Текст книги "Европейский фашизм в сравнении: 1922-1982"

Автор книги: Вольфганг Випперман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Крайне жесткий курс по отношению к рабочему движению и евреям был продолжен антисемитски настроенным премьер-министром Гембешем и его преемником Вела Имреди. Изданные в декабре 1938 года антиеврейские постановления следовали образцу нюрнбергских законов. Всем евреям, в том числе участникам войны, и даже обращенным в христианство, с этих пор было запрещено исполнение определенных профессий. Кроме того, была начата «аризация» еврейской собственности. Подражание немецким законам о евреях соответствовало все более тесному внешнеполитическому сближению с «третьим рейхом», после того как венгерское правительство еще в 20-е годы вступило в тесный контакт с фашистской Италией для достижения своих реваншистских целей. Если еще принять во внимание, что венгерская экономическая политика вполне определялась интересами промышленников и крупных аграриев – так что настоятельно необходимая аграрная реформа даже не имелась в виду, – то все это в некоторой степени поддерживает тезис ряда марксистских теоретиков того времени, считавших режим Хорти фашистской диктатурой. Но, несмотря на свои бесспорно националистические, антидемократические, антисоциалистические и антисемитские тенденции и цели, авторитарный режим Хорти все же не был фашистским, поскольку парламентская система не была полностью устранена и поскольку этот режим не мог и не хотел опираться на фашистскую партию. Венгерские фашистские партии не допускались к участию в правительстве, которое, как правило, с ними ожесточенно боролось.

Еще в 20-е годы Венгрия стала сборным пунктом и убежищем правых радикалов и фашистов из различных европейских стран, получавших здесь некоторую поддержку неофициальных и официальных инстанций[131]131
  К истории фашистских движений в Венгрии: Nolle. Krise, 204-11; E. Deak. Hungary // Rogger, Weber (Eds.). European Right, 364—407; G. Ranki. The Problem of Fascism in Hungary // Sugar (Ed.). Fascism, 65-72; G. Barony. The Roots of Hungarian Fascism // Ibid., 73-82; M. Lacko. Arrow-Cross Men, National Socialists 1935—1944. Budapest, 1969; Id. Ostmitteleuropaischer Faschismus, 39 ff.; Id. The Social Roots of Hungarian Fascism: The Arrow Cross // Larsen et al. (Eds.). Who Were the Fascists, 395—400; G. Rankl The Fascist Vote in Budapest in 1939 // Ibid., 401-17; N. M. Nagy-Talavera. The Green Shirts and the Others. A History of Fascism in Hungary and Romania. Stanford, 1970; Thamer, Wippermann, 99-108.


[Закрыть]. Это, несомненно, относится к австрийским хеймверовцам, получавшим материальные средства не только от фашистского правительства Италии, но также из Венгрии. Однако к собственным фашистским партиям венгерское правительство с самого начала относилось далеко не столь позитивно. Некоторым исключением была основанная в 1932 году Национал-социалистская венгерская рабочая партия, поскольку ее лидер Золтан Бесерменьи (Zoltan Boszormeny) открыто поддерживал тесные контакты с Гембешем, чья организация «Движение зрелой Венгрии» находилась под сильным влиянием фашистского и национал-социалистского образца. Партия Весерменьи ставила себе цели подчеркнуто социалистической окраски. Многие из ее членов, число которых одно время достигало 20 000, происходили из рабочих и сельского пролетариата. После попытки путча эта партия была запрещена, а Бесерменьи осужден на длительное тюремное заключение. Он пережил войну и после 1945 года играл еще некоторую роль в Коммунистической партии Венгрии.

Остальные фашистские группировки, которые также более или менее открыто следовали немецкому образцу и выражали подчеркнуто националистические, антилиберальные, антисоциалистические и – как правило, мотивированные расовой идеологией – антисемитские цели, тоже оставались незначительными. На парламентских выборах 1935 года они получили лишь два места.

