Текст книги "Бой с тенью"

Автор книги: Вячеслав Шалыгин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

«Да, но я вряд ли смогу остановить спецоперацию военных. Они не обращают внимания даже на возражения спецслужб. Я для них тем более не авторитет».

«Понимаю. Но я хотел поговорить с вами не об этом. Видите ли, Андрей Васильевич, во всей этой истории есть множество нюансов, как моральных, так и политических. Внутриполитических, если рассматривать ситуацию с точки зрения келла».

«Я не могу обещать вам…»

«Я не жду никаких обещаний. Переселение скорее всего приостановится, но для этого необязательно разворачивать масштабную военную кампанию. Мы можем уладить все дипломатическими методами. Например, вы прекратите работать над расшифровкой, а я остановлю переброску наших воинов на Землю».

«Не пойдет. У меня нет оснований верить вашим обещаниям. Если бы дипломатические методы были реальным оружием борьбы с вторжением, правительство бы их применило. А оно, вместо того чтобы начать переговоры, отдало приказ провести военную операцию. Почему я должен верить вам, а не своему президенту? Нет, господин пришелец, все ворота будут закрыты».

«Чтобы убедить вас в своей искренности, открою секрет. На Диши больше нет ни одного комплекта оборудования для постройки новых переходов. Наши техноресурсы исчерпаны. Однако интерес келлов к Земле не угасает. Желающих обрести новую родину очень много…»

«Можете не продолжать. Контролируя оставшиеся ворота, вы обеспечите себе немалый капитал».

«Исключительно политический!»

«Охотно верю, хотя вижу в ваших мыслях, что не только политический, но и обычный. Вы хотите, чтобы я убедил военных в невозможности найти оставшиеся пятьдесят три точки, а вы бы преподнесли это соотечественникам как свою дипломатическую победу. Верно?»

«Да. В этом случае я стану национальным героем и видным политическим деятелем, а вы получите полный контроль над процессом переселения… ну и прибыль. Простейший способ – ввести для келлов систему виз».

«Рэкет?»

«Ну… я бы не стал называть это рэкетом…»

«Визы – это прерогатива государства, а когда такими делами занимаются частные лица – это уже вымогательство».

«С точки зрения землян. Мы относимся к подобным деловым инициативам проще. Это обычный бизнес. Дело, которое не укладывается в рамки несовершенного законодательства, вовсе не является заведомо аморальным».

«Я не намерен поступаться собственными убеждениями. Предлагаю вам следующий вариант. Вы сдаете мне оставшиеся ворота и получаете взамен исключительное право распоряжаться… тремя из них, но работать они будут только в направлении Диши. Как в этом случае вы ухитритесь заработать политический капитал – ваше личное дело. На освобождении из плена и отправке домой выживших воинов или на обмене информацией между разлученными судьбой родственниками, думайте сами. Если вас не устраивает такой вариант, пакуйте чемоданы. Я найду все переходы, дайте только время, и вы будете вынуждены сделать выбор: убраться на Диши или остаться на Земле в качестве компонента ее плодородного слоя. Жить и процветать на моей планете вам не суждено».

«На вашей планете?»

«Вот именно».

Андрей внезапно ощутил волну странных эмоций. Горечь, обида, безысходность – все это было связано с воспоминаниями незнакомца о Келлоде, но почему-то родная планета в мыслях келла словно бы слилась с образом Земли, какой она видна из космоса. Что это была за трансформация и почему она произошла, Андрей не уловил. То ли чужак успел настолько привыкнуть к Земле, то ли Келлод был действительно очень похож на планету людей…

«Я подумаю над вашим предложением, – наконец заявил пришелец, прерывая раздумья Соловьева. – До свидания».

Чем был хорош прямой обмен мыслями, он не давал никаких шансов дипломатическим уловкам. Вся скрытая за ними суть лежала прямо на поверхности. В принципе, при желании можно было увидеть даже больше. Келл еще сомневался, но Андрей уже отчетливо сознавал, что иного выхода из ситуации чужак все равно не видит…

– Как ни ерзал, а сдался, – подытожил Иван Павлович краткий отчет Соловьева о переговорах. – Кто это был, установил?

– А вы на что? Не Феликс – точно.

