Текст книги "Журнал «Вокруг Света» №10 за 2006 год"
Автор книги: Вокруг Света Журнал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
Колоритный старик разложил на земле народные снадобья: зверушечья лапа – «от спины», плоды акации – от малярии, высушенная головка обезьяны – неясно от чего. Везде продается питьевая вода, но не в бутылках и не в кувшинах, все проще: тара – прозрачный пластиковый пакетик, завязанный с двух сторон, проткни дырку – и пей на здоровье! Как и в любом городе Мали, большом или малом, базар – не просто торговля, но и средоточие жизни: здесь стригут и бреют, нянчат и кормят детей. Малыши припеленуты к материнским спинам полосой ткани, в тон платью или контрастной, из-под маминых локтей торчат маленькие трогательные пятки... И вновь эти чудо-одежды на женщинах и мужчинах: белые, желтые, сиреневые, розовые, бирюзовые; платья, юбки, брюки, туники, накидки, с вышивкой и украшениями. Приспущенные с одного плеча женские блузы, неровный обрез юбок на точеных шоколадных лодыжках – не отсюда ли пришла в Европу новая мода?
Ужин с фонариком
Вечером мы званы на ужин к Льяджи. Наш проводник по Дженне живет за городом; его кузен любезно доставляет нас на машине – четверть часа неспешной езды... Крыльцо под неяркой лампой, длинный коридор; у выхода во внутренний двор в кресле расположилась немолодая женщина. Мама Льяджи принимает за детишек их подарки: со взрослыми надлежит общаться взрослым. Дядя, братья, племянники – в доме живет человек пятнадцать. Тридцатилетний мужчина строил дом сам 8 лет, вон из тех кирпичей – поднявшись вместе с нами на плоскую крышу, он указывает на ров, из которого брал глину. Вместе с 26-летней женой Айшей и тремя детьми он занимает в доме две комнаты, обставленные вполне по-европейски: кресла, диван, телевизор. На диване, в той самой позе, в какой днем он висит за маминой спиной, сопит, распластавшись лягушонком, младший сынишка.
Жарко. Ужин накрывается во дворе – без стола, на циновках. По кругу идет тазик для мытья рук: приборов не предусмотрено, еду из общей миски привычно берут правой рукой. В вечернем меню шу-шу – рис с острым соусом и рыбой. Мы берем щепотью порцию за порцией, вдыхая пряный аромат горячего риса, в дальнем углу двора блеет коза, на небе рогами кверху подвешен серпик луны. Левой рукой Льяджи держит фонарик, указывая лучиком на куски рыбы: «Вкусно?» – «Очень!» – «Вот, возьми еще, это другая». Другая еще вкуснее – рыба-капитан, сочная и нежная... На прощание – зеленый чай и... игрушки. Крохотные цветные машинки – самосвал, грейдер, экскаватор – сделаны из консервных жестянок. Когда-то хозяин начал делать их на продажу, и торговля шла так бойко, что позволила ему скопить деньги на образование. Теперь игрушки делает брат, такой вот у них семейный бизнес, и даже есть мастерская. Жаль, не успеем завтра заехать...
Полдень в Мопти на берегу великой реки
По Нигеру
Нигер для Мали – все равно что Нил для Египта. Если верить слухам, недавно в его бассейне обнаружились немалые запасы нефти. Вполне возможно: соседней Нигерии с нефтью уже повезло.
Говорят, в сезон дождей Мопти становится похож на Венецию. И сейчас в лагуне лавируют своеобразные пироги – их здесь называют «пинассами». Ходят они с мотором и под парусом, а на мелководье приводятся в движение шестом дежурного «гондольера». Именно так я перебираюсь с одного берега на другой, от местного рынка – где, как и встарь, соль продают огромными плитами – к известному всей округе бару «Бозо», украшенному рисунками «а-ля Пиросмани».
Мы грузимся на пинассу. Наша, – скорее, прогулочная, длиной метров пятнадцать и с мотором. Между бортами прилажены скамьи, делящие лодку на отсеки для еды и отдыха, большая часть их скрыта под навесом, защищающим от солнца. Хозяин судна Амаду – капитан и штурман в одном лице; сын его приставлен к мотору. Еще в команде мальчик-матрос, без устали выгребающий черпачком просачивающуюся в лодку воду, и юная красавица-повариха Бамана. В сухой сезон Нигер мелеет, и, чтобы развернуться в нужном направлении, нам приходится выгребать ближе к середине фарватера и делать изрядный крюк.
