Текст книги "Киллер для президента 2 (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Поляков-Прокопьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

Глава 31

– Не что, а кто, – поправил Александр-Эдвард. – Это Кобрик. Собственной персоной, прошу любить и жаловать. Можно с ним даже поздороваться и пожать лапку... только очень аккуратно! К таким знакам внимания надо еще приноровиться. Вообще-то он парень смирный, уже почти не кусается! Сказывается благотворное влияние старших товарищей.

– Привет тебе, прекрасная незнакомка! – пропищал, довольно-таки громко, Кобрик.

– Я, конечно, в оценке твоей внешности полностью доверяюсь мнению моих боевых товарищей. Они разбираются в женском вопросе куда лучше моего. Вот спроси, за какие качества я мог бы полюбить своих соплеменниц? Я без колебаний отвечу. Во-первых, за прекрасный, ухоженный, переливчатый, добротный мех! Что есть самка с некачественным мехом? Правильно, ободранная крыса!

– К даме с такой внешностью ни один уважающий себя крыс и не приблизится. Во-вторых, она должна аппетитно пахнуть. Нет нужного запаха – нет контакта, соответственно, нет и крысят! И в-третьих, она должна постоянно доказывать, что она лучшая, что другой такой нет. Вот тогда, быть может, я и вильну хвостиком в ее сторону... У нас с этим строго.

– В ваших кругах – все наоборот, девушки стремятся избавиться от растительности на теле до последнего волоска... бр-рр! Разве так можно? Этак невесть до чего можно докатиться. Но, как ни странно, для вас именно голое женское тело наиболее привлекательно, в смысле – с минимальным количеством шерстяного покрова!

– И вот что я вам скажу... Как раз в этом и кроется причина того, что вы так часто болеете, да! Даже ваши родственники обезьяны простужаются реже, а все почему? Шерстью они покрыты, покрыты надежно, вы – нет...

– Когда Кобрик закончил свой спич, все долго смеялись, а Полина расхрабрилась настолько, что взяла его на руки. Кобрик, естественно, тут же принялся ее активно обнюхивать, после чего сделал заключение, заставившее всех снова грохнуть со смеху.

– Я же говорю – не тот запах! Букет бедноват, да и скудные оттенки какие-то... Нелегко вам, люди. И как бы вы ни старались, не стать вам настоящими крысами, братья по разуму, ни-ког-да! Вот оно как получается, если быть честным до конца...

– Первым отреагировал на вызов, конечно же, Константин (ибо Александр-Эдвард в силу особых отношений с представителями ИНТЕРКРЫСа питал к ним определенную слабость), воскликнув:

– Лихо! Не знай мы тебя, подумали бы, что ты зарвавшийся шовинист. Разве можно так пугать девушку? Полина, дай, пожалуйста, этому зазнайке достойную отповедь.

– Без проблем. Уважаемый оппонент, видимо, решил, что вся такая из себя белая и пушистая, кисейная барышня... ан нет, ошибся! Когда нужно, я очень даже могу постоять за себя. И вот что я думаю по поводу вышесказанного. Никто и никогда не вправе выдавать свои измышления за мнение большинства, на этот случай есть референдум!

– И только большинство имеет право на истинную точку зрения. Те, кто с этой точкой зрения не согласен – либо меньшинство, не сумевшее разобраться в сути дела, либо совершенно неадекватные индивидуумы, что, естественно, не может служить оправданием для их позиции. Это в качестве реплики.

– Теперь перейдем к основному вопросу. Разве можно на основании всего лишь одного-двух признаков судить о том, сможем ли мы сосуществовать, или не сможем?

– Чушь! Разум – он и есть разум, в каком бы обличии он ни существовал. Другое дело, если он по тем или иным причинам оказался скорее агрессивным, чем мирным...

– В таком случае нужно экспериментальным путем подбирать другие приемлемые формы контакта. В любом случае ключевые признаки разумного поведения возьмут вверх! Иначе не бывает, альтернатива – самоуничтожение агрессивного вида.

