Текст книги "Журнал "Вокруг Света" № 7 за 2006 год"
Автор книги: Вокруг Света Журнал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
Трагедия в цифрах
Согласно имеющейся весьма приблизительной статистике, во время Гражданской войны в Испании с обеих сторон погибло 500 000 человек. Из них 200 000 пали в боях: 110 000 на республиканской стороне, 90 000 – на франкистской. Таким образом, погибло 10% от общего числа солдат. Кроме того, по вольным подсчетам, националисты казнили 75 000 гражданских лиц и пленных, а республиканцы – 55 000. В число этих павших входят и жертвы тайных политических убийств. Не забудем и иностранцев, сыгравших важнейшую роль в боевых действиях. Из тех, что сражались на стороне националистов, пало 5 300 человек (4 000 итальянцев, 300 немцев, 1 000 представителей иных наций). Интербригады понесли почти такие же тяжелые потери. Приблизительно 4 900 добровольцев погибли за дело Республики – 2 000 немцев, 1 000 французов, 900 американцев, 500 британцев и 500 прочих. Кроме того, около 10 000 испанцев нашли свой конец во время бомбардировок. Львиная их доля пострадала во время налетов гитлеровского легиона «Кондор». Ну и, конечно, голод, вызванный блокадой республиканских берегов: считается, что он погубил 25 000 человек. Всего во время войны погибло 3,3% испанского населения, 7,5% получили физические увечья. Есть также данные, что уже после войны по личному приказу Франко отправились в мир иной 100 000 его бывших противников, а еще 35 000 погибли в концентрационных лагерях.
Порфироносный «пилот перемен»
…Прежде следовало решить вопрос о «престолонаследии» – выбрать преемника. Еще в 1947 году Франко объявил, что после его кончины Испания «в соответствии с традицией» вновь обратится в монархию. Спустя какое-то время он достиг соглашения с доном Хуаном, графом Барселонским, главой королевского дома в изгнании: сын принца должен был отправиться в Мадрид, чтобы получить там образование, а потом и трон. Будущий монарх родился в Риме, а в отечестве своем впервые очутился в конце 1948 года десятилетним мальчиком. Здесь Его Высочество прошел курс всех военных и политических наук, какие счел нужными его высокий покровитель.
Разумеется, король при всем при этом не получил той абсолютной власти, которой обладал его предшественник. И все же роль его была значительной. Вопрос состоял лишь в том, сможет ли он удержать управление в неопытных руках. Сможет ли доказать миру, что он король не только по «назначению»?
Хуану Карлосу предстояло много потрудиться, прежде чем он провел страну по пути от диктатуры к современной демократии и добился огромной популярности дома и за рубежом. Произошла «Перемена» (Cambio), за ней – «Переход» (Transicion). Испания не однажды оказывалась близка к военному перевороту, даже скользила назад в пропасть братоубийственной бойни. Но – удержалась. И если каудильо прославился как мастер обводить всех и вся вокруг пальца, то король победил тем, что раскрыл карты. Он не искал аргументов и не проклинал своих оппонентов, как участники Гражданской войны. Он просто заявил, что отныне будет служить интересам всех испанцев – и тем «подкупил» их.
Рамон Химено Санчес, Побло Мартин де Санта Олалиа Салудес
Роза ветров: Терракотовое золото Марокко
ссылка на оригинальный текст статьи
Марокко – страна удобная и универсальная: в ней есть пустыни и цветущие сады, заснеженные горы и ласковое теплое море. Все прелести цивилизации и островки нетронутой природы. Рожденная на стыке нескольких культур, она не лишена экзотики, но экзотика эта – умеренная, не шокирующая. При всем при этом не разочарует она и любителя острых ощущений, но сделает это мягко, без особого для него риска. Одним словом, Марокко – край золотой середины.
