Текст книги "Агасфер. В полном отрыве"

Автор книги: Вячеслав Каликинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Вчера… Может, нам нынче же и уехать, господин ротмистр?

– Думаешь, «хитрованцы» нам «обратку» рискнут сделать?

– На сыскных из полиции не посмели бы, полагаю, хвосты свои поганые поднять. А мы для них кто? Ручаться не могу, Владимир Николаевич! Ночным поездом и покатили бы, пока Степан этот из «Каторги» планы строить будет…

– От уголовников бегать – не стыдновато ли, Евстратий?

– Какой же это стыд, господин ротмистр? А ежели Манасевич многоходовую операцию спланировал? Уголовники на нас насядут, положим – мы же отбиваться станем! Шум, стрельба поднимется – тут-то нас и сгребут «по нечаянности». Вы Генштаб поставили в известность о нашей поездке в Москву?

– Нет, разумеется…

– Вот, я и говорю! Сгребут нас в случае сшибки с блатными, в каталажку определят. Скажут потом: за социалистов вооруженных приняли…

– Уговорил, Евстратий! Иди к своему старшему портье, попроси содействия. Пусть пошлет кого-нибудь за извозчиком и выпустит нас через кухню ресторации. Вовремя отступить – не значит проиграть!

Глава восьмая

Токио

Вернувшись после завтрака к себе в номер, Агасфер с порога окинул небольшую комнату внимательным взглядом и криво усмехнулся: опять обыскивали! Интересно – что соглядатаи-невидимки рассчитывали у него найти после вчерашнего вечернего обыска? Ведь он, вернувшись в свой отель и поужинав, никуда из номера не выходил!

Пройдясь по номеру, он аккуратно привел все свои маленькие хитрости в первоначальное состояние: приподнял и загнул угол ковра, подперев его ножкой легкой бамбуковой тумбочки, подложил под край выдвинутого ровно на два дюйма чемодана зубочистку, закрепил на двери ванной комнаты неприметную нитку…

Это начинало превращаться в какую-то забавную игру: вернувшись вчера из министерства сельского хозяйства, где вместе со своим партнером Демби пока безуспешно пробивал разрешение на строительство консервной фабрики, Агасфер обнаружил в своем номере следы поспешного обыска. «Настроив» вновь нитки, зубочистки и пр., Агасфер отправился на встречу с немецкими коммерсантами в «Пасифик отель». Разговора с представителями германского капитала не получилось: немцы только и делали, что бесконечно жаловались на «забывчивых и неблагодарных «яппи».

– Вы только поглядите на этих самодовольных обезьян! – брызгал слюной в ухо Агасферу крупный коммерсант Шеффнер из Гамбурга. – Они с большим удовольствием ездят на электрических трамваях, которые дали им мы, немцы! Кто построил и оборудовал здесь великолепные госпитали? Кто научил их строить неприступные линии обороны? У кого они учились военному искусству, наконец?! Все это дали им мы! А что мы получили взамен? Одну подозрительность и открытое презрение! За последний месяц японская полиция трижды врывалась с погромом в мою контору – без уведомления немецкого консула!

Шеффнер одним глотком опустошил кружку пива и яростно стукнул ею по столу, требуя у кельнера-японца новую.

– Смотрите, герр Берг! Пивной зал почти пуст, а этот кривоногий «яппи» еле идет к нашему столику! Уверен: если бы на нашем месте сидели американца или англичане, он давно бы подлетел сюда как ласточка! Вы только посмотрите на его нахальную морду, герр Берг! Scheißen![33]33
  Грубое немецкое ругательство.


[Закрыть] Так бы и шваркнул его этой кружкой!

– Будьте сдержаннее, прошу вас, господин Шеффнер! – попробовал успокоить расходившегося немца Агасфер. – Говорят, что все они прекрасно понимают и по-английски, и по-немецки. И все до одного сотрудничают с полицией! Поругайте его – и не избежите третьего визита полиции в свою контору!

– А-а, плевать! Я прекрасно знаю причину двух предыдущих! Дело не в ругани! Налеты на контору – это маленькая месть «яппи» за отправленные мной два парохода риса в Китай! Вы только представьте себе, герр Берг: сами же предложили мне эту партию риса – заломив, кстати, за него втридорога – а теперь требуют объяснить, куда я отправил свои пароходы! Какое им, спрашивается, дело – куда? Неужто они полагали, что я покупаю этот рис для того, что самому сожрать!?

