Текст книги "УБИТЬ РАБА"

Автор книги: Владлен Щербаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– И как же?

– Не догадываешься? Нести деньги в секту. Чем больше внес, тем богаче. Адепты свои обряды магией, шаманством и гипнозом обставляют. Отступников со всеми его родственниками сообща проклинают. Вот к таким милым людям в город Самару братец нашей Инны и уехал.

Трайбер налил в чашки кипяток, бросил пакетики с чаем.

– И адресок нашел?

– Не сразу, Герман, не сразу. Особо братья себя не афишируют. Есть сайты, вроде сторонние, но завлекательные в секту. Там про филиалы в разных городах пишут, но адресов нет. Пришлось по форумам полазить. И вроде нашел. Мужик один самарский жалуется, сектанты жену увели, та стала квартиру делить. Мужик проследил, где она душу обретает, обратился в полицию. Как положено, те развели руками, мол, ушла по доброй воле, в секте ее никто не держит, адепты в криминале не замечены, состава преступления нет.

– А ты что делать собираешься?

– Поеду в Самару, оставлю машину на ближайшей стоянке, переоденусь, под видом алкающего счастья странника проникну в вертеп мракобесия, удостоверюсь, что Горохов там, позвоню Инне. Она приезжает за братцем. Похищать его и возвращать на родину, такого в контракте не было. А Инна, в крайнем случае, с местными полицейскими может к родственнику заглянуть.

Дмитрий размешал сахар в чашке, с грустью посмотрел, как приятель цедит жидкий несладкий чай.

– Как все просто. А если сектанты переехали с адреса? – Спросил бедолага Герман.

– Тогда в церковь пойду. Батюшке признаюсь во всем.

Трайбер чуть не поперхнулся. Детектив, а Кабанов уже примеривался к новой профессии, с улыбкой продолжил:

– Скажу, брат в секту попал. Батюшка конкурентов своих нечестивых уж должен знать, ему-то сам Бог велел заблудшие души спасать.

– Ну да, ну да. – Хмыкнул Трайбер.

– Попробовать можно. Прикажешь сопровождать?

– Нет. Выглядишь ты неважно, в больницу иди. Возможно, я в Самаре не один день проведу. Лучше вот что сделай. Я свою машину на стоянке возле кафе «Фрау Мюллер» оставил. Время уже позднее, возьми ключи, завтра часам к 10 подгонишь сюда. Я тебя доброшу до твоей тачки.

Дмитрий проснулся поздно. Ночью шуршал дождь, под утро свежий воздух переполнял комнату, легкие избавили организм от последних молекул спирта, мозг перестал распирать голову. До приезда Трайбера оставался час. Закончив с утренними процедурами, включил чайник, стал собираться. Нашел в шкафу протертую на складках кожаную куртку, достал рубашку и джинсы, отложенные для возни с автомобилем. Пригодился старый рюкзак и ботинки.

Ровно в 10 в дверь позвонил Трайбер. Сегодня его лицо было не просто бледным, а с зеленым отливом.

– Что с тобой? – нахмурился Дмитрий. – Ты прямо на Фантомаса похож.

– Не обращай внимания, пройдет. – передавая ключи и свидетельство на машину , сквозь зубы сказал Герман.

– Что ты совсем плохой стал. Посиди в комнате, я сейчас вещи сложу и пойдем. Чего-то паспорт не найду, тебе на глаза не попадался?

– Нет. Зачем он тебе сейчас?

Через пять минут Дмитрий заглянул в комнату. Трайбер скрючился в кресле, голова упала на грудь, глаза закрыты, в руке зажат телефон.

– Эй, приятель, ты чего?! – склонившись, Дмитрий потряс больного за плечо.

– Сейчас «скорую» вызову!

– Не надо, – просипел Трайбер, – я сам.

Он набрал номер и раздельно, в полголоса сказал:

– Моя фамилия Трайбер, нахожусь по адресу: улица Шевченко 22 – 52. Приступ язвенной болезни. Прошу срочной помощи.

Десяти минут не прошло, как в домофон позвонили.

– Скорая!

Похоже, частная, решил Дмитрий, нажимая на кнопку.