Солнце палит, согревая желтую воду. На пологих берегах тянутся в небо эвкалипты, пасутся козы и круторогие коровы зебу. «Гиппо, гиппо!» – вскакивает вдруг со своего места Бамана. И вправду, метрах в сорока по правому борту из воды показывается огромная голова. Бегемот, между прочим, символ Мали, в Бамако даже скульптура такая есть: внушительных размеров «речная лошадь» на постаменте. В огромную розовую пасть травоядной лошадки – третьего по величине млекопитающего после слона и носорога – заглянуть не удается. Как это у Маршака? «По целым дням из водоема он не выходит – там свежей...» Не обращая на нас внимания, гиппо фыркает, пару раз ныряет и скрывается из глаз – пастись на дне Нигера.
Свидание с марабу
– Хотите взглянуть на селение бозо, увидеть, как живут рыбаки? – свернув с фарватера, капитан воткнул пинассу в берег.
В Мали бозо традиционно занимаются рыбной ловлей. Нигер – рыбная река, даже летом, когда она пересыхает, местные жители не остаются без улова. В рыбацких селениях часто стоят легкие хижины, которые можно разобрать и вновь поставить выше или ниже по откосу в зависимости от уровня воды в реке. А некоторые семьи круглый год кочуют в поисках богатых мест.
Там, где мы оказались, хижин не было. К берегу сбегали уже привычные глиняные постройки, в глубине возвышалась небольшая мечеть. Облепленные детьми, мы поднялись по пологому взгорку. Впереди в вибрирующем от зноя воздухе растворилась дверь; ступивший на улицу человек в ярком сиреневом облачении оказался сыном живущего в селении марабу. Марабу в Мали – духовный авторитет, наставник и судья. Говорят, он и будущее предсказать может. «И с ним можно встретиться, вот так запросто?» – Кивок: разумеется.
В темноватой, без окон, комнатке с выходом во двор мужчин усаживают на циновку, пододвигая мне единственное здесь кресло. Марабу появляется не сразу, видимо, мы в приемной. А вот и он. Входит, опираясь на руку сопровождающего. Сухощавый девяностолетний старец обликом похож на Махатму Ганди; темное до полу платье, маленькая красная шапочка, крепкое рукопожатие. Яркие внимательные глаза на подвижном лице – к вашим услугам... В висок барабанит финальная фраза из «Пикника»: «Счастья для всех – и пусть никто не уйдет обиженным!» В конце концов, все идут за этим – к нему...
– Скажите, а вы сами, – вопрос отчего-то сжимает горло, – что делает счастливым вас? – с французского на бамбара, затем на арабский, пауза, опять по-арабски, Амаду переводит с бамбара, ну же!!!
– Мали очень бедная страна, – звучит ответ марабу. – И все же ко мне за советом идут люди с Восточного побережья Африки...
До селения близ Мопти с побережья Индийского океана пять-шесть тысяч километров. Значит, и в самом деле знает, если люди не страшатся пути... Жаль, о себе не спросила – когда еще попадешь к марабу?
Сириус совсем близко
На плато Бандиагара, у его подножия и по склонам живут догоны – самая загадочная из народностей Мали. В 30-е годы прошлого столетия французский этнограф Марсель Гриоль начал изучать их происхождение, историю и быт, но с тех пор ученые так и не нашли однозначных ответов на вопрос, откуда взялось это необычное племя. Одни приписывают ему родственные связи с древними египтянами, другие ищут его корни на крайнем западе, откуда догоны будто бы бежали от насильственной исламизации. У них самих – своя версия, свои легенды. Наиболее красивые из них связывают появление предков с небесными светилами, а точнее, со звездой Сириус, самой яркой в созвездии Большого Пса (кстати, название «догоны», вероятно, имеет английский корень – Dog Star – «Звезда Собаки»). Сами догоны называют себя «Детьми Бледного Лиса», как, согласно мифу, звали их звездного отца.
