Текст книги "Уик-энд в городе"

Автор книги: Влодзимеж Ружицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Ружицкий Влодзимеж
Уик-энд в городе

Влодзимеж Ружицкий

Уик-энд в городе

Закончив борьбу с прорывавшимися на разных участках фронта остатками сна, Джон Мак-Гмм, Неутомимый Исследователь и Знаток Прямых Дорог, принялся открывать левый глаз. Операция предстояла нешуточная: веко, склеенное слезоотпорной снотворной мазью, долго не хотело подниматься. Лишь после трех попыток, пяти вскриков боли и одного, зато глубокого, погружения ногтя дело было завершено. Зажав глаз ладонью, Джон Мак-Гмм на ощупь отыскал Дезодорант, Улучшающий Точку Зрения, обильно оросил им свой орган видения. Теперь можно было допустить вглубь глаза первые кванты света, не рискуя при этом расстроить рассудок. Исследовать вздохнул: мир все еще существовал. Лучи утреннего солнца пробились сквозь тучи городских дымов, проникли внутрь жилища, поблескивали на панцирях роботов и роботесс.

Пришла очередь правого глаза; слабее намазанный вчера перед сном, он открылся сам. Теперь можно было и сверить данные. Показания правого глаза ничем не отличались от показаний левого. Никаких сомнений; в течение истекшей ночи Окончательной Катастрофы пока что не произошло; не исключено, что дела сегодня обстоят лишь чуточку похуже, чем вчера...

Нужно было еще проверить информацию. Исследователь знал, что наилучшим доводом будет свидетельство слуги.

– Плекси!

– Слушаю, сэр, – Плексиглас появился словно из-под земли – именно такое появление входило в его обязанности.

– Как ты думаешь, Плекси, – живем? – осторожно поинтересовался Знаток.

– Осмелюсь заметить, сэр, что все свидетельствует в пользу такого предположения, – сказал Плексиглас бесстрастным голосом великолепно вышколенного слуги.

– Прекрасно, – Мак-Гмм задумался не долее чем на четырнадцать секунд. Так, а какой у нас сегодня день?

– Суббота, сэр.

– А время? Хорошее, надеюсь?

– Девять часов сорок семь минут шестнадцать секунд. Время наилучшее, сэр.

– Так... А какой у нас нынче век?

– Насколько я помню, двадцать второй, сэр.

– Так... Плекси, ты читал утренние газеты?

– Разумеется, сэр, это входит в круг моих служебных обязанностей.

– Ну и какие у нас перспективы на двадцать третье столетие?

– Слабые, сэр. Почти никаких. И тем не менее...

– Но в прошлых двадцати двух веках можно быть уверенным? – Знаток плаксиво скривился. – Никто их у нас не отберет?

– Никто, сэр.

– И на том спасибо... Благодарю, Плекси, можешь идти.

Плексиглас моментально исчез, возвратившись ко второстепенным служебным обязанностям. Знаток же наш принялся задумчиво ковырять пальцем в носу. И вдруг подскочил на постели, хлопнул себя по лбу.

– Плекс! – энергично завопил он.

– Слушаю, сэр.

– А как у нас с погодой? – спросил Знаток с надеждой в голосе. – Если это не галлюцинация и не наркотик, то не солнце ли я вижу?

– Совершенно верно, сэр. Солнце светит с утра. Погода прямо-таки демонстративно прекрасная.

– А после полудня? Есть шансы?

– Увы, сэр... На шестнадцать пятнадцать запланировано сгущение облаков, которое достигнет кульминации в восемнадцать тридцать три в виде дождя; около девятнадцати двадцати дождь приобретет характер ливня и утихнет лишь в двадцать один восемнадцать.

– Но почему?! Сегодня же суббота!

– Именно поэтому, сэр. Сегодня вечером должен состояться матч нашей команды со сборной Верхней Вольты. Как пишет "Ежеквартальный Погодник Метеоролог", последний дождь на территории Верхней Вольты зарегистрирован три года одиннадцать тридцать три в виде дождя; около девятнадцати на их спортивных площадках высохла три месяца спустя. На следующий год понятие "скользкое поле" исчезло из языка Верхней Вольты. Естественно, их игроки абсолютно непривычны к мокрой траве на поле. Учитывая это, группа болельщиков заказала ливень, угрожая в случае неисполнения заказа обстрелять Министерство Ведра и Непогоды из тяжелого оружия.

