Текст книги "Киллер для президента 2 (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Поляков-Прокопьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

Глава 27

"Ну-ну, не надо так мрачно... все будет хорошо! Лечу в клинику. А ты пока подготовь-ка установку для нашего полковника.

Пора ему побывать в нашей шкуре... вернее, в твоей... в твоей бывшей шкуре... уже скоро! Я тут приготовил для него сюрприз.

Увидишь – оценишь. Ну, я помчался. Встречаемся возле установки через полчаса".

Александр не стал терять время на ответ, дорого было каждое мгновение. Уже принесли носилки. Аккуратно уложили Иззю; над ней хлопотала Сузи, устанавливая капельницу. Указывая на полковника, Александр распорядился:

– Этого тоже в лабораторию с установкой по замещению. Мозик покажет, мы спешим туда!

И вот Иззя уже лежит перед магнитной камерой, еще жива. Держится. Молодец! Прошло десять минут. Оборудование выходило на расчетный режим. Константин пока не появился, зато доставили полковника.

Это оказалось нелегко, учитывая его рост и вес. Он спал и был связан. Ему оставалось спать около получаса, как раз столько же, сколько и пребывать в человеческом обличье.

Возмездие!

Великое слово – особенно в данной ситуации. Он явно заслужил то, что получит.

Иззе становилось все хуже и хуже, пульс едва прощупывался. На пальчиках лапок проступили синие пятнышки – признак падения внутривенного давления. Александр нервничал.

Наконец, двери распахнулись, и появились сначала две каталки, а за ними красный от напряжения Константин. На каталках лежали два неподвижных тела, мужское и женское. Несмотря на то, что они, по-видимому, пребывали в таком состоянии уже довольно долго, выглядели оба прекрасно, и оба оказались удивительно красивы...

Но надо было спешить. У Иззи резко падало число сердечных сокращений, она балансировала на грани клинической смерти... Теперь все готово.

Три, два, один, ноль! Начали! Ключ повернут. Процесс был запущен, опытной рукой Константина.Все происходило быстро, но с ювелирной точностью. Датчики, необходимые для процесса, были закреплены на всех участвующих в обмене.

Константин стоял за главным пультом, со стороны похожий на капитана дальнего плавания. Только ни хватало белоснежной капитанской фуражки! Как настоящему капитану, ему не впервой было управлять столь сложным оборудованием. Умелыми и уверенными движениями он полностью подчинил себе установку.

Александр в последний раз посмотрел на свое тельце – что называется, изнутри. После обмена он, конечно, увидит его снова, только тогда в нем уже будет находиться полковник. Как и в первый раз, перед глазами знакомо поплыли цветные круги... белый фон... и вот оно – безмолвие...

Очнулся он, сразу вспомнив, что происходит и где он находится. Быстро глянул на свое тело. Оно было человеческим, слава богу! Руки казались незнакомыми, не его, но они определенно были человеческие.

К этому моменту сознание его полностью прояснилось, и Александр пришел к выводу: да, это действительно я в новом теле! Попробовал пошевелить пальцами. О чудо, получилось! Потом шевельнул рукой... все работало! Воистину, Человек – собственный! творец! Он попытался приподняться, однако резкая боль тут же отдалась по всему телу. Вмешался Константин. Как всегда резонно заметив.

– Полегче, полегче, попрыгунчик ты наш, не торопись! Ведь эти люди лежали обездвиженными больше года. Теперь вам вместе с ними придется учиться ходить заново. И не только ходить, но и думать... многому учиться заново. Понял?

– Ага... – только и смог вымолвить Александр, испугавшись незнакомого ему голоса. Но, собравшись с духом, встревожено спросил чужим пока голосом: – Как Иззя? Что с ней?

– Все в порядке, как и с тобой... как и с полковником. Все получили то, чего заслужили. У нас так – и никак не иначе! С Иззей тебе повезло дважды.

Первый раз – когда ты ее встретил, второй раз сегодня. Еще бы буквально пару минут, и... она никогда не стала бы твоей. Вернее сказать, не стала бы ничьей...

