Текст книги "Варианты от Ментора (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Миронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Откатился, быстро встал на ноги, бок болел, жгло.

Поискал глазами сумку. Она осталась под деревом. К нему быстро подходил Арсений.

– Куда же тебя понесло, Иван? А? Чего дома не сиделось-то?

– Зуб заболел. Видать вчера ударил его. Тьфу! – Иван сплюнул в сторону, отёр тыльной стороной кисти рот. – А тебя, куда понесло спозаранку? У тебя же баба дома ждёт.

– Кураж пропал.

Арсений кружил вокруг Ивана, схватил какую-то палку с земли, попытался атаковать, Иван отскочил.

– Прыткий ты. С виду-то не скажешь. – Арсений скалил зубы.

– А чего ты в шпионы подался-то? Чего Родину-то продаёшь, а? Задорого хоть?

– Не твоего ума дело. Бабы и алименты очень дорого стоят.

– Когда идёт дождь, я резиновые сапоги обуваю, а ты не пробовал, когда с девками любишься?

– Ха! – выдохнул резко Арсений, нанося прямой рубящий удар по голове Ивана.

Ивана успел сделать шаг вправо и вперёд, и нанёс удар под дых левой рукой, затем правым хуком снизу в челюсть.

Арсений упал. Иван прыгнул на него, пару раз ударил в голову. Выдернул у Арсения ремень из брюк. Рывком перевернул на живот. Кисти тыльной стороной одну на другую, "цыганским узлом" стянул руки за спиной. Обшарил карманы. Нашёл ключи от машины. Придавив коленом поверженного, пощёлкал брелком. Прямо по дороге машина ответила гудком, из-за деревьев не видно.

Рывком взвалил на плечо Арсения, головой назад. Оглянулся на поваленное дерево, ища взглядом брезентовую сумку. Не нашёл. Вздохнул. Пошёл в сторону машины.

Арсений тем временем пришёл в сознание. Застонал, попытался дёрнуться, ударить ногой Ивана. Иван бесцеремонно скинул с плеча ношу, так чтобы противник упал лицом вниз. Пару раз несильно ударился по рёбрам. Достал из-за шиворота молоток, помахал перед глазами шпиона.

– Не шали, не дёргайся. Один раз по темечку ударю, и всё. Понял.

– Убью! – шипел на земле Арсений.

– Убивалка ещё не выросла!

Перевернул на спину, Арсений попытался вскочить, Иван снова придавил его. Схватил за ворот и поволок по земле в сторону машины. Тот ещё снова решил попытаться вывернутся. Иван сбоку ударил по бедру.

– Могу молотком коленные чашечки разбить. Лежи тихо.

Иван был сосредоточен и хмур. Дотащились до машины. Открыл багажник, там лежала автомобильная аптечка. Достал медицинский жгут. Положил Армения на живот, крепко связал ноги. Медицинским бинтом связала руки и ноги, свободный конец – вокруг шеи. Теперь, если пошевелить конечностями, непременно удавишь сам себя.

Вот в такой позе "козла", с ногами и руками за спиной, головой вздёрнутой назад, Иван погрузил Арсения на заднее сиденье "Нивы". Пару раз ударил его в процессе погрузки о внутренности автомобиля. Дверей сзади нет. Не выберется.

Завёл машину.

– Куда везёшь? – прохрипел сзади пленный.

– Там разберутся. – крутил руль Иван.

– Тебе никто не поверит! Ты сам в розыске!

– Меня люди ищут, а не закон.

– Ошибаешься! Когда тебя люди не нашли, они написали заявление о разбойном нападении, у них же везде знакомые, вот ты и в розыске уже за разбой. А это уже лет на восемь потянет.

– Там разберутся. – Иван лишь настроил зеркало вида не на заднее стекло, а на Арсения.

Усмехнулся.

– А какой поезд-то караулил? Воинские эшелоны?

– БЖРК. – буркнул связанный.

– Не знаю такого. Литерный какой-то? – пожал плечами Иван.

– Ага. Баллистический железнодорожный ракетный комплекс.

– Да, ты вправду шпион! Я думал, что просто чудак, а оказывается, что гад.

– Ты-то чего о Родине печёшься-то? Чего она тебе хорошего сделала? Живёшь в глуши. Москвич!

