Текст книги "Журнал «Вокруг Света» №06 за 2007 год"
Автор книги: Вокруг Света Журнал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
Ранее же считалось, что остатки его роскошной дворцовой резиденции находятся на главной улице города – Виа-ди-Рома. Но сейчас на здешней табличке написано, что это всего лишь «так называемый дворец Теодориха», а на деле – более позднее здание Секретариата равеннских экзархов (византийских губернаторов) VII—VIII веков.
С балкона муниципалитета открывается вид на главную площадь – Народную. На правой колонне – статуя покровителя города, епископа Аполлинария
Мертвый или живой?
Оказавшись в поисках псевдодворца на центральной Римской улице, мы решили ненадолго отключиться от древностей и просто прогуляться по городу. История умалчивает, сколько жителей населяло Равенну во времена ее основания или расцвета. Можно предположить, что их численность колебалась от нескольких до десятка тысяч, что в любом случае раз в десять меньше, чем сегодняшние сто тысяч. Но удивительным образом центральная часть города, ранее очерченная кругом крепостных стен и несколькими городскими воротами (из них до нашего времени дошли пять), сохранила свою древнюю планировку. В тех же направлениях, что и во времена Юстиниана, пролегают основные улицы. Так, Римская, которая изначально была главной артерией города и, соответственно, за его пределами вела в Рим, как и раньше, прорезает весь исторический центр с севера на юг. Без особых изменений сохранились и древние площади – Соборная, Рыночная. Пожалуй, на этом сходство заканчивается.
Есть в Италии города, где ты на каждом шагу чувствуешь дыхание истории или буквально натыкаешься на древние плиты и камни. Таков Рим. Такова Венеция. Увы, Равенну к числу этих городов не отнесешь. При том, что все ее древние памятники можно обойти пешком – расстояние между ними составляет сотни метров, – без путеводителя их вряд ли отыщешь. В большинстве своем они невелики и невзрачны. Даже более монументальные Сан-Витале и базилика Сант-Аполлинаре-Нуово, в отличие от древнеримской беломраморной архитектуры, сложены из кирпича-плинфы и не поражают внешней красотой. Это, кстати, уже византийская традиция: все подлинное и важное скрыто внутри (в данном случае – в храме), а не снаружи.
Судя по поведению нынешних жителей города, героическое прошлое полностью отдано на откуп туристам. Еще на рубеже XIX—XX веков, когда после цикла реставраций мозаик к Равенне вновь вернулась слава – правда, музейная, – Павел Муратов описывал ее так: «Если приезжий остановится в гостинице, выходящей на рыночную площадь, то будет... смущен шумом, который доносится поздно вечером и рано утром с улиц прославленной поэтами и путешественниками «тихой» и «мертвой» Равенны. На другой день становится понятно, что шумно бывает здесь только на одной улице около рынка... В других местах везде безлюдно, и теплый ветер одиноко шумит на открытых площадках, окружающих древние церкви. Здесь пустынно и молчаливо, но пустынно по-мирному и провинциальному. Прошлое ее величие не предстает в картинном разрушении, оно погребено глубоко под слоем сменивших одна другую культур… Нынешняя Равенна едва ли мертвый город, она является центром зажиточной земледельческой области. Тем трагичнее судьба ее великих памятников. Окружающее их безличное довольство незначительных и бесхарактерных улиц внушает печальные мысли о всесильном времени живее, чем какие угодно развалины».
Сегодня его слова по-прежнему актуальны. Современная Равенна мало чем отличается от других итальянских городков. Как обычно, в историческом центре сосредоточены магазины и офисы, тогда как школ, спортивных площадок и детских садов здесь не встретишь. Вся бытовая инфраструктура – в современных жилых районах за пределами исторической части. Зелени, не считая единственного городского парка и привокзального бульвара, в Равенне немного, и в этом смысле ее не назовешь «городом, приятным во всех отношениях».
