Текст книги "Журнал «Вокруг Света» №11 за 2009 год"

Великое исчезновение

Вот уже целое столетие пляж Фенилья притягивает к себе туристов. 400 лет назад на безлюдном тогда побережье близ рыбачьего городка, в 160 километрах от Рима, оборвалась жизнь великого Караваджо… О его смерти узнали из сообщения в информационном листке «аввизи» спустя две недели. Ошеломленные известием друзья художника предприняли собственное расследование. Но никто из местных жителей не знал о трагедии, разыгравшейся здесь 18 июля 1610 года. Микеланджело да Караваджо исчез… 

А вместе с ним исчезло и его величие. Монументальные полотна, перед которыми замирали в восхищении сотни прихожан, незаметно выносили из храмов. Коллекционеры продавали картины, за обладание которыми только что шла ожесточенная борьба. Непроданные творения перекочевывали из парадных залов на чердаки и в подвалы, где большинство из них погибло. Мир пытался жить без Караваджо.

И только ХХ век, словно луч света в камере-обскуре, с помощью которой по заветам Леонардо да Винчи создавал свои шедевры Микеланджело из Караваджо, озарил творчество гения. Но в игре света и тени, между мягкими переходами и резкими гранями, затерялась полная драматизма судьба Караваджо.

Певец римских улиц

Всему виной характер Караваджо – вспыльчивый, неугомонный, яростный. Он жил не так, как подобает художнику. И писал не так, как подобает художнику. Запальчивые споры, часто заканчивающиеся скандалами и ссорами, современники еще могли бы ему простить. Но он убил живопись! Правда, подобное мнение сформировалось спустя четверть века после смерти художника. Даже само понятие «натуралист» стало ругательным.

Очень легко сложился образ демонического художника, воспевающего городские трущобы и чернь. Официальный художник мадридского двора Висенте Кардуччи в книге «Диалоги о живописи» (1633) объявил Караваджо «гениальным чудовищем», а его появление в живописи уподобил ни много ни мало явлению Антихриста. Даже Стендаль, большой знаток итальянского искусства, в «Прогулках по Риму» не преминул заметить, что художник считается «злодеем». А гений и злодейство, как помнится, вещи несовместные.

Но как ни старались церковь и недоброжелатели спрятать кричащее творчество Караваджо от глаз народа, оно пробивалось к нему через своих последователей. Школа Караваджо проглядывает в творчестве Рубенса, Веласкеса, Сурбарана, Рембрандта, Ван Дейка, Давида. Художественное наследие уже невозможно без Караваджо. Теперь, спустя века, остается только констатировать его величие.

Миланский период

Приземистые домики маленького городка Караваджо, что в 40 километрах восточнее Милана, затерялись на просторах Паданской равнины в окружении садов и виноградников. Однажды в этих садах крестьянской девочке, собиравшей цветы, было видение Богоматери, и в этом месте из-под земли внезапно забил родник. В честь такого события горожане решили построить часовню. А одним из подрядчиков строительства стал двоюродный брат отца Микеланджело Меризи, которого позже прозвали Караваджо.

Отец будущего художника, Фермо Меризи, был архитектором и занимал должность управляющего у маркиза Франческо Сфорца да Караваджо – представителя одной из ветвей когда-то могущественного миланского рода. Как известно из истории, Миланское герцогство после ряда проигранных сражений распалось, и с 1535 года началось 170-летнее испанское господство – самые черные годы в истории Милана. Произвол испанцев иной раз переполнял чашу терпения, и тогда стихийно вспыхивали жестоко подавляемые народные восстания.

Когда сочетались браком родители Караваджо, известно доподлинно: 14 января 1571 года в Милане состоялось венчание Фермо Меризи и двадцатилетней Лючии Аратори, дочери состоятельного землевладельца из Караваджо. Но о рождении первенца архивных сведений не сохранилось. Однако в регистре миланской церкви Санта-Мария делла Пассерелла имеется запись от 21 ноября 1572 года о появлении на свет второго сына супругов Меризи – Джована Баттисты. Следовательно, Микеланджело мог родиться в сентябре или октябре 1571 года.

Весной 1576 года, в год смерти великого Тициана, в Ломбардии вспыхнула страшная эпидемия чумы. Она унесла и Фермо Меризи, и его старшего брата, и их отца… Никто не успел написать завещание. И Лючия с детьми на руках оказалась без средств к существованию.

