Текст книги "Журнал «Вокруг Света» №1 за 2004 год"
Автор книги: Вокруг Света Журнал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
7. Sim Theme Park – продано 309516 экземпляров на сумму 8 514 816 долларов
8. Sim City 3000 – продано 242 435 экземпляров на сумму 7 992 300 долларов
9. Quake III Arena – продано 168 309 экземпляров на 7 658 587 долларов
10. Starcraft Battlechest – продано 210 834 экземпляров на сумму 7 342 535 долларов
Десятка самых продаваемых игр, 2002 год
1. the sims: vacation
2. Warcraft III: Reign of Chaos
3. The Sims
4. Icewind Dale II
5. Backyard Baseball 2003
6. Mafia
7. Medieval: Total War
8. Roller Coaster Tycoon
9. Madden NFL 2003
10. Medal of Honor: Allied Assault
Десятка самых продаваемых игр, 2003 год
1. Halo: Combat Evolved (Microsoft)
2. Command & Conquer: Generals Zero Hour Expansion
Pack (Electronic Arts)
3. Medal Of Honor: Allied Assault BreakThrough
Expansion Pack (Electronic Arts)
4. Star Wars: Jedi Knight: Jedi Academy (LucasArts)
5. Temple Of Elemental Evil (Atari)
6. Sim City 4 Deluxe (Electronic Arts)
7. MS Flight Simulator 2004: Century Of Flight
(Microsoft)
8. MS Age Of Mythology (Microsoft)
9. Homeworld 2 (Vivendi Universal Publishing)
10. The Sims Deluxe (Electronic Arts)
В игровой индустрии используются самые передовые технологии. В последнем чипе Nvidia, разработанном по заказу Microsoft для игровой приставки Хbох, в 2,5 раза больше транзисторов, чем в процессоре Intel Pentium 4. В индустрию развлечений рвутся и телекоммуникационные компании. Опыт NTT DoCoMo, крупнейшего японского сотового оператора, говорит о том, что более 2/3 из 10 млн. пользователей услуги мобильного доступа в Интернет-imode – это молодые люди в возрасте от 14 до 25 лет, и 70% генерируемого ими трафика – это он-лайн-игры. В Европе согласно прогнозам в 2004 году пользователи ПК потратят на игры с помощью мобильного телефона около 15 млрд. евро, что составит 1/4 всех доходов по беспроводной передаче данных.
Владимир Николаев
Редакция благодарит за помощь в подготовке материала Наталью Маркову и компанию БУКА.
Зоосфера: В краю сокве-мту
Фанана и Масуди, Лубико и Лидия, Калунде и Бонобо – так зовут наших родственников, которых мы впервые навестили в этом году. Мы отправились в «страну зинджей» – Танзанию, очарованные книгой средневекового путешественника, подданного норманнского короля обеих Сицилий Рожера II Абу Абдаллаха Мухаммеда ибн Мухаммеда аш-Шериф ал-Идриси «Развлечения истомленного в странствии по областям». Ал-Идриси писал: «Товары всех стран зинджей – это железо и шкуры зинджских леопардов: эти шкуры очень нежного красного цвета. Вьючных животных у зинджей нет, поэтому они сами занимаются переноской грузов. Они носят свои товары на голове или на спине…» Но не ради нежных красных шкур леопарда мы отправились в путь. Нас привлекала жизнь сокве-мту, так на суахили называются шимпанзе.
Зинджи уже давно живут в Объединенной Республике Танзании, на территории которой находится множество национальных парков. И в одном из них, на западе страны, на побережье озера Танганьика, расположился один из самых удаленных и очаровательных парков страны – Национальный парк Махале. После многочасового перелета и безумного автопробега по пыльному бестолковому Дар-Эс-Саламу местный самолетик помчал нас в город Кигома – порт на берегу озера Танганьика. Кигома знаменита тем, что в расположенной неподалеку от нее деревеньке Уджиджи Генри Стэнли в 1871 году нашел больного Ливингстона и задал ему такой вопрос:
«Doctor Livingstone, I presume?» —
«Доктор Ливингстон, я полагаю?». Из этой самой Уджиджи рабов, закованных в деревянные колодки, торговцы «черным деревом» отправляли в долгий путь в Багамойо, на берег океана.
