Текст книги "Журнал «Вокруг Света» №08 за 2007 год"
Автор книги: Вокруг Света Журнал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
Бизнес по-бангалорски
В сленге американских «айтишников» (IT: Information Technology) существует слово bangalored, которое чаще всего употребляется сразу же после увольнения. «My job was bangalored», – вздыхает очередной неудачливый программист или администратор баз данных, и все с сочувствием ему кивают. Теперь его работу за скромное вознаграждение будет выполнять какой-нибудь индиец из Бангалора.
Одни из самых, пожалуй, мощных сил в мире – рыночные законы – некоторое время назад направили развитие IT-отрасли по новому пути. Потерявшему работу американскому программисту остается или приспособиться к нему (например, стать IT-менеджером, радикально повысить квалификацию или открыть собственный бизнес), или попрощаться со своей профессией. Винить в этом совершенно неког о – экономическая выгода является основной движущей силой индустриального общества, перед ней рушатся все административные барьеры, все хлипкие надстройки политики протекционизма. Крупный бизнес не был бы крупным бизнесом, если бы не достигал своих целей невзирая на все искусственные препятствия. И Индия воспользовалась этим в своих интересах.
Что такое аутсорсинг
Задача любой коммерческой организации – зарабатывать максимальное количество денег. При прочих равных условиях для этого необходимо делать как можно больше, затрачивая как можно меньше ресурсов. Соотношение между достигнутым результатом и затраченными ресурсами в общем случае называется «левередж» (от leverage,«эффект рычага»), и любая компания стремится это соотношение увеличить.
Увеличение левереджа организации достигается созданием систем и управлением ими. Так, левередж сотрудника на исполнительской должности равен 1:1 или меньше (и то только в том случае, если в течение рабочего времени сотрудник не отвлекается на чтение блогов и перекуры). Левередж менеджера среднего звена может быть больше 1:1 – он достигает поставленных задач эффективным использованием усилий других людей, и от его навыков зависит, будет ли результат, полученный его командой, больше или меньше суммы индивидуальных возможностей каждого из ее участников. Наконец, левередж владельцев успешной компании значительно больше единицы – эти люди реализуют свое стратегическое видение, используя время и деньги других людей, и достигаемый ими результат настолько велик, что позволяет многократно компенсировать затраченные усилия всем сотрудникам и инвесторам.
Для такого результата владельцам и менеджерам компании приходится искать любые возможные пути увеличения операционной эффективности. Часто оказывается так, что для этого компании необходимо сосредоточиться на тех задачах, решению которых посвящено ее существование, и отдать исполнение менее важных операций (например – бухгалтерию, техническую поддержку, IT-обслуживание) другим фирмам, которые на этом специализируются и для которых выполнение именно этих операций является стратегической задачей. Этот процесс и называется аутсорсингом.
Бангалор – город в Индии (штат Карнатака) с населением более 5 миллионов человек, один из основных экономических центров страны (суммарный годовой доход всех коммерческих организаций Бангалора составляет более 260 тысяч кроров, или около 60 миллиардов долларов). Среднегодовой доход на душу населения в Бангалоре – 2,9 лаха (около 7 000 долларов), что больше, чем в любом другом индийском городе. В Бангалоре проживают более 10 тысяч долларовых миллионеров. Этот город называют «Кремниевой долиной Индии», так как в его окрестностях располагаются представительства многочисленных IT-компаний, сосредоточенные в основном в двух крупнейших кластерах – Electronics City и Whitefield (есть и другие: Inner Ring Road, Outer Ring Road, Bagmane). Electronics city – технопарк, расположенный в южных пригородах Бангалора, площадью более 1,3 км2, основан в 1978 году. Правительственная программа создания и поддержки IT-технопарков под руководством Министерства информационных технологий Индии началась в 1991 году именно с Electronics City. Сейчас арендаторами и клиентами Electronics City являются такие международные компании, как 3M, Hewlett-Packard и Siemens. Главные офисы двух крупнейших IT-компаний Индии, Infosys и Wipro, также расположены здесь. Кластер Whitefield был открыт в январе 1994 года как совместное предприятие Индии и Сингапура. Он состоит из пяти зданий, названных Discoverer, Innovator, Creator, Explorer и Inventor. В зоне развития экспорта Whitefield расположены представительства и кампусы таких компаний, как Dell, SAP, TCS, Unisys, Huawei и Oracle. В последнее время из-за инфраструктурных проблем Бангалора (загруженных дорог, исчерпания резервов коммуникаций, а также высоких цен на землю и заработных плат) появилась тенденция перемещения IT-компаний за пределы региона. В 2006 году компания Wipro даже высказывала намерение убрать из Бангалора свою штаб-квартиру, если инфраструктурные проблемы не будут решены. И хотя офис Wipro пока что находится на своем месте, менее крупные компании понемногу начинают осваивать другие индийские города.
