Текст книги "Общага (СИ)"

Автор книги: Wagner Th.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Th.Wagner
Общага

Одиночество (POV Саши)

Снова заметно похолодало, поднялся сильный ветер, предательски задувающий под свободную джинсовку. Не успело весеннее солнышко пригреть, как снова вернулись холода. Хотя, чего греха таить, все дело отнюдь не в погоде. Иду сейчас, в кои-то веки один, и до чертиков паршиво на душе.

Сегодня Васька сказал, что наша компания больше не та, и он тоже решил стать семейным. От кого-кого, а от Васьки я такого не ожидал. Этот веселый раздолбай, которому море по колено и горе до лампочки, в свое время выпивший со мной не одну цистерну пива и водки, который трахал все, что шевелится, сейчас собирался, ради своей очередной девчонки, перечеркнуть все наши с ним отношения.

Девчонок у Васи было много. Он тот еще ловелас и соблазнитель – любую уговорит. А вот c Лелей вышло все наоборот. Как-то, по пьяни, он оказался у нее дома и по закону жанра, в кровати. Тут-то Леля и сделала, что называется, ход конем. «Ты меня соблазнил – женись». Надо отдать должное Васе, он сопротивлялся. Вплоть до тех пор, пока не привык к домашней готовке своей навязчивой невесты. Леля ударила по больному: Вася пожрать любил и толк в этом знал.

Вот и сегодня, мой последний, свободный приятель сделал выбор в пользу домашнего уюта. Василий, прочитав мне долгую, поучительную лекцию о пользе вкусной и здоровой кухни, пошел укреплять слово делом, а я, как неприкаянный, побрел в общагу.

Раньше нас в комнате жило четверо. Игорь соблазнился богатой Таней, папа которой был профессором на нашей кафедре. Девочка она была развязная и без комплексов, и это подстегивало деревенского интеллигента, готового душу продать нечистому, лишь бы остаться в тепле гостеприимных стен мегаполиса. Парнишка покинул общагу с радостью крупногабаритного жителя пустыни, орошенного первыми каплями осеннего дождя.

Потом настала очередь Славки. Про них с Ленкой, как раз, можно будет лет через сорок-пятьдесят сказать: «Жили они долго и счастливо». Глядя на эту тихую парочку ботаников, нельзя было глаз отвести. Нашел-таки Славик сапог себе в пару. Они были идейными, вкусы безоговорочно совпадали во всем, начиная от политики реформ сельского хозяйства до цвета коврика в ванной. К тому же, Ленка была из семьи честных работяг, как и Славка. Поэтому, совместная жизнь их началась с покупки квартирки и холодильника в кредит. И продолжалась, как в старых совковых назидательных историях: все в дом, и ничего не должно быть лишнего. Славик выпал из нашей разгульной жизни раз и навсегда.

А сейчас Вася. Черт! Вот от кого, но только не от него я мог ожидать такую подставу. Да, Вася, ты свинтус редкой воды! Так я и остался один…

В комнате было тихо. Очень тихо и одиноко. Даже возня за стенами не разбавляла этого гнетущего ощущения одиночества и «все покинутости». Не хотелось ни есть, ни спать, ни даже вылезти из окна покурить. Я тупо сидел и смотрел на постепенно, скрывающийся за крышей соседнего дома, закат. Местные – коренные, если быть точным, – жители общаги начинали появляться из своих щелей. А я все сидел, в компании прусаков, и таращился, отсутствующим взглядом, в окно.

Из состояния полнейшего отупения меня вывел стук в дверь. Кого-то принесло за «сахарком» или «солькой», или же старосте нашего крыла вожжа под хвост попала затеять шмон, на ночь глядя, на предмет нахождения посторонних. Странно, но я был абсолютно уверен, что это не Васька пришел мириться. Потому как, с каких пирогов ему стучаться?

Нехотя слез с кровати и побрел открывать. Настроения совсем никакого, а тут еще на мозги капать начнут. Прусаки разбежались по щелям, как только почувствовали движение необъятного объекта по своему миру.

