Текст книги "Журнал «Вокруг Света» (№12, 1993) "

Хозяин «Лагеря Львов»

Судьба забросила меня в Восточную Африку в 70 – 80-е годы. Я по нескольку лет жил и работал вначале в Сомали, а затем в Кении. Там мне довелось много слышать об удивительно смелом человеке – Джордже Адамсоне. Простой егерь, он привлекал к себе внимание людей тем, что был погружен в мир свободного общения с природой... Надо ли говорить, что я мечтал выбраться за пределы цивилизации и попасть туда, где тишина висит над пространством и невольно ощущаешь состояние вечного покоя и напряжения, где человек и зверь как-то сближаются и главное – чувствуют себя на свободе...

В 1970 году Джордж Адамсон вместе с братом Терренсом создал в излучине реки Тана, в девственных саванных лесах заповедник Кора. Там он в течение многих лет проводил эксперименты со львами: занимался восстановлением навыков самостоятельной жизни – реабилитацией львов, родившихся или воспитанных в неволе. Своими опытами он хотел подтвердить не только возможность восстановления популяции животных, но и привить им новые качества по отношению к человеку. Пусть не все ему удавалось, и появились противники, обвинявшие Адамсона в антропоморфизме – наделении животных человеческими свойствами, но интерес к тому, что он делал, был очень велик, и к нему в заповедник отовсюду тянулись люди. В феврале 1986 года удалось побывать у него и мне.

К тому времени мы были уже знакомы заочно по переписке. Я пересылал ему письма Дмитрия Петровича Горюнова. В 60-е годы его направили послом в Кению. Проработав в этой стране шесть лет, он, неожиданно для себя, нашел в ее природе и людях то, что близко сердцу и остается в памяти навсегда. К людям, с которыми связала его судьба, относились и Джой и Джордж Адамсон .

Отвечая на письма Д.П. Горюнова, Джордж присылал коротенькие записочки и мне. В них всегда чувствовались присущие ему оптимизм и жизнерадостность, порой озорство. Так, отвечая на мое новогоднее поздравление, посланное на открытке с изображением солнечного морозного утра и румяной молодки с коромыслом, Джордж восклицал: «Ну и красавица! Вот это да!» В одном из писем я получил приглашение посетить его в Коре.

Но как добраться из Найроби до затерянного в саванных лесах заповедника? Можно было обратиться за помощью к доктору Эндрю Мейерхольду – личному врачу Адамсона. Эндрю летал в заповедник на трехместном самолете частного авиаклуба. Иногда он брал с собой знакомых и туристов, завозил Джорджу продовольствие и корреспонденцию. Но перелет на самолете лишал возможности войти в мир Адамсона не торопясь, постепенно. И я решил ехать на машине. Мейерхольд, узнав о моих планах, посоветовал немного задержаться – в Коре японская группа заканчивала съемку телевизионного фильма, и Джордж наверняка был занят. Но отступать было поздно: взят напрокат «лэндкрузер» – машина повышенной проходимости, есть договоренность о поездке с МИД Кении и центральной егерской службой. Да и спутник мой, сотрудник ООН Сергей Васильевич Степанов, который помог мне организовать эту поездку, уже собрался. Наши жены напекли пирогов – в общем, все было готово к встрече с Адамсоном и его подопечными.

По счастью, отправляясь в путешествие, мы еще не знали о трагедии, разыгравшейся в Коре накануне нашего отъезда. А случилось вот что.

Помощник Джорджа – Тони Фитцджон устроил прощальный ужин по случаю окончания японцами съемок. Когда стемнело, леопардиха Комуньо вернулась из буша, перебралась через высокую металлическую сетку и оказалась в лагере. Гости вскочили с мест. Тони успокоил их и применил уже испытанный прием: он дал возможность Комуньо познакомиться с гостями – обойти всех, узнать их запахи. Но когда все гости вновь расселись по местам, Комуньо, которая вроде бы не проявила враждебности к кому-либо, вдруг неожиданно набросилась сзади на японскую актрису Томоко и впилась зубами ей в шею. Тони с трудом раздвинул челюсти леопардихи. Срочно вызвали по рации самолет и отправили Томоко в госпиталь. Шейные позвонки оказались повреждены.

