Текст книги "Кукушка"

Автор книги: Вячеслав Жуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 2

Эту ночь, благодаря воспитательнице Галине Сергеевне, коменданша разрешила Ксение переночевать в общежитие.

– Ну в самом деле, не на улице же ночевать беременной девчонке, – как резонный довод привела Галина Сергеевна при разговоре с Тамарой Петровной. – Одну ночь. А завтра я ее отвезу домой.

Комендантша подумала и согласилась, но не упустила предупредить Ксению и девчонок по комнате:

– Смотрите. Если будет вино, я ее сразу же выгоню. – Строгая Тамара Петровна как всегда показала свой характер. Пришла и тщательно проверила все тумбочки, не запаслись ли девчонки горячительными напитками.

Присутствующая при этом воспитательница Галина Сергеевна ничего не сказала. Только вздохнула. Комендантшу она побаивалась и во всем старалась ей уступать. Видя, что девчонки устроили для Ксении прощальный ужин, она не против бы остаться, попить чайку и вообще поболтать о жизни, но Тамара Петровна увела ее.

Когда за коменданшей и толстушкой Галиной Сергеевной закрылась дверь, девчонки уселись за стол. Сам ужин не столько интересовал девчонок. Другое дело Ксения. Не терпелось разузнать, что да как у нее. И потому самая бойкая из подружек кареглазая Зойка, заперев за коменданшей и воспиталкой дверь на ключ, чтоб девчонки из соседних комнат не забегали и не мешали, спросила:

– Ну ты ходила к своему парню?

Подружки, как только узнали, что Ксюша беременна, наперебой принялись давать советы, одним из которых как раз и было, чтобы она не откладывая сходила к своему Алешеньке. Ксюша долго не решалась этого сделать, но когда неприятности вокруг нее закрутились, она пошла.

– Расскажи, как там тебя встретили? – не отставала настырная Зойка.

Девчонки, проживающие вместе с Ксенией в комнате, были все приезжие из разных городов, и поэтому каждая знала, что запросто может оказаться в такой же ситуации. А вот что тогда делать, знали не все. Советы легко давать, когда тебя самой это не касается.

– Расскажи… – стали приставать девчонки, видя, что Ксения мнется.

Ксения с аппетитом уплетала из банки кильку в томатном соусе. И ей не хотелось всех этих разговоров. Особенно сейчас. Поесть бы нормально. Да и чего выставлять себя в униженном качестве. Ведь всей правды не скажешь. А врать и рисоваться перед подругами нехорошо. Но видно, придется. И Ксюша прожевав безголовое существо отдаленно напоминавшее кусочки рыбы густо политые томатом, сказала:

– Пришла я, девчонки, к Алешке, ну просто повидаться, поговорить, а его мать стол накрыла, – пробежала Ксения взглядом по столу, на котором лежало несколько бутербродов с дешевой несвежей колбасой, две банки распечатанных консервов, пяток яблок и зачерствелые пирожки с капустой. Все эти скудные запасы подруги позаимствовали из столовки. Теперь глядя на них, фантазии у Ксении стали проявляться как у ресторатора, и чтобы разнообразить содержимое стола, она начала выдавать названия блюд, каких никогда не видела, но о которых читала в журнале. Получалось все довольно складно и никто из подружек не заметил вранья. Причем, говорила Ксения о накрытом для нее столе так смачно, что у подружек потекли слюнки.

Говорила легко, с улыбкой, а самой хотелось не просто плакать, а выть.

– Живут они, конечно, здорово. Обстановка шикарная в квартире по высшему разряду. – Насчет обстановки Ксения не стала вдаваться в подробности по той простой причине, что в мебели не очень-то разбиралась, как впрочем и с электроаппаратурой.

– У них такой огромадный телевизор. Плазменный, – бухнула она, заметив, что подруги охотно принимают ее вранье.

– Ксюш, а у его папаши какая машина? – встряла в разговор конопатая, рыжеволосая Наташка. Была она девчонкой завистливой. И сейчас прислушиваясь к тому, что рассказывала Ксения, она не могла спокойно усидеть на стуле, ерзала, накручивая себе, как несправедлива жизнь. Кому-то, как этой Ксении все. И сама она красавица каких свет не видел и вот парня себе подцепила богатенького. А таким, как она – ничего. Ну разве это справедливо.

