Текст книги "Всемирный следопыт 1926 № 05"

Автор книги: Всемирный следопыт Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Внешность японцев.

Мы садимся в вагон первого класса, и вскоре вагон переполняется японцами, едущими в Токио. Мы попали в пассажирский поезд, отходящий каждые пятнадцать минут. Хотим выйти, но это оказывается невозможным. Плотная масса людей заняла весь вагон. Не успел еще тронуться поезд, как все японцы, в каких бы ни было позах, вынимают из кармана газеты и начинают читать.

Я всматриваюсь в лица этих японцев, переделанных на современный лад и теперь живущих по-западному. Они все симпатичны, но, мне кажется, невозможно найти буржуазии более некрасивой и более смешно одетой. У некоторых на голове цилиндр, хотя и нахлобученный до самых ушей; но ноги у всех босые или в японских чулках с пальцами, как в перчатках. Вместо башмаков на ногах у них две горизонтальные дощечки, и каждая из них поддерживается двумя другими вертикальными дощечками, так что образует нечто в роде маленьких скамеечек, привязанных ремнем между большим и следующим пальцами, которые оставляют пятку совершенно свободной. Вследствие этого каждый шаг сопровождается на асфальтовой или каменной мостовой шумным звуком.

Большинство японцев среднего роста, но вместе с тем они крепкого телосложения. Два наших физических недостатка приняты японцами среднего класса в виде украшения лица, именно: близорукость и зубная костоеда. Большинство японцев носят роговые очки, круглые и в некрасивой оправе, которые едва держатся на их плоских носах, а при улыбке они показывают все зубы, при чем многие из них пломбированы золотом.

В последние годы новая гигиеническая мода еще увеличила невзрачность современного японца. Приехав в Японию, я обратил внимание на множество людей с белым или черным пластырем на носу, придерживаемым двумя резинками у ушей. Я обеспокоился, видя столько больных раком, с обезображенным и, к счастью, прикрытым пластырем, носом. Вскоре, увидав целое множество лиц с отвратительным катаплазмом на лице, я не мог допустить, чтобы весь народ страдал раком. Но спросив, в чем дело, узнал, что для избежания заражения гриппом, японцы зимой украшают себе лицо одним из этих пластырей с антисептическими каплями. И в таком виде они ходят весь день, делают визиты или исполняют свои дела. Невозможно идти дальше в беззаботности личной эстетики и в бессознательном желании уродовать себя.

Улыбка приветливого народа.

Но в то же время люди, одевающиеся так странно, отличаются необычайной вежливостью в обращении и в своих приветствиях и такой любезной улыбкой, которая тотчас же подкупает иностранца. Когда японец хочет выразить свою дружбу или свое восхищение, он не боится показаться смешным, что так удерживает или охлаждает внешнее выражение наших чувств.

Культ цветов.

Ни один народ в мире не любит так, как японский, культуру цветов. Всякая хорошо воспитанная японка учится искусству делать букеты, как западная девушка учится играть на фортепиано или рисовать акварелью. Нет японца, который при виде группы цветов не остановился бы неподвижно, углубившись в размышление, как посетитель музея в Европе останавливается перед знаменитой картиной. Даже и самый некультурный человек может высказать свое мнение относительно оттенков и комбинаций в букетах, потому что все они со школьной скамьи знают символизацию и гармонию цветов.

Танец гейши (европейский стилизованный рисунок).

В течение года главные народные празднества регламентированы сообразно расцветанию кустов и деревьев. Японец чтит все цветы, оказывая, однако, наибольшее предпочтение цветам деревьев. Когда в начале весны цветут вишни, организуются празднества от одного конца Японии до другого, и они продолжаются, пока живет этот цветок. Под вишневыми деревьями собирается толпа народа, чтобы присутствовать на Миуасо-Одори – танцах вишен. Эти празднества дают повод к громадному истреблению саке, и народ напивается по традиции, как это делали до него его предки в течение целых веков, чтобы прославлять возвращение весны.

До празднества вишен были празднества слив, – в сущности это первый праздник в году, потому что сливы цветут, как только начинает таять снег. Затем следуют и другие праздники, с сопровождением выпивок саке, музыки и тайцев гейш. В мае – праздник пионов, которые здесь имеют запах, благодаря японским цветоводам, которым удалось их наделить мягким запахом розы. После этого праздника – празднества глициний и азалий, которых большое изобилие в японских лугах. В течение лета весело празднуется цветок ириса и лотоса, а в начале осени празднуют день цветка, который мы могли бы назвать национальным, потому что он символизирует Японию в остальном мире, – хризантему бесконечных разновидностей.

