Текст книги "Этот многоликий мир моды"

Автор книги: Вячеслав Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Вячеслав Зайцев
ЭТОТ МНОГОЛИКИЙ МИР МОДЫ
Литературная запись Андрея Васильева и Максима Кранса

ГОРДИЕВЫ УЗЛЫ МОДЫ

«Глупец, кто в моде видит только моду», – писал Бальзак. В самом деле, разговор об отечественном и зарубежном моделировании, об отношении к различным течениям моды неизбежно наталкивает на проблемы, непосредственно не связанные с модой, как таковой. Не случайно поэтому, что на показах новых моделей и во время дискуссий в самых различных аудиториях беседы переключаются с вопросов, носящих чисто прикладной характер, на важные проблемы, имеющие отношение скорее к этической стороне взаимосвязей человека с миром вещей, потребительству и слепому копированию западных образцов, воспитанию вкуса и тому, что этому мешает.

Человеку свойственно стремление к обновлению, к перемене. И так же, как меняется окружающий нас мир, меняется и человек. Тернист и нелегок путь того, кто желает найти свой стиль в моде. Ведь этот мир полон соблазнов и беспощаден для эстетически неокрепших людей. И, чтобы помочь человеку в этом поиске, большая армия художников-модельеров окружает его бесконечным многообразием образов и стилей с единственной целью – научить творчески относиться к своему внешнему виду, обрести свое «я».

Сейчас о моде считают нужным говорить не только художники и искусствоведы. На страницах солидных газет и журналов о ней вдруг стали высказываться философы и писатели, психологи и социологи, политики и представители промышленности. Наконец, каждый из нас имеет о моде свое мнение. Оказалось, что это довольно сложное явление, включающее в свою орбиту миллионы людей, серьезные промышленные отрасли. В общем, это настоящий гордиев узел проблем, разрубить, а тем более развязать который далеко не под силу одному художнику-модельеру.

Мода характеризует и дополняет картину общества на каждом этапе его развития, отражает социальные изменения, прогресс и регресс, революцию и контрреволюцию. Почти каждый катаклизм в истории человечества вызывал и значительные перемены в одежде, и уж конечно в моде. Одежда – это часть среды, призванная, в частности, воспитывать в человеке с детства и на протяжении всей жизни чувство прекрасного…

И все-таки когда мы говорим – «мода», то подсознательно вспоминаем другое слово – «женщина». И это естественно. Ведь именно от женщин ожидают, что они будут одеваться, краситься и причесываться в соответствии с законами моды. Женщины давно приняли эту авангардную роль и с удовольствием ее играют. Интерес к одежде стал не только их увлечением или развлечением, но и необходимостью. В стиле и манере одеваться они могут проявить свой вкус, образ жизни, свою личность и творческую фантазию. Женщины, которые не интересуются модой и не следят за ее новыми направлениями, представляют собой исключение. Поэтому наша книга прежде всего для женщин. Именно им посвящена львиная доля усилий художников-модельеров, именно их оценок и суждений мы подчас более всего боимся, но их похвалы самые приятные.

Впрочем, надо сказать, что мужчины с годами начинают восстанавливать свои позиции в моде, утерянные ими в период средневековья. Ведь когда-то, в прошедшие века, они пользовались приоритетом в этой области и только потом его потеряли. Сегодня при общем консервативном и почти неизменяемом стиле одежды для мужчин уже многие решаются на смелые эксперименты.

Как отмечал известный французский модельер Пьер Карден, «самой большой переменой, которую я заметил в последние годы, стал прогресс мужчин в их отношении к моде. Теперь они проявляют к ней такой же интерес, как и женщины. И нет никакого секрета в том, что если прежде одежду мужчинам покупали женщины, то сейчас мужчины все чаще и чаще выбирают ее себе сами…».

Что ж, мода – отражение нашего сегодняшнего дня, тех свершений, которые происходят сейчас на наших глазах и творцами которых являемся мы сами.

Мода обязана идти в русле требований своего века. Посмотрите, что делается вокруг. Как быстро меняется окружающий нас мир! Строители возводят новые здания смелой архитектуры, на карте появляются города и поселки, в пустынях вырастают сады, в магазинах все больше появляется новой мебели, улицы заполняются новыми марками автомашин. Было бы странно, если бы на этом столь быстро сменяющемся фоне оставалась бы неизменной одна одежда. Абсурдность этого предположения вроде бы очевидна. Но только «вроде бы»! Ведь встречаются еще люди, которые хотели бы остановить стремительный бег моды, забывая о простой истине, что человек вне ее жить не может.

