Текст книги "О расовых доктринах: несостоятельны, но правдоподобны"

Автор книги: (ВП СССР) Внутренний Предиктор СССР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

Исторически так сложилось, что ко времени царствования Александра III настала очередь перемалывания и искоренения глобального Библейского проекта. Однако Александр III при всех его неоспоримых достоинствах как государственного деятеля был библейски-православным сторонником сословно-кастового строя [128]. Кроме того он систематически пил, что многими его недоброжелателями оценивалось тогда и оценивается ныне как хронический алкоголизм. Был ли он действительно состоявшимся алкоголиком, которому без выпивки жизнь не мила, либо мог по желанию и обстоятельствам и пить, и не пить, но находил приятным выпивку в своем кругу, – это значения не имеет. Значение имеет то, что всякий прием алкоголя изменяет врожденную генетическую настройку биополевой системы человека, обеспечивающую нормальное мировосприятие, открывая те каналы информационного обмена, которые нормально должны быть закрыты в целях обеспечения информационной безопасности индивида. А разрушая нейронные сети головного мозга [129], алкоголь разрушает и интеллект как процесс обработки информации, что неизбежно обрекает на ошибки в осмысленном отношении к происходящему, тяжесть которых при общественном положении Александра III во многом характеризуется русской поговоркой: «Народ согрешит – царь умолит, царь согрешит – народ не умолит» («Словарь живого великорусского языка» В.И.Даля, т. 4, ст. «ЦАРЬ»).

Приверженность к выпивке – одна из причин того, что Александр III оказался не в состоянии понять вызов времени и проводил внешнюю и общеэкономическую политику, продолжение которой на протяжении последующих 20–30 лет (он умер в возрасте всего 49 лет в 1894 г.) при попущении развитию этого политического сценария Свыше могло бы привести к тому, что Российская сословно-кастовая империя к середине ХХ века стала бы единственной сверхдержавой.

Но среди сопутствующих этой внешней политике обстоятельств есть и кадровая политика, и она не соответствовала курсу на возведение российской государственности в ранг единственной сверхдержавы в процессе глобального цивилизационного строительства Святой Руси: хотя селекция кадров при Александре III была положительной (пойманные на лжи и злоупотреблении служебным положением чиновники безжалостно изгонялись с их должностей, а другие, попав в поле зрения царя в качестве специалистов, на которых можно положиться, решительно продвигались им на более высокие должности), но расширению кадровой базы корпуса управленцев за пределы дворянского сословия Александр III по существу препятствовал, что и нашло свое юридическое выражение в указе "о кухаркиных детях".

Однако, как показали последующие русско-японская война, первая мировая война, к ведению в которых решительных и победоносных боевых действий Россия была не готова, одной положительной селекции в пределах прежней малочисленной (по отношению к вызову времени и внешней политике) кадровой базы было уже недостаточно: чтобы сформировать кадровый корпус управленцев необходимой численности, его кадровой базой должен был стать весь народ, а не исключительно «высшие сословия» – по существу «раса господ».

Александр III, останься он жив и проводи избранную им внешнюю и общеэкономическую политику, неизбежно встал бы перед необходимостью беспощадной "прополки" наследственно-клановой "элиты", в масштабе сословия к эффективному коллективному управлению разными сторонами жизни государства и российского общества. Если бы им был подписан указ о полной ликвидации неграмотности и государственном обеспечении высшего образования талантливых выходцев из простонародья, то впоследствии он смог бы осуществить эту беспощадную «прополку» прежней «элиты», продвигая на ставшие вакантными должности получивших соответствующее профессиональное образование думающих о благе Родины людей независимо от их сословно-кланового происхождения. Но подписав указ «о кухаркиных детях», он еще в конце XIX века закрыл для себя возможность в будущем создать альтернативный кадровый корпус, на который мог бы опереться, осуществляя неизбежную «прополку» к эффективному управлению наследственно-кастовой правящей «элиты».

В историческом прошлом России именно благодаря тому, что Петру I еще в отрочестве советники с Немецкой слободы подсказали и помогли заложить основы нового кадрового корпуса, в начатых им реформах он мог без стеснения освобождаться от представителей прежней правящей «элиты», и преобразовать Россию [130].