– Иду-иду, что так двери-то выносить?! – недовольно открываю и щурюсь от яркого света в коридоре. Все-таки у моей задницы потрясающая интуиция: староста почтил нашу комнату своим присутствием.

– Я не выношу твою дверь, лишь спокойно постучал, – холодно и чинно заявил Просковин. А я, в очередной раз глядя на него, пообещал себе, что, как только подвернется возможность, подарю ему очки, дабы завершить имидж Кролика из «Винни-Пуха», и подсуну бо-о-ольшую кнопку под его худой зад, чтобы хоть раз увидеть какую-либо эмоцию на лице этого прожженного счетовода.

– Что надо, чем обязан? Никого нет дома! – протараторил я стандартные фразы и уже собирался дверь прикрывать, на полном серьезе уверенный в том, что визит закончен.

– Никого, говоришь? Вот и замечательно. Потому что с сегодняшнего дня я переселяюсь к тебе, – в голосе Просковина проскользнула издевка.

– Не понял, – я стоял и таращился опешившим взглядом на кузнечика-переростка, в то время, как он бесцеремонно вошел в комнату и деловито обведя ее глазами, потянулся к выключателю.

– Лампочка перегорела или электричество экономишь? Чего в темноте сидишь?

– Дрочу, – недовольно отвечаю назойливому старосте. – А ты весь процесс испортил, настрой сбил, так сказать.

– То-то я смотрю, долго дверь отпирал, – с едва уловимой, подъебистой ноткой парировал наглый оккупант. Он уселся на кровать Славки, все такую же ровную и прибранную, словно Славка и не полгода назад уехал, а вчера. Затем откинулся спиной на стену и закинул ногу на ногу.

Я только стоял и диву давался. Просковина созерцал в общаге уже три года. Из-за непрошибаемой серьезности и щепетильности в делах, его назначили старостой нашего крыла еще на первом курсе. Тому, как звали этого загадочного пацана, я даже значения не придавал, относясь к нему, как к турникету на входе: нечто постоянное, необходимое и не нужное. Только, вот сейчас, этот «турникет» сидел вразвалку на Славкиной кровати и нагло сообщал о жилищных рокировках. Сложно сказать даже, что меня сегодня удивило больше: Вася со своим выбором моногамии или новое лицо Просковина.

Признаться, в данный момент я готов был последнему в челюсть съездить. Мне, понимаешь ли, плохо, все бросили, у всех бабы, а я один! И еще это чудо приперлось!

– Еще раз спрашиваю, – стою с видом нервной мамаши, только что помывшей полы во всем доме. – Что тебе здесь надо?

– Понимаешь, Саша, у меня сосед по ночам храпит, спать мешает. А тут, он еще себе подругу приводить повадился. Совсем жизни никакой, даже спокойно подрочить негде, – чинно заявляет винни-пуховский Кролик.

Если до этого мое состояние можно было охарактеризовать как «обалдевший», то сейчас, наверное, оно выросло до энной степени офигения.

– Слышь ты, Просковин!.. – только и смог я выпалить после внушительной паузы, достойной великого и бесценного Станиславского.

– Сергей.

– Что «Сергей»? Какой Сергей?

– Я Сергей. Хватит меня уже по фамилии называть. А то как-то, соседи уже три года, а ты и имени моего не знаешь.

Хотел я сказать что-то ехидное, да промолчал. Рыкнул только и развернулся, уселся на свою кровать. Делай мол, что хочешь, только меня не трогай. Пнул ногой тапок и улегся, не раздеваясь. Достал из-под подушки какую-то книгу и сделал вид, что читаю.

– Ну, я так понял, ты не против, – продолжал меня доставать староста. – Тогда я сегодня у тебя переночую. А то меня не прельщает опять делать вид, что уснул, и слушать, как там Лешка с причвакиванием жарит свою козу.