Даже самые занятые люди, не привыкшие думать о форме воротничка или длине галстука, должны, уходя на работу, облачиться в какую-нибудь рубашку и, возможно, завязать на шее галстук. И не просто некий абстрактный галстук, а определенной длины и ширины. Либо той, что была в моде вчера, либо – что модна сегодня. Есть, правда, и третья возможность – оказаться в числе людей ультрамодных, то есть идущих впереди моды.

Я назвал три возможных пути. И четвертого, по моему мнению, не дано. Вернее, он есть – одеваться «а-ля Робинзон», но для этого необходимо сначала найти необитаемый остров. Вот потому-то влияние моды чувствуешь повсюду – и в скафандре космонавта, и в комбинезоне сборщика на конвейере автозавода, и в строгом костюме пилота воздушного лайнера – мода всепроникающа.

Конечно, можно упрекать ее в капризности и непостоянстве, можно даже попытаться «законсервировать». Но подумайте: а не обеднит ли это прежде всего нас самих? Представьте себе на минуту, что моды нет. Насколько неуютно и неинтересно стало бы человеку в этом сером, безликом мире. С помощью каких предметов поведали бы мы потомкам о нашей жизни? Не о той жизни, в которой грохочут стройки, шумят станки, а о той, где по улицам ходят красивые девушки, где группы ребят в обязательных джинсах и разноцветных майках с непременными транзисторами, где есть Большой театр и серьезная публика в строгих вечерних костюмах. Ведь мода – это и наш быт, и стиль нашего времени, а значит, в какой-то степени и образ наших мыслей.

Мы, модельеры, лишь ищем пути, которые помогли бы людям подчеркнуть свою индивидуальность, найти эстетическое самовыражение, соответствующее нравственным критериям нашего общества и времени.

Мода не диктует (и эту истину надо усвоить сразу же), она лишь подсказывает пути и средства совершенствования индивидуальности. Однажды я услышал фразу от пожилой женщины: «Одежда – это часть души женской!» По-моему, это очень верно сказано. Не к модной одежде, а прежде всего к гармонии содержания и формы должен стремиться каждый.

Как любое искусство, моделирование всегда было и будет лишь составной частью общей культуры. Овладеть секретами моды, разобраться в принципах действия ее механизма без знания законов развития культуры практически невозможно. То, что предложено вашему вниманию в этой книге, лишь небольшой экскурс в историю и в современное положение моды. И, если можно так выразиться, в правила обращения с ней. Итак, давайте попробуем ими воспользоваться…

ЗВЕНЬЯ ОДНОЙ ЦЕПИ

Любой Дом моделей – и в Советском Союзе, и за рубежом – это большой творческий коллектив. За каждой моделью стоит труд сотен, а то и тысяч людей. Сегодня, в эпоху широкой демократизации одежды, функции домов моделей коренным образом изменились. Мода на поток… Нет ли в этом сочетании чего-то унизительного, принижающего труд художника-модельера, низводящего его до уровня ремесленника? Я считаю – нет!

Работу Дома моделей обычно представляют себе как один сплошной праздник: вакханалия красок и тканей, торжественно-изящное шествие манекенщиц по помосту, восхищенные глаза зрителей, шквал аплодисментов. И над всем этим – Художник-Модельер, модный, возвышенно томный, далекий от превратностей суетной жизни.

Такое представление отражает лишь чисто внешнюю, видимую сторону нашего труда, весьма далекую от тех реальных трудностей, с которыми каждодневно приходится встречаться работникам домов моделей.

Советские дома моделей – а их в стране несколько десятков – большие и сложные предприятия с множеством служб и подразделений, работающие в четком, напряженном ритме по заранее утвержденному плану. Все это, конечно, не исключает поиска, фантазии, выдумки. Однако как же сочетаются творческий полет вдохновения и жесткие, сухие строки заданий? Давайте посмотрим, как это происходит в одной из ведущих организаций подобного рода – Общесоюзном Доме моделей одежды, которому я отдал четырнадцать лет своей жизни.

