Текст книги "Журнал «Вокруг Света» №06 за 1962 год"
Автор книги: Вокруг Света Журнал
Жанр:
Газеты и журналы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
На морской шлюпке по горной реке
Мысль побывать в Саянах зародилась у меня впервые, когда я прочитал книгу Федосеева «Мы идем по Восточному Саяну». После длительной подготовки, обдумав маршрут, я решил избрать в качестве главной туристской «тропы» реку Зверовой Казыр. Федосеев пишет о Казыре: «...страшно смотреть, как скачет он по крутым валунам, сжимаясь в узких берегах... Удивительно, как не надоест ему сокрушительный бег, рев и вечная злоба?!»
История экспедиции Кошурникова, погибшей на Казыре в 1942 году, заставляла серьезно относиться к плаванию по этой своенравной реке. Разумеется, нечего было и думать о таком путешествии в одиночку. Вскоре нашлись попутчики – лейтенант Володя Дворкин и старший лейтенант Вениамин Глебов. Оба, как и я, – военные, североморцы.
Мы решили проделать беспрецедентный, но имеющий, на наш взгляд, немалое практическое значение эксперимент – пуститься в плавание не на плоту, не в обычной лодке, какими пользуются таежники, а в морской надувной шлюпке. Резиновые шлюпки подобного типа имеются обычно на судах, они остойчивы, выдерживают сильное волнение, не теряют плавучести, даже если пробито дно. Расчеты показывали, что теоретически такая шлюпка может преодолеть значительные речные пороги. Однако решающее слово должен был сказать сам Казыр.
И вот – мы на Казыре.
Над головами проплывают скалистые громады. День солнечный, безветренный. Несколько раз шлюпку захлестывает на бурунах, но «морской корабль» с честью выходит из первых испытаний. Солнце быстро сушит одежду.
Ночуем в охотничьей избушке. Новый день начинается в хлопотах. Плыть становится все труднее. Перекат следует за перекатом. Берега, к которым то и дело прижимает шлюпку, встречают нас буквально в «штыки» – здесь кучи наносника с острыми, торчащими во все стороны сучками и стволами ободранных рекой деревьев. Гребем непрерывно. Видимо, наступил максимум весеннего паводка. Казыр свирепеет. Что ж, если в этих условиях морская шлюпка сдаст экзамен...
Но у нас нет времени думать о будущем. Мы слишком заняты поединком с рекой. Шлюпку сильно захлестывает. На нас уже нет ни одной сухой нитки. Остановиться никак не можем. Несет так быстро, что, схватившись за какой-нибудь прибрежный куст, рискуешь повиснуть на нем, оставив шлюпку.
Вечером нам удается закрепиться у берега. Разводим костер и устраиваем в тайге небольшой «итальянский дворик», развесив повсюду, где только можно, одежду.
Наступает 4 июня. Мы еще не знаем, что этот день окажется роковым для экспедиции. Утро погожее, и мы деятельно освобождаем шлюпку от «лишнего» груза. Нежеланная операция, но она вызвана необходимостью. Мы уже убедились, что с Казыром надо быть настороже.
Вскоре мы замечаем впадающую в Казыр бурную речку, название которой на нашей карте не обозначено. Попытки пристать к берегу, чтобы осмотреть район, увы, безуспешны. Поток слишком силен.
Мы замечаем, что шлюпка несется со скоростью, которой может позавидовать современный морской корабль. Шум перерастает в грохот. Ловушка? Слишком поздно! Шлюпку гонит в трубу, образованную сжавшимися берегами. И тут Казыр предоставляет в наше распоряжение несколько секунд, чтобы мы могли полюбоваться редким зрелищем. Идущий под уклон поток низвергается с высоты прямо на подводные камни, четко обозначенные волнами. Река клокочет, кипит. Правый берег весь закрыт принесенными водой деревьями.
«Носом, носом вперед!» – кричу я, и шлюпка, подпрыгивая, как телега на ухабах, влетает в толчею волн. В следующее мгновение мы оказываемся в воде. Никто не успевает осознать, как это произошло. Я хватаю металлический клапан в носовой части шлюпки и повисаю под днищем. В воде разливается голубой свет. Не хватает воздуха. Неожиданно ноги касаются дна: течение отнесло нас к берегу. Теперь я могу оглядеться. Сбоку, за леер, держится Дворкин. Где же Глебов? «Здесь!» – отзывается Вениамин. Оказывается, он был за другим бортом шлюпки.