Агасфер вздохнул: он слышал эту историю от Шеффнера по меньшей мере четыре раза. И попробовал перевести разговор в более конструктивное русло:

– Господин Шеффнер, а что же делать мне? Подскажите, прошу вас – ведь вы живете и ведете бизнес в Японии около десяти лет!

– Вот именно: десять лет! А что толку? Ich scheiß auf sie mögen![34]34
  Ср…ть я на них хотел! (нем.)


[Закрыть] – Шеффнер шумно отхлебнул из новой кружки. – Так вы говорите, что получили предварительное разрешение на ввоз оборудования для вашей консервной фабрики от министерства сельского хозяйства? А теперь не дают разрешения на монтаж уже закупленного и ввезенного оборудования? Das ist verdammt Bastarde![35]35
  Вот проклятые засранцы! (нем.)


[Закрыть] Разрешение на импорт было письменным?

– Естественно!

– А что они говорят сейчас?

– А теперь они говорят, что на строительство в прибрежной зоне нужно разрешение военного министерства! Там вроде бы и не против – но требуют прежде предоставить им сертификат качества консервов от министерства сельского хозяйства! А ведь чтобы получить этот проклятый сертификат, я должен построить фабрику, произвести монтаж оборудования и предоставить партию консервов для их оценки!

– Haben sie Angst, dass ihre Soldaten können Ihre Dosen Durchfall prohvatitot[36]36
  Они что, боятся, что их солдаты от ваших консервов могут прохватить понос? (нем.)


[Закрыть]? – захохотал Шеффнер. – Даже не знаю, что и посоветовать, камрад! А «подмазать» не пробовали?

– Пробовал, – вздохнул Агасфер. – Пробовал и едва избежал ареста… Отчитали как мальчишку, залезшего за бабушкиным вареньем в буфет!

Шеффнер покровительственно похлопал собеседника по плечу:

– Берут все, камрад! – убежденно заявил он. – И японские чиновники тоже! Просто в каждой стране есть свои особенности, которые нашему брату-коммерсанту надо знать! Как вы сказали? За бабушкиным вареньем в буфет? Ха-ха-ха!

Приблизив широкое нечистое лицо, усыпанное черными точками угрей, вплотную к лицу Агасфера, Шеффнер убежденно помахал в воздухе двумя указательными пальцами:

– Чтобы добраться до «сладенького» – пусть это будет бабушкино варенье – нужно точно знать две вещи: где и когда! Запомните, герр Берг: где и когда! Вы читали последние телеграммы с фронтов, камрад? – неожиданно спросил он. – Рейтер сообщает, что 22 сентября на реке Шахэ началось встречное сражение. Англичане не сомневаются, что на сей раз русские будут разбиты! И заранее, 25 сентября устраивают грандиозный банкет в своем любимом гнездышке, отеле «Плаза»! Приглашается весь цвет американской и британской колоний, японские военные власти, правительственные чиновники. На таких приемах бывает человек по 500-700, герр Берг! Нас, немцев, на такие приемы приглашают выборочно. Французскую колонию, окопавшуюся в «Ориентал-отеле» – не зовут категорически! Политика, верно я говорю, Вальтер?

– «Политика»! – передразнил до сих пор молча сосавший свое пиво приятель Шеффнера, представившийся Агасферу только по имени – Вальтер. – Мы все заложники этой проклятой политики, друзья! Берлинские политики заигрывают с Россией, а отдуваемся за них тут мы! Вы думаете, японцы забыли, с чьего благословения и примера Россия отобрала у них Порт-Артур и Ляодунский полуостров? Ну, союз русских и французов – это японцы еще могут понять и принять. Но Германия-то, Германия!

– Вам не кажется, что ваши высказывания про фатерланд далеки от патриотичности, мой дорогой Вальтер? – осуждающе покачал головой в сторону приятеля Шеффнер. – Вы потеряли «теплое местечко начальника местного госпиталя – но не вы один! Сами виноваты: не надо было учить японских врачей столь тщательно! И благодарите Бога, что место главного врача и консультанта вы все же сохранили!