Функции этого Дома моделей чрезвычайно широки. Здесь рождаются замыслы новой моды, прогнозируются ее тенденции, создаются опытные образцы для промышленности, ведется огромная работа по пропаганде культуры одежды, осуществляется контроль над швейными фабриками.

Весной каждого года на обсуждение авторитетного жюри, членами которого являются представители Министерства легкой промышленности СССР, художественные руководители всех ведущих домов моделей, выносятся разработки основных направлений моды на два года вперед. Почему именно на два года? Потому что требуется определенное время для завершения работ над моделью, да и промышленности надо дать время, как минимум один год, для того, чтобы она смогла успеть перестроить производственный процесс в соответствии с требованиями грядущей моды.

Для всего коллектива это очень волнующие дни, ибо от вердикта жюри зависит судьба многомесячной работы. И не только Дома моделей. Ведь в процессе подготовки коллекции художники уже учитывают предложения и пожелания текстильщиков, обувщиков, кожевников. Дом моделей представляет новую моду целиком, в полном ее объеме – от шляпы до чулок.

Такое творческое содружество позволяет создать ансамбль одежды, то есть то единство художественного решения, к которому в конечном счете стремится моделирование. Эта проблема в искусстве костюма не нова. Она была рождена одновременно с появлением массового машинного способа производства одежды. Тогда уже в моделировании наблюдалась тяга к тому, чтобы строить одежду в гармоническом сочетании ее частей: костюма, головных уборов и других аксессуаров и украшений. Именно стилевое единство всех элементов одежды и определяет ансамбль как обобщенное выражение стиля в костюме.

Особенности современной моды таковы, что сейчас не может быть мелочей в одежде. Все одинаково важно и достойно внимания художника. И именно художнику по костюму отводится роль организатора ансамбля. Сейчас модельер уже не может работать независимо от смежников. Он создает костюм, но его идея не найдет полного художественного завершения, если он не продумает все элементы одежды, добиваясь их соответствия образному решению модели. Координирование творческих усилий специалистов всех областей художественного моделирования одежды особенно интенсивно развернулось в последние годы.

Приблизить разработки дизайнеров к жизни помогают заявки, которые Дом моделей получает с фабрик. Допустим, московское объединение «Женская мода» заказывает 250 моделей. Оно разбивает их по группам, в которых старается учесть массу условий. В заявке определяется, столько нужно моделей из шерстяных, шелковых, штапельных, хлопчатобумажных тканей, сколько платьев для невест, сколько юбок и блузок. А еще нужно помнить о размерах и возрастных группах, ведь пожилому человеку подойдет одно платье, а молодой девушке – совсем другое. Этот список берется фабрикой не с потолка. Он основан на заказах торговых организаций и постоянно проводящихся исследованиях покупательского спроса.

Последний экзамен модели сдают на художественном совете, одобрение которого – окончательное. После этого составляется документация и определяется стоимость изделий, затем образцы передаются фабрикам. Казалось бы, на этом миссия Дома моделей закончена. Но нет, он берет на себя контроль и за качеством продукции.

Вот так непросто создается мода. Тысячи людей участвуют в этом творческом поиске, десятки организаций, сотни фабрик. Четырем тысячам новых образцов ежегодно дает путевку в жизнь Общесоюзный Дом моделей одежды.

Значительное место в «индустрии красоты» занимает и сотрудничество с модельерами братских стран. У модельеров братских стран есть и свой «законодательный орган». Каждый год поочередно в столицах государств, входящих в Совет Экономической Взаимопомощи, собираются совещания постоянной рабочей группы по экономическому и научно-техническому сотрудничеству в области швейной промышленности и культуры одежды. Специалисты Болгарии, Венгрии, ГДР, Кубы, Польши, Румынии, Советского Союза и Чехословакии обсуждают направления будущей моды, рассматривают планы обмена швейной продукцией.

Создание этого органа вызвано многими причинами. Одна из главных заключается в том, что, хотим мы этого или нет, но мода с каждым годом становится все более интернациональной. И работа художников многих стран, различных школ и направлений все больше сводится к общему знаменателю: людской поток на улицах Рима, Парижа, Праги, Нью-Йорка и Будапешта уже не столь неповторим, как это было, скажем, в начале прошлого столетия.

Дело в том, что двадцатый век с его обилием контактов, экономических и торговых связей между народами невольно нивелирует национальные особенности. Конечно, есть в этом и отрицательная сторона, так как подчас предаются забвению народные традиции, а это, несомненно, обедняет жизнь.