В этом подрыве Александром III корней будущего кадрового корпуса управленцев российской государственности, производства, науки и состоит не проявленная тупиковость пути, на который направил Россию, а вместе с нею и «династию», т. е. царский род сам его глава. Сам же он лично оказался в тупике, подписав указ «о кухаркиных детях» и не отказавшись от него. Иоанн Кронштадтский, почитаемый святым Русской библейски-православной церковью [131], оставил воспоминания, в которых свидетельствует, что по его молитве милостью Божией и мертвые воскресали, но его же молитвы о даровании здравия и долгих лет жизни умиравшему в Ливадии Александру III, оказались тщетны… Пресекая жизнь не внемлющего предостережениям [132] Александра III, Промысел давал шанс царскому роду выйти из политического и жизненного тупика, в который тот его направил, и тем сохранить род в последующих поколениях.

Но после пресечения Свыше жизни Александра III Николай II отказался, прежде всего, от выработанного при Александре III предельно надежного внешнеполитического курса страны [133], в результате чего Россия к концу первого десятилетия царствования Николая II оказалась втянутой в русско-японскую, а спустя еще десять лет в первую мировую войну ХХ века. При такого рода ненадежности внешней политики, порождавшей разнородные обстоятельства, неподконтрольные России, о внутренних реформах можно было только мечтать, будучи заложником тех, кто управляет неподконтрольными обстоятельствами. И последнее является характеристикой всего последнего царствования за исключением периода, когда премьер-министром был П.А.Столыпин, непреклонно следовавший принципу поддержания мира, ради проведения и достижения успехов во внутренних реформах, поскольку революция могла прийти в Россию только вместе с войной.

После этих общих оценок, покажем их обоснованность, вскрыв различие внешней политики России времен Александра III и времен Николая II.

Внешняя политика Александра III лежала в русле уже упоминавшегося стихотворения Ф.И.Тютчева «Русская география» и предполагала сухопутную экспансию капитала империи в направлении Индийского океана вдоль обоих берегов Каспийского моря, а также и в направлении Тибета [134]. В те годы это были зоны колониальных интересов Великобритании, и потому, в целях обеспечения сдержанности британских лордов, главные силы русского океанского флота предполагалось создать и держать впредь в районе нынешнего Мурманска, что гарантировало беспрепятственное их развертывание на морских путях Великобритании во всей исторической перспективе еще только предстоявшего ХХ века [135]. Кроме того Кольский залив должен был стать на обозримую перспективу главными морскими воротами российской внешней торговли, обеспечив её независимость от инспирируемых из европейских столиц капризов Турции в отношении прохождения русских не только боевых кораблей, но и торговых судов через проливы.

Правильность принятого Александром III этого стратегического решения подтверждает следующий факт. При начале второй мировой войны ХХ века германский пассажирский лайнер "Бремен", в прошлом обладатель "Голубой ленты Атлантики", ни кем не замеченный пришел в Мурманск из Нью-Йорка, в то время как английский флот, зная о его выходе, имея береговую и палубную авиацию, подводные лодки, радиосвязь, зачатки радиолокации, пытался его перехватить.

До появления радио, радиолокации и авиации (особенно палубной) развертывание сил флота из района Мурманска можно было осуществить еще более беспрепятственно, особенно в период полярных ночей. По существу Александр III своим решением о базировании главных сил имперского флота на район нынешнего Мурманска ставил «владычицу морей» перед мужиком с занесенной косой: что-то не так – свист косы: сапоги стоят сами по себе, «джентльмен» в изумлении на непродолжительное время зависает в воздухе сам по себе, а потом падает. Тем самым сценарий, аналогичный «крымской» войне, автоматически исключался [136], а в мирное время вся Британская империя работала бы на то, чтобы её эскадры, сменяя друг друга, коптили небо над Баренцевым морем и штормовали бы там зимой в полярной ночи, пока русский флот занимается боевой подготовкой и обустраивается с возможным комфортом на Кольском побережье, куда предполагалось проложить сразу же железную дорогу-двухпутку. Свертывание сил имперского флота на Балтике и в Черном море не предполагалось, что гарантировало политическое здравомыслие в Берлине и в Стамбуле; а предполагавшееся развитие района Владивостока (строительство Транссиба было начато в 1891 г. еще до начала Кольского проекта), гарантировало здравомыслие в Токио. «Пульт управления» общеевропейской политикой по мере выполнения этой программы автоматически перемещался бы в Гатчину – любимую резиденцию Александра III.