Уличные аркады, спасающие от дождя и летнего зноя, – гениальная особенность североитальянской архитектуры
Впрочем, не будем умалять ее достоинств. Например, в перерывах между историческими прогулками можно остановиться в тени аркад, столь характерных для севера Италии, чтобы заказать чашечку крепкого эспрессо, запив глотком вкусной холодной воды. Или задержаться ненадолго на маленьких площадях, радующих то цветочным, то овощным рыночками. Или присесть на скамейку в том самом городском парке и прислушаться к постоянно звучащей здесь в летнее время музыке… Но лучше всего – прогуляться по Равенне ночью, когда исторический центр вымирает – люди уезжают на окраины, где они, собственно, и живут, а на улицах встретишь лишь редкого туриста, задержавшегося дольше, чем на день, да официантов, спешащих домой после закрытия немногочисленных ресторанов.
Кроме того, у вас всегда есть возможность посетить более поздние памятники, которые здесь также имеются. Например, заглянуть в крепость Рокка Бранкалеоне, выстроенную венецианцами в XV веке, когда они владели Равенной. Или зайти в картинную галерею, где собрана неплохая коллекция итальянской живописи, в том числе местной школы.
Правда, на нас все это уже не произвело должного впечатления. «Гений места», столь остро прочувствованный нами при посещении древних памятников Равенны, здесь уже не ощущался. Как будто напоминая о том, что после своего расцвета в V—VII веках город начал стремительно терять свою значимость. В середине VIII века он сильно пострадал от нашествия лангобардов. В течение последующих столетий правители Равенны сменялись один за другим, не оставив после себя значимого следа ни в мировой истории, ни в городской архитектуре. В анналы вошла разве что так называемая «битва при Равенне» 1512 года, в ходе которой французы разгромили войска «Священной лиги», а затем подожгли город – удар, от которого он уже не оправился.
Но если призадуматься, в «темных веках» Равенны и заключается ее уникальность, поскольку все то, чем обычно славится Италия – великое искусство позднего Средневековья, Ренессанса, барокко, – оставило здесь след незначительный. Напротив, именно «темной эпохой» Равенна внесла в мировую культуру свой «мозаичный» яркий вклад.
Ольга Козлова Фото Константин Кокошкин
Догнать и перегнать
Английский болид Dieselmax разогнался в августе 2006 года до 563,418 км/ч
Знаменитый лозунг «Догнать и перегнать» обычно приписывают Никите Хрущеву, подразумевавшему, конечно, Америку. На самом деле идея стара как мир: стремление быть первым заложено в человеке на генном уровне. И потому даже если ограничиться лишь буквальным пониманием фразы, притом в чисто автомобильном аспекте, то все равно тема самой быстрой машины потребует написания объемистой монографии. Мы же ограничимся лишь наиболее любопытными достижениями четырехколесных экипажей нашего времени.
Ровно 10 лет назад болид Thrust SSC (Super Sonic Car) достиг невероятной скорости – 1 228 км/ч
В декабре прошлого года 62-летний Стив Фоссет, прославивший свое имя 115 самыми экстравагантными и авантюрными рекордами, объявил о намерении разогнаться на реактивном автомобиле до 1 280 км/ч, что заметно превышает скорость звука. До сих пор Фоссет держал слово: и пусть не всегда с первой попытки, но своего он добивался. В прошлом году, например, он облетел без посадки вокруг Земли за 74 часа и поднялся на планере на высоту 15 453 метра… Почему же вдруг ему в голову пришло пообещать достигнуть именно скорости в 1 280 км/ч? Дело в том, что абсолютный рекорд скорости на земле был установлен ровно 10 лет назад, когда болид Thrust SSC (Super Sonic Car) достиг невероятных 1 228 км/ч!
Чуть ниже мы подробнее расскажем об этом автомобиле. Что же касается болида Фоссета, то он только создается под руководством 69-летнего Крейга Бридлава (Craig Breedlove), уже сумевшего однажды достичь на автомобиле своего производства скорости в 960 км/ч. А лозунг неутомимого рекордсмена мог бы звучать так: «Догнать и перегнать Англию». Ведь с 1983 года абсолютные рекорды скорости принадлежат англичанам. «Было бы здорово, если бы американцы смогли превзойти эти достижения», – заявил Фоссет.