Джордж и Джой на берегу Таны.

Это был уже второй за месяц случай нападения на японскую актрису. Как-то после съемок на нее неожиданно, когда Джордж по рации разговаривал с Тони, напала львица Болди. Джордж услышал крики и, обернувшись, увидел голову японки в пасти львицы. Болди при возгласах Джорджа отпустила ее, но на голове Томоко остались следы зубов, одежда была в крови. Через неделю Томоко вернулась из госпиталя для продолжения съемок.

Обо всем этом мы узнали, лишь добравшись до Джорджа. А пока погожим свежим февральским утром катили по блестящему новенькому шоссе на Гариссу. Незаметно мы спустились с Найробийской высоты – с 1700 метров примерно до тысячи, солнце погорячело, а воздух стал осязаемо приятен.

В местечке Мвинга мы расстались с магистральным шоссе и свернули в направлении поселения Кьюзо. От Мвинги с нами поехал лейтенант полиции, который обещал показать путь в Кору. По дороге навстречу вереницей тянулись ослики с привязанными сосудами для воды (в Восточной провинции была тогда страшная засуха); самостоятельно выбирая путь, они несли домой драгоценную влагу. Встречные узнавали и приветствовали лейтенанта.

В Кьюзо мы распрощались с нашим провожатым. Машина неслась без остановки. Дорога была уже безлюдной – вошла в зону заповедника. Ориентировались по пустым бензиновым бочкам со стрелками, расставленными на малозаметных перекрестках. Машину по бокам хлестали ветки сухих акаций, на пути попадались высохшие русла рек, буш был мертвый, сухой, лишь дикдики – маленькие антилопы – временами перебегали дорогу, а под колесами то шумел плавиковый шпат, то поднимали облака пыли белесые известковые породы.

Мы были в пути уже десять часов, машина раскалилась от солнца и дышала жарок. Появилась усталость. И вдруг за поворотом показались зелено-синие палатки японцев, обнесенные сеткой, а в ста метрах от них – лагерь Джорджа. «Лэндкрузер» въехал в распахнутые ворота и остановился. Темными входами смотрели на нас три хижины, без окон и дверей, за ними виднелись еще несколько. В одной из хижин я заметил худое, изможденное лицо спящего человека. Неужели так изменился Джордж? Нас встретил немного угловатый, обросший рыжеватой щетиной шотландец Эндрю – помощник Джорджа. «Джордж ждет вас»,– сказал он, показывая дорогу к большой террасе под навесом.

Ее стены были увешаны фотографиями Джорджа и Тони в обществе львов и леопардов. В середине – массивный обеденный стол человек на двенадцать, в углу – два холодильника, радиоприемник и радиопередатчик, барометр, термометр, вдоль стен – старомодные сундучки, видимо, с альбомами и сувенирами.

Не успели мы оглядеться, как увидели приближающегося Джорджа. Он был таким, каким мы привыкли видеть его на фотографиях и в кинофильмах: в коротких шортах с широким поясом и маленьким патронташем сзади, в сандалиях на босу ногу. Загорелый, с серебристыми спадающими на плечи волосами. Спокойные серые с голубизной глаза смотрели на нас дружелюбно и приветливо.

Джордж охотно согласился показать нам завтра утром «Кемпи я Симба» – его достояние. Другого дома-очага, кроме этого лагеря, у него не было. Джордж содержал заповедник за свой счет, на свою пенсию; примерно такая же сумма, согласно завещанию его жены Джой шла ему из фонда Эльсы.

