Текст книги "Общага (СИ)"

Автор книги: Wagner Th.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Цена желаемого (от имени Сергея)

День выдался не из лучших. Мало того, что на лабораторных преподы решили оторваться практически за весь семестр, так еще и пришлось переделать кучу мелких поручений, по делам общаги. С самого утра не покидало какое-то тревожное чувство. К вечеру тревога усилилась, превращая меня в реального паникера.

Ближе к одиннадцати ночи, наконец-то, вырвался в душ. Переступив порог парилки, почувствовал, что сердце екнуло, словно я в душегубку вхожу. Сделав глубокий вдох, зашел, разделся и стал в любимый, самый дальний от входа, отсек. Через пару минут кто-то еще вошел вслед за мной. Потянуло прохладой из коридора. Я обернулся.

У противоположного отсека включал воду Сашка. Сердце замерло. Я давно наблюдал за ним, любуясь его сильным телом. Рядом с ним меня обуревает желание прижаться к его груди, слиться с ним в объятиях. На мое счастье, Саша не крутит с девчонками, иначе бы я точно с ума сошел от ревности.

Тело начало дрожать, обострилась до предела чувствительность, голова закружилась, а все мое естество наполнилось томящим теплом. Ноги предательски начали подкашиваться. Сердце колотилось в груди, как у кролика. «Бежать! Надо бежать!» – вопил мозг. «Некуда бежать!» – отвечало, ушедшее в пятки, сердце.

И в то время, когда я уже готов был упасть в обморок, случилось неожиданное. Электричество в общаге тухло с завидным постоянством. На это была масса причин. Одна из них – старая проводка, не выдерживающая объем электроприборов, натыканных в каждой комнате. Были и другие, более диверсионные причины: например, любители цветных металлов. Что случилось на этот раз, меня как-то не волновало.

«Бежать! Как можно быстрее, бежать! Рвать когти отсюда!»

Рука, вентиль крана, шаг назад, поворот и бежать!

Только не судьба. В абсолютной темноте я натолкнулся на Сашку. Похоже, он даже не знал, кто с ним в одном помещении был, потому что его голос был спокойным. Он говорил, как бы между прочим, а когда услышал мой ответ, тон резко изменился.

Слово за слово – и мы уже летели на пол. Минуты счастья, о которых я так мечтал, наступили весьма неожиданно. Все, что происходило позже, было словно в тумане. Помню, как искали что-то в комнате Саши, как обмазывал его йодом, наслаждаясь вовсю мимолетными, бережными касаниями и ласками.

И вот, я уже стою перед ним, голый, испуганный и растерянный, в тот момент, когда включился свет. Губы сладостно ноют от долгих поцелуев, а низ живота предательски реагирует тупой болью. Признаться, в этот момент, я отдал бы полжизни, чтобы исчезнуть с этого яркого света. Провалиться сквозь землю, только бы он не видел, какой у меня стояк.

– Я… пойду… – тихонько, крадучись, нашариваю дверь за спиной.

– Нет, – его голос моментально стал резким, отрывистым и с хрипотцой. – Ты никуда сейчас не пойдешь. Куда тебе идти в таком виде?

Он тоже был в полной боевой готовности. Стоял, как обнаженный герой из древнегреческих легенд. Черт! Так бы сейчас на него и накинулся! Сам бы завалил, честное слово!

Не вышло. Саня меня опередил. Одним рывком, подхватывая меня на руки, как пушинку, отнес на свою кровать.

Предусмотрительные, и экономически подкованные, проектировщики общежития наверняка предвидели такие повороты событий, устанавливая в комнатах кровати, на которых и одному с трудом можно уместиться. В итоге, я оказался вжатым в кровать, под массивным телом детины, раза в полтора меня крупнее.

И снова поцелуи, на этот раз долгие, откровенные, как будто мы не знакомы были до этого три года, будто сейчас время остановилось. Саша проявлял настойчивость, сдавливая меня в своих крепких ручищах, поглаживая и сжимая мою кожу. Его член колом упирался мне в пах, пульсируя, подрагивая, касаясь моего члена.

От переполняющих меня чувств хотелось стонать и кричать. Мне хотелось большего! Значительно большего. Перед глазами предстало лицо отца, в тот момент, на полигоне. Со всей ответственностью, я понимал, что готов.