– Это я и сам знаю. Извне сюда вряд ли кто смог бы пробраться. Значит, это кто-то из группы. Четверых человек в тот момент в поле зрения не было. Игоря, Федора, Жени и этого, философа…

– Кирилла Мефодьевича?

– Вот-вот, его.

– Женю исключаем, Федора, пожалуй, тоже. Остаются Игорек и профессор. Почему, кстати, «ВТ» выбрал именно его, Кирилла?

– Ты же сам просил нестандартно мыслящих. Этот профессор бросил свою кафедру, место хлебное и непыльное, и пустился в мир дикого предпринимательства. Организовал какую-то производственную фирму…

– Случайно не по выпуску слесарного инструментария?

– Кирилл?!

– Вот именно.

– Второпях народ набирали, без глубокой проверки, – перед кем оправдывался Иван Павлович, было непонятно. Скорее всего перед самим собой. – Надо же, как прокололись!

– Не казните себя. Вы бы проверку все равно делали по линии безопасности, так? А там Феликс.

– Нет, а каковы наглецы?! Прямо в логово внедрились!

– Так мы же сами их, получается, пригласили, – Андрей усмехнулся. – Вот они и воспользовались гостеприимством. Тем более что терять им уже нечего. На Диши возвращаться, как я понял, для них хуже смерти.

– Странно, тебе не кажется? Ну понятно, плохо там, голодно и холодно, но ведь это все равно родина. Хорошая – плохая, но родина!

– Значит, не просто голодно им там, а еще и страшно. Вы же знаете, как трясутся они, когда вспоминают о своем прошлом. Проклятие, зло, сущность какая-то ужасная… Будем брать?

– Кирилла? Возьмем. Если потребуется. Пока-то какой смысл шум поднимать? Мы лучше с Феликсом побеседуем, исходя из того, что якобы еще не догадались, кто выходил на связь. Послушаем, что споет этот птах. Может быть, у него своя версия имеется. Тут ведь любая щель лишней не будет. Глядишь, найдем такую, в которую никакой клин забивать не придется – просто ковырнем, и рассыплется вся келлская глыба.

* * *

*Охранник Павленко оказался глубоко не прав, когда решил, что ему по плечу любое задание руководства. Спора не было, он прекрасно стрелял, владел приемами рукопашного боя, быстро ориентировался в сложных ситуациях, и все же для идеального выполнения порученной работы этого оказалось мало. Возможно, дело было в необычном характере задания или в неблагоприятном стечении обстоятельств? До последнего момента все шло просто идеально. Скромный, недалекий сотрудник не вызывал у начальника внутренней охраны объекта никаких нареканий. Старательный, надежный служака, хорошо проявивший себя во время инцидента, когда пришлось обезвредить разбушевавшегося пленника… И вот все провалилось к чертям, причем на таком пустяковом штришке…

Передать записку старшему лейтенанту Сошникову можно было где угодно. В туалете, в столовой, сунуть под дверь комнаты, просто оставить в тайнике. Что дернуло Павленко устроить киношную передачу клочка бумаги на ходу, прямо в коридоре, оставалось загадкой даже для него самого. Импульс, ребячество?

Лежа на полу, с заведенными за спину скованными руками, размышлять можно было не спеша. Или вовсе не размышлять, но впереди маячило написание многочисленных рапортов, и заранее придумать более-менее приличные формулировки было нелишним.

С Феликсом «тунгусы» поступили более человечно. Его даже не заковали в «кандалы». Как пояснил Бондарь, поскольку он вражеский разведчик, а Павленко просто шпион. В чем заключалась разница между миссиями офицеров Федеральной безопасности, кроме даты внедрения в Управление, главный «тунгус» не пояснил. Он уселся напротив Сошникова и протянул ему сигареты.

– Ну что, Феликс Алексеевич, шифровочку вслух прочтете или прикажете еще и «Энигму» к ней разыскивать?

– Там все открытым текстом, – Феликс взял сигарету, – только шрифт очень мелкий.

– Ага, – Тимофей прищурился и поднес бумажку поближе к глазам. – Компромат… на… на кого? Смазалось… Что, в Конторе нормального принтера не нашлось? Все буквы расплылись… Ладно, эксперты разберутся. Ты сам-то, старлей, как думаешь, что тебе приказано?