Вскоре скончался и маркиз Сфорца. Его жена – Констанция Колонна, дочь прославленного адмирала, выигравшего сражение при Лепанто в 1571 году, где принимал участие и Мигель Сервантес, – была дружна с матерью будущего художника. Сыновья маркизы и дети Меризи росли вместе. Только благодаря ее поддержке Лючии удалось отсудить несколько земельных наделов с виноградниками.

Маркиза первой заметила талант маленького Микеланджело и покровительствовала ему почти до самой его гибели. Всю свою жизнь Караваджо будет с трепетом и почитанием относиться к этой женщине и ко всему клану Колонна. Однако, отмечая его успехи, в целом она останется равнодушной к его творчеству. Полный благодарности, он предложит написать ее портрет, подобный тому, который когда-то его великий тезка подарил родственнице маркизы, известной поэтессе Виттории Колонна. Маркиза вежливо отказалась.

Лючия хотела определить Микеланджело в духовную семинарию. Но мальчик отказался наотрез. К явному неудовольствию учителя приходской школы сын Меризи не расставался с карандашом, зарисовывая что-то на клочке бумаги. Эта привычка останется у Караваджо навсегда. Каждая линия, каждый мазок на его картинах будут продиктованы самой жизнью.

Решающее слово при выборе обучения Микеланджело произнесла маркиза Колонна, и вопреки традициям рода Меризи его определили на обучение в живописную мастерскую к художнику Симоне Петерцано в Милане.

Это была настоящая удача. И дело не в том, что мастерская Петерцано считалась одной из лучших. Первым учителем будущего Караваджо стал ученик Тициана, человек передовых взглядов, имеющий собственные представления об истории и развитии изобразительного искусства. В историю живописи Симоне Петерцано войдет главным образом как учитель Караваджо. Хотя его кистью написан алтарный образ для Миланского собора – честь, которой удостаивались немногие.

К Микеланджело учитель относился с особым вниманием. Отчасти потому, что мальчику покровительствовала влиятельная маркиза, отчасти из-за его характера – ершистого и драчливого. Но больше всего потому, что наставника поражала потрясающая способность юнца схватывать мысль на лету и тут же запечатлевать ее на бумаге.

Как-то перед Пасхой Петерцано взял его с собой в Венецию. Она свела Микеланджело с ума! И безумство венецианского карнавала оказалось лишь фоном, на котором развернулось основное действо. Они остановились в гостевом доме монастыря Санта-Мария Глориза деи Фрари, где покоился прах Тициана и находились два его творения. Петерцано все рассчитал. День за днем он открывал потрясенному ученику шедевры, которые хранила Венеция. А вечерами Микеланджело бродил по лабиринтам улочек, впитывая магическую красоту этого города.

Именно здесь впервые проявился необузданный нрав художника, который доставит ему потом столько неприятностей. Он стал наведываться в злачные места, бордели, питейные заведения с азартными играми в карты и кости. И если вначале Петерцано смотрел на похождения своего ученика сквозь пальцы, то в скором времени постоянные синяки и ссадины, с которыми под утро возвращался Микеланджело, стали причиной его скорейшего возвращения домой.

Контракт, подписанный с Петерцано на четыре года, заканчивался, но Микеланджело остался завершить несколько заказов. Он оговорил для себя льготные условия и, когда с наступлением сумерек обретал свободу, отправлялся в ночные похождения.

Рассказывая о миланском периоде Караваджо, его друг и биограф Джулио Манчини упоминает о постоянных драках и скандалах, задокументированных полицией. Он вечно нуждался и влезал в долги. В течение трех лет Микеланджело частенько наведывался в родной городок, пока не промотал все, что ему выделялось любящей матерью.

Поначалу дела молодого художника складывались неплохо. Но осенью 1591 года во время очередного скандала произошло убийство. О нем мало известно. Непонятно, был ли Микеланджело Меризи виновен или оказался просто очевидцем? Будучи натурой вспыльчивой и импульсивной, он уже от малой дозы алкоголя терял голову и лез в драку. Как бы то ни было, художнику пришлось бежать, оставив впопыхах все свои работы, которые затем бесследно пропали. Карьера рухнула, все планы и надежды были разом перечеркнуты… Новый период его нелегкой жизни начинался с нуля.

Папский Рим

В начале 1592 года в Риме был избран новый понтифик. Климент VIII, едва взойдя на престол, объявил граду и миру (Urbi et Orbi) о намеченных грандиозных работах по благоустройству Рима в преддверии предстоящего празднования юбилейного 1600 года.