Если бы к этому добавить проведение в жизнь указа, по смыслу противоположного указу "о кухаркиных детях", например в форме указа о создании "общероссийской системы императорских училищ имени Ломоносова, Суворова и Нахимова" (что отчасти сделал И.В.Сталин спустя полвека), куда принимались бы за счет казны дети "простолюдинов", где уровень подготовки гарантировал бы поступление царевых питомцев в лучшие университеты и вузы России и зарубежья, то описанное, будучи подкрепленным общенародным кадровым корпусом профессионалов разного рода, могло бы стать политической реальностью, определяющей историю ХХ – ХХI веков.

Николай II еще в первый год своего царствования молча отказался от эксплуатации в интересах мирного развития России унаследованного от отца внешнеполитического курса и предоставляемых им по существу автоматических гарантий безопасности внутренних реформ, и сухопутная экспансия имперского капитала обрела иное направление: Монголия, Китай, Корея. В результате политические интересы Японии, рассматривавшей эти же регионы как исключительную зону своих колониальных устремлений, вошли в непримиримое противоречие с политическим курсом России, хотя до этого времени отношения России и Японии были добрососедскими [137]. Финансовые резервы, предназначенные Александром III для Кольского проекта, при Николае II были растрачены в строительстве на Балтике Либавской базы (ныне Лиепая на территории Латвии, союзной антирусскому блоку НАТО), доказавшей свою никчемность и в русско-японскую, и в первую мировую, и в Великую Отечественную войну, вместо того, чтобы быть вложенными в развитие Владивостока, коли уж решили изменить политический курс так, что ущемили Японию в её колониальных притязаниях.

Вследствие этого изменения внешнеполитического курса Россией Великобритания и Япония стали союзниками. Японии – под будущую её войну с Россией – были предоставлены кредиты, которыми та расплатилась с тою же Великобританией, США и Италией за строительство кораблей своего флота. При этом Великобритания, имея флот, превосходящий по тоннажу в совокупности флоты двух следующих за нею морских держав [138], не забывала строить новые корабли и для себя. Российские же кораблестроительные программы должны были завершиться на год позже японских, и – вследствие управления политическими процессами на Дальнем востоке из-за рубежа – они не гарантировали для России мирной жизни.

Об этом отставании в Петербурге знали, но не придавали этому факту должного военно-политического значения. Более того уже в наши дни, в печати проскальзывали сообщения, что отечественные кораблестроительные программы были приторможены С.Ю.Витте, который, будучи главой правительства, отказал в дополнительном экстренном финансировании (и "самодержец" с этим согласился), когда выяснилось, что Россия на год отстает от потенциального противника со строительством флота для Тихого океана.

В этот период нагнетания потенциала грядущей катастрофы России супругой её государя была неоспоримо библейски-православная внучка королевы Великобритании Виктории [139], а англофильское крыло «русской элиты» (на которое обратил внимание еще А.С.Пушкин в «Барышне-крестьянке») обрело в России разностороннюю власть. Власть англофилов и привела исторически сложившуюся государственность России к краху в двух последовательных войнах за интересы закулисных хозяев Британской империи.

В российской имперской "элите" были всякие течения: германофильские, англофильские, франкофильские, не было и не могло быть только общерусского, поскольку общерусскость исключает разделение русских на «элиту» и «рабочее быдло» не только в преемственности поколений, но и в каждом поколении. Александр III пытался вырастить русофильское политическое крыло как часть «элиты» («расы господ»), но ему это не было позволено Свыше, а общерусскому росту он препятствовал свое политикой в области общенародного и «элитарного» образования.

В реальной истории именно при сочетании пробританского внешнеполитического курса Николая II и нравственно-этических особенностей российской "элиты" в первой четверти ХХ века в ходе революций, в ходе боевых действий на суше и на море, не достигнув ни каких-либо полезных для Российской империи результатов, ни осуществив каких-либо целей цивилизационного строительства Святой Руси, погибли миллионы простых людей в нескольких поколениях.