– Вот как! И что же правительство?

– Сэр, важнейшей обязанностью правительства остается забота о гражданах – правда, фракция оппозиции в парламенте утверждает, что забота эта в первую очередь касается безопасности государственных служащих. Учитывая, что здание Министерства не отличается прочностью... Ливня не избежать, сэр.

– Это нарушило все мои планы на вечер, – пригорюнился наш Знаток. – В таком случае, Плекси, приготовь мне петарду.

– Сэр, позволю себе заметить...

– Не очень мощную, но чтобы хорошо дымила.

– Позволю себе заметить, сэр, что прилегающий к Министерству Ведра и Непогоды квартал окружен заграждениями из колючей проволоки под напряжением четыре тысячи двести вольт. Ограждения достигают высоты четвертого этажа. Кроме того, Министерство располагает для обороны батареей лазерных пушек сорок восьмого калибра. Насколько мне известно, с ними шутки плохи, сэр.

– Ну, а дети из Ливерпуля?

– Как группа, насчитывающая больше пятидесяти трех тысяч человек, они имеют право приобрести ракеты девятнадцатого поколения класса "земля правительство". Кроме того, они в состоянии оплатить услуги специалиста по баллистическим расчетам.

– Весомый аргумент.

– Весомейший, сэр.

– Как же быть? Кто может остановить ливень?

– Боюсь, одни лишь Небеса, сэр.

Наступила тишина. Лицо Джона Мак-Гмм выказало явные признаки беспокойства и грусти. Причины грусти крылись в потаенных уголках души Знатока; связь меж состоянием погоды и настроением Знатока олицетворялась в некоей особе, носившей невинное имя Мауриция. Именно эта особа в свое время заключила с нашим героем контракт на совместное субботне-вечернее распитие бутылки бургундского урожая 2054-го года в домовладении Неутомимого Исследователя и прослушивание сарабанды из третьей оркестровой сюиты Иоганна Себастьяна Баха, а также на партию в кегли. Однако непременным условием претворения контракта в жизнь должна была стать безупречная погода. Условие это с самого начала возбудило подозревания Знатока – а теперь он вдобавок вспомнил, что Мауриция – горячая сторонница прикладного футбола и в последнее время играла в опасной близости от Ливерпуля.

Дело приобретало дурной оборот. С душевной болью наш Исследователь решил идти до конца.

– Плекси!

– Слушаю, сэр, – Плексиглас, понятное дело, появился как из-под земли.

– Скажи-ка, Плекси... ничего не скрывая, я должен знать... На какое время назначен матч?

– Сэр, в виде исключения правительство решило опубликовать эти данные немедленно – хотя обычная процедура требует объявлять о начале матча за двенадцать с половиной часов до первого свистка...

– Итак?

– В двадцать четыре ноль-ноль, сэр.

– Правда? – воскликнул Джон Мак-Гмм. – Весьма приятное известие.

– Вот именно, сэр. Это свидетельствует о смелости и решительности нашего правительства.

Врожденная любовь к жизни вновь взыграла в сердце Знатока Прямых дорог. Ставя условие насчет погоды, Мауриция не могла знать время начала матча значит, ею руководил не холодный расчет истовой болельщицы, а чисто женская забота о сохранении прически. А это позволяло все же питать определенные надежды. Интерес Знатока к проблемам Прямых Дорог мог сослужить свою службу.