Объявленная программа торжеств сулила выгодные заказы. В Рим потянулись зодчие, ваятели, живописцы. Туда же в поисках удачи и устремился Микеланджело Меризи.

В наши дни Рим Микеланджело Буонарроти и Рафаэля по праву считается и городом Караваджо. Здесь он провел самый яркий период своего творчества. И через века толпы туристов с путеводителями в руках будут ходить по местам, овеянным его славой.

В Вечном городе жил дядя художника, Лодовико Меризи. Он помог племяннику устроиться на службу к прелату Пуччи. Этот делец в сутане содержал небольшую художественную мастерскую, изготовляющую копии с различных картин, которые затем продавал.

Вероятно, дядя известил прелата о сложном характере работника, потому что Пуччи следил за каждым шагом художника. В мастерской прелата юный Караваджо пробудет недолго. Писать копии при постоянной слежке и придирках! Не для этого он прибыл в Рим. Но денег не было, обращаться к дяде снова он не осмелился. Зима 1593 года была дождливой и холодной, Караваджо голодал и ночевал у костра, как все бездомные.

Случайно на его пути встретился младший брат художника Джузеппе Чезари д’Арпино. Молодые люди быстро нашли общий язык, и Бернардино предложил другу крышу над головой. В благодарность за гостеприимство Меризи написал его портрет. Картину увидел старший брат и предложил Караваджо поработать у него.

Мастерская Чезари д’Арпино оказалась процветающим предприятием, где изготовление картин было поставлено на поток. Но отношения с работодателем не заладились. Где же это видано, возмущался Чезари, чтобы цветы были с пожухлыми листьями! К тому же оказалось, что за «гостеприимство» – кисти, краски, рабочее место, топчан с тюфяком – надо расплачиваться собственными картинами.

Первые творения Караваджо – это небольшие полотна с незамысловатыми сюжетами, писанными как всегда с натуры. Он рисовал уличных мальчишек, жалких бродяг, завсегдатаев трактиров. Сильное впечатление произвела на окружающих картина «Юноша с корзиной фруктов». Это удивительный сплав портрета и натюрморта. Считается, что жанр натюрморта начался в итальянской живописи с Караваджо. Натурщиком был Марио Миннити, подручный в мастерской, которого Караваджо выбрал себе в помощники. Это было начало долгой и верной дружбы, и красавец Марио с этого момента будет смотреть со многих полотен художника.

В мастерской д’Арпино картину «Юноша с корзиной фруктов» видели меценаты, купцы, кардиналы, послы. Она была настолько непохожа на официальное искусство, что казалось, бросала вызов. Успех вскружил Караваджо голову. Снова жизнь понесла его по кабакам и притонам. Как-то друзья нашли его лежащим на полу без сознания в горячке. В госпитале им объявили, что надежды нет. К счастью, приор госпиталя оказался ценителем живописи. Он поставил диагноз – острый приступ малярии с осложнением на печень и почки – и полгода выхаживал художника. Немного поправившись, Караваджо решил отблагодарить приора и написал по памяти несколько картин. Растроганный приор увез их к себе на родину, в Севилью, и там, вполне возможно, их могли увидеть Веласкес и Сурбаран.

Однако здесь, быть может, берет начало история, которая объясняет загадочное исчезновение Караваджо на побережье около Порто-Эрколе. Одна из сестер-монахинь, Лючия, приглянулась молодому художнику. Он, с одобрения приора, принялся писать ее портрет, уговорил распустить волосы и слегка обнажить плечо. Но в эту минуту на пороге палаты показался разъяренный брат девушки. С ним и другими братьями Лючии Караваджо не раз сталкивался в злачных местах. Это оказались братья Томассони, которые поделили между собой Рим на сферы влияния и наводили в нем «порядок».

Пригрозив страшной местью за «поруганную честь сестры», Рануччо Томассони набросился на художника. Его схватили и выдворили из госпиталя. Но с именем этого семейства связан весь ужас дальнейшей жизни Караваджо.

К Чезари д’Арпино он больше не вернулся. Один из друзей предложил жилье и мастерскую. Это был всего лишь подвал, правда теплый и сухой. Но Караваджо несказанно обрадовался этому: новое место обитания с единственным источником света – дверью – больше всего напоминало камеру-обскуру, о которой писал великий Леонардо. Оттачивая мастерство, художник писал не отрываясь весь 1594 год.