Сверх того, у японцев осенью также праздник листвы некоторых деревьев. Японцы очень ценят разные оттенки осенних листьев, точно эти листья – цветы. Имеются деревья, которые в других странах дают плоды; здесь их разводят единственно из-за их цветения. В японских букетах выделяются в виде изящного украшения цветы персика, груши, сливы, абрикосового дерева. Эти цветы не дают плодов в Японии.

«Физкультура» в Японии.

Ночи в Японии стоят холодные, но холод этот можно назвать японским. Он не ослабляет, как в других странах, не побуждает искать убежища под кровлей. Это тот холод, который возбуждает активность.

Температура в Японии кажется необ'яснимой впервые приехавшему. Страна – вдали от тропиков, на той же широте, как и многие другие государства, которые страдают от суровой зимы. В Японии есть снег, вода замерзает ночью, и тем не менее бамбук достигает громадных размеров, и в Японии растут те же деревья и кусты, которые растут и в жарких странах.

И в японском народе проявляется такое же противоречие между их образом жизни и суровостью окружающей их температуры.

Японский земледелец ходит зимой полунагой. Иногда он работает в поле или тащит повозку по дороге, а на нем только шапочка и узкий набедренник.

На детях же, идущих в школу, одето тончайшее кимоно из черного с белыми кружками кретона. Голые ноги, видные из-под этого кимоно, синеют от холода.

Японец, привыкший с малых лет к обливанию ледяной водой и к легкой одежде, почти не чувствует пытки низкой температуры. Тело японца даже в самых нежных его частях приобрело такую же кожу, какая на нашем лице.

У японцев, еще не заимствовавших европейскую одежду, «все тело – одно лицо», – начиная со лба до концов пальцев на ногах.

Вежливость японцев.

Как-то я остался один и заблудился в священном лесу. Я понял, что не сумею найти дороги в отель без посторонней помощи. Опасаясь, что собьюсь с дороги еще больше, если пойду дальше, я остановился около каменного Будды в надежде, не пройдет ли какой-нибудь японец и не сжалится ли надо мной.

Наконец, вижу нужного мне человека. Японец, одетый в темное кимоно с белыми кружевами и в деревянной обуви.

– Каная-отель? – спрашиваю я с телеграфной сжатостью, чтобы он понял.

Японец улыбается и выразительной мимикой указывает мне дорогу: сначала тропинка с левой стороны, потом другая направо, пока она не доведет до реки.

Я чувствую необходимость выразить ему мою благодарность. Опираюсь руками в колени, затем нагибаюсь, чуть ли не касаясь земли, и говорю дважды:

– Arigato, arigato!

Это одно из тех словечек, которым я научился, и это значит по-японски «весьма благодарен».

Японец, приятно удивленный тем, что я говорю на его языке, разражается взрывом смеха, который в Европе показался бы оскорбительным. Но японец смеется всегда.

Встретившийся мне в лесу японец смеялся от удовольствия, польщенный в патриотическом своем тщеславии при мысли, что, вот, европеец знает его язык. Он начал говорить со мной, отвешивая мне глубочайшие поклоны, уверенный в том, что я могу понять его все возрастающее красноречие.

Он, наконец, умолкает, видя, что я его не понимаю, но, тем не менее, выражения его вежливости продолжаются. Я раньше его устаю гнуть спину. Наконец, я направляюсь по пути, указанному им. Оглядываюсь и вижу, что мой японец остался стоять неподвижно среди дороги, но, заметив, что я смотрю на него, он снова начинает свои церемонные поклоны. Я делаю то же самое. И мы отвешиваем друг перед другом дюжину поклонов.

Когда на улице встретятся две дамы среднего класса, разыгрывается во всем своем блеске сцена, иллюстрирующая традиционную японскую вежливость. Скрестив руки, обе дамы начинают кланяться друг другу, чрезмерно сгибая спину, и продолжают эти свои поклоны раз десять, пятнадцать и больше. Когда решаются покончить со своими любезностями, то удаляются в разные стороны. Но, если они обе одновременно оглянулись то, повернувшись на каблуках, они становятся в позицию друг перед другом, повторяя уже не на столь близком расстоянии свои поклоны в то время, как прохожие идут дальше, не обращая никакого внимания на эти бесконечные вежливые поклоны, которые для них – вещь весьма обыденная.

Ленин на японском языке.