И нет оснований думать, что при продолжении внешнеполитического курса Александра III Николаем II, "элита" бы облагородилась сама собой и обрела бы должный профессионализм, необходимый для занимаемых её представителями должностей в государственном аппарате, армии, флоте и т. п. "Элита" бы продолжала деградировать, мешала бы людям жить и творить, и Россия, став к середине ХХ века единственной в мире сверхдержавой, оказалась бы внутренне гнилой и нравственно порочной, вследствие чего такой её взлет завершился бы катастрофой, подобной краху Византии. И в наложении запрета Свыше на движение России этим путем – содержательный смысл утверждения "история сослагательного наклонения не имеет" по отношению к истории России.

Попустительствуя «элите», не пресекая беспощадно её злоупотреблений социальным положением и должностными полномочиями, Николай II по существу позволил проявиться в «элитарной» самодеятельности всем мерзостям, носителями которых была спесивая и возомнившая о себе имперская наследственно-клановая «элита». Скатился ли Николай II под эгрегориальным психологическим диктатом, ретранслятором которого была его супруга, на политический курс самоубийства династии и прежней государственности; либо он пожертвовал и собой, и своей семьей во имя не оглашенных им, но известных ему целей [140], не видя иных путей к их достижению, кроме прохождения России – региональной цивилизации – через революцию, предназначение которой было смести изжившие себя государственность и общественное устройство, – это особый вопрос, рассмотрение которого не входит в тематику настоящей работы.

Но в любом из этих вариантов в крахе исторически сложившейся государственности и библейской церкви, проявив свои истинные, а не декларируемые качества, свою роль сыграла российская «раса господ» – наследственно-клановая «элита», «малый народ», противопоставивший по спеси свою родовитость БОЛЬШОМУ НАРОДУ, которого, как ему казалось, «малый народ» превзошёл своим благородством[141].

В среде российской «расы господ» так или иначе не выживал никто из тех, кто либо в перспективе мог стать творцом и сеятелем блага общенародного. Судьбы Пушкина и Лермонтова, многих деятелей искусства, изобретателей, ученых общеизвестны. Но в данном контексте следует рассмотреть судьбы «служак» – военных и гражданских чиновников, администраторов-управленцев, от каждодневного сотрудничества, самодисциплины и требовательности к подчиненным которых зависит судьба государственности и Отчизны во все времена.

А.И.Казарский (1797–1833) – командир маленького 18-пушечного брига "Меркурий", уцелев в 4-часовом смертном бою против двух турецких линейных кораблей со 184 орудиями (по другим данным с двумястами двадцатью), в котором, нанеся им тяжелые повреждения, вынудил их отвязаться, по завершении войны 1828–1829 гг. стал одним из особо доверенных лиц императора Николая I. Он был вскорости отравлен "элитарными" соотечественниками, когда царь послал его с ревизией в Херсонскую и Николаевскую губернии (ныне Украина). Так А.И.Казарский, пройдя огонь, воду и медные трубы, обретя уважение и доверие Николая I, не успел стать крупной фигурой в российской государственности.

Спустя двадцать пять лет в ходе второй мировой войны XIX века [142], ведшейся против России лидерами Запада, в ходе обстрелов с англо-французских кораблей некоторых русских укреплений при их разрушении выяснилось, что под гранитной облицовкой фортов, вместо предусмотренной проектом основы – рыхлый строительный мусор. Николай I приказал вскрыть конструкции крепостей, не подвергавшихся обстрелам. После чего руководителей строительства всех крепостей, где под гранитом был обнаружен мусор, а не предусмотренная проектом прочная основа для гранитной облицовки, лишил дворянства и, прогнав сквозь строй, отправил воевать рядовыми.

При этом следует иметь в виду, что исторически реальный человек, известный в истории как русский император Николай I, не был таким тупым монстром, каким его изображают историки и литературоведы постдекабристской либеральной. Чтобы показать это, рассмотрим его претензии к М.Ю.Лермонтову, не известные большинству и не предназначавшиеся в свое время для печати, хотя в наши дни их полезно было включить во все школьные учебники литературы:

"13/25 "июня 1840 г." 10/. Я работал и читал всего "Героя", который хорошо написан. (…)

14/26… 3 часа дня. Я работал и продолжал читать сочинение Лермонтова; я нахожу второй том менее удачным, чем первый. Погода стояла великолепной, и мы обедали на верхней палубе. Бенкендорф ужасно боится кошек, и мы с Орловым мучим его – у нас есть одна на борту. Это наше главное времяпрепровождение на досуге.