В это время одна из созданных картин – «Юноша, укушенный ящерицей» – привлекла внимание коллекционеров. Картина Караваджо, как стоп-кадр, запечатлела миг движения. Впервые в мировой живописи было изображено непроизвольное движение души и тела, инстинктивный взмах рук.

Затем появилась предсказывающая судьбу «Гадалка» – жизненная история, случившаяся с Караваджо. Она нагадала ему близкую смерть от недобрых парней, а художник так вдохновился натурой, что пригласил ее домой для позирования. Сеанс удался, несмотря на то что черноокая натурщица стащила колбасу и вино, припасенные для ужина.

Теперь картины заказывали, за них платили. И если бы не страсть Караваджо к кабакам и играм, жить было бы не так уж и плохо. Одну из работ – «Отдых на пути в Египет» – купил восхищенный кардинал дель Монте. (Сегодня она находится в знаменитой римской картинной галерее Дориа-Памфили.) В мастерски воссозданную атмосферу поэтичности и покоя верный себе автор внес бытовые нотки. Так, крылья ангела имеют грязно-серый оттенок, явно подсмотренный художником у голубей с римских улиц. А канонический ослик, чья морда выразительно выглядывает из-за плеча Иосифа, умеет слушать мелодию, о чем говорит его взгляд, устремленный на играющего ангела. Для Девы Марии позировала проститутка Аннучче, которую Караваджо любил и часто изображал на своих картинах.

С этой картины на Караваджо началась настоящая охота. Богатые меценаты наперебой предлагали ему свое покровительство, но он не торопился с ответом. Только осенью 1594 года художник отдал наконец предпочтение кардиналу Франческо Мария Борбоне дель Монте.

Художник и меценат

Выбор оказался удачным. В замке кардинала Караваджо проведет почти пять лет, которые отшлифуют его мысли и технику. Кардинал имел либеральные взгляды, и в его доме часто бывали Галилей, Джордано Бруно и Томмазо Кампанелла.

Маэстро Галилей, едва ему представили художника, принялся с жаром доказывать, что живопись по выразительности уступает музыке. Застывшая картинка производит гораздо меньшее впечатление, чем меняющиеся звуки. Караваджо промолчал, но в следующее посещение изумленный ученый увидел «Музицирующих мальчиков».

Для художника были важны не льющиеся звуки музыки, а пауза. Он писал картину ради мига, который обычно не задерживается в памяти, но продолжает жить на холсте. Музыканты на картине отложили инструменты, перелистывая партитуру. Еще витают отзвучавшие нотки, слышен шелест страниц, но зрители и персонажи картины находятся в ожидании нового allegro. Потрясенный Галилей пожал художнику руку…

Но больше всего поразил современников щит «Голова Медузы». Караваджо писал его по заказу дель Монте. Кардинал хотел подарить щит герцогу Фердинанду I Медичи взамен утерянного, который расписал когда-то Леонардо да Винчи.

Караваджо выкинул из головы сюжет, который пытался донести до него дель Монте. На щите он изобразил крик. Отруб ленная голова Медузы с искаженным от ужаса лицом вопит от боли! «Такого живопись не знала, чтобы на холсте был слышен крик!», – написал о картине известный поэт Джамбаттиста Марино.

Караваджо становится знаменитым. Однако президент Академии Святого Луки наотрез отказался принять его в члены академии, в священный ареопаг избранных. «Пусть рисует себе уличных бродяг! – заявил Федерико Дзуккари. – Черни не место в нашей академии!»

Но, несмотря на оценку коллег, интерес к художнику-новатору рос с каждым днем. А Караваджо тем временем грустил… Теперь он мечтал о новом зрителе. Отказ академии означал, что ему никогда не дадут крупных работ, которые могло бы увидеть множество людей. И его удел ублажать вкусы небольшой группки коллекционеров, соперничающих друг с другом.

Однако он ошибался. При содействии друзей Караваджо был приглашен во дворец кардинала Барберини, где написал его портрет. Работа так понравилась кардиналу, что художнику было предложено создать три сюжета для церкви Сан-Луиджи деи Франчези. Караваджо подмахнул контракт, даже не посмотрев на сумму гонорара.

