Текст книги "Тайная жизнь Александра I"

Автор книги: Вольдемар Балязин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Реалии войны познакомили Милорадовича и Мюрата: они несколько раз встречались на переговорах и с уважением относились друг к другу. Однако это ничуть не мешало их соперничеству в удальстве и храбрости.

Однажды Милорадовичу донесли, что Мюрат, находясь на французских аванпостах, под обстрелом русских егерей пил шампанское. Тогда, задетый за живое, Милорадович приказал поставить впереди русских постов легкий походный стол и не только выпил шампанского, но и съел обед из трех блюд.

Иногда этот рассказ дополняли тем, что Мюрат, поглядев в подзорную трубу, узнал Милорадовича и приказал ни в коем случае не стрелять по нему.

Солдатская награда генералу

Солдатской награды – Георгиевским крестом – был удостоен единственный из русских генералов – Милорадович.

Александр I наградил его этим знаком, сказав: «Носи солдатский крест, Милорадович, ты – друг солдат».

Смерть от пули не солдата, а шалуна

14 декабря 1825 года петербургский военный генерал-губернатор Милорадович поехал на Сенатскую площадь уговаривать восставших сложить оружие, но был смертельно ранен декабристом Петром Григорьевичем Каховским (1797-1826), отставным поручиком. Вместе с Милорадовичем Каховский также смертельно ранил и командира лейб-гренадерского полка Н. К. Стюрлера. Милорадович, отправляясь к восставшим, надеялся на любовь солдат к себе, соратнику Суворова. Милорадович не терял сознания во время операции. Когда ему удалили пулю, он осмотрел ее и сказал: «Я уверен был, что в меня выстрелил не солдат, а какой-нибудь шалун, потому что эта пуля – не ружейная».

Умирая, он велел всех своих крестьян отпустить на волю.

Федор Васильевич Ростопчин

А теперь расскажем несколько историй о человеке, который отличался и остроумием, и решительностью, и щедростью, и смелостью. Более всего, как вы знаете, известен он из-за московского пожара 1812 года. Звали его Федор Васильевич Ростопчин (1763-1826). Он прожил довольно бурную жизнь, о чем уже немало говорилось выше. При императоре Павле он был фактическим руководителем Коллегии иностранных дел, в годы Отечественной войны находился на посту московского главнокомандующего. Ростопчин отличался живостью ума, и о нем сохранилось множество интересных историй. С некоторыми из них вы сейчас ознакомитесь.

Начало карьеры

Ростопчин начал свою карьеру благодаря карточному выигрышу, впрочем, не совсем обычному. Будучи поручиком, оказался он по казенному делу в Берлине, и там довелось ему обыграть в карты одного старого майора. Выигрыш Ростопчина был очень крупным, а у майора не было денег, но он славился своей честностью и предложил отдать проигрыш не деньгами, а богатейшей коллекцией мундиров, оружия, доспехов и оловянных солдатиков, которые всю жизнь собирал его отец и которые достались ему по наследству.

Ростопчин согласился, запаковал огромную коллекцию во множество ящиков и отправил груз в Петербург.

Там слава о необыкновенной коллекции быстро разошлась по городу. Особенно восхищены были коллекцией гвардейские офицеры, посещавшие дом Ростопчина с единственной целью – осмотреть его домашний музей.

От офицеров узнал о том и Павел, тогда еще наследник престола.

Однажды он приехал к Ростопчину и так же, как и другие, пришел в восхищение от увиденного.

– Как вы смогли составить такое полное собрание в этом роде?! – воскликнул цесаревич.

– Ваше Императорское Величество, – ответил Ростопчин, – усердие все превозмогает. Военная служба – моя страсть.

С тех пор Павел стал отличать Ростопчина, а после того, как тот подарил ему коллекцию, Павел сделался его ближайшим другом.

Карьера ловкому царедворцу была обеспечена.

Или титул, или шуба с царского плеча

Однажды император Павел, находясь среди нескольких князей, вдруг спросил:

– А скажи мне, Ростопчин, отчего ты не князь?

