Текст книги "Агасфер. В полном отрыве"

Автор книги: Вячеслав Каликинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

– Ну, тогда водки! – махнул рукой Дорошевич. – Этого добра, полагаю, в каждом шкапу в редакции припрятано…

Глава четвертая

Хакодате

Агасфер, несмотря на две предыдущие бессонные ночи в море, утром первого дня пребывания в Хакодате проснулся по привычке рано. Бесшумно встал, оделся, покосился на зарывшуюся в простыни и тихо посапывающую Настю. Сынишка в своей кроватке, приставленной к большой, тоже спал.

Агасфер обошел предоставленные им с супругой «апартаменты» на втором этаже большого дома Демби. Две комнаты в четыре окна, недостроенная ванная и туалет. Комнаты были смежными, и в японским традициях разделялись или соединялись легкими раздвижными перегородками – рамами, обтянутыми желтоватой рисовой бумагой. В «апартаментах» были две двери – одна на лестницу отдельного входа, другая, очевидно, вела в хозяйскую половину. Двери, как отметил Агасфер, были европейского типа, однако без признаков каких-либо замков либо задвижек.

Еще накануне Демби сообщил ему, что раньше в апартаментах жили его старший сын с женой – несколько лет назад Альфред завел собственное дело и уехал на юг Японии, в Нагасаки.

Мебели в комнатах, кроме кроватей и пары шкапов, не было, и Агасфер отметил в уме, что если он останется здесь, кое-что надо будет прикупить.

На хозяйской половине, за дверью, стояла мертвая тишина, и Агасфер решил, что семейство все еще спит. Спала и Настя с сынишкой, и он решил спуститься в небольшой сад, разбитый во внутреннем дворе.

Сад произвел на Агасфера впечатление обилием деревьев и кустов, за которыми тщательно ухаживали. Узкие дорожки, разбегающиеся по саду, были посыпаны белым толченым ракушечником, и это вызвало озабоченность Агасфера: Андрюшка начал уже ходить, и Настя считала, что самое здоровое дело для малыша – обходиться без обуви. А тут – ракушечник, по нему не побегаешь: малыш мигом ноги изрежет.

Двор казался пустым. Где-то за кустами тихо журчала вода, и Агасфер, пойдя на эти звуки, за ближайшим поворотом дорожки обнаружил небольшой пруд явно искусственного происхождения. Рядом, в миниатюрной беседке в японском стиле, он обнаружил также своего компаньона и хозяина дома – Георгия Филипповича Демби.

Еще вчера Агасфер обратил внимание, что в доме разговаривают преимущественно по-английски. И, подходя к беседке, уже решил, что русские имена-отчества, вполне уместные на Сахалине и во Владивостоке, здесь выглядят явным диссонансом.

Демби со своей неизменной трубочкой в зубах сидел у края беседки, нависшей над водой, и кормил обитателей прудика – здоровенных разноцветных рыб, лениво шевеливших плавниками у самых его ног. Таких Агасфер до сих пор видел только на картинках – это были домашние карпы кои, насколько он помнил по своим библиотечным бдениям в монастыре.

– Здравствуйте, мистер Демби! Я смотрю, вы из ранних пташек, как и я!

Демби сумрачно покосился на Агасфера, кивнул вместо ответа и протянул миску с распаренными кукурузными зернами – предлагая присоединиться к кормлению карпов. Зачерпнув пригоршню, Агасфер пристроился рядом с шотландцем и стал бросать зерна в пруд. Большие рыбы в локоть величиной отнюдь не производили впечатления голодных, он лениво скользили в прозрачной воде, лениво открывали рты, втягивая корм, половина которого попадала на дно.

– Раз уж мы компаньоны и живем в одном доме, Майкл, давайте обходиться без всех этих «сэров» и «мистеров», – предложил Демби. – Называйте меня Джорджем!

Привычным движением он вытянул из кармана неизменную фляжку и протянул Агасферу. Тот покачал головой:

– Простите, Джордж, но только не на пустой желудок!