Выбравшись на берег, мы принимаемся подсчитывать урон. Казыр ограбил нас дочиста: шлюпка пуста. На мне и Глебове рюкзаки, в них – НЗ: два килограмма сухарей, восемьсот граммов пшенного концентрата, соль, спички. Оружие – два ножа. Мы остались без теплой одежды, а Глебов еще и без обуви. От Гутары, поселка, откуда мы вышли, нас отделяет около двухсот километров.
Мы сидим на берегу и размышляем. Володя и Вениамин – люди разного склада. Вениамин – человек с тяжелым детством, знакомый с физическим трудом, лишениями. Володя – веселый, общительный, красивый парень. Он любит комфорт, привык к нему с малых лет. Но военная служба и его научила преодолевать трудности, закалила характер, сделала выносливым. На лицах моих друзей я не вижу растерянности, хотя, конечно, каждый понимает, что ждет в тайге человека, оказавшегося без одежды, еды, оружия.
Продолжать плавание мы не можем: впереди безлюдные места. Решаем возвращаться в Гутару. Забираем бортовые баллоны шлюпки для переправ через реки.
Два дня спустя, питаясь сухарями и черемшой – подножным кормом, добираемся до своей старой стоянки, где, облегчая шлюпку, оставили намокшие сухари и оленьи шкуры. Прокисшее хлебное месиво подкрепляет силы. Из шкур мастерим одежду. Ну и Робинзоны! Как я жалею в эти минуты о потопленных фотоаппаратах!..
Идем. Сутки за сутками. Дневной рацион составляет четыре ложки сухарных крошек. Голод сказывается. Каждые двадцать минут – привал.
Случайно натыкаемся на какую-то охотничью избушку. Находим в ней маленький мешочек с сухарями и поллитровую бутылку масла. Как мы были благодарны неведомым друзьям!
Что и говорить, каждому из нас навсегда запомнится эта дорога к Гутаре. Случайно найденные гнезда куликов с яйцами. Колонок, убитый ударом палки, похожий в ободранном виде на кошку и съеденный в мгновение ока.
На двенадцатые сутки мы добрались до «Чертова моста», выстроенного еще в 1941 году директором знаменитого соболиного заповедника Громовым. Отсюда мы пойдем уже протоптанной тропой.
Вечером 19 июня мы увидели поселок Гутару. У нас еще хватило сил дойти до магазина. Люди ошарашенно расступились перед нами, освобождая место у прилавка. Нас не узнали... Пятнадцать суток прошло с того дня, как шлюпка перевернулась на пороге. Пятнадцать суток длилась таежная робинзонада.
Через полчаса сидим в избе. Кажется, весь поселок пришел сюда поглядеть на туристов. Нас отпаивают парным молоком. Один из охотников, предрекавший накануне похода гибель экспедиции, доказывает окружающим: «Я же говорил, моряки все вынесут...»
Так завершилось наше первое путешествие по Саянам. Испытание шлюпки, не раз служившей .добрую службу в открытом море, здесь, в Саянах, едва не окончилось трагически. Сказалась, разумеется, и наша неопытность. Впоследствии знатоки упрекали нас за легкомыслие, безрассудный риск. По их мнению, по таким горным рекам, как Зверовой Казыр, можно пройти только на плотах. Однако и это удалось лишь двум хорошо подготовленным группам, причем одной из них победа над Казыром досталась очень дорогой ценой.
Возможно, еще будет создана более удачная конструкция надувной шлюпки специально для горных порожистых рек. Только, разумеется, испытания следует проводить более расчетливо, с надежной «подстраховкой», не так, как это сделали мы. С горными реками шутки плохи – мы убедились в этом.
Но, как бы то ни было, Саяны, столь неприветливо встретившие маленькую экспедицию, навсегда покорили нас. Теперь я и мои друзья каждый свой отпуск проводим в этом суровом горном крае.
Марк Пуссе, капитан 2-го ранга.
Сказка Тюрингского леса
Как только опустится ночь, на опушке Тюрингского леса, словно по волшебству, разливается море электрических огней.
В верховье реки Заале, около местечка Эйхихт, вековые ели отступили от берега. Вместо них фантастическими призраками тянутся к небу стальные мачты. Шум, гул, грохот будят тишину лесного края. Гигантская стройка – Хоенварте-2 в восточной части Тюрингского леса не затихает ни днем, ни ночью.