Пять лет назад наша группа, поставив перед собой похожую задачу, уже путешествовала здесь. Тогда наш путь пролегал через Западную Сахару (зону территориальных претензий Марокко и Мавритании). Теперь было решено повысить наш уровень адреналина за счет преодоления самого высокого хребта Атласских гор, а политически проблемный регион обойти стороной, тем более что в команде помимо бывалых путешественников появились новички. Если прежде она состояла из деловых людей, то на сей раз в нее вошли представители самых разных профессий: эстраду представляли Дмитрий Маликов и Валерий Сюткин, телевидение – Игорь Угольников, архитектуру – Сергей Истомин, а медицину – доктор Яков Бранд. Принимая их в свой состав, мы, конечно, шли на некоторый риск: «старики»-то уже давно знают, «что почем», а Дима Маликов, например, появился в «Шереметьево» с красивым гастрольным чемоданом, собранным не иначе как заботливой женой: потом он с невероятным трудом запихивал его в машину, чем очень повеселил остальных. Впрочем, к чести новобранцев заметим, все они проявили себя «на отлично». Тот же Дима оказался непревзойденным водителем – я даже ни разу не сменил его за всю дорогу.
Стартовали ранним весенним утром из Касабланки, экономической столицы страны, в сопровождении гидов из компании Horizon Travel. Им предстояло не только показать нам главные достопримечательности, но и не дать «потеряться» в необжитых местах, где без сопровождения может заблудиться не только приезжий, но и коренной марокканец.
Не успели мы выехать из города, как захватывающие виды открылись перед нами. Чуть дальше, в горах, как и «полагается», к радости от окружающих красот прибавлялись острые ощущения: на резких поворотах, узких дорогах, над глубокими ущельями, разверзающимися чуть ли не прямо «под колесами». Правда, острота ощущений была относительной: каждый понимал, что заасфальтированные в лучших европейских традициях дороги позволяют контролировать ситуацию. Современное Марокко вообще разрушает стереотипные представления об арабской жизни как о царстве восточного беспорядка и неустроенности – в этом нам еще не раз предстояло убедиться.
С другой стороны, естественная «дикость», конечно, никуда не исчезает: за обилие озер, лесов и лугов Средний Атлас иногда даже называют «африканской Швейцарией». Здесь можно лазать по крутым склонам, зимой кататься на горных лыжах и просто отдыхать – например, любуясь водопадом Узуд, возле которого мы остановились на первую ночевку. Ниагаре или Игуасу он уступает лишь размером и объемом потока. Поверьте, зрелище это очень живописное и к тому же, в отличие от «грандов» водопадного мира, не обремененное толпами посетителей. Впрочем, все необходимое для неторопливого созерцания мощных (110-метровых) каскадов здесь имеется: удобный спуск, смотровые площадки.
Однако еще более сильным впечатлением от горной дороги в нашей памяти осталась картина на спуске: кругом – снежные вершины (высшей точкой Северной Африки является Джебель Тубкаль – 4 165 метров), а впереди уже виднеются выжженные солнцем пески.
Спустившись с гор, в Сахару попадаешь не сразу. Она подступает плавно: сперва оказываешься в степной зоне, затем минуешь покрытые щебнем поля (здесь, если не жалко шин, можно, наверное, «срезать» большой кусок трассы – гнать напрямую). И, наконец, «вливаешься» в море песков, чего, кстати, категорически не рекомендуется делать, предварительно не потренировавшись и не пройдя инструктаж. Иначе наверняка придется выкапывать автомобиль из песка – и не раз.
Весь секрет, который раскрыли нам инструкторы, состоял в том, чтобы найти единственно «правильную» скорость при «штурме» барханов. Поедешь слишком медленно – «утонешь» по кузов, переусердствуешь с разгоном – запросто перевернешься на спуске. Из двух возможных происшествий предпочтительнее, конечно, первое, и именно на него, на крайний случай, настраивают своих подопечных специалисты. В конце концов, известно, что в песке часто увязают машины самих гидов: это и успокаивает, и лишний раз доказывает, что с пустыней шутки плохи.
Путешествовать по пустыне в XXI веке можно тремя основными способами: на автомобилях, квадроциклах и верблюдах. Мы опробовали все, но особенно запомнился – последний. Кстати, боюсь, что не только нам – какими бы выносливыми ни считались эти животные, везти команду им было нелегко. Валера Сюткин до сих пор утверждает: «Никогда не забуду глаза того верблюда, на которого взобрался наш замечательный доктор Бранд! В его взгляде сквозила невыразимая скорбь. Ведь он был не грузовой, а самый обыкновенный верблюд…» Это шутка, конечно. Все «корабли пустыни» в некотором роде «грузовые», а не пассажирские: в дальних походах современные кочевники, как и их далекие предки, обычно везут на спинах животных поклажу, следуя рядом пешком.