Первую из трех картин он писал уже не в замке дель Монте. Кардинал стал уставать от вечно вспыльчивого постояльца. А для Караваджо замок покровителя был хоть и золотой, но все же клеткой. Они расстались без упреков и обид. И в дальнейшем кардинал не раз помогал художнику и остался самым ревностным ценителем его таланта.

Новый покровитель Караваджо, кардинал Маттеи, восхищался художником не меньше дель Монте. В его доме, в отличие от строгих порядков прошлого хозяина, царила вольница, дышалось легко. Здесь Караваджо прожил полтора года и создал свои первые монументальные полотна.

В первые дни Великого поста по всему городу разнесся слух о новой картине в церкви Сан-Луиджи деи Франчези. Римский люд валом пошел смотреть «Призвание апостола Матфея». Большинство картин Караваджо на библейский сюжет. Но художник, актуализируя проблему добра и зла, переносит его из древней Палестины в современные ему дни, изображая современников и жанровые сцены, которые происходят повсеместно.

Таким образом, язык искусства, которым владел Караваджо, оказался понятен всем. Люди видели себя персонажами его картин. К тому же, верный своим принципам, он настолько точно прорисовывал каждую деталь, что созданный им живописный мир расширялся, вбирая в себя зрителей.

Вторая картина была написана после казни Джордано Бруно. Караваджо знал его лично. После одного из скандалов художник попал в тюрьму Тординона, его посадили в камеру к опальному философу. Три дня они провели в разговорах, и его мысли крепко засели в сознании Караваджо.

Ему хотелось попрощаться с человеком, ошеломившим глубиной знаний и невероятной смелостью мысли. Когда запылал огонь, один из друзей Караваджо схватил карандаш и стал наносить в альбом быстрые штрихи. Караваджо с негодованием вырвал у него альбом.

Пережитые чувства вылились в «Мученичестве апостола Матфея». Художник перенес акцент со святости на жестокость. Он трижды менял композицию, пока не добился динамики. От центральной фигуры, убийцы атлетического сложения, кругами расходятся волны порождаемого страха. Все внимание сосредоточено не на святом апостоле, а на убийстве и убийце. Люди, видевшие картину, отшатывались в ужасе. Настолько эмоционально сильно она воздействовала на восприятие зрителями сюжета.

Воодушевленный успехом Караваджо приступил к третьей картине. «Апостола Матфея и ангела» духовенство не приняло. Церковный клир не устроила приземленная фигура апостола в облике плешивого крестьянина. Вызвали нарекание и грязные босые ноги, обращенные к зрителю. Это была первая крупная неудача Караваджо. Сюжет пришлось переписывать. Его можно и сейчас увидеть в церкви Сан-Луиджи деи Франчези, вот только отображение мира на полотне совсем не караваджевское – сказалось давление заказчиков.

А тем временем жизнь под покровительством кардинала Маттеи подходила к концу. Все чаще и чаще Караваджо задумывался о свободе, о собственной мастерской. В этот момент на его пути повстречалась Маддалена Антоньетти, по прозвищу Лена. Бойкая девушка жила вместе с матерью и сестрой. Все трое были известными куртизанками в Риме.

Впервые увидев Лену, Караваджо был сражен ее красотой. Но она была опытной женщиной: отвергала знаки внимания, наотрез отказывалась позировать. И все же их встречи участились, и Караваджо снял для нее флигель в переулке Сан-Бьяджо. Но этот роман принесет Караваджо лишь страдания. Она была властна и упряма, ссоры между любовниками вспыхивали постоянно. И тем не менее разлука с ней становилась для него невыносимой. Когда Лена наконец прониклась к любовнику доверием, она раскрыла ему, единственному, свою тайну. Оказалось, что у нее есть ребенок, о существовании которого никто не знал. Девица скрывала его в приюте для сирот под Римом. Караваджо тут же предложил ей поселиться с ним на Сан-Бьяджо. Лена великодушия не оценила.

А Караваджо все чаще и чаще завидовал семейному счастью своих друзей. Ему хотелось иметь собственный угол, жену, детей… Встречи с Леной проходили урывками, он ревновал.

И в то же время этот период чуть ли не самый счастливый в жизни Караваджо. Прошло восемь лет с тех пор, как он появился в Вечном городе, и теперь о нем говорили как о первом художнике Рима. Правда, деньги по-прежнему не держались в его руках. То кому-то из друзей нужна была срочная помощь, то, увлекшись, он просаживал в карты огромные суммы. Но заказов поступало много, ему еще предстояло написать две крупные работы для церкви Санта-Мария дель Пополо.