– Я же мыслей начальства не читаю, – Феликс пожал плечами. – Если «компромат», то, наверное, на Сноровского или на всю группу в целом… Не нравится моим командирам ваше Управление. Борзое слишком.

– У, как мы заговорили! – Бондарь недобро усмехнулся. – Прямо как партизан в гестаповских застенках, с гонором… Только зря ты, Сошников, напрягся. Пытать тебя никто не собирается, нет надобности. Ты вот мыслей не читаешь, а у нас есть специалисты, которые это запросто делают. Даже без согласия испытуемого. Ну, да ты в курсе.

Феликс угрюмо кивнул.

– Товарищ майор, а с этим что делать? – задал вопрос один из бойцов, указывая на Павленко.

– Павленко, ты кто по званию? – Бондарь присел рядом с «охранником» на корточки.

– Лейтенант.

– А стрелять где так научился?

– Чемпион федерального округа, – пробормотал офицер, – среди наших, конечно…

– Уважаю, – признался Тимофей. – Допрос окончен. Краб, отвези чемпиона в Контору. Прямо оперативному дежурному сдай. Мы же не шпионы иноземные, нам его обменивать не на кого. Наручники снять не забудь.

– Есть, – коротко, будто что-то сглотнув, ответил Краб.

Ухватив за ворот одной рукой, он легко поставил Павленко на ноги и подтолкнул к выходу. Снимать с пленника оковы воин не спешил…

…Иван Павлович и Соловьев шли из разных концов здания, но в кабинете начальника внутренней охраны появились одновременно. Самого начальника в помещении не было. Бондарь отправил его в отдел кадров перепроверять личные дела сотрудников.

– Прокололся? – с оттенком сочувствия спросил Сноровский у Феликса.

Тот криво ухмыльнулся и чуть пригнул голову, вроде как кивнул.

– Ну что за молодежь пошла! – Иван Павлович театрально всплеснул руками.

– С Келлода, – добавил Соловьев. – А ты смелый парень, Сошников. Знал же, что мы тебя подозреваем, а все равно согласился на внедрение. Или ты на что-то рассчитывал?

– Или нас недооценивал? – в тон ему подбросил свой вопрос Бондарь.

– Вас недооценишь, пожалуй, – Феликс вздохнул и покосился на пепельницу: – Угости еще одной.

Тимофей протянул ему полупустую пачку.

– Забирай.

– У меня не было выбора, – признался Сошников, закурив. – Я был обязан сделать все, что в моих силах. Цена задания договорная. Вернее – как повезет.

– Это у вас часто?

– Что? И у кого у нас?

– Ну вот такие подвиги вы часто совершаете? Прыгаете вниз головой на камни? – пояснил Андрей. – Так ведь до светлого будущего точно не доживешь и восстановления своего Келлода за счет земных ресурсов не увидишь.

– А никто его восстанавливать и не собирается, – вдруг признался Сошников. – Нечего там ловить. Как пишут автоэксперты в заключениях – восстановлению не подлежит. Пустыня, груды хлама, пыль и ветер. Мертвая планета.

– Ядохимикатами все загадили? – предположил Соловьев.

– Нет, все химикаты пошли в дело.

– Почему же тогда мертвая?

– Потому что жить там нельзя.

– Все равно не понимаю. Нельзя – почему?

– Потому что нельзя, – Сошников ответил настолько уверенно, что Андрей даже не стал заглядывать в его разум. Когда люди высказываются столь категорично, иного ответа обычно не бывает и в их скрытых мыслях. Там просто висит своеобразный амбарный замок. Кто его повесил, когда и почему – неизвестно, а ключ утерян, или его не было вовсе. Сломать замок без подходящего по размеру инструмента сложно, а просто разбежаться и вынести дверь, на которую он повешен, – грубо. Разум – это все-таки не амбар.

– Кто выходил с нами на связь? – спросил Андрей, меняя тему беседы. – Матронарм?

– Он, – Феликс недовольно скривился. – По личной инициативе. Его никто не просил.

– То есть он не уполномочен вести переговоры? – перевел Соловьев на формальный язык.