– Знаешь, я, когда по казино и кабакам гулял, так и не думал о России. О Родине. Не было времени. Родина для меня была там, где деньги. А здесь пожил, подумал. Поработал руками, а не языком, вот и осознал, что кроме России у меня и нет никого. От этого и ненавижу тебя.

Арсений резко дёрнулся, пытаясь разорвать путы.

Иван, не глядя куда, ударил молотком Арсения через спинку сиденья.

– Лежи уже, Иуда!

– А у тебя нет на меня ничего! – снова начал Арсений.– Ловушку я снял, цилиндр убрал. У тебя пара фотографий, которые ничего не объясняют.

– Плевать! Там разберутся. А если будешь упорствовать, я тебя сейчас в реку головой буду макать, пока ты явку с повинной не напишешь мне. А тогда я тебя с ней и отвезу. Или сам там будешь писать.

– Ха! – весело откликнулся Арсений – Вези! Любой адвокат меня вытащит в пять секунд. Мы с тобой поссорились из-за библиотекарши. Ты меня избил, пытаешься "пришить шпионаж". Ничего не выйдет! Вези меня извозчик по гулкой мостовой! Щенок ты ещё!

– Не зли меня! – предупредил мрачно Иван. – А то ведь не довезу. Мне за страну обидно и нервы ни к чёрту. Может, взять грех на душу? Поменьше бюрократии. Деньги казённые сэкономлю. Так, что заткнись лучше. Отпустят – их дело. Пусть разбираются.

До ближайшего города было километров семьдесят. Трасса пустая. Рано ещё.

На въезде в город только два одинаковых тонированных микроавтобуса обогнали.

Иван не знал где расположен городской отдел ФСБ, но решил, что где-то рядом с центральной площадью. Не ошибся.

Огороженная территория. Глухой забор, глухие ворота. Посмотрел на часы. Семь утра. Ладно, не ждать же два часа. Решительно вдавил кнопку звонка. Переговорное устройство ожило:

– Слушаю вас.

– Заявление хочу подать.

– Приходите через два часа.

– У меня в машине шпион кровью истекает. Понимаю, что звучит глупо, но он настоящий.

– Вы пьяны? Я сейчас наряд полиции вызову.

– Вызывай, кого ты хочешь! Я за тебя работу делаю. Поймал суку, что Родину продавал, а ты зад оторвать не хочешь! Пойду сейчас утоплю его на хрен в Кане, чтобы обидно не было! Тьфу! – психанул Иван.

Щелкнул замок в калитке.

Иван вернулся к машине, взвалил на плечо пленного и пошёл в здание.

На удивление в здании было много людей. Больше половины были в чёрной форме, в масках, в бронежилетах, некоторые были с короткими автоматами.

Его встретил дежурный.

– Слушаю вас.

– Дежурного офицера дайте. Желательно, кто отвечает за железную дорогу. Чтобы долго не пришлось объяснять.

Подошёл не молодой мужчина в костюме.

– Я – подполковник Колбик. Начальник городского отдела ФСБ. Слушаю вас. Может, вы всё-таки спустите на пол человека. – он кивнул на Арсения.

Голос у мужчины был сух, требователен.

– Могу вам рассказать. – Иван аккуратно спустил на пол Арсения.

– Я лучше вам дам сотрудника, кто отвечает за транспорт. Вот он. – подполковник кивнул на лежащего Арсения. – Майор Арсентьев. Знакомьтесь. Хотя вы уже знакомы, как я посмотрю.

Иван оцепенел. Подходили сотрудники, стоявшие чуть поодаль, и откровенно смеялись.

– А... А как же так? – всё ещё не мог поверить в происходящее Иван. – Я же.. Он же... – развел недоумённо руками.

– Идёмте во мне в кабинет. – начальник махнул рукой.

Тем временем сотрудники подняли на ноги майора Арсентьева, распутали, вернули ремень, тот вставил его в опавшие брюки.

Коллеги похлопывали по плечу. Майор, прихрамывая, пошёл кабинет начальника. Ивана, на ватных ногах, чуть подталкивая вперёд, сопровождали сотрудники.

Начальник наливал чай по трём чашкам. Жестом показал на стул напротив себя, майор устроился чуть сбоку.

– Что это было? – выдавил из себя Иван, беря кружку.