Из всех стран Востока Япония обладает наиболее развитой промышленностью. Период мировой войны 1914–1918 г.г. был временем бурного развития японского капитализма и роста японского пролетариата, С окончанием мировой войны разбухшая до неестественных размеров японская промышленность должна была пережить тяжелый кризис из-за прекращения военных заказов со стороны воюющих держав.

Образчик японской печати: об'явление в газете «Токио Нити-Нити Симбун» от 16-го января с. г. об открытии подписки на собрание сочинений Ленина. Первый том должен был выйти уже в марте. Уменьшено вдвое. Читать следует так как эту надпись.

Тысячи японских рабочих оказались выброшенными на улицу. Борьба классов обострялась, росли «опасные» идеи.

Преследования властями японских социалистов и коммунистов, конечно, не могли уничтожить движения рабочего класса. Об этом свидетельствует рост издающейся на японском языке социалистической литературы. Снова начал выходить даже наиболее левый социалистический журнал «Каихо» (Освобождение), закрытый было властями тотчас же после сентябрьского землетрясения 1923 г. Еще показательнее рост литературы, посвященной СССР и Ленину. На прилагаемом снимке мы приводим об'явление, помещенное в японской архибуржуазной газете «Токио Нити-Нити Симбун» от 16 января 1926 г., об открытии предварительной подписки на полное десятитомное собрание сочинений Ленина. Первый том собрания должен был выйти в марте 1926 г. Особенно большой интерес для нас представляет самый текст об'явления об открытии подписки на издание:

«Мысли и философия Ленина, заставившие человеческую цивилизацию принять в своем течении совершенно новое направление, выявлены в этом собрании сочинений в полном своем блеске.

«Некоторые лица сомневаются в том, что Ленин принадлежит к числу великих людей. Можно соглашаться или не соглашаться с идеями Ленина, но самое существование „Социалистической Советской Республики“ является тем неоспоримым фактом, которого никто отрицать не может. Фигура Ленина высоко поднимается над горизонтом истории, являя собой символ всемирно-исторической действительности. Понять личность Ленина, значит понять сущность поворота современной истории. Произведения Ленина являются неисчерпаемым кладезем знания, центральным по интересу и ценности материалом для исследования в области освободительного движения рабочих и крестьян, как для всех изучающих социальные вопросы, так и для политических деятелей, экономистов и мыслителей. Настоящее собрание сочинений Ленина имеет целью пойти навстречу этой потребности. Когда это собрание выйдет из печати, мы надеемся, что Япония сможет впервые постичь величие Ленина».

По курочкам и турачам.
Охотничий рассказ И. Белова.

В бывш. имении Тагиева, возле ст. Евлах, Закавказской ж. д. – множество турачей и фазанов. Охота в этих местах была строго воспрещена, но мы добыли разрешения и тронулись в путь. В поезде встретили хороших знакомых, служащих па станции Самтреди, охотников, никогда не охотившихся в Азербайджане. Они просили нас быть их путеводителями. Пришлось отказаться от охоты в Евлахе, так как разрешения на охоту у них не было.

Думали, думали и решили остановиться на станции Тауз, а оттуда поехать в селение Милюкли.

Знакомый татарин Мамед из этого селения неоднократно просил приехать к нему, так как в окрестностях Милюкли по Куре много курочек и турачей, а в лесу попадаются фазаны.

Милюкли находится верстах в двадцати пяти от станции Тауз. Поезд прибыл на станцию глубокою ночью. Дороги в селение я не знал, так как не был там ни разу, но вспомнил про хорошего своего знакомого, Миха Бабаева, который работал машинистом на известковом заводе и прекрасно знал все окрестности.

Не желая терять времени, несмотря на ночь, я разыскал Бабаева, и он не только согласился нанять для нас фургон, но предложил проводить нас до самого селения, так как в эту пору завод не работал и, следовательно, у него было свободное время.

Фургон был нанят всего за три рубля в сутки. В дорогу тронулись около девяти часов утра. Лошади были плохие, и добрались мы до Милюкли только часам к двум дня.

Селение раскинулось почти у берега Куры, на дне котловины, между высокими горами, испещренными длинным рядом крутых впадин от протоков дождевой воды. Дорога тянулась по краю отвесных гор. Пришлось довольно долго кружить по этим горам, пока спустились к селению.

