Текст книги "Непокоренное Приднестровье. Уроки военного конфликта"

Автор книги: Вячеслав Чернобривый

Соавторы: Андрей Козлов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Было создано две танковые роты. Одна находилась на боевых позициях на Дубоссарском направлении, а вторая проходила подготовку в учебном центре, изучала технику. Хотя, конечно, за такой короткий срок трудно было что-то успеть. 2-я танковая рота должна была 20 июня убыть на Дубоссарское направление. Но 19 июня молдавская сторона ввела в Бендеры свои подразделения. После этого 20 июня в 2 часа ночи по нашему радио прозвучал сигнал “Белая акация”. Конечно, все не успели прибыть, поэтому пришлось формировать сборные экипажи. Слаженность отсутствовала. Многих людей я совсем не знал.

Женщины взяли в 14-й армии около пяти утра три танка (то есть угнали их, попросту говоря). Пулеметов на них не было. Были и неисправности, которые очень влияли на ведение боевой работы. Допустим, оторван кронштейн крепления пулеметной коробки – уже проблема. На старых машинах класса Т-55 ленту можно было заряжать в пулемет любой стороной, начать с любого конца – и пулемет работал. Здесь так уже не получалось. И угол подачи пулеметной ленты должен быть соответствующим, и соответствующая укладка ленты в пулеметных коробках. Вроде бы все это мелочи, но они сыграли большую роль при атаке. В самый критический момент пулемет начало клинить, и он перестал стрелять.

Пулеметы получили уже в Парканах и пошли в атаку на мост. Это была скорее психическая атака, хотя свою задачу танкисты, конечно, выполнили с честью. Здесь я должен отметить следующее: ребята-танкисты прекрасно знали, что идти в бой на неподготовленной машине – равносильно смерти. Но они пошли.

И еще надо было взять мост. Против нас стояли вооруженные до зубов противники. У каждого – огневые средства по борьбе с танками, еще были ПТУР и около десятка противотанковых 100-мм пушек “Рапира”. Практически наша затея была бесполезной, однако решительность и смелость – пойти сразу в бой – сыграли свою роль. Мост был взят. Поэтому у меня претензии к Ф. Доброву, назвавшему мост казачьим.

В этой атаке погибли капитан А. Смирнов, старший лейтенант В. Безгин, старший лейтенант В. Балтан, А. Заруба, Н. Гришин, позднее в районе полиции погиб наводчик-оператор А. Иршенко”».

Другой пример. В 115-м инженерно-саперном батальоне, который дислоцировался в Парканах, по причине плохой подготовленности расчета, при загрузке мин в минный заградитель произошел взрыв, в результате чего погибло 26 человек. Хотя руководители ПМР, в особенности женщины под руководством Г.С. Андреевой, везде распространяли информацию, что это дело рук террористической группы Илашку, и тем самым пытались уйти от ответственности за гибель 26 молодых парней. Ведь если бы не этот бездумный захват техники любой ценой и ввод в бой неподготовленных людей, то катастрофы не было бы.

Недаром существуют нормативы, согласно которым необходимо минимум 3–4 дня для того, чтобы технику привести в боевое состояние и провести боевое слаживание хотя бы экипажа, не говоря уже о боевом слаживании взвода, роты и т.д.

Ю.М. Неткачёв и И.Н. Смирнов продолжали непрерывно звонить в Москву и Кишинев. И.Н. Смирнов дозвонился до министра обороны СНГ маршала авиации Е.И. Шапошникова и попросил его, чтобы армия стала между конфликтующими сторонами. Шапошников в помощи отказал.

Наступила ночь с 20 на 21 июня. Ночью каждая из сторон приводила себя в порядок, накапливала силы, проводила разведку, подсчитывала потери. До 6 утра 21 июня активные боевые действия не велись. Время от времени вспыхивали перестрелки. На город методично сыпались снаряды и мины.