– Проверка. – ответил Колбик. – По всей стране расставляются подобные устройства, чтобы проверить, как бдительно работают службы на транспорте. И как потом ведут себя. Некоторые извлекают самостоятельно. Их, правда, ожидает сюрприз. Небольшой хлопок и дым. Полные штаны страха. Учёба будущее, чтобы не проявляли самостоятельность в таких вопросах. Многие докладывают начальству. Сами-то, как полагаете, для чего это устройство, будь оно боевое.

– Кх-кх. – закашлялся Иван. – Полагаю, что сигнальное, управляющее. Рассчитано на большую массу. Больше чем обычный вагон. И подаёт сигнал на фото ловушку. Та фотографирует в скоростном режиме состав. Так мыслю.

– Правильно мыслите. Нечто подобное, только уже не проверочное, а настоящее некоторые разведслужбы противника пытались у нас установить. Только не только на вес, но и на повышенную радиоактивность. Вот и мы тренируем ответственных.

– Я же это... мог убить майора. – тяжело сглотнул Иван.

– Не получилось бы. – усмехнулся подполковник. – Арсентьев один лучших рукопашников нашего Управления. И то, что он тебе правдиво поддался – хорошо. Ты же поверил. Это раз. Второе, то, что в пяти метрах от тебя лежали бойцы спецназа, которых ты видел в коридоре. Ах, да! – подполковник полез под стол, вытащил брезентовую сумку, что осталась под деревом. – Это, кажется, ты обронил.

Иван молчал.

– Дерево тоже мы убрали. Не нужно мешать движению. – пояснил начальник.

– Так, значит, всё это время я был "под колпаком"?

– Получается так.

– А зачем? Ну, поставили закладку – прокладку. Ну, и всё. Пришёл я к вам. Рассказал о своих подозрениях. А нападать-то зачем? Не понял. Честно, не понял.

– Это инициатива майора Арсентьева. – обращаясь уже к "Арсению". – Просветите, Николай Иванович, зачем вы устроили интерактивный спектакль одного актёра и одного зрителя.

– Иван, мы тебя долго изучаем. Когда ты появился ниоткуда на дистанции пути, я уже заинтересовался. Не местный. Сторонится людей. На транспорте. Время-то сейчас лихое, в воздухе грозой пахнет. У тебя оказывается, и высшее образование присутствует. А ты скрываешь. И люди отзываются хорошо. Готов прийти на помощь. И пить бросил вообще, книги читаешь запоем. Русскую классику. Вжился в роль на чужой земле, так, что комар носа не подточит.

– Есть за мной грехи. Вы же знаете... – Иван неопределенно мотнул головой в сторону окна.

– Вот поэтому тебя и проверяли в деле. Каков ты. И что тобой двигает. Корысть, хотел скрыться за нашими спинами или патриот.

Майор криво усмехнулся, потирая ушибленное бедро.

– Можно два года изучать человека, и не понять его. Ошибиться можно. А можно за два часа добраться до самого нутра, заглянуть в душу человека. И разобраться свой или чужой он. Можно ли на него положиться в трудную минуту. На тебя – можно. Не робкого десятка. Дерёшься, правда, не очень, но направление верное. Думаешь наперед. Просчитываешь ситуацию. Есть внутренние убеждения. Стержень. Так, что мы рассматриваем тебя кандидатом на службу. Проверки ты прошёл. Ну, а то, что было у тебя в Москве... там оно и останется. Мы все можем ошибиться. Главное, потом сделать вывод. Так, что скажешь?

Иван ошарашено посмотрел на Колбика и Арсентьева.

– Голова кругом. Час назад был шпионом, готовым меня убить, а сейчас предлагает поступить на службу в органы государственной безопасности.

– Тебе нужно время обдумать? Но, учти. Не всё от нас зависит. Может получиться, а, может и не получиться. А то мы тебя сейчас обнадёжим, а не случится. Будешь потом обижаться на нас. Так, что скажешь?

– Я согласен! Если такая служба – отчего бы не послужить!

– Ну, и молодец!

Подполковник встал, Иван и майор следом. Колбик пожал руку Ивану. Потом они пошли в кабинет к майору Арсентьеву и ещё долго разговаривали, Иван писал автобиографию, подписал расписку о неразглашении, много чего ещё писал, подписывал.

После обеда поехал домой. По пути зашёл в столовую, пообедал. Хотелось выпить. В заштатной забегаловке, на пыльной стеклянной полке, среди початых бутылок водки, в самом углу стояла нетронутая бутылка когда-то его любимого сорта виски. Как бриллиант среди бижутерии. Искушение велико. Но передумал, взял чай.

