Текст книги "Заветы Ильича. «Сим победиши»"
Автор книги: Владлен Логинов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]
«Во-первых, при том условии, что не будет интервенции. Мы все делаем своей дипломатией для того, чтобы ее избежать, тем не менее она возможна каждый день.
…Второе условие – если финансовый кризис не будет слишком силен… Если он будет слишком силен и тяжел, нам придется многое опять перестраивать и все силы бросить на одно.
…И третье условие – чтобы не делать за это время политических ошибок Конечно, если будем делать политические ошибки, тогда все хозяйственное строительство будет подрезано…»544544
'ЛенинВИ. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 112, 113. 2 Там же. С. 413.
[Закрыть]545545
Там же. С. 89, 107.
' Ленин ВИ. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 107, 108,109
[Закрыть]
Ну, хорошо. Не будем делать ошибок… Укрепим рубль… Научимся торговать… А дальше-то что? Ведь не зря в плане доклада Ленин пометил для себя: «сохранить перспективу»2.
Владимир Ильич рассказывает делегатам о книжке «“Новый курс” в Советской России» Отто Бауэра, «у которого мы все когда-то учились… Он теперь пишет: “Вот они отступают к капитализму; мы всегда говорили: революция – буржуазная”». То же самое скажет вам любой меньшевик «Вы теперь отступаете, а я всегда был за отступление… Давайте отступать вместе». И они тоже будут твердить: «У них там буржуазная революция»5.
Но не надо поддаваться панике: за что же, мол, боролись… Да, наша задача – «буржуазную революцию довести до конца». И сами белогвардейцы признают, что те авгиевы конюшни, в которых царизм 400 лет копил средневековый навоз, – «мы вычистили этот навоз за четыре года, – это величайшая заслуга». Человечество не забудет и того, говорит Ленин, что именно русская революция показала, как из реакционной войны, унесшей миллионы жизней, выйти революционным путем.
И, наконец, – «никакая сила в мире не может взять назад того, что Советское государство было создано. Это – всемирно-историческая победа… Впервые была найдена форма государства не буржуазного. Может быть, наш аппарат и плох, но говорят, что первая паровая машина, которая была изобретена, была тоже плоха, и даже неизвестно, работала ли она… Зато теперь мы имеем паровоз. Пусть наш государственный аппарат из рук вон плох, но все-таки он создан, величайшее историческое изобретение сделано, и государство пролетарского типа создано…»546546
Ленин ВИ. Поли. собр. соч. Т. 33. С. 39, 40; Т. 45. С. 109. 5 ЛенинВИ. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 78.
4 Там же. С 116.
[Закрыть]
Ну, хорошо, государство «не буржуазное», «пролетарского типа», – а где же социализм? Еще в 1917 году Ленин писал о своих оппонентах: они «свели марксизм к такому убого-либеральному извращению, что кроме противоположения буржуазной и пролетарской революции для них ничего не существует, да и это противоположение понимается ими донельзя мертвенно». Делегатам XI съезда Владимир Ильич разъясняет: для нас завершить буржуазную революцию – «это значит только открыть дверь. Перед нами станет теперь задача постройки фундамента социалистической экономики. Сделано это? Нет, не сделано»2.
Если удастся сомкнуться с крестьянской массой, тогда «наше дело будет абсолютно непобедимо…». Возможно, мы будем двигаться вперед «в сто раз медленнее… Неизмеримо, бесконечно медленнее, чем мы мечтали, но зато так, что действительно будет двигаться вся масса с нами. Тогда и ускорение этого движения в свое время наступит такое, о котором мы сейчас и мечтать не можем». И это, считает Ленин, – «основной политический урок новой экономической политики»3.
Вот на такой оптимистической ноте ему бы и закончить доклад. Но Владимир Ильич забивает в финале все тот же «гвоздь». Сущность политического момента – в подборе людей и проверке исполнения принимаемых решений. «Надо сознать и не бояться сознать, что ответственные коммунисты в 99 случаях из 100 не на то поставлены, к чему они сейчас пригодны, не умеют вести свое дело и должны сейчас учиться… У нас хватит времени на то, чтобы успеть выучиться, это надо сделать во что бы то ни стало. (Бурные аплодисменты!.)»4.