Темноволосый врач, сдвинув брови к тонкому с горбинкой носу, осмотрел больного. Как ворон дохлую мышь, подумал Дмитрий.

Обернувшись, врач бросил:

– Фентанил. И приготовь Налоксон.

Стоявший в дверях фельдшер в момент поставил серый чемоданчик на пол, щелкнул замками.

А этот на длинноволосого немца из «Крепкого орешка» похож. Пока Дмитрий удивлялся пришедшим на ум образам, доктор сделал внутривенную инъекцию.

С лица Трайбера сошла зелень. Как фантомас маску снял.

– Доктор, что с ним? – Спросил Дмитрий.

– Не смертельно, сейчас прокапаем, направление в больницу выпишем.

Доктор достал пакет из чемодана, бросил в него пустую ампулу и шприц.

– Лечиться надо, господин Трайбер. Сами идти можете?

Фельдшер помог больному встать, поддерживая за локоть, повел к двери. Трайбер, впрочем, шел уверенно, резким движением освободился от попечительства.

– Герман, я, наверно, останусь – с тобой поеду.

– Дмитрий, езжай по своим делам. Со мной все в порядке, я свой организм знаю.

СЕКТА

Дорога до Самары одна из бедовых в России. Климат климатом, но и совесть надо иметь, злился Кабанов в пробках на реверсивных участках. Каждый год ремонтируют дорогу в самых разных местах – снимут пласт асфальта, новый раскатают. Дорога местного значения, дядя бюджет пилит, он же контролирует, племянник ремонтирует. Оба зарплаты с премиями сами себе начисляют. Где вы здесь дураков видите?

Отправляясь в путь, Дмитрий решил, что план по внедрению в секту составит на месте – слишком мало исходных данных. Собственно, кроме обозначения частного дома на карте, никаких.

Четыре часа по выбоинам родного края и вот уже скромный знак «Самарская область». Нагрузка на подвеску снизилась, Кабанов прибавил скорость, позволили себе расслабиться. Пейзаж за окнами все тот же – поволжский, разве что деревьев побольше вдоль дороги. За ними поля, в основном, заброшенные, с неровной растительностью. Только поблизости от деревень наблюдалась сельскохозяйственная активность: комбайны, трактора, грузовики. Далекий от сельского хозяйства Дмитрий знал лишь, что на одного производителя имеется семь перекупщиков, отчего фермеры никогда не разбогатеют, какой бы урожай не собрали.

Близился вечер, серая пелена облаков до горизонта, черный асфальт, лобовое стекло время от времени окроплялось каплями дождя. Дмитрий задумался о религии.

Знания о христианстве были отрывочны и бессистемны. Вспомнилось, что в 11 веке церковная верхушка скрестила посохи в Константинополе. Вроде кто-то не так святые дары на алтарь положил. Запад Европы объявил себя католическим, Восток решил пойти православным путем. Позже на Западе особо умные взбрыкнули и выказали протест своему духовенству. Мол, человек и без посредников может Богу помолиться, для него все равны и нечего индульгенции за деньги раздавать. Так они и назвались – протестанты. Хватит, сказали, от мирского бегать, и на земле можно душу спасти – трудиться на себя больше надо. Но и между ними что-то там не заладилось. Мюнцер пошел на Лютера, много пивных кружек об головы друг другу поразбивали. Этот период, со школы запомнилось, господин Энгельс назвал борьбой буржуазии с феодализмом. Папа возжи отпустил: «Чья страна, того и вера». Протестанстские умники дальше ковырять веру начали, так до секстанства и скатились.

Странно получается: Бог один, а Келуарии со Львами заставляют верить в него надо по-разному.

В чем же там различия, вспоминал Дмитрий. Обряды разные – это мелочи. Посмотрел в окна, молнии нигде не сверкнуло? У православных после смерти сразу в ад или в рай. У католиков с протестантами еще и чистилище имеется. Душу не совсем пропащего негодяя на кусочки разберут, добро и зло на весы по чашам разложат, глядишь, и пронесет над кругами адовыми.