Мои ноги в определенный момент обхватили его бедра, раскрываясь перед его каменным стояком. И он меня понял…

Это потом я осознал, что принимать вот так, с ходу, в себя такой диаметр было полнейшим безрассудством, но в тот момент было все без разницы. Я, словно шлюха, отдавался, раскрываясь от желания и морщась от боли. В ту минуту, когда он практически полностью вогнал в меня член, острое, ни с чем не сравнимое блаженство накрыло меня. Потом еще и еще. Это чувство перекрыло и боль, и страх, все еще ютившийся в моем сердце.

А потом наступила маленькая и яркая смерть. По-другому, я не могу это описать. Всего-то мгновение, но я ощутил такое!

Реальность возвращалась ко мне болью во всем теле и диким желанием дышать. Последнее удавалось с трудом. Сашка меня окончательно пригвоздил к кровати.

– Ты как? – усталым, запыхавшимся голосом прошептал, возлежавший на мне, объект моей страсти.

– Если сейчас не слезешь с меня, сдохну, – тихо, с запинками простонал ему в ответ.

– Ой… – Сашка соскочил с кровати со скоростью солдата-подрывника, у которого не получилось разминировать взрывчатку. – Извини. Ты как?

Болело все. Попа вообще, похоже, замахалась посылать болевые сигналы о помощи и тупо онемела.

– Хреново, – простонал я в ответ с самым несчастным видом. Но глядя на то, как эти слова отразились горем на лице, вечно беззаботного Саши, я сделал над собой прямо-таки титаническое усилие и улыбнулся. – Обними меня.

Сашку уговаривать не надо было. Он аккуратно присел на край кровати, и помогая мне приподняться, сгреб в свои объятия. Резкая боль в попе судорогой прошлась по телу, заставляя сжимать в руках все, что в них до этого попало. В итоге, я впился когтями в плечи Саши и глухо выдохнул. Он только ласково меня погладил, шепча какие-то беспорядочные. успокаивающие слова.

– Поможешь? – я попытался встать. – Мне в туалет надо. – С третей попытки у меня почти получилось.

– Тихо ты, я отнесу тебя… – он встал, намереваясь воплотить в жизнь обещание.

– Совсем с дуба рухнул? Или ориентировку на местности потерял? Хочешь, чтобы вся общага в курсе была?

Я был просто в шоке от его поведения. Тоже мне, рыцарь хренов! Ему-то хорошо, а у меня вся жопа пополам и… даже думать страшно. С его помощью я все же слез с кровати. Надо было в сортир и в ванную. Причем срочно. Сашка быстро подсуетился, найдя мне какой-то халат неизвестного происхождения и аккуратно накидывая его на меня.

С каждым шагом меня начинало злить и бесить все. Моя раздражительность дошла до уровня нервного шипения.

– Не ходи за мной, как за сахарным, не растаю.

Любовь куда-то моментально испарилась, желание видеть Сашу сменилось кардинально противоположным. Я высунул нос из комнаты, оценивая обстановку. Пусто. Придерживаясь за стену, со скоростью больной черепахи, направился к сортиру. По ноге что-то потекло.

Не буду рассказывать, что и как было дальше. Упомяну лишь, что из душа возвращался сам и намного быстрее, чем полз в сортир. Успев позаботиться даже о своих, наспех забытых в темноте, вещах. Вернулся я все равно к Саше в комнату, рассудив, что все еще не готов, физически и морально, предстать перед Лешкой и его лахудрой.

Да уж. Любовь убивает серая реальность. Факт.

К моменту моего возвращения Сашка извелся конкретно. Он. с видом побитой собаки, сидел за столом и героически изображал из себя праведного студента перед сессией. В глубине души, я даже благодарен был ему за то, что не стал возобновлять ухаживания.

Войдя в комнату, садиться не стал, а только подошел к Саше, изучая, над чем корпит это большое, теплое существо. Лисковский…

– Слушай, кто тебя так учил систему заполнять? – в глаза бросались ошибки, которые я уже исправлял, как минимум, у шестерых из моей группы.

– А как? – в глазах Сашки сиял ясный свет надежды.

Еще полтора часа ушло на переписывание Сашкиного ИДЗ. Все это время я настойчиво отказывался садиться. В итоге, когда последнее ИДЗ было завершено, Саня встал и оказался вплотную ко мне. Он, недолго думая, сгреб меня в свои сильные ручищи. Странное это какое-то чувство. С одной стороны, и обидно за то, что…ну, вы сами понимаете, а с другой, мне так было хорошо сейчас.