Есть ли у Лешкиного отца машина, Ксения не знала, но рассудила, что наверняка есть. Ведь его папаша, как говорил про него Лешка, в московском правительстве занимает солидную должность. Одним словом – шишка. А у всех шишек машины есть. Значит и у него.

Ксения решила, что ничего плохого в том, что она еще разок соврет не будет. Да и отступать теперь некуда, если начала.

– Конечно, у него есть машина. Новый «Мерседес», – не моргнув глазом, соврала она, приналегая на бутерброды.

Конопатая Наташка протяжно вздохнула, выдыхая зависть.

– Не слабо, – сказала она, таращась на Ксению задумчивым взглядом.

Кареглазая подруга Зойка тоже о чем-то размышляла сейчас. Сидела молча, забыв о надкусанном пирожке, который держала в руке. Ксюшин рассказ ее тоже пробрал как и рыжеволосую Наташку. Даже обычно веселые хохотушки подруги не разлей вода, Ирка со Светкой, теперь приумолкли и сидели погрустневшие.

Всем этим девчонкам взрослеющим вдали от дома, хотелось обустроить свою жизнь. Каждая из них надеялась, что здесь в столице ей обязательно повезет и в любви и счастье, но пока и то и другое обходило всех их стороной.

– Счастливая ты, Ксения, – не сдержалась конопатая Наташка. – Тебе парень предлагает жениться, а ты не хочешь. Я тут познакомилась с одним. Так он меня трахает, а о свадьбе пока и не намекает, – пожаловалась она подругам.

Ксюха помотала головой.

– Не хочу. Мне восемнадцать только через три месяца будет, а ему уже двадцать семь. Старик, одним словом. Да и разонравился он мне. Раньше нравился. А теперь гляжу, что-то в нем не то. И как скажите на милость, жить с человеком, который не нравится? Видеть каждый день, как он мелькает у тебя перед глазами. Он-то хоть сейчас. Сегодня я пришла к ним, его мать только про свадьбу и разговоры. Надо мол вам пожениться. А я сказала – нет! Зашла, говорю, вот попрощаться. Завтра уезжаю. – Ксения замолчала, и тихонько, чтобы никто из подруг этого не заметил, вздохнула. Настроение испортилось. И такая на душу тоска легла, что и аппетит сразу пропал. И есть теперь уже не хотелось. И вообще, не хотелось ничего. Особенно этого вранья, на которое она была вынуждена пойти, чтобы лишний раз показать свою девичью гордость. Пусть подруги знают, вот она какая. Чтобы просто так не сидеть за столом, Ксения ковыряла вилкой в банке остатки консервов, хотя в рот они уже не лезли.

Подруги молчали, пряча друг от друга грустные взгляды, под впечатлением услышанного.

Спать легли в этот вечер поздно. Девчонки уже заснули, а Ксение не спалось. Волновалась. Ведь даже предположить не могла, что с ней будет завтра. В не зашторенное окно она смотрела на темное небо, на котором почему-то была видна всего лишь одна единственная далекая звезда. Наверное ей было одиноко там. И Ксения сейчас тоже чувствовала себя одинокой. Вот как эта звезда. Только она на небе, а Ксения тут среди людей, но все равно одна со своими проблемами.

Оттого и тоскливо на душе. Ведь почти два года она прожила тут в этой комнате с девчонками. Успела подружиться с каждой. Вместе делили радости, отмечали праздники и дни рождения. А теперь вот получилось, что беду Ксении делить не с кем. И никто в целом свете ей не помощник.

Устав от собственных мыслей, она заснула уже перед самым рассветом.

Утром, когда девчонки стали собираться на занятия, в комнату притопала воспитательница Галина Сергеевна и разбудила Ксению. Причем, выражение ее лица было такое, как у приговоренного к ссылке.

– Директриса велела мне отвезти тебя домой к матери, – сказала она и вздохнула, уставившись на Ксению и ожидая ее реакции.

Но Ксюша не отреагировала никак. Молча оделась. Собрала постель.