Сказочный вид открывается с трехсотметрового берегового откоса на грандиозное строительство. Весь склон до самой реки стал громадной строительной площадкой. С большой высоты трудно увидеть людей. Но они повсюду. Вспыхивают в разных местах огни электросварки. Рабочие в защитных костюмах очищают струями песка металлические детали. Непрерывно подходят к месту работ самосвалы со строительными материалами.
Первые ели на берегу Заале упали в 1956 году, а сейчас на стройке трудится уже около полутора тысяч энтузиастов-строителей.
Сказочный богатырь Тюрингского леса будет самой большой в Германской Демократической Республике гидроаккумулирующей электростанцией.
Как правило, в разное время суток энергосеть работает с различной нагрузкой. Многие электростанции ночью действуют не на полную мощность, а в часы «пик» спрос на электроэнергию возрастает. Поэтому приходится думать о том, как заготовлять ее «впрок».
В ГДР эту задачу решают при помощи специальных «копилок»– гидроаккумулирующих электростанций. Именно такой «копилкой» и станет тюрингский гигант.
Весь комплекс сооружений Хоенварте-2 состоит из трех взаимосвязанных частей.
У самой реки высится фантастический каркас – это будущее здание силовой станции. Здесь будет находиться «сердце» тюрингского гиганта – машинное отделение.
Над откосом поднимаются огромные бетонные стены будущего водохранилища. В некоторых местах их сменяют естественные стены – близлежащие холмы. Здесь, на высоте 300 метров над уровнем реки, скоро появится громадное озеро. Гигантский водовод соединит силовую станцию с этим искусственным водоемом. Укрощенный водопад – так обычно называют водовод гидроаккумулирующей электростанции. Вода будет падать по трубам с высоты в 6 раз большей, чем высота Ниагарского водопада.
Как же будет выполнять свои обязанности «копилка» на Заале?
В ночные часы ей придется выступать в роли насосной станции, а днем – работать по принципу обычной ГЭС. Ночами энергосеть начнет снабжать Хоенварте-2 неизрасходованной энергией других электростанций. Насосы силовой станции, «сердца» Хоенварте-2, погонят воду из Заале по водоводу вверх, в водохранилище.
Днем же, по мере надобности, пусковые клапаны будут открываться, и вода начнет падать по тем же трубам с высоты 300 метров на лопасти турбин.
К июлю 1965 года строительство Хоенварте-2 полностью закончится. Щедрый поток дополнительной электроэнергии хлынет в часы «пик» на заводы и фабрики страны.
А. Зверева
Осьминог в шоколаде
Джон Прайс, натуралист из Кембриджа, приехал в Гонолулу в канун больших праздников. Все хозяйки были на пляже и, как ему показалось, занимались стиркой. Он присмотрелся – отбивали они не белье, а какие-то весьма странные предметы. «Прачки» засмеялись, заметив его удивление: за длинную лапку-щупальце они вынимали из корзин головастых уродцев, бросали на камень и колотили скалками.
– Клянусь Нептуном, – воскликнул Прайс, – они избивают осьминогов!
Некоторые женщины принесли на пляж старые стиральные машины и протягивали осьминогов между их вальками, пока мягкотелые хищники не превращались в лепешки.
Секрет странных манипуляций раскрывался очень просто – то был первый этап в подготовке праздничного стола – ведь не отбитого как следует осьминога невозможно разжевать.
«Приготовление осьминога, – пишут знатоки этого дела Джен и Барни Крайл, – подобно двенадцати подвигам Геракла» – столько физических усилий требуется от повара.
Но люди не жалеют сил, чтобы получить лакомый кусочек. Видно, осьминог – очень вкусное блюдо.
«Черный суп» спартанцев
Когда знаменитый археолог Генрих Шлиман откопал древнюю Трою в Малой Азии и царские могилы в Микенах, глазам ученых впервые открылось множество вещественных памятников древнего мира. Были здесь неожиданные сюрпризы и для зоологов: отлитые из золота фигурки кальмаров и каракатиц. Каракатицы часто встречались и на орнаментах, украшавших предметы обихода древнегреческих царей.
Стенная роспись с изображением каракатиц найдена также в домах Помпеи, а рисунки осьминогов – на критских и этрусских вазах.
Говорят, будто путь к сердцу человека лежит через его желудок. Если так, то древние греки и римляне полюбили, видно, головоногих моллюсков за их гастрономические качества. Античные писатели оставили много сообщений о кулинарном искусстве своей эпохи. «Прекраснейшей рыбой» называли повара древности кальмара. В те времена люди относились без предубеждения к головоногим моллюскам.
Гурманы античного мира разрезали щупальца осьминога на части, голову начиняли специями и запекали в большие пироги.