7 часов вечера… За это время я дочитал до конца Героя и нахожу вторую часть отвратительной, вполне достойной быть в моде. Это то же самое изображение презренных и невероятных характеров, какие встречаются в нынешних иностранных романах. Такими романами портят нравы и ожесточают характер. И хотя эти кошачьи вздохи читаешь с отвращением, всё-таки они производят болезненное действие, потому что в конце концов привыкаешь верить, что весь мир состоит только из подобных личностей, у которых даже хорошие с виду поступки совершаются не иначе как по гнусным и грязным побуждениям. Какой же это может дать результат? Презрение или ненависть к человечеству! Но это ли цель нашего существования на земле? Люди и так слишком склонны становиться ипохондриками или мизантропами, так зачем же подобными писаниями возбуждать или развивать такие наклонности! Итак, я повторяю, по-моему, это жалкое дарование, оно указывает на извращенный ум автора. Характер капитана набросан удачно. Приступая к повести, я наделся и радовался тому, что он-то и будет героем наших дней, потому что в этом разряде людей встречаются куда более настоящие, чем те, которых так неразборчиво награждают этим эпитетом. Несомненно, Кавказский корпус насчитывает их не мало, но редко кто умеет их разглядеть. Однако капитан появляется в этом сочинении как надежда, так и не осуществившаяся, и господин Лермонтов не сумел последовать за этим благородным и таким простым характером; он заменяет его презренными, очень мало интересными лицами, которые, чем наводить скуку, лучше бы сделали, если бы так и остались в неизвестности – чтобы не вызывать отвращения. Счастливый путь, господин Лермонтов, пусть он, если это возможно, прочистит себе голову в среде, где сумеет завершить характер своего капитана, если вообще он способен его постичь и обрисовать" (Из письма к императрице, цитировано по сборнику: М.И.Гиллельсон, В.А.Мануйлов "М.Ю.Лермонтов в воспоминаниях современников", Москва, "Художественная литература", 1972 г.).

Из приведенного отрывка можно понять, что глава государства российского – Николай I – переживал кадровый кризис и тяготился отсутствием необходимого количества образованных людей, достойных государственного доверия. На это обрекла своих внуков Екатерина II [143] указом о «вольности дворянства» (унаследованным её царствованием от Петра III), не пожелав при этом дать волю и крепостным; по умолчанию это был указ об ожидовлении российского дворянства в наихудшем смысле слова «ожидовление» (народ факт утраты «элитой» благородства зафиксировал в пословице «Родом дворянин, а делами жидовин»: «Словарь живого великорусского языка» В.И.Даля, ст. «ЖИДЪ», злоумышленно исключенная из наиболее распространенных в наше время изданий).

В результате узаконенной этим указом вседозволенности дворянства на время правления Николая I пришлось обилие во всех сферах государственной жизни холуйствующих чиновников, изнеженных и развращенных вседозволенностью барства, таких как Молчалин и Фамусов из «Горя от ума», которые не способны ни к здравомыслию, ни к подвигам, но которые запросто готовы сжить со свету всякого служителя Отечеству (чему примером судьба А.И.Казарского), если он окажется на пути их мелочного личного и корпоративного своекорыстия. А в оппозиции к этим молчащим и без умолку подхалимствующим ничтожествам – тоже ничтожества, но другого рода: благонамеренно болтливые, такие как Чацкий, которые, впадая в истерику под лозунгом «служить бы рад, прислуживаться тошно», в конце концов приходят к тому, что оказываются тупым орудием врагов Отечества – примером чему декабристы [144]. В итоге служить Отечеству в Российской империи со времен Павла I до самого её краха было почти что некому.