Видя, что Ксения не прониклась к ней сочувствием, Галина Сергеевна опять вздохнула о своей незавидной роли. Вон сколько девчонок в общежитие, и если каждая из них вот так как Ксения будет залетать, что тогда ей, несчастной воспитательнице делать. Каждую развозить по домам?

– Сколько до твоей деревни ехать? Наверное, суток двое? – спросила Галина Сергеевна, не испытывая радости от предстоящей дороги.

– Чуть побольше, – отрывисто произнесла Ксения, покончив с постелью и давая понять, что она готова к отъезду.

– Ох и занесло же тебя, – не поскупилась воспитательница на упрек.

Ксения упрек приняла молча. Да и чего понапрасну болтать.

А вот Галина Сергеевна молчать не могла. На ее кругленьком лице отразилась легкая тревога, умолчать о которой она не могла.

– Помнится, ты говорила, будто от вас там недалеко Чечня? – напомнила она Ксение давний разговор. Хотя напоминать его и не особенно надо было.

– Как раз в пятнадцати километрах от нашей деревни.

– Вот как, – всплеснула руками толстушка воспитательница, уставившись на Ксению. – Так это же совсем близко! – разочарованно произнесла она, уверенная, что вряд ли такое соседство может быть спокойным. И как там только люди живут? Ведь по ночам бандиты не только скот воруют, но и людей. Галина Сергеевна читала в газетах о таком беспределе.

– Значит у вас там неспокойно? – в голосе воспитательницы слышалась настороженность.

Ксения взяла и подлила масла в огонь.

– Ни о каком спокойствие не может идти и речи. Чечены и раньше делали на наше село набеги. Скот воровали. А теперь людей воруют. Остановят автобус, выберут из толпы человек пять поколоритней навроде вас и с собой уводят, – Ксения обвела взглядом толстушку Галину Сергеевну с головы до ног, тем самым давая понять, что если такое случится с ними, то воспитательнице точно не миновать сей участи.

Галина Сергеевна вздрогнула.

– Какие ужасные вещи ты говоришь, – потускневшим голосом произнесла она. Только на Ксению это не подействовало, и отвернувшись к окну, девушка улыбнулась. Потом напустив на себя побольше серьезности, обернулась к Галине Сергеевне и сказала:

– Говорю как есть. Ну, а дальше вам решать. – Прозвучало с прямым намеком, стоит ли воспитательнице ехать.

– Если бы ты знала, как мне не охота ехать, – призналась вдруг Галина Сергеевна. – В такую даль… Да и дел у меня полно…

Ксения не ответила. Видела, воспитательница еще не приняла окончательного решения. Колеблется. А решить она должна сама, стоит ли ей ехать или нет.

Из-под кровати Ксения достала свою сумку, в которой лежало кое-что из одежды. Сумка была нетяжелой и это оказалось очень даже кстати, тащить легче.

Галина Сергеевна взяла сумку у Ксении.

– Легкая, – улыбнулась она.

Ксюша и на этот раз промолчала, мысленно отсчитывая время, когда же эта толстушка решится на главное. Она досчитала до двадцати, когда Галина Сергеевна тихим и как показалось самой Ксюше жалостливым голоском заговорила:

– Слушай, а может ты сама доберешься, а? Ну чего мне ехать в такую даль? Потом возвращаться оттуда…

Ксению предложение Галины Сергеевны вполне устраивало. Она сразу повеселела в один миг. Даже улыбнулась. Ну наконец-то, эта толстушка решилась.

– А и в самом деле. Чего вам ехать со мной, когда я вполне могу добраться и сама. Зачем вам скитаться по вокзалам. От нас ведь так легко не уедешь, – начала Ксюша нарочно накручивать, тем самым запугивая впечатлительную Галину Сергеевну еще больше. – Деревня наша километров шестьдесят от города, – соврала она на целую двадцатку.

Услыхав такое, Галина Сергеевна ойкнула, твердо для себя определив не ехать. Да пусть лучше с работы увольняют. Дурочку нашли. А Ксения и сама доедет.

– Конечно, доеду, – пообещала Ксюша.

На душе у Галины Сергеевны полегчало. Хорошо, что Ксюша нормальная девчонка, понятливая и с сочувствием, не как директриса. Вспомнив про нее, толстушка загрустила.