Вернулся домой. Пёс радостно скакал вокруг.

Всё вернулось на круги своя. Иван поначалу вспоминал шпионскую историю. Ждал, что его вызовут и его жизнь изменится. Но прошло два месяца, лето к закату, по утрам иней на траве.

Иван истопил баню, пришёл в дом, послышался шум мотора. Выглянул. Майор Арсентьев.

– Здорово!

– Здравия желаю, товарищ майор. – с иронией в голосе ответил Иван.

Майор мялся, не зная как начать. Иван закурил и молча, дымил.

– Иван. Не получилось. – на выдохе сказал Арсентьев.

– Понятно. Бывает. – кивнул Иван.

– Плохо. Не пропустила комиссия.

– Да, я особо не надеялся. – Иван махнул рукой. – С моей биографией шансов не было. Ну, что же. Ничего не меняется. Здесь, – он обвёл комнату рукой. – мой дом. Я баню истопил. Чай с кипреем заварил. Веники берёзовые с душицей запарил. Пойдём... – осёкся, поправился. – пойдёмте, попаримся. Потом чаю попьём.

– Спасибо, Иван. Тороплюсь. В следующий раз. Я тут твоё дело кандидата на службу начал готовить в архив, и решил, что в архивном деле копий хватит, а тебе пригодятся оригиналы.

Майор достал из портфеля бумаги, положил на стол.

Иван стал читать. Руки задрожали. Там были нотариально заверенные его расписки о долге перед Карабасом Барабасом. Оригиналы с синими печатями. А дальше были нотариально заверенные расписки, что долг погашен. Всё как положено. Подписи одинаковые. Слёзы наполнили глаза, горло перехватило. Он смотрел на майора Арсентьева.

– Как? – выдавил он из себя.

– Секрет фирмы. – подмигнул оперативник. – Всё, Иван. Всё! Ты свободен от обязательств. И вообще полностью свободен. Можешь домой возвращаться. В Москву! – он резко махнул в сторону Запада.

– Спасибо! За всё спасибо! За лыжи спасибо! За то, что поверили в меня! Ну, и за расписки! Поклон. Должник на всю жизнь! – Иван схватил ладонь обеими руками и крепко сжал. – Век не забуду!

Растрогался, обнял, прижал к себе.

–Хватит! Раздавишь, медведь! Был бы ты другой – не стал бы ничего делать!

Пошёл на выход. Обернулся, улыбнулся:

– А, вот, что не стал пить виски в столовой – вдвойне молодец! Счастливо!

Помахал рукой, сел в машину и поехал.

Иван подошел к небольшому зеркалу, стал внимательно рассматривать себя, поворачивая голову вправо, влево. Обращаясь к своему отражению:

– Ну, что? Домой? Домой! В Москву!

Собрал чистое бельё, залез в шкаф, достал бритву, ножницы. В бане долго парился, долго мылся. Бороду кромсал ножницами, потом намылил лицо и долго брился.

Вошёл в дом, налил чаю. Снова подошёл к зеркалу, посмотрел, как выглядит лицо без бороды. Мял голый подбородок.

– Домой. Домой?

Сел за стол. Достал лист бумаги и написал заявление об увольнении. Оставил на столе.

С кружкой ароматного чая вышел на крыльцо, закурил. Подбежал Барс. Иван гладил его, курил, пил чай. Оглядел двор.

– Домой. А кому я там нужен? Домой. – затянулся, выпустил дым. – Так я и так уже дома. Да, Барс? Я же дома? И куда я без тебя преданного балбеса? В Москве мне жить негде, да и тебе там места мало будет. Да, и мне после Сибири тоже. Тесно там, душно там. Людей много. Толку мало. Суета одна. Маета. Так, что, дружок мой, будем здесь с тобой жить, да, добра наживать! И семью заведём! А то когда два мужика – кобеля под одной крышей живут – нехорошо. А то ведь нельзя было семьёй рисковать, когда за тобой охотятся. Нельзя. А теперь мне можно всё! Свободен! Я дома!

Иван посмотрел на часы. Заявление об уходе смял, бросил в печку. На растопку пойдёт. Оделся. Достал бутылку с туалетной водой, побрызгался, взял библиотечные книжки и пошёл в деревню...

...

Иван сдал в отдел кадров копию своего диплома о высшем образовании. Через год его повысили. Ещё через год он занял место Семёныча. У того случился инфаркт на работе. По протекции майора Арсентьева Иван и поднялся по карьерной лестнице.

