355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Всеволод Алферов » Мгла над миром » Текст книги (страница 1)
Мгла над миром
  • Текст добавлен: 14 февраля 2019, 17:00

Текст книги "Мгла над миром"


Автор книги: Всеволод Алферов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Всеволод Алферов
Мгла над миром

История первая
Нечто мертвое

Ненависть – нечто мертвое.

Кто из вас хотел бы стать склепом?

Джебран Халиль Джебран

1

К суду и казни его вывели минута в минуту. Гонг в храме владыки времени как раз заговорил, возвещая полдень, когда пленника вытолкнули навстречу солнцу – и смерти. «Могли бы и припоздать с судилищем», – подумал Аджит.

День выдался ясным и звонким, как всегда бывает после сезона дождей. В Священном Круге, где обитель вершит правосудие и провожает на костер усопших, собрались две или три дюжины зевак. Некоторые скучали, иные прятали взгляд, прочие же смотрели с неприкрытой ненавистью. Поначалу чародей оглядывался, интересуясь, кто как себя ведет. Не каждому дано увидеть свой последний час. Впрочем, он быстро потерял интерес и к этому.

Над столичной обителью бесновалась стая воронья. Их пронзительный гомон мешался с гулом большого города – со своего места маг едва слышал приговор. Судья прилежно раскрывал рот, вот только вместо слов до чародея долетал лишь вороний грай.

«Могло быть хуже, – сказал себе Аджит. – Могло быть куда хуже… Выпрямись! Магу не пристало встречать испытания вот так».

И чародей расправил плечи и улыбнулся.

* * *

Одиночество…

Волны ветра

в полынной горечи степных трав.

Каллиграфическая кисть скользила по бумаге легко и привычно. Аджит на мгновение задумался и приписал снизу:

Здравствуй, подруга-тоска…

Петелька в слове «тоска» получилась слишком жирной. Придворные каллиграфы, пишущие так, что в вязи букв проглядывали львы и лебеди, антилопы и горные бараны, – изругали бы Аджита в пух и прах. Пусть их. Ему не нравилось новое поветрие: не то писать, не то рисовать. Должно быть, до восстания узурпатор был последним деревенщиной, раз его придворные выводят стихи в картинках.

Аджит поморщился и отложил кисть.

«Дыхание Бездны! О чем я думаю? Как будто, это двор виноват, что я жду и битый час пытаюсь унять дрожь в руках!»

За окном закат раскрасил белый камень стен в два цвета: старой позолоты и темной крови. Бронзовый гонг в храме Атамы возвещал восьмой час, и чайки в гавани вторили ему резкими криками.

«Он обещал, что освободится к восьмому звону… Интересно, как там предыдущая встреча? В каком он настроении? Зол или добродушен?»

Поймав себя на малодушном гадании, чародей разозлился еще больше. «Какая разница, если он знает, зачем я просил меня принять? Я не видел сестру пять лун. Он не должен, не может мне отказать!»

Ждать осталось ползвона, от силы. Чародей встал из-за стола и прошелся по комнате. Остановился перед потемневшим серебряным зеркалом, в который раз проверяя, достойно ли выглядит. Но, как ни прихорашивайся, худое усталое лицо не станет менее худым и усталым, а непослушные темные волосы – менее своенравными. Маг забрал их в хвост и связал черной лентой.

Недовольный отражением, Аджит вернулся за стол. Обмакнул кисть в баночку с тушью и закончил стихотворение:

…впрочем, ты всегда молчишь мне в ответ.

Покои Газвана сар-Махда, Первого-в-Круге и Верховного мага, располагались в самой старой части обители. За сотни лет обитель чародеев расширяли и перестраивали, большей мешанины стилей было не сыскать во всей столице. А уж по числу безвкусных и аляповатых зданий та, несомненно, дала бы фору любому городу в Царстве.

Первые постройки Круга возвели сразу после Завоевания – сложенные из гладкого белого камня, они были простыми и надежными, как клинок наемника. Потом, когда обители начали открывать по всей стране, красота уже никого не заботила. Квадратные кирпичные башни не отличались от тех, что торчали в порту или вгрызались в Старый город со стороны Дороги Царей… На Южный базар столичная крепость Круга смотрела резными ликами, на Храмовый остров – увитой плющом мраморной стеной, а на колоннаду Пяти Царей – и вовсе ажурными башенками, покрытыми каменным кружевом.