За чаем он то был оживлен, улыбался шуткам, то вдруг погружался в себя. Его мысли, наверное, уходили к книге, которую он заканчивал и готовил в то время для передачи издательству «Коллинз». Это была автобиографическая повесть «Моя гордость и Джой» (). Название книги вызвало у меня недоумение, и я спросил Джорджа: «Действительно ли Ваша гордость повлияла в свое время на решение заняться львами, их реабилитацией, а не присоединиться к Джой, к ее работе с гепардами?».

Джордж задумался, волна противоречивых мыслей и чувств пронеслась по его несколько смущенному лицу. «Это не простой для меня вопрос. Я как раз и пытаюсь на него ответить на страницах книги»,– прозвучал его голос.

...Джордж и Джой относятся к ярким, самобытным, сильным личностям, и им повезло, что они встретились. По отдельности их способности остались бы, по всей видимости, нераскрытыми.

Они познакомились в новогоднюю ночь 1943 года. Ему было 36, ей – 32 года.

Джордж родился в Индии. В 18 лет вслед за отцом и матерью приехал в поисках удачи в Кению. На ферме у отца – ирландца по происхождению – ему быстро надоело. Он перепробовал массу профессий, за озером Туркана искал копи царицы Савской. А в 1938 году попал на егерскую службу, получил огромный полупустынный саванный округ, населенный преимущественно кушитскими племенами. То был край, не тронутый цивилизацией. Но вторая мировая война коснулась и этих забытых Богом земель. Джордж участвовал в подготовке операций английской армии против итальянских частей в Сомали. Сопротивление итальянцев было быстро сломлено, и Джордж возвратился к полной опасностей и лишений егерской службе – борьбе с браконьерами, львами, нападающими на людей и домашний скот, агрессивными слонами и т.п. Он был холост.

Джой родилась в Австрийской Силезии в состоятельной семье фабриканта Гесснера, ей было обеспечено безоблачное, радостное детство. Ёе тянуло к музыке, живописи, познанию природы После неудачной первой любви и разочарований появилась тяга к путешествиям.

В 1938 году, уже будучи супругой профессора-ботаника Питера Балли, она приезжает в Кению. Путешествует с ним по стране, делает зарисовки цветов, птиц.

Ночь под новый, 1943 год застает супругов Балли в глухом далеком районе страны – в Гариссе на реке Тана в гостях у районного комиссара. Знойный воздух, как пеленой, окутывает собравшихся на плоской крыше гостей. Заходит разговор об охотнике-егере Джордже Адамсоне, который недавно в схватке убил льва, а ночью у своей палатки – агрессивного слона, терроризировавшего всю округу. И вдруг неожиданно, как в сказке, на фоне вечернего заката появляется сам Джордж верхом на верблюде в сопровождении опаленных солнцем сомалийцев...

Они поженились, как говорил Джордж, не имея за душой ни гроша, и провели первый месяц в странствиях с рюкзаком за плечами, дойдя до Индийского океана.

Сошлись два характера: смелость, порядочность и выдержка Джорджа и увлеченность, неиссякаемая энергия и стремление к самоутверждению Джой. Различия в темпераментах давали о себе знать. Но их чувство оказалось выше проходящих порывов влюбленности, их объединяли глубокая привязанность, взаимное уважение и духовная близость. Джордж делает все возможное, чтобы Джой нашла себя, свое призвание. На выставке в Лондоне в 1947 году ей присуждают золотую медаль за рисунки цветов Восточной Африки. По контракту с английской администрацией она за шесть лет работы, путешествуя по стране, пишет маслом около 700 портретов представителей различных племен в национальных одеждах и регалиях. Часть этих картин находится в Национальном музее города Найроби, часть – в резиденции губернатора, ныне президента республики.

Проходят десять лет их счастливой супружеской жизни. В1953 году по инициативе Джой они совершают путешествие в Европу на машине.

В Англии Джой успешно выступала перед различными аудиториями, рассказывая об особенностях и обычаях кенийских племен, демонстрируя диапозитивы своих картин. Выезжала и в Швецию, пытаясь найти издателя книги на эту тему.