В частях Бендерского и Дубоссарского гарнизонов среди личного состава были убитые и раненые, был убит 1 военнослужащий – прапорщик Ю.И. Бабкин из 5-й разведывательной эскадрильи (ОДРАЭ); ранены 12 человек: майор В.А. Козлов – гарнизонная КЭЧ; подполковник СП. Ворона, ст. прапорщик Н.В. Голь-цев, рядовой К.В. Коркин (все 173-я рбр); рядовые С.А. Кандауров, Л.В. Кузнецов, А.А. Паскарь (все 183-й мсп); А.А. Криворучко – 130-й обхз; А.В. Захаров – 237-я исбр; В.И. Вагу – 903-й абрмо; А.В. Холодюк – 59-я мед; Е.В. Непомнящий – 785-я обзр.

20 июня 1992 г. захвачен в плен ОПОН в г. Бендеры прапорщик В.Б. Карнаухов – старшина минометной батареи 183-го мсп.

В ходе артиллерийского обстрела было повреждено 7 казарм и одна столовая, разрушено хранилище на 32 единицы техники и уничтожено 63 единицы инженерной техники. Во 2-м понтонно-мостовом полку взорван склад ГСМ, сгорели 2 КрАЗ-260, выведено из строя 25 единиц специальной техники. В результате пожаров было уничтожено вещевого имущества на сумму 8 млн. руб., потери по службе ГСМ составили 3 141 770 руб., в 173-й рбр уничтожен спец. автомобиль ЗИЛ-131 АГВ стоимостью 529 261 руб. И только после этого поступило устное разрешение А.В. Руцкого на открытие ответного огня. Но все это было только после 21 июня.

22 июня пришла шифровка и от министра обороны П.С. Грачёва, разрешающая отвечать огнем на огонь в случае прямой угрозы нападения на военные городки, а также места компактного проживания семей военнослужащих.

Но Ю.М. Неткачёв нашел в приказе пункт, в котором говорилось: «исключить случаи провоцирования действий нападающих». Поэтому 21 и 22 июня ответная стрельба велась исключительно с личного разрешения командующего армией Ю.М. Неткачёва или начальника штаба армии В.В. Тихомирова.

Происходило это так. Городские власти Бендер (Когут, Комиссаров, Лосев, Атаманюк) звонили командующему или начальнику штаба армии, те ставили мне задачу на открытие огня приблизительно в таком плане: «Там где-то из района консервного завода, или из района с. Гиски, или с Суворовской горы ведет огонь минометная батарея, уничтожь ее». Я звонил в Бендеры этим же властям и уточнял более подробно, кто и откуда стреляет. От них получал приблизительно такую же информацию (где-то из района консервного завода по горсовету ведет огонь минометная батарея), после чего выходил по радио на связь с артиллерийскими батареями и ставил им тоже такую же задачу: “Неман” или “Кама”, из района консервного завода по горисполкому ведет огонь минометная батарея, найди и уничтожь».

22 июня при атаке на здание полиции была сделана первая попытка поддержать наступающих гвардейцев артиллерийским огнем. Но пока приднестровский корректировщик передавал по телефону данные для стрельбы в рабочий комитет города Бендеры, а оттуда передавали эти данные в Тирасполь и соответственно в дивизион, ушло много времени. За это время наступающие продвинулись вперед, и первые снаряды попали в расположение наступающих приднестровцев. После проведения корректуры целей снаряды попали в расположение полиции. Было разрушено здание паспортного стола, но остальные позиции полицейских пострадали незначительно, поэтому стрельбу прекратили. Тем более что об этой стрельбе узнал Ю.М. Неткачёв и запретил вести огонь.

Все это приводило к огромной потере времени, зачастую противник успевал уйти с того места, по которому просили открыть огонь.

Без точных координат целей, а их могли определить только артиллерийские разведчики, выполнять такие задачи в городе без нанесения больших разрушений практически невозможно. И поэтому, пока артиллеристы сами не определяли координаты целей (x, y, h), стрельба по ним не велась.

Чтобы убрать промежуточные звенья между моментом обнаружения цели и открытием огня по ней, в Бендерскую крепость была введена минометная батарея 183-го мсп. Командиру батареи предоставили возможность напрямую работать с представителями горисполкома и командирами приднестровцев.