В момент завершения обмена – секунда в секунду! – Иззя-первая умерла. Да здравствует Иззя, если перефразировать известную фразу:

"Король умер, да здравствует король!" Великая фраза. Можно сказать, многомерное выражение трехмерного мира! Это я так проехался по философии, чтобы тебе не было скучно.

– Я хочу видеть Иззю!

– Почему не принца Датского.

– И весело засмеялся. Никак нельзя!

– Это почему? – Вечно ты со своим юмором и не вовремя, закипая, спросил Александр.

– Во-первых, тебе нельзя, ты еще и шагу самостоятельно не сделал. А во-вторых, она слишком красивая! Я и сам не прочь за такой крыской приударить...

– Ах ты, мерзавец! – воскликнул Александр, понимая, что это всего лишь шутка, и добавил, подыгрывая другу: – Решил воспользоваться моей временной немощью?

Учти, любитель покорять чужие сердца, прежний владелец этого тела, если судить по бицепсам, был не хиляк. Берегись, побью, несмотря на нашу дружбу! Дай только на ноги встать.

– Сдаюсь, сдаюсь, пошутил... да пошутил я! Еще и впрямь побьешь. Все влюбленные – почти сумасшедшие, и ты не исключение, а с сумасшедшего что возьмешь...

Риск дело благородное, но не для меня. Кстати, теперь ты Эдвард, а Иззя – Кристи. Советую понемногу привыкать к новым именам.

– Как это?

– Таковы условия договора с родственниками этих людей. Иначе они не соглашались на эксперимент. Между нами, они надеются, что их дети будут отчасти и самих себя помнить... Хотя с точки зрения современных знаний о работе мозга это практически исключено.

Но, сам понимаешь, на сто процентов уверенным быть нельзя. На всякий пожарный, будь готов к возможным непредвиденным эффектам... что-то вроде раздвоения личности или типа того. Ну что же, пора сделать первый шаг в новой жизни! Ты готов?

– Горю от нетерпения. Давай начнем уже!

Александр попытался привстать на каталке, да не рассчитал усилий своей новой мускулатуры и едва не шандарахнулся головой о склоненную над ним голову Константина.

– Эй, эй, я же предупреждал! Аккуратней, продумывай заранее каждое движение. Такова плата за новые... или забытые старые?.. пространственные ощущения и временную неспособность координации своих движений.

Ты теперь – мальчик ползункового возраста! В переносном смысле, разумеется. Так что не пытайся сразу стать чемпионом мира по спортивной ходьбе. А сейчас попробуй поднять обе ноги и на весу имитируй движения, совершаемые при ходьбе.

Не ослабляй внимания, мышцы отвыкли от работы и поначалу могут нестерпимо ныть. Терпи! Передохни и начни снова. А я пока займусь Иззей, точнее, она теперь Кристи, а ещё точнее – Иззя-Кристина. До чего же чудесное, красивое имя!.. Смотри не перепутай, Кутузов!

Константин предусмотрительно разместил каталки таким образом, чтобы они не видели друг друга... так, на всякий случай, от греха подальше. Никто пока не знает, как они отреагируют на свой новый облик, их необходимо было подготовить. Больше, конечно же, Иззю. Как раз этим Константин и собрался заняться.

Иззя лежала умиротворенно, смежив веки, дыхание ее было глубоким и ровным, отчего создавалось впечатление, будто спокойный сон захватил ее целиком, без остатка... но нет. Стоило Константину приблизиться, как она открыла глаза. Они были такие бездонно голубые и до того красивые, что Константин невольно оробел.

Молча смотрел в эти глаза, в которых можно– было утонуть без оглядки, а про себя подумал: "Скольких мужчин она сводила с ума в прежней жизни! Казалось, нет на свете ни одного мужчины, который сумел бы устоять перед чарами этих глаз!"

Это лицо давно казалось ему знакомым. С первого раза, когда он ее увидел, Константин пытался вспомнить, где же он мог видеть эту девушку? В присутствии родителей приглядываться было не очень-то удобно, не дай бог, могли подумать, не маньяк ли он, а подобные подозрения были Косте совсем ни к чему...