– Так точно.

– И ты его за это осуждаешь?

– У нас не принято осуждать таких высоких начальников. Это дело матрогона.

– Но иметь собственное мнение вам не запрещено?

– Мне не по душе поступок матронарма, но я вынужден признать, что другого выхода нет. После того, что вы нам показали… Супершоу с единым разумом – это не телеигра по пятницам. Это действительно впечатляет.

– Последний вопрос – под чьим именем скрывается матронарм?

– Вы разве не знаете? – Сошников, казалось, искренне удивился. – Оставьте мне хотя бы верность непосредственному начальнику. Я и так сказал вам слишком много.

«Кирилл Мефодьевич?» – мысленно переспросил Соловьев.

«Я этого не говорил», – подумал Феликс.

«Так и получилось», – согласился Андрей.

* * *

*Молчаливый лес с облетевшими серыми деревьями был похож на черно-белый снимок. Запах прелой листвы и поскрипывание ветвей под порывами ветра – вот все, что отличало его от фотографии. Еще в лесу было холодно. Почему-то казалось, что даже холоднее, чем на открытой местности. Вера зябко поежилась и до конца застегнула «молнию» куртки. Прогулки неподалеку от Управления были разрешены, но остаться наедине с собой сотрудникам не удавалось даже в лесу. Вот и сейчас где-то позади, за ближайшими деревьями мелькали две крепкие фигуры в серо-коричневом камуфляже. «Тунгусы» были невероятно бдительными и серьезными охранниками. Во всяком случае, Вере еще ни разу не удалось заметить, что они пренебрегают хотя бы частью своих обязанностей. Она не сомневалась, что, стоит ей оступиться и слишком громко хрустнуть веткой валежника, воины тут же окажутся рядом.

Немного левее, там, где лес прорезал неглубокий овраг с бегущим по дну ручейком, прогуливался Соловьев. Компанию ему составляли Евгений и начальник «тунгусов» Бондарь. Они о чем-то беседовали, но рокот их голосов был глухим и невнятным. Вера представила себе лицо Андрея и почувствовала, как замирает сердце. Это было нормальное явление, впервые она ощутила это странное чувство еще в кафе, когда Соловьев, не раскрывая рта, заверил ее в том, что скоро все будет хорошо. «Скоро», с точки зрения девушки, уже наступило, однако «хорошо» стало далеко не все. Новая работа была, конечно, интереснее прежней, а зачисленный на счет аванс просто поражал количеством нулей после начальной цифры, в случае Веры – четырех после двойки, но все равно девушка постоянно ожидала какого-то подвоха. Словно все вокруг должно было вот-вот выключиться, как изображение в телевизоре, или раствориться, как декорация затянувшегося сна. А еще Веру тяготило ощущение несвободы. Она и прежде работала по контракту и напрямую зависела от правил фирмы и воли начальства, но никогда не чувствовала себя настолько притесненной. Даже когда не слишком порядочные руководители пытались воспользоваться своей властью и начинали попросту ее домогаться, девушка знала, что этот вопрос можно решить. Пусть и ценой увольнения. В Управлении на ее честь никто не покушался, все вели себя исключительно корректно, но Вера все равно чувствовала себя незащищенной. И страшно одинокой. Не потому, что оказалась единственной женщиной в группе, – среди персонала были девушки ее возраста, и она могла общаться с ними в любое свободное время. Дело было в чем-то другом. Возможно, в неоправдавшихся надеждах? То, как Андрей смотрел на нее в кафе, и то, как относился сейчас, отличалось, как небо от земли. А ведь – что скрывать? – Вера согласилась на эту работу не столько из-за денег и романтики, сколько из-за него. Этого странного, абсолютно непонятного и даже страшного человека. Позови ее в такую «светлую даль» кто-нибудь другой, она бы скорее всего отказалась. Соловьев же ее буквально загипнотизировал…

…Треск сломанного сучка и брызнувшие в лицо мелкие щепочки заставили девушку вздрогнуть, но не от испуга, а от удивления. От ствола ближайшего дерева сам по себе откололся кусок коры, но Вера не успела как-либо отреагировать на странное происшествие, за нее это сделали «тунгусы». На плечи девушки навалилась приличная тяжесть, и спустя секунду она оказалась вжата в мягкую подстилку опавшей листвы. Подниматься с Веры воин, похоже, не собирался. Более того, он просунул левую руку ей под живот и, прижав девушку к себе, начал отползать куда-то вбок, в направлении овражка. От сильных объятий и довольно необычного способа передвижения Вере стало жарко. Сырая листва забивалась за отворот куртки, пачкала небесно-голубые джинсы, а скрытые под листьями мелкие ветки царапали руки и лицо, но выбираться из-под «тунгуса» девушка не стремилась.