– Предок мой, татарский мурза, государь, выехал в Россию зимой.

– Какое же отношение имеет время года к достоинству, которое было ему пожаловано? – спросил Павел, недоумевая.

– Когда татарский вельможа в первый раз явился ко двору, ему предлагали на выбор либо шубу, либо княжеское достоинство. Предок мой приехал в жестокие морозы и предпочел шубу княжескому титулу.

Аплодисменты бездарному актеру

Ростопчин сидел как-то в одном из парижских театров. Один из актеров играл очень плохо, и вся публика шикала и освистывала его. Один лишь Ростопчин намеренно громко ему аплодировал.

– Что вы делаете? – спросили Ростопчина. – Зачем аплодируете?

– Боюсь, что как сгонят его со сцены, то и поедет он к нам в Россию в учителя, – отвечал Ростопчин.

Принц и повар

Один молодой богатый граф, мечтавший совершить в России революцию, как во Франции, признался в этом замысле, и о том узнал Ростопчин.

Услышав о намерении графа, Ростопчин сказал: «Во Франции повара хотели стать принцами, а здесь принцы захотели стать поварами».

Девиз Государственного совета

Как известно, в 1810 году по проекту Сперанского указом Александра I был создан Государственный совет – высшее законосовещательное учреждение, в котором рассматривались все законопроекты перед утверждением их царем. Назначенные императором члены Государственного совета уговорились обставить зал заседаний на свой счет.

И тогда Ростопчин велел привезти в зал Совета большой образ в богатом окладе, изображающий распятие Христа. На иконе была надпись, адресованная и членам совета: «Отче, отпусти им согрешения их: не ведают бо, что творят».

Матвей Иванович Платов

Этот в высшей степени колоритный персонаж появился на страницах цикла «Неофициальная история России» в предыдущих книгах.

Коротко расскажем о его жизни.

Родился Матвей Иванович Платов 6 августа 1751 года в станице Старочеркасской. Его отец был войсковой старшина Донского казачьего войска, домовитый казак, имевший большой авторитет среди станичников. С тринадцати лет Матвей стал служить в казачьем войске, с шестнадцати – участвовал в русско-турецкой войне 1768-1774 годов и получил первый офицерский чин. В 1771 году, в возрасте двадцати лет, он стал командиром полка. В 1775 году полк Платова подавлял восстание Пугачева. В 1782-1783 годах он служил под знаменами Суворова на Кубани и в Крыму, а затем отличился при штурмах Очакова и Измаила.

В 1797 году Платов был заподозрен Павлом I в заговоре и просидел три года в одиночной камере Петропавловской крепости. Но затем, еще при Павле, в 1801 году стал атаманом Донского казачьего войска и возглавил бесславный Индийский поход Донского казачьего войска.

В 1806-1807 годах участвовал в войне с Францией, в 1807-1809 – с Турцией. О его роли в войне 1812-1814 годов вы уже осведомлены. В 1814 году Платов сопровождал Александра I в Англию, где был необычайно торжественно встречен и получил диплом почетного доктора Оксфордского университета.

Еще в 1809 году Платов получил чин генерала от кавалерии, в 1812 году стал графом.

После 1815 года жил в Новочеркасске.

Умер 3 января 1818 года.

Платов, Ростопчин и Карамзин

Однажды во время визита к Ростопчину Платов пил у него чай с ромом, в котором рома было гораздо больше, чем чая.

Ростопчин же от выпивки с атаманом отказался, и Платов пил ром в одиночку. Об эту пору к Ростопчину запросто пожаловал историограф Николай Михайлович Карамзин, человек благонравный и тонкий эстет.

Платов не был знаком с ним, и Ростопчин представил атамана Карамзину.

Не читавший никаких книг, Платов все же слышал, что Карамзин – знаменитый писатель, но не это привлекло его в новом знакомом.

Встав и протянув руку Карамзину, атаман сказал с солдатским прямодушием: «Очень рад познакомиться. Я всегда любил сочинителей, потому что все они пьяницы».