Напротив, большее влияние приобрела «Партия национальной воли», основанная в 1935 году Ференцем Салаши, которая после нескольких переименований в конце концов стала называть себя, по ее символу, «Партией скрещенных стрел». (Этот символ венгерские фашисты и национал-социалисты начали применять вместо первоначальной свастики, когда венгерское правительство запретило ношение свастики, как эмблемы иностранного государства.) Салаши, офицер действительной службы, вначале симпатизировавший Гембешу, сумел объединить различные небольшие фашистские и национал-социалистские партии. К ним относились Национал-социалистская партия сельскохозяственных и промышленных рабочих Золтана Мешкоша, Венгерская национал-социалистская народная партия графа Александра Фештетица и Национал-социалистская партия графа Фиделя Палфи. В отличие от этих группировок, называвших себя народными или рабочими партиями, но состоявших главным образом из представителей венгерского мелкого дворянства, чиновников, офицерского корпуса и интеллигенции, «Скрещенные стрелы» Салаши сумели получить также весьма заметную поддержку части рабочих и мелких крестьян.

По данным самой партии, в 1937 году 17% ее членов были офицеры, 13% – крестьяне и не менее 41% – рабочие. И в самом деле, как видно из новых исследований, на парламентских выборах 28 мая 1939 года «Скрещенные стрелы» достигли особенно больших успехов в предместьях Будапешта, населенных преимущественно рабочими, и в других промышленных и горнодобывающих центрах страны – за счет социал-демократов и Партии мелких сельских хозяев. После этих выборов «Скрещенные стрелы», получив 18% поданных голосов и 49 мест, стали второй политической силой после правящей партии, получившей, впрочем, 70% голосов и 183 места. В предместьях Будапешта «Скрещенные стрелы» получили 41,7% голосов, тогда как правящая партия только 27,5%, социал-демократы – 17,1% (лишь 5 мест во всей Венгрии) и Христианская партия – 6,9%. Таким образом, партия «Скрещенные стрелы», насчитывавшая в 1939 году 250 000 членов, имела массовую базу, поскольку ее сторонники и избиратели происходили из всех слоев населения, и в особенности из промышленных и сельскохозяйственных рабочих[132]132
  См. в особенности: Lacko. Roots, 395 ff.; Ranki. Fascist Vote, 401 ff.


[Закрыть].

Несмотря на заметные успехи на выборах, «Скрещенные стрелы» были не только не допущены в правительство, но подвергнуты строгим преследованиям. Сам Салаши был приговорен к длительному тюремному заключению за то, что он открыто заподозрил жену Хорти в еврейском происхождении, что, по-видимому, считалось в Венгрии оскорблением. Конечно, это было лишь предлогом, чтобы не допустить к власти его партию. Лишь в 1940 году под давлением Германии Салаши был освобожден из заключения.

Между тем Венгрия еще теснее сблизилась с «третьим рейхом»[133]133
  О внешней политике: M. D. Fenyo. Hitler, Horthy, and Hungary. German-Hungarian Relations 1941—1944. New Haven, 1972; J. K. Hoensch. Der ungarische Revisionismus und die Zerschlagung der Tschechoslowakei. Tubingen, 1967.


[Закрыть]. Эта политика, отнюдь не вызывавшая в Венгрии общего одобрения, на первых порах, казалось, окупалась. В 1939 году Венгрия получила часть Чехословакии; в 1940 году ей удалось, при недвусмысленном одобрении Германии, стремившейся еще теснее привязать к себе Венгрию, вернуть себе области, отошедшие в 1920 году к Румынии. Эти успехи, завершившиеся аннексией югославских территорий после немецкого нападения на эту страну весной 1941 года, побудили венгерское правительство вступить в войну с Советским Союзом на стороне Германии. После свержения Муссолини Хорти пытался начать мирные переговоры с союзниками. Но немцы его опередили и оккупировали страну; вслед за тем гестапо и СС под руководством Эйхмана приступили к депортации венгерских евреев в Освенцим.

После свержения Хорти, заключившего в октябре 1944 года перемирие с Советским Союзом, немцы посадили Салаши на его место в качестве главы правительства. Члены его партии приняли участие в уничтожении венгерских евреев и в обороне страны против наступавшей Красной Армии. Хотя власть Салаши – кратковременная и кровавая – имела скорее характер простого коллаборационистского режима, нет сомнения, что «Скрещенные стрелы» были самостоятельной фашистской партией с массовой базой, имевшей весьма значительную поддержку именно в кругах промышленных и сельскохозяйственных рабочих – тех самых, которым авторитарный режим Хорти, разумеется, всеми средствами не давал прийти к власти.