Он откинул грузное тело на спинку заскрипевшего кресла, значительно подмигнул Агасферу:

– Есть соображения на счет того, что я сказал про прием, камрад? Добудьте пригласительный билет на этот прием, и попробуйте решить свою проблему там! Я пробовал, и у меня ничего не получилось. Обращался даже к знакомому итальянскому журналисту – я говорил вам, что могу довольно прилично трещать по-итальянски? Но старый приятель оказался не в силах мне помочь, увы! Если вам повезет – поменьше говорите на приеме по-немецки, понятно? Ха-ха!

⁂

Из отеля Агасфер и Шеффнер вышли вместе. Окинув взглядом улицу, Агасфер не приметил ни одного рикши. Это было удивительно: обычно они десятками дежурили возле отелей, где обитали иностранцы. Он покосился на Шеффнера: нагрузившись пивом, он шел неуверенным шагом, часто останавливался и даже постанывал.

– Господин Шеффнер, вам лучше вернуться в отель. Уже темнеет, и вообще…

– Что – «вообще»? – немец остановился и вызывающе поглядел на спутника. – Уж не хотите ли вы сказать, что я пьян?!

– Не пьян, но… пива вы выпили достаточно, господин Шеффнер, – уклончиво заметил Агасфер, проклиная себя за то, что не придумал причины для того, чтобы отказаться от назойливого провожатого. – Сей момент я поймаю рикшу, и все будет прекрасно! Благодарю вас за дельные советы, господин Шеффнер! Но, право, вам лучше вернуться!

– Неужели вы вообразили, что я боюсь этих zheltozadyh Arschlöcher[37]37
  Желтозадых засранцев (нем.).


[Закрыть]? Господь всемогущий, ob sie dreimal verdammt! Nicht in der Lage, die gute erinnern[38]38
  Да будь они трижды прокляты! Не умеют помнить добра! (нем.)


[Закрыть]!

Остановившись у мачты, обвитой красно-белыми полотнищами – такие мачты были расставлены по всем улицам Токио – Шеффнер принялся яростно пинать ее ногами.

Прохожие-японцы поначалу испуганно шарахались в стороны, но не уходили, и начали собираться небольшими кучками. Вскоре кучки, как капельки ртути, собрались в большую толпу, заполнившую весь тротуар и даже выплеснувшую на мостовую.

Агасфер выругался про себя: вход в отель Шеффнера был совсем рядом, но путь к нему перекрывала толпа. Из нее уже начали доноситься возмущенные выкрики – Агасфер понимал не все, но вполне достаточно для того, чтобы уразуметь гнев.

Он беспомощно оглянулся: ни одного полицейского рядом, как назло! Агасфер попытался оттащить пьяного немца от мачты – бог мой, это же цвета японского флага! Хуже оскорбления для истерично настроенных патриотов и не придумаешь!

Между тем толпа потихоньку надвигалась, и Агасфер уже явственно различал отдельные выкрики, призывавшие бить «рыжих дьяволов». Оставить Шеффнера и побыстрее уйти? Об этом не могло быть и речи! Будь он проклят, этот надутый бурдюк с пивом!

Агасфер знал, что обычно японцы стараются не задевать иностранцев. Им многократно внушали: иностранцы помогают Японии одержать победу в их войне – значит, их надо терпеть! Но у всякого терпения, видимо, бывает конец…

Из-за угла, дребезжа, вывернул трамвай, традиционно увитый гирляндами искусственных цветов и маленьких флажков. Это было спасение! И Агасфер бросился наперерез, махая руками. Вагоновожатый отчаянно зазвонил в колокол, замахал руками через стекло этому сумасшедшему иностранцу: останавливаться положено только на остановках!

Но Агасфер непоколебимо стоял на рельсах, и вагон остановился. Не теряя времени, Агасфер схватил отчаянно сопротивлявшегося немца поперек его толстого чрева и поволок к передним дверям. Тот, видимо, уже начал соображать, что к чему, и сопротивлялся чисто символически. Тем не менее, уже вскарабкавшись на первую ступеньку, Агасфер, проскочив вперед, отчаянно тянул Шеффнера внутрь – немец вызывающе оттопырил зад и громко издал неприличный звук в сторону надвигающейся толпы.