Сейчас – другое дело, смотри не хочу. Тем более, в ее глаза он заглянул впервые. Было от чего впасть в легкое замешательство! Излучали они нечто совершенно необыкновенное, божественное, ранее им никогда не виданное... Она первой нарушила тишину.

– Где я? В клинике? Меня ранили... Где Александр? Что с ним?! И мое тело... я абсолютно его не чувствую!

– Слишком много вопросов на мою бедную голову! Попробую ответить по порядку, так сказать, по мере поступления. Вы, Иззя, находитесь у друзей. Вы абсолютно здоровы. Что касается ранения...

оно было, не скрою, но мы успешно всё заштопали, чему несказанно рады. Надеюсь, вы тоже. Не чувствуете тела? Такое тоже бывает. Чего только не встретишь, в подлунном мире! Насчет состояния Александра отвечу так:

здоров, цел и невредим. Ему намного лучше, чем раньше, чего он желает и вам. Он здесь, неподалеку, и при первой же возможности вы увидитесь. Вам не о чем беспокоиться.

– Костя, почему ты обращаешься ко мне на "вы"? Разве мы не знакомы? Разве ты не был у нас в гостях?

Константин понял, что прокололся.

– Понимаешь ли... произошли некоторые изменения. Ты пока не совсем готова их принять, как мне кажется. ты их, скорее всего, не ожидала. Но они в твоей ситуации были совершенно неизбежны.

– Мне ампутировали лапу? Или... две? Говори правду, пусть горькую, но правду!

– Дорогая ты наша... Ничего тебе не ампутировали. То есть, конечно, ты лишилась некоего атрибута, но, думаю, в новой жизни он тебе все равно не понадобится. Я имею в виду хвост.

– Неужели обмен удался? Неужели я теперь выгляжу как вы? Ну, говори не тяни!

– Ну, не совсем как я... Ты выглядишь как человек, к тому же – как самая красивая девушка на свете. Но это уже мое мнение, но может Я и ошибаюсь! – Оба весело засмеялись.

– Правда?

– Истинная правда! И мне кажется, это к лучшему. Себя я считаю не уродом, конечно, но и красавцем не назвал бы.

– А какая я?

– Слов нет... и потом, что зазря время тратить? – ответил Константин, а про себя подумал: хорошо, что в личных вещах в тумбочке возле кровати в клинике нашлась её прежняя пижама... но уж больно тонкая и прозрачная!

Большая модница была эта Кристина. Собственно почему была? Есть! Скорее всего она от нее в этом смысле вряд ли отстанет. Девушки, что с них возьмешь!

Константину было нелегко постоянно заставлять себя отводить глаза от прекрасно сложенного тела... Успокаивало лишь то, что для неё нескромных взглядов, пока ещё не существовало.

– Вот зеркало, специально принес по такому случаю. Но пожалуйста, соберись духом! Зрелище не для слабонервных... да шучу я!

Он поднес зеркало так, чтобы ей было удобно видеть отражение. Иззя долго всматривалась в незнакомое, но довольно приветливое лицо молодой девушки. Затем прошептала:

– Неужели это я? Не верю своим глазам. Даже не знаю, могу ли считать эти глаза своими... или не совсем?

– Твои, твои, теперь – твои, и не самые блеклые на этом свете! Можешь поверить, подобная красота мне, например, очень нравятся!

– Константин, вы всегда были добры ко мне, а сейчас еще и комплименты дарите. Почему то перешла на Вы Иззя.

Спасибо! Вот интересно, придусь ли я Александру по вкусу?

– Теперь и ты на меня выкаешь... Безобразие!

– Хорошо, хорошо, буду на "ты".

– На данный момент, я считаю, важнее всего – привести тебя в норму. Это тело девушки провело в неподвижности около года! Тебе необходимо сейчас учиться управлять каждым пальчиком в отдельности, и повторять, повторять, повторять упражнения... даже пока мы с тобой разговариваем.

Иззя задвигала пальцами, по отдельности и попарно. Все у нее получалось. Пожаловалась она только на непривычную медлительность движений.