Какую дикую величественную картину представляют окрестные горы при взгляде на них из котловины! Невольно мы удивлялись, как вообще уцелели, спускаясь к поселку. Так как правый берег Куры горист и малодоступен, то охота должна была состояться на другом, левом, берегу, покрытом кустарником, бурьяном и частью – лесом. Для переправы через Куру не оказалось лодок, поэтому надо было переехать верхом, а так как уже стемнело, то решили отложить охоту до утра. Мамед принял нас очень радушно и допустил даже свободно пить вино в его сакле. Он много рассказывал про обилие дичи и этим до крайности возбудил нашу охотничью страсть и любопытство.

Проснулись задолго до рассвета. Закусили и выпили чаю, благо нашелся самовар. Никак не могли дождаться полного рассвета, а в темноте переправляться было рискованно. Около селения Кура разделяется на несколько рукавов, и переправляться надо было, придерживаясь перекатов, где было не так глубоко. Для удобства переправы лошади были не оседланы.

Один из охотников, т. Барбакадзе, не рискнул сесть на лошадь, а, раздевшись, привязал одежду к голове, ухватил свою лошадь за хвост и таким образом шел и плыл за лошадью. Такой способ переправы был очень тяжел для лошади, и она переправилась значительно ниже, чем другие. Лошадей для обратной переправы оставили под надзором Бабаева.

Не успели мы отойти и ста шагов от берега, как подняли табун курочек. Раздался треск выстрелов. Товарищи бросились вслед за улетавшими курочками. Преследуя их, они подняли еще табун. Не успел я оглянуться, как все мои спутники носились уже на соседних холмах и буграх, стреляя то тут, то там. Тянуться за ними не было ни малейшего желания, и я решил итти, придерживаясь берега, вниз по течению, тем более, что и Мамед советовал охотиться вдоль берега.

Внезапно моя собака сделала мертвую стойку. Я увидел сидящих и бегущих, а затем поднявшихся кур. Только-что поднял убитых, как новая стойка. Поднял еще табун курочек. Дуплет, – и несколько штук из стаи упало. Не успел подобрать убитых и привесить в сумке, как опять стойка. Поднялся турач-самец, который свалился от выстрела, а вслед за ним, из-под самых ног, вылетел другой турач, которого постигла та же участь. Собака сильно горячилась.

Табуны курочек после выстрелов разбивались, по тут же рассаживались в кустарнике и бурьяне. В то же время почти на каждом шагу из-под стойки вырывались турачи.

За полтора-два часа охоты у меня набралось тридцать штук курочек и турачей. Тащить такое количество дичи было трудно, – ремень у сумки резал плечо; да и заряды сильно поредели. Поэтому я направился к месту, где паслись лошади. Было крайне досадно, что товарищи не вернулись. Они, преследуя курочек, перебрались на холмы, а оттуда – в горы, откуда нередко раздавались выстрелы.

До их возвращения я решил не охотиться, так как предполагал направиться с ними в лес, поискать фазанов. Прошло еще два часа, прежде чем они явились, при чем результаты их охоты по сравнению с моими были хуже и, кроме того, пастухи отняли у них сетера-гордона. Пришлось отправить с ними Бабаева для выручки собаки, а самому остаться караулить лошадей. Охота из-за их оплошности расстроилась: отправляться в лес было поздно, так как уже давно перевалило за полдень, а переправиться обратно через Куру следовало со светом.

Заплатив пастухам три рубля, товарищи получили обратно свою же собаку. Они решили продолжать охоту по моим следам. Дичи было обилие, а потому все они быстро стали наполнять свои сумки.

Служба не позволяла мне остаться на следующий день, а товарищи без меня не пожелали охотиться. В виду этого мы переправились обратно в деревню, запрягли лошадей в фургон и уложили на него порядочное количество дичи: курочек и турачей.

Так как под'ем был длинный и крутой, то решили отправить по дороге один фургон, а самим пройти пешком более короткой тропинкой. Т. Джинория бросил увесистые мешки, в которых были уложены сапоги, одежда и заряды, прямо на фургон, не закрепив их. На замечание, что вещи могут вывалиться при под'еме, Джинория не обратил внимания.

Солнце село, быстро наступили сумерки, подниматься по тропинке пришлось уже в темноте. Вдруг впереди раздался жалобный визг собаки, и мы увидели, что вместе с нею по земле движется что-то зигзагами, на подобие веревки. Первое предположение было, что собаку укусила змея. Однако, выяснилось, что собака попала в капкан, расставленный, надо полагать, на лисицу. К счастью, только конец лапы попал в капкан, и ее не переломило.

Освободив собаку, мы вышли к фургону, который уже поджидал нас на вершине горы.