Православие официально в дела государственные не суется. Католики себе сразу непогрешимого интернационального президента выбрали – Папу. В Риме государство ему выделили. Два плевка в обе стороны, но юридически оформленное. Папа кардиналов с епископами в разные страны назначал, а уж те рулили коронами, как штурвалами.

В православии народу сразу было сказано: «Всякая власть от бога». Католикам немного заковырестее: «Всякое государство от бога». Вроде как: пропадешь ты, сын Божий, без общественного устройства, а уж кто и как тобой править будет, можешь и сам решить.

Вспомнилась религиозная карта мира. Страны были закрашены разными цветами. Христианское население так обозначалось: красным цветом – протестанты, розовым – католики, оранжевым – православные. Англия, Германия, Швеция с Норвегией, США, половина Канады и Австралия – красные. Другая Западная Европа с Канадой, Мексика и Южная Америка – католики. Восточная Европа, Греция и Россия – оранжевые. Сразу видно, где мир чистогана, а где особенная стать.

Для себя Дмитрий давно определил, что Бог есть. Есть какая-то Высшая сила, которую и понимать не надо – просто верить. И совсем не обязательно на коленях ползать и шишку на лбу набивать. Высшую силу и назвали Богом для простоты восприятия, а после и совсем в человекообразный образ привели для всеобщего понимания. А между верующими и теми, кто считает себя агностиками, совсем небольшая разница, когда смерть перед глазами стоит. Как прищучит, каким бы суперменом-ницшеанцем не был, а молиться начнешь. Даже если сам молитвам не веришь, все равно крохотный кусочек надежды в сознании тлеет. А когда и надежда уже к нулю близится, тут она в веру и переходит. А уж веру ничто поколебать не сможет. Вера тогда и горы сдвинет и человека преобразит. Неловко признавать, но для общения с Богом Дмитрий в посредниках не то, чтобы не нуждался – к священнослужителям относился уважительно, но считал, что и без них вполне можно обойтись. Тем более такое общение трудно назвать молитвами. Совсем далеко в эти сферы Кабанов не углублялся, старался соблюдать Десять заповедей, да золотое правило: «Как ты ко мне, так и я к тебе».

Что касается сект, несколько лет назад Дмитрий принимал заявление от одной барышни. Заявительницу звали Наташа, запомнилась светлыми волосами, коровьими глазами и грудью третьего размера. Приехала Наташа из деревни, отучилась в медучилище, стала работать в больнице. С общежитием не вышло, снимала комнаты. Дмитрий тогда подумал, красивая девушка, давно бы парня себе нашла, да жила с ним. Но такая бы в секту не попала. А от Наташи за километр веяло виктимностью: говорила тихо, смотрела с надеждой, движения замедленные. Зарплата у медсестры маленькая, сняла комнату подешевле у мужика лет 35. Хозяин казался тихим и скромным, раз в неделю к нему приходили гости – три парня и женщина. Название секты Дмитрий не запомнил, да и религии там было мало, судя по рассказу Натальи. Хозяин предложил ей повысить, так сказать, жизненный уровень, поманил скорым счастьем. Всего-то надо в еженедельном обряде поучаствовать. Обряд заключался в распитии настойки на молоке и вдыхании дыма всем известного растения под мычание повторяющихся слов. Как ни скромничала Наташа, призналась, что кончилось все свальным грехом, а попросту оргией. Самое удивительное, Наташа заявляла не о сексуальном насилии. После одного такого священнодействия Наташа, одеваясь, не обнаружила телефона в кармане джинс. Денег на приобретение нового не было. Крысу установить не удалось – кто же сознается? А пытать по таким пустякам себе дороже. Дмитрий все же убедил секстантов в солидарной греховности. Наташа получила отступные и съехала с нехорошей квартиры. Дмитрий историю сразу забыл, а сейчас, набравшись знаний из интернета, сделал вывод. Секты возникают, когда харизматичный параноик начинает удовлетворять свою похоть и потребность во власти, манипулируя слабовольными людьми.

Когда прибываешь в чужой город, возникает мазохическое чувство патриота: вот в этом городе и то лучше, и небо выше и люди краше. При въезде в Самару такого чувства не возникло.