Показная простота

Платов, став графом и генерал-адъютантом, бравировал своей казацкой простотой и часто намеренно переиначивал иноземные имена и фамилии.

Канцлера Австрийской империи князя Меттерниха, для которого постоянным качеством было политическое непостоянство, Платов называл «Ветерних» и однажды на балу, в присутствии многих дипломатов, завидев Меттерниха, сказал громко: «Вот, например, Ветерних, ну уж по шерсти и кличка: туда и вертится, куда ветер подует».

Денис Васильевич Давыдов

Родился в Москве 16 июля 1784 года, в дворянской семье, которой принадлежало и село Бородино. Семнадцати лет начал службу в Кавалергардском полку. В 1806 году стал адъютантом П. И. Багратиона. Отличился в сражениях, в войнах с французами в 1805-1807 годах, в войне со шведами в 1808-1809 годах, с турками – в 1810-1812 годах.

В Отечественной войне 1812 года – один из самых знаменитых партизан, командир большого отряда гусар и казаков.

В заграничном походе 1813-1814 годов, командуя Ахтырским гусарским полком, отличился в битве при Бриенне.

В 1816 году стал командиром гусарской дивизии. С 1831 г. – генерал-лейтенант.

Был известен не только как герой Отечественной войны, но и как мемуарист, автор «Дневника партизанских действий» и создатель оригинального жанра – «гусарской лирики».

Умер 22 апреля 1839 года в деревне Верхняя Маза Сызранского уезда Симбирской губернии.

Давыдов и Багратион

Денис Васильевич Давыдов начал служить с семнадцати лет, а с двадцати лет и до конца своих дней был в гусарах.

Об одном из эпизодов его адъютантской службы у князя Багратиона рассказывали так.

Во время одной из кампаний к Петру Ивановичу Багратиону, отличавшемуся невозмутимостью, храбростью и немалым остроумием, подскакал взволнованный молоденький адъютант (говорили, что это был Денис Давыдов) и прокричал: – Ваше превосходительство! Неприятель на носу!

Адъютант был курнос, а у Багратиона нос, напротив, был очень крупным.

– На чьем носу? – спросил Багратион. – Если на вашем, то пора бить тревогу, а если на моем, так ему еще два перехода.

Огонь и вода

Денис Давыдов сказал как-то об одном далеко не самом храбром русском генерале, попавшем на корабле в бурю: «Бедняга, что он должен был выстрадать, он, который боится воды, как огня».

Пушкин о «Записках» Дениса Давыдова

Денис Васильевич Давыдов написал «Записки» о своих военных делах, и его работу направили на цензурный просмотр известному военному историку Александру Ивановичу Михайловскому-Данилевскому. Пушкин, узнав об этом, отозвался следующим образом: «Это все равно, как если бы князя Потемкина послали к евнухам учиться у них обхождению с женщинами».

Столь высока была репутация Давыдова как литератора и правдивого, беспристрастного историка.

Николай Николаевич Раевский

Прославленный герой Отечественной войны 1812 года родился в Петербурге 14 сентября 1771 года. В офицеры был произведен в пятнадцать лет. С семнадцати лет участвовал в войнах с Турцией, Польшей и Персией. Павел I уволил Раевского в отставку в 1797 году, и он возвратился в строй лишь в 1805 году – с началом войны с Францией.

Раевский служил в армии Багратиона, сражаясь рядом с ним и в войне против шведов в 1808-1809 годах – под знаменами Кутузова и в войне с Турцией в 1810-1811 годах. Таким образом, к началу Отечественной войны 1812 года он был одним из самых обстрелянных русских генералов. С началом войны с Наполеоном Раевский находился в 1-й армии Барклая, командуя 7-м корпусом. Он отличился в сражениях у деревни Салтановки, под Смоленском, в битве при Бородино и при Малоярославце.

Военные историки отмечали потом, что первый серьезный удар по армии Наполеона в Отечественной войне 1812 года 11 июля нанес Раевский под деревней Салтановкой и последний удар – в Париже.