Так или иначе, это – народ древний: о людях, живущих под стенами плато Бандиагара, африканские караванщики стали упоминать еще с XII века. Сегодня «пришельцы с Сириуса» ведут жизнь мирных земледельцев: выращивают лук, просо, чеснок и хлопок, ткут ткани. В своих селениях они сохранили обычаи и традиции, поверья и праздники, которые до сих пор притягивают на плато ученых, путешественников и туристов.
Доктор Напо и его папа
Плато Бандиагара – уступ протяженностью около 150 км и высотой 500– 600 м. Пешком сюда добираться сложнее; машиной до крупного селения Санга можно доехать за пару часов. Сельскую гостиницу видно издали; она стоит на возвышенности, и с площадки у входа единственная здешняя улица кажется проспектом: ее ширину подчеркивают невысокие, в один-два этажа, дома и гигантские баобабы. Осмотреться в одиночку не получается – пришельца без сопровождения следует опекать...
– Мадам из Франции? – худощавый мужчина в просторном платье явно готов стать моим гидом. – Из России... – Добро пожаловать! – звучит в ответ по-русски.
Уже к концу путешествия авторы вдруг осознали, что за все это время ни разу не слышали плача маленьких детей. За маминой спиной малышу спокойно и уютно
В России учился не сам Бубакар Напо, а его брат, живущий теперь в Бамако. От дяди младшему сынишке Бубакара досталось «звание» – двухлетний малыш именуется не иначе, как «доктор Напо». Он уже бегает, но мама все же частенько привязывает его к спине, где «доктор» засыпает, – отличный способ унять живого любопытного мальчугана. У Балкисы и Бубакара шестеро детей, старшей девочке-школьнице – двенадцать.
– Жаль, Мамаду сегодня нет, – говорит Бубакар. – Он настоящий бандит, тебе понравится. И учиться любит...
С девятилетним Мамаду я познакомлюсь на следующий день: перебегая крохотный дворик, он ввинтится мне под руку со словами: «Привет! Это меня вчера не было! Хочешь, покажу свою тетрадку?» – Тетрадка выглядит основательно: хорошая оценка заверена печатью, рядом – примечание учителя: «Работает пока не в полную силу, может лучше».
Все домашние хлопоты достаются женщине. Балкиса трудится без устали: налить кашку-болтушку доктору Напо, подмести здесь, вымыть там, поставить на огонь просо. Присела с гостьей – и тут же взяла иглу, яркая портьера с вязанными крючком цветами-аппликациями, за которой скрывается вход в комнату, – ее рук дело. Быт скуден, здесь рады простым вещицам: кусочку душистого мыла, швейным иглам, блокнотикам, ручкам. Но гостя всегда встретят стаканом воды и пригласят к ужину, подсвечивая фонарем, если на дворе темно...
Бубакар показывает мне Сангу: вон там – луковые поля и дамба, тут – колодцы, по воду, конечно, ходят женщины; вот здесь, в семье Доло, жил Гриоль; а это тогуна – низкий навес, под которым собирается местное вече. Тогуна – постройка функциональная: толстый слой соломы на крыше сохраняет прохладу, а низкий потолок не позволяет вскакивать на ноги в пылу закипевших страстей.
– А что ты празднуешь, Бубакар?
– Я праздную, когда светло на душе, и каждое утро благодарю Провидение за то, что просыпаюсь, и прошу его дать пищу мне и моей семье. А еще отмечаю все праздники – католические и мусульманские. – Взгляд Бубакара полон лукавства, и я понимаю, что он попросту не прочь выпить просяного пива...
На склоне и в долине
Близ Санги у края уступа Бандиагары нагромождение камней образует нечто вроде тоннеля – символического входа в страну догонов. Пройдя через него, мы спускаемся вниз по склону плато в сторону Банани. Идти по деревне надо осторожно, ступая след в след проводнику: не дай Бог зайти на сакральную площадку и повредить нераспознанный фетиш.
Улиц здесь нет, меж домов вьются узкие тропинки; наверху на скальных уступах лепятся друг к другу строения, похожие на большие птичьи гнезда с отверстием-входом. Прежде они служили жилищами народу телем. Вытеснившие телемов догоны используют их для захоронений. Свои дома они строят из камня, а крытые соломой амбарчики – из банко. Хранилищ для провианта и домашнего скарба в хозяйстве может быть несколько: у мужчин – свои, у женщин – свои.