«Железная гвардия» в Румынии

Румыния не просто принадлежала к победителям в Первой мировой войне, но к странам, много выигравшим в этой войне; в самом деле, это королевство, возникшее в 1858 году в результате объединения княжеств Молдавии и Валахии и получившее независимость от Турции лишь в 1878 году, увеличило после войны свою территорию со 139 000 кв. км до 295 000 кв. км[134]134
  К румынской истории: M. Huber. Grundzuge der Geschichte Rumaniens. Darmstadt, 1973; H. L. Roberts. Romania. Political Problems of an Agrarian State. New York, 1951; G. Rhode. Die sudosteuropaischen Staaten von der Neuordnung nach dem I. Weltkrieg bis zur Ara der Volksdemokratien // Schieder (Hg.). Handbuch. Bd. 7, 1134—313, особенно 1134 ff.; K. – D. Grothu-sen (Hg.). Sudosteuropa-Handbuch. Bd. 2: Rumanien. Gottingen, 1977.


[Закрыть]. В качестве члена Малой Антанты и союзника Франции и Польши Румыния представляла собой в 20-е годы и еще в начале 30-х важный политический фактор в Юго-Восточной Европе.

Но эта видимая сила ставила ее в весьма опасное внешнеполитическое положение. Румыния была окружена государствами, которые, за исключением Польши, не были согласны с ее новыми границами и предъявляли к ней определенные территориальные претензии. Это касалось прежде всего Советского Союза и Венгрии. Венгрия, обосновывая свою реваншистскую политику, указывала на присутствие значительного венгерского меньшинства в Трансильвании, составлявшего, по румынским (вероятно, преуменьшенным) оценкам, 1,42 миллиона и 7,9% общего населения. Немецкое меньшинство, также населявшее преимущественно Трансильванию, насчитывало 750 000 человек, то есть 4,1% румынских граждан. По отношению к этим меньшинствам румынское государство с его централизованным управлением проводило подчеркнуто националистическую политику. Наиболее враждебной была установка правительств, и особенно значительной части румынского народа, по отношению к еврейскому меньшинству.

Румынские евреи, составлявшие, по оценкам, 5% общего населения, занимали, однако, нечто вроде монопольного положения в слабо развитых видах деятельности – торговле и промышленности, и притом в коренной румынской части страны. В то время как еврейские торговцы и ремесленники в деревнях и маленьких городах, преимущественно не ассимилированные, вызывали к себе ненависть и презрение крестьянского населения, считавшего их эксплуататорами, румынские преподаватели и студенты боялись конкуренции своих еврейских коллег, составлявших почти половину румынского студенчества. Антисемитизм, который уже в 19-м столетии приводил к погромам, неоднократно вызывавшим протесты и вмешательство великих держав, был широко распространен среди румынского населения. Наряду с религиозным и социальным компонентами он содержал также национальный, поскольку румынские националисты видели в еврейском меньшинстве, в значительной мере не ассимилированном и поддерживаемом из-за границы, инородное тело, нарушавшее национальную и социальную целостность румынского народа. Эту ситуацию могли использовать движения, основанные уже в 19-м веке Константином Стере и А. К. Кузой, выдвигавшие отчетливо выраженные националистические, антисемитские и социально-революционные популистские цели; эти движения оказывали все большее влияние на студентов и крестьян. В политико-идеологическом и даже в персональном отношении эти популистско-антисемитские организации были прямыми предшественниками румынского фашизма.