Перелетев за 3 с лишним часа через всю страну, в направлении, обратном движению несчастных рабов, самолет сел, вздымая клубы красной пыли. А наутро мы отплыли в неизведанное.
Озеро Танганьика подобно морю, в хорошую погоду можно увидеть на том берегу покрытые дымкой вершины конголезских гор, но они похожи на мираж. Мы плыли пять с половиной часов по теплому голубому бульону с температурой около 30°. По дороге забрали из близлежащей деревни рейнджера с лицом доброго бегемота, с автоматом и огромным мачете за поясом. Нам сказали, что это наша охрана.
И так, наутро мы отправились искать тех, ради кого приехали. Наш рейнджер, поджарый человек, полвека от роду, несся вперед нас, опираясь на незамысловатую тросточку-палочку. Нас предупредили, что бывают случаи, когда туристы уезжают, так и не увидев шимпанзе. Но нам повезло. После утомительного подъема на высоту примерно 700 метров (само озеро находится на высоте 770 метров, то есть над уровнем моря мы поднялись на полторы тысячи метров) мы услышали незабываемые крики.
…Они прошли совсем близко – Лидия несла маленького Лубико, поодаль спрыгнул с дерева Бонобо, издалека приближались Фанана и Калунде. Мы начали преследовать эту группу, продираясь сквозь кусты, перешагивая через камни, куски мрамора, одолевая осыпающиеся подъемы, цепляясь за многочисленные лианы, опутывающие лес.
Мы постоянно слышали их крики. И вот Фанана и Калунде расположились неподалеку от нас и замерли. Они сидели спиной к нам, изредка почесываясь и прислушиваясь к лесу. Мы смотрели на шерстистые мускулистые спины и молчали. Вдруг Фанана повернулся к нам лицом (именно лицом!) и принялся нас разглядывать. В его взгляде не было агрессии, только спокойное и весьма умеренное (я бы рискнула назвать его благовоспитанным) любопытство. Вождь обезьян положил подбородок на огромную кисть руки с узловатыми длинными черными пальцами и посмотрел прямо на меня. Я старалась отвести глаза, потому что прямой взгляд для обезьян может означать агрессию. Прошло несколько минут, и лес опять взорвался воплями. Самцы ответили что-то, и Фанана рванулся прямо в нашем направлении. В панике я вскочила, отпрыгнула и вцепилась в проводника. Предводитель шимпанзе пронесся с неправдоподобной быстротой, едва не коснувшись нас, и исчез среди деревьев, как будто не заметив, что на его пути было какое-то препятствие.
Мы уже сильно устали, но на предложение проводников последовать за этой группой согласились. Продираясь через кусты (тут пригодились огромные мачете наших проводников), спускаясь и поднимаясь, пролезая под огромными камнями и взбираясь на кручи, мы достигли просвета в лесу. Здесь шумел ручей, стекавший откуда-то сверху по огромным камням, а под скалой сидел молодой шимпанзе, поглощенный своим занятием так, что почти не отреагировал на появление группы людей. Мы стояли прямо у него за спиной, нарушая все правила поведения в парке, максимум в двух метрах. Он сидел под скалой и лизал камень. Наверное, камень был соленый. В какой-то момент «парень» все-таки отскочил, с беспокойством взглянул на нас и… вернулся на свое место. Нализавшись, он понесся вниз.
Нас догнала группа из соседнего лагеря. Обалдевшие от усталости и восторга люди встали рядом с нами, и нам пришлось уступить им свою точку наблюдения, перейдя ручей. В этот момент случилось так, что между двумя группами людей оказался другой, более взрослый самец. Оценив обстановку как угрожающую, он принялся хвататься за близлежащие деревца, с шумом раскачивать их, в довершение же своего «танца» сгреб огромный камень, лежащий в ручье, яростно швырнул его в воду и убежал. Так шимпанзе реагируют, если считают, что их окружают.
