Текст книги "Внимание - АХИ !"

Автор книги: Владлен Бахнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

ДВЕНАДЦАТЬ ПРАЗДНИКОВ

1

Только чувство долга и железная выдержка, свойственная всем настоящим времяпроходцам, заставили меня согласиться на ту странную работу, которой мне пришлось заниматься и о которой я вам расскажу, если вы пообещаете, что это останется между нами. Однажды Всемирный Ученый Совет откомандировал меня на времяходе МВ20-64 в прошлое одного небольшого государства. Я не имею права говорить, где это государство находится и как называется. Поэтому назовем его условно Игриконией. Направили меня туда по личной просьбе первого министра Игриконии для оказания секретной помощи. Но, едва приехав в эту бедную страну, я увидел, что никто не может по-настоящему помочь ей, потому что правил там король, имени которого я тоже не имею права оглашать. Будем называть его Альфонсом. А для того чтобы вы поняли, что такое Альфонс, я без всякого преувеличения скажу так: если бы этого монарха поставили во главе любой великой державы, он бы за три года превратил ее в слаборазвитую страну. И главная беда Игриконии заключалась не в том, что он тратил больше денег, чем имел, позволял себе то, чего нельзя позволять, и запрещал другим то, чего не следует запрещать... Если бы у Альфонса были только эти недостатки, он бы почти ничем не отличался от своих предшественников. Нет, наиболее губительным для страны было то обстоятельство, что у короля время от времени появлялись гениальные мысли, как в самый короткий срок возвеличить королевство. Альфонс упорно хотел облагодетельствовать Игриконию и для блага страны не жалел ни себя, ни тем более своих подданных. Причем, если, например, в понедельник молодого монарха осеняла какая-нибудь новая идея, то во вторник эта идея принимала форму государственного закона, в среду новый закон вступал в силу, а в четверг уже летели головы первых закононарушителей. Правда, через месяц-другой о новом законе как-то забывали. Но головы все равно продолжали лететь, потому что к этому времени появлялся закон еще более новый. А как говорили в Игриконии: был бы закон, а нарушители найдутся. Естественно, придумывая свои нововведения, король ни с кем не советовался. У него, конечно, были советники, но их роль заключалась в том, чтобы выслушивать советы Альфонса. У него были ученые, которые назывались так, очевидно, лишь потому, что король их учил. И не удивительно, что созидательные идеи молодого монарха обладали такой разрушительной силой. Вы, конечно, хотите спросить: а что же я, водитель первого класса, один из самых опытных времяпроходцев, что же я мог делать в отсталой Игриконии? И зачем я понадобился первому министру? Мы, водители времяходов, не любим хвастать. Но должен честно сказать: я зря не хотел сюда ехать. Без меня игриконцам было бы еще хуже. И первый министр вызвал меня не напрасно: он знал, что делал! Обязанности мои заключались вот в чем. Едва король издавал очередной закон, который должен был облагодетельствовать подданных, я садился во время-ход и отправлялся в самое ближайшее будущее. Там я точно выяснял, какие несчастья обрушатся на королевство благодаря новому закону, и возвращался обратно. Что несчастья будут – в этом никто, кроме Альфонса, не сомневался. Но мне важно было уточнить, каких именно неприятностей следует ждать, чтобы первый министр мог хоть отчасти к ним подготовиться. Вот какой неожиданной работенкой занимался я в несчастном королевстве. К тому же все это делалось по секрету. Король не подозревал ни о моей деятельности, ни обо мне самом. Но я понимал, что рано или поздно Альфонс обо всем узнает и радости от этого будет мало. Так оно в конце концов и случилось.