Успокоенный этими мыслями, наш Знаток задумался над новой проблемой: как провести уик-энд весело и захватывающе, но остаться при этом в живых? Чело Знатока покрылось паучьей сетью морщинок. Несомненно, наивысшие шансы сохранить жизнь он имел бы, безвылазно засев дома. Неплохой эффект дало бы и занятие ключевых позиций (входная дверь, лестница, коридоры) бригадой роботов-охранников (8-й калибр, самовскакивающие, самоуправляемые, вооружены системой кругового обстрела ЧУВАКС). Но вечно юная и жаждавшая новых впечатлений натура Джона Мак-Гмм протестовала против такого решения. Что же предпринять? Весело провести время в кругу ныне живущих приятелей? Ба! Скоро ведь десятая годовщина вступления нашего героя на стезю Горячего Увлечения Наукой. На стезе этой, работая как Неутомимый Исследователь над проблемами Прямых Дорог, он вскоре сделал неплохую карьеру – получил степень Вице-Знатока, потом Знатока, а ныне был на полпути к наивысшему титулу Экстра-Знатока. Но за это время он потерял из виду прежних приятелей и не знал теперь, кого из них он может застать на этом свете.

Нужно попробовать. Знаток поманил пальцем телефон, и тот приблизился крайне неохотно – телефон давно домогался ремонта, пенсии, доплаты за выслугу лет и т.д. Но к набиранию номеров все же приступил. Сначала ничего не выходило – вместо адресов абонентов на экране появлялись порядковые номера кладбищ и крематориев, где абоненты завершили к тому времени жизненный путь. Когда телефон набрал номер Дона Гриззли, Знаток оживился последний раз он видел Дона, пробиравшегося окопами вдоль улицы, не далее как год назад. Увы, на экране появилась оговоренная физиономия автоответчицы, сообщившей, что Дон не может подойти к аппарату по объективным причинам.

– Что это за причины? Неужели... – тут наш герой изобразил двумя пальцами, как закрывают покойнику глаза.

– О нет, мистер человек. Дон был очень осторожен и никогда ни во что не ввязывался. Но когда он лишился своих бабочек... – автоответчица вздохнула, – это было ужасно!

– Прошу вас, успокойтесь, у вас поднялось напряжение.

– Дело в том, что наши соседи справа и слева никак не хотели помириться друг с другом. А с оружием они обращались весьма неаккуратно... Прямым попаданием из базуки нам снесло верхний этаж, где Дон хранил свою прекрасную коллекцию бабочек – тысячу экземпляров. Дон этого не вынес и решил протестовать.

– Каким образом?

– Протестовать против времени, в котором ему выпало жить.

– И потому он не может подойти к телефону?

– Да. Он запротестовал... активно.

– До какой степени... активно? – Знаток проглотил слюну.

– Он перешел в состояние глубокого отрешения от жизни путем замедления процессов обмена веществ и понижения температуры тела до...

– Ага, это новая мода?

– Увы, мистер человек, она самая. Капсуляция, или кататония с последующей мумификацией.

– И долго он собирается так протестовать?

– Вот это хуже всего! Я помню его последние слова, когда он уже начал замыкаться в себе. Он крикнул мне: "Запомни и передай всем: сколько бабочек – столько лет!" А я его тайно любила! – зашлась плачем автоответчица. – Это ужасно! Мне ведь до капитального ремонта осталось всего шестьдесят лет! А что потом?

– Ну что же, спасибо. И умоляю вас, не повышайте себе напряжение!

Когда экран погас, Знаток погрузился в угрюмое раздумье, барабаня пальцами по своему наручному компьютеру, машинально выстукивая на нем маршрут главного каналостока Сити и даже не замечая этого. Неужели, пока он последние годы пробирался канализационными ходами, носа из них не высовывая наружу, все его старые приятели покинули этот мир?

Походило на то. А потому нужно прикинуть, как провести вечер в одиночестве. Знаток моргнул телефону, чтобы тот бросил бесполезное занятие, но подслеповатый от старости телефон набрал уже очередной номер. Не веря собственным ушам, наш герой увеличил громкость до предела – он услышал громкий храп, сразу напомнивший ему студенческие времена, точнее лекции по философии. На экране появилось лицо безмятежно спавшего Тома Уока, старого приятеля. И тотчас же раздался тонкий голосок его телефона, справлявшегося, настолько ли важное дело у вызывавшего, чтобы стоило будить хозяина.

– Ну разумеется! – крикнул Джон Мак-Гмм. – Это же я! Передай своему хозяину, что Золотарь вылез из люка и вечер у него свободен!

– Увы, мистер Золотарь, – сладеньким голосом пропел аппарат. – Мой наниматель позволил мне прервать его сон лишь в трех случаях. Ваш звонок в их число не входит. Спасибо за визит.