– Вы с ума сошли! – простонал Агасфер, отчаянным рывком втащив Шеффнера внутрь и поспешно закрывая складные дверцы.

– Ага! – победоносно заорал Шеффнер. – Hast du das gehört, mein Freund, ich rechts furzte in ihren gelben Gesichtern[39]39
  Ты слышал, друг, как я пернул прямо в их желтые рожи? (нем.)


[Закрыть]?

– Слышал, слышал! – Агасфер отчаянно делал повелительные знаки вагоновожатому: поезжай, поезжай!

Однако тот выбрался из своего закутка и советовался с кондуктором: ехать или нет? И только когда в стекла трамвая ударили первые камни и зазвенело стекло, вожатый юркнул за свои рычаги и тронул трамвай.

Но было уже поздно. Толпа окружила трамвай и не давала ему тронуться с места. Звенели разбитые стекла, наиболее отчаянные преследователи-патриоты повисли на оконных рамах, пытаясь забраться внутрь вагона.

И тут, слава богу, наконец появилось двое полицейских на велосипедах. Сначала он оторопели от такого явного нарушения общественного порядка, потом спешились, и, доставая на ходу дубинки, двинулись на обступившую трамвай толпу.

Штурм вагона прекратился. Люди отступили на тротуар, однако выкрики не прекратились: десятки голосов пытались объяснить наступавшим полицейским причину своего возмущения.

Оттеснив толпу от вагона – Агасфер всегда поражался довольно мирному ходу противостояния полиции и толпы в Японии – полицейские дружно развернулись к трамваю и направились к передним его дверям. Значит, поняли, что главные нарушители успели укрыться там. Агасфер сжал зубы: стало быть, инцидент пока не исчерпан!

Шеффнер, упав на боковое сиденье, что-то бормотал про нахальных «желтых яппи» и взмахивал руками. Агасфер прикусил губу: полицейские начнут задавать вопросы, а если сейчас вывести Шеффнера из состояния пьяного, но мирного полусна, то он, чего доброго, накинется и на них. Склонившись над скандалистом, он резко, как его учили, нажал на нужное место на его шее. Шеффнер замолк, уронил голову на грудь.

Агасфер повернулся к вошедшим в вагон блюстителям порядка и заговорил по-японски:

– Все в порядке, господа полицейские! Этот господин – мой друг. Он немножко перепил. Сейчас я отведу его в отель и уложу спать. Примите меры к тому, чтобы толпа не накинулась на нас!

Полицейские переглянулись:

– Свидетели утверждают, что этот человек оскорбил флаг Японии. И выкрикивал оскорбления в адрес людей. Мы должны препроводить его в полицейский участок и составить протокол. Так положено! Вы тоже пройдете с нами, господин!

Вступив в переговоры, Агасфер всматривался в невозмутимые лица полицейских. Им лет по 40-45, лица и руки обветрены и сожжены до красноты многолетним пребыванием на солнце. Наверняка эти крестьяне откуда-то из южных префектур. Очевидно, неграмотные и слишком бестолковые, чтобы им можно было доверить винтовку и отправить на фронт. Значит, у него остался один шанс…

– Замолчите, kusotare[40]40
  Грубое японское ругательство, употребляемое обычно по отношению к младшим чинам. Дословно: идиоты, дебилы, говенные головы.


[Закрыть]! Вы поможете мне довести его до отеля и уложить в кровать! – Агасфер вынул из внутреннего кармана смокинга свернутую вдвое плотную желтоватую бумагу – свое разрешение на пребывание в Японии, аналог российского вида на жительство и мельком показал полицейским. – Вы грамотные, надеюсь? Читать умеете, tikusemo? Я цензор специальной службы! Кансейкеку!

Полицейские действительно были неграмотные. Но слово «Кансейкеку» они знали и замерли на месте. Агасфер продолжил наступление:

– Вот ты! – Он ткнул пальцем в одного из полицейских. – Да, ты! Беги и немедленно найди рикшу или носилки для этого важного иностранца! Второй остается снаружи вагона и проследит, чтобы бунтовщики близко не приближались! Выполнять!