Он женился на библиотекарше Светлане. Она родила ему двух девчонок. И жизнь пошла нормальным чередом. Пару раз Иван был в Москве, ходил по знакомым улицам, останавливался под окнами квартир, которые он проиграл. Но сердце не щемило. Всё это было в прошлой жизни. Ему стало тесно и душно в Москве.

Ментор.

Иван снова оказался в комнате без окон и дверей, без пола и потолка. Просто белое пространство. Снова там, где небытие. Снова с мерцающим Ментором, который не преминул тут же поинтересоваться. Голос без эмоций:

– Странно ты повёл себя. Неожиданно. Если бы у меня были эмоции, то я бы сказал просто, что удивил. Так. На будущее чтобы понять природу людей, скажи, зачем ты осознанно стал защищать Родину? Пусть так, методом сопоставления и анализа.

– Так я же считал, что он шпион. Он хотел нанести вред моей Родине.

– И ты был готов погибнуть за это?

– За Родину? Конечно! – Иван был в ярости.

Была бы возможность, он бы врезал бы этому куску плазмы.

Ментор молчал, как будто размышляя, переваривая информацию.

– А когда ты по-настоящему жил на Земле, до твоего самоубийства, ты мог вот так... Быть готовым погибнуть за свои патриотические идеи?

Тут уже задумался Иван. Он вспоминал как бездарно и бесцельно прожигал жизнь в погоне минутными удовольствиями.

– Нет. Я бы даже внимания не обратил. А если бы заметил, и пожал бы плечами, мол, это не моё дело, и я Родине ничего не должен.

– Т.е. физический труд на свежем воздухе, частичная самоизоляция, чтение классической литературы сделало тебя патриотом? Я интересуюсь с чисто академической точки зрения. Получается, что богатство не способствовало твоему патриотизму? Или что-то другое?

Иван подумал:

– Богатство, пожалуй, не самое главное, а вот зашоренность, мусор в голове, отношение к жизни... как в магазине. Захотелось что-то – пошёл и купил. И тогда Родина – Россия тебе и не нужна. Ума не хватало.

– Если бы свершилось чудо, оно редко, но бывает, дают второй шанс, ты бы также распорядился своей жизнью? Пьяным в море?

– Конечно, же – нет! – голос Ивана дрожал от сдерживаемых слёз.

Душа хотела рыдать.

– Я бы каждую секунду ценил. Я бы дышал воздухом. Смотрел бы в небо. Благодарил Бога каждый день за это чудо – ЖИЗНЬ! И помогал бы людям. Как мог. Кому бы смог. И сам бы жил по совести. Глупость я сделал. Непоправимую.

– Это хорошо, что понимаешь, но ничего не исправишь. Раньше надо было думать! Вперёд!

Вариант ╧5.

– Отдыхаем! Обед! – Валера поставил бензопилу, разогнулся, потирая спину, первым пошёл в сторону костра.

Иван поплёлся следом.

Уже больше года он был на лесозаготовках. Не по своей воле. Его отловили ищейки Карабаса Барабаса. Долго били, пытаясь узнать, осталось ли у него имущество или деньги для уплаты долга, даже рот осмотрели на предмет наличия золотых коронок.

Потом его продали в качестве раба на лесозаготовки. Обменяли на лес. У Карабаса была фирма, которая занималась поставками леса за границу. Так Иван и оказался в непролазной чаще. Только дорога для лесовозов связывала эту делянку с Большой Землёй.

Двести километров вокруг переломанного бурелома. В распутицу лесовозы ни один день везли лесины до станции погрузки или на фабрику для переработки. Бежать никуда. Летом мошкара и комары. Клеща тоже много. И день световой длинный. Зимой мороз трескучий, пробирающий холодной лапой внутрь груди, до сердца. Но световой день короткий. Когда мороз давил до минус сорока, работа прекращалась. Техника не выдерживала и ломалась. Люди не в счёт.

Народ здесь, в основном, был по найму. Ивану запрещено было общаться с кем либо, кроме его напарника Валеры.