Попав сюда еще ребенком, Аджит в первый же день заблудился. Сейчас он опасался лишь встречи с собратьями, которым пришлось бы объяснять, зачем он так спешит к Верховному.

Двойные створки с резьбой… зачем резьба там, где никто не задержится, чтобы поглазеть? Аджит постучался, хотя и знал: Верховный почуял его приближение, еще пока молодой маг взбирался по лестнице.

Внутри было пусто и аскетично – как и всегда. Как если бы Первый-в-Круге только вселился в покои и подводы с мебелью, коврами и утварью ожидали разгрузки.

– Как всегда, пылкий и недовольный, – не отрываясь от бумаг, проворчал Верховный. – Подожди немного. Садись.

Он неопределенно махнул рукой. Очень некстати: колдовской огонек выхватывал лишь тяжелый стол и старого мага, прочая мебель словно попряталась в тенях по углам. Наконец глава Круга поднял взгляд на посетителя.

– Ну что… – Его тон не сулил ничего хорошего. – Не стану спрашивать, зачем ты пришел. И не стану врать, что рад. Для начала мне нужно знать, что это в самом деле безопасно.

– Раид завтра уедет в провинцию, мудрый! – взволнованно начал маг. – К двоюродному брату. Говорят, тот тяжело болен. Он заберет большую часть челяди, сестра и племянник останутся с горстью слуг. Будет легко передать весть и встретиться с ними. Никто не заметит!

Верховный усмехнулся. На его неправильном, подходящем скорей наемнику, чем чародею, лице ухмылка получилась жесткой, если не жестокой.

– Вот меня всегда забавляло: ты что, следишь за ней? Как выгадываешь дни, чтобы пообщаться с семьей?

– Не совсем. Я просто… я проверяю, как живет сестра. Иногда расспрашиваю о жизни двора.

– Хвала богам, что «не совсем», – фыркнул Газван. – Иначе прибегал бы раз в неделю.

Аджит пропустил замечание мимо ушей. Он был в Круге восемнадцать лет, и если Верховный хорошо изучил бывшего ученика, то и Аджит неплохо знал Верховного. Крепко сбитый, грубоватый, даже слишком хорошо сохранившийся для шестого десятка, он казался вышедшим на покой солдатом. Должно быть, потому он и нашел общий язык с Царем Царей. Однако за непроницаемым лицом скрывался непростой человек. Все же в первую очередь человек, а уж затем – Первый-в-Круге.

– Вот что, мальчик… – Верховный побарабанил по столу пальцами. – Мне эта история не нравится. Я понимаю, ты хочешь сохранить связь с семьей… Понимаю, твой зять из этих, из ревнителей. Ну, которые ненавидят магов… Но ты уж придумай что-нибудь, чтобы не прибегать каждый раз, как понадобится запрещенная магия. В конце концов! Если Раид ублюдок и выбросит твою сестру на улицу, как узнает, что у нее есть брат… за каким бесом он ей вообще дался?

Чародей вздохнул.

– Раид не ублюдок, – досадливо пояснил Аджит. – Он любит Илайю и Сахира. Просто он… ревнитель. Это вы верно говорите.

– Значит, придумай что другое, без запрещенных чар! – повысил голос Газван. – Развели придворную игру на пустом месте! Вы еще наймите шпионов и травите свидетелей. – Маг покачал головой. – Мне надоело покрывать тебя перед Кругом.

– Но я сполна расплатился за…

– О да, мне не в чем тебя винить, – перебил молодого чародея Верховный. – Но дело, видишь ли, не в торговле. Каждый раз, как я даю тебе фальшивые и сверхважные поручения, я подставляю себя. Подставляю Круг. Если это сборище крикунов лишится меня, Царь Царей скормит вас всех собакам. В этой стране нас не очень-то любят, не забыл?

– Мы пытались, мудрый… – начал Аджит, но Газван снова не дал ему договорить:

– Бездна, значит, пытайтесь еще! Ты пробираешься к ней, как вор. Хочешь, чтобы твой зять подумал, будто в его постели гостит другой?