Англичане в американской пустыне
Развить скорость под тысячу ни на одном шоссе, разумеется, не получится. Нужна огромная и абсолютно ровная площадка, какой даже на таком большом острове, как Великобритания, не найдешь. Зато она есть в штате Невада: это высохшее соляное озеро Блэк Рок. Тут и появился в 1983 году необычный экипаж, больше напоминавший трубу на колесах, чем автомобиль. Да так оно, в сущности, и было: ведь Thrust-2 (Thrust – «бросок») не имел ни одного ведущего колеса и представлял собой скорее ракету класса «земля—земля». Его сердцем был турбореактивный двигатель RollsRoyce Avon-302, пожиравший в секунду 4,4 литра топлива. Сверху за рулем восседал отважный пилот Ричард Ноубл, управлявший болидом лишь до скорости 563 км/ч, дальше Thrust фактически сам летел по выбранной пилотом прямой. Ближе к концу 24-километровой дистанции машина проносилась между двух глаз фотофиниша, установленных на расстоянии в одну милю (1,6 километра) друг от друга. И сразу нужно было тормозить. Но как! Сначала пилот выпускал большой парашют, потом на скорости около 600 км/ч еще три маленьких, наконец, с 200 км/ч вступали в действие автомобильные дисковые тормоза. Израсходовав на этот бросок почти все 564 литра топлива, Ноубл развернулся, дозаправился и рванул обратно, чтобы исключить влияние попутного или встречного ветра. Тогда рекорд скорости составил 1 019,467 км/ч, немного не дотянув до звукового барьера…
Тот рекорд продержался до 1997 года и был побит на том же озере земляком Ноубла Энди Грином после неудачной попытки янки, предпринятой в октябре 1996-го. (Тогда на старт вышел Spirit of America Sonic 2, оснащенный двигателем General Electric от истребителя F-4 Phantom мощностью 45 000 л. с. Место в кабине занял руководитель проекта 59-летний Крейг Бридлав, но на скорости в 1 086,7 км/ч порыв ветра… опрокинул болид. Невероятно, но пилот остался цел, а вот машина надолго отправилась в ремонт.)
Итак, Thrust SSC изначально должен был победить «Дух Америки», хотя бы потому, что в нем стояло два двигателя Rolls-Royce по 53 000 л. с.! Так оно и вышло: 25 сентября 1997 года Энди Грин зафиксировал скорость 1 149,3005 км/ч. Впрочем, до скорости звука, составляющей на земле 1 203 км/ч, Грин так и не дотянул. Тем временем неумолимо приближался юбилей «сверхзвука»: 14 октября 1947 года звуковой барьер впервые преодолел самолет Х1. Так что «суперсонику» предстоял еще один заезд на максималку, и только чрезмерная жара вынудила перенести его на день вперед. 15 октября 1997-го свидетели чуть не потеряли слух, когда через них прошел фронт ударной волны, которую «тащит» за собой любой объект, движущийся на сверхзвуковой скорости: Thrust SSC оправдал свое название и разогнался до 1 227,99 км/ч. И это достижение пока ждет нового рекордсмена. Может быть, им станет Фоссет?