Здоровяк лет тридцати, ростом под два метра и косая сажень в плечах. Он был надсмотрщиком. Несколько раз поначалу двинул Ивану по печени, так, что тот, схватившись за живот, осел на землю и хватал воздух ртом. Кулак у Валеры был величиной с гирю. Он был не злой. Немного недалёкий мужик, преданный как собака хозяину. Ради него он был готов и в огонь и в воду. Слово хозяйское для Валеры – закон. Он просто выполнял приказ, не задумываясь ни секунды. У Ивана была уверенность, что скажи Валере хозяин убить его, тот не колеблясь, сделал бы это.

Иван жил на краю временного посёлка лесорубов. Там было человек двадцать. Все жили в вагончиках. Люди иногда менялись, но большинство костяка менялось. Это уже была пятая площадка. Но постоянно вагончик Ивана стоял поодаль ото всех. Если всех кормили на кухне, и с собой давали обед. То Ивана кормили так: буханка хлеба на целый день и всё. Хочешь, ешь сразу, хочешь, растягивай на сутки. Давали много заварки, но спитой. Для бригады заваривали чай, а заварку затем передавали через Валеру Ивану.

Иван бросил курить. Сигарет не было. Поначалу пытался курить высушенную заварку, но быстро бросил эту затею. Стали шататься зубы из-за отсутствия витаминов – стал жевать еловые иголки, сосновую и лиственничную смолу. Делать отвар из еловой или от лиственницы коры и пить его.

Летом собирал грибы урывками. Работали до глубокой темноты. А там уже не грибов и ягод, да, и не видно ни зги. Если рядом – нагнулся, сорвал, в карман. Сыроежку, плёночку со шляпки содрал и в рот. Сначала было горько и невкусно без соли, потом привык. Ягоду тоже в рот. Вечером чистил грибы, что-то сушил, что-то в суп. Кастрюли не было, но были жестянки на помойке с кухни из-под консервов. Некоторые банки были большими, они шли вместо кастрюль.

Но голод Ивана преследовал всегда. Пусть через год он притупился, но есть хотелось всегда. И днём и ночью. И летом и зимой. И до этого рабства Иван не был толстым, а сейчас, похудев на двадцать килограмм, он выглядел измождённым. Глаза ввалились в глазницы. Нос торчал из лица. Даже борода не могла скрыть ввалившиеся щёки.

Если поначалу Иван подумывал о побеге, то сейчас у него даже этой мысли не возникало. Он реально понимал, что не пройдёт всего пути. Да, и что скажет властям? Что его удерживают против его воли? Так он не на цепи. Может в ночь уйти. Но, как говорят здесь: "Прокурор – медведь, тайга – закон!"

Иногда прилетал хозяин, иначе его здесь не величали. На вертолёте. Свой или арендованный, Иван не знал. Но он обязательно приходил к Ивану в вагончик.

Вот и сейчас застрекотала небесная машина, было слышно, как вертолёт стал снижаться. Народ побежал встречать начальство. Дверь распахнулась. Валера держал её, пропуская вперёд босса.

Хозяин весело, пьяно, вызывающе смотрел на Ивана:

– Ты ещё жив, доходяга?! Ну-ну! Специально позвоню Карабасу, похвастаюсь, насколько ты живуч. – оборачиваясь к Валере, который стоял за спиной. – Норму делает?

– Конечно, Николай Харитонович! С этим у нас строго! Если, что не так, так мы всегда ... – подобострастно лебезил Валера, показывая свой кулак-молот, которым он "воспитывал" Ивана.

– Это хорошо! – похохатывая, выходил их вагончика Ивана Николай Харитонович.

Остановился на пороге, достал телефон, сфотографировал измождённого Ивана.

– Чуть не забыл! Я обещал Карабасу, что буду отправлять твоё фото при каждой встрече с тобой. Он, наверное, так пугает других должников. Галерея у него такая с твоими метаморфозами. Был красавчик, стал узником Бухенвальда! Каторжанин! Ну, бывай, игрок!

Вышел. Ушёл в административный вагончик, иногда он ночевал, бывало, что дня на три задерживался, проверял выруба, документацию осматривал технику. Часто ругался. Иногда и поколачивал в гневе бригадира, если находил какие-то упущения. Было видно, что, не смотря на свой щёгольский вид, он хорошо знает дело. Был дотошен во многих вопросах. Запросто общался с рабочими, но без панибратства. Его интересовало всё.

Иван вздохнул, стал варить себе чай из спитых нифилей. Из дневной буханки осталось только горбушка в тряпице. На балке лежали высушенные ягоды. Там была и лесная земляника и малина. Малину Иван берёг на случай, если заболеет. Что-то ему подсказывало, что от местных он не дождётся медицинской помощи.