– Привыкай! Ты отныне человек, а это звучит гордо. Ему, этому человеку, никогда не приходилось быстро-быстро, что есть сил, разгребать лапами землю ради спасения собственной жизни. Или бегать быстро и долго за пропитанием.

Человеческое тело веками привыкало к планомерным движениям, никакой суеты! Вживайся. Подвигай руками и ногами. У людей нет задних лап, только ноги!

В отличие от Александра, у Иззи все получалось как надо – вот что значит не спешить и делать все обдуманно! Константин попросил Иззю потихоньку приподняться и постараться сесть на краю каталки.

Он слегка поддерживал её, чтобы она чувствовала себя более уверенно. Немного посидев, Иззя прошептала:

– Как прекрасно быть человеком! У меня такое ощущение, будто я заново родилась.

– Так оно и есть. Поздравляю, добро пожаловать в наш мир! Теперь и ты одно с нами поле ягоды.

Она засмеялась и поправила:

– Не "одно с нами поле ягоды", а "одного с нами поля ягода"!

– Правильно! Смех – признак выздоровления!

– Мой голос... Я его совершенно не узнаю! Он красивый, но... не мой!

– С этого дня – твой. Твоим и останется. Еще ко многому тебе предстоит привыкнуть, учитывая то, что ты никогда не была человеком... Поверь, быть человеком совсем непросто!

Проделав несколько упражнений для торса, Иззя обессиленная опустилась на каталку.

– У меня от усталости дрожат лапы... то есть, руки и ноги. Как вы люди управляетесь с таким сложно устроенным телом? И еще эти бугорки, похожие на кротовые кучи, у меня на груди... вздымаются и опускаются... очень забавно!

– Забавно... – пробормотал Константин, и безмолвный голос из глубины сознания шепнул ему: "Как же тебе нелегко... я понимаю. Такой красоты ты, пожалуй, никогда прежде не видел.

Ты,, главное, держись, ведь она – подруга твоего друга! Но продолжай, продолжай разговор. Отвечай на вопросы, как ни в чем не бывало!"

– Сам удивляюсь! Мы к этому как-то привыкли, впитали, так сказать, с молоком матери... Тебе столько времени дать не можем, придется форсировать! Отдохнула?

Теперь давай пробовать ходить.

– Мне страшно. Справлюсь ли?

– Не рассуждай! Сядь на край, свесь ноги. Замри. Соберись с силами, руки положи мне на плечи. Ну... становись на ноги! Еще, еще, сильнее, твёрже, еще!

Молодец, стоишь! Ей-богу, стоишь! Совсем как настоящая... да что я такое несу! Конечно, настоящая, ещё какая настоящая! Хватит пока для начала, сядь отдохни. Через пару минут повторим.

Иззя перевела дух. Возбуждение переполняло ее, оттесняя все остальное на второй план, но чувство голода игнорировать трудно, даже если ты только научился ходить.

– Я хочу есть! – с капризной ноткой в голосе, уже совсем по-человечески воскликнула Иззя.

"Ну вот, теперь узнаю тебя дочь "Ева". И когда она только успела освоить эти женские штучки?" Всего двадцать минут, как человек, а туда же!

– Ничего удивительного. Твой организм долгое время поддерживали при помощи внутривенного питания, вводя растворы с глюкозой и витаминами...

Разве может все это заменить настоящую вкусную еду, то есть полноценную человеческую пищу? Твой организм просто ослаб. Как думаешь, что у меня в кармане – плоское, квадратное и блестит?

– Наверное, деньги. Я читала, что люди любят носить в карманах деньги или магнитные карточки, их заменяющие.

Константина разобрал смех, такой громкий, что в помещение даже заглянули охранявшие его бойцы, но сразу скрылись, смущенные видом не вполне скрытого одеждой тела Иззи-Кристины. Утирая выступившие от смеха слезы, Константин:

– Глупенькая! Если ты читала про деньги, должна была знать, что квадратных денег у людей нет уже несколько тысячелетий. Карточки – это другое. А в кармане у меня большая плитка шоколада в блестящей обертке. Понятно?

Улыбаясь в ответ на его смех, Иззя сказала с легкой укоризной:

– Так бы и сказал, шоколада, мол, отведать не желаешь? А я тут же отвечаю: конечно, хочу! И не просто отведать, а слопать его без остатка!