В какой-то мере я сейчас понимал Просковина. Потому как сам находился в такой ситуации не единожды. В этих вопросах Ваське равных не было. Меня порой посещала мысль, что он это специально делал. Может, хотел, чтобы я к ним присоединился, а может, пытался подколоть в том, что у меня за три года так никого и не было. Только мне, от этих его «мастер-классов самца», было как-то неприятно, неудобно и даже противно. Бывало, что я представлял, как будто не Васька жарит там телку на соседней кровати, а я Васю имею по самые помидоры и это мои яйца хлопают с разгону по его голой заднице. От таких идей в паху начинало ныть, и во избежание эксцессов, приходилось насиловать свой мозг, а точнее, память. Я снова и снова вспоминал пройденный за день, а порой и за весь год материал, стараясь отвлечься от назойливых мыслей. Но один положительный момент во всем этом был: учиться я стал лучше.

Подумав про это, я повернулся к раздевающемуся Просковину и ни с того ни с сего выпалил:

– А ты про какой предмет вспоминаешь в такие моменты?

– Оптимизацию и Машинные автоматы, – без смущения, а самое главное, без уточнения и лишних вопросов, спокойно ответил Сергей, обнажившийся до плавок, и в настоящий момент, застилающий кровать.

– Ясно. Я тоже про Оптимизацию. Лаврентий Павлович вне конкуренции, гнида паршивая.

Впервые я обратил внимание на то, какое оказывается гибкое и изящное тело у Просковина. В полутьме, а к тому времени староста успел выключить свет, его можно было спокойно спутать с красивой девушкой, как раз в моем вкусе. Окинув его взглядом с ног до головы, я снова отвернулся к стене. На душе было гадко. И это уже не от того, что Васька ушел, не от того, что в комнате нарисовался староста, и даже не от того, что я сейчас отчетливо осознаю, как не единожды хотел выдрать Васю. Гадко от всего вместе и еще от чего-то глобального.

Сон настиг меня моментально. Словно, мешком с мукой по голове двинули. Спал, как убитый, согнувшись на своей скрипучей панцирной кровати. Что снилось – не помню. Наверняка, какая-то противная липкая фигня, под стать моему паршивому настроению.

Когда проснулся, верхней одежды на мне не было, только трусы. И сверху – одеяло, не мое, а Васькино. Его парфюм я где угодно узнаю.

Сергея в комнате уже не было.

Глупости (POV Сашa)

Когда в институт собиралась вся большая компания, она неизменно опаздывала. Хотя мы и подгоняли друг друга, и старались оптимизировать совместные действия, и пытались вставать раньше – все равно опаздывали. А сегодня, я и проснулся позже, и нехотя собирался, и даже отыскал что-то, не совсем протухшее, в нашем маленьком, совковом холодильнике, и умудрился свои кроссовки почистить – это уж совсем верх пижонства по моим меркам, – и все равно приперся в институт в первых рядах зеленой недоинтеллигенции.

Первая пара была в огромной аудитории, где встречались, как минимум три потока. И, как на зло, то место на галерке, которое обычно занимала наша компашка, было завалено старой рухлядью кафедры Физики твердого тела. Странно, но запашок у этой горы «физических тел» был скорее химического свойства. Ну, на крайний случай, как у неудачной попытки биологов создать очередное оружие массового поражения.

Скептически окинув взором сей непорядок, решил устроиться в диаметрально противоположном углу: на первом ярусе. Кстати, накануне сессии, помаячить перед носом у лектора – святое дело.

Настроение все еще было ниже уровня моря.

– Ку-ку, красавчег, – смешливым голосом над ухом пропела местная давалка Настька. – Почему сегодня так рано?

К Насте я как-то не особо благоволил. Про нее ходили совершенно нереальные истории эротического содержания. Мне даже казалось, что правды в них ни на грош. Удивляло другое: сама виновница таких вульгарных слухов и ухом не вела, и не пыталась прекратить хождение порнографии, с собой в главной роли, в массы.

– Так получилось, – буркнул я, не поворачиваясь в ответ.

Настя не унималась. Следующий ее поступок выбил меня надолго из равновесия. Перегнувшись через свой стол, который чуть нависал над моим ярусом, она дунула горячим потоком на мою шею, в аккурат у основания уха.