– Пойдем спать, а то вставать скоро.

Спал я на кровати Васьки. Это было своеобразной, извращенной местью с моей стороны.

Пожиная плоды. От имени Саши

«Боже! Я – пидорас!» – воскликнул бы, наверное, какой-нибудь экзальтированный герой ширпотребного романа и начал бы рвать кудрявые волосенки на причинном месте. Только это все не ко мне. Как-то вопросы сексуальной ориентации прошли, видно, мимо меня, потому как наутро, не обнаружив Сергея, я кинулся к нему в комнату.

Его там не было. Зато оказал услугу заспанному Лехе, подняв его в аккурат, чтобы не опоздать на пары. В итоге, Леха с его Олей рады, а я, как дурак, вернулся к себе. Сижу и думаю: как быть? Вчера, то есть сегодня ночью, Сережка вообще ходил с трудом. И куда он пошел с утра пораньше? Только бы с ним было все хорошо. Только бы он не натворил глупостей. Это же я виноват во всем. Набросился на него, изнасиловал. Вот я дебил недостреляный, как я мог его упустить!

В итоге, в самый последний момент, сгреб все со стола и умчал. на крыльях любви или заботы, в институт. Конечно, о любви говорить еще рано было. Меня сейчас заботило только состояние Просковина.

О том, какой сегодня день недели и какие у меня пары, до меня дошло уже в институтском лифте, когда рука потянулась к кнопкам. И правда: а куда мне ехать? Рассудив логически, что у меня сейчас Лисковский и что ИДЗ, с горем пополам и светлой Серегиной помощью, я сделал и даже умудрился, впопыхах, прихватить с собой, говорило в пользу практики у Лисковского. Вот я и нажал на кнопку 7. На третьем этаже лифт остановился подобрать попутчиков. Каково же было мое удивление, когда в лифт вошел сам, неподражаемый, Лаврентий Бесогонович. Эта наглая рожа отвернулась от меня, и как-то с опаской, вжалась в противоположную стенку просторной кабины, рассчитанной на 10-12 человек. Испугался, видно, что его догонит мой утюг, скромно упакованный в пакетик. Только потом, один добрый человек, рассказал мне, что в этом была разгадка того, почему на той паре мне были подписаны все ИДЗ одним махом. Лисковский, оказывается, страдал манией преследования. А пока, я ехал в полном неведении и с громадным булыжником на душе.

Лисковский пропустил меня перед собой в аудиторию, оказывая честь не быть наказанным за опоздание. А это многого стоит, поверьте. В целом то, что было на паре, ни единым словом не отложилось у меня в голове из-за постоянной тревоги за Сергея. К концу второго часа я в край извелся. На автомате, принес на проверку свои ИДЗ, пребывая в полнейшей уверенности, что меня пошлют и дальше гулять по саду, и курить бамбук. Но когда на всех ИДЗ отразилась размашистая карлюка подписи Лаврика, я как будто второй раз проснулся, так сказать, вернулся в реальный мир.

– Всё? – стою и смотрю на Лисковского ошалелым взглядом.

– А что, еще хотите одно ДЗ для себя, персональное? – наглая, жабья морда Лаврентия Гнобиславовича расплылась в ехидной улыбке.

– Нет, – я испугано отскочил от стола. – Не надо.

Скажем так, в тот момент, я даже о Просковине забыл. Подхватив свои манатки, полетел по лестнице (лифт для меня не существовал в тот момент) на верхний этаж, под крышу, в тайную курилку нашей кафедры. Я весь светился, глаза горели, как фонари на ночном электропоезде, хотелось во всю глотку заорать «Ура!» или еще какие-то слова, типа «Жеронимо!», только, в последний момент, осекся.

На меня с укоризной смотрел Серега.

– Я его, значит, ищу по всему институту, а он тут курит! – с улыбкой в 32 зуба, подлетаю к нему, и буквально в миллиметре, останавливаюсь. – А давно ты куришь?

И, быстро посмотрев по сторонам, оценивая обстановку, делаю шаг навстречу Сереге, прижимая его к стене, бегло целую. Потом отойдя на шаг назад, пока не получил его горящим окурком в глаз, заботливо спрашиваю:

– Как ты?