Калитки и двери украшены выразительной резьбой с определенным набором элементов-рисунков. В верхней части обычно изображают бога дождя и бога земли. Две выпуклости в форме полусфер в среднем ряду символизируют Любовь и Сексуальность. Кромку украшает резной рельеф – дорога с чередованием подъемов и спусков, внизу помещают фигурки священных крокодилов или восьми основателей страны догонов. Впрочем, сюжетов может быть и больше – все зависит от размеров двери и фантазии резчика. ...
Тук-тук-тук – тукает, позвякивает молот по наковальне. Деревня Кунду лежит у подножия плато. Сидя под навесом, двадцатипятилетний Дрисса Самасеку кует лезвие для топора. Чтобы стать кузнецом, надо быть сыном кузнеца – ремесло передается по наследству. Кузнецов почитают и побаиваются: изготовление вещи повторяет акт сотворения мира. Дрисса пошел дальше своего отца, он не только кует, но и режет по дереву и делает ружья. Жена его и мать троих его детей – тоже дочь кузнеца. Первую жену выбирают родители, таково правило. Улыбчивая девчушка весело раздувает мехи. На вид ей лет пять, через год-другой отец выберет ей мужа...
Танцы по заказу
Главный праздник догонов – День Сиги, церемония, совершаемая во искупление вины людей перед мифическим прародителем с Сириуса. Праздник Большой Сиги проходит только раз в шестьдесят лет. Мало кому из догонов удается поучаствовать в двух Сиги в жизни – чаще не удается дожить и до первой. А вот Праздник погребения проводят ежегодно. В нем участвует до дюжины масок, в Сиги – больше ста. Главная маска, высотой несколько метров, символизирует связь Земли и Неба. Согласно древним мифам, пребывание догонов на планете Земля конечно и вскоре должно завершиться. Звездные посланцы вернутся на родину, а их временное пристанище, плато Бандиагара, исчезнет без следа.
Космогония этого народа – скрытый пласт родовой культуры. Чтобы понять его, надо прожить здесь не день и не два. Тем, кто заезжает ненадолго, охотно покажут фрагменты ритуального действа. Догоны не отказываются порадовать любопытствующих туристов, готовых оплатить показательное выступление, – не так уж тут много возможностей заработать...
...На площадке – два десятка танцоров. Молодые мужчины в черных шароварах, поверх которых надеты яркие юбочки из скрученных толстых нитей, торс украшен раковинами каури. Маски сменяют одна другую – цветные головы-лица неведомых существ. Это – основная ритуальная деталь танца. Расшифровав их значение, танец можно прочесть. В нем – история племени: Сириус, мифическое существо Номмо, загадочные птицы Балако – они являются на ходулях.
«Пляска по заказу» длится около получаса, и реквизит для нее всегда под рукой. Для ритуальных праздников маски всякий раз изготавливают заново. Ведает этим олубару – человек, подготовленный Наставником и знающий о масках все. Например, где хранится Главная Маска и какой она подает знак, чтобы начался праздник. Говорят, что если во время «настоящего» танца навершие маски-антенны ломается, действо останавливают...
…Мы покидаем плато в рыночную пятницу. Навстречу, в сторону Санги, семенят ослики с поклажей. У подножия плато близ деревни Тели молодые женщины в ярких платьях с песнями толкут в ступах просо. В деревне Ирели в школе идет урок. В класс, переступив порог, попадаешь прямо с улицы. Первоклассники пишут на торосо – одном из догонских диалектов. Перед каждым вместо тетрадки – маленькая черная дощечка.
Мы переночуем в Севаре, где вечером привычно «вылетит» электричество и хозяйка гостиницы, ливанка, живущая здесь тридцать лет, столь же привычно включит тарахтящий генератор – без кондиционера жара не даст заснуть... Потом мы домчимся до Бамако за полдня, и новых впечатлений хватит, чтобы рассказать о стране еще раз. И почему-то под конец мне вспомнятся слова из прочитанной мной еще в самолете рекламной брошюры «Страна мечетей»: «Мечети там, как вы могли убедиться, и правда есть, они живописны и достойны внимания. Есть и иные архитектурные красоты, и природа, ради которой стоит обогнуть половину земного шара. Но все же, согласитесь, без «артистов» эти декорации мертвы – при всей своей живописности. Люди далекой африканской страны – и те, к кому надо добираться дальними маршрутами, и те, кто провожает нас белозубыми улыбками в аэропорту, – составляют главное очарование Мали». Мысль, конечно, не новая. Зато верная.