Впрочем, румынские фашисты могли использовать в своих целях не только вопрос о меньшинствах и еврейский вопрос, но также экономические, социальные, политические проблемы и кризисные явления. Междувоенная Румыния была во многих отношениях слаборазвитой страной, вдобавок сильно зависевшей от иностранного капитала. В 1930 году 80% общего населения все еще проживало в деревнях. Лишь 7,2% было занято в промышленности, часто принадлежавшей иностранным предпринимателям. Это прежде всего относилось к нефтепромыслам, более чем на 90% находившимся в иностранных руках. Несмотря на усилия румынских правительств, им не удалось сколько-нибудь справиться с отсталостью промышленности и устранить зависимость экономики от иностранного (особенно английского, французского и немецкого) капитала. Земельная реформа, проведенная в 1921 году, тоже не принесла желательных результатов. Она коснулась прежде всего крупных землевладельцев нерумынской национальности, тогда как румынские бояре, владевшие 60% земли в коренных румынских местностях, хотя и составлявшие всего 5% всех землевладельцев, были мало затронуты этой мерой. Все же в конечном счете почти 6 миллионов гектаров земли были разделены между 1,4 миллиона крестьян. Однако вновь возникшие крестьянские дворы часто оказывались слишком малыми и недостаточно сильными в денежном отношении, чтобы увеличить урожайность за счет использования машин и искусственных удобрений. Большей частью их производительность покрывала лишь их собственные потребности. Ввиду высокой рождаемости и недостатка рабочих мест в промышленности не удавалось также решить проблему перенаселения деревни. В такой аграрной стране, как Румыния, где особенно ощущалось влияние мирового экономического кризиса, в тридцатые годы произошло дополнительно обострение структурных экономических и социальных проблем, что привело к кризису и, в конце концов, к разрушению системы правления, и без того представлявшей лишь видимость парламентаризма.

По конституции 1923 года Румыния была парламентской монархией. При этом король мог не только использовать, но и расширять предоставленные ему конституцией права. Поскольку он мог в любое время распустить парламент, формирование правительства находилось фактически в его руках. Сверх того, не выборы определяли правительство, а, напротив, исход выборов зависел от того, каким было правительство. Это объяснялось, с одной стороны, незаконными фальсификациями, а с другой – конституционным законом, по которому партии, получившей свыше 40% поданных голосов, доставалось более 50% мест в парламенте, причем этот парламент, состоявший из 380 членов, выбирался непрямым путем. Такой порядок, единственный в Европе того времени, приводил к тому, что победившая партия, как правило, располагала 70% мест, что превращало всю эту парламентскую систему в фарс. Получалось так, что однажды пришедшая к власти партия предсказуемым образом выигрывала выборы, а затем, когда король распускал парламент и назначал новое правительство, столь же предсказуемо их проигрывала. Вследствие этого у власти сменялись партии, почти не отличавшиеся друг от друга ни социальным составом, ни даже программами. Исключение составляли в этом отношении партии национальных меньшинств и социалисты – коммунистическая партия была в 1924 году запрещена и на 20 лет загнана в подполье. Но эти партии оставались крайне слабыми и не могли повлиять на мнимо-парламентскую процедуру. Таким образом, Либеральная партия Иона Брэтиану сменялась в правительстве Национальной крестьянской партией, возникшей из слияния Национальной партии Юлиу Маниу и Крестьянской партии Михалаке, а эта, в свою очередь, сменялась Национальной народной партией Йорги и Авереску. После 1931 года либеральная и Национальная крестьянская партии неоднократно раскалывались, что делало румынскую парламентскую систему еще более необозримой. В то же время и без того небольшое влияние парламента еще более ограничил король Кароль II, вернувшийся в июне 1930 года из изгнания, вызванного его вторым браком с женщиной ненадлежащего сословного положения. Начиная с выборов 20 декабря 1937 года, он назначал только таких премьер-министров, которые имели слабую поддержку населения и поэтому полностью зависели от него. Затем в феврале 1938 года он отменил действовавшую до этого конституцию, еще более усилив позицию короля. Избирательный возраст был повышен до 30 лет, а гражданские права еще больше ограничены. После «референдума», завершившегося предсказуемым почти стопроцентным результатом, 30 марта 1938 года были распущены все политические партии. Введение этой абсолютной монархии, получившей у современников название «королевской диктатуры», не было реакцией на действия либеральных или левых сил. Деятельность нелегальной коммунистической партии ограничивалась организацией отдельных забастовок и демонстраций местного характера. Королевская диктатура была вполне однозначно направлена против подъема фашистской «Железной гвардии» Кодряну[135]135
  К истории фашизма в Румынии: Е. Weber. Varieties of Fascism. Doctrines of Revolution in the 20th Century. London, 1964; Id. Romania // Rogger, Weber (Eds.). Right, 501-74; Id. Die Manner des Erzengels // Loqueur, Mosse (Hg.). Internationaler Faschismus, 143-76; Nolle. Krise, 212-26; E. Turczynski. The Background of Romanian Fascism // Sugar (Ed.). Fascism, 99-111; St. Fischer-Galati. Fascism in Romania // Ibid., 112-21; Nagy-Talavera. The Green Shirts, 12 ff.; Thamer, Wippermann, 109-19.