– Отсюда следует вывод: всегда и везде будем искать – и находить! – братьев по разуму. И при контакте будем спрашивать, чем мы можем им помочь, а не какое у них оружие. В этом вся соль и разница. Мы с тобой, дружок, не то что схожи, мы с тобой – братья!

– С этими словами Полина легонько почесала Кобрика за ушком. Константин же не удержался от восклицания:

– Есть контакт! Дуэль закончилась вничью, победил разум разумов!

Ему ответом был долгий и веселый смех. Остудил веселье Александр-Эдвард.

– Мы тут совсем заболтались на философские темы, а ведь пора спуститься с облаков на землю, друзья мои. Предлагаю разбиться парами и отправляться на поиски нашего дорогого полковника! Что то Я по нему сильно соскучился! (общий смех). Маршрут нам известен – в пригородные катакомбы!

– Электромобиль быстро доставил их по набранному на дисплее адресу. Они вышли на окраине обозначенного на карте полигона.

У небольшого здания, похожего на стеклянный дзот, в котором зияла приличных размеров дыра, их уже поджидали бойцы отряда сопровождения.

– Полине все происходящее казалось какой-то фантасмагорией. Разумные крысы... да еще не одна-две, а целый отряд!.. Трудно было отделаться от ощущения нереальности всего этого. Будто бредешь сквозь густой туман, а в нем мелькают неясные тени. Такой вот "театр теней", в который превратилась привычная реальность.

– Но, несмотря на необычность того, что происходило с ней, Полине это нравилось. Во-первых, веяло чем-то новым, неизведанным, пусть и немного пугающи... А во-вторых, она наконец получила то, о чем мечтала многие годы. Дух приключений, которому всегда не хватало места в ее обыденной жизни. И вот – желание исполнилось!

– С первого момента, когда она увидела Константина, стало понятно: проходить мимо таких людей равносильно отречению от всего святого, что есть в твоей душе. Немного позже, прочитав донесения спецслужб, попавшие к ней в руки, как к референту босса, проанализировав как сам текст, так и то, что обычно скрывается между строк, Полина взвесила свои ощущения и пришла к выводу, что судьба посылает ей лучик-намек. Не упусти свое счастье, дурочка!

– Она без колебаний взялась за телефонную трубку. К черту условности, долой заезженные, как старые грампластинки, фразы типа: "Не звони первая, где твоя девичья гордость?.. Он тебя не достоин..." – все долой! Нет предрассудкам и капризам! В конце концов, кто как не женщина делает из мужчины человека? Больше никому это не под силу.

– А в данном случае все намного проще – он и так уже человек незаурядный. Значит, надо позаботиться лишь о том, чтобы так все и оставалось! Полина была уверена на все сто, что не ошиблась в своем выборе.

– Пока она размышляла, какой же все-таки редчайший счастливый шанс ей выпал, Кобрик и Александр-Эдвард доводили до личного состава поставленную перед отрядом задачу. После того, как подразделения получили подробные инструкции, каждое выдвинулось в своем направлении. Площадка вокруг черного зева тоннеля опустела. Константин подошел к Полине улыбаясь и с заговорщицкими нотками в голосе сказал:

– Нам с вами поручено очень важное направление. Мы должны отправиться в другой сектор и контролировать там несколько выходов, пока отряд не выгонит всех, затаился подд землей, наверх. Имейте в виду, что тот, кого мы ищем, выглядит один в один как Кобрик, только на нем должна быть форма полковника.

– А если он переоденется или просто выйдет без мундира?

– Хороший вопрос. Зная его характер, который успел изучить за время совместной работы, могу с определенностью сказать, что полковник не станет снимать мундир. Он высоко чтит честь офицера... как ему кажется. И потом, я легко узнаю его по мордочке. Так что ему не проскользнуть!

– Что же такого он совершил, раз на него устроена столь масштабная облава?