Джордж же вернулся в Кению, взволнованный происходившими там событиями – восстанием May-May. В Кению были введены крупные подразделения английской армии, в стране созданы концентрационные лагеря, тысячи кенийцев были арестованы.

Англичане подключили Джорджа к подготовке специальных частей по борьбе с отрядами May-May. Затем его послали для проверки сведений об активизации их действий в районе реки Тана. Но слухи об этом не подтвердились. Он вернулся к егерским делам.

И вот наступает 1956 год, внесший перемены в жизнь Адамсонов. Начался он с печальных событий. В феврале у Джой после случайного падения прерывается третья беременность (две другие попытки стать матерью также окончились трагически). Ей уже 46 лет, и она вспоминает ставшие пророческими слова цыганки: «Ты проживешь на экваторе всю жизнь и никогда не будешь иметь детей».

Случилось так, что Джордж в эти дни выслеживает и убивает ставшего опасным льва. Львица пытается отомстить и бросается на Джорджа. Тот успевает свалить ее выстрелом, а затем находит трех осиротевших детенышей. Он приносит их Джой. Она увлекается воспитанием тянущихся к материнской ласке животных. Джой оставляет у себя одну Эльсу, двух других львят отдает в Роттердамский зоопарк.

Наступил день, когда Эльса привела к Джой свое потомство, трех рожденных на свободе львят. Встреча с ними запечатлелась у Джой и Джорджа как открытие нового мира. Им казалось, что утверждаются новые отношения между человеком и дикими животными. Дневниковые записи становятся основой первой книги Джой Адамсон «Рожденная свободной». Джой продолжает наблюдения, готовит вторую и третью книги. Но местные власти не верят в успех экспериментов супругов и настаивают на том, чтобы Джордж вывез Эльсу и других своих воспитанников с территории национального парка Меру.

В возрасте пяти лет Эльса погибает от малоизвестного инфекционного заболевания крови. Джой глубоко переживает ее смерть. «Вместе с ней ушла из жизни и частица меня»,– говорила она впоследствии.

Эти события повлияли и на Джорджа: он решил уйти в отставку и заняться переселением потомства Эльсы – трех двухгодовалых львиц – в национальный парк Серенгети в Танзании.

В конце 1963 года начинаются съемки художественного фильма по повести Джой «Рожденная свободной», которые проходили в районе горы Кения. В них приняли участие около двадцати львов-актеров.

И именно в это, казалось бы, благополучное для Адамсонов время пути Джорджа и Джой разошлись. Однако неправильно было бы все сводить к уязвленному самолюбию Джорджа, хотя гордость его, конечно, была задета. В центр внимания попала автор книги, жена и друг Джорджа, Джой Адамсон. Джордж, скромнейший и в то же время гордый по натуре человек, оказался в тени. Официально он выполнял только функции консультанта при съемке фильма (его роль, кстати, сыграл актер Билл Траверс, ставший близким другом Джорджа).

Все было гораздо сложнее. Две сильные личности стремились к самостоятельности и имели на это полное право...

Джой пишет книгу о взятом на воспитание гепарде Пиппе – «Пятнистом сфинксе». Джордж создает свой лагерь в парке Меру и готовится выпустить на свободу двух львов-актеров, Боя и его сестру Герл. Вместе с Биллом Траверсом снимает документальный фильм о судьбе этих львов. Пишет свою первую биографическую книгу – «Хозяин зверей», вышедшую в 1969 году.

Джой организует фонд Эльсы с центром в Лондоне, цель которого – сбор средств для оказания помощи диким животным Африки. Покупает землю и дом на озере Найваша, в ста километрах от Найроби. Джордж остается верен себе, он не собирается жить на Найваше, отведенная для него комната так и остается незанятой.

В 1969 году Джой попадает в аварию. В результате серьезно повреждена кисть правой руки, Джой уже не может играть на фортепьяно, рисовать, вести переписку, печатать на машинке.