Главная задача, которую я поставил перед собой в эти дни, была заставить противника прекратить стрельбу.

Задача на подавление или уничтожение противника не ставилась, так как для этого не было ни сил, ни средств. На тот момент выполнять огневые задачи способны были только две артиллерийские и одна минометная батареи. Тем не менее 21 и 22 июня две батареи выполняли поставленные перед ними задачи.

21 июня батарея 152-мм с/х гаубиц 328-го сап вела стрельбу по семи целям: двум гаубичным батареям, трем минометным батареям, двум сосредоточениям живой силы и техники.

Батарея 122-мм с/х гаубиц 183-го мсп вела огонь по артиллерийской батарее на Суворовской горе и 2 минометным батареям на западной и северной окраинах села Варница.

С 19 до 20 часов эти батареи вели огонь по колонне 2-й мотопехотной бригады молдавской армии, которой командовал полковник Карасёв, бывший начальник штаба 89-й мед и перешедший на сторону молдаван. Во фланг колонне был нанесен удар из Бендерской крепости. 2-я бригада молдавской армии понесла потери и в город войти не смогла. Сам полковник Леонид Сергеевич Карасёв был ранен и контужен. За участие в боевых действиях он награжден высшим военным орденом Молдовы «Штефан чел Маре» (Stefan cel Mare).

В 18 часов батарея 122-мм с/х 183-го мсп уничтожила минометную батарею в селе Кицканы в монастыре.

В 2 часа ночи на железнодорожных путях напротив батальона химической защиты застряли 2 МТЛБ. По ним открыли стрельбу. Волонтеры вначале попытались отстреливаться, но когда огонь по ним усилился, все сдались в плен. 16 человек задержанных доставили в крепость и продержали там до 24 июня, пока не начался переговорный процесс по обмену пленными.

22 июня батарея 328-го сап обстреляла пять целей: две артиллерийские и одну минометную батареи, наблюдательный пункт, сосредоточение живой силы и техники. Батарея 183-го мсп вела огонь по зданию полиции города Бендеры, минометной батарее на территории консервного завода, артиллерийской батарее 2 километра западнее села Хаджимус и минометной батарее на Суворовской горе.

В 20 часов наши две батареи уничтожили эшелон с опоновцами, который разгружался в тупике на железнодорожной станции в порту Варница.

В это время меня вызвал начальник штаба армии В.В. Тихомиров. Когда я зашел к нему в кабинет, там был командующий армией. Ю.М. Неткачёв спросил у меня: «Сколько у нас готовых реактивных установок для открытия огня?»

Я ответил: «Готова только одна БМ».

Неткачёв предложил нанести удар по позициям молдаван. На что мы с Тихомировым возразили, что можем получить ответный удар от реактивных систем залпового огня «Ураган». А достать мы их своими системами не сможем. Возможные последствия были непредсказуемы потому, что позиции нашей артиллерии находились в районе артиллерийских складов. Ответный удар с правого берега мог быть роковым для мирного населения.

Начальник противовоздушной обороны (ПВО) 14-й армии полковник Г.Н. Добрянский доложил Неткачёву, что с аэродрома Маркулешты поднялись два самолета и летят в направлении Бендер. Однако Ю.М. Неткачёв открыть по ним огонь не разрешил.

В 19 часов 15 минут два молдавских самолета МиГ-29 пытались разбомбить мост через реку Днестр. За результатами налета для контроля был задействован еще один МиГ-29УБ. Бомбометание было произведено очень неточно, вместо моста «молдавские асы» отбомбились по селу Парканы. Был разрушен дом. В городе Бендеры среди гражданского населения началась паника. Каждый час город покидало до тысячи беженцев.

После этого инцидента все средства ПВО 14-й армии были приведены в полную боевую готовность. Всего за этот день средствами ПВО 14-й армии было засечено 27 целей, которые летели с северного и западного направлений.

