Текст книги "Золотая Ригма"

Автор книги: Всеволод Сысоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Последний барс

На склонах Буреинского хребта – там, где он упирается в Амур крутыми сопками, с давних времен водились барсы. Случалось, что приходили они из Маньчжурии вслед за кочующими стадами косуль. Богатые копытными зверями леса обеспечивали им сытую жизнь, но не была она спокойна. С каждым годом увеличивалось число охотников, и как ни осторожны были эти чуткие звери, все чаще и чаще попадали они под пулю или в руки звероловов. Ни один охотник не смог бы выследить летом барса: мягкие бархатистые лапы этой исполинской кошки почти не оставляли следов на земле, серовато-желтая же окраска меха с ярким узором черных пятен по всему телу делала зверя незаметным. Когда он неподвижно лежал на земле среди травы и кустов, даже зоркие олени, подходившие на близкое расстояние, не замечали своего смертельного врага – так хорошо сливалась его окраска с окружающей местностью.

Никто не знал, когда появился в истоках Биджана этот барс. Возможно, он пришел из-за Амура по сковавшему реку торосистому льду, а может быть, и родился здесь. Только чувствовал он себя этих лесах неплохо и не собирался покидать облюбованных мест.

Барс был очень терпелив. Он мог подолгу просиживать у звериных троп, подстерегая свою жертву. Однажды он вышел на охоту осенней темной ночью. Но это не было помехой: как и все кошки, он предпочитал ночной поиск. Найдя кабарожью тропу, барс лег около поваленного дерева на живот, вытянув свое мускулистое тело, и замер в ожидании. Долго и терпеливо прислушивался он к каждому легкому шороху, но вот уже заалел восток, а на тропе никто не появлялся. Барс намеревался было покинуть засаду, как вдруг в стороне от тропы показалась кабарга. Огромными прыжками кинулся хищник ей навстречу. Отпрянув в сторону, ошалелая кабарожка понеслась птицей, перемахивая двухметровые кусты, но скорость нападающего зверя была столь стремительна, что не прошло и двух минут, как барс догнал и ударом передних лап крепко придавил к земле свою жертву.

Позавтракав, он взобрался по скалистому обрыву на труднодоступную, поросшую высокой травой и кустами боярышника каменистую площадку и заснул крепким сном. Лишь с наступлением вечерних сумерек он спустился к ключу, утолил жажду и отправился на прогулку. Голод не мучил его, но по пути он все же задавил несколько полевок. Скрытая ночная жизнь, недосягаемое для охотников и собак место дневного отдыха способствовали его безопасности. Лишь следы на снегу могли навести на это логово собак и охотников. Других врагов в лесу у барса не было. Хотя по силе его превосходили крупные бурые медведи и тигры, но в ловкости уступали и не хотели связываться с ним.

Невдалеке от владений барса, в маленькой охотничьей избушке, выстроенной прошедшей осенью, жили два приятеля – молодые охотники. Добывали они белок да рябчиков, мечтая в душе убить медведя или большого кабана, чтобы скорее утвердиться в звании настоящих таежных охотников. Оба работали в колхозной полеводческой бригаде и теперь находились в отпуске. Была у них собака Бельчик. На охоту ходили вместе – так было веселее, а если попадется берлога, то вдвоем брать зверя сподручнее.

– Колька, вставай! Вишь, небо светлеет. Белка на кормежку пошла, – будил своего друга русоволосый ученик комбайнера Петька.

– А мы ее будем брать, когда она с кормежки пойдет на лежку, – с этими словами Николай накинул на плечи коротко обрезанную шинелишку, снял с печки котелок и отправился к ключу за водой.

Позавтракав, приятели взяли на поводок Бельчика и направились в лес. Поднявшееся над деревьями солнце пронизывало своими лучами просыпающийся темно-зеленый кедрач, освещая яркими пятнами ослепительную белизну свежего снега. Голубое прозрачное небо, простиравшееся над седыми вершинами сопок, было безоблачно и чисто как после дождя. Эта чистота и яркость красок, прозрачность воздуха создавали величественную торжественность в душе молодых охотников. Праздничное, радостное настроение охватило их.