А я и не подозревал, что шея у меня такая чувствительная – прямо эрогенный полигон какой-то. Ощущения были что надо. Рой мурашек по шкуре, тело мгновенно обдало жаром, низ живота заныл, и в результате меня аж передернуло. Не знаю, какая у меня была при этом рожа, но явно не страдающая безразличием. Я беглым взглядом окинул аудиторию, боясь выдать такой интимный факт своей, и без того скудной, сексуальной жизни.

Впоследствии я познал одну тупую до нереальности, но работающую со 100% попаданием истину. Тот, кого ты не интересуешь, не обратит и внимания, даже если будешь стоять голый, с транспарантом. А если есть такой товарищ, который кидает на тебя свой пылкий взор, то он заметит и пылинку на твоей подмышке за полтора километра тихой, осенней, безлунной ночью.

В тот момент, когда от смущения на моей физиономии сиял багровый румянец и вся шерсть стояла дыбом от наглого поступка распиздяйской стрекозы Настьки, единственный, кто меня без всякого стеснения созерцал, был Просковин. Староста улыбался мне самой наглой и похабной улыбкой, на которую была способна его, в основном бесстрастная, физиономия.

«Ну и хер с тобой, Золотая Рыбка!» – я внутренне чертыхнулся и отвернулся.

Просковин сидел на том же ярусе, что и Настя, через два места от нее. Поэтому происходящее он не только хорошо видел, но и замечательно слышал. От его интереса было ни холодно, ни жарко, потому что в тот момент я отчетливо осознавал, что жду своих пацанов, а остальное – до лампочки. Я ждал Ваську.

Прозвучал отвратный звук, напоминающий рев сирены. Пара началась. А Васька так и не явился. Игорь на парах вообще редко появлялся, а Славик честно ходил хвостиком за своей женушкой. Я реально остался один. К концу дня настроение приобрело максимально отрицательное значение. Меня раздражало все. Я кидался на одногруппников и спорил с преподами. За день умудрился посраться с начальником IT-лаборатории, перед которым благоговел с первого дня знакомства, набить хлебало одному арабу, из-за чего подспудно подозревал, что на этом дело не закончится, пригласил Настю к себе в общагу…

Пипец! И о чем я думал?! Главное, о чем думал, когда, после полбутылки водки и двух бутылок пива, садился играть в покер, на раздевание с самой развратной девахой всех времен и народов?!

Настя оказалась той еще стервой, с непередаваемой стойкостью к алкоголю. Для нее игра превратилась в изящный способ соблазнения. Она дала возможность раздеть ее до труселей, а после, демонстративно заигрывая со своими упругими сиськами, стала планомерно, раунд за раундом избавлять меня от одежды. Проигрывая, хочешь – не хочешь, а выполнять правила игры надо – вот и полетела моя скудная драпировка, отнюдь не тщедушного тела, в разные концы комнаты.

Пиво быстро давало о себе знать, вызывая легкие эротические позывы в паху.

– О… твой мальчик просится наружу! – ехидно подметила Настя. А как же – у нее на это глаз наметан ого-го!

– Ага! Поссать просится! – а что церемониться с ней? Из-под нее тоже не мыши носят.

Я подскочил с кровати, не одеваясь, лишь ныряя в старые, потрепанные шлепанцы и неровным, семенящим бегом направился в конец коридора – в сортир. Освободившись от содержимого, полного под завязку, мочевого пузыря, впервые за сегодняшний день почувствовал счастье. И снова, я со своей пьяной, довольной рожей попал под пристальный взгляд старосты, бесшумно вошедшего в туалет следом. Функционирующий писсуар у нас был один, причем для персонального использования не предназначался. Так что для парней было в порядке вещей начать утро с подтверждения тезиса: это могут сделать десять мужиков, но не сделают две бабы.

– Слушай, ты меня караулишь, что ли? – с опаской посмотрел на расстегивающего джинсы Просковина.

– У тебя мания преследования, – спокойно констатировал, не в меру довольный староста, вываливая из ширинки внушительную колбаску.