Шотландец пожал плечами и приложился к фляжке сам.

Подумав, Агасфер решился на бестактность – на правах компаньона:

– Это не мое дело, конечно, но раньше я крайне редко видел у вас в руках эту фляжку. Какие-то неприятности?

– Неприятности? – угрюмо переспросил Демби. – Сплошные неприятности, мистер! Вчера я, понятное дело, не успел сходить в свою контору и побеседовать со служащими. Зато немного поговорил о делах с Мэри: она у меня барышня экономически подкованная. И то, что я услышал от нее, Майкл, оптимизма не внушает! Коммерция в Японии находится в ужасном состоянии: все высасывает война с Россией! Экспорт товаров практически под запретом, правительство разрешает вывозить из страны разве что бамбук и всякую ерунду вроде ремесленных поделок. Да и на чем вывозить? Все мои четыре судна попали под закон о мобилизации морского транспорта, и до окончания военных действий будут перевозить только военные грузы – если раньше не подорвутся на русской мине или не попадут под обстрел.

– А тут еще я на вашу шею со своим семейством…

– Это тут не при чем, Майкл! Разговор об экономике страны! Крестьяне и рыбаки обложены налогами так, что одни отказываются выходить в море, а другие сажать рис и просо: все уловы и выращенный урожай облагается огромными налогами, и людям остается, считай, только шелуха от обмолоченного риса. А рыбакам – дырявые сети… В деревнях почти не осталось мужчин: недавно объявили о мобилизации еще одного призывного возраста – 45 лет. Женщины не успевают хоронить младенцев, которые умирают прямо у них под грудями, в которых нет молока…

– Но кое-что в полях все-таки выращивается! – Агасфер кивнул на миску с кукурузой в руках Демби.

– Ценю вашу наблюдательность, Майкл! На моих складах остались еще кое-какие довоенные запасы. Но нам с вами надо форсировать усилия, чтобы возродить здесь рыбоконсервное производство! Я не слишком рассчитываю на то, что нам вернут демонтированную линию: что к правительству в лапы попало, то пропало! Разрешили бы ввоз оставшегося у норвежцев оборудования! Пусть обкладывают налогами – нам с вами все равно кое-что останется! Кстати, иностранцев власти обдирают не так бессовестно, как своих…

Помолчав, Демби добавил:

– Через пару дней я собираюсь в Токио. Навещу старых друзей и попробую прозондировать этот вопрос. Прошу и вас не упускать его из вида, Майкл! Судя по тому, что за вами на вражескую территорию была организована целая экспедиция, вы им нужны! Ну упускайте момент!

– Не надо меня агитировать за очевидное, Джордж! Эта фабрика – все, что у меня есть! Было бы странным, если б я молчал и не реагировал!

– Реагируйте, Майкл! Только смотрите, не перестарайтесь! Помните наш разговор на шхуне, в самом начале пути?

Агасфер кивнул, и, переводя разговор на другую тему, поинтересовался: почему в доме так тихо?

– Мэри не пропускает ни одной службы в храме. Сегодня ей есть за что благодарить Бога: он вернул ей мужа после его долгих странствий! – Демби приложился в своей фляжке, протянул было ее Агасферу и тут же спохватился. – Господи, да вы, конечно, голодны, Майкл! Ступайте на кухню – там, кажется, недавно мелькал кто-то из прислуги: слава Провидению, в этом доме не все перешли в православие и не все проводят по полдня в храме!

Агасфер попробовал было отказаться – под предлогом, что позавтракает позже, с женой, после того, как она проснется. Однако Демби и слушать не стал: высыпав остаток кукурузы карпам, он выбрался из беседки и решительно зашагал к дому, во все горло призывая: «Эй, есть тут кто-нибудь, черт возьми?!» Делать нечего, пришлось идти.

⁂

Выйдя из дома ровно в назначенное время, Агасфер обнаружил возле калитки полицейского, а рядом с ним – рикшу. Оба дружно поклонились ему, а когда Агасфер, старательно подбирая слова, заговорил по-японски, вытаращили глаза. Опомнившись от неожиданности, полицейский с поклоном указал Агасфера на рикшу, и объяснил, что тому поручено доставить господина туда, где его ожидают – в Юнокава Онсэн, на термальные источники.