[Закрыть].

Кодряну родился в 1899 году. Он был сыном происходившего из Буковины румынского националиста, переделавшего свою настоящую фамилию Зелинский на румынский лад в Зеля и прибавившего к ней прозвище «Кодряну». Молодой Кодряну вначале примкнул, как и его отец, к уже упомянутой антисемитско-националистической организации Кузы, которую он, впрочем, покинул в 1926 году, так как она казалась ему недостаточно воинственной и дисциплинированной. В 1927 году он основал вместе с другими студентами «Легион архангела Михаила», позже названный «Железной гвардией».

Необычное для политического движения религиозное наименование, связанное с архангелом Михаилом, не было случайным. В самом деле, крайне националистические, антикоммунистические и прежде всего антисемитские цели этой партии сопровождались элементами туманной мистики, впрочем, никоим образом не стеснявшей ее агрессивность. Именно это подражание определенным религиозным символам и образцам доставило легионерам, часто называвшим себя также «крестоносцами», притягательную силу в глазах сельского населения. Активное ядро «Железной гвардии», состоявшее из студентов, преподавателей и небольшого числа рабочих, проводило интенсивную пропаганду среди крестьян, сближавшую эту партию с русскими народниками Но в методах борьбы они скорее напоминали анархистов. И в самом деле, жертвами террора «Железной гвардии» стали многие, решавшиеся преградить дорогу легионерам. Эти насильственные действия, почти не преследуемые правосудием, по-видимому, вызывали у многих румын скорее сочувствие, чем отталкивание. Во всяком случае, число сторонников «Железной гвардии» резко возросло, и легионеры проводили повсюду в стране свои пропагандистские мероприятия и совершали политические убийства.

После присоединения к «Железной гвардии» некоторых мелких праворадикальных и фашистских группировок она получила на выборах 1932 года 5 мест в парламенте, а в декабре 1937 года 16% голосов и 66 мест из общего числа 390. Этот успех был, во всяком случае, одной из причин диктаторского курса, принятого с этих пор королем Каролем II. Сюда относилось повышение избирательного возраста до 30 лет, поскольку легионеры – как и члены всех фашистских партий в их начальной стадии – были очень молоды, и в особенности запрет «Железной гвардии», еще до общего роспуска всех партий. 19 апреля 1938 года Кодряну вместе с другими лидерами «Железной гвардии» был арестован и осужден на десять лет принудительных работ. 30 ноября он был застрелен «при попытке к бегству». Но это политическое убийство не могло задержать дальнейший подъем «Железной гвардии», которую теперь возглавил Хориа Сима. При этом она получила поддержку фашистских режимов Германии и Италии, с которыми и раньше Кодряну поддерживал тесную связь. В первое время запрещенная, но вовсе не разбитая «Железная гвардия» могла извлекать пользу из своей приверженности фашистским образцам, неоднократно подчеркиваемую в выступлениях Кодряну. Это объяснялось внешнеполитической ситуацией, складывавшейся для Румынии все более неблагоприятно, поскольку она была связана союзными отношениями с Польшей, Чехословакией, Югославией и Францией.

Румыния должна была не только примириться с аннексией Судетской области, но и не пришла на помощь Польше, когда на нее напали Германия и Советский Союз, хотя по договору была обязана это сделать[136]136
  О внешней политике: A. Hillgntber. Hitler, Konig Carol und Marschall Antonescu. Die deutsch-rumanischen Beziehungen 1938—1944. Wiesbaden, 1954.


[Закрыть]. 27 мая 1940 года был подписан так называемый «нефтяной пакт» с Германией, по которому Румыния обязывалась поставлять Германии всю добываемую нефть. Однако это сближение с Германией не помешало Советскому Союзу по соглашению с немцами оккупировать Бессарабию и Северную Буковину. Но когда король Кароль II согласно Второму Венскому арбитражу 30 августа 1940 года подчинился решению Гитлера, по которому Венгрии была возвращена значительная часть Трансильвании, приобретенной Румынией по Парижскому мирному договору, это вызвало в народе такую бурю негодования, что Кароль II вынужден был отречься от престола в пользу своего сына и удалиться в изгнание.