Поднявшись на сопку, они подстрелили двух белок и одного рябчика, полюбовались лесными далями и начали спускаться в кедровую падь. Идущий впереди Петр остановился:

– Смотри, Николай, табун чушек пропорол по своей старой тропе. Видать, недалеко где-то живут. Может, последим?

Приятели постояли в раздумье около тропы, к которой тянулся Бельчик, – он причуивал свежие следы и ожидал, что его спустят с поводка.

– Давай попробуем, – наконец согласился Николай, перезаряжая дробовой патрон в свой «ижевке» на пулевой.

Быстро шагая по торной кабаньей тропе, молодые охотники стали догонять ушедший табун. Спустившись в падь, тропа повернула под прямым углом на восток и снова пошла в гору. Она проходила смешанным высокоствольным лесом, захламленным поваленными ветром старыми деревьями. Подойдя к вывернутому с корнем кедру, охотники остановились. Неизвестно кем напуганные кабаны запрыгали в разные стороны. Маховые следы говорили о том, что за кабанами кто-то гнался.

Внимательно осмотрев окружающую местность, охотники установили, что на поваленном кедре, лежавшем около самой тропы кабанов, их подстерегал какой-то зверь. Пропустив часть табуна, он бросился в самую гущу испуганных свиней, схватил первого подвернувшегося подсвинка и утащил его в ключ.

Но что это был за зверь?

Сперва подозрение пало на медведя, затем, рассмотрев внимательно следы, молодые охотники решили, что на кабанов напала тигрица – след был круглый и не особенно большой.

– Возможно, она с тигрятами, вот бы поймать! – высказался Петр. Николай подвел к следу Бельчика. Шерсть на загривке лайки поднялась дыбом.

– Эх ты, кабанятник! На тигриных следах хвост поджимаешь. Да, с тобой тигра не взять, – сокрушенно вздохнул Николай.

Идти за смертельно испуганными кабанами было бессмысленно, преследовать же тигрицу охотники не решались: собака явно боялась тигров, да и ружья были слабоваты. Решили подняться снова на сопку поискать белок и идти в зимовье.

Вечером после обильного ужина охотники снова вернулись к разговору о тигрице.

– А что, Николай, если махнуть завтра в зимовье дяди? – предложил Петр. – Прямиком и десяти километров не будет. Охотится он с двумя товарищами, собаки у них отличные. Тигров живьем ловили.

– Может не пойти твой дядя. Скажет: след старый, либо не поверит нам.

– Ну и что, по дороге охота хорошая, зря время не проведем!

Легли пораньше, а чуть свет тронулись в зимовье Трофимова, что стояло на Каменном ключе. День выдался погожий. Идти по мелкому снегу – одно удовольствие. А тут то белка уркнет, то рябчик крыльями о ветки захлопает. Друзья и не заметили, как наступил вечер. До Каменного ключа оставалось не более часа ходьбы. Зашло солнце, но долго еще на небе не угасала вечерняя заря. Идти по лесу было легко. Только подойдя вплотную к избушке, ребята увидели струйку голубого дымка, тянувшуюся из железной трубы, – охотники вернулись и готовили ужин.

Немало удивился Трофимов, увидев своего племянника, о котором знал, что тот охотился вдалеке.

– Уж не заблудились ли вы, хлопцы? – обратился он к ребятам, приветливо улыбаясь.

– Нет, дядя Андрей, мы тигру нашли. Возле нашего барачка живет. Видать, у нее тигрята есть. Она им кабанов таскает. Сами видели. Следы свежие. Вот мы и пришли известить.

– Может, поймаем? – робко вставил Николай, вмешиваясь в разговор племянника с дядей.