Молдавская сторона всячески опровергала участие своей авиации в налетах на Приднестровье. На вопрос журналиста «Известий» Валерия Якоба об использовании молдавской стороной авиации полковник Туртуряну ответил: «Использование Молдовой авиации? Это абсолютная дезинформация. Да, два самолета МиГ-29 совершили разведывательный полет на низкой высоте между Бендерами и Тирасполем. И только».

Через час после этой беседы полковник Василий Чебану, командующий авиацией Вооруженных сил Молдовы, ответил на этот же вопрос, не подозревая о предыдущем разговоре, следующее: самолеты действительно летали. Они нанесли бомбовый удар по мосту между Бендерами и Тирасполем. Но промахнулись. По словам летчиков, бомбы попали не в жилые дома, а на пляж. Это обычная разведка боем. «Цель – остудить агрессивный пыл 14-й армии» (Бендеры. Странная война. «Известия», 29 июня, 1992).

Подробности бомбежки моста через Днестр в 2014 г. раскрыла газета «Независимое военное обозрение» в материале «В небе Приднестровья. Российские зенитчики спасли мирное население от бомбардировок»: «Почему летчики не попали в стратегически важный для ПМР мост? Ответ на вопрос автор этих строк узнал из беседы с офицером 1162-го зенитного ракетного полка 59-й гвардейской мотострелковой дивизии Юрием К.

«…Вечером 19 июня 1992 г. после нападения вооруженных формирований Молдовы на Бендеры, полк, как и другие части дивизии, подняли по тревоге, – рассказывал офицер Юрий К. – Зенитный ракетный полк был вооружен ЗРК “Оса”. По штату было 5 батарей, но в связи с тем, что часть была кадрированной, т.е. на батарею приходилось 4 солдата, укомплектовать сумели лишь одну.

Собрав весь личный состав, принялись готовить технику первой батареи. Параллельно начали слаживать расчеты. Что из себя “официально” представляла батарея? Это 4 боевых машины, 2 ТЗМ (транспортно-заряжающие машины), БТР-60 (ПУ-12), ЗИЛ-131 – возимый ЗИП (запасные инструменты и принадлежности), ЗИЛ-131 – МТО (машина технического обслуживания) и транспортная машина.

Технику и людей собирали по крохам. Одну боевую машину из первой батареи, другую из второй… Собрали 4 боевые машины, 1 ТЗМ, 1 БТР-60 (ПУ-12, пункт управления зенитно-ракетной батареи) и ГАЗ-66 (П-15, станцию радиолокационной разведки, с радиостанцией Р-142).

Относительно спокойно прошло два дня. Все занятая и работы проходили в парке. Техника находилась в боксах.

22 июня до обеда проходили занятия. В 13 часов офицеры, прапорщики с личным составом убыли на обед. Кроме наряда в парке остался один офицер и один солдат-срочник.

Между 14 и 15 часами позвонил начальник ПВО и приказал выгнать одну боевую машину из парка. Задача – занять позицию за автопарком артиллерийского полка. Я подготовил боевую машину к маршу. Когда мы уже стояли перед КТП, поступила новая вводная: “Поставить на позицию батарею”. И первая и вторая команды были следствием шифровки министра обороны Павла Грачёва, разрешавшей с 22 июня отвечать на огонь в случае прямой угрозы нападения на военные городки.

Пока готовили технику, прошел еще час. Вышли на стартовую позицию в район парковой зоны 59-й дивизии. Командир полка скомандовал: “Провести подготовку”.

Провел функциональный контроль, затем включил антенну “на излучение”, чтобы составить карточку отражения от местных предметов. Во время включения заметил на индикаторе две отметки. Сразу же взял их на сопровождение.

С помощью ТОВ (телевизионного оптического визира) я наблюдал цели визуально. Два МиГ-29 шли по руслу Днестра по направлению к Бендерам. Перед городом они скрылись за холмистой местностью, затем прошли над мостом и селом Парканы.

Доложил командиру батареи азимут и дальность. Уверен, мой доклад прошел всю цепочку вплоть до командующего генерала Юрия Неткачёва, но никто не решился дать команду на пуск.

После разворота самолеты взяли обратный курс. Вновь я обнаружил их на дальности 15 километров. Прошло 5–7 секунд. На дальности 13,5 километра взял на сопровождение. Визуально увидел на дальности 13 километров.