Полицейские отдали честь и кинулись выполнять приказание. Через несколько минут они осторожно вытащили из вагона Шеффнера, усадили его в коляску рикши и сопроводили «важного иностранца» до отеля. Там им на помощь пришли служащие, узнавшие своего постояльца, и немца потащили в его номер.

Между тем толпа не переставала глухо шуметь и не спешила расходиться, несмотря на требования полицейских. Агасфер, замешкавшийся в дверях, получил удар камнем по голове. Второй камень пролетел совсем рядом с лицом. Потеряв самообладание, он выхватил пистолет и два раза выстрелил в воздух – только тут толпа стала разбегаться.

В вестибюле отеля Агасфер приложил к шишке на голове платок – он тут же окрасился кровью. Вертевшийся рядом портье констатировал:

– Господин, вы ранены… Позвольте позвать доктора – в нашем отеле есть доктор…

– Позови, – кивнул Агасфер. – И узнай заодно – есть ли в отеле свободные номера. Я хочу переночевать у вас.

Свободный номер нашелся, и Агасфера проводили туда. Сунув провожатому купюру, он поинтересовался:

– Я недавно в Токио, и еще не все тут знаю. Расскажи-ка, для чего вдоль всей улицы расставлены столбы, обмотанные тканью? Эта ткань так обтрепана ветром, что флаги можно узнать с трудом…

– О-о, это осталось от празднования нашей великой победы над флотом противника! – с энтузиазмом начал рассказывать портье. – Наверху каждая пара столбов была соединена перекладинами, на которых висело множество фонариков и флагов – японских и английских. Все это не убирают потому, что скоро наши войска и доблестный флот наверняка опять одержат победу, и снова будет праздник! На улицы выходят многие тысячи людей, все одеты в праздничные одежды. Дети бьют в барабаны, уличные художники рисуют на специально установленных на улицах досках батальные сцены. Почти на каждом перекрестке круглые сутки идут театральные представления – и так продолжается несколько дней, господин!

Из дальнейшего рассказа Агасфер узнал, что в дни празднования в Токио приезжает много людей из провинции. Чтобы не упустить ни одной детали праздника, они остаются ночевать прямо на улицах, и целыми семьями спят на соломенных подстилках или прямо в колясках рикш.

Устав слушать, Агасфер сослался на головную боль, вручил рассказчику еще одну купюру и выпроводил его из номера.

Решив пораньше лечь, чтобы выспаться, Агасфер разделся и забрался в кровать, решив для себя с утра пораньше, прежде чем покинуть отель, серьезно поговорить с Шеффнером.

Однако выспаться ему в эту ночь так и не удалось. Часа через три в дверь номера забарабанили. Агасфер накинул халат, сунул в карман браунинг и открыл дверь. В коридоре стоял господин Осама в окружении нескольких полицейских офицеров. Осама сделал знак полицейским и громко сказал:

– Все в порядке, господа! Благодарю вас за помощь – этой действительно мой человек! Я поговорю с ним сам!.. Вы позволите мне зайти в номер, барон?

Агасфер молча отступил в сторону и запер за разведчиком дверь.

– Своему соотечественнику я бы предложил чего-нибудь выпить, хоть и во втором часу ночи, – буркнул Агасфер, бросая взгляд на часы. – Но вы восточный человек и мой непосредственный начальник. К тому же, судя по вашему «эскорту», оставшемуся в коридоре, вы пришли ко мне отнюдь не с поздравлениями…

Указав ночному гостю на кресло, Агасфер собрал на полотенце остатки льда из тазика, приложил примочку к шишке на голове и уселся напротив.

– Ну, господин Берг, рассказывайте, что тут у вас произошло?

– Выполняя ваш приказ, я заводил близкие знакомства с представителями немецкой колонии в Токио, – скрывая усмешку, откликнулся Агасфер. – Один из моих новых друзей, коммерсант Шеффнер, пожелал меня проводить и заодно проветриться. Однако он выпил слишком много пива и к тому же вспомнил какие-то свои обиды…

Внимательно выслушав Агасфера, Осама кивнул и тут же поинтересовался:

– Какой документ вы показали полицейским со ссылкой на нашу тайную службу?

– Свой вид на жительство, – хмыкнул тот. – По внешнему виду полицейских я предположил, что они неграмотны. И, как видите, не ошибся!