Этим и завершился период королевской диктатуры, поскольку с этого времени страной управлял не новый король Михай, а генерал Ион Антонеску, установивший в союзе с «Железной гвардией» террористический режим, жертвами которого были многие коммунисты, и прежде всего евреи. В середине января 1941 года возникла прямая борьба за власть между Антонеску и легионерами под руководством Хориа Сима, восстание которых было жестоко подавлено. Хориа Сима и другие лидеры «Железной гвардии» напрасно надеялись на поддержку Гитлера, который из политических соображений принял сторону Антонеску, считая его более надежным союзником, чем радикальных легионеров. Хориа Сима вместе с другими лидерами «Железной гвардии» удалось с помощью СД бежать в Германию, где они были интернированы. Так решилась судьба «Железной гвардии». Оставшиеся в стране ее члены подвергались преследованиям и арестам. После кровопролитной войны с Советским Союзом, в которой Румыния участвовала на стороне Германии, 26 августа 1944 года Антонеску был свергнут. Лишь после этого Хориа Сима был освобожден из концентрационного лагеря Бухенвальд и назначен Гитлером главой румынского эмигрантского правительства. Но это решение уже не имело политического значения, так как Румыния вскоре была оккупирована Красной Армией.

Хотя «Железная гвардия» возникла в слаборазвитой аграрной стране, где было немного промышленных рабочих и где левое движение почти не имело значения, эта партия относится к группе фашистских движений. В самом деле, она ориентировалась в политическом и организационном отношении на фашистские образцы и ставила себе националистические, крайне антисемитские, антикоммунистические и социально-революционные цели и в то же время отличалась радикальным стремлением к уничтожению. После того как она приобрела массовую базу, она подверглась преследованию и запрещению со стороны королевской диктатуры Кароля II, затем была введена в правительство Антонеску и, наконец, разгромлена его диктаторской властью. Но в отличие от большинства других фашистских движений «Железная гвардия» возникла не в ситуации кризиса парламентской системы, поскольку в Румынии такая система еще не успела образоваться. Значительной отсталостью страны объясняется и тот факт, что члены «Железной гвардии», за исключением студентов, преподавателей, офицеров и немногих рабочих, были главным образом из низших слоев сельского населения. Это обстоятельство, а также ее утопически-реакционная программа, производящая определенное социально-революционное впечатление, придают ей специфический характер. Но если в этих моментах «Железная гвардия» существенно отличается от итальянского фашизма и немецкого национал-социализма, то она обнаруживает, с другой стороны, большое сходство с партией хорватских усташей.

Хорватские усташи

После распада Австро-Венгерской монархии Хорватия была освобождена от иностранного господства, но против воли большинства населения включена в образованное в 1918 году Королевство сербов, хорватов и словенцев[137]137
  К истории Югославии в межвоенное время: F. W. Hondius. The Yugoslav Community of Nations. The Hague, 1968; St. K. Pavlowitch. Yugoslavia. London, 1971; Rhode. Die sudosteuropaischen Staaten, 1183—226; K. – D. Grothusen (Hg.). Sudosteuropa-Handbuch. Bd. 1: Jugoslawien. Gottingen, 1975.


[Закрыть]. Впрочем, хорваты, исповедовавшие, как и словенцы, католическую религию, были не единственной нацией, ощущавшей угнетение со стороны православных сербов. Сербы составляли почти половину этого двенадцатимиллионного объединенного государства, раздираемого национальными и религиозными противоречиями. 1,3 миллиона мусульман в Боснии, Герцеговине, Черногории и Македонии тоже не ощущали своей принадлежности к «югославскому» народу. Национальные меньшинства в собственном смысле – 500 000 немцев, 470 000 венгров, 440 000 албанцев, 230 000 румын – были еще менее склонны считать Югославию «своим» государством. Однако югославское правительство с помощью договоров о границах сумело в значительной мере устранить ирредентистские требования [Здесь – непримиримые требования возврата ранее утраченных национальных территорий (от лозунга «Italia irredenta» («неискупленная Италия») борцов за возвращение захваченных иностранцами земель Италии).Прим. перев.] венгерского и румынского меньшинств. Немцы, вплоть до оккупации страны немецким вермахтом, вели себя большей частью лояльно.