В том же году случилось событие, которое дало основание местным властям настаивать на закрытии лагеря Джорджа. Бой через открытую дверь машины, принадлежавшей главному егерю парка Меру, пытался дотянуться до его семилетнего сына и поцарапал ему голову и руку. Львов признали опасными для людей. Это означало для Адамсона отказ от экспериментов и соблюдение существующих в национальных парках Кении правил. Служители парка стремились к тому, чтобы львы перестали доверять человеку, боялись его и не приближались к машине. Дикие звери не должны были реагировать на машину. Достигалось это обычно в третьем поколении животных. Мне приходилось наблюдать это удивительное достижение кенийцев: слоны, львы, гепарды занимались своим делом, совершенно не реагируя на машины, и проявляли враждебность, если человек нарушал правила и покидал ее.

Лагерь Джорджа в национальном парке Меру вскоре сожгли. Но Адамсон добился разрешения на создание в саванных лесах нового заповедника на реке Тану, но на другой, малодоступной для человека, ее стороне. Наконец он добился долгожданной свободы для проведения своих экспериментов со львами. Вместе с братом Терренсом своими руками, с тремя-четырьмя помощниками он сооружает лагерь – строения под камышовыми крышами, прокладывает через буш дороги, взлетно-посадочную полосу для маленьких самолетов.

«Начался самый счастливый период моей жизни»,– говорил мне Джордж.– Я обрел свободу и независимость». Ему исполнилось в то время 64 года. Место для лагеря он выбрал возле огромного буро-лилового камня, возвышающегося над местностью на 130 —140 метров, известного как Кора-Рок – место встреч. Его заповедник раскинулся на площади в тысячу семьсот с лишним километров и получил название Кора, а свой лагерь Джордж назвал «Кемпи я Симба» – «Лагерь Львов». Джордж хорошо знал эти места, которые в сезоны дождей покрывает буйно цветущий зеленый ковер, а засуха превращает в мертвую, безжизненную равнину.

Звери здесь мигрируют, придерживаясь берегов то бурлящей на перекатах, то спокойной реки Тана. Ниже по ее течению лежит городок Гарисса, где Джордж впервые встретился с Джой. Это уже земли сомалийских племен, а по другую сторону заповедника в направлении к городу Тика проживает воинственная народность камба. По левую сторону реки лежат национальный парк Меру и другие заповедники, но это уже районы, связанные с центром страны дорогами, идущими по склонам и отрогам гор Кения и Абердэр. Кора изолирована от них рекой Тана.

Джордж принялся заселять свой заповедник...

...С огромным Боем—любимцем Джорджа – в парке Меру случилось несчастье: в схватке с буйволом он получил перелом в двух местах передней лапы. Бою сделали две операции, и лишь после этого его, льва Кристиана и маленькую двухмесячную львицу Катанью перевезли в Кору.

Постепенно львы привыкают друг к другу и к жизни на свободе. В следующем году у Джорджа уже восемь воспитанников.

Но свобода доставалась львам дорогой ценой: за год пятеро из них, начавшие самостоятельную жизнь, погибли в схватках с дикими соперниками-львами или агрессивными бегемотами и крокодилами. Трагически закончилась и жизнь Боя. Он напал на помощника Джорджа – Стенли. Джорджу пришлось стрелять в Боя. Но Стенли, к сожалению, спасти не удалось.

Размышляя о причинах агрессивности Боя, Джордж высказал предположение, что Стенли, ухаживавший за Боем во время болезни, не узнал его и бросился от неожиданности бежать, а бегущая фигура для льва – непреодолимое искушение.

Процесс реабилитации львов оказался весьма сложным. Проблема не ограничивалась приобретением львами навыков охоты, им нужно было завоевать и отстоять район своего пребывания, войти в семью своих диких сородичей. Между тем Джорджу передавали на воспитание и реабилитацию из других заповедников все новых и новых осиротевших львят. А в январе 1977 года его воспитанница Гроули осчастливила Кору третьим поколением. Так появилась маленькая Коретта. Она взрослела и, в свою очередь, произвела на свет пять поколений львят, которые оставались под опекой Джорджа до конца его жизни. Всего в буш он выпустил более двадцати львов, которые дали более 50 продолжателей рода.