Ольга Соколовская / Фото Александра Тягны-Рядно
Только для двоих
Когда в 1998 году изумленной публике впервые дали поcмотреть на двухместный Smart ForTwo, газеты и журналы тут же запестрели заголовками «Революционная концепция», «Городской автомобиль будущего», «Переворот в автомобилестроении»… 2,5-метровый кубик на колесах поражал не только отсутствием второго ряда сидений, мотором, урчавшим где-то в «багажнике», нелепыми и смешными приборами на ножках. Он еще и продавался не в автосалонах, как все, а с полок в выросших, словно грибы, стеклянных башнях с лифтами! И в то же время это был самый настоящий автомобиль большого города, который резво разгонялся за 100 км/ч и позволял парковать себя носом к тротуару в узкое пространство между двух других машин, а в дозаправке нуждался исключительно редко. Поначалу его, правда, по формальному признаку двухдверности скучно назвали Smart Coupe, но потом одумались и переименовали в Smart ForTwo, отдав должную дань неповторимости и харизме чудного автомобиля.
И все-таки скажем прямо – изобретатель этой машинки швейцарский часовых дел мастер Хайек революции не совершал. Ибо идея двухместного автомобильчика была обкатана задолго до него в сотнях тысяч микрокаров, бодро бегавших по пустынным дорогам послевоенной Европы и Японии…
Личный экипаж
В послевоенных Германии и Японии очень немногие могли позволить себе, например, BMW 501, прозванный Barockengel («Ангел барокко»), за 15 000 марок. Ведь редко какой служащий приносил домой больше 400 в месяц! Уравнять всех в праве свободного передвижения на собственном авто могли только миниатюрные мотоколяски стоимостью до 2, максимум 3 тысяч марок. И пусть в них была лишь пара мест, пусть трещал где-то под сиденьем слабый мотоциклетный моторчик, но обладатель этого экипажа мог ездить на нем и на работу, и по магазинам, и в путешествия, и получал на дороге, по сути, те же права, что и фабрикант на своем «Ангеле».
Но существовала и еще одна причина появления малюток – начавшаяся война в Корее. Далеко, казалось бы, но США на правах оккупационной державы потребовала у Германии поставок угля и стального листа для своей военной промышленности. Делать большие автомобили стало просто не из чего.
Микро-BMW Isetta на ралли Mille Miglia 1954 прошла 1 600 км со средней скоростью 70 км/ч при максимально возможной 85
Золотое яичко BMW
В начале пятидесятых мюнхенские маркетологи решили: путь к массовой автомобилизации лежит через создание «роллермобилей» (или, по-другому, мотоколясок). Ведь десять проданных лимузинов не дадут такой прибыли, как десять тысяч роллеров. Вот только на разработку собственной модели денег, увы, не было. И тут выручила миланская фирма Iso, представившая в 1954 году в Турине удивительное «яйцо на колесах» под названием Isetta. Вот он случай: у итальянцев как раз наоборот – не было возможности развернуть производство своей мотоколяски. Так что разработчик и производитель нашли друг друга, и немцы уехали домой с лицензией в кармане. Буквально за 8 месяцев Isetta избавилась от конструктивно слабых мест, получила бело-голубую эмблему и четырехтактное сердце от мотоцикла R25. В конструкции микро-BMW было немало изюминок. Вот, скажем, тормоза: гидравлические (в отличие от конкурентов с тормозами на тросиках), но действовали лишь на… три колеса. Заднее правое тормозилось только «ручником». Почему же машину не разворачивало? Да потому что задние колеса стояли всего лишь в полуметре друг от друга! А трансмиссия? Карданный вал обходился без карданов: вместо них использовали гибкие резиновые муфты. Чтобы снизить передаваемый крутящий момент, в заднем мосту была дополнительная понижающая цепная передача. А чего стоила одна дверь, открывавшаяся спереди вместе с ветровым стеклом? Подъехав к тротуару носом (длина машинки составила всего 2 285 мм), водитель высаживался прямо на «панель». И еще: эта дверь не хлопала и не будила соседей, вместо замка применили притягивающий шарнирный рычаг (возможно, некоторые читатели помнят такие на старых Павловских автобусах).