В кабинете повисла такая тишина, что было слышно ровное шипение колдовского огня – и грай священных ворон в храме Джахата за каналом. Наконец Первый-в-Круге заключил:

– Это последний раз, когда я играю в твои игры. Думай.

Старый маг вперил в Аджита тяжелый взгляд, словно ожидая незамедлительного ответа. Молодые вельможи, которые поддерживали узурпатора и кричали, что маги – бесовское отродье и теперь-то Царь Царей с ними покончит, быстро скисали под этим взглядом. Да что там, даже узурпатор чувствовал себя неуютно, иначе посадил бы в столичной обители своего человека, насадив голову Газвана на пику.

Под этим взглядом спорить было бессмысленно. Под ним и сидеть-то было бессмысленно, раздражая Верховного лишние мгновения.

– Я подумаю, – кивнул Аджит, поднимаясь со стула. – Благодарю… за помощь. Пусть ваш день будет счастливым, мудрый!

Он постарался, чтобы ритуальная фраза не звучала, как проклятие.

Их разлучили, когда Аджиту было десять, а сестра аккурат отпраздновала двенадцатое лето. Все началось с того, что мальчик разозлился на Илайю и сжег игрушку, из-за которой они повздорили. Оглядываясь назад, чародей понимал: хорошо, что не досталось ей самой! Мальчик попросту не знал, насколько опасен – и даже хорошо, что не знал, иначе ужас вызвал бы еще больший выброс силы.

В те годы в Царстве правили маги, но не любили их и тогда. Жрецы посматривали на чародеев с неодобрением, а бродячие проповедники все поминали, как маги древности скормили святого мученика не то собакам, не то волкам… никто толком не мог сказать, кому именно. Но потом война на востоке принесла восстание, а следом пришли засуха и голод, и тогда эту историю уже слышали все. А главное – глухо ворчали о чародее, который в ту пору носил золотую маску Царя Царей.

Впрочем, все это произошло, когда Аджит уже учился в Круге. А когда им было лишь десять и двенадцать, Аджит с Илайей знали только то, что говорил отец: колдуны искажают замысел богов и противны небесам, ложатся с духами царства теней и вообще – до Завоевания мир был честнее и чище, виной же порче, известно, маги.

Неудивительно, что проклятые головешки они зарыли в саду, а отец так ничего и не узнал. Однако чем дальше, тем сложнее становилось: вокруг Аджита вспыхивали и прогорали свечи, одежда на нем тлела, стоило ему разволноваться, а один раз Илайе пришлось сделать вид, что она опрокинула в постель жаровню… Скрывать все до бесконечности Аджит не мог даже с помощью сестры. Настал день, когда правда всплыла, и той же ночью отец привел незнакомого старика и велел забирать сына, и чтобы к утру не осталось духу «проклятого ублюдка».

Мальчик смутно помнил расставание. Кажется, Илайя плакала, а лицо ночного гостя и вовсе стерлось из памяти. Запомнилась крепкая шершавая ладонь и запах сточных канав на пути к обители. В следующий раз чародей увидел сестру, когда та превратилась в хрупкую изящную девушку. Он узнал, что в ту ночь отец раздобыл труп скончавшегося от хвори мальчика, а наутро тело умащивали смолой каммы, чтобы отдать последнему костру.

Так Аджит Рахад выяснил, что давно мертв и десять лет как сидит подле Солнечного Владыки на полях Иару.

– Вообще-то Сах не такой уж и бойкий. Любит всякие истории, может часами их слушать. Раид нанял одного писаря… он много путешествовал со свитой старого царя. Старик учит Сахира грамоте, языкам и истории.

Они сидели на выходящей в сад террасе. Солнце над столицей подбиралось к зениту, но летняя жара уже навалилась на город, придавив тяжелым влажным брюхом. Над клумбами струился острый аромат пряностей и заморских цветов.

– Хорошо, что мальчика не заставляют махать мечом, – согласился Аджит.

– Не заставляют, – кивнула Илайя. – А вообще он спокойный. Любознательный.

Словно опровергая сказанное, Сахир сновал меж кустов, не обращая внимания на взрослых. Следом за ним, то отставая от мальчишки, то нагоняя его, носился поджарый охотничий пес. Сперва чародей вздрогнул, когда зверюга нагнала племянника и, прыгнув на плечи, повалила наземь. Однако пару мгновений спустя катавшийся по земле клубок со смехом распался.