На вечернем заседании с организационным отчетом ЦК выступил Молотов. Основная мысль его доклада сводилась к тому, что за прошедший год прежние фракции, группировки и течения внутри партии «изжиты». И теперь РКП (б) в политическом и организационном отношении является «более крепкой, более спаянной организацией»1.
Иной вопрос сейчас тревожит партию: ее социальный состав. Ибо в последнее время среди членов РКП(б) выходцы из непролетарских слоев составили 58 процентов. Чистка партии несколько улучшила ситуацию. «Выходила из партии, – сказал Вячеслав Михайлович, – та часть крестьянства, которая в рамках коммунистической партии не могла устроить своей жизни в условиях новой экономической политики. Они искали более свободных условий для своей хозяйственной инициативы мелкого предпринимателя…»547547
' См.: Одиннадцатый съезд РКП(б). Март-апрель 1922 года. Стенографический отчет. М.: Политиздат, 1961. С. 4б.
[Закрыть]548548
Там же. С. 51.
[Закрыть]
В итоге в промышленных губерниях среди членов партии число рабочих возросло с 47 до 53 процентов, а в земледельческих губерниях с 31 до 38 процентов. Что касается руководящего звена, то в 29 центральных губерниях 17 секретарей губкомов являются выходцами из рабочих, но в целом по стране среди секретарей губкомов и обкомов, а также в составе их бюро преобладают выходцы из непролетарских слоев. Причем среди секретарей губернских организаций 27 процентов вступили в партию после Октября 1917 года. В этой связи Молотов мимоходом отметил «характерное явление»: усиление влияния «обывательского общественного мнения» на наших «отдельных товарищей»549549
Там же. С. 56.
[Закрыть].
Поскольку РКП(б) является правящей партией, говорил Вячеслав Михайлович, работа секретарей губкомов, укомов и ячеек «в очень большой мере захватывает также и сферу административно-распорядительской деятельности. К сожалению, в некоторых случаях работа партийного секретаря в значительной мере поглощается этой последней стороной деятельности»550550
Там же. С. 54.
[Закрыть].
С мест стали поступать записки с напоминанием о регламенте, и Молотов коротко рассказал об улучшении технического аппарата ЦК, об учете и перемещении партийных кадров, оживлении работы совпартшкол и дискуссионных клубов. Было указано на улучшение морального климата в организациях и «умиротворении партийных склок», а также на меры по удовлетворению наиболее острой нужды партактива в продовольственном снабжении и медицинском обслуживании1.
На следующий день, 28 марта, заведующий агитпропом МК РКП (б) И.Н. Стуков сказал: «Доклад т. Молотова есть не что иное, как доклад, пропитанный насквозь, от начала до конца, бесшабашным канцелярским благодушием и оптимизмом… Я считаю, что таких докладов на следующем, XII съезде у нас не будет»551551
См.: Одиннадцатый съезд РКП(б). С. 56–59.
[Закрыть]552552
Там же. С. 99, 100.
[Закрыть]. Но это было сказано уже во время прений, а 27 марта, сразу после Молотова, слово для доклада Ревизионной комиссии предоставили старому партийцу Виктору Павловичу Ногину.
Вместе с членом комиссии Дмитрием Ивановичем Курским они обошли все комнаты дома № 5 на Воздвиженке, где помещался Секретариат ЦК. И главный вопрос, который возник у них – «есть ли действительно это аппарат, который называется ЦК, есть ли он ЦК, который непосредственно руководит важнейшими отраслями нашей партийной работы, или, наоборот, это тот аппарат, который является неким средостением между партией и ЦК. К сожалению, пришлось сделать вывод, что именно такое средостение создается у нас под видом того аппарата, который работает на Воздвиженке»553553
Там же. С. 61.
[Закрыть].
Времена, когда Яков Михайлович Свердлов успешно осуществлял функции партийного секретарства, а его «памятная записная книжка», решала проблему учета партработников, прошли554554
Там же. С. 65.