– Зачем вы устроили стрельбу? Кстати, сдайте ваше оружие, Берг! Иностранцам в нашей стране запрещено владение оружием.

– Я сделал это лишь после того, как меня стала осыпать камнями, господин Осама! Между прочим, именно вы, господин Осама, неоднократно уверяли меня в абсолютной лояльности населения к иностранцам! Хороша лояльность! Если бы я не разогнал толпу выстрелом в воздух – возможно, мы бы с вами сейчас не разговаривали! Ваши соотечественники чертовски метко швыряют камни!

– Зачем вы связались с этим старым пьяницей Шеффнером? – помолчав, поинтересовался разведчик.

– У русских есть поговорка: что у трезвого на уме, у пьяного на языке! – перешел на русский язык Агасфер. – Вы долго жили в России и должны знать это! От пьяных всегда можно узнать много интересного!

Осама кивнул.

– Возможно, вы правы! Однако я хочу заметить вам, барон, что данный случай беспрецедентен! Я имею в виду попытку толпы напасть на иностранцев. К тому же вам не следовало громко афишировать свою связь со спецслужбой! У нас это не принято! Именно поэтому полицейские, ввернувшись в участок, рассказали об этом инциденте своему начальнику. А тот, опасаясь принять неверное решение, информировал о вооруженном иностранце, якобы связанном с секретной службой, свое высшее руководство. Оно, в свою очередь, связалось с моим начальством. Вас, барон, спасла ваша особая примета! – Осама кивнул на протез левой руки. – Мое руководство, услышав о ней, сразу уразумело, о ком идет речь. И убедило военные власти не посылать в отель вооруженную команду для того, чтобы схватить и обезвредить иностранного «шпиона-диверсанта»! Вместо этой команды прибыл я, господин Берг! Теперь вы представляете, какой из-за вас поднялся шум?

– М-да, – только и нашелся что сказать Агасфер.

– Да, совсем забыл упомянуть, что кто-то сообщил об этом инциденте в редакции нескольких газет, и в настоящее время цензорская служба предпринимает все усилия, чтобы в завтрашних номерах газет ничего не появилось о вас и вашей стрельбе.

– Я приношу свои извинения за свою ошибку, господин Осама. И обещаю, что впредь буду максимально осторожен и осмотрителен. Однако при всем этом, хочу заметить, господин Осама, что худа без добра не бывает!

– Что вы имеете в виду, барон?

– Вечерний инцидент показал, что население не так уж и лояльно к иностранцам. И если ваши власти не хотят, чтобы из Японии сбежали ваши европейские и заокеанские друзья и тайные союзники в этой войне, правительство должно усилить соответствующую пропагандистскую работу.

Разведчик вскинул на Агасфера удивленный взгляд, подумал и одобрительно кивнул головой:

– А ведь вы правы, господин Берг! Люди меняются…

– К тому же ваша страна истощена войной. В иностранной колонии ходят слухи о том, что крестьяне в провинциях буквально умирают от голода. Торговля практически замерла, ваша промышленность в глубоком ступоре. Народ зол – как бы люди не плясали при этом вокруг этих ваших увитых флагами шестов на улицах. Япония в долгах, как в шелках – между тем даже победа над Россией вряд ли принесет вашей стране ощутимые дивиденды.

– Это почему еще?

– Потому что Россия никогда в своей истории – слышите? – никогда и никому не платила военных контрибуций!

– Я непременно доведу эту мысль до своего руководства, – кивнул Осама. И тут же поправился. – Насчет того, что настроение народа и его отношение к иностранцам меняется, разумеется!

– Надеюсь, эта тема исчерпана, господин Осама?

– Вы еще не сдали мне ваш пистолет…

– И не верну! – Агасфер осторожно пощупал шишку на голове. – Вряд ли я смогу завтра надеть шляпу, черт возьми!

Подумав, разведчик кивнул:

– Хорошо. Но мы еще вернемся к этому разговору. Вы хотели мне что-то сообщить?

– Скорее, попросить. По моим сведениям, на днях английская колония в Токио снова устраивает грандиозный банкет. Я полагаю, что если бы смог получить на него приглашение, это значительно расширило бы мой круг знакомств среди иностранной колонии.

