Текст книги "Этот многоликий мир моды"

Автор книги: Вячеслав Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

У каждого века, у каждой эпохи был свой идеал. В период «детства» человечества к женщине относились прежде всего как к продолжательнице рода, и поэтому вполне естественно, что, создавая ее образ, первобытные художники прежде всего подчеркивали то, что соответствовало этому эталону.

В Древней Греции, к примеру, основным критерием гармоничной внешности стала естественность пропорций. Средние века спрятали тело под тяжелыми многослойными одеяниями, идеал же эпохи Возрождения опять приблизился к эллинскому.

Женская красота вновь воспета поэтами, художниками, философами. Она изучается, анализируется, ей посвящают целые трактаты. Известный итальянский писатель того времени Аньоло Фиренцуола в своем труде «О красотах женщин» писал: «Красота и красивые женщины… заслуживают того, чтобы каждый их восхвалял и ценил их превыше всего потому, что красивая женщина есть самый прекрасный объект, каким только можно любоваться, а красота – величайшее благо, которое господь даровал человеческому роду, ведь через ее свойства мы направляем душу к созерцанию, а через созерцание – к желанию небесных вещей, почему она и была послана в нашу среду в качестве образца и залога…»

Но этот расцвет тоже закончился. В XVII веке женщина вновь скрыта чопорными тяжелыми одеждами, но, к счастью, ненадолго. В следующем столетии основными канонами красоты становятся изящество и утонченность – осиная талия, открытые плечи и руки, маленькая головка. Человечество периодически возвращается к тем или иным идеалам.

В отличие от прежних веков идеал красоты претерпевает в XIX столетии изменения почти каждое десятилетие. Акценты все время меняются. То оголяются плечи, то обнажаются ноги, то в моде открытые лбы, то они прикрываются челкой, то талия подчеркивается, то скрывается трапециевидными силуэтами платьев…

В прошлые века со стилем одежды связывался определенный идеал красоты, считавшийся непререкаемым. Еще два столетия назад красивыми, по общему мнению, были дамы с пышными формами. В 60-е годы нашего века женщины с рубенсовским телосложением садились на жесточайшую диету, чтобы хоть немного приблизиться к господствовавшему в этот период идеалу – английской манекенщице Твигги, «девушке-тростинке».

Есть ли в этом что-то негативное? Думается, что нет. Ведь так или иначе, сознательно или бессознательно мы стараемся подражать какому-либо идеалу. Кроме того, следует учесть, что общепризнанный идеал, естественно, влияет и на развитие моделирования. В расчете на него работают как дизайнеры, так и легкая промышленность.

Нет ничего крамольного в стремлении быть похожим на популярный образ. Но вы можете легко утратить свое «я» в погоне за ним и превратиться в идолопоклонника. Это, как правило, происходит незаметно, независимо от нашего сознания. Мы встречаемся с новым образом, и он вдруг словно завораживает нас, становясь образцом. Проходит неделя, другая, и вот мы уже готовы во всем следовать своему идолу – тому, как он ведет себя, как он двигается, как одет. И мы начинаем подражать ему, попадая в рабство к чужим вкусам.

Идолов всегда неизменно окружали толпы подражателей. Ставшие знакомыми каждому из нас благодаря миллионным тиражам газет и журналов, улыбающиеся с рекламных плакатов, звучащие с пластинок и магнитофонных лент, многократно репродуцированные телевидением и радиовещанием, они в наши дни завоевывают миллионы поклонников, заставляя их рабски следовать своим причудам.

Популярность «звезд» сравнима разве что с эпидемией. Она не всегда была в прямой зависимости от их таланта или творческого роста, а нередко становилась следствием хорошо организованной рекламной кампании. Как бы то ни было, но чуть ли не каждый мечтал походить на своего кумира. У Греты Гарбо, скажем, не хватало нескольких коренных зубов, поэтому у нее были ввалившиеся щеки, что и придавало ей вид «роковой женщины». Узнав об этом «секрете», тысячи женщин выстроились в очереди к дантистам. А сколько поклонниц Твигги доводили себя до полного истощения! А пиджаки «а-ля Битлз», в которые за считанные месяцы облачились сотни тысяч, если не миллионы людей!

Почему именно эти «звезды» стали кумирами во многих странах мира? Не только и не столько талант или совершенство их внешности играли и играют главную роль. Каждый новый кумир нес в себе некий вполне определенный, конкретный образ, чем-то близкий зрителю, но в то же время неимоверно далекий.