Единственное, пожалуй, отличие таких караванов от тех, что бороздили Сахару тысячу лет назад, заключается в способе утолять жажду. Наши современники предпочитают зеленый чай воде, к которой, однако, по традиции относятся трепетно. Когда все тот же доктор Бранд невзначай потянулся однажды к подвешенной у седла бутылочке, проводник его порывисто остановил. «Но ведь моя вода!» – попробовал запротестовать «несознательный» европеец, но бербер остался непреклонен: нечего тратить драгоценную влагу зря, без крайней необходимости. И это при том, что мы отъехали от отеля на расстояние всего лишь часового пути и вскоре собирались вернуться.
«Освоив» верблюдов, мы спешились и взобрались на бархан, чтобы оттуда наблюдать закат в пустыне. Люди, никогда не бывавшие в этих песках, представляют пустыню как нечто одноцветное и однообразное, а барханы – как покатые холмики. Свидетельствую: они ошибаются. На самом деле последние достигают в высоту нескольких десятков метров. Пребывая на гребне бархана, можно часами следить за игрой теней и оттенков песка: разнообразие форм и цветов тут не беднее, чем в океанских волнах. Не случайно у песков с водой столько общих метафор.
Кстати, об ассоциациях, привычно возникающих при слове «пустыня». Отправляясь в пески, я обычно заранее «настроен» на миражи и уже давно не поражаюсь им (лишь однажды в Австралии оптическая иллюзия застала меня врасплох: я был вполне готов к ненастоящим озерам или пальмам, но над ними кружили еще и ненастоящие птицы…). Но Марокко, как выяснилось, готовило нашей команде явление куда более загадочное: периодически среди барханов начинали вдруг сновать детские фигуры! Представьте себе: едете вы по выжженному солнцем пространству, где нет и не может быть человеческого жилья, и вдруг, откуда ни возьмись, бежит навстречу маленькая девочка! Удивительно, правда? А еще я заметил, что, если предварительно купить на автостоянке конфет, дети встречаются в два раза чаще. И как вы это объясните?..
Настоящие, не миражные оазисы вырастают в пустыне столь же неожиданно, как и «фиктивные». На протяжении многих километров ничто не предвещает их появления: вот очередная песчаная гора, а за ней – пальмовый лес, и в его зарослях утопает отель с ледяным бассейном (есть в этом какой-то особый «пустынный шик»).
Вообще, надо сказать, что с тех пор, как я побывал в Марокко пять лет назад, инфраструктура в этих краях сильно изменилась. Там, где раньше стояла лишь одинокая глинобитная хибара с кухней, а ночевать приходилось в палатках, теперь встречаешь огромный комфортабельный отель. Но что приятно: для любителей экзотики остались и палатки...
Король Мухаммед VI, как и его отец Хасан II, продолжает активно вести свою страну в современный мир: даже в пустыне нам иногда удавалось пользоваться мобильной связью. Большая часть этой страны телефонизирована лучше, чем, скажем, средняя полоса России. В селениях построены спортивные площадки и школы, повсюду нам встречались дети с набитыми книжками рюкзаками (гиды рассказывали, что родителям, не отправляющим своих детей учиться, грозит огромный штраф, и даже для кочевников предусмотрены специальные передвижные школы). Наконец, здесь не встретишь, как где-нибудь в Конго, горы пластиковых бутылок на обочинах, и даже в пустыне проводники немедленно подбирают случайно оброненный туристом фантик.
Кстати, чтобы соблюсти олимпийский паритет в отношении музыкантов – членов нашей компании, мы еще в Москве договорились не брать с собой никаких музыкальных дисков, никому не демонстрировать и не навязывать своих предпочтений. В свою очередь, никто из звезд за все время путешествия не исполнил ни одного куплета из своего репертуара. Другое дело, иногда пытались напевать их песни мы, люди, далекие от эстрады, но, честно говоря, настоящих исполнителей это раздражало.
Правда, без творчества в нашей поездке не обошлось, причем главным «инструментом» приобщения к искусству служила рация. Помимо постоянных состязаний в остроумии иногда (обычно под вечер) в эфире звучали стихи. Строки Баратынского сменялись есенинскими, а также собственными сочинениями участников группы. Что поделаешь – красивый пейзаж вдохновляет. Впрочем, случалось нам петь и частушки.