– Подожди, зловредный механизм! Что за случаи?

– Сообщение о смерти королевы; взрыв атомной бомбы на расстоянии от полутора до ста миль от нашего дома; пароль. Поскольку ваш звонок в их число не...

– Погоди! Минутку! – завопил Знаток. Его мысль работала в молниеносном темпе. Пароль! А значит, есть шанс! Если Том по-прежнему сентиментален... Студенческие времена! Запомнившиеся присказки! Ура! Пословица, которую они услышали от знакомого иностранца и написали на спине робота-экзаменатора!

– Даю пароль, жестянка ты этакая! Внимание: пережили мы Атиллу, ну и роботов осилим!

– Пароль верный. Приступаю к процедуре бужения, – и голосок телефона превратился в рык: – Том! Подыми башку! Свой звонит!

Голова повернулась к экрану затылком, а храп стал напоминать шум работающего дизеля.

– Том! Подыми башку! – заревел телефон. – Током тресну!

Голова дрогнула, лениво приподнялась и пробормотала:

– Далеко отсюда? Сколько рентген?

– Мистер Том, это не бомба, – сказал телефон. – Звонит какой-то золотарь, выдает себя за вашего знакомого; говорит, что вылез из канализации и не знает, что делать дальше.

– Заткнись, пылесос!. Том, ты меня видишь? Это я, помнишь, в студенчестве?

– А, Джон, – голова зевнула. – Жив еще? А почему?

– Сам не знаю! А ты?

– Понимаешь, удается как-то не высовываться. Реакция хорошая, голова на плечах...

– Помню, ты всегда был шустрым! Том, заходи ко мне сегодня вечером!

– Что, у тебя раковина засорилась, не можешь починить, теоретик? Выбрось на свалку и купи новую!

– Да нет, раковина в порядке! – быстро сказал Знаток, потому что услышал в кухне ворчанье: "Грубиян!" (раковина, как всегда, подслушивала). – Том, давай просто так встретимся и потолкуем о старых временах!

– А почему не о новых? – Том зевнул. – Жизнь становится все любопытнее – взять хотя бы сам факт, что она все еще существует!

– Можем поговорить и о временах, что еще предстоят, и о тех, что никогда не наступят! Так как, прилетишь? У меня дома бургундское, кегельбан и мощные перекрытия, любой удар выдержат!

– Ошалел ты в своей канализации! Не выйдет!

– Почему?

– Лететь нечем! Аэродина моя накрылась. Все из-за того типа, которому я наступил в пабе на ногу.

– Жаль.

– Да что ты, могло быть хуже. Но докеры решили меня не убивать, пока я им не расскажу о политике правительства в области регулирования заработной платы.

– Докеры?!

– Ну да. Они подбили министра, а я летел поблизости, ну, и получил лазером от того типа. Ну ничего, я вызнал, где он живет, займусь им в понедельник. Мне удалось катапультироваться, а министру, похоже, нет. Дымище был дай боже...

– Так что докеры?

– Да ничего. Я от них смылся.

– Слушай, может, мне к тебе приехать? Есть у тебя кегли?

– Есть. Но сын их как-то шутки ради набил тротилом.

– О, ты уберег сына? Большой он у тебя, я смотрю...

– Ого! С месяц назад ушел в подполье.

– В лейбористское?

– Нет, в наш подвал. Я хотел починить стол и послал его в подполье за гвоздями. А он засел там и стреляет без предупреждения. Сообщил по рации, что сделал приличные запасы и попытается дожить до совершеннолетия.

– Хм, может всему виной недостатки в воспитании? А жена твоя что говорит?

– Которая? А что скрывать! Сам знаешь, не могу я долго жить с одной бабой. Покидаю. Правда, последняя покинула меня сама. Вообще-то тротил был предназначен не для нее, но Марта на него уселась... Детонация, и...

– Да сколько у тебя их было?

– Пять. Зачем себе в чем-то отказывать? Да, ты читал вчерашнюю "Дейли Террор"? Нет? Один тип наткнулся в парке на гнездо дистанционно управляемых ос, всех их перестрелял, но пощадил пса, который оттуда выскочил, – у него самого был сенбернар. А потом десять пожарных машин не могли справиться с огнем – пес был дрессированный, и в кудлашках у него оказались капсулы с напалмом.