После войны 1812-1814 годов командовал корпусом. В 1824 году вышел в отставку. В конце жизни был членом Государственного совета. Умер 16 сентября 1829 года в селе Болтышка Чигиринского уезда Киевской губернии.

На его могильной плите написали: «Он был в Смоленске щит, в Париже – меч России».

Права без возможностей

Герой Отечественной войны 1812 года генерал Николай Николаевич Раевский был и язвителен, и остроумен.

Говоря как-то об одном бедном майоре, не имевшем ни крестьян, ни денег, а всего лишь небольшую пенсию, Раевский заметил, что майор – весьма заслуженный и храбрый офицер, но отставлен от службы, хотя и с правом ношения мундира, но без штанов.

Пушка без прикрытия

Во время отступления Наполеона один из русских генералов, не имевший хорошей боевой репутации, а напротив, известный более как человек робкий и нерасторопный, как-то сумел захватить несколько французских пушек, брошенных неприятелем при отходе. Генерал сделал из этого эпизода громкую историю, представив дело так, что эти пушки взяты были с боя.

Главнокомандующий представил его к ордену, и в штабе некоторые стали поздравлять генерала с успехом. Тот, боясь острого на язык Раевского, увидев его в штабе, чтобы предупредить ожидаемые остроты, бросился на грудь Николаю Николаевичу, но Раевский отступил и сказал с улыбкой: «Ваше превосходительство! Вы, кажется, принимаете меня за пушку без прикрытия».

Андрей Семенович Кологривов

«Вера и честь»

Девиз дворянского рода Кологривовых «Вера и честь» наиболее яркое воплощение получил в жизни и деятельности генерала от кавалерии Андрея Семеновича Кологривова (1775-1825).

Свою военную карьеру он начал в Гатчине при цесаревиче Павле Петровиче, будучи командиром всей Гатчинской кавалерии, а по восшествии Павла на престол Кологривов, которому едва минуло двадцать лет, стал генерал-майором, шефом двух полков. Через два года он стал генерал-лейтенантом и был пожалован командором ордена Иоанна Иерусалимского, что являлось знаком особой милости Павла.

При Александре I Кологривов доказал, что он достоин и наград и званий: в битве при Аустерлице успешно командовал гвардейской кавалерией и был награжден орденом Александра Невского с алмазами.

В войне с Наполеоном в 1806-1807 годах отличился в сражениях при Хайльсберге и Фридланде, получив орден Георгия 3-й степени. Из-за болезни и ранений вышел в отставку и вернулся на военную службу с началом Отечественной войны 1812 года.

В Отечественной войне Кологривов ведал формированием конных резервных частей. В феврале 1813 года под его началом находилось 17 дивизий: три кавалерийские, три уланские, две конно-егерьские, четыре драгунские, три гусарские и одна гвардейская.

Его деятельность в подготовке кавалерийских резервов для большой действующей армии была исключительно полезной, за что он удостоился ордена Св. Владимира 1-й степени.

Александр Иванович Остерман-Толстой

А. И. Остерман-Толстой происходил из семьи, соединившей в себе кровь двух знаменитых аристократических фамилий, о которых уже шла речь на страницах цикла «Занимательная история России». Это были потомки канцлера графа Остермана, состоявшие в брачном союзе с потомством сподвижника Петра I – графа Толстого.

Указом Екатерины II от 27 октября 1796 года, и по причине того, что род Остерманов пресекся по мужской линии, велено было соединить эту фамилию с фамилией их ближайших родственников – графов Толстых. Александр Иванович Остерман родился в 1770 году, а фамилию Толстой присоединил к своей родовой, когда ему было двадцать шесть лет. К этому времени он был уже офицером, принимавшим участие в русско-турецкой войне 1787-1791 годов. Затем он командовал дивизией в войне с Наполеоном в 1805-1807 годах, а в Отечественной войне 1812 года – 4-м пехотным корпусом.