Не споря – на источники, так на источники – Агасфер решительно сел в коляску, и рикша побежал ровным шагом куда-то на восток.

Агасфер с любопытством поглядывал по сторонам нешироких улиц, по которым его везли. Центр города был застроен домами преимущественно в колониальном стиле, как у Демби – каменный первый этаж и деревянный второй. Попадались и типично японские домики, и чем дальше от центра, тем их становилось больше.

Вскоре последние городские постройки Хакодате остались позади, а рикша все еще неутомимо бежал по проселку, засыпанному песком и мелкой галькой. Справа, совсем близко, слышался шум моря, невидимого с дороги из-за зеленой стены кустов и небольших деревьев. Однако вскоре дорога повернула от моря и пошла явно в гору: рикша невольно сбавил свой бег, а его голые плечи покрылись капельками пота.

Подъем становился все круче, и Агасфер совсем хотел было остановить явно утомленного рикшу и пойти рядом с ним пешком. Но тут подъем прекратился, дорога неожиданно снова стала ровной, а по обе ее стороны вновь замелькали каменные двухэтажные дома с вывесками отелей. К своему удивлению, Агасфер увидел и несколько вывесок на русском языке.

Впрочем, он тут же припомнил, что в Хакодате некогда размещалось русское консульство, а сам город-порт неофициально считался русским: сюда заходило множество кораблей из России. И военных, посещавших Страну восходящего солнца с дружескими визитами, и торговых. Немало бывало тут и жителей Владивостока, оценивших целебные термальные источники.

Пробежав по дороге вдоль длинной стены из дикого камня еще немного, рикша свернул в ворота, распахнутые настежь, и, переводя дыхание, остановился.

– Мы приехали, господин…

Агасфер выбрался из коляски, оглянулся: прямо на середине дорожки, конец которой терялся в клубах пара, его поджидал господин Осама. Он по-прежнему был в военной форме пехотного капитана – только фуражку, подчеркивая неофициальность встречи, держал в руке.

Сделав к нему несколько шагов, Агасфер вдруг вспомнил про рикшу и с досадой прищелкнул языком: рассчитаться с ним было нечем. В утренней суматохе Агасфер не озаботился занять у Демби немного японских денег. Вряд ли рикша возьмет в качестве оплаты за свой «пробег» русские монеты.

Сделав вознице успокаивающий жест, Агасфер поспешил навстречу японцу, с неохотой осознавая необходимость одалживаться.

– Здравствуйте, господин Осама! – коротко поклонился он. – Я попал в чертовски затруднительное положение: вы не предупредили меня о том, что придется воспользоваться услугой рикши. А японских денег, даже мелочи, у меня просто нет…

– Не стоит беспокойства, барон! Будем считать, что рикша уплатил полиции часть обязательного налога натурой. Добро пожаловать на Юнокава Онсен, Берг! Я вспомнил об этом месте случайно, и решил, что здесь наш разговор, вдобавок ко всему прочему, будет еще и полезен для здоровья! Прошу следовать за мной!

– Но все-таки неудобно, – запнулся Агасфер.

Осама рассмеялся:

– Не смущайтесь, барон: ему все равно велено ожидать вас, чтобы отвезти обратно! Прошу! – И, считая разговор об оплате исчерпанным, офицер зашагал к приземистому одноэтажному зданию, также сложенному из дикого камня.

Здание оказалось подобием русской бани – Осама назвал его купальней и объяснил отличие от источников: здесь люди, прежде чем погрузиться в природные минерализованные воды, мылись в больших деревянных бочках обычной горячей водой.

– Если желаете, можно прибегнуть к помощи женщин-банщиц, которые обычно смывают с посетителей грязь и пот, – предложил Осаму. – Это вполне японская традиция, а мелочью для оплаты их услуг я вас ссужу.