– Что такое? – решила Ксения разузнать в чем дело.

– Да я вот подумала. А вдруг директриса узнает? – выразила беспокойство воспитательница. Но Ксения тут же нашлась, чем утешить ее.

– А как она узнает, если вы не скажите?

– И правда. Разок и соврать можно, – весело подмигнула воспитательница. Хотя Ксения и подозревала, что таких разков было не один, не два. Но о своих подозрениях умолчала, лишь бы отвязаться от толстушки, чтоб не мешалась.

А Галина Сергеевна в свою очередь не упустила уточнить.

– Слушай, а ты точно сама доберешься? Ничего?

– Да что я маленькая? Откуда столько недоверия? – Ксения сделала вид, будто все сказанное Галиной Сергеевной задевает ее за живое.

– Ну что ты, Ксюша, – тут же принялась извиняться. – Как раз наоборот. Я тебе очень даже доверяю. И знаешь, все у тебя в жизни будет хорошо. Вот увидишь. Потому что ты человек хороший, добрый. Родишь малыша и почувствуешь себя другим человеком. Вот я в молодости… – хотела было Галина Сергеевна рассказать какую-то свою очередную байку, на которые была мастерица, но Ксения остановила ее.

Застегнув молнию на сумке, она сказала:

– Нам пора на вокзал.

И Галина Сергеевна вспомнив, зачем она тут, согласно кивнула.

– Да. И в самом деле, пора. Пойдем.

Они вышли из комнаты. Ксения заперла дверь на ключ, раздумывая как с ним поступить. Иногда они его клали под коврик у двери. Но на этот раз такой вариант отпадал. Вдруг ключ каким-то образом пропадет, тогда девчонки обидятся на Ксению. Решат, что она забрала его с собой.

– Тогда оставь его у вахтерши, – подсказала воспитательница подходящий вариант. – Она обязательно передаст его девочкам.

Это была дельная мысль, не воспользоваться которой Ксения просто не могла.

– И в самом деле. Чего тут голову ломать? Я так и сделаю.

Когда она подошла к вахтерше в сопровождение воспитательницы, та не удержалась от вопроса.

– Куда ее уводите? – спросила вахтерша.

За воспитательницу ответила Ксения.

– На Колыму отправляют.

Галина Сергеевна хихикнула.

– Ксюша у нас большая шутница, – сказала она.

– Я и вижу, дошутилась, – огрызнулась вахтерша, кивнув на живот Ксении.

– А это уж мое дело, – не осталась в долгу Ксения и выложив ключ, сказала: – Не сочтите за труд, передайте девчонкам из восемнадцатой комнаты.

Вахтерша молча взяла ключ и убрала его в стол.

– Ведь забудет, – шепнула Ксения воспитательнице, топтавшейся возле стола вахтерши.

Вахтерша эти слова услышала и обиделась.

– Я что тебе дура? – гаркнула она Ксение.

В общаге эту тетку не любили за грубость а еще за привычку поорать. Мимо нее просто так не пройдешь, обязательно к чему-нибудь да придерется. То дверью кто-то громко хлопнул, то ноги не вытер. Причин могло быть великое множество. Все зависело от настроения тетки. У этой вахтерши с вечно красным лицом всегда в запасе было несколько придирок, которые она пускала в ход против девушек. Наверное, и против Ксение сейчас кое-что сказала бы, если б не Галина Сергеевна.

Воспитательница сделала вахтерше замечание.

– Как вам не стыдно кричать на беременную девушку, – возмутилась Галина Сергеевна и их диалог с вахтершей чуть не перерос в скандал, но вмешалась Ксения.

– Галина Сергеевна, так я опоздаю на поезд, – сказала она, и не столько в самом деле беспокоилась о своем опоздание, сколько чтоб этот скандал не услышала коменданша. Ее кабинет тут недалеко. Услышит, придет, и тогда неизвестно чем все обернется. И вполне может получиться так, что Галине Сергеевне тогда придется сопровождать Ксению до самого дома.

– Да, да. Мы уже уходим, – засуетилась воспитательница и поспешила следом за Ксенией к выходу, сопровождаемая резкими замечаниями красномордой вахтерши. Оказалось, у нее и для Галины Сергеевны нашлось, что сказать.