В ученых записках Университета Киото можно прочитать, что шимпанзе Махале здороваются, пожимая друг другу руки. Желая привлечь внимание самок, самцы шимпанзе зубами разрывают на части листья, демонстративно шумят при этом или постукивают костяшками пальцев по деревьям. А когда начинается сильный дождь, они принимаются трясти ветки, бить по земле и по стволам деревьев – у исследователей это называется «танец дождя».
Едва опомнившись от «танца войны», мы увидели рядом с ручьем гигантское ветвистое дерево с огромными удлиненными листьями. Без всякого сомнения, мы набрели на Древо жизни, обвешанное шимпанзе, как елочными игрушками. Двое взрослых, самец и самка, высоко в ветвях занимались грумингом (форма поведения млекопитающих, выражающаяся в уходе за мехом другой особи и показывающая комфортность «душевного» состояния. – Прим. ред.). Молодой шимпанзе слез с дерева и поскакал, легкомысленно обегая деревья, куда-то в лес. Наш знакомец «лизун» прилег на нижней ветке, сосредоточенно почесывался в течение 10 минут, а затем расположился в позе, казалось бы, совершенно немыслимой для сна – голова ниже ног. Через некоторое время с вершины дерева слезла степенная мамаша с детенышем – очаровательной малышкой не старше 2 лет. «Лизун» оказался старшим сыном этой мамаши, потому что, подремав некоторое время с выражением счастья на лице, он спустился к матери и они занялись нежнейшим грумингом.
Тем временем, не меняя выражения лица, малышка взялась продемонстрировать чудеса эквилибристики, вися попеременно то на руке, то на ноге. Она играла с гигантскими листьями, захватывая их ступнями, ела какие-то ягоды, выплевывала и показывала всем язык, затем залезла к матери на голову, за что не получила даже подзатыльника! Мы смотрели на это воплощение семейного счастья и спокойной размеренной жизни, вокруг летали немыслимые бабочки, Древо жизни купалось в солнечных лучах, наши проводники и гид мирно болтали на своем забавном кисуахили неподалеку от нас. Из лесу вдруг вышел японец в очках и неодобрительно посмотрел на нас. «Исследователь из Университета Киото», – смекнули мы. Он сел чуть поодаль и, поглядывая на скульптурную композицию «Полуденный груминг», принялся записывать что-то в блокноте.
Время словно остановилось, мы готовы были сидеть так хоть весь день. Но период наблюдения за одной группой – по правилам парка – ограничен, и мы отправились в лагерь. Спускаться оказалось еще труднее, чем подниматься. Ноги гудели и запинались о бесчисленные лианы. Часа через полтора мы дошли до лагеря, показавшегося нам домом родным.
Перед сном я думала о том, что в мире осталось всего около 150 000 шимпанзе. Из-за человеческой деятельности и вырубки лесов их количество постоянно уменьшается.
Было бы лицемерием упрекать жителей Конго и Либерии в том, что они охотятся на шимпанзе ради мяса. Даже в относительно благополучной Танзании нам рассказывали, что простые люди считают куриные яйца пищей для вазунгу (белых людей) и разводят кур только ради продажи яиц. Сохранение диких животных Африки зависит от благополучия людей. Создавая национальный парк, государство запрещает охоту на животных, которая многие тысячелетия кормила местных жителей, создала традиции и верования, определила внешний облик племен. Охотник не станет заглядывать в мудрые глаза шимпанзе. И мысль о том, что скоро наши родственники могут исчезнуть, беспокоила меня едва ли не больше, чем мысль о том, что когда-нибудь исчезну я.