После захвата истребителей на автосопровождение, пилоты явно занервничали. Как результат, их бомбы в цель не попали. Одна упала в 300–400 метрах возле моста, а вторая и третья угадили в Парканы – болгарское село, расположенное вдоль левого берега Днестра между Бендерами и Тирасполем. Я доложил, что цель проводит бомбометание.

Пауза затянулась. Рация молчала. Когда поступила команда: “Цель уничтожить”, было поздно. Дальность – более 10 километров, и цели удалялись. Я бы их уже не достал, ведь дальняя граница зоны поражения – 10 км 300 м. Молдавские самолеты безнаказанно скрылись в северо-западном направлении».

21 июня резко обострилась обстановка на Дубоссарском направлении. В 20 часов 22 июня туда убыла батарея 183-го мсп под командованием подполковника Н. В 14 часов 23 июня батарея приступила к выполнению задач в полосе от Григориополя до Дубоссар.

Нас очень выручало то, что молдавская артиллерия вся была буксируемая, т.е. малоподвижная, а наши две батареи были самоходные. И, конечно же, сказывалась большая разница в профессиональной подготовке личного состава.

Приднестровские вооруженные формирования благодаря вмешательству в боевые действия 14-й армии смогли избежать полного поражения, воспрянули духом, стабилизировали положение в Бендерах, Копанке, Кицканах и Дубоссарах. 21 июня был нанесен удар по позициям ОПОНа у села Кочиеры, были уничтожены пять полицейских и 27 ранены. У села Роги огнем из противотанковых орудий был уничтожен плавучий мост через Днестр.

В 24 часа 22 июня активные боевые действия в городе Бендеры прекратились.

Всю ночь с 22 на 23 июня город оставался пустым, вооруженные формирования приднестровцев и молдавской армии в него не входили.

23 июня наблюдалось относительное затишье. Горсовет сумел договориться с отделом молдавской полиции о выносе тел погибших, число которых за прошедшую ночь достигло 300. На улице температура воздуха доходила до 35 градусов в тени. При такой жаре трупы уже начали разлагаться, и недолго было до эпидемии.

Вот что сказал по этому поводу комиссар полиции г. Бендеры подполковник Виктор Гусляков: «Сейчас есть договоренность с местными властями о перемирии, мы пытаемся хоть по каким-то вопросам находить общий язык, и временами это удается – прекратили огонь, чтобы собрать трупы, организуем тушение пожаров… Но какие-то силы постоянно провоцируют новые столкновения, и стрельба не прекращается. Провокацией я считаю и нападение на горотдел, вынудившее нас обратится за помощью в Кишинев, после чего были введены войска. Идут активные политические игры, в которых мы – воюющие – играем роль массовки» (Бендеры. Странная война. «Известия», 29 июня, 1992).

С 20 по 22 июня молдавская сторона понесла значительные потери. Личный состав, побывавший под ответным огнем, был морально подавлен. Вместо легкой прогулки по городу Вооруженные силы Республики Молдова получили жесткий отпор. У убитых молдавских солдат находили военные билеты с записью о том, что их призвали в армию 10–19 июня 1992 г., т.е. за неделю до боевых действий. Как следствие, молдавская сторона начала перегруппировку войск.

Казалось бы, в данной ситуации руководство Приднестровья и города Бендеры должно было укреплять город, чтобы не допустить повторного наступления молдавской армии. Но тут сказались полное отсутствие единого командования вооруженными формированиями и растерянность руководства Приднестровья. Для последних начало вооруженного вторжения в Бендеры было полной неожиданностью. Смирнов и его окружение верили международным гарантиям, четырехсторонней комиссии наблюдателей, решению парламента Республики Молдова от 18 июня о мирном урегулировании конфликта.