Когда перед эротично сцепленной парочкой оказался склон, воин сильно оттолкнул Веру от себя, и она заскользила по влажной листве прямиком в объятия Соловьева. Спаситель же вновь вскарабкался наверх и скрылся между деревьями.

– Что случилось? – испуганно спросила Вера, рукавом стирая с лица грязь.

– Стреляли, – с легким акцентом ответил Андрей.

Он обнял девушку за плечи и снял с ее волос запутавшийся листок.

– В нас?! – Вера почувствовала, что ее начинает трясти.

– В нас, – обыденным тоном подтвердил Соловьев. – Ты не переживай. Все уже позади.

– Они не вернутся?

– Они никуда и не уйдут, чтобы возвращаться, – заверил Евгений Логинов, съехав к ним по склону прямо на пятой точке.

– Келлы?

– Скорее всего. Десятка три. Тимофей разберется. А нам лучше вот так по овражку и двигать… Выйдем как раз к южному крылу.

– Почему как раз?

– Там вход в бункер.

– Ого, тут еще и бункер имеется?

– Тут все имеется. Даже шахты баллистических ракет.

– С содержимым?

– Нет, – Евгений усмехнулся. – Старые, как бы затопленные после окончания срока службы.

– Как бы?

– Как бы.

Соловьев помог подняться Вере, и они быстро двинулись вдоль ручья. Евгений шел последним, постоянно оглядываясь назад и следя за подозрительными тенями на склонах оврага, но это не мешало ему поддерживать высокий темп ходьбы и не отставать. Когда до опушки леса, а следовательно, до бункера оставалось совсем немного, военный вдруг догнал Андрея и Веру и, положив руки им на плечи, заставил остановиться и присесть.

– Что? – с тревогой спросил Соловьев.

– Вот, возьми, – Евгений протянул ему пистолет. – Только предохранитель сдвинешь, вот так, и можно стрелять. Шестнадцать патронов. Экономить необязательно.

– А ты?

– А я запасливый, – Логинов продемонстрировал еще одну точно такую же машинку.

– Там же вроде бы наши, – Андрей указал стволом пистолета вперед.

– Что же они прячутся? Видите вон тот валун. Сядьте за него. Если начнется стрельба, уходите на правый склон. Как только подниметесь, увидите бетонный короб с дверцей, метра в полтора высотой. Справа от двери металлическая панель с пронумерованными кнопками. Наберете 3498. Понятно?

– 3498, – повторил Андрей. – Это шахта?

– Запасной вход. Будьте осторожны, сразу за дверцей вертикальный ствол и металлическая лестница. Лезьте вниз, пока не надоест.

– А потом?

– Там увидите.

– А ты?

– А я прикрою. У меня шансов больше. Все, вперед!

Словно подтверждая приказ, ручей вдруг выплеснул на колени Андрею несколько фонтанчиков. Евгений молниеносно развернулся и, встав на одно колено, открыл беглый огонь по деревьям на вершине левого склона. Соловьев схватил Веру за руку и, выстрелив пару раз наугад в ту же сторону, побежал к поросшему мхом валуну. Камень прикрывал не только от выстрелов с левого склона, но и от стрельбы, которая неожиданно началась выше по ручью. На этот раз к глухим хлопкам специального бесшумного оружия прибавился знакомый Андрею треск обычных автоматов. Видимо, на помощь «тунгусам» пришли воины внутренней охраны или взвод солдат-срочников, несших службу на двух КПП, контролирующих подъезды к Управлению.

Евгений из поля зрения Соловьева исчез, но скороговорка его пистолета отчетливо выделялась среди автоматного треска и хлопков. Судя по звуку, он сражался уже где-то в глубине леса на левом склоне.