Процесс этот начался давно, и как он будет развиваться дальше – предсказать трудно. Унификация нашего быта оправданно беспокоит многих. И не случайно футурологи и писатели-фантасты в своих произведениях, словно в предостережение человеку нынешнему, нередко рисуют мир будущего как серый, безликий мегаполис, совершенно одинаковый от Тибета до Гренландии.

В то же время независимо от нашего отношения к этому явлению оно существует и прогрессирует. И вызывается интернационализация одежды, как и других сторон нашего быта, чисто объективными причинами. Ведь в постоянном соперничестве различных направлений и тенденций неизбежно побеждает то, что более всего отвечает требованиям нашей сложной, наполненной движением жизни.

Что же остается делать модельеру – выходит, лишь подчиниться всеобщему процессу унификации? Конечно, нет. Его задача – познать законы своей эпохи, угадать самое главное, самое характерное, но в то же время, находясь в этих рамках требований века, постараться предложить как можно большее число вариантов.

Именно такими принципами руководствуются дизайнеры, работающие в домах моделей социалистических стран. И именно поэтому художники-модельеры стремятся найти то уникальное, что могло бы отличить их произведения от сотен и тысяч моделей, ежегодно выходящих из-под карандаша других художников. Представители школ моделирования в каждой из социалистических стран пытаются найти свое место в мире моды, и в каждой стране этот поиск идет по-своему.

Соединить эти, казалось бы, противоречивые тенденции – вот главная цель художников-модельеров, работающих в системе СЭВ. Как же конкретно осуществляется это сотрудничество? На первый взгляд, все происходит весьма буднично и прозаично. Прежде всего следует сказать, что в заседаниях рабочей группы принимают участие не только представители домов моделей. В делегацию каждой страны входят специалисты, усилиями которых индустрия моды проходит свой полный цикл – от зарождения идеи до ее материализации в конкретных вещах. Это швейники, трикотажники, обувщики, конструкторы машин, текстильщики, конфекционеры – в общем, все те, чьим трудом, фантазией и расчетами претворяется в жизнь каждый «всплеск» моды.

Наши творческие контакты насчитывают вот уже более трех десятилетий, то есть столько, сколько существует СЭВ. С каждым годом расширяется взаимный обмен опытом, крепнет плодотворное сотрудничество в разработке и создании красивой, удобной и практичной одежды для сотен миллионов людей в социалистических странах.

Эстетика, культура одежды все теснее увязываются с экономикой массового производства. Ведь только хорошо оснащенные фабрики способны удовлетворять растущий спрос населения на модные ткани, костюмы, современную обувь, различные кожгалантерейные изделия. Выполнению этой задачи во многом помогает широкое сотрудничество наших стран в создании новых образцов, например, текстильных машин и автоматов, которое ведется в рамках международного хозяйственного объединения «Интертекстильмаш». От создания машин, производящих ткани, до разработки новых моделей одежды – таков диапазон нашего сотрудничества в создании товаров народного потребления.

Разработка каждой из моделей планируется заранее и ведется с учетом времени, необходимого для внедрения ее в промышленность. Поэтому в Москве специалисты стран – членов СЭВ оценивают и обсуждают уже моду будущего года, определяют, насколько она отвечает стремлению к разнообразию и совершенствованию нашей одежды.

Работа эта сложная и проводится в несколько этапов. Сначала отбирается гамма модных цветов и оттенков, рассматривается набор различных тканей и материалов и, наконец, происходит знакомство с коллекциями моделей одежды, обуви и различных аксессуаров – сумок, поясов, головных уборов, перчаток. Если направление утверждается, то новые модели передаются для опробования в промышленность.

Однако разработать и пустить в массовое производство новую коллекцию – это лишь половина дела. Главную оценку даст последнее, но самое важное звено этой цепочки – покупатель. А это в свою очередь означает, что необходимо донести до каждого потенциального покупателя новую моду, убедив его в ее красоте и целесообразности. Этой цели и подчинена вся пропагандистско-просветительная деятельность домов моделей. Она ведется на страницах журналов мод (такие журналы выпускаются многими домами моделей), модельеры и искусствоведы выступают с лекциями на заводах и фабриках, в колхозах и совхозах, по радио и телевидению.