Начальник республиканского управления по обороне и безопасности Ш.Ф. Кицак все время пытался заставить военное руководство города Бендеры атаковать здание полиции, хотя для этого не было ни сил, ни средств, ни техники, ни боеприпасов. Свою роль сыграла низкая военная грамотность руководства ПМР. Например, в то время как у всех защитников города были автоматы калибра 5,45 мм, из Тирасполя прислали боеприпасы калибра 7,62 мм. Тут в ход пошли эмоции. Руководство города Бендеры заявило: «Вы нас просто бросаете, сдаете румынам…»

В русле таких настроений подполковник Ю.А. Костенко посчитал, что его предали, и решил вывести остатки батальона из Бендер.

Единого командования и какого-либо взаимодействия в вооруженных формированиях ПМР не было. Об этом говорит трагедия, произошедшая между военным городком батальона химической защиты и Бендерской крепостью. Именно туда начала отступать колонна гвардейцев Костенко. Ни в крепости, ни в городке химической защиты об этом никто не был предупрежден.

В это же время (в 2 часа 40 минут) оперативному дежурному 173-й ракетной бригады позвонила жена одного из офицеров бригады и сообщила, что со стороны села Протягайловка в направлении крепости (в сторону Тирасполя) идет колонна тяжелой техники с потушенными фарами.

Когда колонна проходила между крепостью и городком батальона химической защиты, по ней открыли огонь из стрелкового оружия и гранатометов. В результате короткого ночного боя колонна была полностью уничтожена. Только убитыми было 40 человек.

Виноват в трагедии был командир батальона Ю.А. Костенко. Он не согласовал вывод батальона ни с командиром 173-й бригады, ни с руководством вооруженными формированиями ПМР. Одним словом, партизанщина в самом худшем смысле этого слова.

Почему не было предупреждено командование 173-й ракетной бригады, мы узнали позже от выживших гвардейцев. Ю.А. Костенко объявил им, что у него есть информация, будто бы 14-я армия, соблюдая нейтралитет, впустила в крепость молдавский ОПОН.

Если на участке Бендеры – Копанка – Кицканы 23 июня установилось относительное затишье, то на участке Дубоссары – Григориополь с молдавской стороны велся артиллерийский обстрел позиций приднестровцев.

Утром 23 июня к штабу 14-й армии подъехали 2 БРДМ и 2 автомобиля подполковника Ю.А. Костенко. Он потребовал, чтобы к нему вышли И.Н. Смирнов и Ю.М. Неткачёв. Костенко заявил, что в противном случае он атакует штаб армии. В подтверждение своих намерений он дал команду, и со стороны контрольно-пропускного пункта (КПП) раздалась пулеметная очередь. В штабе вместе с И.Н. Смирновым находилась группа депутатов Верховного совета ПМР и Бендерского горсовета.

Ю.М. Неткачёв заявил, что он на переговоры не пойдет, что это ваши люди, вы с ними и разбирайтесь. На КПП вышли И.Н. Смирнов, И.А. Мильман, Г.Ф. Пологов и В.И. Харченко. В результате переговоров гвардейцы во главе с Ю.А. Костенко успокоились и уехали в Парканы.

Все эти дни, с 19 по 23 июня, офицеры управления армии вместо того, чтобы заниматься подготовкой к боевым действиям подчиненных им частей и подразделений, чертили карточки огня для стрельбы и тренировались по тревоге занимать места в штабе вдоль окон. Это было всё, чем смогли нас озадачить командующий и начальник штаба армии.

23 июня в районе 14 часов я был на учебном центре. Мы с подполковником В.А. Бирюковым видели, что на аэродром приземлились три самолета, но ничего не знали о том, кто и зачем прилетел. Вскоре меня разыскал по радио оперативный дежурный армии и приказал прибыть к командующему.

В кабинете Неткачёва собрались все заместители, начальники родов войск, служб и других отделов. Они сидели за большим столом, причем за каждым из них расположилось по десантнику с автоматом. Я сел на свое место. За мной сразу же устроились два полковника с автоматами. По кабинету ходил высокий полковникдесантник в полевой форме и курил сигарету. Сам Неткачёв терпеть не мог даже запаха табачного дыма. «Здесь есть хоть какая-то пепельница?» – своеобразным голосом спросил полковник. Неткачёв кого-то послал, и принесли баночку из-под майонеза. После этого он представил нам «курящего»: «Полковник Гусев из Министерства обороны. Прибыл для изучения обстановки, доклада президенту России о сложившейся ситуации и принятия мер по урегулированию конфликта. Доложите обстановку по своим службам».