– Милая Полина! Об этом человеке можно написать целый роман, но, к сожалению, это будет роман-катастрофа... Он – абсолютно отрицательный герой. Когда у нас будет побольше времени, я обязательно поведаю вам все, что о нем знаю.

– А сейчас, если не возражаете, мне хотелось бы узнать о вас и вашей жизни все, что вы сочтете нужным рассказать. Я весь внимание. У нас в запасе несколько часов. Все это время мне придется смотреть не на вас, к сожалению, а следить за окрестными развалинами, так что уж не обессудьте... Но уверяю вас, внимание мое от этого не ослабнет ни на секунду.

– Хорошо. Только единственная просьба: не перебивать и не переспрашивать. Я очень этого не люблю. Могу просто замолкнуть или сбиться. Что ж, слушайте.

– Родилась я в этом городе, который очень люблю. Люблю здесь каждую улочку и каждый дом, каждое дерево и каждую аллею. Детство мое ничем особенным не отличалось, было как у всех детей того времени. Ходила в детский садик... Вот посещение садика мне категорически не нравилось. И дело было совсем не в том, что я росла капризной или с претензиями... просто не нравилось – и все!

– Следовательно, пребывание там не доставляло мне никакого удовольствия, скорее, наоборот. В садике я была одиночкой. Этакая замкнутая девочка, всегда сама по себе. Мама, как полагается, проводила со мной нескончаемые беседы, но все напрасно!

– Единственным, что скрашивало мое пребывание в садике, был один мальчик, на год старше меня и очень хороший собой. Хоть и считается, что дети в дошкольном возрасте еще не умеют объективно оценивать внешность сверстников. У кого как... У меня – получалось.

– С ним одним я только и общалась, а иногда и играла. Мы с ним даже оказались увлечены бальными танцами и продолжили заниматься ими и в школе. Вообще, росла я довольно замкнутой девочкой. Когда начала посещать школу, беды детского сада быстро забылись. Никого из сверстников по садику я уже не вспоминала, да и весь последний год там оказался сущим адом.

– Мальчик мой перешел в школу на год раньше меня, и мне было до того грустно, что хоть вой маленькой волчицей... Но рано или поздно черная полоса заканчивается, и я приступила к любимому занятию – грызть не всегда шоколадные грани науки! Мне повезло еще и в том, что мой знакомый мальчик учился в той же школе.

– Правда, классом старше, но это нисколько не мешало нам общаться – нам всегда было интересно вместе. Кстати, я до сих пор не назвала его имени... Имя у него было проще некуда: Ваня. Так и шли мы с Ваней по школьной жизни, можно сказать, рука об руку, нас почти всегда видели вместе, так и переходили из класса в класс.

– Конечно, среди одноклассников у меня были и подруги, и мальчики, которые симпатизировали мне больше, чем другим девочкам... но Ваня всегда оставался для меня самым лучшим. Не то чтобы я была в него влюблена. То было нечто большее, чем просто любовь. До сих пор затрудняюсь подобрать нужные слова, чтобы выразить это сложное чувство, но оно было именно таким!

– Постепенно детство уходило в прошлое, уступая место юности, мы становились старше и, в некоторой степени, умнее. Иван уже окончил школу, когда мне только предстояли выпускные экзамены. Их я сдала успешно и получила красный диплом.

– Как-то незаметно подошла пора выпускного бала. К нему я готовилась особенно тщательно, ведь такое радостное и в то же время волнующее событие происходит не каждый день, а всего раз в жизни! Я пригласила Ваню. Он не очень хотел идти, все из-за того, что я в прошлом году к нему на выпускной бал не пришла.

– Не по своей вине, это все мама... Заперла меня дома и строго-настрого наказала сидеть и никуда не рыпаться. Но разве объяснишь это горячим мальчикам вроде Вани?.. Он, конечно, обиделся. Дулся целые полгода. Здоровался, правда, но как будто через силу. Со временем оттаял. Пригласил в кино, и мы помирились.