…Модель поступила в магазин. И если она пользуется успехом, если на улицах появились люди в новых костюмах, пальто и плащах, то тогда и можно сказать, что цепочка замкнулась и работа коллектива Дома моделей успешно завершена.

«ДЕТИ – ЦВЕТЫ» И ДЕЛОВЫЕ ЛЮДИ

Как это ни парадоксально, значительное большинство идей и новых форм в последнее время родилось отнюдь не в домах моделей, а на улицах городов. Профессиональные создатели моды неожиданно столкнулись с весьма мощной конкуренцией со стороны непрофессионалов – самодеятельных художников движения протеста, создавших течение, получившее название «антимода», объединившее различные тенденции, которые не входят в границы моды, существуют вне, помимо ее и даже наперекор ей.

Начало этому течению положили хиппи, или, как еще они именовали себя, «дети-цветы». Их одежда была своеобразной «изнанкой» официальной, признанной моды.

Разноцветные цыганские платки смело сочетались у них с пышными крестьянскими платьями, эполеты – с индийским сари, майки, испещренные совершенно невообразимыми надписями и аппликациями, – с кружевами и вытертыми до белизны джинсами…

Они надевали все, что им нравилось, любой сколько-нибудь диковинный наряд, способный шокировать общество. Соединяли несоединимое. Сами шили одежду, красили, разрисовывали, расшивали. Словом, это был вызов общепринятым, установившимся вкусам и канонам.

Их отказ от моды салонов и буржуазных кварталов означал желание противопоставить себя прогнившему капиталистическому обществу, побуждающему покупать и уничтожать предметы человеческого труда до того, как они стали непригодными для употребления. Мода представлялась хиппи одним из символов чуждого по духу буржуазного общества, с поразительной быстротой растрачивающего свои богатства в то время, как две трети населения земного шара не имеют самого необходимого.

Еще одна причина отрицания официальной моды заключалась в ее обезличивающем характере. В самом деле, она стремится заставить всех без исключения в данный момент одеваться только в определенной манере, превращая одежду в своего рода униформу, подавляющую всякое проявление индивидуального вкуса. Смены стилей и направлений заставляют постоянно менять свой образ, отказываться от своего «я».

Современная урбанизация делает городских жителей западных стран похожими на пчел, на сонм одиноких, изолированных, но внешне однотипных людей. Хиппи восстали против буржуазного общества, лишающего человека индивидуальности. Они верно указали на язвы, разъедающие сердца и души людей. И все же за пределы чисто внешнего, во многом показного протеста они выйти не сумели, не смогли найти выход из лабиринтов буржуазного индивидуализма.

Единственное, в чем «дети-цветы» в полной мере проявили свое отношение к ценностям капитализма, так это во внешнем облике. Конечно, было бы неверно утверждать, что «бунт идей» свелся лишь к «революции» в одежде, но тем не менее в определенной степени именно молодежь разрушила каноны старой моды.

Прошло несколько лет, и тысячи хиппи вернулись к прежней жизни, облачились в недавно еще столь бурно отрицавшиеся костюмы и платья, сменили сандалии на лакированные туфли. Однако свой след в истории моделирования они оставили. И немалый.

Спрос рождает предложение. И спрос на потертые джинсы и цыганские шали породил предложение со стороны оборотистых дельцов. Сначала появились небольшие лавчонки, где торговали всякого рода старьем. Затем за дело взялись более солидные люди. Именно в это время мы услышали о Мэри Куант, которую газетчики окрестили «самым революционным модельером мира». Но нет, она не «изобрела» новую моду – она подобрала ее на улице. Мэри Куант лишь использовала в своем бизнесе идеи протеста, заключенные в одежде хиппи.

Сначала Мэри Куант открыла в лондонском районе Челси небольшой магазин, где стала торговать своими экстравагантными и чрезвычайно смелыми для того времени нарядами, длина которых буквально с каждым месяцем укорачивалась. Вскоре многие «авангардисты» по достоинству оценили мини-моду, которая затем завоевала сердца миллионов молодых англичан.

Лондон внезапно перехватил у других западных школ моделирования монополию на диктат новых силуэтов и конструктивных решений. Британские дизайнеры одними из первых стали работать не на женщин «возраста элегантности», а на молодежь.