[Закрыть]. Тогда все основывалось на личном знакомстве с людьми, их поведении в тюрьмах и ссылке, на фронтах Гражданской войны, где человек был, как на ладони. Сегодняшние аппаратчики, сказал Ногин, – «я даже не могу перечислить их фамилии, – в партии никому не известны… Все это хорошие партийные товарищи, но это – партийная бюрократия, партийные чиновники…»555555
Там же. С. 61.
[Закрыть] И вот к ним-то, как к ЦК, обращаются коммунисты.
Все они, естественно, заняты важной работой: составляют карточки, книги учета, рисуют диаграммы и таблицы, пишут справки, сводки, обзоры. Но беда в том, что материалы эти не востребуются ни членами Политбюро, ни членами ЦК, ни местными работниками. Но хуже всего – это канцелярии и приемные, т. е. места, куда попадает масса людей, приходящих в ЦК
Общая канцелярия Орготдела отличается «какой-то озлобленностью, странным отношением служащих и халатным отношением к работе…» А приемная Учраспредотдела «напоминает казенные учреждения, которые были при царе; она, конечно, совершенно не соответствует тому, что молодые провинциальные товарищи думают здесь найти. Они ведь думают, что здесь должна быть особая атмосфера, а попадают в такую обстановку, в которой их представление о ЦК немного подрывается».
Вывод: конечно, коммунисты-аппаратчики «отдают свои силы, но придать жизнь этому аппарату, ту жизнь, которая должна быть сущностью аппарата Центрального комитета, они не могут, потому что они от самого ЦК оторваны и оторваны от партийных организаций. Это все-таки средостение». И оно «способствует созданию и развитию партийной бюрократии. Устранение этого может быть достигнуто лишь при условии, что во главе отделов ЦК будут стоять члены ЦК, освобожденные от всех других обязанностей…»1
Докладов Молотова и Ногина Владимир Ильич, видимо, не слышал. Собственное его выступление было достаточно продолжительным и утомительным. Нужна была хоть какая-то пауза. И ленинская запись выступлений 27 марта начинается с середины вечернего заседания.
О «единомыслии» и «единодушии»
Для тех, кого интересует политический строй Советской России начала 20-х годов, прения на XI съезде РКП(б) представляют особый интерес. Разумеется, речь идет лишь о тех, кто не пытается отделаться от конкретного анализа прошлого модной и малосодержательной фразой о «тоталитаризме», а стремится понять принципы функционирования данной системы в совершенно конкретный исторический период.
При всех ограничениях демократических прав и свобод, запрете деятельности других политических партий, как и обособленных фракций внутри РКП(б), взаимная критика, свобода обмена мнениями в среде новой правящей элиты нисколько не умалялась и не ограничивалась. И это было характерным не только для общероссийских партийных форумов, но и для губконференций, заседаний различных съездов, исполкомов Советов и т. д. Поэтому большевистским лидерам приходилось выслушивать весьма нелицеприятную критику, ибо партия стремилась к осмысленному единству действий, а не показному «единодушию».
Открывая прения по докладам, наркомюст Украины Николай Скрыпник посетовал на то, что в своем докладе Ленин не уделил внимания национальному вопросу. Между тем сменовеховское движение подхватило лозунг – «единая и неделимая Россия – бывший лозунг деникинцев и врангелевцев… Мы не будем себя обманывать, закрывать глаза, – говорил Скрыпник, – что… в весьма многих советских аппаратах… работники, к сожалению состоят не из коммунистов, а из сторонников сменовеховцев. Мы замечаем весьма много фактов и явлений, когда на практике линия советских аппаратов совсем иная, нежели та линия, которую дает наша партия».
И в этой связи «мы имеем перед собой вполне определенное явление как относительно Украины, так и других советских республик. Имеется тенденция к ликвидации той государственности рабочих и крестьян, которая добыта силою рабочих и крестьян этой страны».
В такой обстановке, заключил Скрыпник, партии необходимо твердо заявить: «Единая неделимая Россия – лозунг не наш. Мы ничего общего не можем иметь с этим лозунгом… Новая свободная рабоче-крестьянская Россия, иное объединение трудящихся – является нашим путем»1.