Рассказывают, что лакомка Филоксен из Сиракуз съел однажды за обедом большого полипуса (то есть осьминога) длиной в метр и заболел от излишества. Врачи сказали, что жить Филоксену осталось несколько часов. Тогда неисправимый Гаргантюа потребовал осьминожью голову, оставшуюся от обеда. Он съел ее и покорился судьбе, сказав, что не оставил теперь на земле ничего, о чем, как ему кажется, стоило бы сожалеть.
А спартанцы, видно, предпочитали каракатиц. В их стране был знаменит «черный суп». Готовили его следующим образом: брали каракатицу, потрошили ее, но не трогали «чернильного мешка». Так вместе с ним и варили. Чернила придавали похлебке не только бурый цвет, но и своеобразный привкус, который высоко ценился.
В странах Средиземноморья головоногие моллюски и поныне одно из излюбленных народных кушаний. В испанских и итальянских поваренных книгах можно найти массу всевозможных рецептов приготовления каракатиц и осьминогов. Некоторые из этих рецептов довольно любопытны. Например, как вам понравится фаршированный осьминог в шоколаде? Или каракатица в молоке? Обычно же едят тушеного осьминога с молодым картофелем, к которому добавляют чеснок, гвоздику и лавровый лист. Это блюдо подается с бутылкой выдержанного белого вина.
В Испании популярны «Calamares fritos», то есть кольца тела кальмара, запеченные в тесте.
Консервы из каракатиц в собственных чернилах (на манер «черного супа» спартанцев) наряду с сардинами составляют значительную статью португальского экспорта.
Не меньшей, если не большей, популярностью пользуются продукты из головоногих моллюсков в странах Дальнего Востока.
В Японии и Китае их едят во всех видах – в сыром, сушеном, маринованном, печеном, вареном и жареном. Ни одна часть тела не пропадает зря. Даже глаза и присоски сушат на сковороде. Говорят, что по вкусу они напоминают орехи. Из внутренностей вытапливают жир, а выжимки идут на корм цыплятам.
Полинезийцы варят сушеных осьминогов в кокосовом соке или пекут в листьях торо в земляной печи.
Немного гастрономии
Чарлз Дарвин попробовал осьминога и нашел его очень вкусным.
«Когда вы отведаете, – пишет Джеймс Олдридж, – приготовленного по всем правилам поваренного искусства осьминога, своим вкусом он напомнит вам омаров, и вы будете утверждать после этого, что многие изысканные блюда в лучших отелях, приготовленные якобы из омаров, в действительности изготовляются из осьминогов».
В.К. Арсеньев, путешествуя по Дальневосточному краю, попробовал однажды приготовленного китайцами осьминога и нашел, что вкусом он напоминает белые грибы.
А вот Тур Хейердал пишет, что головоногий моллюск по вкусу напоминает помесь омара с резиной.
Я решил сам попробовать однажды кальмара и, говоря откровенно, после первых же кусков посочувствовал Хейердалу.
Но, видно, все те, кто не смог оценить по достоинству гастрономические качества осьминогов, кальмаров и каракатиц, просто не сумели правильно приготовить их. Во всяком случае, мой способ приготовления кальмара был далеко не столь совершенен и тонок, как тот, который рекомендуют Джен и Барни Крайл, большие знатоки морской гастрономии.
Вот послушайте.
Прежде всего «нужно поднять убитого осьминога над головой и потрясти им, как Персей головой Медузы, у которой вместо волос росли змеи, и бить его о пол так, чтобы щупальца распластывались и ударялись о каменный настил сочным шлепком».
Затем осьминога бросают в кипящую воду. Его щупальца тут же сворачиваются спиралями, словно часовые пружины. Осьминог краснеет, как рак, и вода приобретает цвет красного дерева. Через двадцать минут осьминога очищают от мягкой кожи и присосок, а затем тушат в сливочном масле. В жаркое выжимают лимон и, наконец, заливают острым соусом.
Готовое кушанье разрезают на куски и подают вместе с чашкой горячего осьминожьего бульона.
Вот как надо готовить из осьминогов кулинарные шедевры!
По фунту на человека
Каковы же масштабы промысла головоногих моллюсков? Ловят их и в Средиземном море, и у берегов Норвегии и Америки, и в Индонезии, и в Полинезии. Но ловят тоннами, килограммами или сотнями тонн – об этом даже у специалистов были весьма смутные представления.