Она не удержалась и тоже рассмеялась, открыла красивый ротик, как бы намекая, что шоколадке там самое место. Надо отметить, у Иззи-Кристины оказался отменный аппетит.

Шоколад исчез так же быстро, как и появился. Через несколько минут у Иззы-Кристины на щечках выступил румянец, она оживилась и заявила, что желает продолжить обучение.

– Слушаюсь и повинуюсь! Снова встань, вот так, хорошо... Шагни ко мне, как будто падаешь вперед, а сама подставь другую ногу, чтобы не упасть... понятно? Так и чередуй ноги, одну с другой, а я тебя подстрахую.

Когда Иззя-Кристина в очередной раз, не рассчитав усилий, все-таки упала Константину в объятия, он почувствовал, как ее полные здоровья и энергии груди на миг прижались к нему.

Он успел ощутить всю силу жизни и тепло этого юного тела и подумал, что завидует и одновременно не завидует Александру.

Завидует потому, что такой прекрасный цветок оказался не в его вазе, а не завидует потому, что трезво оценивал свои мужские возможности и понимал, как трудно ему бы пришлось в смысле супружеского долга... Он усмехнулся, без зависти, по-доброму.

Понемногу ходьба у Иззи-Кристины получалась все увереннее и увереннее. Ей даже удалось пройти несколько шагов без поддержки Константина! Но в конце концов она в изнеможении плюхнулась на каталку и простонала:

– Очень устала! И как это вы, люди, ухитряетесь долго ходить и не уставать смертельно?..

– Не только ходить, но еще и бегать, и плавать, и лазать по деревьям и по горам! Потерпи, и ты совершишь гораздо больше, чем можешь себе вообразить.

Труд и выдержка – вот отличительные черты человека! Ты же много читала, тебе должно быть известно, что труд нас сделал человеком из простой обезьяны. Так что будь старательна! У тебя правда свой собственный путь эволюции...

– А как это – быть старательной? Стать обезьянкой и лазить по деревьям в поисках сладких плодов? – Звонко засмеявшись, Иззя кокетливо вздернула носик.

Да уж, подумал Константин, девушка – она и есть девушка, даже если всего час назад была... пусть и очень симпатичной, но все равно крыской.

Кокетство у них, по-моему, заложено на уровне генов. Вслух же озвучил совсем другую мысль:

– У тебя проснулось чувство юмора? Это замечательно! Немного отдохнешь – и пройдешь сто шагов. И это не шутка, это задание.

– Я поняла! Ты желаешь моей скорейшей гибели от изнеможения. Александр тебе этого не простит!

Ей ничего не оставалось, как подчиниться... что она и сделала. Но характер-то не спрячешь за обликом миловидной девушки. Она прошла сто пятьдесят, после чего уже буквально рухнула на каталку.

Константин улыбнулся, однако заметил строго:

– Если ты и дальше будешь так упрямствовать, уверяю, тебя ждет нелегкая судьба... Но все равно ты молодец! Отдыхай, сейчас принесут обед. Поешь, но не слишком много, пожалуйста,!

Александр вовсю занимался разработкой рук, ног и всего тела. Пот катил с него градом, когда Константин застал его за этим занятием.

– По-моему, ты рискуешь переусердствовать! Это не есть правильно, отдохни. Пробовал вставать и ходить?

– Нет. Без тебя боюсь! И потом... слабость. Такого со мной раньше не было.

– Правильно. Ты совершенно всё забыл. Вот тебе ключ к истине, – сказал Константин и протянул другу плитку черного шоколада.

Александр вцепился в гостинец мертвой хваткой и в два счета его прикончил, аппетитно причмокивая и улыбаясь, можно сказать, голливудской улыбкой.

Видимо, сработала мимическая память, ведь актеру часто приходится улыбаться не так, как ему хочется, а так, как надо. Когда с шоколадом было покончено, Александр поинтересовался:

– А почему так мало? Шучу, шучу! Понимаю, что много сразу нельзя. Уже чувствую, как становится лучше.