Долгий путь к мечте
Один из пионеров IT-аутсорсинга, компания Kodak, в начале 1990-х пришла к неожиданному выводу: «Достижение лидерства в сфере IT не входит в список целей компании». Таким образом, все IT-подразделение Kodak перешло под крыло IBM (для которой лидерство в сфере IT было как раз одним из основных приоритетов), и, как выяснилось, от этого выиграли все стороны. Kodak получила качественное IT-обслуживание, сократив расходы на него (платить IBM за услуги оказалось намного выгоднее, чем содержать собственных айтишников), IBM обрела контракт с крупным клиентом, IT-сотрудники подразделения получили возможность работы в компании по своему профилю и вследствие этого значительно улучшили свою квалификацию. Сделка между Kodak и IBM стала настолько успешной, что тут же попала в список кейсов, изучаемых в программах MBA по всему миру, а сама IBM начала постепенно избавляться от производственных мощностей и переключила стратегический интерес на новое направление бизнеса, в котором и по сей день остается одним из мировых лидеров.
В это же время руководители компаний начали догадываться, что в эпоху глобализации совершенно необязательно искать подрядчиков для аутсорсинга в собственных «развитых» странах, и обратили свои взгляды на страны развивающиеся. Там жители довольствовались значительно меньшей заработной платой, а компании – доходами, но точно так же стремились занять свое место под солнцем. Так получилось, что индийские бизнесмены стали первыми, кто воспользовался удачной возможностью. Во многом будущее индийского IT-аутсорсинга было заложено усилиями двух компаний. Первой стала Infosys, созданная в далеком 1981 году семью компьютерными специалистами на стартовый капитал в 250 долларов. Второй – полугосударственная Keonics, президент которой Рам Кришна Балига горел идеей создать в окрестностях Бангалора компьютерный рай, подобный калифорнийской Кремниевой долине (ее часто неверно называют «Силиконовой»). И он осуществил свою мечту.
Здания индийской корпорации RMZ и ее «соседа» по Бангалору – компании Intel
Балига развивал идею Electronic City с начала 1970-х. Он успешно воспользовался некоторыми перестановками в высших эшелонах власти и предложил пришедшему к власти в штате Карнатака технократу Девараджу Урсу идею «города, в котором аренда земли и инфраструктуры будет разрешена только высокотехнологическим компаниям». Урс одобрил проект. В 1976 году от правительства штата было получено первое финансирование, и два года спустя 332 акра земли к югу от Бангалора стали «электронным городом» – площадкой, открытой для технологических компаний, с телекоммуникационными каналами, свободными помещениями и электростанцией.
Успех пришел не сразу. Существующие компании не очень-то спешили начинать работы именно в Electronics City, поэтому первое время годовая арендная ставка для земли в регионе составляла смехотворные 45 тысяч рупий за акр. Но уже в 1990 году для новых компаний земля обходилась в 3 лаха (300 тысяч рупий) за акр, а сейчас желающим вести свой бизнес в «электронном городе» приходится выкладывать уже 36 лахов за акр (примерно 70 тысяч долларов). Сейчас здесь расположены представительства 116 компаний, в том числе таких крупных, как Infosys, Wipro, Motorola, Hewlett-Packard, и множества других. Это стало возможным благодаря усилиям Памулапарти Венката Нарасимха Рао (премьер-министра Индии в начале 1990-х, инициатора экономических реформ и убежденного сторонника свободного рынка) и Манмоана Сингха, индийского министра финансов, которые стремились привлечь как можно больше иностранных инвестиций в Индию и увидели в зарождающемся аутсорсинге прекрасную возможность.