Заместители командующего, начальники родов войск и служб начали докладывать по своим службам, удивляясь при этом, как заискивающе вел себя командующий армией перед каким-то полковником.

Я начал про себя прикидывать варианты дальнейшей своей судьбы. Первое – снимут с должности и отправят куда-нибудь с понижением за Урал; второе – арестуют и дадут лет пять (ведь добрая половина тех целей, по которым вела огонь наша артиллерия, поражалась без санкции командующего, а по остальным вели огонь только по устным приказам). Такие мрачные перспективы меня мало радовали.

После моего доклада, что воюют две самоходные и одна минометная батареи и готова к стрельбе еще одна реактивная батарея БМ-21 «Град», Гусев удивленно спросил: «А где остальная артиллерия?»

Затем он обратился к своим полковникам-артиллеристам Андрею Смирнову и Виктору Медведеву: «Что нам дал Генеральный штаб?» Посмотрев справку, спросил: «А где ваши “Гиацинты”, “Ураганы”? По нашим данным, у вас всё это есть».

Я ответил: «То, что вам дал Генеральный штаб, это данные по состоянию на 1 января 1992 г. Все это передано Молдове».

То есть в нашем Генеральном штабе никто не знал, что, когда и кому было передано. Недаром, видимо, министр обороны Игорь Родионов в 1996 г. несколько месяцев проводил ревизию в вооруженных силах с целью разобраться, что же все-таки у нас еще осталось.

Доложил Гусеву, что сейчас есть из артиллерии в 14-й армии. Он очень удивился: практически вся артиллерия была кадрированного и сокращенного состава.

«Почему не применяете батарею БМ-21»? – спросил Гусев.

«Боюсь», – ответил я.

У Гусева от удивления даже глаза стали больше: «Не понял. Почему?»

«Разрешите доложить по карте. Вот здесь находится парковая зона, рядом через дорогу – склады с боеприпасами, склады ГСМ. Здесь находятся огневые позиции молдавской артиллерии (две батареи “Ураган” и одна батарея “Гиацинт”), мы достать их не можем, не хватает дальности стрельбы. Они достать до складов могут. Если мы применим реактивную артиллерию, то и они тоже применят “Ураган”. И если хоть один снаряд попадет в склад боеприпасов или ГСМ, то мало нам не покажется. Все огневые позиции нашей артиллерии находятся недалеко от этих складов. Да и до ближайших домов Тирасполя метров 400–500».

«Вы об этом докладывали командующему армией?» – спросил у меня Гусев. Вместо меня ответил подполковник С. Жёлтоухов, он сказал, что этот вопрос обсуждался на совещании у заместителя командующего армией по вооружению, но решение по нему принято не было.

Гусев начал спрашивать у начальника службы ракетно-артиллерийского вооружения армии подполковника С. Желтоухова, сколько и какие боеприпасы находятся на складах, почему до сих пор не вывезены, куда их можно убрать и что нужно сделать для того, чтобы их вывезти. Выслушав предложения начальника службы РАВ, он немного подумал и сказал: «Всем подготовить предложения по боевому применению своих частей и подразделений. Следующее заслушивание на ЦБУ (центр боевого управления) в 18 часов».

Я с полковниками А.Б. Смирновым и B.C. Медведевым пошел в штаб РВиА. (С Андреем Борисовичем Смирновым мы учились в артиллерийской академии, только он был на курс младше.) Здесь я помог им детально разобраться в сложившейся обстановке, так как специфика применения общевойсковых частей и подразделений немного отличается от применения воздушно-десантных войск.

Они мне и рассказали, что полковник Гусев вовсе не Гусев, а генерал-майор Александр Иванович Лебедь, заместитель командующего ВДВ по боевой подготовке.