Агасфер предпочел отказаться: не столько из-за стеснения, сколько из необходимости одалживаться.

Большинство расставленных в купальне бочек были пусты, лишь у нескольких из них, словно часовые, сидели на коленях молодые женщины в кимоно. Здесь же лежали стопки простыней и полотенец. После отказа Агасфера японец сделал им знак, и банщицы, грациозно поднявшись, поклонились и засеменили прочь.

– Ну, не будем терять времени! – Осама прошел вперед, быстро разделся возле одной из бочек, дымящихся паром, и залез в нее.

Агасфер последовал его примеру, и, очутившись в бочке с нестерпимо горячей водой, обнаружил внутри ее полочку с губками, мылом, какими-то щеточками непонятного назначения.

Пока он с наслаждением смывал с себя дорожную грязь, банщицы вновь появились в купальне и стали наполнять водой еще пару бочек, не обращая на мужчин никакого внимания. Вылив в каждую ведер по десять воды, женщины снова исчезли.

Когда с мытьем было покончено, мужчины, завернувшись в простыни, выбрались из купальни и очутились возле череды открытых бассейнов разных размеров. Отовсюду поднимался пар, в воздухе витал резковатый запах.

– Это и есть онсэн, термальные источники. Воду в них подогревает уже сама природа, – пояснил Осама. – Бассейны различаются температурой воды – где погорячее, где попрохладнее. В некоторых из них вода чрезвычайно минерализована солями и полезна при различных заболеваниях. Я предлагаю погрузиться вот сюда: вода здесь не слишком горяча, поначалу приятно расслабляет, а в конечном итоге приятно бодрит.

Скинув простыню, японец поднялся по наружным ступенькам и спустился по внутренним. При этом он, к удивлению Агасфера, положил свернутое полотенце, захваченное из купальни, себе на макушку.

– Боитесь застудить голову? – поинтересовался он.

– Отнюдь, – покачал головой Осама, бродя по пояс в воде и в конце концов усевшись на невидимую сверху скамейку, опоясывающую бассейн изнутри. – Просто, выбравшись отсюда, полотенца можно не найти…

Явный намек на то, что полотенце могут украсть, привел Агасфера в некоторое замешательство: он неоднократно слышал от Демби, что преступность в Японии – явление чрезвычайно редкое. Не найдя, что возразить своему спутнику, Агасфер бросил свои простыню и полотенце на скамейку и быстро забрался в бассейн, захватив с собой лишь отстегнутый протез. Побродив по онсэну, он понял, почему это делал японец: дно бассейна по периметру было неровным, для людей разного роста. Найдя достаточно глубокое место неподалеку от японца, Агасфер уселся на подводную скамью, оказавший в воде по горло. Свой протез он положил на широкий борт бассейна.

– А когда-то это был один из самых популярных курортов, – вздохнул Осама. – Всего на юге Хоккайдо, если не ошибаюсь, более двух тысяч бьющих из-под земли источников горячей минерализованной воды. Однако именно здесь, в Юнокава, вода считалась самой целебной. Увы, война разорила хозяев всех этих курортов: ведь сюда, на север Японии, туристы и любители термальных вод почти не ездят. Если их и можно встретить, на это на юге Японии и на самом большом острове, Кюсю. А здесь… Как видите, мы единственные посетители последнего курорта, который еще открыт.

Агасфер сомневался в том, что они тут – единственные посетители: порывы ветра иногда доносили до него чьи-то невнятные возгласы и плеск воды. А через клубы пара, застилавшие территорию источников, у дальних бассейнов иногда мелькали смутные фигуры.

– Давайте совместим приятное с полезным и немного поговорим, господин барон! – предложил Осама. – Собственно, для этого я вас и пригласил сюда: нам нужно обсудить множество вопросов.

– Согласен, – Агасфер продолжал всматриваться в неясные фигуры у других бассейнов. – И если у вас нет возражений, я хотел бы включить в тему нашей беседы свой собственный статус… Вы знаете, господин Осама, выходя нынче из дома господина Демби и заметив ожидавшего меня полицейского, я чуть было не юркнул обратно в калитку. Тот же полицейский мог спросить мои документы – и при их отсутствии отправить не к вам на термальные источники, а в местную каталажку!