– Я полностью признала свою неправоту, за что была награждена прощением и очень нежным поцелуем... и не одним... мы целовались до самого конца киносеанса. Для того-то Ваня и брал билеты на последний ряд, у стены, где "места для поцелуев". Наступил день бала. Мои одноклассники встретили Ваню не совсем по-джентльменски.

– То и дело пытались его поддеть, сыпались злые шуточки. Он долго терпел, но все же не выдержал. Вышел с кем-то из мальчиков на улицу выяснять отношения "по-мужски", да так и не вернулся. Обидчик его исчез тоже. Разумеется, их долго искали, всех свидетелей ссоры опрашивал сотрудник из тогда еще милиции... но все тщетно, оба как в воду канули!

– Моему отчаянию не было предела. Мне казалось тогда, что я потеряла часть себя. Я искала его. Сама. Подолгу бродила по городу, несмотря ни на что надеясь отыскать моего Ваню волей счастливого случая. Наивно и напрасно. Но... когда мы очень молоды, самые горькие утраты переносятся как-то легче.

– Впереди у тебя еще целая жизнь, и все выглядит не так уж мрачно, как вчера... Несколько месяцев пролетели незаметно. Ваню я вспоминала все реже и реже. Экзамены в институт, лето, новые знакомства... все это как бы отодвинуло мою беду на задний план. Настал момент, когда я перестала думать о нем совсем.

– И совершенно напрасно. Однажды вечером, сидя у себя на балконе, я вдруг услыхала странные звуки, они были похожи на шелест листвы, но гораздо громче. Я всматривалась в темноту, но ничего разглядеть не смогла; теплый июльский ветерок слегка трогал мои волосы.

– Что-то смутно знакомое, едва уловимое вырисовывалось среди ветвей большого дерева, которое росло напротив балкона, только я никак не могла понять, что же это такое... Вдруг, словно по какому-то озарению, я узнала знакомое лицо. Иван! Мне сделалось жутко до озноба, хотелось закричать, но я не смогла. Меня будто парализовало. А лицо улыбнулось и сказало:

– Привет! Давненько не виделись. Как поживаешь? Чем занимаешься?

– Я? Н-нормально. А ты? Где ты был все это время? Явился, как снег на голову... Сколько разговоров было насчет тебя, и никто ничего толком не знает...

– Долго рассказывать. Дай лучше перекусить чего-нибудь. Проголодался до ужаса!

Все еще ошеломленная, я сходила на кухню, собрала, что было, на скорую руку. Вернулась на балкон, а Иван уже перелез через перила и спокойно шагнул мне навстречу, заключил в объятия. Я уже упоминала, что все это происходило летом?..

– Какое-то время мы не произносили ни слова, только жаркие ласки, только прикосновения рук говорили за нас. Немного погодя, отстранившись от меня, Иван с волчьим аппетитом проглотил все, что я принесла. Внешность его не выдерживала никакой критики: весь какой-то помятый, неухоженный, обросший, да и запашок от него был еще тот... Сразу видно, что дома не живет. Тогда – где?

Я спросила его об этом, но в ответ он только улыбнулся и сказал:

– Всему свое время. Расскажу в другой раз.

Утром, когда мама ушла на работу, он помылся, побрился, и внешний вид у него стал относительно приличным. В тот день я потеряла невинность. Возникла проблема: куда деваться Ивану, когда вернется моя мама. Вся эта история с его исчезновением и внезапным возвращением вообще выглядела, мягко говоря, странно.

– В законность его поступков вряд ли кто поверил бы, Иван же упорно хранил молчание в ответ на вопрос вопросов: где он пропадал все это время? Делал загадочное лицо либо просто уклонялся от ответа.

– Но это еще было полбеды. Я с ужасом начала сознавать, что из прежнего веселого молодого парня, каким я его знала полугодом ранее, он превратился в совершенно другого человека Не внешне, а внутренне, и это было очень заметно.

Пока я гадала, что к чему, Иван вдруг сказал, что ему необходимо встретиться с нужным человеком. Он ушел, и с того момента я его больше не видела.