Один из них олицетворял столь недостающую кому-то уверенность в себе, другой – удачу, третий – красоту. Их жизнь, точнее, жизнь их героев – пример для подражания. Но какой пример? Не случайно стремление быть похожим на супермена, эдакого Джеймса Бонда во плоти, зачастую приводит к самому заурядному уголовному преступлению, а попытка приобщиться к «красивой жизни» заканчивается моральным крахом или скамьей подсудимых.

Значительная часть образов, вырабатываемых шоу-бизнесом западных стран, пропагандирует ценности «пермиссив-сэсайети», то есть «общества вседозволенности». Что же это за общество? Вот что пишет о нем известный английский писатель Джеймс Олдридж:

«В области секса и поведения оно действительно разрешает почти все. Практически все. Старые моральные табу буржуазии уничтожены. Добрачные связи (об этом страшно было подумать еще совсем недавно!) сегодня считаются нормальным явлением. Сексуальные извращения – о’кей! Проституция, оказывается, даже желательна с точки зрения «развития интеллектуальности». Порнография – один из «жанров искусства». Мода, музыка, литература… Все охвачено сладковатым запахом гниения».

Идолов формируют те, кто заинтересован в том, чтобы массы жили, мыслили, действовали в строго определенных и выгодных буржуазии рамках. Судьбу новых кумиров вершат боссы зрелищного бизнеса, хозяева массовых газет, руководители предприятий легкой промышленности, выпускающих одежду для молодых потребителей.

Чтобы образ дошел до потребителя, он должен быть пропущен через «синтезаторы» буржуазной культуры. Именно через них была пущена на поток «антимода», порожденная движением хиппи. Именно так вышли на орбиту шоу-бизнеса те же «Битлз», сыгравшие в свое время роль «парней с ливерпульских рабочих окраин».

То же случилось и в конце минувшего десятилетия, когда возникла «панк-культура». В переводе с английского жаргона «панк» означает «никчемный, гнилой, неприятный». И в самом деле, смотреть на его почитателей более чем неприятно. Коротко остриженные волосы, окрашенные в ярко-розовые или оранжевые цвета, балаганные, составленные из совершенно несочетаемых элементов наряды, вызывающий грим, как женский, так и мужской, цепочки и ошейники для собак, которыми опутаны шеи и запястья, булавками проколоты мочки ушей и даже груди.

«Панк-культура» вскоре получила отражение в самых различных областях жизни молодежи на Западе – в музыке, одежде, в бижутерии и морали. И вновь дельцы от зрелищного бизнеса почувствовали, что дело пахнет деньгами. Культ «панкс» стал насаждаться в массовых масштабах. Появились изданные многосоттысячными тиражами пластинки с более чем сомнительной «панк-музыкой», стали множиться магазины и лавочки, торгующие нарядами в духе новой моды.

Новая мода заполнила вакуум, вызванный падением популярности прежних королей шоу-бизнеса после спада «цветочного бума». По законам, которым подчиняется эта отрасль предпринимательства, каждый новый кумир, возникающий на подмостках эстрады или на киноэкранах, не только дает стимул развитию нового изгиба моды, но и рекламирует его, порождая спрос у потребителей и принося тем самым немалые доходы своим хозяевам. Дельцы же не брезгуют никакими средствами, чтобы ради прибылей навязать ложных идолов, отвлечь энергию и умы молодого поколения на Западе от важных социальных проблем, воспитать у него безразличие к политике, пропагандировать ценности буржуазного общества.

Оказывают ли влияние эти кумиры и на нашу молодежь? Да, и на это не стоит закрывать глаза. Та же «клешевая лихорадка» – яркий пример именно такого подражательства. Эта «болезнь роста» для большинства ребят прошла бесследно, и им, наверное, сейчас смешно и немного неловко вспоминать о своем увлечении. И тем не менее она для некоторых закончилась осложнениями, которые находят свое проявление в преклонении перед каждым новым «всплеском» моды, слепом копировании западных образцов, полной эстетической беспомощности и незащищенности от дурного вкуса.

Влияние, которое оказывает мода на человека, зависит прежде всего от уровня его культуры и самостоятельности мышления. Ни для кого не секрет, что интеллектуальный «потолок» идолопоклонников, как правило, более чем низок, а их идеалы не распространяются дальше известных киногероев и эстрадных певцов.