Наутро, несмотря на ноющие мышцы, мы снова отправились вверх. Опять изнурительный подъем, короткие передышки. И вдруг – они. Группа из четырех шимпанзе, два взрослых самца со знакомыми лицами, возможно, Фанана и Масуди, и самка с подростком, нам не представленные. Некоторое время они перебирали друг другу шерсть, потом самка удалилась. Молодой шимпанзе был единственным, кто обратил на нас хоть какое-то внимание, но это выражалось лишь в том, что он изредка поглядывал на нас, и лицо у него было удивительно печальным и спокойным. Мы опять нарушали правила парка, потому что провели около этой группы больше часа. Когда подросток ушел, осталось двое старших самцов. Один из них что-то искал в шерсти другого, и последний смешно чмокал губами при этом. Мы увидели самый знаменитый жест М-группы – рукопожатие вытянутых вверх рук во время взаимного груминга, этакие рабочий и колхозница.
Не каждый день жизнь шимпанзе складывается гладко. Бывает, что пищи бывает недостаточно, и тогда происходит страшное. Вот как описывают японские исследователи события 1992 года, период правления альфа-мейла Нтолоджи: «Во время совместного кормления группы шимпанзе, которое складывалось не слишком удачно, Калунде, второй по старшинству самец в группе, приблизился к самке Миринде и выхватил у нее из рук полугодовалого малыша. Прижимая младенца к груди, Калунде понесся прочь, а Миринда с криками последовала за ним.
Затем Калунде скрылся в зарослях, где к нему присоединились два других самца – Шике и Лукаджа, – и попытались забрать у него малыша. Лукаджа в конце концов отнял детеныша у Калунде и отдал его альфа-мейлу Нтолоджи. Нтолоджи схватил малыша, встряхнул его и с силой ударил оземь, после чего, держа младенца в зубах, взобрался на дерево. Затем он убил его, укусив прямо в лицо. После этого вместе с другими самцами они съели малыша. «Это поведение представляется очень странным, потому что подобно тому типу каннибализма среди шимпанзе, когда группа совместно поедает трупы других млекопитающих» (из доклада профессора Нишида, 1992 год).
Джейн Гудалл в своей статье «Жизнь и смерть в Гомбе» написала: «Печально, что эти новые детали о природе насилия среди шимпанзе приводят нас к выводу, что наши обезьяньи кузены похожи на людей еще в большей степени, чем нам это представлялось ранее»…
Но ничего этого мы тогда не знали и просто наблюдали за парой друзей, решивших в итоге вздремнуть под сенью ветвей. Так мы и сидели возле двух дремлющих крупных обезьян, и это было удивительное чувство. Во-первых, они не выказывали никакого беспокойства в связи с нашим присутствием, а во-вторых, не боялись и мы. Потом они проснулись, почесали друг другу шерсть, поговорили о чем-то, сообщили что-то лесу. И эти ни на что не похожие, энергичные, начинающиеся с низкого «У! У! У!» и переходящие на визг голоса я вспоминаю до сих пор.
Больше мы их не видели.
В последний день шимпанзе ушли слишком высоко в горы. На ближайшем холме, где мы встречали их в предыдущие дни, их не было. Мы поднялись еще и услышали их голоса так далеко и высоко, что оставили всякие надежды. Было грустно.
Наутро мы уплывали. Напоследок я заглянула в гостевую книгу. Один из посетителей лагеря написал: «Это был рай». Я подумала, что это банально, а потом решила, что в чем-то он прав. Здесь можно почувствовать равнодушную красоту мира, увидеть чужую, непостижимую жизнь и, как ни странно, ощутить себя еще одним видом животных, которым просто больше повезло. Благодаря многолетней программе исследований в парке шимпанзе M-группы позволяют людям подойти на немыслимо близкое расстояние, а не убегают стремительно, как их остальные сородичи. И это похоже на взаимопонимание, на доверие, на рай…
Конечно, Махале – не «чунга-чанга» и не Эдем, и здесь происходит извечный круговорот вещей в контексте поисков пищи. Но мы увидели минуты безмятежности и покоя самых удивительных жителей Махале, которые не придут нас провожать и не вспомнят о нас. А может, вспомнят?