– Да, нехорошо получилось, – почесал в затылке Знаток. – Так что ты делаешь вечером? Хочешь, я к тебе загляну?

– Один?

– Ага. Попробовал позвонить парочке старых знакомых, но – увы...

– Порядок. Один приходи. Толпы я не люблю. У толпы гораздо меньше шансов, если что... Вылетай сразу же. В это время суток можешь и долететь, хотя... Ну ладно, будь! – Он закрыл глаза и захрапел прежде, чем его голова коснулась подушки.

– Разговор за счет вызывавшего, – холодно заключил телефон Тома.

Прежде всего следовало решить транспортную проблему: как преодолеть расстояние в пятнадцать миль экипажу из двух человек? (Ибо немыслимо было, понятно, отправляться в путь без незаменимого Плексигласа). О метро и речи не было – поезда не ходили, станции либо закрыты, либо превращены в окружные блиндажи. Пешее путешествие нужно рассматривать как крайний случай – все главные улицы давным-давно перекрыты, требовалась изрядная физическая подготовка, чтобы преодолеть окопы и спирали колючей проволоки. А неутомимый Исследователь по части подготовки таковой был слабоват. Канализация? Перед мысленным взором Знатока мгновенно возникла схема главной канализационной сети города, и он сразу вспомнил подходящий маршрут – не более пяти часов ходу форсированным маршем. Для столь солидного специалиста – пустяки.

Но сегодня – уик-энд. Не надлежит ли посему специалисту отказаться от рутинной повседневности, не распрямить ли спину, столь долгие часы горбившуюся в переходах высотой всего в четыре фута; не отдаться ли зову воздуха?

Вывод был однозначным: аэродина. Не самое безопасное транспортное средство, зато самое комфортабельное! Неужели на этих жалких пятнадцати милях обязательно попадется кто-то, кому приспичит стрелять по мирно пролетающему ученому?

Обрадованный предстоящим приятным путешествием, Знаток улыбнулся телефону – тот как раз, охая и хромая, плелся на место (симулировал подагру) – моментально оделся и вызвал Плексигласа. Вышколенный слуга появился – понятно, как из-под земли! – с завтраком на подносе. Уплетая соленые палочки, Джон Мак-Гмм проинформировал слугу о своих планах.

– Я вылетаю сразу после завтрака, – закончил он. – Разумеется, ты летишь со мной.

– Естественно, сэр. Сопровождение хозяина в опасных ситуациях непременная обязанность высококвалифицированного слуги.

– Безопаснее всего было бы отправиться канализацией...

– Вот именно, сэр. В нашем столетии канализация приняла на себя самые разнообразные функции.

– Но мы полетим аэродиной. – Знаток с хрустом разгрыз палочку. – Хочешь что-то сказать?

– Нет, сэр. Еще Шекспир заметил, что молчание – золото. Эти древние...

– Я чертовски давно не летал аэродиной. Нужно воспользоваться случаем и посмотреть на мир с высоты.

– Мудрое решение, сэр. С высоты двухсот футов многие проблемы предстают в совершенно ином свете.

– Будем собираться, Плекси.

– Слушаю, сэр. Взять ли на борт фиксатор-завещатель?

– Это еще что такое?

– Весьма недурной приборчик, сэр. Он позволяет мгновенно сделать нужные записи в момент, предшествующий кончине. У наследников не будет никаких хлопот. Прибор этот напоминает "черный ящик" и легко извлекается из обломков.

– Гм... возьми, если это не доставит особых хлопот.

– Кроме этого, сэр, осмелюсь предложить в качестве экипировки две базуки, с ускорителями на жидком топливе, легкий лазерный карабин, калибр два или три с половиной – смотря с какой стороны считать, – и, наконец, лом.

– Идет. Карабинами и базуками в случае чего займешься ты, я слаб в технике. Но зачем лом?

– На всякий случай, сэр.

– Ага! – Джон Мак-Гмм с умным видом кивнул.