– Это радует. Ну что, отдохнул? Тогда вперед. Встань на ноги. Так... Теперь держись за мое плечо. Всё правильно... Шаг вперед... следующий... еще один... Молодец! А сейчас попробуй идти самостоятельно.

Александр медленно, но пошел, вполне уверенно, по сравнению, конечно, с Иззей. Ему было стократ легче, все-таки за спиной – большая часть жизни в человеческом теле. Походив вперед-назад некоторое время, Александр уселся на каталку, по-детски болтая ногами.

– Чувствую себя великолепно. Какие у нас планы? И у тебя случайно нет зеркальца? Страшно как хочется посмотреть на себя со стороны! Какой я?

– Маленькое зеркало тебе сейчас дам. Посмотри и попробуй, пожалуйста, поработать мимикой.

Надо удостовериться, сохранилась ли моторика от прежнего хозяина тела. До сих пор никак не могу привыкнуть к этому. Перенос... чужое тело... Аж мороз пробирает по коже!

Иззя, то бишь Кристи, продемонстрировала, кстати, супер-улыбку! И не менее потрясающее кокетство на лице.

Я едва дара речи не лишился, когда увидел. Хотя считал, что в такого быть не может. Вдруг и у тебя тоже нераскрытые таланты обнаружатся?

Глава 28

Александр с легкостью встал, почти не шатаясь, подошел к Константину и взял у него из рук зеркало. Повертел так и этак, чтобы рассмотреть все детали своего нового лица. Каково оно? Из зеркала на него смотрело очень даже добродушное лицо с приятным благородным овалом.

Александр попытался, поворачивая зеркало под разными углами, понять, нравится оно ему или не очень, что-то в нем было такое... излишне холеное! Впрочем, отнюдь не отталкивающее, а это главное..

Глаза карие, с хитринкой. Этого у меня раньше определенно не было... вот и моторика! Когда Александр поделился этим наблюдением с Константином, тот сразу ответил:

– Да, ты прав, я тоже заметил. Хитрый, ну что тут поделаешь! Ничего страшного, со временем подкорректируешь. А в общем и целом, лично мне – нравится!

– Еще бы не нравилось. Ведь это ты нашел реципиентов!

Выбор неплох. Как там Иззя – или Иззя-Кристи? – как перенесла она знакомство с самой собой? Для нее-то это впервые! Можно извинить, если что не так. Как держится? Что говорила? Интересовалась мной?

– Только о тебе и жужжала! Где, мол, он, да что с ним... Совсем заболтала! Зато я научил ее ходить, и это было забавно, а в конечном счете здорово! Знаешь, какая у неё классная фигура?

Загляденье! И самое главное – она абсолютно не стесняется своей наготы. Скорее всего, ей совершенно неведомо такое чувство.

– Но-но! Не очень-то увлекайся, ведь я могу и того... приревновать! Ладно, ладно, на первый раз прощаю. У меня аж внутри всё переворачивается, так нестерпимо захотелось её увидеть...

– Всему свое время. Надо вам какую-никакую одежку организовать. Негоже по городу в пижамах и в трусиках шастать! Сейчас тебе принесут обед, перекуси. Сам понимаешь – немного, пищеварительная система еще не готова к приему большого количества пищи.

И еще, пожалуйста, никакой самодеятельности! К Иззе-Кристине пойдем вместе чуть позже. Обещаешь вести себя хорошо?

– Какие разговоры, конечно! Буду пай мальчиком или пай Эдвард-Александр! Как черт возьми непривычно звучит, однако необходимо привыкать.

Константин отправился в город покупать одежду для дорогих его сердцу теперь уже, к счастью, людей.

* * *

Александр, как и обещал, не отходил далеко от своей каталки, но пытливый ум не давал ему покоя. После обеда сил значительно прибавилось Он уже вполне освоился в новом теле.

Оно все меньше и меньше доставляло неприятных ощущений типа ноющих мышц, головокружения или чувства раздвоения личности. Кроме того, уходя, Константин оставил дневник прежнего владельца тела, а в дополнение к этому родители по просьбе Константина записали биографию своего сына.