Главная проблема состояла в том, чтобы примирить словенцев, и прежде всего хорватов, с объединенным государством, которое многие рассматривали как «Великую Сербию» и по этой причине с ним боролись. В самом деле, сербские партии, получившие большинство на выборах 28 ноября 1920 года, приняли годом позже конституцию, устанавливавшую по французскому образцу крайне централизованную систему правления, без всякой автономии для отдельных национальностей и без признания каких-либо религиозных особенностей. За исключением коммунистической партии, получившей в 1920 году 58 мест в парламенте и ставшей третьей партией страны, но затем запрещенной, все другие партии выражали не социальные интересы и не общие вопросы мировоззрения, а только национальные и религиозные различия. Поэтому в Королевстве сербов, хорватов и словенцев по существу не было никакой политической силы, способной и готовой противостоять сепаратистским тенденциям.

Хотя парламентская система Югославии, устраненная в 1929 году сменившей ее диктатурой короля Александра, потерпела полную неудачу в национальном вопросе, она добилась некоторых успехов в решении серьезных экономических и социальных проблем. Сюда относилось развитие промышленности, стимулируемое государственной помощью и инвестициями иностранного капитала, что, впрочем, не могло сгладить различия между значительным индустриальным развитием Словении и преимущественно аграрным хозяйством южных регионов Югославии. Ограниченные результаты принесла и аграрная реформа, введенная после длительных приготовлений 20 мая 1922 года. Эта реформа предусматривала отчуждение, с вознаграждением собственников, всех земельных владений сверх определенной величины, от 100 до 500 гектаров в зависимости от местных условий. Всего было отчуждено 2,5 миллиона гектаров, которые были разделены на участки около 5 гектаров каждый, розданные крестьянам и новым поселенцам. Но даже в 1928 году, когда земельная реформа была в основном завершена, около трети крестьянских хозяйств все еще не имели и 2 гектаров земли, а другая треть дворов имела не больше 5 гектаров. Эти мелкие и карликовые хозяйства не в состоянии были обеспечить устойчивое повышение продуктивности сельского хозяйства. Более эффективны в экономическом отношении были некоторые кооперативы, устроенные на добровольной основе. Но в общем земельная реформа не разрешила проблему перенаселения деревень, тем более что развивавшаяся промышленность не требовала большого притока рабочей силы.

Тяжелый кризис парламентской системы Югославии возник после того, как 20 июня 1928 года лидер Хорватской крестьянской партии Степан Радич вместе с тремя другими депутатами своей партии был застрелен в белградском парламенте. Крестьянская партия получила голоса подавляющего большинства хорватов и была второй фракцией в парламенте после «сербских демократов». После того как Радич летом 1923 года безуспешно пытался получить поддержку Англии и Австрии для своего плана независимой Хорватии, в июне 1924 года Хорватская крестьянская партия под его руководством вступила в направляемый коммунистами Крестьянский Интернационал. После убийства своего вождя эта партия была еще менее склонна отказаться от своих сепаратистских стремлений, хотя король Александр пытался после разгрома парламентской системы придать Королевству сербов, хорватов и словенцев некоторую федеральную структуру; лишь 3 октября 1929 года оно было официально переименовано в Югославию. При этом исторически возникшее членение страны, обусловленное национальными и религиозными особенностями, должны были заменить новые административные единицы, так называемые «банаты». С той же целью примирения и объединения в 1929 году были запрещены все партии национального и конфессионального направления; этот запрет был еще усилен в 1931 году.

Такая политика сглаживания национальных противоречий натолкнулась не только на критику загнанных в подполье прежних партий, но более всего на ожесточенное сопротивление новой партии «Усташаг, основанной 7 января 1929 года загребским адвокатом Анте Павеличем (название партии буквально означает „повстанец“, „мятежник“)[138]138
  К истории фашизма в Югославии: /. Avakumovic. Yugoslavia's Fascist Movements // Sugar (Ed.). Fascism, 135-44; D. Djordjevic. Fascism in Yugoslavia 1918—1941 // Ibid., 125-34; L. Hory, M. Broszat. Der kroatische Ustascha-Staat 1941—1945. Stuttgart, 1964; Thamer, Wippermann, 91-99.