2

Однажды первый министр вызвал меня и сказал: – Готовьтесь к поездке. Его Величество новый закон придумал. На сей раз дело идет об окончательном и поголовном расцвете... – И министр показал мне документ, который назывался "Закон о Двенадцати Праздниках". "Отныне, – говорилось в этом документе, – в целях скорейшего установления тотального благополучия в Игриконии вводится новая система, именуемая "Ты мне – я тебе", или система Двенадцати Праздников. Праздники отмечаются ежемесячно. Каждый гражданин ОБЯЗАН ежемесячно одаривать не менее двадцати сограждан и ИМЕЕТ ПРАВО получать от всех одариваемых столь же полезные в хозяйстве сувениры. Для бесперебойного производства разнообразных подарков в королевстве возникнут фабрики и заводы, в результате чего исчезнет безработица и, следовательно, еще выше поднимется благосостояние. По мере подъема благосостояния граждане Игриконии смогут сделать друг другу все более дорогостоящие подношения, а это опять-таки будет способствовать еще большему повышению жизненного уровня. Поскольку спрос на подарки будет из месяца в месяц расти, в стране придется строить все новые заводы, и вскоре королевство превратится в могучую индустриальную державу американского типа. Трудно переоценить значение нового закона. Благодаря системе Двенадцати Праздников в Игриконии уже через два-три года наступит эпоха тотального благополучия и поголовного благосостояния. О наступлении доложить. Король Альфонс Первый". Я вернул министру этот закон, и министр бережно спрятал его в несгораемый шкаф, попросив меня как можно скорее съездить в будущее. – Ума не приложу, чем это кончится? – сказал он. И я пообещал ему завтра же утром отправиться в командировку и детально разузнать о предстоящих неприятностях. Однако неприятности начались в ту же ночь. И случились такие невероятные события, которых даже я не мог предвидеть.

3

Я был уверен, что никто, кроме первого министра, не знает, кто я и чем занимаюсь. Но все оказалось гораздо запутанней. И для того чтобы вы могли понять дальнейшие события, мне придется сделать короткое отступление. Дело в том, что Игрикония уже больше ста лет враждовала с соседней страной Иксонией. (Название, разумеется, условное.) Несколько раз они даже воевали, но безрезультатно, потому что силы их были равны, или, точнее говоря, оба государства были одинаково бессильны. Но с появлением Альфонса все изменилось. После первых же нововведений молодого монарха в Иксонии поняли: если Альфонсу не мешать, он сам своими законами доведет Игриконию до того, что ее можно будет взять голыми руками. И Премьер-министр Иксонии молил бога, чтобы Альфонс продержался на троне как можно дольше. Но он понимал, что одними молитвами тут не поможешь: Альфонса в любой момент могут убрать и спешащие к власти наследники, и впавшие в отчаяние министры, и потерявшие терпение подданные. Во избежание этого Премьер Иксонии создал сверхсекретный Комитет по охране врага № 1. Комитет заслал в Игриконию тысячу самых опытных агентов, которые втайне от Альфонса должны были охранять его от его внутренних врагов: бунтовщиков, заговорщиков, родственников, приближенных, лейб-медиков и личной охраны. Ни один человек в Игриконии не знал о существовании этих агентов. И они, рискуя собственной жизнью, днем и ночью берегли своего заклятого врага № 1 от покушений, сердечных приступов и инфекционных заболеваний. И даже такие тайны, о которых не знала ни тайная полиция Игриконии, ни служба безопасности, становились известны агентам Комитета по охране врага. А когда Премьер Иксонии заинтересовался, почему новые законы Альфонса не наносят Игриконии такого вреда как положено, агенты Комитета произвели расследование и пронюхали о моих поездках в будущее. Затем по приказу Премьера Иксонии они написали королю Альфонсу анонимное письмо о действиях его первого министра, рассчитывая одним ударом избавиться и от меня и от приближенных Альфонса. Но хоть эти коварные планы отчасти осуществились, та же самая анонимка спасла многострадальную Игриконию.