Далеко не все шло гладко, Джорджу несколько раз пришлось лежать в госпитале: львы оставались львами.

Неоценимую помощь Джорджу в хозяйственных и организационных делах оказывал младший брат Терренс. Но он, к сожалению, не разделял привязанности брата ко львам, а Джордж нуждался в продолжателях своего дела. И вот, как говорил Джордж, сам Бог послал ему помощника. Помощнику было немного за тридцать, хорошо сложен, мастер на все руки, смелый, со склонностью к приключениям. Это был Тони Фитцджон, который появился в Коре в начале 70-х годов. Родился он в Англии, перепробовал много профессий и попал после Южной Африки в Кению. С Джорджем у него сложились дружеские отношения. Но Джордж не имел средств оплачивать его труд, и Тони была предоставлена полная самостоятельность. В 80-х годах, примерно в десяти километрах от Коры, Тони создал свой лагерь и занялся реабилитацией леопардов.

Все эти годы Джордж поддерживал отношения с Джой, но это был уже не тот, согласный на все Джордж. Серьезные разногласия возникли у них, когда Джордж решил создать свой заповедник в Коре и продолжить там опыты со львами. Джой всячески противилась этому. Критиковала его и за вечную трубку и за привычку выпивать вечером стаканчик виски или бренди.

Дело почти дошло до развода. Но Джой примирилась с планами Джорджа.

Она вновь включается в общественную деятельность, часто выезжает за рубеж. Мне вспоминается встреча с ней на Всеафриканской ярмарке в Найроби. Ей перевалило тогда уже за шестьдесят, но голубые глаза светились прежней энергией, движения были быстрые, решительные. Такой она оставалась до конца отпущенных ей судьбой дней.

Отношения Джорджа с Джой в последние годы ее жизни сохранялись теплыми, дружескими. Джой была обуреваема идеями создания новых заповедников и воплощения своих планов защиты животного мира. Во время поисков новых мест для заповедников в горных районах вблизи озера Найваша она серьезно повредила коленный сустав и перенесла операцию. Джордж настойчиво предлагал ей поселиться в Коре, но Джой не согласилась и приняла роковое решение организовать свой лагерь в новом заповеднике Шаба, примерно в 25 километрах от Исиоло – центра, в котором они с Джорджем начинали совместную жизнь.

Джой полна сил и энергии. «Мне понадобится еще пятьдесят лет для выполнения задуманного»,– восклицает она. В 1979 году Джой заканчивает повесть о леопарде Пенни, привезенном в Шабу в двухмесячном возрасте. Проходит три года жизни среди первозданной природы. В ее окружении и львы, и маленькие зверюшки, и она одна, без всякого оружия, наслаждаясь свободой, встречает и провожает в буше каждый рассвет и закат. В Шабе Джой заканчивает автобиографическую книгу «Моя беспокойная жизнь». Вскоре она выходит в переводе на многих языках, в том числе и на русском. В Париже в конце декабря 1979 года Джой выступает в телевизионной программе «Женщины мира» и возвращается в свой лагерь в Шабе.

Джордж собирается посетить ее на Новый год, но самолет не смог прилететь за ним, и его поездка откладывается. И неожиданно 3 января 1980 года Джой погибает. Джордж вылетает в Найроби, участвует в расследовании ее убийства (по судебной версии ее убил бывший слуга за якобы неоправданное увольнение).

Потеря Джой была невосполнима. «Трудно осознать, что нет Джой,– писал в своей автобиографической повести Джордж.– Каковы бы ни были наши расхождения, наше чувство осталось до конца и, что бы ни было, углублялось с годами».