«Гавайский орел» (переоборудованный пожарный «Форд» 1940 года выпуска) в 1998 году разогнался до 655 км/ч
«Тяжелые бомбардировщики»
Идея догонять и перегонять с помощью реактивных авиационных двигателей оказалась, как ни странно, весьма соблазнительной и для любителей грузовиков. На сверхзвук тут, конечно, рассчитывать не стоит, но…
Вот, например, чем развлекался на Гавайях Шэннон Сейдел (Shannen Seydel). Он приобрел где-то на свалке пожарный «Форд» 1940 года выпуска и заменил цистерну с водой на пару двигателей Rolls-Royce Viper, развивающих в режиме форсажа по 6 000 л. с. В дыму и пламени Hawaiian Eagle разогнался до 655 км/ч и в 1998 году попал в Книгу рекордов. Этот заезд состоялся в Канаде, а сейчас «Гавайский орел» стоит в гараже пожарного департамента островов и, говорят, ждет покупателя, готового выложить за него 55 000 долларов. Видимо, для пожарных автомобиль, способный не потушить, а, напротив, поджечь все, что находится сзади, пришелся не ко двору…
Максимальная скорость ShockWave («Ударная волна») всего-то 605 км/ч, зато он обладает мировым рекордом в разгоне с места – 412 км/ч за 6,36 с
Еще один реактивный рекордсмен в классе «полноразмерных грузовиков» создан командой американца Леса Шокли (Les Shokley), установившего вместо полуприцепа три сложенных пирамидой двигателя Pratt & Whitney J34-48 по 12 000 л. с. в каждом. Тяга бешеная – 8,6 тонны. Двигатели стоят немного под углом, чтобы прижимать грузовик к земле. Максимальная скорость ShockWave («Ударная волна») всего-то 605 км/ч, зато он обладает мировым рекордом в разгоне с места – 412 км/ч за 6,36 с. Останавливается грузовик с помощью парашютов и оснащен… серийными шинами. Но как же их не разрывает центробежная сила? Хитрый Шокли сначала «протачивает» протектор, срезая наружный слой массой 30 килограммов. Кстати, описанным выше Thrust это бы не помогло, поэтому они катились по соляному озеру на… голых алюминиевых дисках.
Дизелю и не снилось
Думаем, что герр Дизель не предполагал такой судьбы своему знаменитому детищу. И все-таки стремление «догнать и перегнать» добралось и до его моторов. Англичане снова утерли нос янки на их территории: на соляном озере в Бонневилле, штат Юта, болид Dieselmax разогнался в августе 2006 года до 563,418 км/ч. За рулем был уже знакомый нам Энди Грин, которому такая скорость показалась, наверное, черепашьей. Следует, впрочем, заметить, что один из двух заездов дал 588,664 км/ч, но второй, в обратном направлении, все испортил, снизив среднюю величину.
Как вы думаете, кто создал этот аппарат? Фирма JCB, специализирующаяся на строительных машинах. От них и взяты оба двигателя JCB444-LSR, форсированные фирмой Ricardo до 750 л. с. Для повышения мощности они оснащены турбонаддувом с интеркулером, работают с непосредственным впрыском высокого давления при сниженном давлении и температуре в камере сгорания. И – с ума сойти, – чтобы не отравлять воздух штата Юта, машина оборудована выпускной системой с нейтрализатором и фильтром частиц сажи! Не будь их, Dieselmax легко преодолел бы планку в 600 км/ч…Воодушевленная успехом JCB, говорят, подумывает о приобретении у «Форда» фирмы «Ягуар» и ее возвращении под английские знамена.
Электрический реванш
В 2003 году еще двое англичан, Колин Фэллоу и Марк Ньюби, решили обойти американцев силой электротяги: они объявили о намерении разогнаться на одном из соляных озер Туниса до скорости свыше 300 миль в час (483 км/ч). Первый из друзей – инженер, второй – летчик, причем из тех, кто в свое время был допущен к управлению знаменитым Thrust SSC. Их электроболид ABB e=motion внешне весьма незамысловат и напоминает квадратный (в сечении) деревянный кол на колесах. Весит сооружение 1,6 тонны, вытянуто в длину на 10 метров при поперечном сечении всего 60 х 75 сантиметров. Основной вес приходится на кислотные аккумуляторные батареи, коих насчитывается 52 штуки. Вместе они выдают 600 вольт постоянного тока, который затем преобразуется в переменный.