Снова послышался шум вертолёта. Как-то быстро Хозяин сегодня управился. Хотя, звук шёл не с земли, а с неба. Усиленный динамиком сверху раздался голос:

– Всем оставаться на местах. Стреляем без предупреждения! Работает Росгвардия! Работает ОМОН!

Ивану пару раз приходилось попадать в облавы в ночных клубах. Один раз работал нарконтроль, другой – ОМОН. Ничего хорошего не было.

Иван бросил взгляд в окно. От большого вертолёта, севшего неподалёку от первого бежало много людей в форме, бронежилетах, касках, с оружием наперевес. Сзади за ними шли в штатском, но в бронежилетах, с папками в одной руке и пистолетами в другой.

В сторону его вагончика направилось двое ОМОНовцев.

Иван запихнул горшку хлебав рот, следом – сушённую землянику, обжигаясь, сколько мог – кипятка в рот. Ещё пережёвывая, упал на пол, руки на затылок.

Дверь чуть не слетела с петель. Один спереди в полуприсяде, второй страхует через плечо.

– Всем стоять! Руки вверх! – заорал страшным голосом первый.

Иван не шевелился.

Первый перешагнул через него.

– Ты здесь один?

– Да.

–Оружие, наркотики, другие запрещ1нные к свободному обороту вещи, предметы есть?

– Нет ничего. Сами смотрите.

У него и смотреть нечего было. У бомжей в городе хозяйство побольше чем у Ивана.

Первый перевернул кровать, посмотрел по углам, посмотрел одежду на вешалке. Понюхал чай в консервной банке.

– Одевайся! Медленно! – второй всё это время держал Ивана под прицелом.

Подталкиваемый вперёд , руки на затылке, Ивана быстро сопроводили ко всем, кто был в лагере перед административным вагончиком.

ОМОН встал по кругу. Автоматы направлены внутрь круга. На всех маски. Разговоры запрещены. Кто открыл рот, больно били прикладами. Иван стоял впереди всех на коленях, руки за головой.

Открылась дверь вагончика, вышел Хозяин в сопровождении четверых в штатском и двух ОМОНовцев.

Один из штатских громко:

– Внимание! Сейчас будет произведён осмотр территории лагеря на предмет обнаружения запрещённых предметов. Например, оружия! – обращаясь к ближайшему ОМОНовцу – Нужны двое понятых.

Тот, не долго думая, толкнул тех, кто был рядом. Среди них был Иван.

– Двигайте. Быстрее! Не до утра же с вами тут зависать!

Оперативник в штатском пошёл в сторону вагончика Ивана. Остальные в штатском, пять вооруженных ОМОНовцев, понятые, Хозяин следом.

Оперативник, подсвечивая мощным фонарём, уверенно подошёл к поленнице дров у вагончика, где жил Иван, стал откидывать в сторону дрова.

– Вот, товарищи понятые! – позвал он. – Можете убедиться, что справа, под вторым поленом лежит пистолет! Прошу подойти поближе и зафиксировать этот факт! Товарищ эксперт, прошу задокументировать установленным порядком!

Иван подошёл ближе. Не снижая скорости, быстро взял пистолет в руку:

– Это мой пистолет! – уверенно заявил он. – Я его нашёл в лесу, хотел передать в полицию, когда будем перебираться на новое место.

– Ты что сделал, гад?! – растерянно произнёс ошалевший от происходящего опер.

Иван тут же получил прикладом по спине, упал вниз лицом, пистолет выпал и закатился под вагончик.

– Ты, что?! Ты отпечатки стёр!

– Не переживай, Семён, может, внутри остались или на патронах. – успокаивал его эксперт.

Ивана затащили, подпинывая, в его вагончик. Швырнули на пол.

– Колись, мерзавец! – орал Семён. – Ты кого выгораживаешь? Ты понимаешь, что ты операцию сорвал?! Сознайся, что ствол не твой!

Иван твёрдо стоял на своём. Упёрся и всё тут. Пистолет он нашёл. Никому не сказал. Не было мысли присвоить его или применять, использовать. Поэтому и положил в поленницу, чтобы никто не нашёл.

Получил несколько затрещин от вооружённых людей. Всем было понятно, что мероприятие было сорвано.