Владимир Антонов-Овсеенко упрекнул Ленина в избыточном оптимизме относительно перспектив взаимоотношений Советской власти с Европой. Эти иллюзии, сказал он, должны быть решительно отброшены. Мы «будем находиться в положении осажденной крепости, ни в коем случае не возлагая сколько-нибудь серьезных надежд на существенную помощь заграничного капитала».
А посему «нам необходимо положиться на наши внутренние силы. Надо сказать рабочим и крестьянам, что мы вынуждены подтянуть животы, напрячь мускулы, чтобы выйти из тяжелого положения, опираясь на собственные силы и ресурсы, не ожидая от смычки с капитализмом каких-нибудь реальных результатов»556556
Одиннадцатый съезд РКП(б). С. 73, 74.
[Закрыть]557557
Там же. С 79,80,81,83
[Закрыть].
Владимир Ильич вернулся в зал заседаний, видимо, уже после этого выступления. Во всяком случае его запись прений 27 марта начинается со следующего выступления – Давида Рязанова.
Как опытный оратор Рязанов начал с шутки: некоторые товарищи опасаются выступать с критикой ЦК, ибо «наш ЦК совершенно особое учреждение. Говорят, что английский парламент все может; он не может только превратить мужчину в женщину. Наш ЦК куда сильнее: он уже не одного очень революционного мужчину превратил в бабу…» Поскольку фамилии не назывались, зал ответил смехом.
Этот иронический тон Рязанов сохранил и тогда, когда перешел к критике доклада Владимира Ильича. «Тов. Ленин, – сказал он, – пришел к одному заключению: коммунистическая партия для всего того нового положения, в котором приходится работать, абсолютно не годится». Этого Владимир Ильич, естественно, не говорил. Но Рязанову важна была не точность передачи ленинской мысли, а прокламирование идеи, которую он высказывал постоянно: все проблемы партии и ее аппарата порождены недостаточным развитием внутрипартийной демократии.
«Пока партия и ее члены, – говорил Рязанов, – не будут принимать участия в коллективном обсуждении всех мер, которые проводятся от ее имени, пока эти мероприятия будут падать, как снег, на голову членов партии, до тех пор у нас будет создаваться то, что т. Ленин назвал паническим настроением >. И еще: «В последнее время, вместе с новой модой клясть и ругать так называемую эпоху военного коммунизма, у нас стали чересчур и весьма неосторожно играть словом “деклассированный” рабочий… Если этот пролетариат все еще состоит в значительной части из шкурников, мелкобуржуазных или отставших элементов, то является вопрос, на что мы будем опираться?»
Выход один (совсем как в тезисах Зиновьева): «Мы должны употребить все усилия, чтобы эти рабочие, которые у нас еще имеются, которые остались еще у нас на крупных предприятиях, вошли в Коммунистическую партию. (Аплодисменты.)… Если не будет этого основного пролетарского ядра, если оно действительно превратится в нечто окончательно растворившееся в этой огромной крестьянской массе, то нашей диктатуре пролетариата – естественная крышка»1.
В конце выступления Рязанов заявил, что Ленин не прав в своем подходе к Генуэзской конференции. Надо идти туда не только как купцам, но и как коммунистам. То есть использовать трибуну конференции для сплочения всемирного пролетариата. По этому поводу Ленин записал лишь ироническую реплику: «Дипломаты не сконцентрировались на мобилизации пролетарских сил…1
А вот по выступлению Преображенского ленинские записи были куда обширнее. С началом НЭПа, сказал Евгений Александрович, в Советской России сложился весьма своеобразный хозяйственный строй, в котором – при том, что мы имеем диктатуру пролетариата, – очень сложно сочетаются «некоторые социалистические отношения и – в гораздо большей степени – товарно-капиталистические…»
Ленин назвал этот хозяйственный строй «государственным капитализмом». Но данный термин, заявил Преображенский, «только вводит в заблуждение». Ибо государственный капитализм тесно связан с сугубо капиталистической системой. Этот вопрос тем более важен, что партийные работники на местах и особенно молодежь, которая не имеет «той марксистской теоретической выучки, которую мы проходили».