Глядя пьяными и веселыми глазами на паршивца, как только тот стряхнул, нагло беру в руку его член, и присвистывая, заявляю:

– Ничего себе! И ты еще не женат! И у тебя даже телочки, насколько я знаю, нет! – по пьяни я настоящий герой, без страха и упрека. Только вот, геройствовать мне долго не позволили. Сергей быстро перехватил мое запястье, с силой надавливая на него, пока я от боли не разжал руку, отпуская его член.

И о чем я думал тогда, хрен его знает. Трезвым я за чужой хуй вряд ли бы схватился. А тут, мало того, что держал, так еще и трясущимися, неверными руками мацал член Просковина!

– Не лезь! – отрывисто и со злостью заявил Сергей. – Или решил мне отдрочить в сортире? Тогда, может, пойдем в менее людное место? – Похоже, что хладнокровие к нему возвратилось быстро, если он сразу начал подначивать.

– А не пошел бы ты лесом в индивидуальном порядке?! – до меня дошло, что сотворил и я попытался поскорее ретироваться. – У меня самого в комнате почти голая телочка сидит, нах ты мне нужен такой красивый?

– Да неужели? Настя и до тебя добралась? – ехидству этой сволочи не было предела. – А знаешь, что она зачастую в очко дает? Оно у нее горячее!

– Че, сам пробовал? Видно, принимал активное участие, да?

Мне было обидно. С чего – не знаю. Пьяному всегда из-за чего-то обидно. И жизнь не удалась, и по утрам воробьи спать мешают, и очко у девушки диаметром с арбуз – всякие причины бывают. В моем случае, наверное, из-за последнего варианта. Хотя чего уж греха таить, о Насте я и без этого знал много: она, кажется, со Славкой и Васькой тоже спала. Но все равно, как-то противно на душе стало. Я развернулся и не дожидаясь ответа Просковина, пошел к себе.

– Знаешь, Настя, а не пошла бы ты домой, а? – так с порога ей заявляю.

А она лежит на моей кровати, сука, голая, и призывно пальчиком манит.

… После того, как я успешно проблевался, она покинула-таки мою комнату. А мне только и осталось – убирать недоразложившиеся продукты собственной жизнедеятельности.

Ночью спал один, и это меня не угнетало.

Под утро приснился странный сон. Как будто, стоим мы в чистом поле с Серегой Просковиным и лупасим друг друга на чем свет стоит. Сон показался приятным, и на пары я не пошел. Была суббота.

Сон (POV Сашa)

И почему я зацепился за этот сон? Он так перед глазами и стоял всю субботу, и воскресенье. Дошло до абсурда. В воскресенье я ложился спать со стойким желанием увидеть, чем закончилась наше мордобитие с Просковиным. Не скажу, что настолько плохо относился к этому парню, но напряженные отношения подстегивали меня, наполняя каким-то мальчишеским азартом.

Настроение поднялось. Появились детские, шаловливые мыслишки, как нагадить старосте. По большему счету, Сергей мне ничего плохого же не сделал, но тянуло с ним поиграть. Знаете, как в детстве, когда мальчики девочкам кнопки подкладывали и за хвостики дергали, обзывая всякими обидными словами? Так и я сейчас. Как тогда, в детстве, мальчишки не соображали, что толкает их на глупости, так сейчас и я не понимал, почему у меня кровь вдруг стала закипать с ним рядом.

В субботу и воскресенье я Серегу не видел. Да и не мудрено, потому как врубил на всю катушку колонки на ноуте и устроил генеральную уборку. Выволок четыре мешка хлама, постирал вещи, помыл холодильник, нашел много нового и интересного, выматерил пацанов за то, что забывали гондоны выбрасывать, и понял, что была такая падла, которая умудрилась потрахаться на моей кровати, подложив резинку мне под матрац. Убью гада! Убью тебя, Вася! Однозначно, только тебе могла прийти в голову такая дурацкая мысль.

В общем, когда вечером вернулся с общей кухни, неся в объятиях тряпочки, неизвестного происхождения, небольшую кастрюльку супа, мои покои сияли чистотой, которой в этом помещении отродясь не было.