Охотничий промысел не был основной профессией Трофимова. Работая комбайнером, он лишь на три месяца уходил в леса с давнишними товарищами по охоте. Промышлял он все, что попадалось, – от белки до медведя и от кабарги до лося. Ловил Трофимов и тигров. Ему на эту зиму было дано задание взять двух тигрят, но следы амбы не видел. Он уже не надеялся поймать «владыку джунглей» и потому очень обрадовался нежданному известию племянника.

После ужина охотники составили план действий. Заключался он в том, что все вернутся в барачек Петра и попытаются выследить тигрицу. Если даже она четырехлетнего возраста, то взять ее живьем, а если у нее дети, то и переловить тигрят. Приамурские звероловы не решаются брать тигров в возрасте более четырех лет. Лишь однажды, по ошибке, Трофимов навалился на пятилетнего тигра. Зверь поломал рогульки, ранил ловца и ушел невредимым.

Промысловики не делают просторных охотничьих избушек. Крепкие морозы, да еще с ветром, заставляют строить барачки крохотными, с низкими потолками, площадью на два-три человека. Чтобы войти в такое жилище, приходится сгибаться и пролезать в маленькую дверцу на четвереньках. Но зато дров для отопления требуется немного. Ведь далеко не все деревья годятся на дрова. Для приготовления пищи хороши усохшие на корню кедры и ясени, а для отопления нужны сырые дрова из ясеня и березы. Эти породы вырубаются в первую очередь вокруг избушки, и хотя стоит она среди леса, за дровами приходится иногда ходить далеко.

Долго не могли уснуть охотники. Загасив свечу, лежали они на нарах, перебирали в памяти виденное за день. Поднялись рано. Завтрак состоял из гречневой каши, вареной кабанины и крепкого чая. Подперев дверцу избушки колом, пошли за Петром и к вечеру были в его барачке.

– Ну, Петр, показывай, где видел тигровый след, – обратился поутру Трофимов к своему племяннику.

– Недалеко он – часа полтора ходу.

Придя к поваленному кедру, Трофимов внимательно осмотрел следы, затем подошел к месту, где был схвачен кабан. Разглядывая кустарник, он снял с острого сучка маленький клочок шерсти, положил его на ладонь и подозвал к себе товарищей.

– Шерсть-то не тигриная, да и след маловат. Никак барс поохотился на кабанов. Что-то ты, Петр, оплошал: следы путаешь. – Видя расстроенное лицо племянника, Трофимов улыбнулся: – Не горюй, еще научишься, а вот за барса спасибо. Давненько не видывали мы в этих краях тигриных братьев. Думал, уже перевелись. Ан нет, глядишь, еще пятнистого брать придется. Сейчас осторожно за ним походим. Собак не пущать.

Теперь впереди шел Трофимов. Вскоре следы привели охотников в пихтач. Здесь, укрывшись от всевидящих ворон, барс поедал свою добычу. К ней он возвращался дважды, от подсвинка остались голова да ноги. Пройдя по следу несколько километров, охотники убедились, что барс обосновался в приглянувшемся ему районе, ходит на больших кругах и не намерен покидать угодья, столь богатые копытными зверями.

Вернувшись в избушку, охотники решили денек передохнуть и хорошенько приготовиться к преследованию зверя.

– А ну, как этот барс окажется дюже крупным и попрет на нас, стрелять его можно? – задал вопрос Николай. Он впервые участвовал в ловле крупных хищников, но слышал, что старых тигров не берут – зверь сильный и постоять за себя сумеет.

Трофимов усмехнулся:

– Ты, паря, и впрямь собираешься пальнуть по зверю. Однако придется у тебя пулевые патроны заменить на холостые. Теми стреляй сколько хочешь, если уж дюже страшно покажется. – Но видя, что Николай не верит в серьезность его наставления, Трофимов добавил: – Барс слабее и трусливее тигра. Даже старый на человека не идет. Этого зверя в любом возрасте скрутим. Но он на ногу быстр. Доведись ему собаку в лесу встретить – задавит и съест, а вот навалятся на него три-четыре смелые тигрятницы – теряется, наутек идет альбо на дерево лезет. Словом, сам увидишь.