Расставшись с Маттеи, Караваджо переехал в переулок Сан-Бьяджо. Пока он с увлечением обустраивал жилище, Лена исчезла. Как выяснилось позднее, она ушла от него к скромному молодому литератору. Караваджо кричал под ее окнами, умолял вернуться...

А Рим между тем ожидал воцарения нового папы. На смену Клименту VIII на престол взошел Камило Боргезе, принявший имя Павла V. Первым делом для укрепления своих позиций он возвел в сан кардинала своего племянника Шипионе Боргезе. Новоиспеченный кардинал оказался поклонником Караваджо. Он попросил его написать портрет папы.

Павел V не произвел на Караваджо впечатления. Но открывалась заманчивая перспектива стать официальным художником двора. И он… перестарался.

Как ни странно, но почти все биографы единодушно признают, что портретистом Караваджо не был. По мнению критиков, ему не удавалось создавать «похожие» портреты. В этой связи вспоминается случай с Микеланджело Буонарроти, когда он работал над скульптурным портретом только что усопшего герцога Джулиана для капеллы Медичи. Один из родственников обратил внимание скульптора на то, что герцог «непохож». Маэстро ответил: «А кого это будет интересовать через 500 лет?!»

На портрете кисти Караваджо Павел V увидел себя как в зеркале. Одутловатое лицо, брезгливое выражение, глаза-щелочки…Неприятный портрет неприятного человека.

Потом Караваджо будет долго корить себя за эту неудачу. Ему будет стыдно и перед папой, и перед Боргезе, которого он подвел, тем более что Павел V не преминул отомстить.

С этого момента и начинается трагедия Караваджо. На одной из площадок для игры в мяч на Кампо-Марцио судьба снова свела его с молодым головорезом Рануччо Томассони. Во время игры между участниками возник спор. Слово за слово дело дошло до шпаг. В результате Томассони остался лежать на земле, а Караваджо, раненного в голову, друзья увели домой. Свидетели утверждают, что Караваджо виновен не был. Томассони дразнил его, оскорбляя Лену. Наутро в листке «аввизи» появилось сообщение о смерти Рануччо Томассони. Вдова и родственники призывали к кровавой вендетте. Папа вынес смертный приговор и объявил Караваджо вне закона. Художнику пришлось бежать…

Неаполитанский период

Он укрылся в родовом имении Колонна в Пальяно, в 50 километрах от Рима. Жить там было опасно: за информацию об объявленном вне закона обещали хорошее вознаграждение. Клан Колонна стал готовить его к отъезду в Неаполь.

Живя, как затравленный зверь, Караваджо не переставал корить себя за содеянное. Несмотря на свой буйный нрав и разгульный образ жизни, ему претило убийство. Итогом его страданий стала картина «Давид с головой Голиафа». В течение всей жизни он будет возвращаться к этой теме. Отрубленная голова Голиафа напоминает черты лица Караваджо… Он сам вынес себе смертный приговор и казнил себя. Он не убийца, говорит картина, он жертва собственных страстей и пороков и кается в содеянном. (Правда, есть специалисты, которые сомневаются, что это полотно принадлежит художнику.)

В этот период написана картина «Коронование терновым венцом». Сам выбор сюжета и его исполнение отражают мучительные раздумья художника о собственной жизни.

Данных о пребывании Караваджо в Неаполе немного. Он ведет замкнутый образ жизни. Благодаря поддержке и защите клана Колонна Караваджо получил ряд интересных заказов. Самый крупный из них – «Семь деяний милосердия».

Работа произвела сильное впечатление на заказчиков. Они поклялись, что ни за какие деньги творение не покинет алтарь церкви Пио Монте делла Мизерикордия, также был наложен строжайший запрет на ее копирование. И правда, полотно никогда не покидало своего места, даже тогда, когда в Риме по указу свыше выносили из церквей работы Караваджо.

На полотне молодая неаполитанка из сострадания старается спасти от голодной смерти старого узника. Позднее Рубенс повторит этот сюжет в картине «Отцелюбие римлянки». Многофигурное полотно включает в себя 16 персонажей. Голод и болезни были бичом Неаполя, поэтому типажи находились быстро. Память о Лене навеяла изображение Богоматери с Младенцем. Критики считают, что Младенец – одно из лучших изображений Христа. Может быть, рисуя головку ребенка, Караваджо вспоминал, какое чувство охватило его, когда Лена сообщила ему о своей беременности…

Второй заказ – «Распятие апостола Андрея» – должен был стать гимном католицизму, таким, чтобы каждый верующий, взглянув на картину, проникся истиной. Перед Караваджо снова открылась возможность заручиться высочайшим покровительством – заказчиком выступил вице-король Хуан Альфонсо.