Андрей осторожно выглянул из-за камня и попытался увидеть противника. Между деревьями мелькали какие-то тени, но кто это, определить было невозможно. Соловьев снова пригнулся и, поставив пистолет на предохранитель, подтолкнул Веру в направлении правого склона. На фоне прозрачного осеннего леса короб запасного входа в шахту был виден даже от ручья.

Девушка опасливо оглянулась по сторонам и, помогая себе руками, начала карабкаться по довольно крутому склону. Соловьев отставал на шаг. Вернее, в таком походном положении – на корпус. Он постоянно ждал новой серии хлопков, но в спину ему никто так и не выстрелил. До бетонного куба оставалось всего несколько метров, и Андрей, чувствуя приближение удачной развязки, оглянулся, разыскивая взглядом Евгения. Военного не было ни видно, ни слышно.

– Набирай циф… – оборачиваясь к Вере, начал было Соловьев, но слова застряли у него в глотке.

Слева от куба стоял человек в серой униформе и целился из автомата с толстым стволом-глушителем Андрею прямо в лоб. Пистолет в руке Соловьева был поставлен на предохранитель, да и просто опередить движение указательного пальца на спусковом крючке даже с готовым к бою оружием Андрей не имел практически никаких шансов. Все, что оставалось Соловьеву, – молиться о чуде.

О том, чтобы провалиться сквозь мягкую сырую землю, желательно вместе с Верой, или вдруг стать невидимкой. Или хотя бы, чтоб раньше срока наступила темная осенняя ночь. Андрей представил себе, как его окутывает непроглядный черный мрак, как звездное небо проглатывают свинцовые тучи, как вместе с ночью на землю спускается безветренная гробовая тишина.

– Андрей… – едва слышно шепнула Вера.

Соловьев вынырнул из черного омута видений и обнаружил, что девушка уже открыла низенькую бронированную дверцу и даже наполовину забралась внутрь куба.

Келл при этом никуда не исчез, но опустил руки и замер, словно изваяние. Автомат валялся у его ног. Смотрел воин куда-то вдаль, причем с таким отчаянием, словно в одну минуту потерял абсолютно все причины жить.

Андрей на всякий случай пинком отбросил оружие солдата в сторону и, забравшись в короб, закрыл за собой дверцу на четырехсторонний замок-краб.

В шахте было темно, но на удивление сухо и тепло, словно где-то внизу работали отопители, а заодно и вентиляторы. Соловьев выждал, пока Вера уйдет пониже, и уже не опасаясь, что наступит ей на руки, начал медленно спускаться…

* * *

*Кроме пары принесенных на подошвах желтых листьев, на слабо освещенном бетонном дне шахты не было ни соринки. Для заброшенного военного объекта это выглядело неестественно. Выход, не считая железной лестницы, был только один – снова бронированная дверь и снова с кодовым замком. Подозревая, что трюк не удастся, Соловьев все-таки набрал тот же код. Трюк действительно не удался.

– Должно щелкнуть, – подсказала Вера.

Андрей снова набрал цифровую комбинацию и прислушался. Щелчка так и не последовало. Зато послышался тонкий скрип, и дверь все-таки открылась. Как выяснилось, вручную. По другую сторону преграды оказался не кто иной, как Евгений.

– Быстро бегаешь, – обрадованно сказал Андрей. – Как ты ухитрился попасть сюда прежде нас?

– Сам же сказал – быстро бегаю, – офицер усмехнулся и ненавязчиво отнял у него пистолет. – В главном стволе есть лифт.

– А куда он выходит, главный ствол?

– В подвал, – Евгений махнул рукой, – идем, нечего здесь торчать.

– Атаку отбили? – спросил Соловьев, едва поспевая за соратником.

– Под ноль, – военный поморщился. – На этот раз они дрались гораздо лучше, чем у ворот.

– А того, который нас чуть не убил? – спросила Вера.

– Какого? – заинтересовался Евгений.

– У короба, – поддержал ее Соловьев. – Целился мне прямо в лоб, зараза!

– И не убил?

– Как видишь.

– Странно. Ты его уговорил, что ли?