– Бес в Сахе души не чает, – сказала сестра. – Не бойся, они играют.

Аджит понимал, что им нужно обсудить, как встречаться впредь, – но слова не шли на язык. Их встречи были столь нечасты, что стали подобны редкому и дорогому вину: сколько ни смакуй на языке, чаша закончится скорее раньше, чем позже, оставив лишь бледное воспоминание. Он ценил каждое отпущенное мгновение, не желая тратить их на неприятные разговоры. Быть может, если бы жизнь в обители была не так однообразна, воспоминания об этих встречах вызывали бы меньше тоски… Кто знает? Чародей вырос в годы, когда магам только и оставалось, что крохотная тюрьма. Он не ведал другой жизни и не мог вообразить, каково это – жить иначе.

– Первый-в-Круге больше не сможет меня покрывать, – наконец выдавил чародей.

– О чем это ты?

– Нам придется встречаться реже. В лучшем случае. В худшем… мы еще долго не увидимся. Может, год. Может, несколько лет.

– Почему? – В голосе сестры послышался страх.

– Понимаешь… когда на трон взошел узурпатор, он не мог допустить, чтобы маги подняли мятеж. И вернули все, как было при царях-чародеях. Даже один маг способен наделать бед, а простые люди и не заметят… не заподозрят… Нам нельзя пользоваться опасными чарами. И все бы ничего, но иллюзии, которые нужны, чтобы я сюда приходил, относятся к запретной магии.

– И?

– И Верховный устал меня покрывать, – понуро заключил Аджит. – Он хороший человек, входит в мое положение, но и его нужно понять. Он выгораживает тысячи людей по всему Царству и…

– Первый-в-Круге? Проникся заботой? – Илайя прищурилась. – И сколько еще таких… в чье положение он входит?

Аджит усмехнулся. Да, брак с придворным напрочь лишил ее иллюзий.

– Разумеется, не бесплатно, – пояснил он. – Я… понимаешь, я не самый последний маг, Верховному частенько нужна моя помощь. Там, где он сам бессилен. К нему прикованы сотни глаз. Ему нужны люди, у которых развязаны руки. Но которые полностью от него зависят.

– Чудесно!

Илайя нахмурилась, встала из кресла и зашагала по террасе из угла в угол.

– Только не говори, что ради нас ввязался в грязные дела!

Она бросила на него обвиняющий взгляд, чародей же постарался улыбнуться. Илайя пробормотала нечто, что пристало больше купеческой дочке, а не придворной даме, – и отвернулась.

Перемены в ней оказались неожиданными для Аджита. Куда делась мать, жизнь которой заключена в сыне и муже? Сестра была немного забавной: маленькая, хрупкая, совсем еще юная – но такая серьезная. Чародею подумалось, что высокородный зять нашел в Илайе не только хозяйку, но и единомышленника.

Перехватив его взгляд, сестра состроила гримасу.

– Вот что, – заговорила она. – Подробности рассказывать долго. Пока что встречи буду устраивать я. Я всегда могу отправиться в поездку и заранее сообщить тебе. Я хозяйка в своем доме, мне ни с кем не нужно объясняться. Наверное, так следовало поступить с самого начала.

– И как ты будешь передавать вести? Принесешь письмо к дверям обители?

– Оставь это мне, – отрезала Илайя. – Заведу знакомство с магами. Раид оценит, ему всегда хотелось получше узнать врага.

– Ты уверена?

– Более чем. Не впервой.

– Бесовски повезло ему, что нашел не томную даму, а тебя!

– Его родители не были так уверены. Два года не решались познакомиться с дочерью купца, – сестра усмехнулась. – Ладно, все в прошлом… Они сидят бок о бок с Солнечным Владыкой и морщатся, глядя на меня с небес. Тебе, наверное, пора?

– Сперва нужно поговорить с Сахиром, – напомнил чародей.

– Я никогда этого не понимала! Зачем Саху тебя видеть, если он все равно ничего не вспомнит?

Аджит вздохнул.

– Я ведь объяснял. Наше сознание… состоит как бы из слоев. Он все помнит, просто… не на поверхности. Да, это лучшее сравнение, что мне приходит на ум.