Картина вице-короля разочаровала. Где героическая гибель апостола во имя веры? Но ее все-таки выставили в дни поминовения апостола в соборе Амальфи. И того, что там произошло, не ожидал никто.

В отличие от высокопоставленных ценителей искусства огромные массы верующих увидели в образе апостола-мученика своего защитника от бед и произвола испанцев. Вместо торжеств начались народные волнения, которые пришлось подавлять силой. С наступлением ночи провинившуюся картину перепуганные власти тайно вывезли из города.

Но шумный успех в Неаполе не мог заглушить чувств Караваджо. Его душа осталась в Риме. Кто-то подсказал ему, что неплохо бы поехать на Мальту. Магистр Мальтийского ордена имеет влияние на папу. И если Караваджо произведут в рыцари, папа сменит гнев на милость. Подумав немного, художник стал собираться в дорогу.

Узник Мальтийского ордена

Магистр ордена отнесся к Караваджо благожелательно. А когда художник написал его портрет в новом рыцарском облачении с жезлом в руке, он осыпал его подарками, в числе которых были два раба, и дружескими заверениями. Рабам Караваджо, которому всегда претило рабство, тут же дал вольную. А вот на дружеское отношение Алофа де Виньякура он очень рассчитывал.

И действительно, 14 июля 1608 года, ровно через год после его появления на острове, художник был удостоен звания кавалера Мальтийского ордена. Воодушевленный, в надежде на прощение папы он создал на Мальте по заказу того же де Виньякура очередное монументальное полотно «Усекновение главы Иоанна Крестителя» – нынешнюю гордость Оратории Сан-Джованни (Валлетта).

Но вестей из Рима все не было. Караваджо овладела хандра. Изнывая от жары, он слонялся по острову, и красота южной экзотики казалось ему жуткой.

Неожиданно объявился его старый друг и помощник Марио. Они расстались давно, еще во времена службы у кардинала дель Монте. Марио женился и покинул своего друга. Теперь его молодая жена умерла, он женился на другой, его обвинили в двоеженстве и вынудили скрываться. Несмотря на то что многие дворцы были переполнены наложницами, двоеженство каралось строго.

Караваджо был рад другу, тем более что в последнее время он стал замечать за собой слежку. То ли это был след ненависти семейства Томассони, то ли завистники его славы плели заговоры, или мальтийским рыцарям не нравился их новый брат…

Как-то компания подвыпивших молодых рыцарей затеяла с ним ссору из-за того, что он неправильно дал вольную чернокожим. Разговор велся на повышенных тонах, и высунувшийся из окна своего дома член суда чести попытался урезонить ссорившихся. Оскорбленные рыцари ворвались в его дом и избили. Почему-то уважаемый всеми потерпевший назвал лишь одно имя – Микеланджело Меризи. И прямо с торжественного освящения картины Караваджо отправили в форт Святого Ангела.

Еще во время работы в мастерской Чезари д’Арпино Караваджо видел альбом с зарисовками тюрьмы и зловещей пещеры «гува», сделанными на Мальте. Никому из узников не удавалось выбраться оттуда на волю. В этот каменный мешок – конусную пещеру четырехметровой глубины, открытую солнцу и дождям, – и поместили художника. Почему суд послушал «оскорбленных рыцарей» и присудил такое страшное наказание, непонятно. «Гува» обычно предназначалась для смертников.

Но утром следующего дня случилось невероятное. Надзиратели доложили, что пещера пуста…

Это еще одна из загадок судьбы Караваджо. Было произведено тщательное расследование, опросили всех, кто близко знал художника. Наиболее вероятным предположением может быть содействие Марио Миннити.

Исчезнувшего Караваджо с позором изгнали из Мальтийского ордена. Удивительно, что это громкое дело не попало в архивы ордена. Также непонятно, что вменялось в вину художнику. По всей видимости, в этой истории слишком много личного.

Караваджо объявился в Сицилии. Теперь к постоянному страху разыскиваемого законом преступника добавилось еще и явное преследование неизвестных личностей.