Что он большой специалист по «горячим точкам». Побывал в Прибалтике, Тбилиси, Баку. Фамилия Лебедь мне ни о чем не говорила, слышал, что в 1991 г. какой-то Лебедь не то защищал, не то нападал на Белый дом в Москве.

Также они рассказали, что командир 300-го парашютно-десантного полка, который дислоцировался в Кишиневе, полковник Алексей Лебедь – его родной брат. Что вместе с ним в Тирасполь прилетел батальон спецназа ВДВ и что каждому начальнику рода войск и служб Лебедь привез замену. Что Лебедя сюда отправил лично начальник Генерального штаба В. Дубынин.

Перед вылетом в Тирасполь Лебедя инструктировали вице-президент А.В. Руцкой и секретарь Совета безопасности России Ю.В. Скоков. По словам самого А.И. Лебедя (Российское информационное агентство «Национальная служба новостей» («НСН»), 18 мая 1996 г.), инструктаж у вице-президента А.В.Руцкого «был десятиминутный, носил предельно эмоциональный характер, из 10 слов 9 были матерные». Ю.В. Скоков от имени президента России поставил А.И. Лебедю пять задач:

1. Остановить любыми доступными средствами кровопролитие.

2. При необходимости обеспечить эвакуацию семей военнослужащих.

3. Взять под жесткий контроль все базы и склады с оружием и боеприпасами.

4. Обеспечить или создать условия и предпосылки беспрепятственного пропуска эшелонов с боеприпасами, оружием и техникой через территорию Украины.

5. Создать условия непрепятствования для выполнения вышеуказанных задач со стороны руководства Молдовы.

Лебедь довольно быстро оценил обстановку и вошел в курс всего происходящего, установил контакт с местным руководством, и вечером к складам с боеприпасами приехали 3 колонны грузовых автомобилей с людьми. Всю ночь офицеры управления армии руководили погрузкой и сопровождением машин с боеприпасами. К утру все боеприпасы были перевезены в бетонные капониры для самолетов. Угроза взрыва складов миновала. Всем немного стало легче на душе. Можно было не бояться ответного удара.

В 18 часов в зале Военного совета армии собрались все командиры приднестровских вооруженных формирований. А.И. Лебедь внимательно их выслушал. Проанализировав сказанное, он уловил самое главное – все военные структуры ПМР действуют на уровне плохих партизанских отрядов. Никто никому не подчиняется, нет никакого взаимодействия между 14-й армией и вооруженными формированиями ПМР, связь отсутствует. Гвардейцы, казаки и отряды ТСО действуют каждый сам по себе. Начальник республиканского управления по обороне и безопасности Ш.Ф. Кицак обстановкой не владеет и не контролирует действия вооруженных формирований ПМР.

Ознакомился Лебедь и с общей политической и криминогенной обстановкой. Здесь же была поставлена задача на отмобилизование 59-й дивизии и армейских частей в кратчайшие сроки.

Заработали на полную мощь военкоматы. Генерал-майор Б.М. Мельничук не вылезал из учебного центра, где днем и ночью шли боевые стрельбы и боевое слаживание подразделений. Заместитель командующего армией по вооружению и его службы сутками напролет приводили в боеготовое состояние технику и вооружение. К концу июня 59-я мед и другие части армии были полностью отмобилизованы и готовы к боевым действиям, при этом их численность составляла 17 тысяч человек.

Службам тыла и службе военных сообщений (ВОСО) были поставлены задачи по выводу и эвакуации гражданского населения из Бендер. На станцию Тирасполь были поданы все имеющиеся в наличии вагоны, включая и «теплушки». Организовано питание и медицинское обслуживание беженцев. В течение трех суток совместными усилиями местных властей и военных было эвакуировано более 30 тысяч человек.

Батальон спецназа ВДВ под командованием полковника В.М. Прокопенко при помощи Тираспольской комендатуры (штат комендатуры был значительно увеличен), которой командовал полковник М.М. Бергман, в течение суток перекрыл все дороги в зоне ответственности 14-й армии. Рост криминальных проявлений как в зоне боевых действий, так и в населенных пунктах резко пошел на убыль.