Парк расположен в 120 км от Кигомы на выступающем полуострове и занимает территорию 1 613 км2, его западная граница простирается на 63 км вдоль побережья Танганьики и на 1,6 км вглубь прибрежных вод. Это – горный массив Махале, самая высокая точка которого, пик Кунгве, находится на 2 462 м над уровнем моря. В 1961 году японский приматолог Юнихиро Итани и его коллеги обследовали побережье Танганьики к югу от Кигомы, и в 1965 году японский ученый Тошисада Нишида основал первый исследовательский центр в районе Махале, в Кансване и начал наблюдения за шимпанзе.
В своем манифесте исследователи написали: «Поскольку шимпанзе наиболее близкие родственники человека в животном мире, их изучение определяет для нас место человека в природе. Люди гордятся своей уникальностью и рассматривают другие виды в качестве „животных“, которых они могут эксплуатировать в своих интересах. Однако шимпанзе и другие животные так же уникальны и имеют собственное право на выживание. Шимпанзе учат этому, демонстрируя человекоподобные образцы поведения – охоту, использование орудий труда, лекарственных растений, социальной организации и нападение на себе подобных. В академическом смысле изучение шимпанзе должно дать нам ключевые знания, необходимые для реконструирования социальной жизни человека на ранних стадиях развития…»
В 1980 году горный массив Махале был объявлен Национальным парком Танзании. Это – особенный парк. В отличие от других парков Танзании в нем можно передвигаться только пешком, а не на джипе. Парк ориентирован на исследования и консервацию. Для парка характерно смешение западно– и восточноафриканской растительности, здесь уникально сочетаются леса, горы и озеро. Разнообразен и птичий мир. И главное, здесь обитают шимпанзе (Pan troglodytes) – наши ближайшие генетические родственники. В лесистых горах Махале насчитывается от 700 до 1 000 шимпанзе. Наиболее известен исследователям начиная с 1965 года клан Мимикере, или М-группа, насчитывающая примерно 60 особей и в настоящее время возглавляемая альфа-мейлом Фананой.
Елена Джагинова, Николай Вольф
Музеи мира: Естественная история
В крошечном, едва перешагнувшем свои средневековые границы голландском городе Лейдене расположилось сразу три музея, чья значимость соизмерима с масштабом не отдельной страны, а как минимум – всей Европы. Из Лейдена вышли такие всемирно известные художники, как Лука Лейденский, Ян Стен и Рембрандт. Но тем не менее самые интересные музеи Лейдена – не художественные, а естественно-научный «Натуралис», Музей этнологии и Музей древностей.
Лейден – город очень голландский. В нем есть все, чем знаменита эта страна: каналы с узкими набережными без парапетов, ломаные кровли с черепицей, стоящие встык домики XVI—XVIII столетий, готические соборы, старые ветряные мельницы, которые в Нидерландах использовались не столько для помола зерна, сколько для откачки воды. Москвичу в Лейдене легко быть пунктуальным. Я, например, за свое четырехдневное пребывание так и не смог привыкнуть к городским масштабам и на все встречи приходил раньше времени.
Смотришь по карте, как пройти туда-то и туда-то. Ну, думаешь, это другой конец города – минимум полчаса. Потом выясняется, что карта почти в натуральную величину, а до нужного места 8 минут ходьбы неторопливым шагом. И тут еще загадка: идешь по довольно пустым улицам, а солидный путеводитель «Polyglott» сообщает, что в Лейдене проживает более 100 тысяч жителей. Вообще-то известно, что Голландия имеет самую высокую в Европе плотность населения. Но населения этого почему-то не видно: мимо окон поезда проплывают пустынные сельские пейзажи, да и в городах нет такой толчеи, как на Арбате или Тверской. Как они умещаются на такой площади? И куда все подевались? Работают, что ли?..