Теперь на основании двух документов Александр мог составить приблизительно психологический портрет человека, сознание которого жило раньше в его теле. Самому Александру, возможно, все это не очень-то и было нужно, но, как объяснил Константин, это является одним из условий контракта.

Родители оставили за собой право интересоваться, что на самом деле происходит с их бывшем ребенком... правильнее будет сказать – с телом их бывшего ребенка. Ну что ты скажешь, снова все закручивается донельзя круто! Как все понять и принять без обид и недомолвок?

Свыкнуться с этим, кажется, невозможно... хотя, как знать! Новому поколению, которому суждено жить практически вечно, будут очень даже понятны подобные аспекты отношений. Для них это будет, наверное, вполне естественно и приемлемо.

Нам же, старшему поколению, потруднее придется.

Размышляя так, Александр нарезал круги вокруг каталки, постепенно разворачивая их, одним словом – двигался по спирали, будто спутник, удаляющийся от Земли. На одном из витков он обратил внимание на знакомую вещь. Это была клетка с темным покрывалом, вроде той, в которой его самого не так давно носили по центру.

Любопытство взяло верх, и Александр осторожно приподнял покрывало. В углу клетки сидела обыкновенная лабораторная крыса. Ба! Приглядевшись внимательнее, он понял, что это его бывшее крысиное тело. Интересно, кто же в нем сейчас?

Ответ стал очевиден, когда раздался его собственный в недавнем прошлом писклявый голос.

– Что, доволен, мать твою? Упек меня в свою же шкуру, негодяй! Ты поплатишься за это, будешь гореть в аду!

Александр пресек поток брани, удивленно воскликнув:

– Господин полковник! Вот уж не ожидал... какая встреча! Недаром говорят – пути господни неисповедимы. Какими судьбами?

– Все шутишь? Он еще спрашивает! Мерзавцы, ненавижу вас! Я столько добра для вас сделал... Воистину говорят: не делай добра – не получишь зла.

– Можно подумать, господин полковник, вы – безвинная овечка, а мы все только и делали, что пытались сжить вас со свету. Вспомните, сколько душ вы загубили, сколько судеб безжалостно сломали!

Но теперь все кончено, хватит разгула необузданной жестокости, долой тиранию! Вам придется ответить за все то зло, что вы успели совершить и посеять, к несчастью, на нашей земле. Вы ответите за каждую загубленную судьбу и жизнь!

Одно лишь сомнение терзает меня: позволит ли закон судить вас как военного преступника, учитывая ваше нынешнем положении? По конституции, животных судить нельзя... а вы теперь относитесь именно к животному миру.

Может, на ваше счастье, суд решит, что вы и так уже достаточно наказаны?.. Но остается еще суд ИНКРЫСа. Они-то, скорее всего, не спустят вам ничего! Наши командиры провели опрос среди пленных солдат вашей некогда могущественной армии.

Оказалось, что только треть готова идти за вами и ответить по всей, так сказать, строгости. Немного. Остальных они уже отпустили. Так что вскоре вы воссоединитесь с остатками своего воинства, и вам назначат день суда.

– Да какое они имеют право судить меня?! Эта свора серых неблагодарных хвостатых тварей, возомнивших о себе слишком много! Настолько много, что это даже не умещается в их крохотных мозгах! Лапы всем поотрываю!

– Успокойтесь, полковник. Теперь вы вряд ли сможете это сделать. Не выйдет. И советую не разговаривать с ними в подобном тоне. Это может их разозлить и еще более настроить против вас.

Они и без того не пылают к вам любовью, к чему усугублять ваше незавидное положение... Ответьте, пожалуйста, всего на один вопрос. Зачем все это было вам нужно?

– Я всегда говорил, что вы еще мальчишка и ничего не понимаете в делах взрослых людей.

– Похожих на вас?

– Да, похожих на меня! А известно ли вам, молодой победитель пожилых полковников, что не будь таких людей, как я, вы все до сих пор бегали бы с каменными топорами и спали бы в пещерах на шкурах!

В лучшем случае – освоили бы огонь. Впрочем, учитывая вашу поголовную лень, это достижение прогресса едва ли улучшило бы ваше жалкое существование наравне с вашими друзьями-крысами!