А теперь представьте: вы, скромный служащий, имеете реальную возможность стать обладателем самого настоящего BMW всего за 2 550 марок. Да еще можете позволить себе заказать пару опций. Например, отопление всего за 45 марок. Стоит ли удивляться, что в первый же год разошлось свыше 10 000 этих машинок. Дальше продажи шли по восходящей. Появился экспортный вариант для… США. Его снабдили огромными фарами и бампером, дабы он не затерялся среди американских дорожных крейсеров. Isetta продержалась на конвейерах Германии, Англии, Франции и даже Бразилии до 1962 года и разошлась в количестве 161 728 шт.
Интересно, что Isetta оказалась жизнеспособной лишь в своем классическом виде. Сделанных на ее базе кабриолетов продали всего… 15 штук в Европе и 50 в США, а появившийся четырехместный вариант BMW 600 мощностью аж в 19,5 л. с. сошел со сцены раньше своего прародителя. Забавно, но, создав почти полвека спустя четырехместный ForFour, разработчики Smart наступили на те же грабли: модель была быстро снята с производства, а «двушка» живет и поныне и готовится к модернизации. Нет у четырехместных «микрокарапузиков» харизмы, и ничего тут не поделаешь.
Забавный Fuldamobil производился почти четверть века (в разных корпусах)
Истребитель пессимизма
После окончания войны талантливый конструктор, профессор Вилли Мессершмитт смотрел в будущее безо всякого оптимизма: Германии было запрещено строить самолеты. Слава Богу, в один прекрасный день 1950 года он повстречал своего бывшего инженера Фрица Фенда, озаренного идеей трехколесного двухместного «кабиненроллера» – мотоколяски, в которой седоки располагались друг за другом (авиационная школа всегда дает о себе знать). Входить в кабину нужно было тоже «по-самолетному», откинув прозрачный фонарь. Главное же – цена обещала быть фантастически низкой, всего 1 285 марок, и никаких запретов со стороны оккупационных властей! Вперед кабиненроллер Messerschmitt KR 175 несся со скоростью до 100 км/ч, а вот заднего хода, как и у самолета, у него не было. Впрочем, что за беда при массе в 210 кило – можно ведь и руками корму развернуть. Не было, кстати, и привычного руля; Messerschmitt управлялся… подобием самолетной ручки.
Успех машинки окрылил предпринимателей, будущее уже не казалось мрачным, напротив, надо было идти вперед. И они пошли. Назад. Потому что более мощная модель KR 200 получила – ура! – 4 задние передачи. Как, впрочем, и передние – реверс осуществляли не шестеренки в коробке, а сам мотор, вал которого мог крутиться хоть по часовой стрелке, хоть против нее. Стоило это трехколесное чудо мощностью 10 л. с. уже 2 100 марок, но зато могло обогнать на старте с перекрестка чуть ли не любой лимузин: ведь весу-то в нем было едва 230 кило.
Fend Tiger Tg500– детище работавшего вместе с Мессершмиттом конструктора Фрица Фенда
Впрочем, на этой модели закончилась история лишь автомобилестроителя Мессершмитта: в 1956 году запреты на собственную авиацию для Германии были отменены, и конструктор вернулся «в небо». А Фриц Фенд остался на земле, основав фирму Fahrzeug und Maschinenbau Regensburg (FMR), и выпустил на ней в 1957 году суперкабиненроллер Tg500 Tiger. У него уже появилось четвертое колесо, стоявшее почти вплотную с третьим. Бегал этот «Тигр» резво, на все 130 км/ч и 3 650 марок. Последнее обстоятельство его и погубило: до 1964 года удалось продать лишь 950 болидов, тогда как всего кабиненроллеров выпустили 65 000 штук.