– Делай, что считаешь нужным, – отмахнулась сестра.

Первым на голос чародея откликнулся, конечно, Бес. Племянник вконец измучил пса, так что тот тяжело дышал, но выглядел довольным. Следом появился и сам мальчик. Аджит присел на корточки, из-под неровной челки на него взглянули упрямые глаза зятя.

Чародей вдруг ясно, отчетливо понял, что ненавидит Царя Царей.

– Ну как, замотал пса?

– Угу, – невесело протянул ребенок. – Я испачкался. Галия говорит, что нажалуется отцу.

– Старшая нянька, – пояснила сестра. – Добрая старушка. И очень чопорная.

– Молодой господин не должен бояться нянек. – Маг потрепал племянника по голове. – Ты на них полагаешься, а они тебя одевают и обстирывают. Но ты зависишь от челяди. Учись ухаживать за собой сам и станешь настоящим господином себе и слугам.

– Папа тоже говорит, что я должен все уметь. А то стану как колдуны. Они без чар свечу зажечь не могут, представляешь?

– Твой папа хороший человек. Хотя порой ошибается. Ну… давай. Сейчас мы сделаем тебя еще взрослее!

Привыкший к процедуре, Сахир послушно сел на пол спиной к магу, откинул голову тому на грудь.

– А я… я потом опять ничего не вспомню?

Дядя и мать обменялись взглядами: еще в прошлый раз мальчик не осознавал, что забывает об этих встречах и вспоминает их, лишь вновь увидев Аджита.

– Так надо. – Маг погладил жесткие волосы. – Это ведь ненадолго. Сам видишь, со временем ты все вспомнишь. Ну? Закрывай глаза!

Он положил ладони на голову Сахира. Пара ударов сердца – и мальчик обмяк в его объятиях. Осторожно приподняв ребенка – «Тяжелый же стал! Быстро растет!» – чародей усадил племянника в кресло.

– Да, Раид воспитывает сына в том духе… что колдуны противны богам и…

– Ничего, – улыбнувшись, чародей положил сестре руку на плечо. – Я другого и не ждал.

– Я делаю, что могу. Но не хочу, чтобы ребенок видел, как мы ссоримся.

– Ничего, – повторил Аджит. – Твой муж хороший человек. Просто… он ошибается.

Илайя хотела сказать что-то еще, но передумала. Жена придворного, бывшая здесь несколько минут назад, вновь исчезла. Осталась лишь невысокая девушка, годы назад прощавшаяся у погребального костра с живым братом.

– Я… пойду?

Она кивнула. Отвернулась. Ее всегда немного мутило, когда Аджит вдруг становился невидимым.

Прежде чем окунуться в путаницу улиц Старого города, чародей вдохнул запахи ставшего родным особняка. Чужой дом пах пряностями и заморскими цветами.

Чародей застал воцарение Азаса Черного уже учеником. В те годы он еще не видел большого мира, и все, что знал о нем, – были страшные истории о резне магов, которая вспыхивала то здесь, то там. Каждый вечер приносил новые дурные вести. И новые страхи.

Боялись все. Истории пересказывались вечерами, в полутемных гостиных, и казалось, что мир за стенами обители сошел с ума. Помнится, Аджит считал дни и гадал, сколько времени пройдет, прежде чем война ворвется сюда, разрушив главный и самый крепкий бастион Круга.

– Ерунда! – отрезал Газван, услышав опасения ученика. Тогда он не был Верховным, и говорил еще резче, чем сейчас.

– Разве простые смертные не ненавидят магов? – пылко переспросил Аджит. – Да все об этом говорят! Мы отличаемся от них, у нас… есть сила. Люди ненавидят всех, кто от них отличается…

Юноша осекся, потому что его наставник фыркнул.

– На твоем месте я бы вспомнил старую присказку: мол, слово «маг» исходит от древнего иль магар, что означает «величие» и «господство».

Аджит, не раз слышавший ее из уст наставников, посмотрел на Газвана с недоумением, что только разозлило учителя.

– Вот и догосподствовались, – заключил тот. – До восстания догосподствовались!

Видя, что ученик не понимает, Газван снизошел до объяснения.