Николай I презирал и верноподданных холуев, и оппозиционеров, видящих проблемы России всего лишь в её самодержавии и монархическом государственном устройстве (самодержавие и монархия это не синонимы). И царские претензии к М.Ю.Лермонтову, высказанные в приведенном письме к императрице, сводятся к одному вопросу – кадровому:

"Тебе же от Бога дарование дано! А ты что делаешь? – Государству нужны, а ты в моду подонка и бездельника Печорина ввёл. Печорины и Чацкие же делать ничего не умеют и учиться не хотят, а им подражать будут многие поколения: научиться-то чему полезному можно только в беззаветных трудах на службе Отечеству вместе с теми людьми, какие есть; а теми, какие есть, ваши Чацкие-Печорины брезгуют. Ты подумал, до чего они Россию доведут? Езжай-ка ты, молодой человек, на Кавказ подальше от этих бездельников, пока они тебя не сгубили, послужи Отечеству, людей в деле посмотри. Может одумаешься и напишешь тогда что-нибудь для пользы Отечества, а не на радость его врагам."

И как бы ни возражали либеральные литературоведы, но, если подходить к художественной литературе, памятуя о том, что её произведения вне зависимости от желания авторов оказывают воздействие на общество и, прежде всего на молодежь, облагораживая или растлевая будущие поколения, то Николай I в своих оценках лермонтовского "Героя" прав. Он, обладая государственным масштабом мышления, оказался куда лучшим литературным критиком, нежели любой из его критиков, государственным характером мышления не обладающий; а без государственного, а ныне глобального масштаба мышления все притязания на гуманистичность мировоззрения (добротолюбие) оказываются несостоятельными.

Мы не идеализируем Николая I, но считаем необходимым очистить память о нём от возводимой на него последышами декабристов напраслины.

В этой же связи полезно знать, что, хотя все основные государственные документы были уже готовы, Николай I не посмел отменить крепостное право еще в 1844 г., поскольку оппозиция крепостников была куда сильнее [145] и многочисленнее, нежели международная оппозиция декабристского толка, которую он успешно подавлял на протяжении всего своего царствования, а опереться в проведении реформ царю было не на кого: Молчалины, Фамусовы, Аккакии Аккакиевичи, Сквозник-Дмухановские, Хлестаковы, и прочие – крепостники и покорные им холопы; они – хоть дурная, но всё же база для пополнения кадров государственного аппарата: служат не Отечеству за совесть, а властной персоне государя-императора – за чины, за награды, за деньги, наконец – за страх. И приходится комплектовать кадровый корпус управленцев из им подобных, поскольку без государственности в XIX веке Российская цивилизация жить не может; не может и в конце ХХ, и в начале ХХI; и приходится править (рулить) с оглядкой на эту мафию, узурпировавшую государственность [146]. А кроме них во множестве расплодились Чичиковы, Собакевичи, Маниловы, Плюшкины, Коробочки, Чацкие, Онегины, Ленские, Обломовы и т. п. баре, к службе ни Отечеству, ни государю лично вообще не пригодные.

ПРОБЛЕМЫ же наши были и ЕСТЬ не в тоталитаризме государственной власти и отсутствии свободы оппозиций, свободы личности и пр., а в отсутствии широкой общественной позиции в отношении государственного и цивилизационного строительства Руси.

Прошло несколько более 50 лет после смерти Николая I. П.А.Столыпина, который вопреки всему успел подняться до поста премьер-министра, действительно убил еврей, преследуя далеко идущие политические цели сионо-интернацизма [147], но подставили его под бой кто? – исконно русская «раса господ», причем не либеральная, а так называемая «консервативная». Те, кто был непричастен к этой подставе, во множестве радовались гибели единственного в империи, как показала дальнейшая история, самодержавного руководителя исполнительной ветви государственной власти, исходящего из приоритетов государственных интересов народов России (как он их понимал) над международными, антирусскими интересами.

С.Ю.Витте – противоположность П.А.Столыпина, в том смысле, что, омасонившись и женившись во втором браке на еврейке, как государственный чиновник отдавал приоритет в политике интересам международных сил, а в России видел средство их осуществления и подручный "этнографический материал". О его участии в торможении кораблестроительной программы перед русско-японской войной уже говорилось, но этот выдвиженец Александра III кроме того и один из тех, кто несёт прямую персональную ответственность за события 9 января 1905 г.