Электроболид e=motion сумел разогнаться почти до 450 км/ч
А вот два двигателя весят совсем немного, ведь их номинальная мощность достигает всего… 50 л. с. Вы, конечно, станете упрекать нас в опечатке: разве сотни лошадей хватит для такого разгона? Разумеется, нет. Но, если подать на двигатели раз в 10 больше мощности, чем положено, они рванут с места так, что мало не покажется – максимальный крутящий момент электродвигателя наблюдается при пуске. Потом моторы сгорят, конечно, но… на заезд, по расчетам, их должно хватить. Датчик температуры не допустит перегрева выше 180°С, когда начнет плавиться изоляция обмоток. Кроме того, их обдувают мощные вентиляторы.
E=motion совершил немало пробных стартов, но решающий день все отодвигался и отодвигался. Наконец, окончательно объявили: рекорд будет установлен 5 мая 2005 года на соляном озере Блэк-Рок в Неваде. Но рок действительно оказался черным для англичан: вскоре последовало обескураживающее заявление об отказе от попыток преодолеть 300-мильную планку. И сегодня упоминание об ABB e=motion можно найти лишь в архивах.
А что же янки? Студенты Университета в Огайо еще в 2003 году разогнали свой электромобиль Buckeye Bullet на озере в Бонневилле до 420,36 км/ч, что стало бы рекордом, удайся этакое дело два заезда подряд. Увы, ребят преследовали поломки, потом забастовали батареи. Так и остались незыблемыми официальные 404,43 км/ч, установленные, впрочем, тоже американской командой White Lightning. Но ведь жизнь продолжается, а значит, найдется немало охотников «догнать и перегнать»!
Алексей Воробьев-Обухов
Ныряльщики и шпагоглотатели
Знаменитые Галапагосские острова получили свое название от испанского слова gala’pago, означающего одну из разновидностей водяных черепах. Острова действительно известны своими гигантскими черепахами. Правда, не водяными, а сухопутными. А вот в море как раз можно встретить первый экспонат этой живой кунсткамеры: в нескольких сотнях метров от берега плавает и ныряет множество крупных ящериц – морских игуан. Они опускаются на дно и сноровисто срезают зубами растущие на подводных камнях водоросли. А их вальяжные сородичи – сухопутные игуаны – предпочитают греться на суше в зарослях кактусов-опунций.
Зоосправка
Морская игуана (Amblyrhynchus cristatus)
Игуана-конолоф (Conolophus subcristatus)
Тип – хордовые
Класс – пресмыкающиеся
Отряд – чешуйчатые
Подотряд – ящерицы
Семейство – игуаны (Iguanidae) Игуаны – самая разнообразная группа современных ящериц, объединяющая около 700 видов. Характерное для игуан умение плавать и способность подолгу обходиться без пищи и воды позволяют им успешно осваивать острова. Узкие проливы они преодолевают самостоятельно, широкие пространства дрейфуют на «плотах» из поваленных деревьев или иных «плавучих средствах». Видимо, таким образом они заселили Галапагосские острова, которые расположены более чем в тысяче километров к западу от континента, но прямо к ним выходит одна из ветвей Перуанского течения. В прежние времена мясо и яйца конолофов употреблялись в пищу людьми, живущими на островах. (Морских же игуан они почемуто не ели, на них охотились домашние животные.) С 1936 года, когда на Галапагосах был создан национальный парк, этот промысел закончился. Однако до сих пор оба вида числятся в Красной книге Международного союза охраны природы в разделе «виды, находящиеся под угрозой».