Они ищут свой и только свой стиль, путь самовыражения и, не сумев найти, легко перенимают правила игры, диктуемые идолами и теми, кто их создает. Им кажется, что, копируя внешний вид тех кому улыбнулась слава, можно самим стать непохожими на остальных, заслужить признание и уважение. Однако этот путь заводит их лишь в тупик.

Нашей молодежи есть на кого равняться. Многие наши современники, и не только артисты или певцы, могут послужить примерами для подражания. Это легендарные герои минувших войн и выдающиеся деятели науки, известные спортсмены и космонавты.

Нет ничего плохого в стремлении быть похожим на прославленных людей нашего общества. Важно другое – чтобы это стремление не было поверхностным. Оно должно подкрепляться конкретными делами, а не только внешним сходством. Именно такое воспитание на лучших образцах нашего социалистического образа жизни помогает приблизиться к идеалу человека будущего, который формируется сейчас, в эти дни.

ЭТИ ЗЛОПОЛУЧНЫЕ «НО»

Разговор об одежде, о моде сегодня уже не тот, что был вчера, он выходит на новый круг проблем. И это естественно: изменился уклад нашей жизни, выросли потребности людей и возможности их удовлетворения, стали интереснее и разнообразнее свободные от работы часы и, главное, другим стал сам человек – сложнее, многограннее, духовно богаче.

Приведу такой пример. Несколько лет назад в журнале «Студенческий меридиан» вместе с друзьями-журналистами я вел, на мой взгляд, очень интересную и нужную рубрику. Называлась она «Практикум вкуса». На страницах журнала мы рассказывали об истории костюма, о современных направлениях моды, старались помочь читателям найти свой стиль, свой образ. И, надо отметить, письма мы получали очень любопытные. Вот некоторые из них. Пишет Андрей Лопатин из Томска:

«Наконец-то понятие «модный» вытеснило такое глубоко укоренившееся понятие, как «добротный». «Модный» сегодня стало одним из критериев оценки человека. Ведь если человек одет модно, элегантно, со вкусом, то он невольно воспринимается окружающими как человек современный, идущий в ногу с веком».

Однако, как говорит восточная мудрость, сколько ни кричи «сахар» – во рту сладко не станет. Сколько ни пиши о необходимости воспитания вкуса, умения красиво и индивидуально одеваться, пока модная одежда не будет широко доступна, гордиевы узлы моды не развязать. Справедливо и не раз было замечено: вкус воспитывается прилавком.

«Очень часто в журналах можно увидеть образцы моделей красивых, оригинальных, но на практике почти не осуществимых. Купить их невозможно – их просто нет в продаже. Заказывать в ателье и дорого, и не всегда найдешь нужную ткань, а шьют далеко не так, как хочется. Остается шить самой. Но с другой стороны, ведь у нас есть высокоразвитая легкая промышленность, ее задача именно в том и состоит, чтобы красиво и модно одевать людей! А на деле – в магазинах висит одежда, которую не покупают или покупают неохотно, без радости. Иногда просто удивляешься: для кого шьют?»

Это письмо нам прислала студентка Свердловского института народного хозяйства Ирина Грановская. А вот что писал студент Харьковского автомобильно-дорожного института Э. Алексин: «На страницах наших газет и журналов было немало критических выступлений в адрес легкой промышленности, поэтому не хочу повторяться. Пора уже сделать решительные шаги в этом направлении, пора выйти из «тиши кабинетов» и заглянуть в жизнь!»

Помню, мы попросили ответить на эти вопросы одного из работников Министерства легкой промышленности СССР. В его выступлении были приведены обнадеживающие цифры, и тем не менее он признал, что «отдельные виды изделий все еще выпускаются небольшими сериями из-за отсутствия необходимых сырьевых ресурсов, что и вызывает дефицит. Не могу не согласиться с авторами писем: несмотря на то что наша одежда по физико-механическим показателям и добротности (один из читателей считает это понятие устаревшим, но я не могу с ним вполне согласиться: пусть красивая вещь живет долго!) превышает показатели импортных изделий, она все же уступает в художественном оформлении и в качестве отделки. И здесь нам еще многое предстоит сделать.