– Не знаю, – Андрей пожал плечами. – Скорее – загипнотизировал. Только не спрашивай, как это у меня получилось.

– И не собирался, – офицер махнул рукой. – Гораздо важнее – что скажут все эти матронармы.

– Долго еще идти?

– Вон там, видишь, пусковая? Пройдем через нее и сразу в лифт.

– А там нет радиации? – с опаской спросила Вера.

– Не без того, – Евгений усмехнулся, – но в пределах фоновых значений.

Лифт доставил их не просто в подвал здания, а еще и к самому входу в комнату для допросов. Судя по доносящемуся гулу голосов, там шел довольно напряженный диалог. Евгений распахнул дверь и пропустил Соловьева вперед. Веру он остановил на пороге.

– Ты можешь идти к себе.

– Да, мне надо переодеться, – пробормотала она, косясь на раскрасневшиеся лица находящихся в комнате людей, – и умыться…

– Вот и ступай, – Евгений резко закрыл дверь перед ее носом…

…Сноровский одной рукой слегка приобнял Андрея и похлопал другой по плечу.

– Слава богу, ты жив!

– Не богу, Евгению. – Андрей кивнул в сторону пленников: – Пытаете?

– Пока только допрашиваем, и без тебя тут, пожалуй, не обойтись.

За решеткой, прикованные к стульям, сидели пятеро келлов. В том числе Феликс и Кирилл Мефодьевич. Их лица были напряжены и сосредоточены, но с тремя остальными они держались подчеркнуто холодно. Словно те были не соратниками, а злейшими врагами. Заметив Андрея, Сошников вздохнул с явным облегчением.

– Что, Феликс, обрадовался? – рявкнул Бондарь, видимо, продолжая гнуть прежнюю линию допроса. – Только рано, старлей, рано! Ты все равно будешь отвечать. За троих бойцов и семерых пацанов из охраны.

– Я-то при чем? – Сошников уверенно взглянул на «тунгуса» и пожал плечами.

– Ты-то? А разве это не твои сородичи?

– А разве тебе не сородичи арабы?

– При чем тут арабы?

– При том же, при чем и я. Вы же с ними воюете, хотя вроде бы на одной планете родились.

– Ты хочешь сказать, что эти головорезы из другого келлского клана? Не из твоего?

– У нас нет кланов, – возразил Сошников. – Они из другого арма. У них свое начальство и свои приказы. Мы для них никто. А если прикажет матронарм, то и вовсе враги. А он, видимо, так и приказал.

– А как еще поступать с предателями? – процедил сквозь зубы один из «серых» пленников.

– А откуда вы узнали, что они предатели? – спросил Андрей, придерживая Бондаря за рукав.

– Кто еще мог отдать вам коды доступа к системе Коро?! – пленный возмущенно сверкнул глазами. – Они думали, что, убрав Парыгина, заметут следы, но это их только выдало!

– Парыгина? – Соловьев перевел взгляд на Феликса. – А, курьера-шифровальщика? Ясно. – Он обернулся к Сноровскому. – Наших можно отпускать. По-моему, все понятно.

– Отпускать?! – возмутился Тимофей. – Они же сбегут!

– Куда? – Иван Павлович, соглашаясь с Андреем, кивнул. – Теперь им некуда бежать. Либо с нами, либо – суд келлского шариата, или как он там у них называется.

– Скорее это будет обычное линчевание, – подсказал Соловьев.

– Встряли, – коротко высказался Евгений.

– Вроде того, – подтвердил Андрей.

– Ла-адно, – неодобрительно протянул Бондарь. – Тогда будем беседовать с этими, из другого арма.

– Кирилла в зал, – приказал Сноровский. – Мы с ним только-только разговорились, когда заварушка началась.

– Об оставшихся воротах? – предположил Соловьев.

– Ага, о них…

…Продолжить беседу с Кириллом Мефодьевичем удалось не сразу. Стоило в тактическом зале установиться более-менее рабочей атмосфере, как ее тут же нарушил Безносов, ворвавшийся в помещение средней силы ураганом.

– Ну, готовьтесь! – рявкнул он так, что у Соловьева зазвенело в ушах.