В это время С.Ю.Витте занимал пост председателя комитета министров (соответствует рангу премьер-министра) и по должности обладал правом доклада царю в любое время дня и ночи. Поэтому накануне расстрела шествия простонародья к царю с петицией (по существу расстрела КРЕСТНОГО ХОДА [148]) представители петербургской общественности явились именно к С.Ю.Витте домой с просьбой, чтобы он немедленно доложил царю (пребывавшему в Петергофе) о том, что запрет городской администрацией Санкт-Петербурга ранее согласованного с нею же маршрута движения народного шествия с выходом на Дворцовую площадь для подачи петиции царю, неизбежно завершится кровопролитием, поскольку:

· войскам дан приказ не пускать народ к Зимнему дворцу всеми средствами плоть до применения оружия;

· руководителям хода не предложено иное место для его завершения, где бы петиция могла быть принята представителями государства;

· толпы народа уже настроились на утро следующего дня идти к царю, к Зимнему дворцу, и просто нет возможности в течение одной ночи всё это множество людей психологически перенастроить на отказ от шествия или на иное место завершения крестного хода.

С.Ю.Витте отказался исполнить эту просьбу, сославшись на то, что это дело вне его компетенции, хотя обязан был понимать всё то, с чем пришла к нему делегация общественности. Так С.Ю.Витте подставил и дискредитировал и царя, на которого впоследствии была возложена ответственность за кровопролитие, и ту часть корпуса жандармов, которая искала решение социально-экономических проблем России на путях реформ, проводимых государством при поддержке народа, и организовывала шествие с целю подачи петиции.

Также мало кто знает, что при разработке фабричного законодательства, еще в бытность С.Ю.Витте министром финансов, он защищал сверхприбыли с жиру бесящихся крупных капиталистов, а за социальные гарантии для рабочих и их семей боролись представители полиции и корпуса жандармов, которые не хотели в грядущем марать себя народной кровью при "усмирении беспорядков", спровоцированных самим же капиталом.

Своими действиями на государственных должностях после смерти Александра III С.Ю.Витте нагнетал революционную ситуацию, а своим отказом доложить царю о готовящемся расстреле крестного хода он дал старт революции, сам оставаясь в числе «судей». Он не был дураком, не понимавшим последствий своего отказа исполнить просьбу представителей петербургской общественности. Однако до сих пор в кругах интеллигенции С.Ю.Витте числится как «либерал и реформатор», которого не понял и не поддержал «тупой царь», поверив его завистливым клеветникам, что свидетельствует об исключительном фактологическом невежестве современной «интеллигенции» в области истории, а также заставляет вспомнить пословицу: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты» [149].

Как сообщает тот же С.Ю.Витте в своих воспоминаниях [150], генерал А.Н.Куропаткин, назначенный командующим русской армией на Дальнем востоке в ходе русско-японской войны, посетил его перед отъездом на театр военных действий. С.Ю.Витте дал ему совет: начать командование с того, что послать царю верноподданнейшую телеграмму, арестовать царского наместника на Дальнем востоке адмирала Е.И.Алексеева и отправить его в Петербург под конвоем, поскольку в противном случае наместник будет вмешиваться в дела А.Н.Куропаткина, и победы не будет вследствие отсутствия единоначалия на театре военных действий, что и случилось.

Как считалось в те времена, наместник на Дальнем Востоке адмирал Е.И.Алексеев был незаконным сыном Александра II, что давало ему неформальное право быть самонадеянным и игнорировать дальновидные мнения специалистов, а его безответственный произвол глушил всё живое и творческое при исполнении им должностных обязанностей. При начале русско-японской войны его тупость и нераспорядительность привели к тому, что и тот флот, какой был на театре, подвергся внезапному удару японских миноносцев на внешнем, открытом рейде Порт-Артура в ночь на 27 января [151] 1904 г. Только благодаря тому, что японцы сами ошиблись при планировании этой операции, решив провести последовательно несколько атак миноносцев, русский флот не был уничтожен, поскольку эффекта внезапности и определяемого им успеха достигла только первая атака, в ходе которой повреждения получили всего лишь два броненосца и крейсер, которые всё же удалось удержать наплаву.