Сейчас индийские компании в Бангалоре и других городах, последовавших его примеру, прочно удерживают лидерство в мировом IT-аутсорсинге, на порядок опережая по объему заказов следующие в рейтинге две страны – Китай и Россию. Зарплаты программистов и других технических специалистов заметно выросли за последние десять лет (хотя по-прежнему они несравнимы с американскими) и считаются чрезвычайно привлекательными. Индийские дети мечтают стать программистами, чтобы зарабатывать достойные деньги. Соответственно, плодятся и множатся образовательные учреждения, предлагающие обучение практическому программированию, и государство всячески поддерживает их деятельность. Но, несмотря на это, спрос на квалифицированные кадры по-прежнему превышает предложение (программирование – дисциплина сложная, и ее изучению придется посвятить немалый отрезок своей жизни).
В то же время спрос на специалистов привел к тому, что появляется третий уровень аутсорсинга – теперь уже индийские компании ищут подрядчиков в тех странах (например, в Румынии), где еще остались нетрудоустроенные таланты.
Многие индийские IT-гиганты, такие как Infosys, привлекают к постоянному сотрудничеству уже американских специалистов, и не только менеджеров высшего звена, как раньше, но и работников инженерных специальностей. Глобальное разделение труда и выравнивание зарплат постепенно приводит к тому, что людям ряда специальностей становится выгоднее жить и работать в определенных точках планеты, и государственные границы все реже становятся этому преградой. Для программистов одним из таких мест стал Бангалор.
Кампус софтверной компании Infosys в Бангалор
История одного успеха
Infosys – одна из крупнейших индийских IT-компаний, основанная в 1981 году семью компьютерными специалистами в городе Пуне. В 1983 году офис компании был перемещен в Бангалор. Сейчас акции Infosys котируются на американской торговой площадке NASDAQ (тикер: INFY). Капитализация Infosys составляет более 30 миллиардов долларов, а годовая выручка – более 3 миллиардов. Компания содержит 9 девелоперских центров в Индии и более 30 офисов по всему миру, в которых работают более 72 тысяч сотрудников. В 1999 году процессы разработки программного обеспечения компании были сертифицированы по стандарту SEI-CMM 5 (высшего) уровня. В 2001 году журнал Business Today назвал Infosys «лучшим работодателем Индии». Первый офис Infosys находился в квартире одного из сотрудников, а стартовый капитал компании составил 10 тысяч рупий (около 250 долларов). В 1993 году Infosys произвела первичную эмиссию своих акций. Со времен первого IPO ее капитализация возросла в 3 000 раз (то есть акции Infosys, купленные в 1993 году на 100 долларов, сейчас бы оценивались в 300 тысяч долларов), не считая выплаченных дивидендов.
Трудности перевода
Аутсорсинг вообще и IT-аутсорсинг в частности не панацея от всех проблем. Программирование – дисциплина творческая, и, для того чтобы обеспечить хоть какую-то взаимозаменяемость сотрудников (текучесть кадров в аутсорсинговых компаниях традиционно велика), необходимо прикладывать совершенно невероятные усилия в области менеджмента, как внешнего, со стороны заказчика, так и внутреннего, со стороны аутсорсинговой компании. И далеко не всегда стоимость этих дополнительных усилий оказывается меньше, чем полученная выгода от экономии на заработной плате программистов и снижения затрат на поддержание инфраструктуры.
Перевод любого проекта в аутсорсинговую компанию начинается с этапа «передачи знаний». К сожалению, команда программистов не может сразу начать работу над незнакомыми задачами из совершенно незнакомой ранее области деятельности (IT-аутсорсинг используют компании из самых разных отраслей, от банковской и нефтегазовой до авиакосмической и лишь в сравнительно редких случаях – собственно IT). Сначала ей необходимо передать сумму знаний, уже имеющихся в компании заказчика. Поэтому в первые несколько месяцев заказчик, как правило, отправляет свою проектную команду к представителям исполнителя, и они согласовывают заранее определенные цели проекта и способы их достижения. Проблема заключается в том, что команде исполнителя можно передать ответы на вопросы, «что» и «как» нужно делать, но очень редко это получается с вопросом «зачем», относящимся к стратегическому видению проекта и к общей корпоративной культуре. Проектная команда заказчика, возможно, была объединена общими ценностями компании и точно знала, зачем этот проект нужен. Команда исполнителя знает лишь то, что проект должен быть закончен, срок его завершения и объем оплаты – а это все-таки менее эффективная форма мотивации.