– Разумно. Вы получите пригласительный билет, господин Берг!

– Если можно, то два, господин Осама!

– А кому второе приглашение?

– Разумеется, моему лучшему другу со вчерашнего вечера, господину Шеффнеру. Не сомневаюсь, что, попав на прием, он представит меня нужным людям из американской и английской колоний.

– Разумно. Я пришлю вам приглашения в ваш отель завтра утром. Что еще?

– Моя фабрика, господин Осама! Не говоря о практической пользе консервов для нужд японской армии, разрешение на ее постройку и эксплуатацию позволило бы мне значительно повысить свой рейтинг среди иностранных коммерсантов. На меня будут смотреть иначе, чем сейчас – возможно, именно фабрика позволит мне войти в высшие круги иностранного бизнеса.

Осама рассмеялся:

– Вот за что вы мне нравитесь, барон, так это за ваше умение не только выйти сухим из воды, как говорят русские, – но и за способность даже свои промахи обернуть победами! Скажу по секрету, что ваш вопрос с фабрикой практически решен! Мы тянули с разрешительными бумагами на ввоз оборудования только для того, чтобы у вас была возможность везде и повсюду жаловаться на твердолобость японских властей…

– Так я могу рассчитывать получить вместе с приглашениями и эти бумаги?

– Ваши аппетиты растут, барон! – улыбнулся разведчик. – Я сделаю все возможное…

– Благодарю вас, господин Осама!

– А что вы там говорили насчет угощения капелькой виски или водки, барон? Я бы не отказался, признаться!

Агасфер кивнул, поднялся из кресла и, бесшумно ступая, направился к двери номера. Прислушавшись, он резко открыл ее, едва не сбив подслушивающего под дверью человечка. Тот что-то забормотал в свое оправдание, однако Агасфер перебил:

– Принеси-ка две рюмки хорошего коньяку, бой! Только хорошего, иначе мой гость оборвет тебе все уши!

Бой молниеносно исчез.

– Кстати, я хотел поинтересоваться, Осама-сан: вы еще не получили ответ от ваших германских друзей относительно меня?

– Пока нет. А вас это беспокоит, Берг? Может быть, вы искали в Европе не только старые шарманки для господина Архипова? И опасаетесь, что ответ на наш запрос в Германию будет не слишком радостен для вас?

– Меня беспокоит другое: я чувствую, что ваше руководство держит меня в стороне от оперативной, скажем так, работы. И при этом слишком полагается на ответ ваших немецких друзей. А ведь он вовсе может не поступить, Осама-сан! Война, как вы сами говорили, меняет многие приоритеты! Мои новые немецкие друзья здесь, кстати говоря, жалуются на изменившееся к ним отношение. Утверждают, например, что японцы «задвигают» их. И носятся нынче с новыми друзьями – в первую очередь с англичанами. Вполне резонно предположить, что и германские спецслужбы не чувствуют себя обязанными сломя голову бросаться выполнять каждую просьбу вашей спецслужбы. И что тогда? Я так и буду в резерве до конца дней?

– Давайте все же подождем еще немного. И вообще: хочу признаться, господин Берг, что этой ночью шел к вам совсем с другими намерениями – с неопределенной улыбкой сообщил Осама, чокаясь с собеседником.

– Я догадываюсь, – кивнул тот. – Прозит! Ваше здоровье, господин Осама!

Выпроводив, в конце концов, Осаму, Агасфер велел коридорному разбудить его в 6.30 утра и попытался заснуть. Однако сон не шел: все мысли Агасфера были о Настеньке и сынишке, оставленных, по настоянию Осамы, на севере Японии, в Хакодате. Сообщив это неожиданное решение, японец мотивировал его прежде всего беспокойством своей секретной службы за семью господина барона, а также тем, что супруга и малолетний ребенок будут отвлекать Агасфера от выполнения ответственного задания. Однако тот не сомневался, что его семья осталась в заложниках у японцев.

Утешало Агасфера одно: Настенька и сынишка остались под присмотром компаньона, Демби, который поклялся не дать их в обиду. Впрочем, защита была слабой: ну что мог поделать старый шотландец, случись что?