– Его сыну сейчас уже семь лет, вполне самостоятельный мальчик, сам ходит в школу. Что примечательно – молчун, как отец, видимо, сказались гены...

Дальше... дальше не было ничего примечательного. Учеба, учеба и еще раз учеба.

– Годы пролетели в заботах о сыне и о себе. Постепенно я привыкла к одиночеству. Среди студенческой братии так и не нашлось парня, который был бы похож на Ивана... Я имею в виду – чертами характера. Со временм я перестала искать. И когда у нас в приемной появились вы, я поняла: это – моя судьба.

– Поэтому я сегодня здесь. Надеюсь, я не выгляжу совсем уже навязчивой?

– Нет-нет, все в порядке. Я сам такой. Люблю делать все как решил, как задумал, и черта с два меня кто собьет с выбранного курса! Есть, правда, одно исключение... полковник. Но с ним случай особый.

– Частично он уже наказан в тот момент, когда мы его наградили крысиным обличьем... безусловно, этого для него мало, но какое наказание будет ему в самый раз, мы пока еще не решили.

– Я все хотела спросить... чем же этот полковник так вам ненавистен, чем страшен?

– Вопрос интересен... В двух словах ответить на него невозможно. Чтобы понять всю глубину зла, содеянного этим человеком, необходимо было провести с ним рядом некоторое время и собственными глазами видеть, что он делал с окружающими людьми... и не только людьми.

– Возможно, вам станет более понятна степень угрозы, которая исходит от полковника, когда вы вспомните, какой переполох поднялся при оглашении версии о не случайности внезапных смертей нескольких руководителей государств в разных уголках Земли.

– Трудно поверить, что все это устроил один человек в чине всего лишь полковника... но это так. Именно он является организатором этого беспрецедентного акта террора, направленного против всего человечества. В то же время в его характере присутствуют и сугубо положительные черты: полковник умен, обаятелен, умеет поддержать беседу практически на любую тему.

– Мой босс упоминал о каком-то заговоре, но само слово "заговор" подразумевает несколько участников... А тут – всего один человек. Поневоле складывается впечатление, что так не бывает. Или – что ваш полковник действительно в определенном смысле гений.

– Злой гений, так будет вернее. Подобное в мировой истории уже случалось не раз... но в наши дни? В век тотальной компьютеризации такое почти невозможно. Видимо, полковнику удалось найти некие неведомые прежде способы манипулирования подпавшими под его влияние людьми.

– Вы правы, Полина. Психолог он отменный. Можно сказать, непревзойденный, в каком-то смысле даже уникальный... Его бы способности – да в мирных целях!.. Хотя сама его сущность, как военного, вступает в противоречие с принципами мирного сосуществования. Факт! Кстати... что там наши бойцы?.. Как-то подозрительно тихо все...

Константин будто в воду глядел. Не успел он закончить фразу, как из дыры в полуразрушенном здании донесся странный шум; стрельбы не было, что уже обнадеживало. Константин с Полиной подбежали поближе к дыре.

– Прислушались. Разноголосый гвалт приближался. Вскоре показался и его источник: из проема начали вылезать разведчики. Они сразу сориентировались в обстановке, прекратили свистеть, улюлюкать и пищать на родном крысином языке. Приблизились к людям, и старший группы доложил: На пройденном маршруте посторонних не обнаружено!

– Осмотрены все возможные места для укрытия, ничего подозрительного найдено не было. Только примерно на середине маршрута замечена стоянка большого отряда, но она оказалось старой... Обстановку доложил командир отряда разведки. Остальные силы подтянутся с минуту на минуту. Разрешите личному составу отдыхать?

– Так точно, отдыхайте. Что ж, счет пока не в нашу пользу... Подождем, какие вести принесут другие группы.

– Я вам поведала о своей жизни... А вы... расскажете о себе?