Есть и менее масштабные, но также важные проблемы. В теории индийские компании смогли выбиться в лидеры аутсорсинга в том числе потому, что в Индии очень многие знают английский язык (наследие британского колониального прошлого) – в процентном соотношении больше, чем в России или Китае. Но на практике тот английский язык, которым пользуются индийцы, весьма и весьма специфический, и понять его с первого раза непросто. Существуют и другие проблемы коммуникации. Автор статьи одно время работал в российской аутсорсинговой компании и по телефону общался с индийскими коллегами по проекту (это распространенная практика, когда один и тот же проект дается сразу нескольким компаниям, такая ситуация диверсифицирует риски, но еще больше усложняет задачу менеджмента), и решение одного важного технического вопроса заняло целый час – вчетверо дольше, чем если бы программист находился в соседней комнате и хорошо знал английский язык. Кроме того, часовой пояс, в котором расположен Бангалор, радикально отличается от часовых поясов Лондона, Москвы или Сан-Франциско. К чести индийцев надо сказать, что они адаптируются к ситуации, и многие офисы аутсорсинговых компаний Бангалора работают по лондонскому или нью-йоркскому времени – бурная деятельность в два часа ночи выглядит странно, но чего не сделаешь для успешного бизнеса?
Немало вопросов вызывает и кадровая проблема. Индийские программисты берут количеством, качество и опыт часто оставляют желать лучшего (исключения, разумеется, существуют, но они и стоят дороже). Бывает и так, что решение передать проект на аутсорсинг в компанию, уровень программистов которой недостаточен для его успешного завершения, может привести к потере десятков миллионов долларов. Для того чтобы хоть как-то оценивать аутсорсинговые риски, компании сертифицируются на соответствие стандартам управления качеством (из которых самый распространенный для IT-проектов – стандарт CMM американского Университета Карнеги—Меллона). К сожалению, стандарты управления качеством сертифицируют по большому счету качество менеджмента компании, а не компетентность программистов (которую очень тяжело, но часто совершенно необходимо оценивать), но и это помогает – как уже говорилось, на менеджмент в аутсорсинговых проектах всегда ложится колоссальная нагрузка.
Несмотря на все эти трудности, популярность аутсорсинга не падает. Компании, которые уже не первый год в бизнесе, накопили ценный опыт преодоления коммуникационных, кадровых и управленческих проблем. И они используют его, насколько это возможно, чтобы сохранить свою конкурентоспособность. Они знают – от их индивидуального процветания зависит процветание всей отрасли.
Александр Темерев
Александр Темерев
Болливуд: королевство грез
В Бомбее, в отличие от Лос-Анджелеса, нет холма, на котором возвышалась бы над городом крупная надпись «БОЛЛИВУД». На дорогах нет табличек с указателями проезда к заветным воротам. Почти 20-миллионный город, до краев заполнивший собой полуостров вокруг бомбейской бухты – Ворот в Индию, – живет, словно не замечая, что в нем «производят» мечты всей Азии.
Поэт и сценарист Джавед Ахтар сказал, что Болливуд – это особый штат Индийской республики, существующий в параллельной реальности – в воображении. И это так – Болливуда не видать, он скрыт повседневной жизнью города, как горы затоплены утренним туманом. Наружу торчат лишь щиты уличной рекламы – с них смотрят на бегущих внизу горожан небожители – богиня любви Айшвария Рай, теперь лицо L’Oreal, любимец земных женщин Шакрукх Кхан, поигрывающий мускулами воитель Салман Кхан и, наконец, мудрый Амитабх Баччан, «Биг Би», владыка болливудского Олимпа.
Это даже не реклама. Боги милостиво разрешили погреться в лучах их славы безделушкам в виде часов, духов, драгоценностей, страховых полисов, показывая нам, что и небожители порой спускаются на землю, чтобы порадоваться простым человеческим удовольствиям, как это делали Вишну и Брахма – задолго до изобретения целлулоида.
Где он, знаменитый Болливуд, выпускающий 800—900 фильмов в год – в три раза больше, чем Голливуд (уступая лишь нигерийскому Нолливуду), с трехмиллиардной зрительской аудиторией? Повсюду и нигде.