Товарищи Трофимова неоднократно участвовали в ловле тигров. Довелось и Петру однажды помогать дяде связывать лапы тигренку. Лишь для Николая это было первое «боевое крещение», поэтому он задавал так много вопросов и волновался больше всех.

Настал день выхода. Все было предусмотрено: в рюкзаки положили запас продуктов, котелки, топоры, прихватили шерстяное одеяло. Собак вели на поводках. Решили взять и Бельчика: пусть натаскивается, хоть лаять будет, и то хорошо.

Выйдя на след барса, охотники прошли целый день, но так и не обнаружили его дневной лежки. Заночевали в лесу на берегу родничка с прозрачной вкусной водой.

На второй день след повел охотников по обрывистому склону сопки. Люди карабкались по камням, хватаясь руками за кусты и лианы. Выйдя на узкую изюбриную тропу, охотники остановились передохнуть. Отсюда открывался живописный вид. Бескрайнее темно-зеленое море необитаемых лесов расстилалось перед ними. Вершины длинных сопок, словно огромные волны с белыми гребнями, катились к горизонту. На сопке гулял ветер. Стоять без движений было холодно. Тропа привела в скалистое ущелье, поросшее колючим кустарником. На одном из его склонов снег в затишном уголке, огороженном камнями, растаял, обнажив кусок земли, густо усыпанный опавшей листвой.

– Вот где он отдыхал! – воскликнул идущий впереди Трофимов, показывая на лежку зверя и маховые следы, уходившие к вершине сопки.

– Видать, спугнули, – заметил Петр. – Пускать собак, что ли?

– Ни в коем случае! Место неудобное, разбиться можно.

Повеселевшие охотники устремились по следам барса вверх, а он, как бы желая отвязаться от преследователей, полез на самую кручу, прыгая с камня на камень, переходя по едва заметным выступам отвесной скалы. Выйдя на самую вершину сопки, барс постоял у геодезической вышки и, убедившись, что его не оставили в покое, начал спускаться в седловину по противоположной стороне горы. Можно было обойти вершину сопки, но Трофимов решил подниматься по следу. Вытирая вспотевшие лица, охотники упрямо карабкались все выше и выше.

– Пойдешь по таким кручам – барса не захочешь, – ворчал старый приятель Трофимова Семенов.

С вершины господствующей сопки виднелись белоснежные гряды центрального Буреинского хребта, убегающие на север. Там заканчивались владения тигров и начиналось соболиное царство. Пронзительный леденящий ветер поторапливал разгоряченных охотников, и они, быстро оглядев горные дали, начали спускаться в седловину, поросшую густым кедрачом. Сойдя с кручи, Трофимов остановился, пощупал следы.

– Идет спокойно, видать, нас не чует. Снег тут неглубокий и место ровное, самый раз пустить собак. Ну что, Семенов, пущай своего первого.

Охотник подвел грудастого кобеля, дал ему понюхать след и отстегнул ошейник. Видя, с какой стремительностью кинулся вдогонку за зверем Алчан, остальные собаки заскулили, принялись рваться с поводков.

– Отвязывай остальных! – подал команду Трофимов.

Обгоняя друг дружку, лайки бросились вслед за Алчаном. В лесу стало тихо, лишь верховой ветер невнятно гудел где-то в вершине горы.

– Ну, братцы, тронулись!

Пройдя быстрым шагом седловину, охотники вышли на пологий склон сопки, поросший высокоствольным смешанным лесом, прибавили ходу. Теперь они почти бежали, не упуская из вида следы своих собак.

– Дядя Андрей! – крикнул, останавливаясь, Петр. – Никак лают!

Все остановились. Прислонив ладони к ушам, стали вслушиваться в монотонный гул леса.