– Тут я с вами согласен, господин полковник. Лучше общаться с разумными крысами, чем видеть, как люди вроде вас тянут нас на дно, при этом пытаясь одновременно поднять оттуда самые низменные инстинкты человека, с помощью которых хотят навязать нам неприемлемый образ жизни.

Думаю, пора закончить дискуссию и дать вам возможность поразмыслить на тем, что я сказал. Может, раскаяние и посетит вас, кто знает...

С этими словами Александр накрыл клетку, как была, и продолжил выполнять упражнения.

Вернулся Константин, обвешанный, как новогодняя елка, всевозможными коробками и свертками, держа в руках объемистые пакеты.

– Собрался в командировку? Надолго? – пошутил Александр.

– Тебе бы только зубоскалить... А между прочим, это все – ваша одежда! Давай, примеряй.

Александр принялся распаковывать свертки, которые ему подал Константин.

Когда он полностью переоделся во все новенькое, с иголочки, Константин воскликнул:

– Слушай, да тебя просто не узнать! Денди. Денди – вот не сойти мне с места! Увидела бы тебя Иззя... то бишь, Иззя-Кристина, никак не привыкну. Совсем недолго осталось ждать вам встречи... встречи века! Ладно, ты пока тут прихорашивайся... бритва лежит в сером пакете... а я – к Иззе-Кристине.

Когда Константин ступил на порог ее палаты, девушка продолжала усиленно заниматься. Ее лицо отражало полную сосредоточенность и целеустремленность, но при появлении Константина она заулыбалась и, кивнув на кучу пакетов, которые он принес, поинтересовалась с нарочито невинным видом:

– Вы, никак, собрались куда-то ехать,? В жаркие страны?

Константин мрачно ответил:

– Недаром вы сошлись! Что ты, что твоя половина, – оба любители съязвить! Тебе, между прочим, несу одежду. Замучился выбирать! Думаю, понравится...

– Извините великодушно! Я такая глупая... еще раз извини! Так где там мой прикид? Надеюсь, от кутюр?

– Нет, от Кости!

Им стало легко и весело. Иззя-Кристина увлеченно распаковывала вещи одну за другой, которые тут же пыталась примерить на себя все сразу. Все бы ничего, но она совершенно непринужденно сбросила роскошную, пусть и слишком прозрачную пижаму, представ перед Константином абсолютно голой, и теперь недоуменно вертела в руках трусики и бюстгальтер.

То и дело спрашивала: "А это как надевать?.. А это зачем?.." – и еще массу подобных вопросов.

Пока она одевалась, то снимая, то вновь надевая интимные атрибуты женской одежды, Константин имел возможность созерцать одно из самых прекрасных тел, какие ему доводилось видеть. Эти совершенные бедра... эти безупречные грудки... Он словно попал в музей древнегреческой скульптуры.

Оторвать взгляд от ее тела было превыше его сил, Константина терзали двойственные чувства. С одной стороны, он сознавал, что это нехорошо – пользоваться тем, что Иззе совершенно неведомы табу и нормы человеческой морали, особенно – касающиеся поведения женщин.

В конце концов, пользоваться наивностью другого человека, по сути – почти ребенка, было аморально. С другой же стороны, он просто не мог побороть себя и одернуть девицу... или соорудить какую-нибудь импровизированную ширму...

Наблюдать такое, чего в обычной жизни больше никогда не увидишь... это тебе не стриптиз какой-нибудь, тут все естественно, невинно и... прекрасно!

У Иззи-Кристины была настолько ладная миниатюрная фигурка (не зря же прежняя хозяйка тела стала и была актрисой!), что не каждый модный мужской журнал наподобие "Плейбоя" мог бы похвастаться совершенством форм своих фотомоделей.

А тут такое зрелище – и даром... Поистине, он счастливец! Но делать нечего... Дождавшись, когда девушка окажется одета хотя бы в нижнее белье, Константин начал деликатный разговор.

– Можно сказать тебе одну весьма важную вещь? Возможно, тебе это не очень понравится, но таковы правила игры... игры в человека.