– Проктолог был в шоке, написал мне справку в милицию об изнасиловании, – у Сереги все еще был легкий шок от моего нахального поступка. А у меня остановилось сердце от его слов.

– Что? Ты в больнице… милиции? – во мне все дрожало. Веко решило поиграть в часовой механизм и начало дергаться с завидным постоянством секундной стрелки.

– «Что, что»… съел? – его, обычно спокойное и неподкупное лицо, расплылось в веселой, шаловливой улыбке. – У врача не был, отделался только общением с отцом.

Вот непосредственно в этот момент я даже не знал, что хуже: менты или его папик. Я давно знал, что Просковин из семьи военного, мы с Васькой порой шутили по этому поводу, рассуждая, почему наш «смотрящий за крылом» с такой деревянной мордой ходит. Короче, меня торкнуло. Готов был на колени пасть и умолять сжалиться. Глядя на то, что со мной творится, Серега лишь отвел глаза в сторону и серьезным, чуть грустным голосом продолжил:

– Мой отец, он тоже предпочитает… с мужчинами, – Сережка чуть запнулся, говоря последние слова, как будто подбирая более правильную формулировку. – Точнее сказать, он и не мой биологический отец.

Моя челюсть оказалась лежащей на грязном полу, усеянном тоннами окурков.

– Нихера се! – только и вырвалось у меня.

Не желая продолжать разговор, Серега сделал шаг ко мне, и недолго думая, отпустил мне звонкий щелбан в лоб. Смущенно как-то улыбнулся, и с чертятами в глазах, произнес:

– Следующий раунд за мной. Надо будет опытным путем проверить папины советы, и… ты оценишь на своем очке действие свечей с анестезином, – и пока я собирался открыть рот и заявить, что мое очко его девайс не потянет, Просковин сделал еще один шаг. Практически прижимаясь ко мне и лукаво заигрывая. – Через 2 минуты пара начнется.

– Может, ну его? – у меня появилась надежда.

– Ага, щаз, трахоебище лесное, тебе лишь бы всунуть.

Второй раз у меня челюсть оказалась на полу: Просковин матерился. Да, многое мне еще придется о нем узнать, да я и не против.

– Нет, ты че! Я вообще не такой! – только эти слова я уже говорил, сбегая по лестнице вниз. – Успокойся, я сейчас грохнусь и шею сломаю.

– Не мои проблемы, под ноги смотри, – злобно парировал Серега, все еще держа меня за рукав и таща за собой.

Благо, лестница с чердака была короткой, а возле лифта толпилась тьма народу, которую кроме цели «влезть в лифт», больше ничего не интересовало.

В тесную коробочку лифта мы все же втиснулись и я, без лишнего смущения, прижал Серегу к стене и навалился на него. Ощущения, скажу я вам, были острыми, прямо головокружительными. На первом этаже мы расстались, разбегаясь по разным корпусам, договорившись вечером идти домой вместе.

Стыдно сказать, но на первые пол пары я не пошел: состояние не способствовало учебе, и было весьма дискомфортно в джинсах. Так низко я еще не падал, т.к. пришлось пойти в сортир и решить проблему с возбужденным состоянием.

Второй час пары я тупо проспал на предпоследней парте.

А на третьей паре нашу группу осчастливил своим присутствием Вася. Судя по его виду, мой нескромный друг, бухал без просыха, не первый день.

Час от часу не легче. (от имени Саши)

О Леле я не знал ровным счетом ничего. Эта девушка с нами не училась, и в нашу комнатушку, в общаге, Вася ее не приводил. Поверьте, в моем понимании, последний факт сразу давал 100 очков в пользу ее порядочности. Вторую сотню плюсом она получила за свою готовку. Было время, когда Васька приносил от нее приличные «тормозки», служившие нам с ним замечательной подкормкой. Ну, самый такой конкретный плюс – это конечно то, что ради Лели мой друг перестал таскать в свою постель кого ни попадя. Что до минусов, то одно время ее основным минусом было само ее существование. Правда, сейчас я несколько пересмотрел этот пункт. Одна ночь – и у меня мировоззрение поменялось. Да… а некоторым для этого годы нужны…

И вот сижу я в счастливом ожидании вечера, который по-любому намерен провести с Серегой. Надо же как-то разобраться со всем этим новым мировоззрением и загладить свою вину перед причинным местом Просковина?! Да и самому интересно узнать о Сережке больше, а то мне только общеизвестные факты о нем и известны.