Мы отнюдь не хотим снимать с себя ответственность, однако следует напомнить, что костюм – это создание рук не только художников-модельеров и работников швейных фабрик, но и тех предприятий, которые поставляют сырье, и тех, что изготовляют красители, и тех, что выпускают фурнитуру, и тех, что производят станки, и институтов, которые разрабатывают технологию. Ко многим из них у нас есть серьезные претензии. Поэтому и решать вопросы повышения качества продукции надо сообща».

Очень справедливые слова. И конечно, все это делается. Но как медленно! Качество продукции нашей легкой промышленности за последние годы заметно возросло, но качество импортной продукции в это время росло гораздо быстрее.

Мне кажется, что это объясняется недостатком инициативы отдельных хозяйственных руководителей, погоней за валом, а подчас и пренебрежением интересами потребителей.

Я хотел бы здесь привести слова моей коллеги – искусствоведа Общесоюзного Дома моделей одежды Ирины Александровны Андреевой. Она, в частности, говорила: «Наша швейная промышленность выпускает безобразнейшие товары. Почему это происходит? В чем корень зла? Дурные вещи получаются потому, что при существующем в промышленности плане на ситцевые платья с руликом идет восемнадцать минут, двенадцать минут – без рулика и без рукавов. Больше времени нет. А то, что в нем не выйдешь на люди и что оно пойдет прямо в корзину на выброс, никого не волнует. И это в то время, когда хлопок во всем мире на вес золота. Зато мы гоним знак «Н» (новинка), Знак качества и другие знаки, которыми не обманешь покупателя (кстати, работники швейной промышленности получают за эти знаки хорошие премии. – В. З.). И никто не задаст вопрос Госснабу, Госплану, почему, к примеру, весь хлопок идет на верхнюю одежду, даже на фартуки домашним хозяйкам, а белье, предметы женского туалета выпускаются из синтетики…

Наши художники предложили в качестве школьной формы свитер, который можно стирать хоть ежедневно, брюки эластик, заправляющиеся в ботинки, немокнущие в грязи, немнущиеся. И это предложение сочли чуть ли не безнравственным. Зато мы разрабатываем, как встарь, формы: форма школьная, форма пионерская, форма комсомольская, форма для «Артека», форма для «Солнышка», форма для «Зайчика». В «Артеке» главный арбитр наших предложений – заведующий прачечной. Он прямо так и сказал нам: «Никаких деталей, никаких пуговиц, «молнии» только железные, чтобы не сломались машины. Но уж если вам так нужны карманы – пришивайте, но застрочите сверху, чтобы не порвались при стирке». Оказалось, что все наше моделирование упирается в прачечную. Вот так мы и работаем. И после этого мы еще называем себя художниками, теоретиками, пропагандистами новых направлений моды и культуры одежды».

Конечно, И. А. Андреева сконцентрировала внимание только на отрицательных моментах, может быть, немного преувеличила. Но я как специалист разделяю ее тревогу. Прачечная – это частный пример. Но таких заведующих немало и в плановых организациях, и на швейных предприятиях. Я сам долго работал в промышленности, да и сейчас тесно связан со многими текстильными и швейными фабриками. Технология на большинстве предприятий легкой промышленности позволяет в самые короткие сроки освоить любую предлагаемую нами новинку. И швейники охотно пошли бы на любую перестройку, лишь бы улучшить качество выпускаемой продукции. Ведь и им обидно, что выпущенная одежда залеживается на складах и в магазинах.

Но между производством и художником-модельером множество различных инстанций. И каждый раз нужны нервы, время – не дни, а месяцы, – чтобы утвердить какую-либо новинку. Сколько бились мы за то, чтобы сделать широкие модные воротники на мужских сорочках! Наконец добились. Сейчас снова в моде узкие воротнички. Думаете, отрезать кусочек ткани проще? Ошибаетесь! Есть ГОСТы, стандарты, расценки, нормы расхода ткани, не говоря уже о таком напряженном плане, при котором вообще ни о чем думать нельзя.

Вот еще один пример. Швейная фабрика получает серую ткань и зеленый искусственный мех на воротники. Склады полны, время идет, план поджимает, и ничего другого нигде получить нельзя. В результате сотни, тысячи пальто, которые никто не купит, поступят в продажу. Загублена ткань, загублен мех, который в другом варианте был бы к месту.