Есть студии, есть огромный обнесенный забором «Фильм-сити» – город декораций – в северной части Мумбая, но это все лишь точки, где снимается кино, места эпизодического появления операторских групп. Болливуда как некоего определенного места в бывшем Бомбее не найти. Все разбросано и скрыто. Студии есть, но заперты. Режиссеры в отъезде. Виллы актеров спрятаны в элитном квартале, обнесенном глухими стенами. Костюмы актрис прекрасны, но шьются к съемке и испаряются после нее. Массовка собирается внезапно, как флэшмоб, и так же мгновенно распадается на молекулы, когда эпизод отснят. Студента-иностранца перехватит агент, и наутро тот будет сидеть под пальмой полковником в пробковом шлеме, но уже вечером растворится в переулках Колабы. Болливуд сам состоит из той же материи снов, которые он производит. Протянешь руку – и увидишь только тень на полотне, мираж, игру света на собственных пальцах…
Вот он, мумбайский (постарому – бомбейский) Киноград, пестуемое государством Царство движущихся картин для детей и взрослых
Под флагом фантазии
…Бродячий точильщик ножей припарковался напротив Центрального вокзала Бомбея, у фасада старого кинотеатра Capitol. Хитрая конструкция: над рулем велосипеда вращается круглый оселок, педали приводят его в движение, из-под стали вырываются искры. В кармане фартука – сверкание связки выправленных кухонных ножей. Наточит – и нет его, ищи-свищи. А над его головой, над ножами простирается афиша киноленты: Wounded («Раненый»).
Пряча камеру в чехол, я вошел в фойе. Судя по афише, типичный «масала-муви»: микс из боевика и мелодрамы, где всего понемногу – такие понятны и без субтитров. Аккуратная, типично индийская очередь: каждый прижат животом к спине предыдущего, все спокойны в своей цепочке. Темнолицый юноша, за которым я встал, все время оборачивался на непривычную пустоту на лопатках. Кажется, я единственный дал крупную бумажку в 50 рупий (доллар) – остальные несли в кулачках истерзанные десятки и мелочь – целая гора белых, словно насаленных, монет возвышалась перед солидным, в роговых очках, билетером, похожим на кондуктора из экранизации Жюля Верна. Юный контролер – в желтом мундире и при фуражке – приветливо кивнул, отодрал угол моей фиолетовой бумажки и пошире отодвинул крашеную-перекрашенную раздвижную решетку.
Нырнул в коридор – древний, с черными балками по потолку и старой нежно-голубой плиткой в трещинах, – будто перенесся на столетие назад. В зале было уже темно, рука билетера махнула мне снопом света от фонарика – проходить внутрь. Сквозь отсветы, идущие от полотна, различимы были колонны, подпирающие бельэтаж, и тени от вращающихся лопастей – весь потолок усеивали вентиляторы, как будто мы собирались взлетать и только поджидали последних транзитных пассажиров. Я сел с краю. Вдруг кадр с рекламой сменился, на экране возник струящийся голубой индийский стяг. Народ, уже было заложивший ноги на спинки кресел, начал бодро вскакивать со своих мест. Встал и я, слушая гимн. Слово «Ганга» несколько раз повторилось в нем. Струящийся флаг сменился стоячим изображением сертификата на фильм – что было немного смешно, как если бы в баре, прежде чем налить выпивки, бармен заставлял гостя ознакомиться с акцизной маркой.
Но фильм начался. Гордая седая женщина принимает в своей резиденции группу журналистов. Ее официальный статус подчеркивается фотографом – как суетливо он снимает присутствующих! Но вот, бросив отчетливую реплику, государственная дама задумывается… Ее лицо будто растворяется под нежный звон, издаваемый дверцей машины времени. И вот перед нами юная и запуганная девушка: это ясно из ее косичек и прижатых к груди рук. Девушки домогается рослый ухарь, колотящий в дверь и громко грозящий. Ухаря сопровождает деревенский дурачок, комический персонаж. Мать девочки, вместо того чтобы не отпирать болванам, распахивает дверь и картинно пугается в проеме. Девушка тоже пугается за спиной матери. Болван повесив голову идет печалиться к друзьям, в повстанческий лагерь. Лагерь состоит из одной новенькой палатки. Повстанцы носят на головах красные разбойничьи повязки и по-воровски пьют ром из запрокинутой бутылки – дергая кадыками и щедро обливаясь. Бандерша шайки решает выкрасть упрямицу… Между репликами, и так ясными из ситуации, вклинивалось трезвучие синтезатора, подсказывающее намерение персонажа: в драматические моменты герой едва успевал быстро вворачивать свое слово между непрестанными ударами колокола. Бытовая история превращалась в государственный миф. Особенно ясно