Меня удивило, что в поездке люди, привыкшие в обычной жизни к роли лидеров, смогли так легко и бесконфликтно сплотиться – получилась настоящая команда. Лишь в одном эпизоде выпала возможность проявить свои индивидуальные качества, – когда дружная колонна «рассыпалась поавтомобильно», чтобы преодолеть 220километровый пустынный отрезок, лежащий на трассе знаменитого ралли «Париж-Дакар» (ныне «Барселона– Дакар»). С промежутком в 20 минут, без рации, а с одними только навигаторами системы GPS, экипажи «бросались в незримый бой», где каждому хотелось не просто не заблудиться, но и победить, приехать первым.
Это была наша последняя встреча один на один с дикой Сахарой. Далее путь поворачивал назад, на север, через берберское селение Загора. Здесь пересекались древние торговые пути, да и по сей день отсюда уходят караваны в Тимбукту. Путь занимает 52 дня. Пешком. По пустыне. И что самое удивительное – даже без GPS! В этой географической точке голые барханы вновь сменяются цветущими садами. И бесплодная пустыня граничит с удивительно плодородными землями, где растет буквально все, что ни посадишь, и особенно – финиковые пальмы. В то время как для нас Марокко – страна исключительно апельсиновая (помните, как долго маленький ромбик на оранжевой кожуре служил для советского человека универсальным символом этой страны?), сами марокканцы гордятся прежде всего своими финиками. В общем, настоящий Эдем. И удивительно даже, что бедуины, зная о его существовании, предпочитают-таки оставаться на сопредельной иссушенной солнцем равнине. Впрочем, наш гид Ибрагим, некоторое время проведший в России, заметил в ответ на наше наивное недоумение: представляете, находятся и такие люди, которые предпочитают жить в Москве, где зимой температура -30°С…
Еще один фирменный стереотип разрушился для нас по приезде в город Варзазат. Оказывается, именно его, а вовсе не классическую Касабланку «отождествляют» в этой стране с миром кино, как, скажем, в Индии Мумбаи или Голливуд в США. Прославивший финансовую столицу Марокко фильм с Хамфри Богартом в главной роли был на самом деле отснят целиком в Лос-Анджелесе. А вот многие другие американские и европейские картины создавались и создаются в Северной Африке. Причина – все то же природное многообразие. Повернешь камеру в одну сторону – горные ущелья, в другую – выжженная пустыня, в третью – цветущий оазис, в четвертую – средневековая крепость – касба. Как и в Крыму, «сыгравшем» много пейзажных ролей в советском кино, марокканские земли успешно «гримировались» и под ковбойский Техас, и под Палестину («Страсти Христовы»), и даже под Китай. Стоит добавить к этому дешевую рабочую силу (население Варзазата состоит чуть ли не целиком из артистов массовки), предсказуемый климат (здесь почти всегда светит «бог операторов» – солнце) – и становится ясно, что мастера важнейшего из искусств обрели идеальную площадку. В Марокко работали такие режиссеры, как Хичкок, Бертолуччи и Скорсезе. Всего там было отснято около 500 фильмов, в том числе в Варзазате – «Клеопатра», «Гладиатор», «Астерикс и Обеликс»…
Чем дальше мы продвигаемся на запад, тем сильнее ощущается разрыв между традиционным укладом, сохранившимся на юго-востоке страны, и «сверхцивилизованным» побережьем. Особенно это заметно в третьей – после финансовой Касабланки и официального Рабата – культурной столице страны. Конечно, за терракотовыми стенами Марракеша (это слово по-берберски означает «прекрасный» или «красный», отсюда же, кстати, и название всего государства) скрывается и самая знаменитая в Марокко медина, и старинная площадь Джема-аль-Фна, где, как и века назад, крутят свои сальто акробаты, выступают заклинатели змей и пытаются вогнать публику в транс все те же гнауа. Однако нам город запомнился более всего разлитой повсюду атмосферой «сладкого безделья»: недаром он уже много лет притягивает знаменитостей, построивших себе здесь роскошные виллы, которые порой лишь угадываются за высокими непроницаемыми заборами.
Как и всегда весной, на пике сезона, Марракеш полон туристов, в основном из Испании и Франции, а также из Израиля (здесь живет много сефардов еще со времен изгнания их из Испании). Не испытывает недостатка в приезжих и все Марокко, что и неудивительно: эта уникальная страна на сегодняшний день являет собой редкий образец безопасного арабского мира: мусульманская монархия, в которой мирно уживаются разные народности и религии. Порой в поселках можно увидеть рядом и характерную магрибскую мечеть с единственным минаретом (тогда как в других арабских странах их обычно четыре или шесть), и христианский храм, и синагогу.