Перед самым началом пары, со всем присущим ему пафосом, вваливается Василий. Положа руку на сердце, могу сказать, что Василием я его называть не люблю: сразу перед глазами всплывает образ нашего механизатора Василия Первомаевича и как бы его стилизованный, мультяшный прототип из «Попугая Кеши». Вася Сороковой был их полной противоположностью – живчик натуральный. Кстати, о живчиках. После того, как узнал, что это слово обозначает непосредственно сперматозоид, стал холодно относиться ко всем газированным безалкогольным напиткам.

Ну, это все лирика, потому как сегодня Вася представлял собой разве что, если сравнивать с активностью клеток человеческого организма, яйцеклетку, т.е. еле полз, опираясь о стены. Сейчас сижу и думаю, что это меня на анатомию понесло?

– Какие люди и без бдительной охраны, – живенько подколол, вплывшее в аудиторию тело, Игорь, наш первый предатель. – Что это ты так себя не бережешь? – глядя на этих двоих, можно с полной уверенностью сказать: они созданы для того, чтобы друг другу портить жизнь извечной, типично мужской конкуренцией: у кого член длиннее или обед вкуснее.

– Потеряйся, ссыкун, жену охранять пиздуй, пока не увели вместе с ее баблосами, – слова были очень резкими, а аромат изо рта Васьки такой концентрированный, что у Игоря пропало всякое желание продолжать дискуссию.

– Эй, вали сюда, че у стены трешься, тряпка? – я задорно махнул рукой Васе, приглашая сесть со мной на предпоследней парте.

Тело моего друга, неестественно медленно и весьма странной походкой, поползло ко мне. Подойдя ближе, он с болью в глазах уставился на стул, а потом очень и очень аккуратно взгромоздил на него свой зад, не отличающийся пышностью размера. Вася, хоть и был из разряда людей, которых проще убить, чем прокормить, в жизни никогда не потолстеет. Завидовал порой я ему. Тут вроде и качаюсь, и бегаю, как сивый мерин, по утрам, а зимой отъедаюсь так, что осенью, купленные на весну джинсы, не оденешь.

– Ну, как оно? Все живы? – в голосе моего друга чувствовалась какая-то издевка. Словно он не знал, как начать разговор, и был бы только рад, если новости будут кровавыми и жестокими, как в новомодных, американских ужастиках.

– Прикинь, я Лаврика сдал, – на радостях выпалил ему самую счастливую новость на сегодня. – Причем все ИДЗ сразу! Полный привет! У меня теперь и доступ к сдаче зачета по нему есть!

Я знал, что устраивать расспрос человеку в таком состоянии, как у Васьки, просто кощунственно, поэтому все отложил на потом. Рано или поздно, он все равно расколется, поэтому спешить не стоит, только дров наломаю. Тем более в класс зашел Желудев, препод по БЖД, такой же призвездный, как и сам его предмет.

На перемене Васька не шелохнулся и с места не тронулся, на настойчивые предложения покурить, отвечал только отговорками, и постоянно огрызался. Когда мы поняли, что дальнейшие уговоры бесполезны, всей гурьбой вышли из аудитории, оставив его одного. Краем глаза я заметил, что к Васе подошла, с вполне озабоченным видом, Заяц. Что же, в какой-то мере, мы товарища оставили в надежных руках.

Перекурив и перемыв кости нашему алконавту, мы вернулись в аудиторию. Перерыв к тому времени уже закончился, а Желудев никак не мог начать урок без наличия кворума. Вася к тому времени уже сидел сам. Заяц тиранила Желудя в наше отсутствие, оттягивая время до возвращения опаздывающих. Умная, зверюга, и наверное из-за этого, не очень счастливая.

– Фу, накурился, – отвернулся от меня мой друг.

– Молчи и я не скажу о том, как кто-то нажрался, – парируя ему, с размаху плюхнулся на стул.

– Что, завидно, что напился без тебя?

– А если и так? Что, побежишь исправлять ситуацию?

– Побегу, если у тебя деньги есть, а то у меня ничего нет. Ни денег, ни дома… – Вася поник.

– Давай после пар обсудим, – последняя фраза Сорокового приоткрывала полог тайны его теперешнего состояния.

В итоге, я сидел, как на иголках, ожидая конца этого занудства, чтобы прихватить Ваську с собой, повести его опохмеляться и узнать, что же произошло.