Глава 3

– Ксюша, я могу на тебя надеяться, что все будет хорошо и ты доберешься до дома без приключений? – спросила воспитательница, когда они уже были на вокзале. Ей хотелось окончательно избавиться от сомнений. И кто как не Ксения может помочь в этом.

Поезд стоял возле перрона, и Галина Сергеевна повела Ксению к ее вагону.

– Конечно, можете, – успокоила Ксения чересчур волнительную воспитательницу, общение с которой уже честно говоря, надоело. Сколько можно об одном и том же? Всю дорогу пока ехали на вокзал она только и делала, что зудела над ухом свои наставления, как и что надо делать в исключительных ситуациях если таковые случаться. Невдомек ей, что Ксение, этот инструктаж надоел до чертиков. Уши вянут все это слушать. Так она и теперь перед отправкой поезда не перестает.

– Дорогой смотри, будь повнимательней, и не проехай свою станцию. Вот возьми деньги на дорогу, – достала Галина Сергеевна из кошелька полторы тысячи рублей и передала их Ксение. – Спрячь подальше, чтоб не вытащили. А это вот билет на поезд. И пожалуйста, не волнуйся ни о чем.

Ксения тихонько застонала. И как только у этой толстушки язык не устанет болтать столько ненужного. Успокаивает, чтоб Ксения не волновалась. Подумала бы, чего ей волноваться. Как раз она-то спокойно себя чувствует, а вот Галина Сергеевна, похоже, нет. Суетится понапрасну и нервничает, даже ручонки подрагивают. Делает вид, будто переживает за Ксению, а на самом деле за себя. Ведь если директриса колледжа узнает, что она не поехала, выгонит с работы. Вот и трясется толстушка. Но терпеть Ксении недолго осталось, скоро все, они распрощаются и зудеть будет некому. Ксении хотелось, чтобы Галина Сергеевна поскорее ушла. Она попыталась выпроводить толстушку до отхода поезда, но та отказалась проявив настойчивость, заявив, что у них еще есть время поговорить об очень важном. Это означало, что воспиталка высказала не все и Ксении предстоит еще послушать ее нравоучения. «Во достала тетка», – подумала девушка, глянула на часы и усмехнулась. Ну почему так медленно ползут эти последние минуты.

Галине Сергеевне показалось, будто Ксения насмехается над чем-то сказанным ею, хотя вроде бы повода для насмешек нет и говорит она об очень серьезных вещах.

– Ты чего, Ксюша? – спросила она.

– Да это я так. Со мной иногда бывает. Не обращайте внимания.

– А…а, – с подозрительной гримасой на лице протянула воспитательница и перешла к тому, что ее особенно заботило больше всего. – Как приедешь, сразу дай мне телеграмму. Только смотри не в училище, а на мой домашний адрес. Я его тебе тут написала, – сунула она в руку Ксении клочок бумажки с адресом. – Там и мой домашний телефон. Можешь позвонить, если не захочешь телеграмму давать. Но сообщи обязательно, как ты и что. Поняла? Я буду ждать.

Ксюша кивнула и вошла в вагон. Услышала, как Галина Сергеевна о чем-то разговаривает с проводницей, такой же пухлой кубышкой как и она сама. Только ростом та была поменьше, оттого наверное и казалась еще толще.

– Ну вот. Можешь ехать и не беспокоиться, – радостно заключила Галина Сергеевна, усаживаясь рядом с Ксенией. – Я попросила проводницу. Она присмотрит за тобой и напомнит тебе, где выходить.

Вагон качнулся. Кажется, наступал ожидаемый Ксенией момент расставания, чего не скажешь про воспитательницу. Та наверняка бы еще поторчала тут, доставая своей болтовней. Ну да вынуждена уйти, и проводница бодрым голосом хозяйки, гаркнула, чтобы все провожающие покинули вагон.

– Ну, до свидания, Ксюша, – сказала Галина Сергеевна, растроганно. – Ты извини, если что… – она не договорила, и Ксения заметила как у воспитательницы от влаги заблестели глаза.

– Галина Сергеевна, спасибо вам за заботу. Я обязательно вам дам знать, как мы с вами договорились. Не волнуйтесь, – пообещала Ксения, желая успокоить толстушку. Ведь поди ночи спать не будет в ожидании телеграммы.