Иван вспомнил, что всякий раз, когда Хозяин прилетал, то начинал свой визит с его посещения и перед отлётом всегда заходил к нему, стучал в дверь и кричал с издёвкой:

– Ты ещё не сдох, доходяга?!

И уходил к вертолёту.

Иван понял, что пистолет Хозяин прятал всегда в его поленнице дров по прилёту, а с отлётом забирал. Никто к Ивану не приходил. Но кто-то видел, вот и сообщил в компетентные органы.

Тем временем Другие опера составили акт осмотра места происшествия. Пистолет упаковали в полиэтиленовый пакет. Опечатали. Другие понятые расписались. На Ивана надели наручники, руки назад, пригибая голову за шею к земле, почти бегом повели к вертолёту.

В вертолёте продолжили уговаривать и стращать Ивана, но он твёрдо стоял на своём. Летели почти час. Потом погрузили в машину и везли в отдел.

В отделе тоже велись беседы, чтобы Иван сознался. Он лишь угрюмо молчал. Сняли наручники. Налили чаю, пододвинули пачку печенья... Иван, молча в минуту, слопал печенье. Выпил чай. Густой, ароматный, чрезвычайно вкусный из пакетика. Как из прошлой жизни.

– Ты пойми, дурья башка, – задушевно начал опер Семён. – зачем тебе чужие грехи на себя брать? Судьбу себе поломаешь. А так, скажи правду и домой поедешь. Ты откуда? Из Москвы же? Я тебе слово даю, что поедешь в плацкарте бесплатно до Москвы. Подумай.

– До Москвы? – озадаченно спросил Иван.

– Да. Домой. В Москву!

– Мой пистолет! – Иван жестко ответил.

В Москву ему не было резону возвращаться. Там Карабас Барабас со своей бригадой, быстро продаст в новое рабство.

– Тьфу! – Семён сплюнул. – Ну, сядешь! Поедешь лес валить.

– А вы откуда меня привезли? Дело привычное. И под охраной от медведей. И котловое довольствие.

– От каких медведей? – усомнился Семён.

– Летом обеденный перерыв. Я приглядел малиновые заросли. Отошёл, ем, да, на зиму в шапку собираю. Слышу, с противоположной стороны тоже кто-то сопит, и собирает малину. Да, так шумно, с треском. Думаю, чего он кусты-то ломает. Ну, отодвинул, а ломать-то зачем? И ору, мол, ветки не ломай! Оттуда ещё громче треск. Дай, думаю, гляну, что за вредитель такой. Высовываю голову, а там медведь кусты ломает и ягоду ест. Сломал ветку, сел на зад и обирает губами малину. Меня увидел – взревел. Я оттуда ходу. Наверное, поставил мировой рекорд. За три секунды метров триста по пересечённой местности. Может, и больше. Не замерял время. Мужики говорят, что и медведь в другую сторону от меня побежал. Вот. А на зоне охрана от медведей меня сторожить будет.

– Ты здесь дурака не валяй! – второй опер "злой" дал подзатыльника Ивану.

Привезли паспорт Ивана, он у Хозяина в офисе хранился.

Несколько раз предложили ещё сказать правду. Пришли результаты предварительного исследования пистолета. С внешней стороны чёткие отпечатки пальцев Ивана. На внутренних поверхностях и патронах – не пригодные для идентификации фрагментарные следы пальцев и ладоней.

Вызвали дежурного следователя, адвоката. Начался допрос. Адвокат накоротке переговорил с Иваном:

– Деньги есть?

– Денег нет, и не будет. Родственников нет. Имущества нет. Я полностью признаю вину.

– Ты понимаешь, какие последствия? Тем более говорят, что ты чужую вину берёшь на себя. Подумай, парень.

– Мне не о чем думать. Пистолет нашёл. Хотел сдать в полицию. Спрятал в поленнице. Всё.

– Как хочешь. – адвокат пожал плечами.

За окном светало. Адвокат откровенно дремал, спал, откинув голову назад.

Следователь несколько раз предложила Ивану рассказать правду. Но он стоял на своём.

Потом его повезли в СИЗО. Удушливый запах, смрад в коридоре. Камера обделана белым кафелем.

– Заходи, голубок...

Два дня Ивана били по телу. Не по лицу. Бросали тетрадь в лицо, требовали, чтобы он написал чистосердечное признание, что он дал ложные показания. Он молчал. Несколько раз пытался ответить на побои, но его сбивали на пол и пинали ногами. Не давали спать.