[Закрыть]. Усташи, вначале называвшиеся «Домобран» (что равносильно «хеймверу»), провозгласили бескомпромиссную борьбу за независимость Хорватии, прибегая главным образом к насильственно-путчистским методам и к индивидуальному террору. Они получали финансовую и политическую поддержку из Венгрии и из фашистской Италии. В обеих этих странах усташи имели тренировочные лагери, где их сторонников готовили к насильственным и террористическим действиям. Хотя в августе 1932 года восстание усташей было подавлено армией и полицией, террористам этой партии удалось 9 октября 1934 года, после нескольких безуспешных покушений, убить в Марселе короля Александра. Этот акт не привел, как ожидал Павелич, к восстанию в Хорватии, но привел к политическому ослаблению югославской королевской диктатуры, поскольку ввиду несовершеннолетия наследника страной управлял теперь раздираемый противоречиями регентский совет. Все же новому государственному руководству удалось ослабить политическое влияние усташей. Между тем усташи все более ориентировались в идеологическом и организационном отношении на образец фашистской Италии, не прекращая при этом свою насильственную и террористическую борьбу за хорватскую независимость. Казалось, эти две тенденции находились в непреодолимом противоречии, поскольку Италия твердо поддерживала свои притязания на принадлежащее Хорватии далматское побережье. Против этого резко возражала также Хорватская крестьянская партия. Центральное правительство Югославии использовало эти разногласия между националистической Хорватской крестьянской партией и националистической и фашистски ориентированной партией усташей; оно пыталось, не без успеха, побудить Крестьянскую партию отказаться от своего обструкционистского курса, обещая значительную автономию для Хорватии.

После того как 26 сентября 1936 года был издан закон о снятии задолженности с крестьянских хозяйств, удалось преодолеть также последствия мирового экономического кризиса: экономика Югославии была на 75% аграрной. В этом важную роль сыграла Германия, как раз во время кризиса закупавшая сельскохозяйственные продукты Югославии, причем по ценам, отчасти превышавшим существующие на мировом рынке. После заключения некоторых торговых договоров в 1935 году доля Германии в югославском импорте составила уже 16,2%, а в экспорте – 18,7%. Между тем участие Италии в югославской внешней торговле оценивалось примерно в 10%, а объем англо-югославских экономических отношений все более снижался. После аншлюса Австрии и частичной (1938), а затем и полной аннексии Чехословакии свыше 50% югославской внешней торговли приходилось на долю Германии. За экономическим сотрудничеством между Германией и Югославией следовало все более тесное политическое сотрудничество, в то время как Англия и Франция, по-видимому, не могли или не хотели поддержать Югославию, подвергавшуюся все более сильному внешнеполитическому давлению со стороны Италии. Таким образом, экономическая и политическая консолидация Югославии была однозначно связана с ее тесным экономическим и политическим сотрудничеством с «третьим рейхом». Хотя Югославия как член Малой Антанты фактически была в союзе с Францией, в начале Второй мировой войны она осталась нейтральной. В марте 1941 года югославское правительство решило даже вступить в Тройственный пакт (Германии, Италии и Японии). Но это решение вызвало резкую критику в государственном аппарате и в армии, устроившей 27 марта 1941 года военный путч, свергнувший правительство. Это дало повод национал-социалистской Германии вторгнуться в Югославию (6 апреля). Война окончилась полной оккупацией страны, в которой, наряду с Болгарией, участвовала также Италия, аннексировавшая Далматинское побережье Хорватии, давно уже составлявшее предмет ее требований. Поскольку лидер Хорватской крестьянской партии Мачек не согласен был сотрудничать с немцами и итальянцами, Анте Павелич, выполняя задание обоих фашистских государств, захватил власть во вновь основанной мнимо независимой «Хорватии»[139]139
  О внешней политике: J. Wuescht. Jugoslawien und das Dritte Reich. Eine dokumentierte Geschichte der deutsch-jugoslawischen Beziehungen von 1933 bis 1945. Stuttgart, 1969; J. Hoptner. Yugoslavia in Crisis 1934—1941. New York, 1962; B. J. Wendt. England und der deutsche «Drang nach Sudosten». Kapitalbeziehungen und Warenverkehr in Sudeuropa zwischen den Weltkriegen // Festschrift Fritz Fischer. Dusseldorf, 1973, 483—512.


[Закрыть].