Но жизнь продолжалась. В 1983 году вместе с районной администрацией Джордж участвует в создании линии зашить! заповедника от сомалийских скотоводческих племен. Тогда же у него резко ухудшается зрение. В Вене ему оперируют глаукому и восстанавливают зрение. Некоторое время после операции Джордж живет в Лондоне в семье Билла Траверса (супруги Траверс снимались в фильме «Рожденная свободной» в ролях Джорджа и Джой), работает над своей автобиографической книгой. Билл всячески поддерживает Джорджа в его споре с противниками реабилитации крупных хищников, утверждающими, что подобные эксперименты опасны для человека. Они не считались с мнением о возможном исчезновении отдельных видов животных и о непредсказуемых последствиях этого, ставили под сомнение вопрос: нужны ли львы для поддержания экологического баланса в Восточной Африке.

... Чай за столом у Адамсона казался бальзамом. На градуснике, к которому подвел меня Джордж, было 36° С. «Температура,– улыбнулся он,– здесь почти не меняется, прохладней ночами становится лишь в июле – августе». Он что-то сказал повару, и тот принес на блюде примерно половину большого, как оказалось, юбилейного торта. «3 февраля у меня собирались близкие друзья по случаю моего восьмидесятилетия,– пояснил Джордж– Были и свечи, и песни, и костер, холодильной пусты, а вот торт еще остался». Мы действительно не знали, что попали почти на юбилей Джорджа, и были рады предложить ему организовать «русский» ужин и продолжить празднование.

«Мои друзья намекали мне, мол, не пора ли вернуться к цивилизации,– говорил Джордж,– а я им ответил: зачем? Цивилизация меня посещает, жизнь полна, у меня все есть». Он показал систему фильтрования и очистки воды, которую приходилось привозить бочками из реки (до нее было метров триста), душ, туалет за дощатой загородкой.

Вспомнилось, что Мейерхольд говорил мне о Джордже: он сохраняет высокую работоспособность благодаря жесткому распорядку дня, четкому ритму жизни и разумному питанию. Предпочитает Джордж в основном фрукты и овощи, а после обеда, как принято в тропиках, в часы томительного зноя отдыхает. Правда, не расстается с трубкой, перед ужином подкрепляется стаканчиком бренди или виски, признает и русскую водку.

Во время нашего чаепития к Джорджу пришел руководитель японской съемочной группы. Нужно было согласовать программу работ.

– Может быть, поедем сегодня к Коретте? – спрашивал Джордж

– Мы – как вы,– отвечал японец.

Джордж еще утром ездил в селение сомалийцев, купил у них полтуши верблюда и привез ее в кузове машины. Мясо предназначалось для подкормки семейства Коретты. Львицы передвигались все ниже и ниже по течению реки, и, подкармливая животных, Джордж стремился удержать Коретту в пределах заповедника, чтобы избежать столкновения львиц с сомалийцами. Неприятности начинались обычно с нападений львов на домашний скот.

– Или, может быть, поедем искать Коретту завтра,– слышался голос Джорджа,– а сегодня посмотрим фильмы?

– А мы – как вы,– отвечал японец,

– Вы хотите посмотреть Тану вечером? – обратился Джордж ко мне. И, получив утвердительный ответ, сказал японцу:

– Ну что ж, утром так утром. После чая, в семь тридцать.

На Тану Джордж с нами не поехал. За руль села молодая англичанка Джоан. Джордж представил ее как хозяйку дома. Ей было всего лет двадцать. Прилетела она в Найроби из Лондона в поисках секретарской работы, написала письмо Джорджу с предложением своих услуг. Он согласился. И вот она несколько уже месяцев живет в Коре. Поехал с нами и шотландец Эндрю.

Машина катилась по еле заметной колее, вдоль берега реки. Мы остановились там, где Тана широко разлилась и берег уходил песчаными косами в воду. Спешащее к горизонту солнце освещало окрестности мягким светом, зеркальные воды терялись где-то вдали. Чуть розоватые блики ложились на окаймлявшие берега изящные пальмы. В воздухе висела тишина.