Нашей компании, состоящей из людей мирных и толерантных, эта страна очень подходит.
Александр Гафин
Столпы культуры: Сказки канадского леса
ссылка на оригинальный текст статьи
Первый сюрприз, свидетельствующий о многосоставности канадской культуры, ожидал меня сразу по прибытии. Судите сами: столица страны Оттава находится в англоязычном штате Онтарио. Соответственно облик ее сильно американизирован, для обозначения улиц используется слово «стрит», а персонал гостиниц и торговых центров говорит исключительно по-английски.
В центре города, на берегу реки Оттавы, возвышается холм, увенчанный знаменитым неоготическим зданием канадского парламента. А как раз напротив него, на другом берегу, разместился Канадский музей цивилизации. До него рукой подать – надо только перейти старинный чугунный мост. Однако, сделав это, вы попадаете не просто в другой город (Гатино), но и фактически в другую «страну» – провинцию Квебек. Ведущие к музею транспортные артерии теперь именуются «рю», в ресторанах готовятся изысканные парижские блюда, а местные жители норовят заговорить с вами на французском языке. Красота, да и только…
Радует глаз и облик самого музея, виднеющегося уже с моста. Суперсовременное здание причудливо «растекается» вдоль реки, своими зооморфными формами напоминая лениво разлегшееся крупное животное. «Или нет, скорее, – индейский тотем», – подумала я, подойдя поближе, чтобы разглядеть фасад. И оказалась недалека от истины.
Три «кита»
Выставочный комплекс выстроен на том самом месте, где несколько веков прямо в чаще девственного леса располагалось индейское святилище, украшенное столбами с резными изображениями божеств. Парламентский холм тогда еще пустовал, по Оттаве скользили каноэ, а о белых людях никто слыхом не слыхивал.
С тех пор прошло очень много времени. Теперь самый богатый экспонатами, самый компьютеризированный, набитый всяческой техникой и просто наиболее посещаемый музей Канады имеет уже солидный возраст и в то же время очень юн. Ему одновременно 150 и 15 лет – это как посмотреть. Первая коллекция, посвященная канадским истории и культуре, была представлена на всеобщее обозрение местным Геологическим обществом в 1856 году. К 1927-му она разрослась до Национального музея Канады, позже переименованного в Национальный же музей человека (Museum of man). Но двадцать лет назад набиравшие силу феминистки обратили внимание общественности на обидную двусмысленность названия (оно могло толковаться и как некий «Музей мужчины»). Тогда, ко всеобщему удовлетворению, нашлось нейтральное и в то же время более масштабное название: «Музей цивилизации». Наконец, в 1989 году разросшееся за полтора века собрание переехало в специально спроектированный «дворец» и тем самым обрело новую жизнь.
В конкурсе на строительство нового помещения принимали участие лучшие мастера со всего мира, но победил канадец Дуглас Гордон. Он предложил сложную «смесь» из фольклорных мотивов и последних «писков» постмодернистской архитектуры. В результате комплекс из двух корпусов получился не просто функциональным, но и внешне эффектным.
Оба здания построены из желтоватого известняка, добытого в карьерах провинции Манитоба, и отделены от берега живописным каскадом зеленых террас. Кураторское, выделенное под кабинеты сотрудников и хранилища-запасники, – более скромно. Сама экспозиция размещена в главном, том, что похоже на тотемную маску и диковинное чудище одновременно. Впрочем, по словам архитектора, эта форма подсказана особенностями местного ландшафта и ассоциироваться должна с ветром, овевающим извилистые берега северных рек, с отрогами гор, причудливыми очертаниями тающих ледников и прочими природными красотами... А также – напоминать об уязвимости и хрупкости человека в этом огромном прекрасном мире.