– Чтой-то не слыхать. Тебе, Петька, поди, причудилось. Ан нет, вроде взаправду голосят левее следа.

Вскоре все услышали далекий прерывающийся лай собак. Переглянувшись, охотники поправили лямки рюкзаков, забросили ружья за плечи и побежали на лай. А он то замирал вдали, то приближался, словно собаки гнали невидимого зверя навстречу людям.

Николай бежал последним. И не потому, что недоставало сил. Он мог обогнать своих товарищей, да не было у него опыта, поэтому не сводил глаз с Трофимова, подражая ему во всем. Слышимость лая стала столь ясной, что, казалось, вот-вот появятся сами собаки. Охотники остановились.

– Надо вырубать вилашки. – С этими словами Трофимов шагнул к зеленокорому клену и одним взмахом топора отделил его от корня. Затем он срубил верхушку двух толстых ветвей, расходившихся врозь. Получилась надежная рогулька. Остальные охотники также вооружились рогатинами. Собаки лаяли на одном месте. Передохнув несколько минут, охотники начали подходить к остановленному зверю.

Барс, притаившийся на толстой колодине, увидел Алчана давно и приготовился к «встрече». К счастью, тот бежал в стороне от следа. Подпустив собаку поближе, барс в три огромных прыжка догнал своего врага и готов был уже вонзить в пса выпущенные когти, когда сзади на него набросились две подоспевшие лайки. Развернувшись к ним, барс подставил свой зад Алчану и тут же почувствовал на своей шкуре острые зубы собаки. Заметавшись между злобными верткими псами, барс сразу утратил царственную осанку. Куда девались смелость и отвага сильного хищника! Видимо, так же должен чувствовать себя большой паук, упавший с ветки в муравейник.

Громко лающие и атакующие со всех сторон собаки вскоре привели барса в окончательное замешательство. Обуреваемый только одним желанием – убежать от этой оголтелой собачьей своры, барс пустился в постыдное бегство. Накоротке он бежал быстрее собак, но вскоре потерял скорость и снова попал в окружение разъяренных преследовательниц. Найдя поваленный кедр, он заскочил на его вершину и, спрятавшись среди густых и толстых сучьев, притаился. Теперь хищник был неуязвим, но и сам потерял возможность активно обороняться.

Трофимов увидел собак, снующих около вершины кедра, и понял, где прячется барс. Держа вилашку наперевес, он вышел из-за укрытия и медленно стал приближаться к выворотню. Остальные охотники следовали за ним.

С появлением людей собаки осмелели еще больше. Они грызли мешавшие им ветви и лезли в заросли с нетерпеливым желанием вцепиться в пятнистого зверя. Видя приближающихся охотников, барс не выдержал и, выпрыгнув из укрытия, пустился наутек, собаки понеслись вслед. Желая подбодрить их, Трофимов на бегу дважды выстрелил вверх.

– Ребята, не отставай! – кричал бригадир, продираясь сквозь кусты лещины.

Но охотники не нуждались в понукании. Вид мелькавшего среди деревьев зверя придал им столько сил, что неслись они словно на крыльях, едва касаясь земли. Стрельба, крики охотников, разжигавших охотничий азарт собак, приводили барса в замешательство. Эхо выстрелов заставляло его резко менять направление бега, и он бросался то в одну сторону, то в другую. Собаки снова окружили его. Теперь они норовили вцепиться в бока зверя. Отбиваясь лапами, он успел сильно поцарапать Алчана, но злобный пес, не обращая внимания на кровь, заливавшую его голову, смело лез в битву и успел дважды укусить своего врага. Увидев окровавленную собаку, Трофимов забеспокоился: чего доброго, собак перебьет и уйдет.

– Братва! Давайте скорее окружать его. Стреляйте по деревьям!

Беспорядочный залп из пяти ружей привел барса в паническое состояние. Потеряв надежду отбиться и убежать от наседавших с оглушительным лаем собак, он со всего хода заскочил на ствол ребристой березы, затем быстро полез вверх и притаился в развилке толстых сучьев. Задирая головы, собаки с лаем закружились под деревом. Охотники остановились – теперь спешить незачем. Отдышавшись, они все сгрудились около бригадира.