предписывалось понимать поведение злодеев. Полицейскому поручили раскрыть похищение, но пук ассигнаций заставил оборотня в погонах убавить рвение. Его рука незаметно сталкивает пачку рупий в ящик стола – но это вовремя видит звукорежиссер, подающий на этом месте гонг закемарившему зрителю. Вдруг звонок: начальник края! И в особом пузыре появляется толстенький товарищ в рубашке и роговых очках. Звуковая канонада пробудила бы и мертвого. Полицейский, завращав глазами, вытягивается во фрунт с телефонной трубкой в руке (у меня телефон в таких случаях сваливается со стола, и разговор разъединяется). Преступника хватает кондрашка, обалдевшего шута пронзает током. Изверг вырывает из нагрудного кармана и сует в лапу полицейскому еще один пук, скорее, тюк, – выдирает монеты у своего прихвостня, бросает на стол, замирает с вывернутыми карманами штанов и рубашки… Тем временем на берегах абстрактной реки девушка отказывается от лепешек и не глядит на винтовку – но вот уже удивительно метко стреляет, забывая порой передернуть затвор. Товарищ валит героиню на сеновал, камера целомудренно отъезжает от поцелуя и показывает руку, гуляющую по ноге. К полицейскому участку подъезжает джип, из дверей последовательно вылезают два солдата, арестованные родители девушки, еще трое солдат, шеф, доносчик, остальные одиннадцать конвоиров. Федералы преследуют повстанцев – по пятнадцать человек в каждой армии, обе умещаются в один кадр – совершенная драка в деревне…
Вдруг поверх кадра зажглась надпись: «Перерыв», за ней другая – «Не плевать»; минуло полтора часа.
Зрители – дружелюбные смуглые молодые ребята – поднимаются, снимают ноги со спинок, разминают кости… Я вышел на улицу, не в силах избавиться от ощущения, что выхожу не из дверей кинотеатра, к дороге, полной гудящих черно-желтых такси – маленьких «Чаек» размером с «Запорожец», – а из машины времени, побывав в 50-х годах прошлого столетия, в золотом веке индийского кино.
Вместо бетеля, книг и газет
…Вспышка индийского кинематографа произошла в 1930-е, когда Калькутта, Бомбей и Мадрас наполнились молодыми рабочими, приехавшими на заработки. Они оказались оторваны от прежнего сельского досуга – кроме хлеба им нужны были и зрелища. Они и стали потребителями комедий и мифологических постановок тех лет. Строились кинотеатры – пролетариат понес свои медяки в кассы, как прежде – уличным торговцам бетеля. К середине десятилетия кинематограф превратился в самое массовое и любимое времяпрепровождение миллионов индийцев. Джавахарлал Неру говорил: «В Индии влияние кино во много раз сильнее, чем влияние книг и газет, вместе взятых».
Но в новом искусстве было не только развлечение – к нему оказалась подмешана и доля нравоучения и проповеди. Народный театр, в который уходят корни киноискусства, всегда был в Индии способом поучать, развлекая. Еще Брахма говорил, что театральные представления необходимы для того, чтобы наставлять простолюдинов на путь истинный. Не зря, не зря развевается флаг перед началом сеанса. Он показывает всю важность государственного дела воспитания, скрытого за развлекательным жанром.
подпись
Неудивительно, что расцвет индийского кино совпал с обретением Индией независимости в 1947 году. Объединительная функция кино – не в политическом смысле, а в смысле общих чувств, общих фантазий, упакованных в целлулоид. Если в первые десятилетия кинематографа в Индию поступали фильмы из Англии и Франции – а смотрели их исключительно белые, если лучшие фильмы 1930-х были сняты об Индии и для Индии приезжими европейцами, то после 1947 года стало очевидно и продюсерам, и зрителям, что настала пора самостоятельности: мы можем снимать свое кино, по собственным правилам и по вкусу зрителей.
1950-е стали золотой эрой индийского кинематографа. Те ленты, в основном мелодрамы, которые представляет себе каждый житель России, услышав «индийское кино», восходят именно к тому периоду. Уже появилась цветная пленка, которая смогла отразить буйство красок – главное качество индийских лент. Это кино снималось кустарно, спешно, почти стихийно – режиссеры и актеры, «снявшие кассу», немедленно вкладывали выручку в производство новых лент, основывали свои собственные студии. Прочие спешно искали деньги, чтобы поспеть в соревновании за зрительские симпатии – навстречу им в кинематограф спешили инвестировать все, кому не лень, в том числе деньги неясного происхождения, заключая договоры неформально, рукопожатием. В Бомбее царила атмосфера Клондайка – все спешили занять свое место под солнцем.