Отчасти, полагал Преображенский, в этом повинен сам Ленин, который сделал «большую ошибку, когда он занимался из года в год совнаркомовской вермишелью и не мог… давать вовремя ответы, будучи всецело поглощен этой вермишелью и теряя на ней здоровье».
По мнению Преображенского, даже признавая «величайший упадок теоретического образования и теоретической разработки вопросов», необходимо вынести их на партийную дискуссию. ЦК совершил, как полагал Евгений Александрович, ошибку, не поставив на съезде вопрос о путях хозяйственного строительства. Тогда бы «каждый уезжающий с этого съезда знал, что он должен делать».
Что же касается компетентности партийного руководства работой, то даже в «верхах» не хватает профессионалов. А посему, помимо Политбюро и Оргбюро, ЦК должен создать Экономбюро, на которое и возложить соответствующие функции.
Как руководитель Главпрофобра, Преображенский посетовал на то, что ЦК пошел на чрезмерные политические уступки фрондирующей вузовской профессуре. Одно дело, полагал он, обеспечить ученым «лучшее материальное обеспечение», а другое – отдать им в руки «самые лучшие высшие учебные заведения»2.
Судя по заметкам Владимира Ильича, вера Преображенского в возможность решить сложнейший теоретический вопрос («госкапитализм») в ходе партийной дискуссии, его надежды на спасительную силу организационных перестроек в руководстве – все это было совсем не то, о чем размышлял Ленин. И в своих записях он помечает: «MumoW
Запись следующего выступления – замнаркома земледелия В.В. Осинского (Оболенского) у Владимира Ильича еще более пространна. Осинский подхватил вопрос о необходимости реорганизации высших органов управления страной. По его мнению, Ленин не прав, определяя «основное звено в цепи» как подбор кадров и учет опыта конкретной работы. Он напрасно пеняет на комчванство и некультурность. На самом деле, главная проблема в ликвидации устаревшего механизма управления, при котором решения всех инстанций упираются в Политбюро.
Даже сам Совнарком, полагал Осинский, стал «безответственным пасынком», ибо «если имеется директива Политбюро решить вопрос так, то стоп машина: комиссары смолкают». Да и сам Совнарком уязвим, ибо 16 наркомов – а чаще их замы – занимаются законодательством, исходя из сугубо ведомственных интересов. Выход в том, чтобы сосредоточить все законодательные функции исключительно во ВЦИКе, вместо СНК создать – как орган исполнительной власти – «кабинет» комиссаров, состав которого будет подбирать лично его председатель, ответственный только перед ВЦИКом.
Главная же ошибка Ленина, по мнению Осинского, состояла в преувеличении им роли дисциплины: «Было наступление – т. Ленин говорил: раз наступление – значит, дисциплина… Теперь мы отступаем, поэтому опять дисциплина…» Именно эта «милитарная» дисциплина «дает возможность нашим центрам поступать слишком самовольно и не дает возможности самодеятельности членам партии», не позволяет «духовно мобилизовать» партию. Между тем, необходимо «от чиновничьих методов перейти на путь общественной деятельности…» Необходим «общественный подъем», мобилизация «массы изнутри»2.
На следующий день, утром 28 марта, прения продолжил зампред ВСНХ Владимир Павлович Милютин. Несогласие по отдельным вопросам – это одно дело, но «я думаю, – сказал он, – никого нет в этой зале, кто бы не согласился с теми уроками и выводами, которые сделал вчера т. Ленин».
Сейчас важно определить, что означает прекращение отступления. Во-первых, «национализированную промышленность мы оставляем в своих руках. Здесь мы кладем предел нашему отступлению, но в отдельных конкретных случаях мы в определенной мере допускаем капитализм».
Во-вторых, применение капиталистических методов организации и хозяйственного управления, как и само капиталистическое хозяйство, «должно быть соподчинено нашему советскому хозяйству». В использовании капиталистических методов, подчеркнул Милютин, мы не можем заходить «слишком далеко, чтобы не была извращена в корне сущность диктатуры пролетариата».
Владимир Павлович поставил и другой важный вопрос: чему и у кого учиться? Если уж мы решили учиться у капиталистов, то надо «учиться по XX столетию, а не по XVII. Там учиться нечему. Надо учиться у капиталистов трестов и банков». Поэтому не надо противопоставлять хозяйственный расчет плановому хозяйству. Между тем наша финансовая система развалена, и крупные национализированные предприятия, поспешно переведенные на хозрасчет, будучи не обеспеченными кредитом, ведут бартерные «расчеты такие, какие ведут между собой дикари Полинезии, Фиджи и т. д.». Поэтому необходимо переводить такие предприятия на госснабжение и превратить, наконец, наши банки в действительно современные финансовые учреждения.
Ленин, заметил Милютин, пошутил относительно того, что финансовый кризис поможет нам избавиться от убыточных трестов и безруких руководителей. Но он не учел того, что рукастый дикий капитализм может захватить всё. «У нас опасность та, – заключил Владимир Павлович, – что при распределении национального дохода у нас идет перераспределение капиталов в руки мошенников и паразитов, которые его пропивают и проедают в кафе. Это величайшая опасность»1.
Выступавший вслед за ним А.А. Иоффе продолжил тему, начатую Преображенским – о политике партии в ВУЗах. «Тов. Ленин вчера говорил о том, что мы некультурны». Между тем, по мнению Иоффе, в «учебных центрах республики происходит жесточайшая классовая борьба между кадетски-черносо-тенной профессурой и Наркомпросом». Эта профессура выступает против рабфаков и за полную автономию высшей школы. Дело усугубляется тем, что студентам-коммунистам, чтобы как-то выжить, приходится работать. Это усиливает их «невосприимчивость к тем знаниям, которые рабочий класс никогда не мог получить».
Наших рабфаковцев надо поставить «в такие материальные условия, чтобы они могли конкурировать с буржуазным студенчеством…» Но ЦК не прислушивается к нашему голосу и это ведет в ВУЗах к тому, что «мы получим в результате сдачу всех позиций, которые нами были завоеваны…»1
А в выступлении председателя Иркутского горисполкома Якова Шумяцкого отразились те опасения, которые бродили в умах периферийных руководящих работников. Это у вас здесь в центре, сказал он, создаются всякие «смешанные экономические общества» и т. п. А на местах возникают не смешанные, а «смешные» общества, которые «разбазаривают все, что у них под рукой, и больше и больше катятся на лихой тройке, названной кстати тремя буквами: нэп. А куда их мчит эта тройка – неизвестно».
Ленин говорил о необходимости подбора работников. Но разве до сих пор, продолжал Шумяцкий, мы – т. е. ЦК, губко-мы – не подбирали? «Мы до сих пор были уверены, что без ведома партии у нас как будто ничего не делалось». И кто будет подбирать кадры теперь? «Партия будет подбирать? – Отлично!» Но как будто бы во вчерашней речи Владимира Ильича (так понял это Шумяцкий – ВЛ.) партия как будто «должна становиться в сторону от этого дела».
Надежды Владимира Ильича на то, что финансовый кризис поможет избавиться от «безруких» коммунистов-хозяйст-венников – неосновательны. «Я думаю, что в настоящей экономике есть какие-то основные объективные причины, создающие наши “невязки”, которые не будут изжиты никаким подбором лиц».
И еще: научиться торговать – дело нехитрое. Но уход в хозяйственные дела, заявил Шумяцкий, может привести к тому, что когда грядет мировая революция, когда «забьет тот набат, которого мы ждем с большим нетерпением», сумеют ли новоявленные «рукастые» коммунисты выполнить свой революционный долг558558
См.: Одиннадцатый съезд РКП(б). С. 94, 95,95–96..
[Закрыть]559559
Там же. С. 96, 97,98.
[Закрыть].
Был ли Владимир Ильич в начале этого заседания – трудно сказать. Его записи начинаются с выступления уже упоминавшегося руководителя московского агитпропа Ивана Стукова. По его мнению, Ногин правильно указал на то, что Оргбюро ЦК «есть ни больше, ни меньше как определенное бюрократическое средостение между ЦК и партией».
Ногин тут же с места возразил: он говорил об Орготделе, а не Оргбюро ЦК Но Стукова это не смутило: «…вовсе нет никакой разницы… Все в конечном счете заключается в том, каков Орготдел… Я думаю, что съезд должен принять такое решение, которое гласило бы, что “Оргбюро за нетрудоспособностью полагать снятым со всех видов довольствия” (смех)».
Что касается доклада Ленина, то если бы я – сказал Стуков – высказал его мысли от себя где-нибудь в Краснопресненском районе, «меня бы обвинили в том, что я сею панику… Он говорил такие вещи, о которых нельзя сказать простому смертному на каждом собрании без того, чтобы не быть обвиненным в упадочности, панике, в том, что он разлагает партию».
В качестве причины наших ошибок, продолжал Стуков, Ленин указал на нашу «некультурность». Это не так. На самом деле «партия до сих пор не овладела стихийным процессом нэпа, что нэп – этот стихийный процесс – ведет за собой партию, что партия, по существу дела, в значительной степени плетется в хвосте этого процесса, который называется нэпом…»1.
Следующим выступил Александр Шляпников. «Вчера тут же Владимир Ильич сказал, – начал он, – что мы распространяем панику и что с паникерами нужно бороться пулеметным огнем». Ленин, по его мнению, лишь повторил то, что в августе 1921 года на Пленуме ЦК сказал Михаил Фрунзе. В этот момент Ленин и Фрунзе сидели в президиуме съезда и, видимо, обсуждали проект резолюции по политическому отчету. «Сейчас оба пулеметчика сидят рядом, – указывая на них, сказал Шляпников, – вот они эти два пулеметчика»560560
См.: Одиннадцатый съезд РКП(б). С. 99, 100,101.
[Закрыть]561561
Там же. С. 102.
[Закрыть]. Но его драматический жест в сторону президиума вызвал в зале лишь смех.
Паника создается не нами, продолжал Александр Григорьевич. «У нас паника сейчас в партии есть, потому что партия в целом, как живой организм, в политической жизни не участвует». Отсюда и панические разговоры о «сдаче в аренду Советской власти», и обвинения ЦК «чуть ли не в государственной измене».
Но главное, по мнению Шляпникова, – «в связи с новой экономической политикой мы наблюдаем переоценки ценностей и поиски иной базы, новой опоры вне пролетариата… Нам говорили, что мы рабочие… должны мужику». Отсюда и стремление к «более “прочной базе”», отсюда и разговоры о том, что «пролетариат как класс, в том смысле, каким имел его в виду Маркс, не существует. Разрешите поздравить вас, – с несвойственной ему патетикой воскликнул Шляпников, – что вы являетесь авангардом несуществующего класса».
Из всего сказанного, продолжал он, вытекает и отношение к промышленности. Сейчас с благословения Политбюро заключаются десятки договоров с промышленниками Швеции, Германии, Чехословакии, Англии. И за все мы платим золотом. Но ту же продукцию можно было бы вдвое дешевле изготавливать у нас. Однако, когда Шляпников стал сопоставлять стоимость паровозов, цистерн, котлов, труб, рельс, то тут же вылезла наружу чистейшая демагогия. Ибо брал он довоенные отечественные цены 1914 года и сравнивал их с западными ценами 1922 года.
Значит, не было искренности, а был лишь политический расчет, попытка заигрывать с рабочим классом, якобы оттесненным в сторону в угоду «мужику». «…Как же это, Владимир Ильич, случается, – поучал Шляпников, – что у машины-то как будто бы управляем мы, но едем… не туда, куда хотим? Эти странности происходят потому, что слишком далеко сидим от шофера нашей революции – пролетариата…»1
Начало выступления Михаила Ларина сразу же вызвало в зале дружный смех: «т. Троцкий предупредил меня сейчас, – сказал он, – что о нэпе, по его мнению или по его наблюдениям, можно говорить только стихами. (Смех)…Но, памятуя слова т. Ленина о низкой культуре ответственных коммунистических работников, я буду говорить прозой. (Смех)».
То, что Михаил Александрович относился к Владимиру Ильичу с уважением, даже почтением, – это несомненно. Но он принадлежал к числу ораторов, которые ради «красного словца» были вполне способны на бестактность. «Речь Ленина, – сказа он, – была очень хороша прежде всего тем, что он имел возможность ее сказать, что он выздоровел, что был здесь. Но если отнять от нее это ее главное достоинство, то останется немного».
Останется «очень много пословиц из прописей для начальных школ: “ученье – свет, а неученье – тьма”, “семь раз отмерь, один раз отрежь”… (Троцкий с места. Не вредные пословицы!)». Но нельзя устраивать, парировал Ларин, – «начальную школу из этого съезда…» И далее, защищая Каменева от обвинений в волоките, он ляпнул: «т. Ленин за время своей болезни… “потерял контакт с деловой работой партийных [центров”» и забыл], что «ни одна копейка золотого фонда не может уходить без разрешения Политбюро».
Беда в том, продолжал Ларин, что на почве НЭПа якобы «постепенно выделяется и кристаллизуется крыло товарищей, скатывающихся к возврату буржуазии». Так в московском дискуссионном клубе говорили о возможности сдачи в аренду трех четвертей железных дорог, водного пути Петроград-Ры-бинск, металлургических заводов Урала, электротехнической промышленности и т. п.
Тут уж с мест стали кричать, что все это неправда, но Ларин продолжал: коммунисты привлекают спецов «слишком широко…». Эти спецы «на наших… ответственных коммунистах… ездят, как угодно». Они «убеждены в развитии буржуазного хозяйства». Потому и «машина двигается не так, как хотят коммунисты, у которых вся власть, а так, как хотят спецы».
Политические осложнения может вызвать не ослабление смычки с крестьянством, а то, что «слишком много наша линия нагнута в сторону крестьянства». Но если случится «интервенция, т. е. война, тогда ясно, что мы принуждены будем вернуться… к старой экономической политике. Нельзя вести пролетариат на войну во имя превращения дома Ленина в ресторан “Яр”»1.
Секретарь ЦК КПУ Дмитрий Мануильский выступил от имени украинской делегации. «В общем и целом, мы должны сказать, – заявил он, – что политическую линию ЦК партии мы всецело одобряем и приветствуем». Однако он не согласен с Лениным, его критикой Донбасской организации, которую можно объяснить лишь тем, что Владимир Ильич был «недостаточно информирован». То, что Пятаков и Рухимович люди талантливые – это несомненно. Но они не сработались с партийной организацией и поэтому их сняли.
Ленин сказал, что мы немного хитрим. «Но есть, товарищи, двоякого свойства хитрость: есть хитрость простодушная, хохлацкая, и есть хитрость ярославская… Правда говорят, что хитрость не порок, особенно когда мы с вами, т. Ленин, собираемся торговать».
А главное – пусть Владимир Ильич докажет, что «та группа талантливых администраторов, которые были сняты, заменена группой бездарных. Я утверждаю, что мы поставили другую группу талантливых администраторов и в течение февраля и марта 100 % заданий было выполнено». То же самое можно сказать и по вопросу о независимости, затронутому Скрыпни-ком. И надо надеяться, что «к будущему XII съезду у т. Ленина, вероятно, накопится много фактов, говорящих обратное».
Что касается положения в партии, то «нужно подчеркнуть, что мы имеем в нашей партии два поколения: с одной стороны – старое поколение, прошедшее марксистскую и нелегальную школу, и другое поколение, которое этой школы не прошло и поддается демагогии».
Одна из причин – перегрузка коммунистов хозяйственной работой. «Каждый наш партком представляет не что иное, как отделение губпродкома, собирающее продналог… Поэтому как очередную задачу сейчас нужно поставить политическое воспитание членов партии, некоторую разгрузку не только в центре, но и на местах от советской работы, чтобы действительно изолировать немного партию от того подавляющего и захватывающего влияния, которое оказывает на нее наш советский аппарат»1.