– Да, то, что ты говоришь, тоже есть. Но толпа ненавидит не магов вовсе, а господ. А те, кто толпой руководит, – ненавидят тех, кто стоял выше них. То есть тоже господ, только уже повыше рангом. Но не магов. И, в общем, это наша вина, что для них это одно и то же. Но господа меняются, а новым тоже понадобятся маги. Хотя бы чтобы защищаться от соседей. Когда восставшие наденут на кого-нибудь золотую маску и вспомнят, что у Царства есть не только трон, но и границы.

– По-вашему, магам ничего не угрожает?

– Конечно угрожает, олух ты купеческий! И будет угрожать и через год, и через десять лет. Мы будем служить новому Царю Царей уже при новых порядках. Все, кто выживет, ясное дело.

Вышло точно так, как и предсказывал Газван. Прошли годы, и ужасы войны остались в прошлом. Десять лет назад Аджит не мог подумать, что окажется в столичном Районе Садов – дворцовом квартале, чьи стены казались неприступными простым горожанам по ту сторону канала.

Все пространство между спокойными водами Ладжан, каналом и морем было одним огромным парком, однако большую его часть занимал дворец. Сквозь частокол кипарисов виднелись лишь белые стены и блестящие на солнце купола. Чуть дальше возвышалась квадратная Башня Справедливости: единственная постройка, которую можно разглядеть из города. Аджит читал, что она выходит на главный дворцовый двор и именно там находятся рабочие покои Царя Царей.

«Что он там видит, из окон своих палат?» – подумал маг и решил, что не так уж много. Видел бы больше – все в Царстве, может быть, сложилось иначе.

– Господин ждет, – напомнил провожатый, поторапливая чародея.

Сразу от ворот они свернули на выложенную цветастой плиткой дорожку, что виляла меж кедрами и подстриженными кустами роз. Пожалуй, главное, что отличало Район Садов – это тишина. Городской шум не проникал через толстые стены и, словно не решаясь потревожить здешний покой, слуга говорил негромко:

– Лекари сделали все необходимое, подлинное исцеление вряд ли понадобится. Но достойный Мауз очень слаб и решил довериться чародеям.

– Верховный говорил, советник идет на поправку.

– Вот это вам нужно будет проверить, – с непонятной интонацией произнес слуга.

– Что вы имеете в виду?

– У советника… есть подозрения. Достойный выбирает лучших лекарей, но всегда остается опасность.

Слуга натужно подбирал слова, но Аджит уже понял, что чародеи понадобились как нейтральная сила, не вовлеченная в дворцовые интриги. Что ж, он был магом-целителем и неплохим, Аджит сталкивался со всяким. Могло быть хуже: будь у него особая связь с камнем – надрывался бы с собратьями на строительстве каналов и дорог.

– Вот и пришли…

Слуга ускорил шаг, Аджиту оставалось лишь поспешить следом.

Советник Золотого двора обитал в роскошной резиденции в дворцовом квартале, Золотой палате. Только внутри чародей осознал, насколько все плохо. Бывает, войдешь в чужой дом – и сразу понимаешь, что он словно бы перевернулся: слуги снуют без цели, все огрызаются, и обстановка страха… маг ощущал ее кожей. В самом что ни на есть буквальном смысле.

Еще хуже оказалось в самих покоях. Аджит не был бы хорошим целителем, если бы не ощущал чувства людей с особой остротой. Смерть и страх, царящие в комнате, были густыми, как вонь портовых закоулков.

– Раздвиньте занавеси, – резко приказал он.

Слуги засуетились, убирая расписные ширмы и раздергивая драпировки, впустив в комнату соленый запах моря и крики чаек.

Аджит никогда прежде не видел Мауза иль-Нехата, смотрителя казны, но подозревал, что тот был полным человеком с лоснящимся от довольства и хорошего питания лицом. Сейчас среди атласных покрывал лежал старик, сгоравший – и уже почти сгоревший – изнутри. Он был в сознании, и когда чародей присел на край кровати, попытался заговорить. На исхудалом лице осталось слишком много кожи: она пришла в движение, как диковинная маска, но голоса маг так и не расслышал.

– Лучше помолчите. Не тратьте силы, – проговорил Аджит.