Элементарная гибкость, немного фантазии – и мы сможем решить многие наши проблемы. Скажем, появились в одной из моих коллекций блузоны, которые были для нас супермодной формой. Раньше мы носили свитера, мини-платья, а вот таких блузонов, о которых уже давно говорил мир, у нас не было, не находилось подходящей ткани. И вдруг обнаружился на складе материал, лежавший годами как вышедший из моды, а вот в новом ассортименте он снова зазвучал. Мы стали шить эти блузоны из бархата, шелка, трикотажа с люрексом – материалов, которые, казалось, давно забыты модницами. И что ж, наши предложения понравились. Женщине в такой мягкой одежде удобно, она чувствует себя раскованно, чему порой мешает облегающий костюм.

А взять кримплен, которым все «объелись», который уже никто видеть не мог. Но ведь он очень удобен: не мнется, хорошо держит форму, легко стирается. Надо только обновить его, вдохнуть новую жизнь в старую ткань. Даже с одной лишь помощью трех моих самых любимых цветов – белого, красного и черного – можно по-новому решить одежду из надоевшего кримплена…

Как-то сотрудники газеты «Неделя» провели небольшой эксперимент. Корреспондент вместе с одной из манекенщиц Дома моделей отправился в московский магазин «Светлана», чтобы купить платье к весне. К сожалению, покупка не состоялась. Платья, отвечающего современным требованиям, в магазине не нашлось. После опубликования соответствующего репортажа на страницах газеты выступали швейники, рассказывали о том, что сделано, делились планами.

Прошел еще один год. И «Неделя» решила повторить эксперимент. Вот послесловие к репортажу: «Как видим, мало что изменилось за год после нашей публикации, по-прежнему швейники – во всяком случае московские – не балуют женщин (речь, конечно, идет о платьях). Редакция рассчитывает, что руководители Министерства легкой промышленности СССР, отвечающие за производство одежды, поделятся в связи с этим своими мыслями на страницах «Недели», расскажут о том, какие меры принимают швейники, чтобы улучшить свою продукцию, чтобы «платье к сезону» было действительно к сезону – модным, нарядным, красивым».

Вот мнение министра легкой промышленности СССР, опубликованное на страницах этой газеты: «Трудно назвать другую отрасль народного хозяйства, развитие которой было бы так тесно связано с удовлетворением потребностей советских людей. Обеспечить каждого человека элегантной, модной одеждой и обувью, предложить ему широкий выбор галантерейных изделий и тканей, украсить стол красивой современной посудой, сделать быт более удобным и т. д. – все эти задачи можно свести к двум главным: добиться еще более высокого качественного роста продукции при значительном увеличении ее выпуска… Сейчас мы проводим целый комплекс мероприятий, которые позволят сделать появление товаров в продаже более своевременным. Утвержден, например, порядок моделирования одежды и обуви с перспективой на 2–3 года, что позволяет промышленности заранее подготовиться к выпуску новых изделий, предусмотрено сокращение сроков прохождения моделей от образца к массовому производству. Словом, как видите, мы делаем акцент на моду…»

Помню, в том же году, когда «Неделя» проводила свой повторный эксперимент, я встретился с главным художником Таллинского Дома моделей Хельгой Мараник. Хельга – одна из подвижников и пропагандистов молодежной моды – тогда говорила:

– Я считаю, что у легкой промышленности сейчас есть возможности для того, чтобы выпускать разнообразную одежду для молодежи. И тем не менее она идет пока на шаг позади моды (я бы даже увеличил это расстояние. – В. З.). Боясь, что новинки могут не найти спроса, предприятия продолжают выпускать уже опробованные торговлей образцы. Правда, сейчас наметился сдвиг в этой области. В частности, мы вместе с фирмами «Клементи» и «Балтика» начинаем эксперимент, ставящий своей целью выпуск небольших партий одежды для молодежи. Модели будут выпускаться тиражами в 300–500 штук, что внесет известную гибкость в работу промышленности. А продаваться они будут в специализированных магазинах, подобных тем, что сейчас уже есть в некоторых социалистических странах. Надеемся, что этот эксперимент позволит справиться с консерватизмом руководителей швейных и торговых предприятий.

С тех пор прошло три года. И недавно мои знакомые рассказали мне, что к этому почину хочет присоединиться еще одно предприятие. На этот раз в Вильнюсе. Возможно, я не располагаю всей информацией и не знаю еще о нескольких швейных фабриках или предприятиях торговли, которых это новшество тоже заинтересовало. Во всяком случае их у нас в стране пока недостаточно.