Не менее величественная картина предстает глазам посетителя, и когда он попадает вовнутрь. Здесь его встречают и гигантские коридоры с прозрачными стенами, откуда открывается чудесный вид на Парламентский холм, и лабиринты залов, ведущие буквально «в глубь» истории, и лестницы-эскалаторы, увлекающие в подкупольные пространства с росписями на темы индейской мифологии…
«Музей цивилизации» – это звучит гордо. Переехав в новое здание, дирекция кардинально изменила принцип построения и направление деятельности музея: он отошел от узкоместной специализации и начал осуществлять международные проекты. Чтобы композиционно объединить локальное и глобальное, Совет кураторов пошел по испытанному пути: сочетал постоянную экспозицию, которая по-прежнему представляет Канаду, с масштабными гостевыми выставками из самых разных уголков мира. В то время как три интерьерных «кита»: залы индейской культуры, аборигенных народов и канадской истории (о них речь пойдет ниже) – занимают большую часть выставочного пространства и всегда доступны, несколько галерей, расположенных на разных этажах здания, как бы предлагают публике образную «информацию для сравнения и размышления». Причем объем этой вечно обновляющейся информации необычайно широк: в разные годы музей рассказывал своим посетителям наглядные истории о скандинавских викингах и рукописях Мертвого моря, о культуре Сибири и Аляски, об исламском искусстве Кувейта, о Древнем Египте и габсбургской Австрийской империи. Наш визит совпал с демонстрацией бисерной вышивки народов Восточной и Южной Африки, не так давно завершился проект, посвященный международному дизайну 1960-х, а за стеной уже развешивалась грандиозная экспозиция «Петра: затерянный каменный город», организованная под патронатом иорданской королевы. В 2007 году сюда приедут сокровища древнекитайского искусства из Пекинского национального музея, почти никогда не покидающие пределов Поднебесной, а в планах на более отдаленное будущее – интересный проект совместно с нашей страной – «Древние степи». Два музея – тот, по которому мы в данный момент гуляем, и Самарский областной историко-краеведческий, создадут единую экспозицию, посвященную первобытной жизни на степных просторах южной России и в канадских прериях. Цель выставки, показать которую предполагается по обе стороны океана, – сравнить механизм адаптации человека к сходному ландшафту в двух областях. По словам сотрудницы Канадского музея Елены Пономаренко, ни до чего подобного никто в музейном мире еще недодумывался.
В общем, здесь во всякий день есть на что посмотреть и как провести время. Дополним все перечисленное еще и «встроенными» в сложную инфраструктуру Музеем почты и Детским музеем, а также несколькими кафе, рестораном, книжными и сувенирными лавками, библиотекой и кинотеатром со стереоэкраном. В таком полифункциональном комплексе каждый, независимо от возраста и склонностей, найдет себе занятие. Между прочим, предусмотрены и специальные хитрости, связанные с холодным климатом. Если уж семья решилась на культпоход в одно из морозных воскресений, что может быть приятнее, чем прямо из подземной парковки Музея цивилизации подняться в огромное теплое здание, а уж там рассредоточиться по интересам на целый день.
(большой зал индейской культуры)
Зал действительно велик. Он представляет собой эллипс площадью 1 782 м2 и высотой 17 м. Одна из его стен образует сплошное огромное окно с видом на реку и тот же Парламентский холм. Она оснащена особой системой терморегуляции, благодаря которой на внутренней ее поверхности постоянно держится температура 20°C. Стеклянные плоскости разделены столбами, подозрительно напоминающими весла. Взгляд наверх проясняет идею архитектора: потолок похож на перевернутое днище каноэ. Все внутри зала – и экспонаты, и люди – оказывается как бы «в одной лодке». Можно смело плыть навстречу тайнам индейского леса, приобщить нас к которым взялся симпатичный франкоканадец Ришар. Правда, признался он, непосредственно снаружи, в ближайшей округе, леса больше нет. Однако тайга начинается уже в нескольких километрах к северу от Гатино, а стоит углубиться в нее еще километров на десять, и появляется реальный шанс встретить настоящего медведя, даже теперь, в XXI веке! Как бы в доказательство этого факта гид широким жестом указал на самую большую в мире фотографию, занимающую всю вторую продольную стену зала (то есть противоположный окну «борт каноэ»). Длина снимка, изображающего канадскую чащу, соответственно равняется длине зала – более сотни метров. Она, в свою очередь, служит задником для экспонатов – нескольких выстроенных в ряд хижин.
Каждая из них представляет культуру одной из индейских народностей, живших за несколько тысяч километров от Оттавы, вдоль Тихоокеанского побережья Канады (некоторые из племен, впрочем, процветают и поныне). Перед каждым домом – тотемные столбы с резьбой, внутри – все, что может хоть как-то свидетельствовать о культуре того или иного племени: мебель, одежда, предметы быта, украшения, игрушки и просто старые гравюры европейцев с видами индейских поселений. А чтобы усилить «эффект присутствия», все жилища оснащены видеомониторами и интерактивными экранами, с помощью которых любопытный визитер может задать любой вопрос «по теме».