Чтобы добыть пропитание, конолофу достаточно приподняться на задних лапах и оторвать колючую лепешку-опунцию
Принято думать, что для растительноядного существа проблема пропитания не очень остра: его еда не убегает и не защищается. Добыть ее и в самом деле легко, а вот переварить – нет: в ней много плотных, химически устойчивых целлюлозных оболочек и прочих неудобоваримых составляющих, при этом питательных веществ гораздо меньше, чем в животной пище. Переработка столь неудобного сырья требует изощренной внутренней «технологии» и высокого уровня обмена веществ, такого, которым обладают теплокровные. Среди млекопитающих и птиц травоядность – обычное дело, но вот среди современных рептилий вегетарианцев всего лишь две группы. Одна из них – сухопутные черепахи. Вторую группу образуют представители одной из самых многочисленных и совершенных ветвей современных ящериц – игуаны. Наиболее экзотической выглядит диета морских игуан: они поедают не просто растения, а водоросли, хотя в этом есть определенные преимущества – в них нет «жестких» тканей, богатых целлюлозой и затрудняющих переваривание. Правда, до такой еды еще нужно добраться. И хотя большинство игуан неплохо плавают, чтобы освоить подводные пастбища, нужно быть еще и хорошими ныряльщиками. Морские игуаны в этом преуспели. Их тела и мощные хвосты уплощены с боков, а между пальцами наметилась небольшая перепонка. Пальцы при этом остались подвижными и сохранили когти, которыми ящерицы цепляются за камни – морская вода тяжелее их плоти, и игуана, прекратившая двигаться, немедленно начинает всплывать.
У морских игуан телесные контакты не означают симпатии или иерархические отношения, просто так легче согреться
Проблемы обтекаемости и плавучести – не единственные из числа тех, которые «решают» морские ящерицы. Любовь к морским купаниям постоянно заставляет их плакать в самом буквальном смысле. Дело в том, что во время подводной кормежки в организм игуаны поступает огромное количество соли из морской воды. Почки рептилий вряд ли бы выдержали такие ударные нагрузки, – но тут их подстраховывают слезные железы, выводящие из организма избыток соли.
Такое применение этих желез у пресмыкающихся не редкость (вспомним хотя бы знаменитые крокодиловы слезы), но соленые слезы морских игуан не капают и не текут ручьем, а выстреливаются под напором через ноздри, словно из водяного пистолета. Когда игуаны, выйдя из моря, греются на прибрежных камнях или песке, над сплошной массой темно-серых тел то и дело взлетают белые слезные фонтанчики.
Крабы для игуан и не враги, и не еда, поэтому они относятся к ним абсолютно индифферентно. Судя по всему, игуанам даже не щекотно
Проблема обогрева – еще одна трудность в жизни морских рептилий. Хотя Галапагосы и лежат прямо на экваторе, их омывает холодное Перуанское течение, и вода вокруг островов довольно прохладная, недаром же здесь живут пингвины. В такой воде холоднокровные существа быстро остывают и теряют подвижность. Приспособиться к подобным условиям смогли только морские игуаны. Как известно, чем больше тело, тем медленнее оно теряет тепло. Игуаны – одни из самых крупных представителей своего семейства, их вес достигает 12 килограммов, а длина вместе с хвостом – 140 сантиметров. Правда, и этого слишком мало для автономного плавания: в здешней воде даже у ныряльщиков в гидрокостюмах через час начинают стынуть пальцы. Можно лишь удивляться тому, как рептилиям удается продержаться в ней до двух часов, сохраняя подвижность, и потом еще успешно выбраться на берег, преодолев полосу прибоя. Но после этого они уже не тратят сил: сделав десяток шагов от линии, до которой докатываются волны, игуаны лежат на песке или камнях, пока не согреются. И если в море они могут заплыть на несколько сотен метров от берега (хотя предпочитают держаться в прибрежных водах, куда не заходят акулы), то на суше никогда не покидают прибрежных пляжей и скал.
Тела этих рептилий покрыты броней из чешуй и роговых щитков. Но даже в такой защите паразиты ухитряются найти слабые места
Здесь они проводят время между кормежками, большую часть года мирно лежа вплотную друг к другу, а нередко и в два яруса. А в январе-феврале, когда океанские течения меняют направление и море становится теплее, начинается сезон размножения, сопровождающийся бурными схватками самцов за территорию. Бойцы принимают угрожающие позы, бодаются шипастыми головами, кусаются. Приз победителю – большой участок, позволяющий привлечь больше самок и оставить более многочисленное потомство. Когда самки оплодотворены, делить становится нечего, и вчерашние враги вновь лежат бок о бок. Зато начинают драться их подруги, ищущие у верхней границы прилива место для гнездовых нор. Хороших мест гораздо меньше, чем претенденток, и схватки за участок возникают нешуточные. Но в течение недели каждая находит хоть какое-то место, чтобы вырыть нору и отложить в нее от одного до трех крупных яиц. На этом забота о потомстве заканчивается – остальное сделают солнце и песок. Через три месяца потомство выберется из своих колыбелей в довольно опасный мир: желающих полакомиться детенышем немало. Впрочем, и сами ящерки не придерживаются строгой вегетарианской диеты родителей, дополняя ее морской живностью: растущему организму нужно усиленное белковое питание.