– Ему стало хуже аккурат как вы отправились за колдуном, – говорил слуга за спиной у мага.

– …послал за лекарем? – кажется, голос провожатого.

– Ползвона назад. Мы…

– Тихо! – прикрикнул чародей. – Мне нужна тишина. Я уйду в себя, чтобы найти болезнь и вывести ее из тела. Сколько бы лекарей ни заявились, пусть помалкивают и не мешают. Мне потребуется… – он умолк, прикидывая время, – не больше звона.

– За звон он может оказаться при смерти, – тихо произнес проводник: похоже, секретарь, а не обычный челядинец.

– Ваши лекари корпели дни напролет, – отрезал Аджит. – Если вы не выделите хотя бы звона, зачем вообще звать целителя?

Взгляд секретаря обжег Аджита холодом.

– Сейчас не время артачиться, колдун!

– Хорошо. – Чародей встал. – Передайте лекарям мои лучшие пожелания! – и, пока секретарь не успел опомниться, шагнул к нему вплотную. – В нашем положении есть одно достоинство: мы не боимся ни Золотого, ни Бумажного двора. Круг пал так низко, что хуже только новая резня. Вряд ли тебе это под силу. Особенно, если твой господин умрет, а новый советник вышвырнет тебя отсюда, едва переступит порог. Дай мне звон. После – делай, что считаешь нужным.

Нужно отдать должное, секретарь колебался всего-то пару ударов сердца.

– Убери всех слуг, – приказал он напарнику. – Держи лекарей за дверью и пусть попробуют поднять голос! Если я их услышу…

Аджит так и не узнал, чем закончится для лекарей излишний шум. Вновь присев на край постели, он принял позу поудобнее, положил руку на грудь советника. Вдох, выдох – и он уже не слышал, что творилось вокруг.

Проникновение в разум больного похоже на путешествие по лабиринту алых туннелей. Вернее – так это виделось Аджиту. Изнанка мира лишена цвета и звука, магов учат придавать ей облик, чтобы не сойти с ума в пронизанной потоками силы пустоте. Чародей с детства любил медицину и знал, как выглядят кровеносные сосуды. Потоки силы в теле он представлял себе примерно так же.

Болезнь спутала эти потоки, отыскать ее не составило большого труда. Это было похоже на… пещеру, в которой струи красноватого света смешались, потускнели и переплелись в клубок, пульсирующий в такт ударам сердца. Труднее было этот узел расплести – да так, чтобы не повредить ни единой нити.

Чародей знал, что снаружи время течет быстрее, чем на Изнанке. Он торопился, но, с чего ни брался за переплетение, каждый раз отступал. Еще раз. Который по счету? Пятый… Да, пятый! Теперь он прислушивался к ощущениям с особым тщанием. Но как ни вел нить, виток за витком разматывая ее, та вновь ускользнула. Клубок как будто сопротивлялся. Жил своей жизнью – так, словно… что-то сдерживало его.

Проклятье!

Конечно. У советника были враги, и Аджит мог бы догадаться раньше. Сосредоточившись, чародей нырнул еще глубже, полностью отдавшись ощущениям. И впрямь: клубок опутывала тонкая, почти невидимая паутина силы. Чужие чары? Нет, колдовской яд. Просто яд, действующий так тонко, что даже маг не сразу разглядит.

Выбросив из головы саму мысль об утекающем времени, он рвал нити одну за другой. Он вбирал яд в себя самого, чтобы вывести из тела больного и выбросить прочь. С каждой впитанной каплей маг слабел, но продолжал работать, положившись на привычку. Мысли его начали мутиться. Он не знал, что это было за вещество… насколько оно ядовито, насколько опасны чары? Нужно вывести все, до капли… Нельзя рисковать.

Вроде еще что-то оставалось там…

Последнее, что он запомнил, – как вывалился в тварный мир, дрожа и в холодном поту. Потом его вырвало.

Аджит пришел в себя от влаги, ударившей ему в лицо. Один раз, второй… Маг чихнул и мотнул головой. Секретарь советника стоял над ним, держа наготове кувшин и чашу и, похоже, собираясь повторить процедуру.

– Что это было? – спросил он. – Ему стало лучше, потом ты начал бледнеть, дрожать и упал в обморок. Все… все в порядке?