– Вы мой гость, барон! – усмехнулся Осама. – И пока останетесь таковым, ни один полицейский не посмеет даже подойти к вам.

– Это намек на то, что если гость вас разочарует, то моментально окажется в той самой каталажке? – невесело усмехнулся Агасфер.

– Не стоит смотреть на мир столь мрачно. К тому же я и сам планировал обсудить ваш статус, господин Берг! Но многое тут зависит от вас! И от результатов нашей беседы…

– Что ж, слушаю вас…

– Для начала я хочу рассказать то немногое, что знаю о вас. Вы появились в поле зрения нашего резидента в Иркутске, и довольно легко дали себя завербовать. Тогда вы были Бергманом, и носили мундир Главного тюремного управления. Попытки резидента навести справки о вашем прошлом оказались тщетными – несмотря на то, что в России у нас, как вы можете догадаться, была довольно широкая сеть агентуры. В том числе и в Петербурге, откуда вы и приехали в Иркутск с вашей очаровательной супругой.

– Была и наверняка осталась, – не утерпев, вставил Агасфер.

– Неважно, – отмахнулся японец. – Итак, резидент в Иркутске потерпел фиаско, но сообщил о вас в Токио. И наша спецслужба удвоила усилия, чтобы раскопать ваше прошлое – хотя ваша результативность как агента была, по сообщениям нашего иркутского резидента, невысокой. Вас просили сообщать о штабных офицерах, имеющих доступ к секретным материалам стратегического значения – перспективных, с нашей точки зрения. Об игроках в карты, например, о любителях дамского общества – словом, о людях, нуждающихся в дополнительном заработке. Вы сообщили резиденту несколько таких имен. Но работа с ними разочаровала резидента: эти офицеры либо ничего не знали, либо отказывались работать на великую Японию.

– А почему вы ставите это в вину мне? – возмутился Агасфер. – Вполне возможно, что это ваш резидент не смог подобрать к иркутским штабистам «ключики»!

– Не знаю, – уклонился японец. – Тем временем вы объявились во Владивостоке в моем поле зрения. Вы несколько укоротили свое имя, и стали представляться не Бергманом, а Бергом. В Приморье вы направо и налево рассказывали какую-то невероятную историю о деспоте-отце, оставившего странное завещание и обусловив ваше вступление в права наследования обязательной государственной службой…

– Но это правда, господин Осама! Разве вы не видели рыбоконсервную линию в Маоке, поставленную норвежскими коммерсантами? И не только видели, но и захватили ее с собой… Вместе с партией выработанных консервов.

– Хорошо. Оставим пока коммерцию. При каких обстоятельствах вы потеряли левую руку, барон?

– Это следствие глупой мальчишеской дуэли. И в конечном итоге имеет прямое отношение к моей ссоре с отцом и его завещанию, которое вы называете невероятным и странным.

– С кем у вас был поединок, господин барон?

– С офицером. К моему несчастью, отец моего противника занимал высокий пост в Петербурге, и добился моего отчисления из гвардии.

– А также того, что вы были объявлены во всероссийской розыск, который не прекращен до сих пор? – насмешливо поинтересовался Осама. – Кроме того, вы вызвали гнев царя, Александра II. Его величество рассердила эта ваша дуэль?

– Можно сказать, что да…

– Хорошо. Оставим пока Александра II в покое. Вернемся к недавнему прошлому. Зимой прошлого года, уже из Маоки, вы совершили блиц-поездку во Владивосток…

– У меня там родился сын. И мне хотелось его увидеть – что же здесь странного?