Наши талантливые советские художники-модельеры доказали свое мастерство, свое умение, свою любовь к людям, которых мы хотим видеть гармоничными и прекрасными, было бы только желание наш индивидуальный труд сделать для начала достоянием сравнительно небольшого количества людей. Нет, это не будет одежда для избранных. Просто настало время, когда устарели мерки, характерные для легкой промышленности прошлого: следует и надо думать не только о количестве одежды, но и о ее разнообразии. Выпуск малых серий по эскизам художников-модельеров можно начать хоть завтра.

Ежегодно создаются сотни прекрасных моделей. Делаются интересные коллекции. Какова их судьба? Три года они пылятся в Доме моделей, а потом их даже магазин уцененных товаров не берет. А страдают от этого все – и мы, создатели, и наш потребитель.

Наверно, нам нужно смелее перенимать уже проверенный опыт некоторых социалистических стран. Например, в Германской Демократической Республике уже многие годы успешно работает целая сеть специализированных магазинов для молодежи. Их более двухсот. И товарооборот фирменного магазина «Югендмоде» превышает товарооборот обычного универмага в три раза. Оказывается, существование подобных магазинов торговле выгодно, а значит, выгодно и промышленности.

А начинали немецкие коллеги буквально с нуля. Им приходилось и ломать устоявшуюся психологию некоторых хозяйственных руководителей, и добиваться установки нового оборудования, и поставок современных материалов. Но зато какой блестящий результат! По оценкам экономистов, более половины молодежи ГДР одеты в джинсы, куртки, рубашки, на которых есть ленточка с буквами «ЮМ», что значит «Югендмоде».

Кто-то может сказать, что это не так уж важно, что не стоит, мол, вкладывать такие большие деньги в пошив тряпок для мальчишек и девчонок. Дескать, проще надо быть. Только нет простоты в этом очень сложном вопросе. Воспитывать молодежь, игнорируя пусть не главные, не основные вопросы, это значит впоследствии проиграть и в чем-то главном, основном.

Молодости свойственно пробовать и ошибаться. Это период поисков своего образа, стиля, отношения к жизни. И правильность выбора зависит от того, как удачно, насколько полно можем помочь мы, старшие, им, молодым. А мода, умение одеваться – в данном случае момент далеко не последний. Это в ГДР понимают очень хорошо. Недаром на X съезде Союза свободной немецкой молодежи было четко заявлено в отчетном докладе: создание молодежной моды – задача пропаганды социалистического образа жизни, она важна для формирования личности молодого человека.

Есть ли у нас молодежная мода? Я не случайно заостряю именно на этом внимание читателя, ибо, как мне кажется, именно в моде для молодых сегодня происходят самые большие и резкие перемены, именно молодое поколение подсказывает новые темы художникам, именно в этой среде зарождаются новые направления, которые потом на протяжении десятилетий оказывают столь значительное влияние на развитие мирового моделирования.

Мода и молодость – эти понятия для многих невольно сливаются воедино. Между тем стоит полистать историю костюма от древних времен до нашего столетия, и вы увидите, что художники-модельеры, как правило, обращали свое творчество к людям за тридцать, то есть к тем, чей вкус сложился и устоялся.

Лишь в конце 60-х годов на молодежь взглянули как на объект, достойный внимания. Идеалом десятилетия стала юная, узкобедрая, спортивно сложенная девушка-подросток. Мир словно помолодел. Отныне люди могли надевать то, что близко их импульсивному, стремительному, энергичному характеру. Молодежная тема стала любимой для многих ведущих модельеров мира, и они, словно пытаясь наверстать упущенное, обратили свой талант к новой благодарной аудитории, которая в наше время сильно выросла.

Редко кто из молодых людей не хочет сейчас быть интересно и современно одетыми. А еще относительно недавно в отношении к одежде господствовал голый практицизм. Вещь рассматривалась с точки зрения ее нужности и добротности. Что же, это объясняется важными и серьезными причинами. Жили мы после войны небогато, не хватало ни сил, ни времени, ни средств, чтобы гнаться за модой. Сегодня же, как вы, наверное, замечали, понятие «добротность» употребляется молодыми людьми скорее в ироническом смысле. А вот «нужно» и «модно» стали почти синонимами.