Ворочаясь с боку на бок, Агасфер мучительно размышлял и об истинном своем задании. Он не сомневался, что рано или поздно получит доступ к секретной информации, необходимой России. Но как ее передавать? С кем? Случилось так, что он оказался в полном отрыве и от России, и от ротмистра Лаврова. Оставалось только надеяться, что тот не сидит сложа руки и работает над тем, как восстановить связь со своим конфидентом[41]41
  Секретный агент, доверенное лицо.


[Закрыть]. Правда, конфидента нужно было еще разыскать, что в условиях тотальной слежки в Японии, ставшей частью ее государственной политики, было не так-то просто.

А следили здесь за каждым. И уж за иностранцами – в первую очередь.

И немцы. Агасфер не сомневался, что у них на него собрано солидное досье. Сообщат они о нем японцам или нет? Он очень надеялся, что не сообщат: с какой бы стати немцам раскрывать перед азиатами все свои секреты?

Так и не заснув, Агасфер без помощи боя поднялся в шесть часов утра самостоятельно. Одевшись, он долго маячил перед зеркалом, пытаясь надеть шляпу так, чтобы она не задевала изрядно подросшую шишку на голове. Наконец, плюнув на приличия, он решил нести шляпу в руке.

Сбежав по лестнице, он рассчитался с портье за номер и зашагал по направлению к своему отелю. Навещать Шеффнера он не стал: было слишком рано, немец наверняка еще спал. К тому же Агасфер не сомневался, что элементарные правила приличия побудят того нанести ему ответный визит и поблагодарить за вчерашнее.

Несмотря на ранний час, улицы Токио были полны прохожих. Агасфер обратил внимание, что людей с пустыми руками ему практически не попадалось: каждый что-то непременно нес: корзину ли, бамбуковое коромысло с какими-то деревянными лоханями. Не обращая внимания на протестующие звонки трамваев, торговцы везли по мостовой тележки, нагруженные так, что непривычному европейцу могло показаться, что все эти корзины, горшки и ящики вот-вот рухнут. Почти все лавки и харчевни были гостеприимно открыты, и Агасфер, повинуясь зову желудка, неожиданно для самого себя решил сегодня пренебречь европейским завтраком в отеле и попробовать то, что едят простые люди. Он, свернув в ближайшую харчевню, заприметив там пару пустых столиков на низких ножках.

Появление европейца вызвало у хозяина харчевни и посетителей легкий шок. Еще большее удивление вызвало то, что европеец заговорил по-японски – медленно, запинаясь, но понять его можно было вполне:

– Здравствуйте. Хозяин, я хотел бы поесть, – поглядывая на доску с меню, Агасфер сделал заказ. – Рыбная похлебка с лососем, аю, эби[42]42
  Аю, эби – чтение японских иероглифов, обозначающих форель и креветки.


[Закрыть]. Можно?

Хозяин закивал, закланялся, обеими руками указал на свободный столик, принес пару подушек – чтобы гостю было удобнее. Пока Агасфер, кряхтя, примащивался за низеньким столом, хозяин снова появился откуда-то из глубин своей харчевни. Начал извиняться:

– Просим прощения, господин: рыбная похлебка у меня не совсем хорошая. Она не очень японская: у меня, к сожалению, нет рису и овощей для заправки похлебки: торговцы давно не носят нам этого… Война, – хозяин развел руками. – Все лучшее уходит солдатам…

Агасфер отмахнулся: что есть, то и неси, мол!

Вскоре перед ним поставили объемистую деревянную чашку с похлебкой и деревянной ложкой, больше похожей по форме на маленький совок. Небольшую форель, обложенную десятком алых усатых креветок, принесли на квадратной лакированной дощечке.

– Господину, видимо, будет несподручно есть нашими палочками, хаси. Я послал мальчишку к соседям – кажется, у них была ваша вилка.

Однако Агасфер покачал головой: не надо! Недаром он почти полгода прожил на Сахалине под одной кровлей с японским учителем языка: тот, помимо прочего, научил его пользоваться и японскими палочками для еды. Сомнение у него вызывали только креветки, которых Агасфер видел впервые в жизни. Потыкав в твердый панцирь палочками, он виновато взглянул на хозяина. Поняв затруднения гостя, тот присел рядом и показал, как надо есть креветок – руками.