова не прерывающимся потоком лились из моего рта. Я уже не могла себя контролировать.

– Я воспитывалась довольно строго и консервативно, – начала я, – поэтому в пятнадцать лет я не думала о мальчиках, а когда уже настала пора, мне было не до этого. Моя мама заболела, как только мне исполнилось семнадцать. Я тогда только закончила школу, мама сперва лечилась здесь, а затем один знакомый моей бабушки посоветовал отправиться в Италию. Это не было проблемой, тем более, там у нас семейный бизнес. Маме сделали операцию. И вроде, все было хорошо. Или быть может, она хотела, чтобы я так думала. Не знаю. Но сердце, в итоге, не прижилось, и несколько месяцев назад она умерла. Поэтому мне было не до парней. Другие заботы, – закончила я свой рассказ.

Я и не заметила, как оказалась на руках у парня, расположившись у него на груди. Его руки гладили меня по спине. К счастью, я не плакала. Я почувствовала некое облегчение. Облегчение, что смогла разделить свое горе с кем-то. Что не несла, в данный момент, это бремя в одиночку.

– Я… – заикнулся парень, – я не знаю, что говорить в таких случаях, – криво улыбнулся Глеб, вздыхая.

И поняла, что это были самые нужные слова. Он разрядился обстановку. Не говорил, что жаль, и всякое тому подобное клише. И я была ему благодарна.

Я закатила глаза, а затем привстала, взяв снова бокал в руки. Глеб тот же час наполнил его.

– Кстати, – вдруг что-то вспомнив, произнес черноволосый, – у нас в среду игра. Мы играем на стадионе «олимп», придешь? – спросил Баринов, смотря на меня с надеждой.

– А я могу взять кого-то с собой?

– Только не этого, – сморщился Глеб, – твоего дружка.

Я фыркнула.

– Я хотела взять его и Яну, – настояла я на своем.

– Нет. Только Яну, – отрезал сероглазый.

Я недовольно сложила руки на груди, сверля этого красавца взглядом. Он уставился на меня так же.

Спустя минуту парень все сдался.

– Хорошо, – прорычал Глеб крайне недовольно.

– Отлично, – сказала я, улыбнувшись победной улыбкой.

– Но ты тогда пойдешь с нами на пикник.

Я подавилась, так как именно в этот момент отпила из бокала.

– Какой пикник? – непонимающе моргнула я.

– Каждый год, мы с парнями отправляемся на пикник. Это на следующие выходные. Мы выезжаем в пятницу днем, приезжаем в воскресенье вечером. Палатки, рыбалка, шашлыки. Все по стандарту.

– Я подумаю, – пообещала я, хоть в большей части уже и знала ответ. Впрочем, свойственная мне вредность не позволяла согласиться сразу.

– Вредина, – подразнил сероглазый меня.

Я показала тому язык.

– Ах, так! – воскликнул парень, а затем набросился на меня.

Я внезапно оказалась в крепком захвате его рук.

– Отпусти, окаянный, – засмеялась я, пытаясь вырваться.

– Не-а, – ухмыльнулся Баринов и, кусая меня за плечо, потерся об него лицом, медленно переходя на шею.

Смех стих, стоило черноволосому начать осыпать мою шею поцелуями. Незаметно губы перешли на подбородок.

– Господи, – простонал он, а после, уже не сдерживая свой пыл, ворвался в мой рот.

Внезапно он поднялся, и я оказалась верхом на парне. Благо, мое платье не было коротким, и моего нижнего белья не было видно. Его рука потянула меня за волосы, наклоняя голову, пока я ощупывала рельеф его груди. Его язык боролся с моим. Прежде я боялась, что не умею целоваться. Но кажется, опыта Баринова хватало за двоих. Все выходило само собой, мои руки то и дело переходили с его шеи на грудь и обратно. Руки парня гладили мои ноги, но не позволяли себе лишнее. Я инстинктивно придвинулась еще ближе к нему и почувствовала твердость под собой, это заставило меня вспыхнуть, однако не отпугнуло. Мне хотелось большего. Низ живота по-странному ныл. Я знала, что такое возбуждение. И ни с чем бы его не перепутала. Я, не отдавая себе отчет, потерлась об парня, чем вызвала его стон, прямо мне в рот. Его хватка стала крепче на моих бедрах, и он отстранился от меня.

Я открыла глаза и заметила, что он крепко зажмурил глаза.

– Глеб? – позвала я парня, погладив его щеку ладонью.

– Зайка, – простонал сероглазый, открывая глаза, – мне больно от того, что приятно. Попытайся не двигаться, – сжал он бедра еще сильнее.

Я смущенно отвела взгляд и предприняла тщетную попытку встать, однако парень не дал мне этого сделать. Вместо этого он перевернул меня спиной к себе и посадил между ног, обняв за живот, накрывая ласково пледом.

– После такого, зайка, – прошептал Глеб мне на ухо, – я тебя точно не отпущу.

И я ему поверила. С каждым разом становилось легче. Легче на него реагировать. Не думать о каждом сказанном слове. Не анализировать. Я просто была собой. Я открывалась ему. Не доверяла, но была на пути к этому.