Конечно, такая смена ориентиров и оценок произошла еще и потому, что изменилась сама мода. Она стала намного демократичнее. Ни одному модельеру не придет в голову предложить студентке платье из панбархата или, допустим, парчи. «Фундаментальные» наряды отошли в прошлое, особенно, если говорить об одежде повседневной, той, в которой молодые люди ходят в институт или на работу. В моде простые практичные материалы, ансамбли, которые при сравнительно небольшом наборе деталей предоставляют владельцу большой простор для фантазии и творчества.

Характерно, что в последнее время среди молодых столь популярным стал «кантри-стиль», который снова ввел в обиход свободную, просторную одежду, естественную и близкую к природе, сочетающую современность с традиционными чертами народного крестьянского костюма. На смену чопорным, строгим нарядам пришла одежда спортивного силуэта. Практичность и функциональность рабочей одежды также оказывает немалое влияние на развитие молодежной моды. Об этом, в частности, свидетельствует тот небывалый успех, который выпал на долю джинсов и ансамблей из джинсовой ткани.

Модны куртки из плащевой ткани и костюмы-тройки, пышные романтические блузы и пальто-тренчкот… Модно почти все, вариантов множество. Мода сейчас настолько щедра, что каждый может выбрать для себя стиль по душе… Интересно только одно: где этот человек будет выбирать? Где он, если так можно выразиться, вещественно оформит свой стиль? Во всяком случае не в первом попавшемся универмаге. Не одну пару башмаков придется сносить моднику, прежде чем он найдет нужную вещь. Прямо-таки сказка у нас получается. Сказка «О заколдованной легкой промышленности, которую ни постановления, ни пресса, ни даже покупатели не могут разбудить».

Так что же, может быть, мы и вправду шить не умеем, а модельеры не знают, каким концом кисть в краску опускать? Да нет! И аплодисменты на международных выставках срываем при показе моделей, и рисунки, и конструкции с удовольствием покупают за границей. За примером далеко ходить не надо. В 1980 году в Софии на международном симпозиуме была показана коллекция из двадцати моделей, которую выполнили вчерашние выпускницы ПТУ – работники 19-й фабрики по ремонту и пошиву изделий при Мосгорисполкоме. Эта коллекция была признана лучшей. Ее отметил крупнейший художник, мэтр французской моды Пьер Карден. После показа представители различных крупных фирм интересовались, можно ли заказать эти модели в Советском Союзе?..

Итак, допустим, что моделировать мы умеем! Может быть, шить не из чего? Вот небольшой отрывок из рассказа журналиста А. Макарова, побывавшего на Херсонском хлопчатобумажном комбинате:

«В ассортиментном кабинете комбината глаза разбегаются от разнообразия колорита и фактуры – ткани как бы льются с потолка, низвергаются водопадом – тяжелые, массивные для обивки мебели, для занавесей и гардин, плотные плащевые принятой ныне песочно-осенней гаммы, женственно-нежные для платьев, сдержанно элегантные для мужских рубашек в столь ценимую сейчас строгую клетку – и крупная и мелкого калибра. Искушенный читатель может, конечно, пожать плечами: ассортиментный кабинет, дело известное, нечто вроде выставки или музея. Притушим его скептицизм: херсонская улица вполне может считаться продолжением данного кабинета, так часто встречаются на ней платья, блузки и рубашки из выставленных здесь тканей…»

За херсонцев можно порадоваться и даже где-то им позавидовать. Правда, такую картину мы не всегда сможем увидеть в других городах нашей страны. Но все же производить хорошую ткань мы умеем. А шить тем более. Есть у нас прекрасные швейные объединения, такие, как «Большевичка», «Вымпел», «Женская мода», «Москвичка» и многие другие, в распоряжении которых новые машины, современная технология, и они даже нас, придирчивых модельеров, часто радуют той или иной вещью, но…

Сколько же этих «но»! Вот мнение продавцов универмага «Москва»: «Мы уже сделали вывод: брак сегодня – это не только плохо приклеенная подошва или криво скроенное платье. Бывает, и подошву не оторвешь клещами, и крой выполнен по самым точным лекалам, а вещь все же лежит на полке месяц, год! Замечено уже: покупатель теперь не то чтобы равнодушен к таким достоинствам товара, как его прочность, нет, но он прежде всего желает, чтобы вещь была красивой, удобной, модной».