Плексиглас моментально исчез. Знаток доел палочки, выпил молока (на упаковке значилось, что "Молоко из целлюлозы получше глюкозы!"), подошел к окну и, весело насвистывая третью часть сонаты ми-бемоль Шопена, подставил лицо солнечным лучам. Стоя так, излучая радость жизни, он внезапно почувствовал укол в правую ногу. Мгновенно распластался на полу, в полном соответствии с инструкцией прикрыв голову и поджав ноги, но это оказался всего лишь роботенок для вдевания ниток в иголки, проказник-малыш с высоким уровнем интеллекта. Теперь он пищал от радости:

– Хи-хи, дяденька! Такой большой, а так плюхнулся!

– Иди прочь, малыш, – цыкнул Знаток, не в силах, однако, сдержать улыбку.

– А вот и не пойду! Роботик сейчас дяденьку иголкой ка-ак кольнет!

– Отстань, малыш! А то! – Знаток сделал грозное лицо.

– Ой-ой, дяденька сейчас выключит роботика! – Малыш заслонил рецепторы манипуляторами, и его диоды покраснели от страха.

– Ну ладно, успокойся, не выключу. Только веди себя, как следует, вдевай нитки, а не колись!

– Уй, дяденька обещает, а сам возьмет, да и выключит! Все дяденьки только и делают, что выключают! Боюся!

– Не глупи, – сказал Знаток. – Роботов никогда не выключают ни с того, ни с сего – только когда они станут непослушные или больные.

– Но себя ведь дяденька часто выключает – ни с того ни с сего?

– Случается, – признался Джон Мак-Гмм.

– А почему роботиков не выключают просто так, а дяденек – выключают?

– Вот этого никто не знает.

– А я знаю! А я знаю! – триумфально завопил роботенок. – Потому что роботики – нужные, а дяденьки – нет!

– Как тебе только в голову пришло... – Теперь Знаток рассердился всерьез.

– А вот и пришло! Дяденьки – ненужные! Ничего страшного, если все отключатся! Еще лучше будет! Роботик станет всех колоть!

И, выкрикнув эти грозные слова, малыш проворно шмыгнул в свой уголок внутри универсальной швейной машины, оставив нашего Знатока, сконфуженного, запыленного, лежащего на полу посреди всякого хлама, пылесос слегка свихнулся и, отказываясь от мирных переговоров, продолжал забастовку.

Извлеченная из гаража аэродина выглядела как новенькая, посверкивала на солнце свежим лаком – хозяин не летал на ней с тех пор, как она вернулась из мастерской после встречи с воздушным пиратом. Наш Исследователь, моргая непривычными к дневному свету глазами, занял свое место и в ожидании Плексигласа пытался извлечь зубочисткой засевший в дупле кусочек соленой палочки – Знаток сторонился дантистов с тех пор, как они перешли при сверлении зубов на нитроглицерин. Плексиглас тем временем отдавал последние распоряжения группе роботов-охранников, призванных стеречь дом в отсутствие хозяина. Их командир, робот в чине штабс-капитана, слушал приказы, стоя вольно, безмятежно жуя кусочек изоленты. Он лишь кивнул в ответ и с развязностью, свидетельствовавшей о высокой квалификации, взялся за работу: выплюнул жвачку, дунул в ствол своей ручной бомбарды, окинул окрестности холодным взглядом идеально отшлифованных глазных линз и словно бы растворился в воздухе – скорее всего, залег за стеной. Его подчиненные заняли позиции вокруг дома.

Заняв свое место. Плексиглас задал аэродине маршрут. Однако она заявила в ответ, что не питает ни малейшей склонности к самоубийству; потом напомнила о лоции небезопасных районов воздушного пространства, посоветовала пассажирам обратиться к ближайшему психиатру, и согласилась наконец лететь, но предупредила, что преодолеет заданный ей пятнадцатимильный маршрут этапами в тысячу ярдов, не более, с получасовыми остановками, дабы приходить в себя и набираться мужества.

Что тут поделаешь? Знаток неохотно подал знак Плексигласу, и тот преспокойно достал из кармана парадной ливреи внушительную отвертку. Для вышколенного слуги не составило особого труда отыскать предохранитель, ответственный за инстинкт самосохранения аэродины, – правда, эта операция проходила под аккомпанемент воплей машины о нарушении по меньшей мере шести конвенций, посягательстве на гражданские права и жутком беззаконии.