Завоевав поддержку молодых англичан, Мэри Куант предприняла «десант» через океан. В 1965 году она устраивает на борту фешенебельного океанского лайнера «Куин Элизабет» в Нью-Йорке шоу британской моды. Ее мини-юбки были встречены с восторгом. Появившись на Бродвее и Таймс-сквере, манекенщицы в своих суперкоротких нарядах вызвали остановку уличного движения. Через несколько часов «возмутительницы спокойствия», а также пешеходы и водители, с изумлением взиравшие на их платья, предстали в видеозаписи на экранах миллионов телевизоров.

Куант со своей коллекцией стрелой пронеслась по доброму десятку американских городов. И везде – шумный успех. Затем ее маршруты пролегли и по другим странам. Журнал «Вог», рассказывая об ажиотаже, царившем на зарубежных показах ее моделей, дал следующий заголовок к статье: «Мир вдруг захотел выглядеть так, как выглядим мы». Вскоре ателье Мэри Куант разрослось, и его хозяйка уже ворочала миллионами.

Естественно, что у предприимчивого модельера нашлось немало последователей. По всему Лондону, а затем и в других городах и странах, как грибы после теплого дождя, стали появляться и множиться ателье и магазины, специализирующиеся на продаже «антиодежды». Мода на «антимоду» породила целую отрасль легкой промышленности, принесшую многомиллионные доходы последователям Куант. «Хиппитализм» – так язвительно назвали журналисты новое ответвление бизнеса.

Но не только возможность извлечения прибылей двигала бизнесменами от «антимоды». Буржуазное общество получало дивиденды и политического плана. Вот как цинично писал об истинных задачах пропагандируемого «общества вседозволенности» социолог Д. Строкс: «Пусть молодые балбесы делают что хотят: танцуют, занимаются спортом, любовью, посещают ночные клубы, пьют, наконец, дерутся – это их право, и мы не можем отказать им в этом. Но мы можем и обязаны уберечь их от увлечения политикой, которая в конечном счете окажется марксистской политикой». Буржуазия была готова культивировать «революцию» в моде, только бы не допустить пробуждения у молодежи социального самосознания.

Профессиональные модельеры и представители швейного бизнеса подхватили и развили в своих моделях идеи «антимоды». Подавляющее большинство новых форм, появившихся в движениях протеста, вскоре адаптировалось до такой степени, что даже перешло в разряд классики. Оно невольно растворилось в общей моде, естественно, утратив заложенный в ней импульс протеста.

Группы «антимоды» в то же время стали предвестниками и вдохновителями многих современных течений. Фольклорные мотивы вошли во все коллекции от кутюр («высокой моды»), а макси-юбка, явившаяся как бы из прошлого века, стала на какое-то время общепризнанной. Создатели официальной моды взяли на вооружение те идеи, которые, как подсказывало им профессиональное чутье, будут иметь всеобщий успех.

Волна «самодеятельной моды» во многом повлияла на образ мышления модельеров. Прежде всего, она привлекла их внимание к новому потребителю – молодежи, ранее почти полностью ими игнорировавшейся. Именно тогда появились так называемые «стилисты» художники, создающие моду, ориентированную на промышленность. Смягчая и приспосабливая к реальным условиям предложения «антимоды», они ввели в повседневный обиход и мини-юбку, и брюки, и платья из хлопчатобумажных тканей…

Так, мода, порожденная стихийным протестом молодого поколения против обезличивающего «общества потребления», вернулась на круги своя и превратилась в свою противоположность. Выйдя на улицы в новом своем обличье, она стала составной частью буржуазной массовой культуры и утратила весь свой критический запал.

Точно такую же трансформацию претерпели и джинсы, этот элемент «антимоды», более столетия назад появившиеся в качестве рабочей одежды, а в 60-х годах нашего века превратившиеся в непременный атрибут нашей жизни.

Овеянная сейчас ореолом романтики, история джинсов на самом деле более чем прозаична. В течение многих десятилетий они были дешевой повседневной одеждой трудового люда – шахтеров, фермеров, рыбаков и ковбоев. Выражаясь современным языком – спецодеждой. Ни один буржуа не согласился бы надеть их, сменив на джинсы свои отутюженные брюки.