Теперь, когда худшее осталось позади, в его голосе прибавилось теплоты.

– Колдовской яд. – Аджиту пришлось повторить, с первого раза голос вырвался из горла хриплым карканьем. Чародей попробовал встать, но охнул и остался на полу. – Меня вырвало. Убирайте осторожно. Не знаю, как он действует… Может, через кожу.

Слова давались с трудом, и маг закрыл глаза, не желая смотреть, как бешено вращается вокруг него покой.

– Ну, думаю, тогда мы оба трупы, – хохотнул секретарь. – Ты упал лицом в свою блевотину, а я оттащил тебя и еще оттирал.

Он вновь склонился над господином и, кажется, остался доволен увиденным.

– Спит, – возвестил он. – Но так, знаешь… спокойней, чем раньше. Не как в последние дни.

– Я… посмотрю…

– Сиди уж. Я передам Верховному, что ты выдохся и тебе нужен отдых. Заодно денек присмотришь за достойным господином. А мне… похоже, у меня прибавилось дел, – заключил секретарь.

Он взял с постели подушку и бросил магу.

– Устраивайся, пока не принесут кушетку.

Аджит выдавил из себя благодарность и сунул подушку под плечи, блуждая взглядом по комнате. Морской бриз колыхал тонкие газовые занавеси. Вокруг кровати суетился секретарь. Песочные часы крупинка за крупинкой отмеряли время – из отпущенного ему звона прошла едва ли половина.

Был перелом лета и осени: один из дней, когда жара спадает, но на улице еще тепло, а по ночам ветер с моря завывает в колоннаде Пяти Царей, как стая бродячих псов. Прямо под окнами Аджита городские поливальщики разбрызгивали воду, чтобы ветер не нес уличную пыль в дома добропорядочных горожан. Чуть дальше южный базар, не стихавший ни днем ни ночью, загорелся кольцами факелов, а Сердце Атамы – огромный бронзовый гонг под куполом храма времени – ныл и стонал, скорбя о кончине еще одного дня.

Джамила спала. Тонкое покрывало из некрашеного хлопка сбилось к ее ногам. В тусклом свете масляной плошки бедра чародейки казались смуглыми до темноты… нет – выточенными из орехового дерева.

Так непривычно было смотреть на линию спины, на разлегшиеся по загорелой коже тени – и понимать, что тебе с этим жить, вместо того, чтобы видеть лишь будоражащие кровь изгибы. Полумрак скрывал недостатки, но Аджит знал: они все там, стоит лишь получше всмотреться. Ему было все равно.

Он слышал тихое дыхание. Угадывал в полутьме знакомые родинки – там, где они должны быть.

Лечь бы рядом, обнять сзади, почувствовать ладонью мягкость ее груди… Подавив возбуждение, целитель отошел к окну, вслушиваясь в эхо отзвонившего гонга.

Из-за Сердца Атамы или нескромных мыслей – но чародей не слышал стука, пока в дверь не замолотили кулаками.

– Иду. Иду уже! – Аджит набросил на голое тело и наспех застегнул чародейскую ковву.

– Кто там? – сонно спросила Джамила и перевернулась на спину.

– Сейчас узнаем…

Гость оказался посыльным, зато в кафтане с золотой каймой. За последние месяцы Аджит вдоволь насмотрелся на прислужников Золотого двора, так что не удивился. И все же… все же Золотой двор имел дела с Верховным, а не отдельными магами, видеть посланца на своем пороге было необычно.

– Письмо от советника. Сказано доставить и ждать.

Аджит хмыкнул. Конечно, Круг не отрезан от мира. Маги рождаются и у золотарей, и в семьях вельмож, у многих чародеев в городе жили родственники. Но почта всегда доставлялась Верховному или ищейкам Царя Царей при Круге.

Кроме самой высокой и самой важной.

– Я прочту и скажу, будет ли ответ.

– Мне сказали ждать здесь. – Посыльный попытался вступить в комнату, но Аджит преградил ему дорогу.

– Вот и славно. Подождать можно в коридоре.

И, пока тот не успел опомниться, чародей захлопнул дверь перед носом гонца.

– Что там? – Джамила села на смятых простынях, каштановые кудри рассыпались по плечам и груди. – Опять твоя сестра?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю