Текст книги "Клятва"

Автор книги: Властимил Шубрт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Властимил Шубрт
Клятва

1

Cкорый из Парижа пришел в Прагу минута в минуту. Я не ожидал от него такой точности и поэтому появился на вокзале с небольшим опозданием. Впрочем, если уж честно, опоздание было не такое уж маленькое – на добрых десять минут, и то, что мы все-таки столкнулись с Миркой в переполненном вестибюле Главного вокзала, дело отчасти случая, а в основном – заслуга ее тициановской шевелюры, которая бросается в глаза в любой толчее.

– Привет, дорогая, – сказал я и добавил еще несколько подходящих к случаю фраз, завершив церемонию вопросом, где ее чемодан, чтобы я мог его взять.

Но она только заулыбалась во весь рот и ткнула пальцем чуть левее.

Только теперь я заметил, что они прибыли вместе с Андреа, и чемоданы, сгибаясь под их тяжестью, тащит Андреин ухажер и мой приятель Рудла. Бедняга еле стоял на ногах, но делал вид, что два таких сундука тащить даже удобнее, чем один, потому что легче удерживать равновесие.

Андреа подала мне руку.

– А ты почему не у Ирки? У него же сегодня день рождения.

– Точно, – подтвердил я. – Пришлось позвонить, что приеду позже. Автобус туда идет в восемь, так что я еще успею отвезти Мирку домой.

– Вот видишь как! – засмеялась Андреа и обняла Мирку. – Мы тут пустое место. Мужчины поедут сами. Мы там две недели надрываемся, как каторжные, вздыхаем, вспоминаем, плачем втихомолку, а когда наконец возвращаемся, наши господа великодушно оставляют нас дома.

– Мы собираемся ехать. Обе, – улыбаясь, поддержала подругу Мирка.

Детектив – Поехали ко мне, – предложила Андреа. – Выкупаемся, переоденемся, возьмем подарки… Если поторопимся, через час выедем в Стрж. В девять уже поздравим новорожденного. Я, конечно, возьму машину.

Рудла пожал плечами:

– Ну, что тут поделаешь, Гонза? С чокнутыми разве поспоришь?…

2

В четверть девятого мы уже втискивались в Андреин «фиат-850». Рудла сел за руль и нажал на стартер.

– Гонза, а ты захватил подарок для Ирки? – И тут же добавил: – Я нет. Ей-богу, не рассчитывал, что поеду.

Я похлопал по Миркиной сумке.

– Везу ему бутылку.

– Наш Рудлинек попал впросак, – отозвалась Андреа. – Ну ничего, я позаботилась, чтобы ты сохранил свою репутацию перед товарищем, который помог тебе перебраться в Прагу. Подаришь ему вот эти консервы. – Она положила на полку под ветровым стеклом овальную жестяную коробку. Потом повернулась ко мне: – Надеюсь, ты не паршивую сливовицу везешь?

– Правильно надеешься, – ответил я. – Ром…

Рудла включил дальний свет, и справа от дороги я заметил голубой указатель со светящейся надписью «СТРЖ 8 км».

Мирка тем временем теребила мою левую руку, потом зажила ее между коленями, покопалась в сумочке и что-то надела мне на палец. Это оказался перстень. Роскошный золотой перстень с крупным черным камнем-печаткой.

– Тсс, – прошептала она. – Небольшой сувенир с ярмарки.

– Ты меня просто убиваешь, – пробормотал я.

– Замолчи, а то обижусь. Не слишком свободен?

Я приподнял руку повыше. Быстро смеркалось, и я с трудом разобрал, что на камне вырезана монограмма «JK» [1]1
  Гонза – уменьшительное от имени Ян. Полное имя Гонзы – Ян Кабеш (Jan Kabeš). (Здесь и далее – прим. перевод.)


[Закрыть]– мои инициалы, искусно сплетенные наподобие старинных иероглифов. Я переместил перстень с безымянного пальца на средний.

– Здесь сидит, как приклеенный. Но Мирка закрутила головой.

– Если до утра не потеряешь, отдам сузить. Мужчине полагается носить перстень только на левом безымянном.

Она сказала это безо всякой задней мысли, но мне подарок напомнил о том, что обручальных колец у нас до сих пор нет. Все как-то не находилось повода предложить Мирке руку и сердце.

Я вернул перстень на прежнее место.

– Постараюсь не потерять…

Андреа повернулась к нам.

– Что вы там шушукаетесь?

Я показал ей свою руку с перстнем.

– Вот это да! – удивилась она и громко расхохоталась: – Придется тебе, Гонза, расплачиваться…

3

Ирка приготовился отмечать именины в холле, это было что-то вроде большой прихожей, откуда можно попасть в любое помещение как первого, так и второго этажа виллы. Нашу компанию он встретил с восторгом, после телефонного разговора со мной ему оставалось надеяться только на меня и Рудлу, увидеть Мирку и Андреа он никак не ожидал, а узнав, что они приехали прямо с вокзала, вообще потерял дар речи.

– Ну вы даете! – только и сумел он произнести в ответ на наши поздравления и передал коробку с изысканной отравой Войте.

Я пожал руку Валерии и Войтеху Дубенецким, Ирковым однокашникам по ВЭШ, и познакомил Войту с Миркой. Они взаимно уверили друг друга, что очень рады этому знакомству. То же самое проделали Рудла с Андреа. Потом хозяин познакомил нас с двумя девицами – надо признаться, обе раскрасавицы, лет двадцати трех, одна – химическая блондинка, а другая – яркая, слегка растрепанная брюнетка. Блондинку звали Александра, а брюнетку – Ярмила, обе выглядели немного растерянно. Скорее всего оттого, что одна из них оказывалась лишней.

Тем временем Войта раскупорил бутылку и торжественно вопросил:

– Уважаемые гости, что вы предпочитаете? Представьте себе, что перед вами все, что душе угодно: мартель, югославский виньяк, наша родимая сливовица и даже «Олд драй джин ориджинал» с апельсиновым соком или без оного.

– Начнем, пожалуй, с мартеля, – заявил я. – А там будет видно.

Войта разлил коньяк в приготовленные рюмки, а я обратился к Ирке:

– Извини, если что не так, но хочу узнать, что это за девчонки? К какой из них надо отнестись с особым почтением, как к будущей хозяйке дома?

– Не валяй дурака! – откликнулся Ирка и добавил: – Как ты их назвал? Девчонки? Вот именно, ни больше и ни меньше. Чернявая – Ярина, секретарша нашего шефа, а Саша – ее знакомая. Мы столкнулись с нею на прошлой неделе в одном баре, ну, я и пригласил ее в гости. – Он затянулся сигаретой и многозначительно подмигнул. – Одну из них придется отравить алкоголем.

Я рассмеялся.

– Отравить, так отравить. А которую?

– Лучше Ярину. Что-то у нее начали появляться хозяйские замашки.

– Разумеется, безо всяких оснований?

– Абсолютно! Поэтому будем последовательны и отравим обеих. Без сожаления.

– Значит, остается нам одна пани Валерия. Надеюсь, ее любовь к тебе уже кончилась…

Ирка взглянул на меня растерянно и сокрушенно.

Я не сомневался, что он состоит в переписке с пани Дубенец-кой. Они дружили еще во время Иркиной службы. Валерия наведывалась к нему, а он вел себя с нею довольно сдержанно, у него был достаточный выбор и среди местных кадров.

– Перед Валерией я, конечно, виноват, – признался Ирка довольно мрачно. – Даже удивительно, что они сегодня сюда приехали.

– И что ты натворил?

Он махнул рукой и смял сигарету.

– Как кирпич на голову… Войта должен был поехать в следующем месяце в Канаду…

– Должен был? Значит, не поедет… А почему?

– Потому что туда еду я. Шеф изменил свое решение, а Войта определенно считает, что я приложил к этому руку…

Разговор прервался, так как к нам подошла Мирка. Она прижалась ко мне. Я обнял ее и поцеловал. Мирка слегка отстранилась и прошептала:

– Чтобы не случилось недоразумений, как в отеле «Поклад», [2]2
  Речь идет о событиях, описанных в повести «Номер с ванной»


[Закрыть]Сашу, эту красавицу блондинку, я знаю. Очень хорошо знаю. Понял?

– Боюсь, что да. Тузексовка? [3]3
  Синоним нашей «интердевочки».


[Закрыть]

Мирка кивнула.

– И к тому же высокого класса. Если Ирка этого не знает, предупреди его.

– Он говорил, что встретил ее случайно в каком-то баре.

– Ну вот, видишь, это не моя выдумка. Может, она хочет его подцепить?

Дальнейшие душевные излияния я остановил поцелуем.

Опасаться за Ирку особенно не приходилось. Вряд ли ему грозила женитьба на обманщице-тузексовке. Но береженого и Бог бережет…

4

Когда дело подошло к полуночи, все мы уже были порядком под газом. По комнатам разошлись в начале второго. Ярмила уснула под креслом на ковре. Ирка принес из соседней комнаты клетчатое одеяло и, заботливо прикрыв Ярмилу, пропел:

– Отдыхай с миром!..

– Аминь! – откликнулась Pea.

Мирка, на вид самая трезвая из нас, сунула Ярмиле под голову подушку, а Ирка кратко, но исчерпывающе, подвел итоги вечера.

– Вот это покуролесили! Разве умные, культурные люди так себя ведут?…

– Еще древние греки и римляне напивались до смерти, – отозвался Войта. – И древние славяне тоже.

– Пили всегда и везде. Людям свойственно травить себя, такова уж натура человеческая, – философски заключил Ирка.

– И любовь существует извечно, – вмешалась Андреа. Получилось это у нее невпопад, видимо, ей просто надоело молчать.

Саша откровенно повисла на Ирке.

– Пошли спать, ну, пожалуйста, – взмолилась она. – Меня уже ноги не держат.

– Ясненько. – Ирка ткнул пальцем на балкон. – Там наверху две комнаты. Спальня и еще одна спальня. Только для супружеских пар! Пан и пани из Дубенца, прошу вас! Направо от лестницы. А пан доктор Кабеш со своей тициановой красавицей – тоже направо, но поближе. У меня будет гнездышко с левой стороны, а для остальных все приготовлено на первом этаже…

– Доброй вам ночи, спите без задних ног! – произнес Войта и стал подниматься по лестнице. Валерия направилась следом за ним, но на третьей ступеньке остановилась, вернулась назад и всех по очереди поцеловала. Последнего – Ирку, который ее по-приятельски похлопал по спине и пожелал:

– Пускай тебе снятся розовые сны, дорогая.

– Так и будет, – ответила Валерия. – У меня ночная рубашка розовая.

Войта приостановился, ухватился одной рукой за перила, а другую воздел к потолку и провозгласил:

– Жена, не кокетничай! Я все слышу!

Я обнял Мирку за плечи.

– Мы тоже отчаливаем. Всего доброго!

– Доброй ночи! – ответил Ирка, и все остальные его поддержали.

Перед тем, как лечь в широкую супружескую постель, я прошел в ванную, напустил в раковину студеной воды и несколько раз подряд окунул туда лицо. Хмель не совсем выветрился, но чувствовал я себя более или менее сносно. Надраив лицо полотенцем, я выполоскал рот и направился в спальню. Гася в ванной свет, посмотрел на часы – двадцать пять минут второго. На лестнице света уже не было, только в темноте виднелась чья-то сигарета. На перилах, опустив одну ногу вниз, а другую, согнутую в колене, поставив на поручень, сидел и покуривал Ирка.

– Ты что тут делаешь? – спросил я его.

– Как ни странно, размышляю, – улыбнулся он.

– И о чем же?

– Да так, обо всем понемногу.

– Ты как, в порядке?

– Спасибо, никаких проблем.

– Так слезь с перил, балда! Чуть качнешься – и рухнешь вниз, как перезревшая груша. Не забывай, выпили мы все крепко.

Ирка громко рассмеялся.

– А я как раз и стараюсь протрезветь. Удивительная вещь, дружище. Помню, в Таборе после четырех бутылок «бикавера» я прошелся по перилам моста через Лужницу и, когда добрался до берега, мог выпить еще столько же. К тому же и на переговорах с нашими заграничными партнерами без выпивки не обходится. Порой многое зависит от того, у кого голова крепче или кто быстрее протрезвеет.

Внизу в холле хлопнула дверь. Ирка спрыгнул с перил.

– Ну, ладно, пошли спать, – сказал он громче, чем требовалось. – Спокойной ночи, Гонза! – Хлопнул меня по плечу и открыл дверь своей комнаты. Зажег свет и остановился на пороге.

– Приятно провести время! – подмигнул я ему и с некоторым злорадством подумал, что если красавица Александра не поторопится, то Валерия может ее обскакать. Тем более что Ярмила спит как убитая.

Мирка меня ждала. Стояла у открытого окна и смотрела в сад. Босая, в одной ночной рубашке, которая скрывала прелести женского тела настолько, чтобы посильнее разжечь мужское воображение.

Я разделся и рухнул в постель. От резкого движения у меня закружилась голова, а тяжесть в желудке так усилилась, что я невольно посочувствовал сказочному волку, которому вместо Красной Шапочки и ее бабушки зашили в брюхо камни. Мирка погасила свет и устроилась рядом со мной.

Я услышал в коридоре тихие шаги. Кто-то прошел от лестницы к Иркиной комнате. Но я уже ни на что не реагировал. Уснул мгновенно и крепко.

5

Проснулся я от головной боли и чего-то еще: какого-то шума, шагов, кошмаров, словом, черт знает чего. На дворе светало. Я протер глаза и взглянул на запястье: было только полчетвертого. Мирка лежала навзничь, слегка приоткрыв рот, и дышала ровно и глубоко. Я встал и подошел к окну. Влажный летний ветерок легонько колыхал штору. Я набросил на плечи рубашку и отправился в конец коридора к ванной. Возвращаясь оттуда, услышал какой-то шум, остановился у перил, и передо мною внизу, в полумраке холла, открылась довольно смешная картина. Ярмила проснулась на своей импровизированной постели и, поднявшись на колени, пыталась выпутаться из одеяла. Наконец это ей удалось, она встала, залезла пальцами в свои расхристанные волосы, потянулась и сладко зевнула. Потом протерла глаза и стала оправлять смявшееся платье.

Я облокотился на перила и негромко окликнул ее:

– Доброе утро, Яринка!

Она поискала меня глазами, потом сказала:

– Привет! – И снова зевнула. – Куда вы все подевались?

– Все в постелях, где же еще? Ты у нас одна предпочитаешь спать на ковре.

Тем временем Ярина пересекла холл, направляясь к английскому камину. Я поглядел туда – и у меня подломились колени. В этот миг раздался испуганный вскрик Ярмилы, она попятилась, закрыла ладонями рот и – рухнула, как подкошенная. Я не обратил на это внимания, просто перепрыгнул через нее, спеша дальше к неподвижной фигуре у каменного основания камина.

Это был Ирка: в расстегнутой рубашке и серых брюках, он лежал на спине, неловко изогнувшись, ноги слегка поджаты, левая рука закинута назад, правая, с растопыренными пальцами, напряжена и выпрямлена – видимо, он пытался в последнюю минуту ослабить удар. Глаза открыты, а на лице сохранилось выражение боли да, пожалуй, страха, если, впрочем, он успел испугаться. Рядом с его правой ступней лежал потухший окурок. Трудно было упасть неудачнее. Голова попала прямо на острую грань каменного основания камина, на виске виднелась страшная рана, а затылок лежал в луже засыхающей крови, которая растеклась по полу и рыжевато-коричневыми пятнами выпачкала расстегнутый воротник белой рубашки.

Я наклонился к нему и укоризненно произнес:

– Говорил же тебе, голова садовая: не садись на перила… Потом встал во весь рост, вытер глаза, набрал полную грудь воздуха и заорал:

– Вставайте! Слышите? Беда!..

Еще мгновение в доме стояла тишина, на мой крик отозвались эхом только стены холла, потом откуда-то из нижней комнаты раздался сонный голос Рудлы:

– Чего надрываешься, балда? Пить надо меньше…

– Скорее сюда! Все! – отчаянно кричал я. На балконе появился Войта. Он, как и я, был в плавках и незастегнутой рубашке.

– Спускайся вниз, – позвал я его. – Ирка умер.

– Ты что, сдурел? – заикаясь, отозвался Войта и бросился вниз. Сразу же следом за ним выскочил в холл Рудла, остановился позади меня, несколько раз громко проглотил слюну и наконец выговорил:

– Как… как это случилось? Я пожал плечами:

– Откуда я знаю?

– Ах ты, господи! – всхлипнул Войта и схватился за голову. – Я же его остерегал…

– Остерегал?!

– Ночью, когда шел из ванной… А он как раз сидел на перилах…

– Выкладывай, – прервал я его. – Что ты ему сказал?

– Чтобы он не валял дурака. Вдруг закружится голова, и он свалится оттуда.

– А он тебе ответил, мол, не волнуйся, однажды в Таборе, после четырех бутылок «бикавера», я перешел по перилам мост через Лужницу.

– Нет, – испуганно отозвался Войта и взглянул на меня, как на чокнутого. – Он сказал: заткнись и иди спать, дубина!

– Какое несчастье! Проклятый, подлый, мерзкий случай… – плачущим голосом произнес Рудла и вытер нос.

Чуть в сторонке громко рыдала Ярмила.

На лестнице появились Валерия с Миркой. Валерия в цветастом халате, наброшенном на розовую ночную рубашку, Мирка одета примерно так же, обе босиком. Мирка с плачем бросилась мне на шею, а Валерия застыла на месте.

Андреа с Сашей тоже появились вместе. Я как раз устраивал Мирку в кресле, когда они вышли из комнаты. Я преградил им дорогу.

– Не ходите туда, девчонки. Ирка убился. Андреа прошептала:

– Нет…

Быстро– быстро завертев головой, она рухнула в кресло напротив Мирки. Саша повела себя хладнокровнее нас всех. Она легонько отстранила меня, приблизилась к мертвому, нагнулась и коснулась ладонью его лба. Потом деловито осведомилась:

– Как это произошло?… Он умер всего пару минут назад. Кто это сделал? – Ее холодный, голубовато-стальной взгляд передвинулся с плачущей Ярмилы на Андреа, скользнул по Валерии и, наконец, уперся в ничего не соображающую Мирку.

– Это ты меня спрашиваешь? – еле слышно выдохнула та.

– Да ты что, Саша? – возмутился Войта. – Кто мог это сделать? Он сидел на перилах, потерял равновесие и свалился. Мы видели, как он сидел, – Гонза, я, Рудла и Валерия.

– Я тоже, – всхлипнула Андреа, – когда шла спать. Еще крикнула ему, чтобы не делал глупостей.

Я подошел к Александре и показал на окурок.

– Он вышел покурить, сел и… – Я умолк, потом наклонился, чтобы присмотреться к окурку.

– Ничего не трогай, Гонза, – остановил меня Рудла. – Надо поскорее позвонить в отделение безопасности.

– Безопасности? – недоверчиво переспросила Валерия.

– Верно, – согласился я и подошел к камину, где стоял на полочке телефон.

Рассвет еле заметно переходил в чистое летнее утро. Но Ирке это было уже безразлично. Для него отныне существовала только бесконечная, непроглядная ночь.

6

Безопасность приехала в Стрж меньше чем через полчаса. Четверо в форме. Они внимательно выслушали нас и сделали однозначный вывод: несчастный случай, вызванный неосторожностью и алкогольным опьянением. Две-три строчки в уголовной хронике.

Врач приехал около пяти. Он установил, что смерть произошла в половине четвертого утра, и после беглого осмотра написал, что наступила она в результате перелома шейного позвонка, а также повреждения лобной кости вследствие падения спиной с высоты трех метров восьмидесяти пяти сантиметров на каменное основание камина. Обе раны были смертельными.

Мы по очереди подписали протоколы свидетельских показаний, совпадающие до последней мелочи. Оставалось только официально поставить на происшествии печальную точку.

Но я не собирался этого делать, так как был убежден: кто-то из нас на допросе солгал. Кто-то один, а вернее – одна, чьи шаги я услышал на лестнице перед тем, как уснул. Сначала я подозревал Сашу. Но потом все так запуталось, что я постарался выбросить это из головы. На время. Надо было заняться улаживанием всех дел покойного. Войта взялся за организацию похорон, безопасность – за поиски пана Гаспры, дальнего родича, которому принадлежала эта вилла. Ярмила сообщит в министерство иностранных дел о гибели сына одного из наших послов. Мне оставили ключи от виллы и поручили подождать здесь приезда Гаспровых. Мирка решила пожить со мною.

Когда Ирку увозили в морг, я взглянул напоследок на его посиневшее, до неузнаваемости изменившееся лицо и дал себе и ему молчаливую клятву. Если он упал не случайно, а был безжалостно и хладнокровно убит, я за него отомщу. Найду убийцу и докажу, что это сделал он. А если не сумею доказать, то собственными руками свершу справедливый суд. Жизнь за жизнь.

В первый раз я связал имя Мирки с происшедшим около восьми утра, когда к вилле подъехала санитарная машина и поручик ОБ, [4]4
  Общественной безопасности.


[Закрыть]начальник следственной группы, разрешил забрать труп на вскрытие. Два санитара принесли носилки и стали укладывать на них мертвое тело.

Я наклонился, обхватил Ирку и осторожно положил его на полотнище носилок. При этом левая Иркина рука выскользнула и стукнулась об пол. Я взял ее, холодную и необычно твердую, и застыл в удивлении. На безымянном пальце покойного блеснуло золото с черным ониксом, на котором виднелась монограмма – мои сплетенные инициалы «JK». Вчера вечером у него не было никакого перстня, такая заметная штука от меня бы не ускользнула. Перстень был у меня. Еще когда я ложился спать. Теперь же он был у Ирки, а на моем безымянном пальце не осталось даже следа.

– Это надо отдать, – сказал санитар, заметивший, куда я смотрю.

К нам подошел один из криминалистов, делавший фотографии.

– Что у вас тут?

– Перстень, пан поручик, – показал санитар на руку мертвеца. – И часы… – Он нагнулся к неподвижному телу, отстегнул золотой швейцарский хронометр и живо стащил перстень с печаткой.

Обе золотые вещицы очутились в ладони прапорщика, а санитары подняли носилки. К машине я шел за ними следом. В голове все перепуталось. Как перстень очутился на руке Ирки?… Сейчас он лежал у меня в кармане вместе с часами, небольшим кожаным кошельком и шестью сотенными и кое-какой мелочью, ключами от виллы и от «фиата-1300», то есть всем тем, что было у Ирки при себе и что поручик ОБ выдал мне за один автограф на соответствующем бланке. Я несколько раз тщательно осмотрел перстень. Вывод напрашивался один: еще сегодня ночью он принадлежал мне…