– Знаете, Полина, это такая длинная и такая скучная история, что лучше уж я буду выдавать ее вам порциями, так сказать, с продолжением... Пока ограничусь, пожалуй, только детством – вкратце. На самом деле, рассказывать-то особо и нечего. Детский сад мне посещать не довелось, зато довелось вдоволь насладиться дворовой вольницей.

– Неизвестно, что лучше – строгие правила детского сада или полная свобода во дворе и даже за его пределами... Мне родители, конечно, запрещали покидать территорию двора, но разве можно удержать ребенка запретами? Это уж вряд ли. Поэтому самые шустрые, к числу которых относился и я, без проблем ускользали со двора.

– И обнаруживалось наше отсутствие далеко не сразу. У нас был свой мир. За нашим домом имелся большой глубокий овраг. Мы там играли в войну. Оружие у нас было самодельное: у кого из дерева, у кого из других подручных материалов.

– Просто во времена нашего детства родители не всегда имели возможность купить что-нибудь магазинное... Обходились тем, что было под рукой. Так пролетали день за днем, а там пришла пора и поступать в школу.

– Вот и получается, что детство у меня прошло во дворе, никаких особенно ярких воспоминаний не запечатлелось в памяти. В первый класс я пошел с радостью. И – пошло-поехало!..

Глава 32

– Почему вы, мужчины, такие скрытные? Скажете много – и ни о чем... Я бы, например, с удовольствием послушала ваши воспоминания об отношениях с девочками.

– Да не было никаких отношений... С девочками я старался не общаться вовсе, в том возрасте мне казалось, что они только и умеют, что хихикать, плакать и показывать язык, когда надо и не надо...

– Я всегда держался от них подальше. Да и в дальнейшей жизни как-то у меня не складывалось с женским полом. В утешение себе я считал, раз не складывается, значит, не очень-то и нужно. Обойдусь. И обходился... пока не прозвучал ваш судьбоносный звонок.

– Мне приятно это слышать. Действительно, судьбоносный! По-другому и не скажешь.

–Снова послышался шум из тоннеля. Он нарастал по мере приближения, оттесняя привычные звуки города на задний план. В тоннеле показалась передовая группа основного отряда.

– Завидев Константина, бойцы направились прямо к нему. По-военному кратко доложили ситуацию. К сожалению, радовать успехами в поиске следов полковника и его приспешников им не приходилось. Ни присутствия, ни каких-либо следов деятельности беглецов, как и первому отряду, обнаружить не удалось.

– У командира сложилось впечатление, что вражеского отряда здесь вообще не было... либо он еще не появился. Полковник с верными ему боевиками могли, конечно, и затаиться где-нибудь... Катакомбы велики, и еще не все закоулки изучены, но полагаться на такую возможность не следовало. Шансы на то, что противник отсиживается именно там, были практически нулевыми.

– Прошло еще томительных полчаса. На этот раз в глубине тоннеля показались Александр-Эдвард с Иззей-Кристиной, за ними семенили бойцы третьего отряда. Новости мало чем отличались от полученных ранее.

– Никаких следов! Это было в высшей степени странно. Константин не мог ошибиться! Неужели чутье подвело стратега? Бывает и такое. Задумчиво почесав подбородок, он проговорил:

– И все-таки она вертится... Ну не может полковник не появиться здесь, для него сейчас безопаснее места не сыскать во всем городе! Тем более – с отрядом. Будем ждать. Предлагаю выставить охранение, разумеется, как следует замаскировав.

– Основные силы отойдут, чтобы не спугнуть разведчиков полковника. В случае обнаружения противника секрет подаст сигнал тревоги, и наш отряд выдвинется сюда, чтобы захватить-таки, наконец, ненавистного узурпатора!

– Всем занять боевые позиции! Собрав вокруг себя ближайших соратников, Константин сказал, обращаясь к Александру-Эдварду и Иззе-Кристине:

– Ваши новые родители желают неотлагательно увидеть вас, хотя это решение далось им нелегко... Ведь похорон, как таковых, в виде ритуала погребения ваших мертвых тел, не было. Де-юре, по документам, вы как жили, так и продолжаете жить, ведь смерть принято фиксировать только в момент остановки сердца.