Мое знакомство с городом началось с легкого культурного шока. Выйдя утром из гостиницы, я кинул взгляд на дом напротив – и остолбенел. Прямо на меня с брандмауэра (глухой стены без окон) смотрело высеченное во всю ширину здания четверостишие Велимира Хлебникова. По-русски. В голове пронеслись мысли: «Дом-музей поэта? Но Хлебников вроде никогда не жил в Лейдене. Особая страсть к русской литературе, которой воспылал голландский домовладелец? Почему?..» Как вскоре выяснилось, дело обстояло хоть и совсем не так, но тоже довольно экстравагантно. Оказывается, многие лейденские дома украшены цитатами из классиков мировой литературы – от китайской поэзии до Шекспира. Все выдержки приводятся на языке оригинала, иногда с голландским подстрочником, иногда без него. Это следы прошедшего несколько лет назад проекта «окультуривания» городской среды, и тексты никак не связаны со зданиями, на которых помещены (просто была свободная стена). Ничего похожего в других голландских городах мне не встречалось, и, возможно, эту «поэзию улиц» следует считать особенностью Лейдена.
Во время 80-летней войны за независимость Нидерландов (1566—1648 годы) Лейден дважды осаждали испанцы. Для того чтобы снять блокаду, Вильгельм Оранский, основатель королевской династии, приказал пробить дамбы. Испанские войска были вынуждены отступить под натиском водных потоков. По разлившейся воде освободители подошли к самым воротам города на парусных лодках. С тех пор 3 октября – День освобождения – в Лейдене отмечают праздничным хлебом и селедкой – той самой едой, которую нидерландские повстанцы привезли голодающим. В знак благодарности за сопротивление, оказанное неприятелю, жителям было предоставлено право выбора между освобождением от налогов и строительством университета. Город выбрал знания, и в 1575 году в Лейдене был основан университет. Здесь преподавал Рене Декарт, учились любимая голландцами королева Беатрикс и наследник престола Виллем-Александр. Сегодня Лейденский университет остается одним из самых знаменитых в Европе, а город по числу молодых лиц на улицах напоминает университетский кампус.
Неудивительно, что и лейденские музеи имеют выраженную образовательную направленность.
Тула – центр Азии
Музею этнологии более полутораста лет, он существует с 1837 года. Сегодня его собрание насчитывает около 200 тысяч предметов. Это произведения искусства минувших тысячелетий: скульптура инков и ацтеков, китайская живопись, африканские бронзы. Но также – детские игрушки, одежда, оружие, ножи и другие вещи, которые люди использовали для разных надобностей. Иногда полезные, иногда непостижимые – от каяка рыболова до трещотки шамана. Постоянная экспозиция, полностью переделанная в 2001 году, организована как прогулка по странам и континентам. Здесь нет привычных музейных этикеток. Все формы аннотаций заменены компьютерами, которые, по замыслу создателей экспозиции, «должны обеспечить посетителей информацией на уровне, соответствующем их индивидуальным запросам».
Пространство очень сценично: затененные помещения с выхваченными направленным светом экспонатами. Пучки света движутся и меняют свою окраску, как в световом шоу. Однако за всем этим театром стоит серьезная исследовательская работа. Музей этнологии считается мировым лидером среди музеев своего профиля по качеству документирования коллекций. Именно это сочетание научной основательности и изящества предъявления экспонатов вывело Музей этнологии в финалисты конкурса на звание «Европейский музей года—2003».
И без того эффектную картину дополняют фильмы с видами экзотических мест, беспрерывно крутящиеся на стенах экспозиционных залов, и огромные световые карты. На них – схемы культурных контактов Индии с Китаем, Китая с Кореей и Японией и так далее. Переход из зала в зал оказывается путем, проложенным на протяжении столетий самими культурами. Здесь есть экспозиции Арктики, Африки, Китая, Кореи, Океании, Северной и Латинской Америки, Центральной и Юго-Восточной Азии, Японии… Индонезийская коллекция считается лучшей в мире. Единственное, чего не найти в Музее этнологии, это раздела Европы. И тому имеются свои причины.