В город на Волге Кабанов прибыл под затянутым серыми тучами небом. Утомительное путешествие, нервические размышления, ненастье – и горожане показались обычными пьяницами и бездельниками. Первые впечатления – неряшливый город, мусор на улицах, дороги узкие, кривые, движение нервное, пробки. Дмитрий ориентировался по схеме, срисованной с картографического сайта. Маршрут пролегал через исторический центр к рабочей окраине. Центр – прогнившие деревянные домишки, двух-трехэтажные кирпичные здания, представляющие историческую ценность. Старая купеческая Самара – видимо, закатывают глаза патриоты-чиновники. Не дадим разрушить славную историю запасной столицы. За бесплатно. И рука ковшиком. И вот среди хлама, пока не смело растут высотки. А чиновники и коммерсанты разъезжают на новых иномарках. А на старых разъезжают остальные – похоже, неплохо живут самарцы. На каждой улице продуктовый магазин из разряда «суперминимаркетов», через улицу щиты на окнах с рисунком гарного хлопца и надписью «Горилка». Как будто не уезжал никуда – сходств с родным городом почти стопроцентное.

Нужный дом расположен вблизи пересечения улиц 22 Партсъезда и Нагорной. Глаза Кабанова расширились, когда асфальт на дороге по улице прославленного съезда закончился. Дальше от Нагорной улицы блестела колея в глиноземе, огибавшая то ли воронки от снарядов, то ли результаты действий пьяного экскаваторщика. Размеры колеи предполагали использование грузового многоосного транспорта. Квартал слева полностью занимали частные дома, справа – на заборы мелких латифундистов посягали многоэтажки. Впереди, куда вела колея, наблюдался пустырь, часть которого обнесена забором зеленого цвета. За железными панелями виднелась коричневая крыша и часть второго этажа кирпичного дома.

– Вот и пункт назначения.

Дмитрий постучал пальцами по рулю, примериваясь съехать с асфальта. Ветер еще не просушил грунт на пустыре, да и приближаться к дому нет нужды. Вместо этого Дмитрий объехал квартал, другой, приглядел автостоянку и продуктовый магазин. Напоследок перед операцией решил поужинать горячим. Искать кафе долго не пришлось.

Политые маслом блестели овощи в салате, дымились котлеты, вот и время наметить первоначальные действия. Хотя из данных только рельеф местности и размеры забора. Время девятый час вечера, стемнеет в десять. Не постучишь же в ворота – принимайте гостя дорогого. Опять же – а там ли еще сектантское гнездо? Без наблюдения не обойтись, придется ночевать в машине, с утра пройтись по соседним домам, прикинуться или риэлтором или шабашником.

Подкрепившись, Дмитрий купил продукты для ночного бдения. К пустырю подъехал с другой стороны и обнаружил неплохое место для обзора. Проскрежетав днищем, десятка выбралась из колеи на щебень у ограды частного дома. Теперь, если смотреть налево, можно наблюдать за воротами в зеленом заборе. Прикинул – до убежища мракобесов примерно 150-200 метров. Ставить машину ближе подозрительно. В это время к воротам подошли четверо мужчин в черных спецовках. Как ни вглядывался, лиц не разглядел. А через час совсем стемнеет. Ничего не остается, надо ждать утра, хорошо ночи теплые.

Дмитрий разлепил веки, показалось, день в разгаре. За ночь тучи рассеялись, солнце тихонько, как жулик, проникло в салон, в приоткрытое окно нахально чирикали воробьи. Дмитрий посмотрел на часы – 6.45. Поднялся на пассажирском сиденье, взгляд на объект – все тихо, никакого движения. Поднял спинку сиденья, расположился полулежа. Хотелось выйти, облегчить мочевой пузырь, размять ноги, помахать руками. Дмитрий понапрягал мускулы, подвигал ступнями, повращал кистями и все же решил выйти.

Закончив с физиологией, из-за угла забора Дмитрий увидел белую «Газель», переваливающуюся в колее со стороны улицы Нагорной. «Газель» остановилась у зеленого забора. Через несколько минут из ворот вышли мужчины в черных спецовках. К машине они шли плотно, точно не разглядеть – пять или шесть человек. «Газель» фирменно хрюкнула, пыхнула синим дымом и заскрипела в сторону Кабановской «десятки». Микроавтобус проехал в стороне, Дмитрий бросился к своему автомобилю. «Газель» благополучно выбралась из колеи на асфальтовую дорогу и повернула налево. За ней вырулила «десятка». Дорога была еще свободна, надпись «ХВЕ» на задней двери Газели облегчала слежение.

Микроавтобус повернул во двор длинной девятиэтажки, остановился у второго подъезда. Дмитрий остановился на повороте, сзади загудели, пришлось двигаться дальше по двору, подыскивая место для парковки. Припарковаться удалось в конце дома. К этому времени «Газель» уже тронулась к выезду со двора. Пятеро, теперь Дмитрий разглядел, мужчин в спецовках стояли у подъезда. Горохова среди них не было. Из подъезда выбежала дама лет 50 в синей куртке. Она замахала руками на мужчин, что-то сказала, те немедленно зашли в подъезд. Женщина достала мобильник, набрала номер. Кабанов уже подошел ближе, услышал:

– У нас грузчики уже мебель выносят! Мы же договаривались на 8 часов! Когда? Нет, они точно приедут? Нас ведь тоже люди ждут!

Переезжают, дошло до Дмитрия. Он сел на скамейку у третьего подъезда и стал наблюдать. Грузчики, те самые из Газели, споро выносили мебель и технику к дороге. Действовали слаженно, без разговоров и перекуров. Возле имущества суетилась дама с телефоном в руке, ежесекундно выглядывая на дорогу. Подходить с расспросами не лучший момент.

Вскоре подъехал ЗИЛ, один грузчик залез под тент, двое принялись поднимать вещи в кузов. Хозяйка перевела дух, теперь можно подойти.

– Ловкая у вас команда! – Восхитился Дмитрий.

Дама с подозрением посмотрела на небритого мужчину, но улыбка и честные голубые глаза произвели благожелательное впечатление.

– На таких в очередь пришлось записываться. Мне подруга посоветовала, сказала верующие, работают аккуратно и недорого.

Грузчики действительно с вещами обращались бережно и по сторонам не отвлекались.

– Не подскажите телефон? Мне тоже переезд скоро грозит.

– Да, пожалуйста.

Дмитрий записал номер телефона, изобразил на лице благодарную улыбку и двинулся к своему автомобилю. Самое главное он выяснил – секта до сих пор находилась по известному адресу, и ее члены задействованы на неквалифицированной работе. Теперь можно продумать легенду для внедрения к «харизмачам».

Михаил Юрьевич

Маленький Миша любил ябедничать и подарки. Впервые взаимосвязь между этими приятными вещами установил в старшей группе детского сада. Толстоногая воспитательница дала Мише яблоко за рассказ о нарушителях тихого часа. Миша, понятное дело, тоже не спал и громко разговаривал. На шум пришла воспитательница, Миша успел запрыгнуть в кровать и закричал, указывая пальцем: «Это Вовка все игрушки разбросал!» Уплетая яблоко, смеялся над глупым Вовкой. Тому, конечно, попу не надрали, но и яблока у него не было.

В 1А классе на парте обнаружился рисунок: голая сисястая баба в очках и с указкой. Кроме Анны Леонидовны, классного руководителя, такого набора – сисек, очков и указки – ни у кого в классе не было. За партой в последнем ряду никто не сидел, на перемене любой ученик мог выразить на ней свой талант художника в жанре ню. Анна Леонидовна строго сверкала очками, но самостоятельно выявить автора не смогла. На перемене Миша, затаив дыхание, смотрел, как Сережка выводит округлости грудей, вместе похихикали над завитушками волос между ляжками. «Здоровский ты художник, Сережка!» – восхитился тогда Миша. А после уроков Анна Леонидовна тоже знала, что Сережка здоровский художник. Очень Мише хотелось посмотреть, как отреагирует училка-толстуха, и какое наказание выйдет Сережке. Только случилась неприятность. Когда Миша докладывал учительнице, возле ее стола вертелись одноклассницы. На следующий день после уроков художник разбил Мише нос. Какое наказание вышло Сережке, Миша так и не узнал, зато крепко запомнил о важности конспирации. До конца восьмого класса Миша снабжал учителей информацией о проказниках, получал хорошие оценки. Ученики догадывались о тайном Мишином увлечении, поэтому с ним не дружили.

Миша гулял с папой. Иногда они заходили в гости к маминой подруге – тете Оле. Тетя Оля всегда называла Мишу Михаилом Юрьевичем и совала в руки книжки. Читать Миша не любил, поэтому тетя Оля включала телевизор, а сама просила папу помочь ей в ванной. Папа помогал и ванной и на кухне и в комнате, но тогда Мишу просили погулять во дворе, чтобы «краски не нанюхался». Папа просил Мишу не рассказывать маме о таких походах в гости: «Они с тетей Олей поругались, а ей одной тяжело ремонт делать». За молчание папа дарил игрушки, покупал мороженое, которое мама, кстати, есть запрещала. Рисунки на партах и подслушанные за школой разговоры сориентировали Мишу в плане отцовской помощи одинокой тете Оле. Вместо игрушки Миша попросил деньги. И папа дал 500 рублей. Миша понял, что предательством можно заработать.

Деньги в девяностые так быстро обесценивались, что Миша не смог накопить ни на одну стоящую вещь. Когда ему исполнилось 14, папа признался маме, что любит тетю Олю и ушел к ней жить. Мама объяснила, что одна тварь обрюхатила другую, и подала на развод. Миша давно познал радость обладания деньгами, а источник обогащения иссяк. В то же время Миша познакомился с дворовыми пацанами, у которых всегда водились деньги, сигареты и пиво. Ну как познакомился – пацаны сидели в детском садике, крикнули Мишу, когда тот шел вдоль забора, и попросили сгонять за пивом в киоск. Им самим продавали не всегда, а благообразный пухленький Миша сказал продавщице, что послал папа, и принес пацанам вожделенную баклажку. За это те позволили сидеть рядом и слушать лихие рассказы о ночной работе. Пацаны делились опытом по взлому тачек и по сбыту ворованных магнитол. Разумеется, Миша напросился на выгодное дело. Маме сказал, что ночевать пойдет к отцу, мол, соскучился очень. Знал, что она ни в жизнь не позвонит домой тете Оле.

Ночью Миша постоял на шухере, посмотрел, как крутые парни срезают резинку со стекол автомобилей, и решил продемонстрировать собственную лихость. И разжиться магнитолой для себя. В третьем часу ночи Миша подошел к тонированной восьмерке, попинал по колесу. Сигнализация не сработала, посветил фонариком в салон – есть магнитолка. Канцелярским ножиком лихой Миша срезал уплотнитель, вытащил заднее боковое стекло. Сигнализация так и не закричала, только поворотники мигнули. Кто же знал, что хозяин поставил сигнализацию с пейджером, а сирену отключил. Бритый дядя изловил Мишу, когда тот по глупости полез через то же окно и застрял пузом с магнитолой в руке. Бритоголовый накрутил уши и доставил малолетнего преступника в ближайшее отделение милиции. Потом еще уши довернуть хотел за испачканное сиденье, но дежурный не позволил. Миша плакал, вонял и умолял позвонить маме. Дежурный переглянулся с заспанным парнем в гражданской одежде и кобурой на поясе. Парень отвел бритоголового в кабинет на две минуты, вышел и спросил у Миши домашний телефон.

Мама выкупила Мишу. Сколько заплатила хозяину восьмерки и милиционерам, Миша не узнал, но золотых украшений потом на маме больше не видел. Прежде чем уйти домой Миша попросился к оперу в кабинет. Ему показалось несправедливым, что страдает он один. Миша сообщил все, что знал о новых друзьях-воришках. Опер не стал заморачиваться с легендированием, малолетнюю банду взяли на следующий день, когда бандиты собрались в беседке детского сада.

Еще не просохли обгаженные брюки, а у Мишиного подъезда стали собираться бывшие приятели. Миша понял, что из дома выходить придется только с мамой.

Мама решила поменять квартиру, уехать подальше от счастливой тети Оли и увезти Мишу от мстительных подростков. 1 сентября Миша пошел в 9 класс средней школы в городе Самаре.

Жизнь на новом месте потекла стремительной рекой. Маме удалось устроиться бухгалтером в крупную фирму. Она стала встречаться с мужчиной, по всей видимости, женатым, потому что не уходила к нему ночевать. Миша закончил школу, провалил вступительные экзамены в институт и теперь потел каждый раз, когда открывал почтовый ящик. К тому времени Миша оформился в плотного коротышку с толстыми ляжками, тугими щечками и намечающейся залысиной. На фоне компьютерных доходяг просто мечта военврача. Повестку на медкомиссию принес рассыльный. Мама расписалась, у Миши свело живот.

На платное отделение в институт Миша не поступил. Деньги, отложенные на учебу, окрыли глаза военным врачам на недуги Михаила Юрьевича, с которыми совершенно невозможно защищать Родину.

Миша устроился продавцом в «Эльдорадо», где приставал к покупателям с вопросом: «Я могу вам чем-нибудь помочь?» Некоторые просили объяснить отличия аналогичных товаров. Тогда Миша надувал щеки и пересказывал характеристики, указанные на ценниках. Чего там не было, придумывал с ходу.

Врал Миша не хуже Мюнхгаузена. Особенно старался перед девушками – молодость, гормоны, а из подруг только Дульцинея Кулакова. Когда поблизости не было парней, Миша рассказывал о своем недавнем боевом прошлом. То он служил в Чечне и лично уничтожил десять боевиков в рукопашной, то на Таджикской границе преградил путь каравану с героином, то за Амуром отстреливался от китайцев, зажав в зубах патрон с цианистым калием – для себя. Девушки смеялись, гладили редкие волосы на голове героя и время от времени соглашались на секс.

Одна из девушек решила пойти дальше и завязать с Мишей отношения. Ира была такой же пухленькой и прыщавой, но имела двухкомнатную квартиру и не имела близких родственников. Миша с радостью съехал от мамы – пить пиво и валяться в одних трусах при подруге ловчее. Вскоре сыграли свадьбу – Ира очень хотела семью и ребенка, а Миша законной прописки. Несколько лет Ира пыталась забеременеть. Пивной живот уже намекал об обращении «Михаил Юрьевич», плешь блестела до затылка, а ребенка сделать не получалось. Ира винила себя в бесплодии, Миша полностью был согласен, придумывая подруг, делавших от него аборты. Ира впала в депрессию, повязала на голову платок и пошла по бабкам, но угодила в секту. Миша поначалу скакал от радости – неделями квартира была в его распоряжении. А через полгода Ира пришла в сопровождении крепкого сектанта и заявила, что отпишет квартиру в пользу общины. Михаил Юрьевич справедливо взбеленился, вытолкал животом сектанта, взял жену за руку и приказал вести к самому главному. Так Миша познакомился с вождем секты «харизмачей» Ашаном Бонитовичем. Встретившись взглядами, оба поняли, что обманывать друг друга только зря время терять. Ашан Бонитович предложил работать на него, а взамен пообещал уговорить Иру на дарственную в пользу мужа, а там, глядишь, и на развод.

– Миша, посмотри, кто стучит.

Михаил Юрьевич мячиком прокатился к воротам. Через высверленные дырки рассмотрел небритого плечистого мужика.

– Чего надо? – Суровым басом спросил «харизмач». За стальным листом не видно круглых щечек и губ пельмешками – несерьезного поросенка в майке и джинсах.

– Я, это, – запнулся мужик. – Говорят, здесь, это, община. Мне бы, это, возьмите к себе, я никакой работы не боюсь.

– Бе-ме! Какая еще община? Кто тебе сказал, что здесь на работу принимают?

Мужик вздохнул и пропал из виду. Михаил сдвинул брови, напряг слух, аж уши зашевелились. Звуков удаляющихся шагов не услышал. Спустя минуту приоткрыл дверь в створе ворот. Мужик сидел на гравии, привалившись к забору. Между ног лежал рюкзак с притороченной курткой.

– Ты чего расселся? Иди давай! – Выглядывая одним глазом, велел Михаил Юрьевич.

– Сейчас, отдохну малость. – Сказал небритый и опустил голову на грудь, потом снова повернул к двери:

– Может, хлеба дадите? Кишки сводит.

Михаил Юрьевич закрыл дверь, поспешил докладывать о назойливом госте.

– Ашан Бонитович, пришел мужик, просится, как он выразился, в общину поработать.

Адепт отвлекся от ноутбука:

– А ты чего?

– Послал подальше. Не уходит.

– Что за мужик? Молодой здоровый или наркоман?

– Лет 35, крепкий. На наркошу точно не похож, скорее бомжик.

Глава секты впился черными глазами в «харизмача».

– Знаешь, Миша, приведи его. Посмотрим, на что сгодится.

В приоткрытой двери показалась пухлая физиономия.

– Пошли!

Дмитрий схватил рюкзак и вошел за зеленые ворота. Бросил взгляд по сторонам. Территория идеально прибрана, слева кирпичный блок вдоль всего забора, справа перед домом беседка. Дом большой, но скромный. Единственное украшение – идеальные ряды красного облицовочного кирпича. По четыре окна с видимых сторон. К крыльцу ведет дорожка из гранитных плит. Пухлый провожатый обернулся:

– С тобой сейчас учитель говорить будет! Соврешь, сразу раскусит.

– Чего мне врать. – беспечно ответил Кабанов. И вспомнил, как дурил полиграф в свое время.

Вошли в дом. Пухлый велел подождать, сам поднялся на второй этаж. Дмитрий осмотрелся. Здесь, похоже, секстанты проводят свободное время. Дешевые кресла у стен, стол с пачками журналов, телевизор в углу. Рядом с лестницей проход на кухню – просматривалась газовая плита, шкафы с посудой. Везде чистота, ни пылинки в свете из окна.

Царственно ступая, спустился учитель – фактурный дядя лет 40 в сером балахоне. Брови у дяди в одну жирную черту, посередине лба вертикальная складка, глаза сверкают агатами, нос клювом. Харизму добавляли черные локоны до плеч. За адептом маячил Пухлый.

Адепт посверлил глазами, указал на кресло. Дмитрий сел краем попы, рюкзак примостил в ногах. Великий человек подошел столу, важно опустился в кресло, придвинутое Пухлым. Сам прислужник сел сбоку, в руках появились блокнот и ручка.

– Кто ты и зачем здесь? – разделяя слова, спросил адепт.

Дмитрий предполагал допрос и даже проверку по месту жительства местными секстантами. Он застегнул верхнюю пуговицу рубашки и ответил:

– Романенко Гена я.

Дальше Дмитрий выложил биографию лучшего друга и назвал адрес. Не свои же данные называть – для соседей по прежнему ментом остался и на сайте ГУВД в колонке «Граждане благодарят» фамилия мелькает. А Генки как раз и дома сейчас нет. Дмитрий перед отъездом заехал к другу и удивился словам соседки. Тетя Зоя рассказала, что Генка с чемоданами куда-то уехал пару дней назад. Телефон Генкин почему-то не отвечал. С женой, скорее всего, мириться поехал.

Для большей затравки Дмитрий сообщил об одиночном существовании в приватизированной квартире. Тут же подумал о последствиях – проверять начнут в экстренном порядке, но, с другой стороны, необходимо остаться, а там только углядеть Горохова и можно валить.

– Чего же ты хочешь от нас, брат?

Уже «брат», отметил Дмитрий.

– Покоя. Устал я, это самое, по городам мотаться, судьбу испытывать. Вот с вашими как-то мебель грузил, подсказали, куда придти. Душой и телом, значит, очиститься.

– Кто подсказал? – Сверкнул глазами адепт.

Дмитрий обрадовался – может, выстроит всю обитель для опознания.

– Мужик один. Описать не могу, если только на лицо посмотреть.

– Со здоровьем есть проблемы? Пьешь, куришь?

– Не курю, спиртным не особо увлекаюсь. Я, это, спортсмен бывший.

– Хорошо, – резюмировал вождь «харизмачей». – Меня зовут Ашан Бонитович. Разрешаю остаться. Пока будешь в карантине, брат Михаил будет опекать тебя. Сейчас иди, подожди во дворе.