В результате они стартовали так стремительно, что несколько крутившихся поблизости машин брызнули в стороны, даже не пытаясь напасть.

Когда они поднялись высоко, Знаток, расплющив нос о стекло иллюминатора, стал любоваться пышными султанами взрывов и изящными силуэтами баллистических ракет, пролетавших в безопасном отдалении; его слуга, положив карабин на сгиб локтя, сосредоточенно заканчивал маникюр. Путешествие было прекрасным – до той минуты, когда аэродина обратилась к пассажирам столь спокойным голосом, что у нашего Знатока мурашки забегали по спине:

– Имею честь доложить славным путешественникам, что мой автопилот вышел.

– А нельзя ли его починить, раз он вышел из строя? – тревожно спросил Знаток.

– Боюсь, сэр, что этот ее рапорт нужно понимать в несколько ином смысле. – Плексиглас указал за окно. Внизу быстро уплывал купол парашюта.

– На стекло упал солнечный зайчик, а он решил, что это конец, объяснила аэродина. – И воспользовался нашей единственной катапультой.

– Наверняка скачок напряжения в сети, сэр, – сказал Плексиглас. – Это приводит к немотивированным выходкам.

Джон Мак-Гмм нервно облизал губы:

– Так что? Мы погибли?

– Скорее всего, – призналась аэродина. – Без автопилота я не смогу приземлиться.

Земля за окном стремительно приближалась.

– Сэр, позволю себе заметить, что положение не столь уж плачевно, сказал слуга. – Остается еще ручное управление.

– Но его нужно разблокировать, а это трудная работа, – упиралась аэродина.

– Ну, хватит! – крикнул Знаток в отчаянии. – Сделайте что-нибудь!

– Сэр, ей, кажется, уже все равно. Но я знаю, что делать. – Плексиглас вновь извлек отвертку и занялся приборной доской. Аэродина затряслась, взвыла от страха, асе ее контрольные лампочки ярко вспыхнули и перегорели – но умелый слуга уже схватил штурвал.

Поздно было маневрировать, оставалось лишь идти на посадку. Они приземлились, вернее, звучно шлепнулись оземь – грохот, пыль, переполох.

Когда все кончилось, Знаток с мастерством подлинного ученого констатировал, что они еще живы. И выглянул наружу. Они находились в небольшом дворе, с трех сторон окруженном невысокими строениями. С четвертой что-то дымило и грохотало, взблескивал огонь и рвалась шрапнель. А если кто-то выпалит прямо в их бедную покалеченную аэродину? Просто так? Напрягши взгляд, Знаток разглядел в клубах дыма несколько перебегающих фигурок. Они палили из разнообразного оружия, но в противоположном направлении – по невысокой стене, немилосердно издырявленной. Из-за стены отвечали.

Увы, наблюдение за столь великолепным зрелищем безжалостно прервали несколько верзил – они окружили аэродину, нацелив мощные излучатели. Пассажирам пришлось как можно быстрее покинуть помятую машину. Едва оказавшись на твердой земле, они первым делом задрали руки вверх, как можно выше, а потом отчаянными жестами стали объяснять: это ошибка, это не они, ничего подобного!

Это подействовало. Один из верзил, больше других напоминавший гориллу, сделал своим знак и, моргая запорошенными пылью глазами, приблизился к нашим героям так осторожно, словно ему предстояло разрядить мину:

– Что вы хотите?

– Мы?!

– Сдавайтесь без фокусов! У вас никаких шансов!

– Вы так считаете? Но почему бы нам не иметь шансов?

– Не болтать!

– Сдаваться я не собираюсь! – гордо выпятил грудь Знаток. – Смерть я приму как свободный человек, но как пленник – нив коем случае!

– Никто вас сразу не прикончит. Вы интернированы! – Верзила протер наконец глаза. – А уж окончательное решение примут ваши власти.

– Чьи?!

– Власти вашей страны. Если они потребуют вашей выдачи...

– Ага, вы нас приняли за иностранцев! – облегченно вздохнул Знаток. – Я сразу понял, что это ошибка, но чтобы до такой степени...