Отличился при Бородино и в сражении под Кульманом. В 1816 году командовал Гренадерским корпусом, но через год вышел в отставку.

Умер А. И. Остерман-Толстой 14 февраля 1857 года.

Неподражаемое чувство

Остерман-Толстой, беседуя однажды с английским офицером, высказал нечто, показавшееся тому торжественным и величественным. И англичанин воскликнул:

– Но это чувство римское!

– Нет, любезный друг, – прервал его Остерман-Толстой. – Я понимаю силу этого уподобления. Но зачем нам приводить в пример Рим, а не довольствоваться Россией, сказав просто, что это чувство – русское? В любви к Отечеству мы не уступаем ни древним, ни новейшим народам, и лучше поймем вас, если вы скажете, что это чувство достойно русского народа, ибо такое чувство присуще нам и с нами неразлучно: оно не подражание.

Оборотная сторона русской неподражаемости

Остерман-Толстой в последние годы жизни, переселившись в Женеву, нанял к себе камердинером швейцарского гражданина по имени Фриц. Кроме того, у графа был еще один камердинер – русский, крепостной его человек, живший в доме Остермана-Толстого с детства и благодаря этому выучившийся говорить по-французски.

Когда иностранцы, бывавшие у графа в гостях, заводили речь о русском крепостном праве, хозяин дома ни словом не возражал им, но непременно вызывал своего крепостного и спрашивал принародно:

– Как давно ты у меня служишь?

– С самого детства, Ваше сиятельство.

– Бил ли я тебя хоть раз?

– Ни одного раза, Ваше сиятельство.

– Хорошо, – говорил граф, – поди и позови ко мне Фрица. И когда тот приходил, граф говорил раздраженно:

– Гражданин свободной страны! Сегодня у меня очень чешутся руки, и я хочу дать тебе пощечину.

Вслед за тем граф бил его по лицу, и Фриц уходил.

Человек этот специально нанят был только для того, чтобы безропотно сносить пощечины, за что и получал немалое жалованье.

Дмитрий Гаврилович Бибиков

На сей раз героем станет Киевский, Подольский и Волынский генерал-губернатор граф Дмитрий Гаврилович Бибиков (1792-1870), генерал от инфантерии и член Государственного совета.

Родился он в 1792 году, в семье генерала, погибшего в 1812 году, когда было Дмитрию Бибикову двадцать лет. Сам Бибиков участвовал в сражениях под Витебском и Смоленском. При Бородино он потерял руку и перешел в гражданскую службу. В царствование Александра I последовательно занимал должность вице-губернатора во Владимире, Саратове и Москве. С 1824-го по 1835 год служил директором Департамента внешней торговли, особенно старательно и последовательно искореняя злоупотребления таможенных чиновников.

В 1837 году был назначен Киевским военным губернатором, а также одновременно генерал-губернатором Подольской и Волынской губерний. Бибиков обладал сильным характером и крутым нравом, видя своей задачей искоренение во вверенных ему губерниях польского влияния.

Одной из проблем Бибиков считал защиту интересов местных крестьян в их отношениях с польскими помещиками. В 1848 году он стал членом Государственного совета, а в 1852 году был назначен министром внутренних дел.

Умер в 1870 году.

Коса на камень

Однажды Бибиков решил сбить спесь с польских аристократов, проживавших в Киеве, и запретил им ездить в каретах, запряженных четвериком и шестериком, а также запретил возить на запятках карет гайдуков. Вскоре после этого надменный князь Чарторыйский, желая показать, что генерал-губернаторские указы ему неписаны, приехал с визитом к Бибикову в роскошной карете, запряженной шестериком, с четырьмя гайдуками, разодетыми в роскошные ливреи, шитые серебром и золотом.

Бибиков увидел это из окна кабинета, и когда ему доложили, что князь Чарторыйский просит принять его с визитом, продержал его в приемной более получаса и лишь затем вышел из кабинета. Взбешенный князь, увидев Бибикова, сказал:

– Мой визит длился так долго, что я не смею больше обременять вас, ваше превосходительство, моим присутствием.