Пока мы осматривались, Эндрю куда-то отправился, шлепая босыми ногами по мелководью. Он вернулся минут через двадцать, держа под жабры усатого сома. Из разговора с ним я понял, что ловля рыбы для него не столько забава, сколько способ разнообразить свое меню. Джордж вегетарианец и других держал на диете. Вернулись мы с реки, когда угасали последние проблески дня.

В наше отсутствие Джордж занимался подготовкой к вечеру. На маленьком столике стояли прохладительные напитки, виски, бренди, водка. Мы с удовольствием отдыхали в плетеных креслах под яркими южными звездами. Потягивая свою трубку, за общей беседой Джордж выпил стаканчик бренди, разбавленного тоником, а когда наши дамы вместе с Джоан стали накрывать на стол, он с явным удовольствием присоединился к ним, налаживая освещение. В вечернем свете он совсем помолодел. За ужином поднимали тосты за Джорджа и его львов, вспоминали Джой.

Много говорили об отношениях человека и диких животных «Пускай меня упрекают за мои попытки привить львам новые качества,– сказал Джордж,– но каждая львица или лев индивидуальны, как люди, среди них есть более или менее разумные в способности оценивать окружающий мир. Человек почти незнаком с миром запахов и звуков в той мере, в какой знакомы животные, и я не раз наблюдал их превосходство над человеком. Джой и я всегда были уверены в существовании интуитивных связей между животными и людьми, и все поступки животных, особенно таких развитых, как львы, имеют свои причины». А когда я, вспомнив историю с японской актрисой, высказал предположение, что Комуньо, видимо, приревновала Тони и Томоко, возможно, поплатилась за свое слишком активное эмоциональное поведение, Джордж смущенно улыбнулся и заметил: «Болди тоже имела основания для ревности, мне с Томоко приходилось перед камерой разыгрывать сцены встреч и прощаний. Но все же я думаю, что главным побудителем были раздражающие животных запахи и интуитивное распознавание добра и зла, исходивших от людей».

Вечер у Джорджа закончился просмотром его любительского фильма о первых шагах создания заповедника. Мы увидели Терренса, на бульдозере прокладывающего дорогу через заросли, Джорджа, о чем-то беседующего со львами. Молодых, несмотря на шесть десятков лет за плечами, полных сил и энергии.

Время особенно не пощадило Терренса. Теперь я признал в нем того спящего изможденного человека, которого увидел при въезде в лагерь. После инсульта он уже не смог восстановить силы, ноги не действовали. Его принесли к ужину два служителя. Он следил за разговором, его интересовали все дела заповедника, беспокоило финансовое положение брата; Терренс зрительно помнил все тропинки в заповеднике и с удовольствием продемонстрировал нам свое искусство интуитивного общения с животными. На расстоянии он мог определить, где находятся животные в данный момент. Он положил перед собой на подробную карту местности фотографию львицы Коретты, левой рукой начал крутить веревочку с медным шариком на конце, а правой водить карандашом, который и фиксировал местонахождение семейства Коретты.

...Нас разбудил проникший в домик свет. Солнце еще не появилось, но его лучи уже коснулись вершины буро-лилового великана, возвышающегося за лагерем.

Джордж за металлической сеткой, опоясывавшей лагерь, подкармливал зерном цесарок; несколько десятков этих птиц в засушливое время прибивались к лагерю, а при первом дожде исчезали, уходили в буш. Бросил он пригоршню зерен и в кормушку черному ворону. Эта зоркая птица обосновалась на вершине сухого дерева и поднимала тревогу, если ей что-то казалось подозрительным. У кормушки ворон о чем-то доверительно беседовал с Джорджем.

После утреннего чая в начале восьмого Джордж на «лендровере» тронулся в путь, за ним японцы, за ними и мы на своем «лэндкрузере». Дорога петляла вдоль Таны, местами пересекая высохшие русла рек. Километров через двадцать добрались до песчаной отмели, заливаемой в половодье. Сейчас это был полуостров, омываемый Таной. Где-то здесь обитает семейство Коретты.