Однако английский натуралист Фрэнк Лейн собрал воедино разрозненные сведения и составил специальную таблицу, из которой следует, что во всем мире за год добывают 830 780 тонн головоногих моллюсков. Эта цифра достаточно убедительно говорит о том, вкусны ли осьминоги.
Ведь ежегодно во всем мире люди съедают за обедом около миллиона тонн кальмаров, каракатиц и осьминогов – почти по фунту на каждого человека на земле!
Среди «даров моря» головоногим моллюскам принадлежит не последнее место. В странах, где уже давно ловят осьминогов, не обсуждаются сейчас вопросы, вкусны ли осьминоги, полноценная ли это пища и стоит ли ее добывать (то уже пройденный этап). Здесь на повестке дня – способы охраны и увеличения естественной численности головоногих моллюсков.
Первые опыты сделаны в Японии. В префектуре Хиого несколько лет назад был организован осьминожий заповедник. В период размножения осьминогов охраняли и подкармливали. В результате уловы их значительно повысились.
Заповедники для осьминогов проектируются сейчас и в других странах.
Игорь Акимушкин
Слепой пеликан
Сквозь густой и высокий тростник, которым заросли озера Сасык-Куль и Ак-Су, пробивалась лодка с кинооператорами. Преодолев очередную преграду, мы увидели небольшой торфяной островок. Местные жители называют такие острова лабзами. Как только лодка показалась из тростника, с лабзы поднялись в воздух взрослые пеликаны, а молодые, крича и хлопая крыльями, бросились в воду. Это и была разыскиваемая нами колония пеликанов. Через несколько минут мы были у самого гнездовья. И тут увидели необыкновенную картину.
На островке спокойно, точно ожидая нас, стоял розовый пеликан. Обычно пеликаны пугливы и не подпускают человека ближе чем на сто метров, но этот смельчак продолжал стоять, даже когда киль лодки коснулся острова. Пеликан не проявлял никаких признаков волнения. Мы подкрались к нему и схватили птицу. Взяв пеликана на руки, я почувствовал, что он на редкость легок. Что с ним? Он болен или ранен?
Мы осмотрели пленника, но ни одной царапины не обнаружили. Когда мы отпустили его, он, сделав несколько робких шагов, остановился. Наше присутствие его нисколько не пугало. Мы взяли пленника в лодку и двинулись в лагерь. Наладив три удочки, поймали несколько окуней и отдали их гостю. Кормить пришлось с рук.
Ночь пеликан провел у палатки. Мы убедились в том, что Пиля – так мы назвали птицу – не собирается покидать нас, и, отправившись на съемку, оставили его в лагере как сторожа.
Вечером мы продолжали наблюдение за пеликаном. Когда кто-то из нас крикнул, подзывая лодку, Пиля вздрогнул и попятился. Значит, крик все-таки мог испугать его... Я осторожно тронул птицу за хвост. Пиля ударил клювом мою руку и, точно обидевшись, поковылял в сторону. Теперь он шел прямо на костер. Прямо на пламя. Мы бросились на помощь пеликану с криком.
Пиля был слеп. С этого вечера все члены нашей экспедиции прониклись к Пиле особой любовью. Отсутствием аппетита он не страдал и каждый вечер съедал по два с половиной килограмма рыбы. Через неделю он уже заметно поправился. Вскоре Пиля привык к своей кличке и научился идти на голос.
К концу лета мы закончили съемку и готовились к отъезду в Москву. Но как быть с пеликаном? Увезти его в колонию на остров, где жили его дикие сородичи, было нельзя: он мог погибнуть. А что, если подарить его дрессировщикам? Наш Пиля отличался очень тонким слухом и великолепной памятью. Он научился различать нас по голосу, хорошо знал, где у нас в лагере стоят палатки, ящики, и уже не натыкался на них, как в первые дни. Мы были убеждены, что из него сможет получиться прекрасный цирковой артист. В начале сентября мы отправили Пилю самолетом в Москву. Мы прибыли в Москву через несколько недель. Меня беспокоила судьба слепого пеликана, и я сразу же по прибытии в Москву выехал в Планерную, где помещается Московская зообаза. Я справился о Пиле. Оказалось, что слепыша по ошибке вместе с другими пеликанами отправили на ферму водоплавающей птицы «Загерхейде» в ФРГ.
Я узнал впоследствии, что в ФРГ работники фермы обнаружили, что пеликан слепой, и передали его в зоопарк, где Пиля, по их словам, живет и сейчас, поражая служителей зоопарка своей привязанностью к людям.
А. Жадан