Возникновение музея тесно связано с историей королевского дома Нидерландов. Еще король Виллем I (1772—1843) начал посылать за границу экспедиции для сбора материалов в Королевское собрание редкостей. Первая экспедиция была отправлена в 1816 году. Ее путь лежал в Китай. В 1820—1830-х годах в королевский музей влились прекрасные японские коллекции, приобретенные у голландских путешественников. Собрание постепенно пополнялось различными, иногда случайными вещами, но его ядро продолжали составлять предметы этнографии. Они-то и легли в основу музея, открытого в Лейдене в 1837 году.
Таким образом, структура коллекции сформировалась в эпоху, когда под «этнографией» понималось изучение культуры и быта «экзотических» народов. Потому и получилось, что в голландском Национальном музее этнологии нет ничего национально голландского – ни деревянных башмаков, ни крахмальных чепчиков. Ни голландского, ни французского, ни вообще – европейского. Иногда дело доходит до курьезов.
Центральный отсек азиатского раздела экспозиции называется «Базар». Там действительно выставлен набор предметов, которые можно купить на среднеазиатском базаре, – от туркменского серебра до бухарских халатов. А посреди всего этого восточного великолепия возвышается здоровый тульский самовар XIX века. И сомнений в его происхождении никаких, потому что на самом видном месте выбито: «Сделано в Туле». Тут мне стало за державу обидно. Что же это, думаю, за этнологи такие, которые не знают, что Тула – европейский город. Подхожу к консультанту и говорю: «Почему это у вас Тула в центре Азии?» Консультант загрустил – видимо, я был не первым, кто задавал подобный вопрос. «Понимаете, – говорит, – мы этот самовар купили на базаре в Афганистане. Так что продаваться он там может. Про то, что Тула находится в Европе, нам ведомо, но нет у нас, к сожалению, европейского отдела. А убирать самовар в запасник не хочется – такой красавец»…
Во второй половине XIX—XX столетии собрание продолжало расти. Музей приобрел ценные коллекции с южных морей, из Африки (включая Бенинские бронзы), Америки (в том числе замечательную Перуанскую керамику), Гренландии, Индонезии, Новой Гвинеи, Тибета и Сибири. Среди новых поступлений забавное впечатление производит экспозиция моды народов Океании. Современные жители Океании не чураются евро
пейской одежды, но относятся к ней довольно нетривиально – то ли в силу климата, то ли темперамента. Стандартные западные футболки они кромсают ножами в лапшу или рвут так, что на них образуются огромные дыры. Растерзанные майки экспонируются в музее на портновских манекенах, а на стене рядом выставлены большие цветные фотографии, где эти шедевры ручной доработки машинных изделий можно видеть надетыми на самих авторов. От жары они в таком виде определенно не страдают…
Кроме того, я обнаружил в Музее этнологии детскую выставку «К инкам с Тинтином» (она будет работать до конца августа 2004 года). Вашими спутниками в путешествии по Южной Америке становятся мальчик Тинтин и некоторые другие герои популярных детских книжек «Семь хрустальных шаров» и «Узники Солнца». Оживленные мультипликацией, они разговаривают и двигаются на киноэкранах, обращаются к вам с экспликаций, выполненных в эстетике комикса. Есть даже экскурсионный вагон-аттракцион. Часть пути экспедиция во главе с Тинтином преодолевает по железной дороге. Посетители садятся в вагон (очень похожий на настоящий, только небольшой) и едут в страну инков. Именно едут, потому что за окном проплывают пейзажи Южной Америки, создаваемые лучом хитро спрятанного видеопроектора. Одна проблема: работа с детьми идет только на голландском.