Гуру Датт и Радж Капур первыми сосредоточили производство фильмов в одних руках. На этих кинематографических мануфактурах все делалось своими силами – продюсер был не только сам себе режиссер, но и актер. В работу вовлекались дети, братья, племянники – возникал клан. Кинопроизводство Индии, самозародившись, стало слепком ее кастового общества. Фильмы также оказались подчиненными жестким жанровым законам. Этот канон начал складываться еще в 1930-е: трехчасовая мелодрама, с интервалом посредине и музыкальными танцевальными номерами примерно на треть хронометража, с простым сюжетом о любви или мести – в 1950-е он стал законом индийского кино. В то «золотое» десятилетие в Бомбее и Индии кино бурлило как сказочный котелок, производящий золотые монеты, и поскольку именно тогда эти ленты прорвались и к нам, в СССР, то именно по ним мы и представляем себе до сих пор индийское кино, думая, что оно осталось таким и поныне.
Монтажная студия, одна из тысяч в Болливуде. Интересно, что здесь все такие студии принадлежат государству, и компании платят аренду за их использование
Студия, музей или мавзолей?
С этим представлением я еду на RK-Studio. Эти инициалы в Индии знает каждый: «Радж Капур». Длинное шоссе на ближней окраине города, череда ворот с уличными торговцами, ларьками, отдыхающими перед ними на тротуаре людьми – все, как везде в Бомбее. Однако студию не сразу удалось найти, местные жители кивают и машут все дальше. Наконец – скромные ворота со скромной эмблемой. Охранник заверяет меня, что на студии совсем-совсем никого, и с великим трудом мне удается уговорить его сделать звонок в бюро…
Когда через четверть часа я касаюсь рукой истерзанного костюма Бродяги из знаменитого фильма Раджа Капура, то не в силах поверить в реальность происходящего. Костюмерная – склад железных ящиков посреди комнаты, окруженной застекленными шкафами 1950-х по периметру. На всем лежит плотная пыль. Кажется, что за полвека я здесь первый посетитель. Костюм – художественно, но очень натурально заплатанный пиджак с карманами – держит в руках Мамаджи, благообразный седовласый старец, старший из клана, похожий на почетного профессора западного университета. Он рассказывает о тех киносъемках, о тех временах, и на всей его фигуре лежит отсвет тех «золотых» лет. «А вот те башмаки, о которых он пел, что «башмаки японские, голова русская», помните? Вот эта шапка». Мы перемещаемся по гулкому, совершенно пустому зданию, одному из нескольких совершенно пустых зданий на гектаре земли. Нас сопровождает завхоз, молчаливый и смуглый до черноты индус в белом френче. Спускаемся в подвал. «Здесь все наше светооборудование» – долгие металлические стеллажи, уставленные пыльными древними прожекторами. «Раньше все это вывозилось на нескольких грузовиках, – говорит Мамаджи, – теперь все это никому не нужно». – «Почему?» – «Сейчас маленькие, дедолайты, техника уже другая. Все стало другим – другие камеры, другие студии, все это никому не нужно». Мы переходим в монтажную. «Вот здесь монтировались все фильмы Капура», – рука указывает на монтажный стол, вот пульт звукозаписи. «Никому не нужно».
Нита Лулла может быть названа «закадровой звездой». Это она считается ведущим модельером и знатоком фирменного стиля в Болливуде. Естественно, Айшвария Рай одевается у нее
Ангар, главный съемочный зал, абсолютно пуст. Стены затянуты холстом, по полу просыпаны ручьи синьки. «Здесь мы строили многоэтажный дом, вот этот, – Мамаджи показывает фотографию из альбома о Радже Капуре, – три тысячи рабочих строили его». – «А сейчас тут что-нибудь снимается?» – «Сдаем для съемок».
Мамаджи рассказывает, что все крупные студии тех лет обанкротились. «РК-Студио» живет с продаж прав на старые ленты. Эта территория дорога Капурам как память, но работы давно нет. «Наши соседи, видели, – тут тоже была киностудия». Я понимаю, о чем он говорит, понимаю, что значат те две античные колонны у входа на территорию автосалона «Хонды». «И с другой стороны тоже была студия». – «А почему обанкротились?» – «Теперь все стало другое», – машет рукой Мамаджи.