– Не смею задерживать ни вас, князь, ни вашу шестерку, ни ваших гайдуков, – ответил Бибиков.

Витиеватая подпись

Бибиков, сановник самого высокого класса, отличался тем, что терпеть не мог вычурных замысловатых подписей на поступавших к нему бумагах.

Он был убежден, что за этим скрываются определенные черты характера и часто говаривал: «Душа человека оказывается в его подписи».

Однажды он получил из одного из самых отдаленных уездов подопечной ему огромной территории рапорт полицейского исправника, подписанный чрезвычайно художественно и витиевато.

Бибиков послал за исправником жандарма, и того привезли в Киев через несколько суток, еле живого от страха.

– Это ваша подпись? – грозно спросил генерал-губернатор исправника.

– Так точно, ваше превосходительство, – прошептал исправник.

– А как же ее прочесть? – еще более грозно спросил Бибиков.

– Исправник Сидоренко, – еле пролепетал тот.

– А, Сидоренко… Теперь понимаю, а то никак не мог разобрать. Можете ехать обратно домой.

Николай Михайлович Карамзин

Помимо известных полководцев, героев войн, политических и общественных деятелей первая четверть XIX века подарила России выдающихся прозаиков, поэтов, известных всему миру.

Жизнь и деятельность Карамзина

Николай Михайлович Карамзин родился 1 декабря 1766 года в селе Михайловка, неподалеку от города Бузулук Симбирской губернии, в старинной дворянской семье. С восьми лет увлекся чтением романов. В тринадцать лет его привезли в Москву и определили в пансион профессора Шадена. Одновременно Карамзин посещал и университет, прилежно изучал русский, немецкий и французский языки. В 1785 году сблизился с кружком Н. И. Новикова. С мая 1789 по сентябрь 1790 года Карамзин путешествовал по Германии, Швейцарии, Франции и Англии, останавливаясь в их столицах. Вернувшись в Россию, он стал издавать «Московский журнал», где опубликовал «Письма русского путешественника», высказав отрицательное отношение к французской революции. В 1802-1803 годах издавал литературно-политический журнал «Вестник Европы». В эти же годы Карамзин возглавил новое направление в русской литературе – сентиментализм, выпустив в свет роман «Бедная Лиза» (1792). В 1803 году Александр I сделал его официальным историографом, поручив написать историю России. С этих пор и до конца своих дней (последний, 12-й том его «Истории» вышел через три года после смерти автора) Карамзин работал над глав-ным трудом своей жизни – «Историей государства Российского», охватившим время с глубокой древности до 1611 года.

Конечная дата его труда не случайна. Карамзин не хотел давать оценку Петровским реформам первой четверти XVIII века, так как был откровенным адептом «седой старины», хотя это и не нравилось Александру I. Давая характеристику первому русскому историографу, Н. В. Гоголь писал: «Карамзин представляет явление необыкновенное… Карамзин первый показал, что писатель может быть у нас независим. Никто, кроме Карамзина, не говорил так смело и благородно, не скрывая никаких своих мнений и мыслей, хотя они и не соответствовали во всем тогдашнему правительству». А оценивая значение «Истории государства Российского», его младший современник, Пушкин, отмечал: «Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка Колумбом».

Сам же Карамзин, человек необыкновенно прямой и откровенный, не любивший переоценивать свои заслуги, так говорил о себе самом: «Назови меня Дон-Кихотом, но сей славный рыцарь не мог любить Дульцинею свою так страстно, как я люблю человечество». В последние годы Карамзин в частых беседах с Александром I выступал против либерала Сперанского и «сервилиста»-крепостника Аракчеева, не приемля ни военных поселений, ни политики в области народного просвещения, которую он называл «политикою народного затемнения». Однако никакой практической пользы его критика не принесла.

Умер он в Санкт-Петербурге 22 мая 1826 года.