– Загнали кота на «телеграфный столб», кто хочет – закуривай! – усмехнулся Трофимов, хотя в его бригаде никто не курил.

– Что же делать будем? – беспокоился Николай. – Как его на такой высоте достанешь?

Передохнув, охотники подошли поближе к дереву, на котором сидел барс. Съежившийся от страха, он казался им маленьким и не столь страшным зверем. Собаки то лаяли, то поскуливали, нетерпеливо помахивая хвостами и не спуская глаз с дерева. После некоторого молчания Трофимов предложил согнать барса с дерева выстрелами и, когда собаки вцепятся в него, прижать рогульками. Но этот прием не удался.

– Ну, Петр, полезай-ка на дерево да турни его оттуда.

– Он меня скорее сбросит.

– Так ты на соседнее лезь, там тебя не достанет.

Ребристая береза, на которой сидел барс, была старым тридцатиметровым деревом. Рядом с ней росли почти такая же белая береза, ель и ясень. Внимательно осмотрев все стоящие рядом деревья, Петр решил лезть на белую березу. Скинув рюкзак, он вынул топор и на конце привязал веревочную петлю. Затем срубил сырую ель, ветки обрубил на четверть от ствола, прислонил ее к березе и, словно по лестнице, поднялся метра на четыре. Затем, обхватив руками и ногами ствол дерева, полез вверх. Трофимов подал ему шест. Перекинув петлю через плечо, Петр быстро долез до первой развилки сучьев и уселся отдохнуть. Товарищи внимательно следили за каждым его движением, подавали советы. Поднявшись на вершину дерева, Петр оказался выше барса. До зверя было не более пяти метров. Петр видел, как с нервной дрожью ползли вверх губы хищника, обнажая белые острые клыки, но они теперь были не страшны охотнику. Подняв жердь, Петр положил ее на спину барса, но тот ударом лапы скинул ее с себя. Тогда Петр, накинув петлю на руку, чтобы не упустить жердь на землю, начал действовать ею как копьем. Раскачиваясь на своем тонком суку, он толкал барса в бок, стремясь скинуть его на землю. Зверь рявкал, хватал зубами конец шеста, тянул его к себе, отбивался от него передней лапой, но Петр не переставал наносить барсу чувствительные удары. Борьба человека и зверя, проходившая на высоте четырехэтажного здания, наконец завершилась победой охотника. Барс не выдержал и с ревом быстро начал спускаться с дерева, где его поджидали собаки и люди. Но только он коснулся земли, как все собаки разом вцепились в него. Отбиваясь передними лапами и зубами, барс не заметил, как к нему подбежали звероловы. Они сбили его с ног рогульками и крепко придавили к земле.

– Николай! Оттаскивай собак, вяжи к дереву! Рвут окаянные зверя! – кричал бригадир, наваливаясь со всех сил на кленовую рогульку.

Тем временем Петр слез с дерева. Подбежав к охотникам, он придавил вилашкой шею барса к земле. Бригадир набросил на оскаленную пасть зверя петлю и крепко стянул его челюсти. Затем с большой осторожностью связал лапы. Теперь можно было бросать рогульки. Нарубили лапника, настелили на снег, накрыли одеялом и сверху положили барса. Нервная дрожь сотрясала его мускулистое тело.

– Ну что, братцы, не мешало бы подкрепиться. Заварим кашу, что ли? – обратился к охотникам бригадир. – А то ведь топать до барачка с тяжелой ношей далеко.

Перекусив и напившись чаю, охотники связали узлами концы одеяла, просунули под ними жердь и понесли пленника в избушку, сменяясь на ходу. Не ведал только старый зверолов, что на сей раз взял он последнего буреинского барса. Никто в этих местах не встречал больше его круглых аккуратных следов.