Цепляясь за камни, чтобы не всплыть, морская игуана соскребает с них водоросли крепкими, острыми зубами
В этом вопросе морская игуана отличается от своего кузена – сухопутной игуаны-конолофа (он же друзоголов). Конолоф тоже живет только на Галапагосах (причем лишь на некоторых островах), но его вотчина – внутренние земли, куда не долетают брызги прибоя. Он заметно мельче (до 110 сантиметров), его тело в ширину больше, чем в высоту, хвост в сечении почти круглый, а гребень не столь эффектен. Зато он намного ярче: если большинство морских игуан окрашены в темно-серые и темно-оливковые тона, то типичная расцветка конолофов – светло-желтая голова и кирпично-красное тело. Впрочем, у обоих видов окраска сильно варьируется, так что на островах можно найти и красноватых морских игуан, и монотонно-темных конолофов. Конолофы, живущие на острове Санта-Фе, отличаются бледной окраской, за что их обычно выделяют в особый вид, хотя недавние полевые исследования зоологов заставляют думать, что это всего лишь местная цветовая вариация.
На всех этапах жизни конолоф питается исключительно растениями суши. Сухую жесткую траву рептилиям не переварить, но, на их счастье, на островах растут кактусы-опунции. Их сочные внутренние ткани одновременно и еда, и питье. Правда, снаружи они покрыты пучками колючек, размером, острием и прочностью напоминающих швейные иголки. Страшно смотреть, как они попадают в десны конолофов (у игуан зубы мелкие, и пасть кажется беззубой). Но, видимо, иглы не причиняют им вреда, проходя непереваренными через весь пищеварительный тракт. Помет конолофов иногда целиком состоит из таких иголок.
Детеныши игуан – лакомая добыча для многих хищников. Эта юная ящерка досталась большой голубой цапле
Избавленные от необходимости предпринимать ежедневные вылазки за едой в опасную стихию, конолофы медлительны и благодушны. Однако «квартирный вопрос» ежегодно портит и их. Им, как и морским игуанам, не хватает удобных участков для откладки яиц, и захватившие хорошее место самки яростно атакуют менее удачливых соплеменниц. Кинооператорам-анималистам удалось заснять, как самки сухопутных игуан поднимаются на вершину вулкана (конечно, не во время извержения) и откладывают яйца в его кратере, прямо в почву, подогреваемую подземным теплом. Можно представить себе, насколько сильны их побуждения, если учесть, что конолоф без крайней надобности не ступит и шагу, а будучи оттеснен метров на двести от своего излюбленного участка, возвращается на него недели три. Малоподвижность – почти неизбежная расплата за постоянно доступную, но малопитательную еду.
Конолофы и морские игуаны – не очень близкая родня, их эволюционные пути разошлись около 20 миллионов лет назад. Однако изредка на островах попадаются ящерицы, сочетающие признаки обоих видов. Зоологи давно подозревали, что это межвидовые гибриды, но доказать предположение удалось только в 1994 году, когда на островке Плаза-Сур была поймана очередная «промежуточная» игуана. Анализ ее рибосомальной РНК показал, что она действительно представляет собой результат нечаянного скрещивания двух видов. Как живут подобные неприкаянные существа, уходят ли они за водорослями в море или жуют кактусы на суше, пока никому отследить не удалось.
Фото Андрея Гудкова
Читайте также на сайте «Вокруг Света»:
След игуаны
Драконы острова Комодо
Неизвестная рептилия
Иван Стрельцов