Знаете, есть такое замечательное понятие: «Не судьба»? И эта самая не судьба, узнать причину алкомарафона моего друга, ждала нас у дверей аудитории. Леля выглядела реально страшно. Как будто все время, что Вася бухал, она не спала. Темные круги под красными глазами выдавали явные переживания девушки. Она просто молча стояла у стены и ждала нашего появления. Ваську я вел под руку, и выходили мы последними. Увидев Лелю, я чуть не подавился. Она готова была меня, как Тузик грелку, порвать на Британский флаг. Я остановился, как вкопанный, и вместо того, чтобы подбодрить или успокоить ее, перешел в режим нападения.

– Слышь, ты что с ним сделала? Где его носило все это время? Или ты, как все, оказалась мокрощелкой слабоумной?

Леля обалдела. Зато я, в свою очередь, добился нужного результата. Весь ее демонический гнев, как рукой сняло. Девушка задрожала и готова была вот-вот разрыдаться. Ее парень, безжизненно повисший на моей руке, только и занимался тем, что рассматривал пыль на полу у своих ног. Смягчившись и поняв, что зря я на Лелю нападаю, продолжил:

– Только без истерик, ладно? Пошли отсюда, – она восприняла слова, как возможность забрать свое сокровище из мои рук. – Э, нет! Эту тряпку поведу я: у тебя на него сил не хватит. Ты на себя в зеркало смотрела?

Девушка только отрицательно помотала головой. Судя по всему, внешность – это было последнее, что ее интересовало.

Мы молча и медленно поволокли нашу ношу к лифту. Вася старательно косил под овощ и только ногами перебирал, шерхая по полу, не поднимая глаз. В кафе мы не пошли: финансы пели романсы, поэтому, без разговоров, направились в общагу. Надо отметить, что мы вообще за все время пути и словом не обмолвились, лишь подойдя к центральному входу в общежитие, меня осенило.

– Слушай, Лель, а может, ты в аптеку и в магазин сходишь? А то у меня там пусто, хоть шаром покати. А я пока доволоку этого красавчега до нашей комнаты, хорошо?

– А ты потом меня впустишь? – в голосе девушки читался явный испуг и тревога.

– Впущу, впущу! Только при одном условии, – я решил разрядить обстановку. – Обещаешь сексом с ним не заниматься, когда я рядом спать буду?

– … Дурак! – вот так вот выпалить это детское ругательство, после такой долгой паузы – это надо уметь. Леля развернулась и пошла в сторону магазина.

– Ну, что, кобелище, харе отдыхать, пошли в комнату, – подхватил за талию Ваську и повел его быстрым шагом по лестнице.

В конце первого пролета мой друг взвыл, начал простить о пощаде и сказал, что будет спать на коврике, в дежурке на втором этаже, так как подъем на четвертый он просто не выдержит.

– Не дури, – с этими словами, я спустился ступенькой ниже Васьки, и перекинув его через плечо, как ковер, понес к нам в комнату. По дороге он заботливо, выкладываясь по полной, сделал мне массаж кулаками по спине, высказал тьму матов, среди которых зачастую фигурировала моя новая ориентация, и в итоге, когда мы уже проходили по нашему этажу, угомонился.

Я открыл дверь и внес свою ношу, аккуратно поставил Васю у стены и прикрыл двери – замыкать не стал, помня об обещании, данном Леле.

– Ну, что скажешь, Черный Ловелас?

Вася замялся, наконец-то поднял на меня свои заплывшие глаза и прошептал:

– Я пидорас.

– Ха! Тоже мне, открытие сделал! Я давно тебя пидорасом называл: всякий раз, когда ты мне, со своими блядями, спать не давал, – я сел на кровати напротив Васьки и стал старательно избавляться от своих кроссовок.

– Я пидорас, Сашка, настоящий. Ты думаешь, почему я еле хожу? До тебя, дубины, не дошло? Меня в жопу пялили!

– Один раз – не пидорас. Успокойся, с твоей бурной сексуальной жизнью… – только договорить я не успел.

– Саня! Меня по кругу пустили! Меня трахал не один и не два мужика! – мой друг дрожал, а голос его срывался на хрип. – На десятом я уже потерял счет тому, сколько меня трахали!

Мои глаза, казалось, сейчас выскочат из орбит и откроют новые горизонты космоса. Заикаясь я только проговорил:

– Как?

И Васю понесло…