– Ничего подобного! Никакой ошибки! Вы покинули территорию страны.

– Даже не перелетев границы? Вы заблуждаетесь!

– И тем не менее!

– Вы хотите сказать, что эта часть города занята иностранными войсками? Столь тайное вторжение, что ни одна газета не пронюхала? Дорогой мой! рассердился Исследователь. – Похоже, вы плохо знаете историю! Никому, повторяю, никому после 1066 года не удавалось еще...

– Минуточку, сэр, – вмешался Плексиглас. – Этот господин, скорее всего, хочет сказать, что мы совершили посадку на территории иностранного посольства. Верно?

– Вот именно, – гориллоподобный вновь принялся тереть глаза.

– Но это еще не повод, чтобы подвергать сомнению оборонные возможности Королевства! – возмутился Знаток. – Можете рыдать сколько хотите, но факт остается фактом – иностранное вторжение невозможно! И никакие слезы тут не помогут! Попрошу вас это хорошенько запомнить!

В сопровождении гориллоподобного Исследователь и его неразлучный Плексиглас прошли в небольшую комнату; звуки канонады доносились сюда приглушенными. Распахнулась обитая кожей дверь, и к ним вышел мужчина в штатском, без оружия, если не считать инкрустированной фугасной гранаты, висевшей на его запястье, словно брелок.

– Приветствую вас, – сказал он на сносном английском с севернофолклендским акцентом. – С чем имею-дело – захват посольства, взятие заложников или просто протест?

– Нет, частный визит, – скромно ответил Знаток и вежливо объяснил, какие причины вынудили их совершить вынужденную посадку. Человек с гранатой повеселел.

– Либо вы говорите правду, либо вы – глупцы, провалившие задание. И в том, и в другом случае опасности вы не представляете. – Он откашлялся и продолжал официально: – Очень рад приветствовать вас в этом здании, которое ваша многоуважаемая держава предоставила для размещения посольства моей страны.

– О, вы здесь работаете! – обрадовался Знаток. – Мы тоже очень рады. Вас не затруднит провести нас к своему шефу?

– К послу? Чрезвычайный и полномочный посол к вашим услугам! – Человек с брелоком скромно склонил голову. – Именно на меня возложены эти нелегкие обязанности. Как вы могли заметить – он указал на окно, откуда доносился грохот битвы, – путь мой отнюдь не усыпан розами.

– Простите за беспокойство, но мы в самом деле не собирались... Можно узнать, какую державу вы представляете?

– Мне очень жаль... Это тайна.

– Что?

– Тайна. Мы вынуждены заботиться о безопасности нашего персонала. Дипломатические учреждения всецело зависят от изменчивых настроений общественности. Известно: там, где плохо идут дела, ищут виноватых. А легче всего их отыскать в... Разумеется, я не имею в виду разумную и дальновидную политику Королевского Величества; и никогда не посмел бы заявить, что оно само поддерживает ксенофобию. Но в обществе, увы, вспыхивают, нездоровые настроения, и процесс этот захватил весь мир... Одним, словом, коэффициент захвата посольств в столице давно уже превысил 150 процентов в месяц; иначе говоря, половина посольств захватывается дважды в месяц. Другая половина, согласно статистике, – ежемесячно. Перед лицом такой ситуации, руководствуясь гуманизмом и проблемами общей профилактики, мы приняли решение засекретить всю информацию о системе правления, принадлежности к военным блокам, внешней политике, религии, географическом положении и названии государства, которое я имею честь здесь представлять.

– Понятно, – кивнул Исследователь.

– Разумеется, мы покончим с секретностью, как только возникнет более благоприятная обстановка, – добавил посол, поигрывая гранатой.

– Весьма любопытно... Но не мог бы господин посол шепнуть мне на ухо свою тайну? Клянусь, я ее никому не выдам! Я – частное лицо, вдобавок ученый!

Посол улыбнулся:

– Дорогой мой, ваша наивность меня прямо-таки очаровала! Вы должны понять: технический прогресс в области средств подслушивания движется драматически огромными шагами, и каждый квадратный метр земной поверхности содержит больше микрофонов, чем атомов!