Каждая из таких хижин в отдельности вполне могла бы претендовать на роль самостоятельного этнографического музея, а в Большом зале их целых шесть: чтобы обойти и подробно рассмотреть все, требуется не один час. На прочтение одних только названий племен сколько времени уйдет: подскажу, по секрету, что Nuu-Chah-Nulth по-русски известно как «нутка», Kwakwala'wakw – «квакиютль».
За этими экзотическими именами – столько своеобразного, что можно подумать, речь идет не о соседях, а о народах, отделенных друг от друга многими морями. Чтобы не дать посетителям потеряться в этом многообразии, наш гид старался выделять общие, объединяющие моменты. Скажем, поклонение всех тихоокеанских индейцев богу-Ворону – основателю мира и создателю человека, которого обычно изображали в виде птицы с непропорционально огромным клювом (многие наши сограждане с детства помнят ее изображения в популярной энциклопедии «Мифы народов мира»). Иногда его голова напоминала Солнце (согласно легенде он принес в мир Свет): золотая «солнечная» маска этого божества, кстати, украшает одну из торцовых стен индейского зала, а резные скульптуры его встречаются, куда ни бросишь взгляд. Музейщики даже иногда называют всю экспозицию этого помещения «деревней Ворона». Кстати, весь ее дизайн – перевернутое каноэ – иллюстрирует также общий для североамериканского континента миф о сказочной лодке «птичьего» бога, способной разрастаться до размеров Вселенной и уменьшаться до размера сосновой иглы.
Выставленные здесь хижины были сооружены к открытию нового Комплекса ремесленниками-аборигенами и представляют собой истинно «факсимильные копии» сохранившихся построек XVIII-XIX веков. Технология предков соблюдалась скрупулезно. А вот «движимые» объекты, от посуды до культовых предметов, представляют собой подлинники, собранные различными экспедициями. Их возраст варьируется от 100 до 2000 лет: причем самыми древними считаются каменные скульптуры божества с ярко выраженным «мужским достоинством», призванным олицетворять природное изобилие, а также некоторые из помянутых уже «многоэтажных» тотемных столбов.
В музее их демонстрируется сорок три – это крупнейшая коллекция в мире. Некоторые так велики, что поднимаются почти до потолка зала и насчитывают более десятка изобразительных ярусов. Чем выше тотем, тем солиднее общественное положение лица, перед чьим домом он устанавливался, а если речь шла о правителе, то вырубленная в нижней части столба дверь маскировалась под клюв все того же Ворона. Через нее вводили в дом особо почетных гостей: помните, как это происходит с героем Джонни Деппа в знаменитом фильме Джима Джармуша «Мертвец»? Индейский дом, куда он попадает в конце картины, как две капли воды похож на экспонируемые здесь. Между прочим, торжественное открытие музея в 1989 году совпало с визитом в Канаду Елизаветы II, и ей как почетной гостье предоставили право войти в дом Вождя через клюв. Правда, добавляет Ришар, королева почему-то отказалась.
Сказки бабушки куратора
(зал первых людей, или аборигенных народов Канады)
Сегодня в Канаде, втором по размеру государстве планеты после России, проживает около 33 миллионов человек. Из них четыре процента, то есть чуть более миллиона, составляют аборигены. Цифра вроде бы небольшая, но в общественной жизни роль «первых людей» страны значительна. Отчасти – это их собственная заслуга. Отчасти – «эхо» освоения Канады белыми, которое, несмотря на свою сравнительную «мягкость», все же не обошлось без притеснений (нынешнее бережное отношение к аборигенам, предоставление им социальной помощи и освобождение от уплаты налогов являются своего рода компенсацией за прошлые грехи).
Под «первыми людьми» подразумеваются не только индейцы, но и жители полярных земель – инуиты (это самоназвание считается теперь более политкорректным, чем слово «эскимосы», в значении которого – «пожиратели сырого мяса» – улавливается пренебрежительный оттенок). Им в Музее цивилизации посвящен отдельный «отсек», рассказывающий не только об исконных обычаях предков, но и о современной жизни потомков.