– А вот прежнего Александра как такового более не существует, хотя официально он все еще числится без вести пропавшим. Что касается тебя, Иззя-Кристи, все проще, чем кажется на первый взгляд. Твою мертвую тушку мы похоронили С Александром-Эдвардом – сложнее.

– Его бывшее тело никуда не делось, гуляет себе под управлением полковника этаким зомби... В-общем, сплошная неразбериха и путаница. Поэтому во время предстоящей встречи с родителями, Александр-Эдвард, твоя основная задача – не проболтаться случайно ни о чем таком... полагаю, лучше всего для тебя меньше говорить и больше молчать.

– Все будет в лучшем виде, не беспокойся. Стариков не расстроим! Правда, Иззя-Кристи?

– Мы постараемся. Если честно, своих родителей я не очень помню, да и братьев-сестер тоже... Оно и неудивительно, учитывая, что братьев и сестер у меня сотни! У нас не принято привязываться к родителям. Теперь мне придется поменять свое мировоззрение... Что же, как я уже говорила, – постараемся. Буду паинькой, пусть в основном говорит Александр-Эдвард.

– Тогда поехали. Машина стоит в квартале отсюда.

Когда машина с нашими героями уже тронулась в путь, Константин вкратце изложил друзьям историю двух семей, жизни которых судьба сплела таким витиеватым образом.

– Эти семьи проживали в одном подъезде и даже на одном этаже старого дома, одного из тех, что в народе известны как "сталинские высотки". Собственно, туда мы сейчас и направляемся. Ваши дедушки, други мои, были в давние времена высокопоставленными правительственными служащими.

– Потому-то и проживали в столь престижном доме. В-общем, действуем так. Заходим, держимся скромно, но с достоинством. Если угощают – ни от чего не отказываемся, улыбаемся и кушаем предлагаемые блюда. Беседу вежливо поддерживаем, но сами не начинаем! Всем ясно?

– Да уж! Шаг вправо, шаг влево... Может, вообще будем молчать, а ты говори, говори, говори, речистый ты наш?

– Да чего вы, в самом деле, возмущаетесь? Я же для общего блага стараюсь! Им тоже, сами понимаете, нелегко. Если будут спрашивать насчет воспоминаний из прежней жизни, отвечайте уклончиво и как можно более неопределенно. Дескать, смутно припоминаю то, вроде бы помню это... Старайтесь не утверждать ничего конкретного!

– Вообще, идеальный вариант, если родители предложат просмотреть семейный альбом... Но это, к сожалению, бывает обычно только после чаепития. Так что придется разыгрывать частичную амнезию! Это, я надеюсь, понятно? И повторяйте как "Отче наш" свои новые имена, отзывайтесь только на них!

– Все! – Прервал поток Костиных наставлений Александр-Эдвард. – Достал ты нас, великий интриган и психолог. Все, молчим до самой двери!

Они рассмеялись, снимая нервное напряжение, и действительно смолкли. Да и приехали уже!

Дверь им отворила девушка в белом передничке, присела в почтительном книксене и пригласила войти. Как она ни старалась, недоумение и испуг все равно проступали у нее на лице бледностью даже несмотря на умело нанесенную косметику.

– Видимо, ей было трудно справиться с суеверным страхом при виде оживших молодых хозяев, которые ее даже не узнали. Служанка удалилась, и руки ее заметно дрожали, когда она прикрывала за гостями дверь.

– Хорошо бы, за ужином прислуживала не она, – шепнул Костя на ушко Полине, и та тихонько хихикнула.

Большая столовая была ярко освещена, новоявленные родственники встречали гостей возле стола, имевшего форму подковы. Поскольку впереди шли Александр-Эдвард с Иззей-Кристиной, все внимание было обращено прежде всего на них.