– Сеня, ты мне всю рыбу распугаешь, – недовольно заявил Сноровский. – Чего бушуешь?

– Рыбу? – Безносов выкатил глаза. – Теперь-то вся рыба точно вверх брюхом всплывет! От испуга, наверное.

– Начали бомбить? – предположил Иван Павлович.

– Начали, только не мы, а нас!

– То есть?

– Стоило нам взять первые десять ворот – заметь, культурно, без шума, силами спецназа, – келлы тут же рванули химзавод! А еще влепили в землю подряд три самолета. И два состава с рельс долой! Представляешь?! А в городе вдруг начал разрушаться жилой фонд. Восемь многоквартирных домов за четыре часа. Один прямо на проспект завалился и в довесок десятка два машин подмял. Жертвы уже сотнями считают. Там сейчас такой переполох поднялся…

– Ты уверен, что это келлы? – с сомнением спросил Иван Павлович.

– Это Светлый арм, – негромко высказался Кирилл Мефодьевич. – Он специализируется на диверсионной деятельности. План подрывных мероприятий был составлен уже давно. Насколько я помню, следующими шагами будет уничтожение двух плотин ГЭС – нашей и соседней – и диверсия на юго-восточной атомной станции.

– Ну это дело им не по зубам, – заверил Безносов. – Ядерная безопасность – особая статья.

– Возможно, – матронарм пожал плечами. – А еще учтите, что не позднее завтрашнего утра на вас спустит всех собак демократическая пресса.

– Я… извините, я хотел… – в дверях зала мялся Федор.

– По существу? – строго поинтересовался Сноровский.

– Я плохо разбираюсь в электронной войне, но…

– В какой войне?!

На Федора устремились все взоры.

– Все каналы связи забиты помехами, а сеть кишит электронными вирусами. Такое впечатление, что нас атаковали… ну… виртуально.

– Еще не легче, – Безносов покачал головой.

– Чем дальше вы зайдете в своем стремлении уничтожить нас, тем жестче будут и ответные меры, – высказался Кирилл Мефодьевич.

– Вот как?! – Безносов хмуро взглянул на келла. – Разве это мы приперлись без всякого приглашения на чужую планету? О каких еще «ответных мерах» ты мне тут толкуешь, инородец? Да я имею полное право передушить всю вашу братию голыми руками!

Полковник двинул плечом, словно намереваясь вытянуть руку и схватить келла за горло.

Кирилл Мефодьевич невольно отпрянул, но Безносов свое движение не закончил. Он снова повернулся к выходу и рявкнул:

– Бондарь!

Тимофей словно только и ждал, что его позовут. Он отодвинул в сторону замершего в дверном проеме Федора и четко шагнул через порог. – Оставишь Евгению одно отделение, остальных в полной боевой к машинам!

– Есть, – Тимофей кивнул. – Надолго уходим?

– Возможно и надолго. Вещмешки паковать как для глубокого рейда.

– Понял, – Бондарь с сочувствием взглянул сначала на Сноровского, а затем и на Соловьева. – Держитесь тут… Женьку слушайте. Он и стратег и тактик что надо.

– Тимофей! – прикрикнул Безносов. – Делом займись!

– Есть, – повторил «тунгус» и, поставив Федора на прежнее место, исчез.

Безносов с чувством пожал руки Сноровскому и Соловьеву, а Кириллу Мефодьевичу достался тяжелый взгляд и прощальная реплика:

– С тобой, келл, мы потолкуем позже. Если тебя не пристрелят свои же или еще чья-нибудь шальная пуля не зацепит.

«Философ» в ответ кисло улыбнулся и вяло шевельнул рукой, как бы отвечая: «На все божья воля». Соловьев взглянул на келла и слегка коснулся его поверхностных мыслей.

Сознание матронарма трещало, как полный помех эфир. Беспокойство, возмущение, обида, страх и целый вихрь прочего содержимого мозга запутывались в клубок. Продолжить с ним беседу можно было только после дозы успокоительного или сеанса психотерапии. Лекарств под рукой не было, а приемами психологического воздействия Андрей не владел. Все, чем он был способен помочь, – внушить келлу какие-либо приятные картины. Например, величественный пейзаж покрытых лесом гор…