Избранные мысли Карамзина

• Аристократы, демократы, либералы, сервилисты! Кто из вас может похвастаться искренностью? Все вы авгуры и боитесь заглянуть в глаза друг другу, чтобы не умереть со смеху. Аристократы, сервилисты хотят старого порядка, ибо он для них выгоден. Демократы и либералы хотят нового беспорядка: ибо надеются им воспользоваться для своих личных выгод.

Аристократы! Вы доказываете, что вам надобно быть сильными и богатыми в утешение слабых и бедных… Ничего нельзя доказать против чувства: нельзя уверить голодного в пользу голода. Дайте нам чувства, а не теорию. Речи и книги аристократов убеждают аристократов, а другие, смотря на их великолепие, скрежещут зубами, но молчат или не действуют, пока обузданы законом или силою: вот неоспоримое доказательство в пользу аристократам: палица, а не книга! Итак, сила выше всего? Да, всего, кроме Бога, дающего силу!

Либералисты! Чего вы хотите? Счастья людей? Но есть ли счастье там, где есть смерть, болезни, пороки, страсти? Основание гражданских обществ неизменно, можете низ поставить наверху, но будет всегда низ и верх, воля и неволя, богатство и бедность, удовольствие и страдание.

• Для существа нравственного нет блага без свободы, поэтому свободу дает не Государь, не Парламент, а каждый самому себе, с помощью Божиею.

• Бог – великий музыкант, Вселенная – превосходный клавесин, мы лишь смиренные клавиши. Ангелы коротают вечность, наслаждаясь этим божественным концертом, который называется «случай», «неизбежность», «слепая судьба».

• В одном просвещении найдем мы спасительное противоядие для всех бедствий человеческих! Кто скажет мне: науки вредны, ибо осьмойнадесять век, ими гордившийся, ознаменуется в Книге Бытия кровью и слезами; тому скажу я: осьмойнадесять век не мог именовать себя просвященным, когда он в Книге Бытия ознаменуется кровью и слезами.

• Время – это лишь последовательность наших мыслей. Душа наша способна к самопогружению, она сама может составлять свое общество.

• Всего несноснее жить на свете бесполезно.

• Давно называют свет бурным океаном, но счастлив, кто плывет с компасом.

• Для нас, русских с душою, одна Россия самобытна, одна Россия истинно существует; все иное есть только отношение к ней, мысль. Провидение. Мыслить, мечтать можем в Германии, Франции, Италии, а дело делать единственно в России.

• Для привязанности нет срока: всегда можно любить, пока сердце живо.

• Екатерина уважала в подданном сан человека, нравственного существа, созданного для счастья в жизни. Она знала, что личная безопасность есть первое дело для человека благо, и что без нее жизнь наша среди всех иных способов счастья и наслаждения есть вечное, мучительное беспокойство. Жизнь есть обман – счастлив тот, кто обманывается приятнейшим образом. Жизнь наша и жизнь Империи должны содействовать раскрытию великих способностей души человеческой; здесь все для души, все для ума и чувства: все бессмертно в их успехах!

• Имею нужду в твердости духа, чтобы сказать истину.

• Как плод дерева, так и жизнь бывает всего сладостнее перед началом увядания.

• Конец нашего века почитали мы концом главнейших бедствий человечества и думали, что в нем последует важное общее соединение теории с практикой, умозрения с деятельностью; что люди, уверясь нравственным образом в изящности законов чистого разума, начнут исполнять их в точности, и под сению мира в крове тишины и спокойствия насладятся истинными благами жизни.

• Любовь сильнее всего, святее всего, несказаннее всего.

• Мало разницы между мелочными и так называемыми важными занятиями; одно внутреннее побуждение и чувство важно. Делайте, что и как можете: только любите добро; а что есть добро – спрашивайте у совести.

• Мудрец, который знал людей,

Сказал, что мир стоит обманом;

Мы все, мой друг, лжецы:

Простые люди – мудрецы;

Непроницаемым туманом

Покрыта истина для нас.

• Мужество есть великое свойство души; народ, им отмеченный, должен гордиться собою.