Интересно, что на этом герр Фенд не успокоился и вплоть до самой смерти в 2002 году мечтал построить кабиненроллер XXI века. И он даже сделал это: F2000 был настолько аэродинамически идеален (Cx=0,11, действительно поразительный результат), что развивал 200 км/ч, обходясь… 2 л/100 км! Уже была выбрана площадка для строительства собственного завода, определена цена автомобилю – в 12 000 долларов, но, увы, талантливый изобретатель умер за несколько месяцев до своего 80-летия…
Японский конструктор Шинроку Момозе бился над созданием Subaru 360 четыре года
«Субару» на Акаги
Япония, как и Германия, тоже была в числе побежденных – стало быть, и в ней существовали те же предпосылки к появлению дешевых микроавтомобилей. Министерство международной торговли и промышленности выдвинуло лозунг «Маленький автомобиль для маленького человека» и законодательно установило для него максимальные границы. Итак, габариты не должны были выходить за пределы 3х1,4х2 м, а рабочий объем двигателя за 360 см3. Задача была не из легких, и конструктор Шинроку Момозе бился над ее решением долгих 4 года. Наконец в 1958 году на свет появилась Subaru 360 – это был первый автомобиль с таким именем. Он оказался даже меньше (2,99х1,3х1,38 м), но двухтактный моторчик развивал достойные 16 л.с., и этого хватило, чтобы въехать на гору Акаги. И ладно бы просто въехать – мотор при этом не закипел, чего избежать на затяжном подъеме до сих пор никому не удавалось! Когда машинка показалась на вершине без обычного для того времени облака пара над капотом, собравшаяся публика в едином патриотическом порыве грянула: «Банзай!»… С тех пор и поныне гора Акаги среди работников Subaru так и называется: «Гора Банзай». Справедливости ради отметим, что мест в машинке было не 2, а 2+2, но усесться назад оказалось делом весьма затруднительным даже для японцев, поэтому чаще всего задний ряд сидений использовался как дополнительный багажник. Subaru 360 прожил на конвейере до 1970 года и разошелся в 75 781 экземпляре.
Будущее микро
Не исключено, что описанием всех выпускавшихся в пятидесятые годы автомалюток можно было бы заполнить весь этот номер «Вокруг света» от начала и до конца: только на выставке в Лейпциге в 2004 году показали 40 великолепно сохранившихся моделей. До сих пор в Европе действуют клубы любителей роллермобилей, члены которых пропагандируют идею маленького и экономичного городского автомобиля. Теперь, однако, вовсе не по причине «экономии», а как осознанную необходимость. Ведь на улицах становится все теснее, бензин все дорожает, а нефть кончается. С другой стороны, часто ли нам приходится ездить на работу втроем-вчетвером? Пожалуй, два места – самое оно. А то и одно. Вот пусть и будет у каждой семьи нормальный автомобиль для уик-эндов и семейного отпуска и… пара-тройка микрокаров для трудовых будней. В них сегодня не придется отказываться от привычного комфорта: в машины легко встраиваются и кондиционер, и музыка, и прочие приятные и привычные опции. Вот только стоил бы Smart подешевле относительно «больших» машин, как его предки в середине прошлого века. Крупные автомобильные компании не торопятся формировать рынок супермикромобилей по понятным причинам. Но, может быть, в гаражах автоизобретателей уже потихоньку «подрастает» достойная и дешевая смена?
Ди-джей на колесах
Продажи в России хэтчбека Yaris начались не так давно, прошло всего несколько месяцев; делать выводы о том, пришелся ли он здесь ко двору, было пока рано, но Toyota все равно решила подогреть интерес к своему детищу и ковать железо, пока горячо. И вот вам, пожалуйста, очередной пятидверный хэтчбек Toyota Yaris, но не простой. Называется он DJ Yaris; на нем установлено специальное музыкальное оборудование, позволяющее быстро трансформировать автомобиль в ди-джейский пульт. Энергичный ди-джей, оснащенный таким «передвижным пультом», может устраивать вечеринку на любой площадке и в любом месте, куда ему придет в голову приехать, – а приехать Yaris способен довольно быстро. В DJ Yaris вмонтированы мощные динамики и сабвуферы, 10– и 17-дюймовые LCD мониторы, световое оборудование (в том числе стробоскопы), дымовые пушки, мультимедиа-оборудование – микшер, CD– и DVD-плееры, проигрыватель. Задняя дверь выдвигается на двух полозьях; счастливый обладатель DJ Yaris располагается в пространстве между корпусом Yaris и выдвижной частью автомобиля и начинает развлекать друзей. А по дороге на вечеринку он вызовет зависть остальных водителей – «дискотечный» автомобиль выглядит очень стильно: кузов цвета «горького шоколада», 18-дюймовые литые диски.
Алексей Воробьев-Обухов