– Но у вас во Владивостоке произошла, насколько я знаю, и менее приятная встреча. С правой рукой директора Департамента полиции Петербурга, неким господином Манасевичем-Мануйловым. Вот о нем нам известно многое! Долгое время он возглавлял Парижское отделение российской охранки, потом вернулся в Петербург, где под сенью Департамента полиции занялся выявлением иностранных шпионов. Должен сказать, что действовал он весьма успешно, и сумел перехватить у наших дипломатов несколько ключей к шифрам. И вдруг Манасевич во Владивостоке. Он проехал бог знает сколько тысяч верст для того, чтобы арестовать вас и доставить в столицу, для предания суду Особого присутствия. Однако расстались вы вполне мирно, и уехал он в Петербург без вас. Интересно почему?

– Скрывать нет смысла: я от него просто откупился. Дал отступные – этот человек очень любит деньги.

– Почему человек из полицейской контрразведки, специалист по шпионам, вдруг заинтересовался вами?

– Это личные счеты, господин Осама. Не более того…

– Вы неискренни со мной, господин Берг! И это очень меня огорчает, – сокрушенно покачал головой японец. – И куда это вы все время смотрите?

Вместо ответа Агасфер молча указал здоровой рукой на противоположный край бассейна. Во время всего разговора с разведчиком он не спускал глаз с расплывчатых фигур, двигавшихся какими-то странными прыжками. Когда фигуры приблизились, Агасфер в изумлении вытаращил глаза: это были обезьяны! Гоняясь друг за другом, две из них запрыгнули на край их бассейна и с шумом рухнули в воду, ничуть этим не смутившись.

– А-а, обезьяны! – ничуть не удивился японец. – Совсем забыл вас предупредить, барон: курорт расположен практически на территории национального парка, где водятся эти обезьяны. Их запрещено трогать, и они совсем не боятся людей, как видите. До войны, в сильные морозы, я сам видел, как они забирались греться в онсэны, не обращая внимания на отдыхающих. А то и прогоняя их…

Услыхав позади шорох, Агасфер вскочил на ноги и убедился, что несколько бесшумно подобравшихся к бассейну бесхвостых обезьян увлеченно роются в оставленных им простынях и играют с полотенцем.

– Кыш! Брысь! – крикнул Агасфер, и обезьяны с воплями кинулись прочь, захватив при этом его полотенце.

– Я же говорил вам! – засмеялся Осама, демонстрируя свое, которое он так и держал у себя на голове.

– Хорошо, что я не оставил вместе с полотенцем и свой протез, – смущенно покачал головой Агасфер. – Это было бы потерей посерьезнее!

– Кстати, о протезе и вашей потерянной руке, Берг, – посерьезнел разведчик. – По моим данным, руку вы действительно потеряли в поединке. В каком году это случилось?

– Осенью 1874 года.

– То есть почти тридцать лет назад. Чем вы занимались все это время?

– Полученные мной раны были серьезны, я потерял много крови. Меня приютили монахи одного из монастырей в Южной Польше. Они вылечили меня и спрятали у себя: поединок вызвал большой резонанс в Петербурге, негодование Александра II, и, как следствие, всероссийский розыск. Я прятался у монахов почти двадцать лет.

– Остается около десяти лет, – напомнил японец.

– Покинув монастырь, я полагал, что все давно забыто. Вернулся в Петербург и нашел службу у одного отставного офицера-чудака, помешанного на старинной механике. Несколько лет я искал для него в России и по всей Европе старые шарманки и забавные механические игрушки. К тому времени всплыло завещание моего отца, и, чтобы выполнить его условия, друзья помогли мне получить место в Главном тюремном управлении. Я женился, и был намерен отслужить на государственной службе пять лет, как этого требовал в своем завещании отец. Но случилось так, что меня случайно опознал один из старых знакомых по Гвардейскому саперному батальону, где я служил до злополучного поединка. Мне снова пришлось покинуть Петербург и перебраться сначала в Иркутск, а потом во Владивосток. Там я нашел компаньонов для открытия своего дела и перебрался на Сахалин. Душеприказчики моего отца сочли условия моего вступления в права наследства выполненными. Я начал переговоры с норвежцами, и те с разрешения душеприказчиков начали выполнять условия отсроченного контракта: поставили в Маоку первую линию консервной фабрики. А потом началась война…

– Можете назвать монастырь, где вы скрывались, и имя того чудака, который принял вас на частную службу в Петербурге?