Супчик был первой едой за сегодняшний день и незаметно исчез под просмотр модного вампирского сериала. Когда до меня дошло, что рот разрывается от зевоты, а глаза заливаются слезами от этого самого процесса, на часах было три часа ночи. Я захлопнул крышку ноута и уронил свое тело на чистую кроватку.

«И что же было дальше во сне?» – пронеслась последняя мысль в голове.

Мне так ничего и не приснилось. Я даже чуток расстроился. Но на пары пошел бодрый и окрыленный идеей нагадить в душу Ваське, и Просковину. Первым делом увидел одиноко курящую Зайца. Она была существом иррациональным и паранормальным (точнее, совсем ненормальным по меркам серой массы). Староста нашего потока полностью соответствовала своей должности. Эта приколистка умела держать в узде не только местных обалдуев, как я, но и невменяемых арабов, и зарвавшихся младших сотрудников нашей кафедры, и вообще, любила травить анекдоты с профессорско-преподавательским составом. И Заяц – это как раз тот человек, который мне нужен.

– Привет, гроза темнокожих почитателей Аллаха и сына его, Мухаммеда. Что творится с тобой? – проговорило это странное существо еще до того, как я подошел к ней сзади, намереваясь в шутку напасть.

– У тебя глаза на жопе? – пробурчал возмущенно и обиженно из-за того, что не удалось напугать внезапностью.

– Зачем сразу на жопе? Я тебя еще от угла здания увидела. И скажу больше, караулила, – невозмутимость и спокойствие Зайца сходно с поведением товарища Шерлока Холмса из советского фильма. С кем-с кем, но только не с ней я бы заводил интимные отношения. – Подойди к Сухорукову, скажи, что у тебя была в пятницу тяжелая форма мужского ПМС и ты не ведал, что творил. – В лоб! А я еще заморачивался, как начальнику лаборатории на глаза появляться! – И не лезь, пожалуйста, больше к арабам, они ебанутые. На этот раз простят, потом познакомишься с грубым мужским сексом.

Пауза! Реальная пауза, достойная Станиславского! Сейчас я отчетливо осознавал, откуда у нее такая репутация. А я ее дурочкой считал. Облом.

– С… спасибо, – а что еще сказать?

Она протянула мне пачку сигарет со словами: «Угощаю». «Бля! И тут угадала, что я забыл сигареты купить!»

– Слушай, а к чему снится, что кому-то рожу бьешь?

– Знаешь поговорку: «Бьет – значит любит»? Она появилась не от того, что на Руси все поклонники садо-мазо, а потому что, если во сне люди дерутся, это говорит о страсти, которой не нашлось выхода.

Опешил…

– А если бы я кого-то убил?

– Опять же. Слово «убивается» первоначально означало «страдать от неразделенной любви». Думаешь, откуда это пошло? – Заяц отстрелила щелчком сигарету и обернулась ко мне. – Дерзай, Сашка. Поверь, в том, что убиваются по тебе, намного больше плюсов, чем если убиваться станешь ты.

Она улыбнулась самой хитрой, и при этом доброй, чуть грустной улыбкой.

Заяц встречалась со студентом последнего курса нашей кафедры. Встречались они больше года, но глядя на них, можно было сделать только один вывод: она все еще девственница, как и он. Хотя пара у них была яркая и гармоничная, и ей завидовали все сотрудницы лаборатории, и многие студентки, в этот момент до меня отчетливо дошло: не все так просто.

Мы молча развернулись и пошли на пару. Васька так и не пришел. А звонить ему я не стал. Весь раж, от желания прилюдно его опозорить за блядство, прошел. С Просковиным сегодня у нас общих пар не было.

Домой я вернулся с Пашкой и Лешкой, живущим с Серегой в одной комнате. Лешка вовсю распалялся о своей неземной любовнице, с которой планировал провести эту ночь.

А значит, есть вероятность… что Серега будет ночевать у меня. И эта новость вызвала неконтролируемый приступ радости с моей стороны.