• Мы вечно то, чем нам быть в свете суждено. Гони природу в дверь: она влетит в окно.

• Мы все, как муха на возу: важничаем в своей невинности и считаем себя виновниками великих происшествий.

• На минуту подзабудемся в чародействе красных вымыслов.

• Народ есть острое железо, которым играть опасно, а революция – отверстый гроб для добродетели и самого злодейства.

• Не мешайте другим мыслить иначе.

• Не стою ни за что, мне не принадлежащее, а что мое, того у меня не отнимут.

• Ничто не ново под луною:

Что есть, то было, будет в век.

И прежде кровь лилась рекою,

И прежде плакал человек…

• Всегдашнее мягкосердечие несовместимо с великостью духа. Великие люди видят только общее.

• Превосходные умы суть истинные герои истории.

• Пусть громы небо потрясают,

Злодеи слабых угнетают,

Безумцы хвалят разум свой!

Мой друг, не мы тому виной.

• Республика без добродетели и геройской любви к Отечеству есть неодушевленный труп.

• Слова принадлежат веку, а мысли векам.

• Смеяться, право, не грешно, над всем, что кажется смешно.

• Солнце течет и ныне по тем же законам, по которым текло до явления Христа-Спасителя: так и гражданские общества не переменили своих уставов; все осталось, как было на земле и как иначе быть не может.

• Счастлив, кто независим, но как трудно быть счастливым, то есть независимым.

• Так водится в здешнем свете: одному хорошо, другому плохо, и люди богатеют за счет бедных. Шагнуть ли в свет политический? Раздолье крикунам и глупым умникам; не худо и плутишкам.

• Талант великих душ есть узнавать великое в других людях.

• Тацит велик, но Рим, описанный Тацитом,

Достоин ли пера его?

В сем Риме, некогда геройством знаменитом,

Кроме убийц и жертв не вижу ничего.

Жалеть о нем не должно:

Он стоил лютых бед несчастья своего,

Терпя, чего терпеть без подлости не можно!

• Творец всегда изображается в творениях и часто против воли своей.

• Ты хочешь быть автором: читай историю несчастий рода человеческого – и если сердце твое не обольется кровью, то оставь перо, или оно изобразит нам хладную мрачность души твоей.

• Французская революция – одно из тех событий, которые определяют судьбы людей на много последующих веков. Новая эпоха начинается: я ее вижу.

• Что сделали якобинцы по отношению к республикам, то Павел сделал по отношению к самодержавию: заставил ненавидеть злоупотребления оного.

• Я презираю скороспелых либералистов: я люблю лишь ту свободу, которой не отнимет у меня никакой тиран.

• Я чувствую великие дела Петровы и думаю: «Счастливы предки наши, которые были их свидетелями!» Однако же не завидую их счастью!

Записка о древней и новой России

В 1811 году Карамзин написал «Записку о древней и новой России», в которой выказал себя сторонником неограниченной самодержавной власти, защитником крепостного права, охраняющего, по его мнению, крестьян от множества пороков и соблазнов, присущих людям, живущим на свободе.

Говоря об этом, Карамзин писал: «Первая обязанность государства есть блюсти внутреннюю и внешнюю целость государства; благотворить состояниям (сословиям) и лицам – есть уже вторая.

Оно желает сделать земледельцев счастливее свободою; но ежели сия свобода вредна для государства? И будут ли земледельцы счастливы, освобожденные от власти господской, но преданные в жертву их собственным порокам, откупщикам, судьям бессовестным? Мне кажется, что для твердости бытия государственного безопаснее поработить людей, нежели дать им не вовремя свободу, к которой надобно готовить человека исправлением нравственным, а система наших винных откупов и страшные успехи пьянства служат ли тому спасительным приготовлением? В заключение скажем доброму монарху: «Государь! История не упрекнет тебя злом, которое прежде тебя существовало (положим, что неволя крестьян и есть решительное зло), но ты будешь ответствовать Богу, совести и потомству за всякое вредное следствие твоих собственных уставов»…