К полночи добрались до станции Тауз, но тут, при разгрузке фургона, Джинория обнаружил недостачу своих сумок: они скатились на под'еме. Снарядили самого же виновника и Бабаева верхом обратно на Куру. Часам к восьми утра они вернулись, найдя вещи на под'еме; счастье, в ночную пору не случилось прохожих.

После мы долго вспоминали об этой редкой, благодаря необыкновенному обилию дичи, охоте.

Образовательные путешествия.

Путешествия по Кавказу.

Ежегодно, как только повеет весной, всякий, имеющий хотя бы две недели отпуска, начинает задумываться, как бы лучше этот отпуск использовать.

Иной, уставший от зимней работы, мечтает о полном отдыхе, о сидении на одном месте, а другой – тоже в достаточной мере уставший – хочет коренным образом изменить обычные для него условия жизни, побыть среди природы, побродить, набраться новых впечатлений, увидеть новые, совсем ему неведомые места, столкнуться с новыми людьми и после этой «встряски» вернуться к своей обычной работе.

Лучшей формой осуществления этой второй потребности являются экскурсии, которые стремятся сочетать все прелести путешествия с получением общеобразовательных сведений, так легко усвояемых при путешествии.

Многочисленные организации, под давлением все растущей волны экскурсантов, пытаются организовать это дело.

К числу таких организаций относится накопившее большой опыт в этом деле Экскурсионное Бюро Наркомпроса РСФСР.

Летом этого года Бюро организует ряд экскурсий по СССР. Экскурсии рассчитаны как на лиц, имеющих двухнедельные отпуска, так и на имеющих более продолжительные; так, например, продолжительность экскурсий по Крыму колеблется от десяти до двадцати пяти дней пребывания в Крыму (подробный «Путеводитель по Крыму», изд. «Земля и Фабрика». 410 стр., 8 карт, 30 рис. Цена 1 руб. 50 коп.).

В этом году намечены следующие экскурсии: по Крыму, Кавказу, по Волге, по Уралу и Москва – Ленинград с проездом в Ленинград по р. Волхову через Волховстрой и далее через ст. Ладогу каналом в Шлиссельбург и по р. Неве в Ленинград.

Экскурсии начинаются в июне месяце и продолжаются до сентября.

В экскурсиях могут принимать участие все желающие, а сравнительная их дешевизна и посещение тех мест, куда обычный путешественник не может попасть, делают их крайне популярными. Достаточно сказать, что ежегодно по маршрутам Бюро проходят пягь-шееть тысяч экскурсантов.

Бюро выпустило небольшую брошюру «Маршруты экскурсий на лето 1926 г.», где подробно указаны все маршруты, их стоимость, правила записи и пр. Означенная брошюра высылается за две восьмикопеечные марки.

Маршрут Военно-Грузинской дороги. На ледниках Казбека.

Требования направлять: Москва, Арбат, Спасо-Песковский пер., 3. Об'единенное Экскурсионное Бюро Наркомпроса, Отдел Дальних Экскурсий,

С точки зрения туристической особенно выделяются экскурсии на Кавказ.

Достаточно сказать, что поехавший на Кавказ, попадая сперва в горную его часть, не только увидит, по сам непосредственно ощутит снеговые горы, затем выедет из теснин гор в крупный центр Закавказья, Тифлис, и, наконец, окажется в районе с тропической растительностью на берегу моря (Батум).

Многие никогда не видали гор, моря, и потому понятна та популярность, которой пользуются Кавказские маршруты.

В гостях у хевсуров.

Но не все путешествующие одинаково выносливы, не вое готовы претерпевать лишения; для одних лишения в путешествии отравляют все его прелесть, для других же, наоборот, всякого рода неожиданности, неизвестность, необходимость ночевать под открытым небом, – все это только увеличивает притягательность. В соответствии с этими склонностями приходится строить Кавказские маршруты.

Одни из маршрутов Бюро, проходящие через Военно-Грузинскую дорогу, обставлены так, что экскурсанты везде и всюду обеспечены и помещением, и питанием, и передвижением.

В прежнее время Военно-Грузинскую дорогу громадное большинство экскурсантов проходило пешком (200 верст). В этом случае экскурсанты шли по благоустроенной части дороги, и отклонения в сторону, не тронутую никакой культурой, почти не имели место.

Бюро пошло по иному пути: самый переезд по Военно-Грузинской дороге совершается на автомобилях, в двух пунктах делаются остановки каждая на три-четыре дня. Первая длительная остановка (три-четыре дня) – в селении у самого подножья Казбека, этого великана Большого Кавказа (5046 метр.[3]3
  Монблан в Альпах – 4.810 метр.