Толстая и оттого не очень поворотливая Галина Сергеевна кивнула и улыбнулась.

– Глупенькая, это тебе надо волноваться. Я что, – сказала она о себе как о чем-то прошедшем. – А вот тебе еще жить да жить. Прощай, – она наклонилась и своими толстыми большими губами чмокнула Ксению в щеку. Ее полное, некрасивое лицо сделалось неподдельно печальным. И даже улыбка не могла скрыть этой печали.

– Счастливо тебе, – сказала воспитательница и кивнув, ушла из вагона.

В окно Ксения видела, как толстая, похожая на косолапую медведицу женщина, шла по перрону низко опустив голову. И Ксение показалось, что Галина Сергеевна плачет. А голову наклонила, потому что не хочет, чтобы кто-то из посторонних увидел ее слезы.

И Ксении вдруг захотелось выскочить из вагона, окликнуть ее и прислонившись к ее теплой груди, сказать напоследок что-нибудь ласковое и доброе, чтобы навсегда запомнилось обеим. Но вагон медленно покатился вдоль перрона и Галина Сергеевна стала удаляться.

Ксения смотрела в окно. Поезд еще шел медленно, но чем дальше он удалялся от вокзала, тем больше набирал скорость. Припозднившиеся пассажиры, рассаживаясь по своим местам, еще толпились в проходе. Ксения схватила свою сумку и расталкивая всех кто попадался на ее пути, быстро направилась к выходу. На нее ругались, даже оскорбляли, но она не обращала на это внимания и на грубость не отвечала.

Проводница еще не закрыла дверь, стояла в тамбуре с сигаретой во рту и равнодушным взглядом смотрела как удаляется вокзал, а вместе с ним и суета провожающих. Они остаются в холодной промозглой Москве, а она отправляется туда, где тепло и солнце светит чуть ли не круглые сутки. Вернувшись домой, у нее будет целая неделя понежиться на пляже.

Появившаяся Ксения оборвала все ее мечты. Проводница на девушку глянула строго, и чего этой пузатой малолетке не сидится.

– Ты чего? Не стой здесь. Проходи в вагон, – сказала она Ксении, еще не понимая того, что задумала беременная девушка.

– Отойди, – Ксения попыталась пройти к незакрытой наружной двери, но проводница загородила своим пышным телом проход.

– Ты это чего удумала? – заволновалась она, когда наконец сообразила, зачем девушка тут с сумкой. Бывает, некоторым не терпится перекурить, но только не ей.

– Да отойди ты, – Ксения толкнула проводницу, но не сильно, и та даже не сдвинулась с места.

– Сдурела? – завизжала проводница, вцепившись в рукав пальто Ксении. – Разбиться хочешь? Чокнутая. Себя не жалеешь, так хоть ребенка пожалей. Иди в вагон. Тебе где надо выходить. Вот там и выйдешь. Я из-за тебя в тюрьму садиться не хочу. А будешь хулиганить, я начальника поезда вызову. В милицию тебя сдадим.

– Лучше уйди, – не обращая внимания на все стенания проводницы, Ксения со всей силы пихнула ее, и проводница отскочила в сторону с прохода.

Ксения шагнула к подножке. Увидев это, проводница побледнела.

– Что ты делаешь? Дура! Не прыгай. Убьешься. Постой, – закричала она, вставая с пола.

Поезд набирал скорость, и Ксения понимала, что сильно рискует. Во-первых, прыгать с поезда да еще беременной, это уже риск. А, во-вторых, прыгнуть можно неудачно и потоком воздуха затянет под колеса. Но она решила не отступать, и улучшив момент, когда вагон проехал бетонный столб с включенным зеленым фонарем на нем, не теряя времени прыгнула, стараясь оттолкнуться подальше от вагона.

Она упала в большой сугроб и почувствовала как ребенок интенсивно зашевелился. Подумала: «Господи, только бы не родить прямо здесь в сугробе. Тут ведь даже помощь оказать некому». Теперь уже ей и самой было страшно за свой поступок. Ведь подобное безрассудство не всегда оправдано. И если б довелось повторить, она бы точно не сделала этого.

Хорошо, что все обошлось. Она поднялась и улыбнувшись проводнице, помахала рукой.

Сперва опешившая проводница хотела было остановить поезд, но увидев, что Ксения не разбилась, не попала под колеса, передумала. Но не смогла сдержаться, чтобы не обругать эту ненормальную.

– Чокнутая ты! Дура! – крикнула она напоследок, вкладывая в эти слова все свое возмущение и не стала слушать, что ответит девчонка, закрыла дверь.

– Тебе видней, – сказала Ксения в ответ и рассмеялась. Смех пробрал, когда вспомнила недавнюю толкотню с проводницей. Вот было б здорово, если б они обе оказались в сугробе. Как бы потом проводница догоняла свой вагон.

Поезд уехал, дав прощальный гудок. Вряд ли было традицией извещать о своем отъезде, Хотя может быть. Ксения этого не знала. Да и думала сейчас о другом. Она стояла возле путей и совершенно не знала, куда ей теперь идти. И хотя Москва город огромный, но для нее он чужой. И Ксения здесь чужая. И никому-то она здесь не нужна со своими проблемами.

А с другой стороны, на что она могла рассчитывать? Провинциалка. На жалость чужих людей. Да таких как она, здесь тысячи, и жалеть их никто не собирается.

– Ладно. Мы еще посмотрим, – проговорила она решительно. Пусть все будет так, как ляжет судьба. Главное не унывать, не впадать в отчаянье. В конце концов, ее сюда никто не гнал. Наоборот, мать как могла отговаривала. Но Ксюша не послушалась. В глубине души надеялась, что вот она приедет, молодая красивая и ей обязательно повезет. Но с ходу поступить в театральный не получилось. И чтобы не возвращаться обратно, Ксения пошла в колледж.

– Я выкарабкаюсь, – старалась настроить она себя на оптимизм. Раскисать сейчас нельзя, даже в малом. И топтаться на месте. Так какой смысл ей стоять тут возле железнодорожных путей? Для начала надо вернуться на вокзал. Отряхнув от снега сумку, Ксения не торопясь пошла по шпалам туда, откуда пять минут назад ее увез поезд.

Настроение было, хуже некуда. Да и с чего оно будет хорошим. Ведь ночевать теперь ей негде. И с деньгами не густо. К тем полторым тысячам рублей, что дала на дорогу добрейшая Галина Сергеевна у Ксении были еще четыре штуки своих. Но на долго ли всех этих денег хватит даже если расходовать по минимуму? Кто бы ответил. Сама Ксения не знала. А питаться надо, причем за двоих.

Пока Ксения решила временно разместиться на вокзале. Хотя пускать ее в зал ожидания и не хотели. Пришлось соврать, сказать, что она по нечаянности опоздала на поезд. Ксения показала билет на только что ушедший поезд, и ее пожалели и впустили. Выбрав свободное местечко, Ксения села на скамейку, испытывая необычайное облегчение. Столько времени на ногах. Если б не пустили в зал, села бы прямо на пол у входа, как таджичка с ребенком. Та просила подаяние, а Ксении просто бы посидеть.

На соседней скамейке, бойкая старушенция в норковой шубе и массивными золотыми сережками в ушах, что-то нашептывала мордастому парню лет тридцати. Как Ксения поняла, ее внуку, от которого довольно хорошо перло коньячным перегаром. Ее наставления касались какой-то женщины. Чем та особа вызывала недовольство у старушенции, Ксения не знала да и не хотела знать. Своих проблем выше крыше.

Да и внуку как видно, наставления въедливой бабуси надоели. Хотя он и кивал головой, делая вид, будто внимательно и с пониманием слушает старушенцию, но наверняка думал сейчас о другом. Он таращился по сторонам и с интересом поглядывал на Ксению.

Чтобы не встречаться с ним взглядом, Ксения отвернулась. Пусть он зыркает на свою бабусю. Чувствуется, старушка еще та пройдоха, считает себя всезнайкой, и во всем-то она разбирается. Может она учительница и привыкла поучать своих учеников. Но сейчас от нее доставалось внуку.

Ксения заскучала. Назойливая болтовня старушенции порядком поднадоела. И почему так бывает, что находятся такие, которые любят кого-нибудь поучать, считая наверное, себя умнее. Ксения таких не долюбливала.

Глянув в сторону, девушка обратила внимание на сидящего на другом конце этой же скамейки мужчину в дубленке. Пока отвлеклась на старуху и ее внука и не заметила, когда этот тип подсел. Но что-то ей подсказывало, что подсел он не просто так. Наверное, его выражение лица. И глаза. Хитрющие такие. Встретившись взглядом с Ксенией он слащаво заулыбался.

Ксение его улыбка не понравилась. Но еще больше не понравился его взгляд. Было в нем что-то неприятное.

«Во, вперился», – подумала Ксения, отворачиваясь и, надеясь, что тому типу надоест на нее таращиться. Но ему не надоело и он продолжал настырно обшаривать ее глазами.

Делая вид, что не обращает на него внимания, Ксения искоса увидела, как тот в дубленке встал со своего места и подойдя, вдруг плюхнулся на свободное место рядом с ней. Видно от нахальства он не страдал, наверное потому и не спросил, не возражает ли Ксения. Хотя судя по его роже, даже если бы она и возражала, вряд ли бы что-то изменилось. Видно он еще тот фрукт и такие легкие знакомства для него привычное дело. Он поводил глазами по сторонам, словно лишний раз проверяя, одна ли девушка тут. Потом заговорил.

– Спорим, тебе некуда идти? – сказал он с насмешкой, без стеснения рассматривая черты лица красивой девушки.

Какие мысли обуревали этого типа сейчас, Ксения не знала, но она так глянула на него, что другой нормальный человек сразу бы все понял и отошел. Но этот приставала остался. Более того, он с самодовольством ухмыльнулся, как бы предоставляя девушке простор для нелестной характеристики об нем. При этом его взгляд говорил: хочешь так посмотри, а хочешь эдак, только я все равно не уйду.

– Меня Артуром зовут, – зачем-то представился тип, хотя Ксение было абсолютно наплевать кто он и как его звать.

Холодно взглянув в его коричневые глаза, она сказала:

– А хоть Ванька, или Петька. Мне-то что, – и тут же спросила: – Вам что, делать нечего? Подходите. Лезете с разговорами?

Это ее замечание вызвало у Артура еще большею улыбку.

– А тебе? Тебе есть что делать? Только не надо врать, что ты дожидаешься поезда. По твоим глазам видно, что ты никуда не торопишься. Стала бы ты тут столько времени торчать.

Ксения вздохнула. Как неприятно сознавать, но этот тип прав. Ей теперь некуда торопиться. И вообще…

– Отстаньте от меня, – предложила Ксения типу альтернативный вариант, который по ее мнению должен был устроить их обоих, хотя и с условием, что этот Артур нормальный человек с понятием.

Но, наверное, он не подходил под такие критерии. По крайней мере, отсаживаться на другую скамейку он судя по всему не собирался. Спросил:

– Ну и как ты теперь жить собираешься?

Ксения удивленно вытаращила глаза. Ну дела. Чего ради она должна исповедоваться перед каждым встречным. Даже почувствовала себя немного оскорбленной. Впечатление такое, словно этот тип с именем Артур узнал про все ее неудачи и набравшись наглости безжалостно лез в душу.

– Послушайте… Какое вам дело до моих проблем? Вам что действительно нечего делать? – ответила Ксения нарочно грубо.

Но на Артура ее грубость не произвела впечатления. Кажется этот тип привык и не к такому. И тогда Ксения сама решила отсесть от приставалы подальше.

Артур, кажется, догадавшись об этом, поспешил сказать миролюбивым тоном:

– Да ты не сердись. Я ведь не просто так…

Ксения не перестала удивляться.

– Не просто так? – переспросила она.

Приставала согласно кивнул и сказал:

– Нет. Я подумал, что может быть смогу тебе помочь.

Ксения глянула на приставалу оценивающим взглядом. За кого он себя выдает. И какой смысл ему перед ней рисоваться. И она глядя приставале в лицо рассмеялась, заметив, что это ему явно не нравится. А Ксении наоборот. Захотелось поиграть на его самолюбие. Тоже нашелся добрый дядя, готовый пожалеть ее и видишь ли помочь.