– Монастырь Ченстоховской Божией Матери в Ясна Гура. Там я был хранителем библиотеки. А петербургский чудак, приютивший меня – отставной полковник Генштаба Архипов.

– Что ж, пока все сходится. Вернее, почти все… Ваша «исповедь» чрезвычайно похожа на правду. Но так ли это, Берг!

– Вы мне не верите?

– У нашей службы были хорошие наставники – немцы[13]13
  Разведывательная и контрразведывательная служба Императорского штаба Японии была создана в 1878 году при активном участии группы советников во главе с германским генералом Меккелем, руководителем одного из подразделений Прусской разведки кайзера.


[Закрыть]. Они многому нас научили – в том числе трижды и четырежды проверять все на свете. Сейчас политические приоритеты Японии несколько сменились, а отношения с Германией на официальном уровне стали более прохладными, нежели с Англией. Но спецслужбы наших стран по-прежнему сотрудничают. И мы запросили своих старых друзей в Германии насчет вас, барон. Не хочу скрывать: у моего руководства – большие надежды, связанные с вами.

– Вот как?

– Но окончательное решение мои начальники примут только после того, как получат ответ из Германии. Когда это произойдет? Я не знаю. Может, месяц, может, три или пять. И нельзя исключать того, что эти надежды – мои и моего руководства – могут рухнуть, если немцы сообщат нам о вас что-либо неприятное. Пока же я вижу, что вы уходите от ответов на некоторые вопросы! И возможно, очень ловко смешиваете правду с недоговорками и ложью. Прошу не забывайте: даже маленькая ложь может вызвать большое недоверие!

– Но я рассказал вам все!

– Вынуждаете выложить карты на стол, барон? – криво улыбнулся японец. – А если я это сделаю – выложите ли вы свои?

– Да. Слово чести!

– Хорошо, попробуем сыграть в открытую. Начнем с того, что руку вы действительно потеряли в поединке – но не с русским высокопоставленным офицером, а с японским дипломатом, секретарем первого нашего посольства в России, неким Асикагой, в 1874 году. Вот истинная причина и вашей отставки из гвардии, и гнева вашего царя, и полицейского розыска! Мне пришлось поднимать архивы нашего министерства иностранных дел для того, чтобы проверить эту информацию и разыскать документы, касающиеся трагической гибели дипломата. Там и всплыло ваше имя, барон! Что же касается тогдашнего посла в России, виконта Эномото Такэаки, то он категорически отказался говорить о вашем злополучном поединке даже с главой Второго отдела! О вас, кстати, виконт отзывался только хорошо. И даже с чувством некоей вины, я бы сказал.

– Эномото, Эномото, – пробормотал Агасфер.

– Насчет монастыря – расхождений с нашими данными нет. А вот дальше… Этот ваш «чудак-механик» с полковничьими погонами, Архипов… Наши агенты из Петербурга любезно сообщили, что полковник Архипов и его друзья стояли у истоков создания в Русской армии профессиональной службы разведки и контрразведки. Эта инициативная группа начала проводить свои операции в России и Европе раньше, чем была официально разрешена царем Николаем II, барон!

– Вас хорошо проинформировали, господин Осама, – пробормотал Агасфер.

– А вы? Неужели столь наблюдательный человек, как вы, ничего не видели у себя под носом?

– В доме Архипова иногда собирались его старые друзья. Но все эти люди были с высоким положением в обществе – генералы, начальники департаментов. А кому нужен человек, уволенный из армии в чине прапорщика? И к тому же калека…

– Резонно, – согласился японец. – Тем более что чуть позже у этой инициативной группы наступил крах. Созданную все же волею вашего царя и инициативой патриотов России армейскую разведку и контрразведку стали оттеснять от оперативной работы за рубежом. В группе недавних единомышленников и создателей спецслужбы произошел раскол. Что же касается вас, то ставший директором Департамента полиции господин Лопухин стал ворошить старые дела и настаивать на том, чтобы предать вас, барон, суду Особого присутствия. За поединок двадцатилетней давности, едва не сорвавший переговоры России и Японии. И тогда ваши новые друзья решили спрятать вас подальше. Так вы оказались в Иркутске. Я нигде не ошибся, господин Агасфер?