Родоначальником и своего рода «автором» джинсов стал американский торговец Леви Страус, основатель всемирно известной сейчас фирмы, которой в наши дни принадлежит почти треть продукции в этой области. Валовый объем фирмы «Леви Страус» исчисляется ныне сотнями миллионов пар, а филиалы фирмы раскинулись по всему миру. Тогда же, в середине XIX столетия, Леви Страус был всего лишь торговцем средней руки. Он отправился на запад Соединенных Штатов, который переживал бум своего освоения, со значительной партией брезента. Переселенцам эта непромокаемая ткань была нужна как воздух. Из нее они делали палатки и тенты, которые служили им первыми временными жилищами.

И все же брезент, привезенный Леви Страусом, нашел иное применение. Возможно, не были вовремя завезены кожаные брюки, бывшие тогда основной одеждой ковбоев, быть может, причина заключалась в чем-нибудь другом – существует несколько вариантов легенды о рождении джинсов, и определить, какой из них истинный, трудно. Во всяком случае быстро сориентировавшийся Леви Страус весь привезенный брезент пустил на брюки, по покрою имитировавшие ковбойские.

Новая одежда со временем привилась и стала популярной сначала на западе, а затем и в восточных штатах страны. Джинсы начали шить не только из брезента, но и из прочной хлопчатобумажной ткани цвета индиго, доставлявшейся в Соединенные Штаты из французского городка Ним, где ее изготовляли еще в средние века.

Так и кочевали из десятилетия в десятилетие джинсы – практичная и удобная одежда для труда. В конце 60-х годов нашего столетия они словно родились во второй раз. Произошло это вскоре после небывалой волны молодежного протеста против норм буржуазной морали, захлестнувшей города Западной Европы и американские студенческие кэмпусы. На какое-то время джинсы, в которые были облачены бунтари, невольно оказались в центре внимания молодежи. Строптивые, дерзкие молодые люди в синих джинсах произвели на мир впечатление ни одним лишь своим бунтарством, – их джинсы, многократно показанные телеоператорами, нашли тысячи, а вскоре и миллионы поклонников.

Сначала в джинсы стали одеваться молодые люди, разделявшие взгляды участников молодежных волнений. Джинсы стали для них своего рода униформой, говорившей всем об их причастности к движению протеста. Затем в эту униформу оделись и люди, казалось бы, совершенно далекие от бунтарства. Этот процесс объясняет прогрессивный французский писатель Жан-Луи Куртис в своей повести «Метаморфоза», вложив свои слова в уста профсоюзного активиста мсье Эмиля: «Произошел в какой-то степени тот же феномен, что и в 1944 году, когда свирепствовала чистка: тогда все кричали, что они участвовали в Сопротивлении… Люди испугались. Все, хотя бы немного отдававшее коллаборационализмом, пользовалось такой дурной славой…

Молодежь почти вся продемонстрировала, что она думает, какие чувства испытывает к нашему современному обществу. Все буржуазное и консервативное они огульно заклеймили, включая даже свои собственные семьи… Все это привело к тому, что многие испугались то ли оказаться отстраненными, то ли обойденными… И они прыгнули на ходу в поезд, все, как один…

Новые идеи витают в воздухе, и нужно идти в ногу со временем. Ведь на идеи, как и на все прочее, тоже существует мода».

Именно игра в «ниспровержение» всех устоев капиталистического общества и заставила весьма почтенных буржуа, особенно относящих себя к интеллигенции, надеть джинсы и объявить себя «соучастниками» бунтарей из Сорбонны и Кента. Новые идеи, как и новая одежда, были для них модой и, как всякая мода, – преходящей.

Однако была еще одна сторона, внимательно следившая за влиянием новой молодежной волны протеста на остальную часть населения капиталистических стран. Это фабриканты, занимающиеся выпуском легкой одежды. Они быстро поняли, какой богатый рынок им могут дать обновленные, заново родившиеся джинсы. А о лучшей рекламе, чем бунтари в джинсах, размахивающие флагами на экранах телевизоров, они и мечтать не могли.

Джинсы, подобно другим атрибутам «антимоды», были пущены оборотистыми дельцами на поток. Правда, отныне в них было трудно найти приметы тех брюк, которые носили фермеры и ковбои. Брюки стали расклешенными, на них появились наклейки и узоры, «молнии» и множество пуговиц или заклепок, разводы и аппликации. Так на смену джинсам пришел джинсовый стиль. Из джинсовых тканей стали шить юбки, сарафаны, пиджаки, жилеты, шляпы, юбки-брюки, шорты, сумки, туфли… Фабриканты были на вершине блаженства, так как спрос на их продукцию увеличивался из года в год.