Прошлое под колпаком
Национальный музей древностей – один из старейших музеев страны – расположился в комплексе зданий на набережной самого известного лейденского канала Рапенбург. Основан он был в 1818 году все тем же любителем музейного дела королем Виллемом I. Здание музея не особенно выделяется среди общей застройки набережной, зато неизменно поражает воображение вошедших. За скромным фасадом скрывается ансамбль из нескольких домов некоторые из них сами имеют внутренние дворы), которые основательно модернизированы и приспособлены под музейные нужды (последняя реконструкция завершилась в ноябре 2000 года).
Первый огромный зал, в который попадает посетитель, – бывший городской сад, над которым возвели крышу. В нем разместилась гордость музея – прекрасно сохранившийся древнеегипетский храм. Во многих случаях используется прием контрастного противопоставления тарой голландской архитектуры и остросовременных хайтековских форм. Стеклянная кровля, покрывающая один из внутренних дворов наподобие оранжереи, поддерживается конструкцией из стальных труб. Фоном для стеклянного цилиндра лифтовой шахты оказываются черепица и старинная кирпичная кладка. Так, наверное, смотрелся бы космонавт в скафандре на картине Луки Лейденского…
Экспозиция Музея древностей делится на шесть отделов: «Египтяне» (1-й этаж), «Римляне», «Греки», «Этруски», «Ближний Восток» (2-й этаж) и «Ранние Нидерланды» (3-й этаж). Около 2 000 лет тому назад перечисленные области были частями обширной Римской империи. Поэтому римский материал открывает осмотр на всех этажах музея. На первом, египетском, – это раздел «Египет римского времени», на втором – собственно Рим, на третьем – «Нидерланды в римскую эру». Для российского зрителя, привыкшего к более традиционному строению экспозиции, такое свободное обращение с хронологией непривычно. Хотя кто сказал, что музей должен быть построен, как учебник истории? Музей ведь не иллюстрирует историю, он предъявляет свою коллекцию…
Во многих местах посетитель встретит «гидов из прошлого». Это боги, выдающиеся личности, а иногда и обычные люди, каждый из которых рассказывает свою историю. Зачастую объекты выставляются не сами по себе, а в специально сконструированной для них среде. Для этого сделаны реконструкции, модели зданий, архитектурные и пейзажные фоны. Их сопровождают звуковые фрагменты, движущиеся световые силуэты на стенах и интерактивные компьютерные программы. Пересказать все сюжеты решительно невозможно, потому коснусь лишь одного раздела – «Нидерланды в римскую эру».
В начале нашей эры «низинные земли» (дословно Нидерланды – «низкие земли») попадают в сферу влияния Рима. После нескольких завоевательных походов граница империи перемещается на север и начинает идти по Рейну. Неудивительно, что первая тема раздела называется «Римляне вдоль Рейна». Рассказчиком выступает римский легат, повествующий о нелегкой жизни солдата и перипетиях дальнего похода в «низинные земли». В витринах представлены римское оружие, шлемы и маски (включая уникальную бронзовую маску всадника, найденную около Лейдена в 1996 году). Раздел дополняют интерактивная компьютерная программа, посвященная римской армии, фильм, демонстрирующий движение римских воинов, и реконструкция военного лагеря.
С приходом римлян начинается подъем хозяйства и расцвет экономики. Для облегчения торговли в «низинных землях» вводятся римские деньги и меры веса. Вторая тема раздела – «Очаг и дом». О повседневном обиходе в I веке рассказывает «дама из Симпельвельда», чей саркофаг римской работы установлен в экспозиции. Тут же «римская дорога» с двумя реальными каменными знаками (указателями расстояния), фрагмент разреза роскошной виллы, туалетный столик и посуда.
Третья тема носит название «Боги Севера и Юга». Богиня Нихаления повествует о религиозных изменениях, которые произошли после прибытия римлян. Статуи и алтари исконно римских и местных божеств собраны здесь в причудливую композицию и мирно соседствуют друг с другом.
Логичным завершением раздела является тема «Мертвые и погребенные». Солдат Гуматиус рассказывает про погребальные обряды римской эпохи. Для сравнения представлены восстановленные саркофаги богатого римлянина и представителя местной знати…