– Пока нет. Поздравляю вас, господин Осама: ваши люди умеют добывать информацию!

Где-то вдали глухо ухнул колокол, и Осама встал.

– Пора выбираться из источника, барон: слишком долгое пребывание в минеральной воде может обернуться ущербом для организма. Мы договорим, пока будем одеваться и отдыхать после этой водной процедуры.

– Да, но проклятые обезьяны уволокли мое полотенце и все простыни! – встав на ноги, Агасфер растерянно оглянулся.

– Не смущайтесь! – усмехнулся японец. – Я же сказал вам, что мы здесь одни, если не считать банщиц. Доберемся до купальни в костюмах Адама, смоем с тела соль и оденемся…

Мужчины оделись и перешли в помещение, застеленное циновками. Сюда принесли чай в крохотных бронзовых чайниках. Следуя примеру японца, Агасфер вытянулся на полу, подложив под голову деревянный чурбачок. Полежав и приступая к чаепитию, Осама сел и некоторое время с легкой улыбкой наблюдал, как его спутник пытается сесть на пятки, а потом приказал прислужнице принести европейский стул.

– Теперь поговорим о вашей фабрике, господин Берг. Надо сказать, что вы чертовски вовремя – во всяком случае, для меня – занялись коммерцией.

– У меня есть компаньоны, – напомнил Агасфер.

– Я не забыл о них. Но купец Семенов далеко отсюда, в России, а Демби меня мало интересует, – пожал плечами японец. – В конце концов, они вложили в ваше предприятие только свои деньги. Сегодня я выезжаю в Токио, где доложу руководству о выполнении своей миссии, о привезенном оборудовании. Отвезу также на экспертизу образцы изготовленных вами консервов. Неплохо было бы, если бы вы, барон, дали мне бумаги, подтверждающие ваше участие в норвежском контракте. Иначе, в случае одобрения рыбных консервов, оборудование для их производства могут просто конфисковать как военный трофей.

– Благодарю вас, господин Осама!

Японец небрежно отмахнулся:

– Пока благодарить не за что. Полагаю, что вам с Демби вернут оборудование, разрешат выписать у поставщиков остальное и заняться производством консервов здесь, в Хакодате. Всю продукцию, или большую ее часть, будут забирать на военные нужды. Не даром, разумеется: о цене будете договариваться с интендантскими службами. Ну, и налоги, конечно…

– И что же нам с господином Демби в результате останется? – мрачно поинтересовался Агасфер.

– О, не беспокойтесь! – рассмеялся японец. – Останется вполне достаточно для того, чтобы со временем сделать хороший подарок человеку, который будет хлопотать за вашу фабрику в Токио!

– Не сомневайтесь, господин Осама!

– Но я бы попросил вас, Берг, договориться с господином Демби о том, чтобы он принял все хлопоты по восстановлению фабрики, строительству новых линий и производству консервов на себя: в отношении вас у меня и у моего руководства другие планы.

– Я почему-то не сомневался в этом, – мрачно кивнул Агасфер.

– Люблю догадливых людей! – продолжал веселиться японец. – Кстати, в вашем багаже есть приличная европейская одежда типа смокингов, сорочек и прочего?

– Боюсь, что нет: в Иркутске и после него я вполне обходился мундиром Главного тюремного управления. И дорожной одеждой для путешественников.

– Вам непременно надо заказать европейскую одежду, в том числе и вечернюю. Если моя миссия в Токио закончится удачно, вам придется бывать в обществе иностранцев, посещать приемы и прочие светские мероприятия.

– Но у меня нет местной валюты, – возразил Агасфер. – И ваши финансисты вряд ли примут чеки Приморского банка, где у меня был открыт еще довоенный счет.