[Закрыть]).

Каждая группа совершает под'ем к ледникам Казбека (см. рисунок) и имеет возможность в середине лета провести несколько часов в льдах и снегах. Правда, только отдельным смельчакам удавалось доходить до вершины Казбека, да это требует и специального снаряжения и оборудования, но все же в истекшем году была одна группа, которая поехала со специальным заданием добраться до вершины Казбека, что ей и удалось.

После Казбека группа также на автомобилях, минуя ряд расположенных на дороге селений (см. рисунок), поднимается на Крестовый перевал (2.345 метр.) и по дороге, делающей на протяжении четырнадцати с половиной верст ряд зигзагов, круто спускается по Кашаурской долине через ст. Гудуар и Млеты (знаменитый Млетский спуск по шоссе – четырнадцать с половиной верст, а по короткой тропе – пять верст) в долину р. Арагвы, где при слияния Белой и Черной Арагвы находится селение Пассанаур, в котором экскурсанты проводят два-три дня.

Из Пассанаура все группы верхами направляются к хевсурам, немногочисленному грузинскому племени, живущему высоко в горах и в силу своего обособленного положения сохранившему все черты родового быта. Поездка в горное селение Бакурхеви представляет совершенно исключительный интерес.

Живя в горах, в совершенно примитивных условиях, хевсур в своей одежде и оружии сохранил черты средневековья.

Выезжая из дома, хевсур всегда захватывает с собой щит, а при отдаленных поездках, связанных с возможностью встречи с «кровником», надевает еще и кольчугу. На снимке мы видим двух хевсуров в таком одеянии:

И так странно видеть этих «средневековых рыцарей», отправляющихся в соседнее селение за солью в кольчуге и со щитом.

Из Пассанаура экскурсанты через Тифлис попадают на побережье Черного моря, в Батум с его тропической растительностью. Пальмы, чайные плантации, бамбуковые рощи, сады мандаринов, – все это, воспринимаемое экскурсантами через неделю после снеговых вершин, превращает экскурсию в какую-то сказку. И когда после этого экскурсанты побывают в порту и увидят, как там грузятся нефтью – этим «черным золотом» – иностранные суда, то им станет понятно, какие неисчерпаемые богатства таит в себе Кавказ.

После такого большого количества полученных впечатлений, конечно, необходимо дать возможность хоть несколько отдохнуть; поэтому для лиц, едущих по более продолжительному маршруту (26 дней), Бюро организует на побережья, в районе Гагры – Туапсе, семи-восьмидневный отдых.

Военно-Грузинская дорога (у Сидни).

Но в вышеописанном маршруте, при всей его увлекательности, Бюро все время заботится об экскурсанте, и во всех пунктах экскурсанту готов «и стол и дом». Все это вполне налажено, и неожиданности и лишения являются лишь эпизодами в общей цепи благоустроенного маршрута.

Находятся еще более многочисленные категории экскурсантов, которые более охотно пойдут на неизведанное и неизвестное. Для этой категории Бюро организует маршрут в район Военно-Сухумской дороги, одной из самых живописных перевальных дорог Кавказа. Там Бюро наладило пребывание групп только в двух пунктах, являющихся исходными для продвижения на этой неисследованной и трудно переходимой дороге, а именно, в Кисловодске и в Теберде.

Остановка на три дня в Кисловодске и оттуда– передвижение пешком и на линейках – всего около девяносто верст до Теберды. Район Теберды представляет неисчерпаемый источник для многочисленных однодневных и двухдневных экскурсий к системе горных озер, к снежным перевалам, к ледникам Эльбруса и др.

В Теберде у Бюро имеется своя база.

Оставаясь в течение семи дней в Теберде, совершая однодневные и двухдневные экскурсии, подвергая себя лишениям и испытав свои силы, экскурсант или решается итти дальше по Военно-Сухумской дороге, или он вынужден будет, поняв, что ему не по силам все трудности пути, вернуться назад, в тот же Кисловодск, или добраться до ближайшей железнодорожной станции.

Отважившийся же совершить переход через Клухорский перевал, оторванный на насколько дней от людей, оставшийся среди снежных вершин, ледников, девственного пихтового леса и грандиозных ущелий Б. Кавказа, он будет вознагражден за все перенесенные им лишения.

Таковы Кавказские маршруты Бюро в этом году. О других маршрутах – в следующем номере.