– Во взглядах смотревших на них людей читалось одновременно и любопытство, и сомнение. Согласитесь, не лучшее сочетание эмоций в преддверии спокойной, размеренной беседы. Хозяин дома – высокий, седовласый и довольно статный для своего возраста мужчина, густым басом нарушил молчание:

– Милости просим, дети дорогие, с возвращением в родной дом! Проходите, пожалуйста, занимайте свои места.

– "Свои места? Интересно, где они?" – подумал Александр-Эдвард, не выпуская руку Иззи-Кристи. Но, присмотревшись к столу внимательнее, он сразу увидел красиво оформленные именные карточки, расставленные для всех приглашенных. В том числе и с именами бывших детей. (Хотя – почему бывших? Они ведь живы и здоровы, они здесь!

– Видимо, к таким поворотам нам никогда не привыкнуть...) Родители с заметным волнением всматривались в лица своих чад, и по их растерянному виду нетрудно было прочесть сомнения, терзающие умудренных жизнью людей.

– Повисла неловкая тишина. Выручила всех обыкновенная кошка, как выяснилось потом, звали ее Муся. Так вот, эта Муся выпрыгнула откуда-то из-под стола Иззе-Кристи на колени, но ей этого оказалось мало, она полезла выше и успокоилась только тогда, когда уютно устроилась у девушки на груди.

– Сцена была настолько умильная, что все без исключения расслабилась, и за столом возник легкий шум приглушенных голосов, сопутствующий любому застолью.

Однако случилось то, чего и опасался Константин. В столовой практически беззвучной тенью появилась та самая служанка, которая открывала им дверь.

– Теперь она катила тележку, уставленную множеством закусок и вин, благо помещение было просторным, ловко расставляя по пути деликатесы, которые нельзя было выставить на стол заранее. Руки ее больше не дрожали, видимо, она успокоилась (или хлебнула валерьянки).Седовласый хозяин дома встал и провозгласил тост.

– Дети! Мы счастливы вновь видеть вас в родном гнезде, где вас всегда ждут, где вам всегда будут рады! Не скрою, волнение, которое мы испытываем, смешано с радостью. Это великое счастье – снова видеть вас за нашим семейным столом. Что говорить о нас, если даже Муся признала вас и выказала свое расположение после долгой разлуки... За возвращение!

– Звон хрустальных бокалов разнесся по огромной зале. Как обычно, все приступили к трапезе, то и дело с одобрением отзываясь об отменном качестве поданных блюд. Постепенно обстановка стала более непринужденной.

– Поскольку родители и дети были рассажены строго друг напротив друга, нашим героям не составило особого труда определить, кто есть кто. Следуя настоятельным советам Константина не высовываться и не досаждать никому лишними вопросами, Александр-Эдвард и Иззи-Кристина большей частью молчали.

– О, если бы предать их историю гласности, можно с уверенностью утверждать, что у большинства присутствующих волосы наверняка встали бы дыбом от услышанного, вне всякого сомнения! Но сейчас они оба выглядели так, как и должны выглядеть благовоспитанные дети порядочных родителей – белыми и пушистыми.

– Мама, которая сидела напротив Иззи-Кристи, внезапно спросила, узнает ли она обстановку столовой. И вообще, какие у нее впечатления от увиденного, ведь она, бедняжка, так долго не была дома. Девушка поначалу немного растерялась, однако быстро восстановила самоконтроль и проговорила с вежливой улыбкой:

– Да, мама, все выглядит просто замечательно! Изменилось, как мне кажется, немногое, но что изменилось, я могла и не заметить... время иногда может так причудливо исказить воспоминания!

– На слове "мама" Иззя-Кристи слегка запнулась, но этой заминки практически никто и не заметил. Скорее всего, все просто сделали вид, что не заметили, как и положено воспитанным людям. Судя по виду и поведению собравшихся, именно таковыми они и являлись.

– Последняя фраза встретила общую поддержку за столом. Константин ухитрился даже незаметно подмигнуть названной сестре: мол, молодчина!