4

А случилось вот что. Ночью, после того как я узнал о системе Двенадцати Праздников, ко мне пришли два человека и объявили, что меня срочно желает видеть король. Конечно, другой бы на моем месте растерялся. Но нам, водителям времяходов, доводилось бывать и не в таких переделках. Так что для людей со слабыми нервами наша профессия не подходит. – Прошу прощения за то, что мои офицеры разбудили вас, – вежливо сказал Альфонс, как только меня ввели. – Ничего, ничего, Ваше Величество, – ответил я не менее вежливо. – Я еще успею поспать. – Не уверен! – игриво произнес король и внимательно посмотрел на меня. Но я был совершенно спокоен. – Не кажется ли вам, мистер Ложкин, что министры, которые посылали вас в будущее, не совсем верили в правильность и разумность моих идей? – Об этом, Ваше Величество, вам лучше спросить у самих министров. – Увы, это уже невозможно! – печально вздохнул Альфонс. – Видите ли, если бы я лично не верил, что мои идеи принесут счастье Игриконии, я бы просто не смог больше жить. А мои министры в будущее не верили и поэтому тоже не смогли жить больше. – Как? – переспросил я. – Так! – ответил король. – Ведь вы чужестранец и вам не понять нашего патриотизма! Надеюсь, я вас не обидел? Король был очень хорошо воспитан. Не зря он учился в самом аристократическом колледже. – А у меня к вам небольшая просьба, – продолжал Альфонс. – Полагаю, она не покажется вам чересчур обременительной. – Слушаю вас. – Я столько думаю о будущем моей Игриконии и так хочу увидеть ее процветающей и богатой, то есть именно такой, какой она станет в ближайшем будущем. Но ведь все мы смертны. И мне было бы очень обидно, если бы я умер, не увидев плодов своих трудов. Видите, даже в рифму получилось: плодов – трудов. Так вот, я думаю, мы сможем в вашем времяходе проехать, скажем, лет пятьдесят, не правда ли? – Нет, Ваше Величество. Инструкция Всемирного Ученого Совета категорически запрещает водителям времяходов перевозку посторонних лиц. – Инструкция, инструкция! Мистер Ложкин, не будем формалистами. – Но, Ваше Величество, у меня заберут водительские права. – Не заберут. Ведь об этой поездке будем знать только мы с вами. Это будет нашей маленькой тайной. – Нет, не могу! – Простите, мистер Ложкин, но я вынужден повторить, что все мы, к сожалению, смертны. И, по-моему, дороже голова, чем водительские права. Xa-xa! Что это я сегодня все в рифму да в рифму! "Ах так! – подумал я. – Он решил меня запугать! Ну ладно, черт с ним! Пусть этот самодур заглянет в будущее, пусть послушает, какими словами вспоминают его благодарные потомки! Может быть, хоть это пойдет ему на пользу". – Хорошо, – говорю, – Ваше Величество. Вы меня убедили. Только прошу вас, чтобы о нашем путешествии никто не знал. – Слово короля! – торжественно сказал Альфонс, и мы по секрету от всех покинули дворец и отправились в будущее. Я не знал тогда о Комитете по охране врага и до сих пор не могу понять, как мы ускользнули от его вездесущих агентов. Счастливая случайность если эту случайность король и теперь считает счастливой. Должен сказать, что сам я, живя в Игриконии, дальше чем на пять лет вперед не заглядывал. Просто не было надобности. А тут мы сразу проехали полвека У Альфонса с непривычки закружилась голова. А я вышел из времяхода, оглянулся и – ахнул. Я никогда не думал, что Игрикония – нищая, разоренная Игрикония – сможет так измениться! Мимо проходили веселые, улыбающиеся люди. И даже по тому, как они разговаривали друг с другом, не озираясь и не пряча глаз, было видно, что им некого бояться. Далеко вдаль уходила широкая зеленая улица, по обе стороны ее возвышались такие светлые и легкие здания, в которых могли жить только счастливые люди. – Вот видите! – гордо сказал Альфонс. – Видите, каким богатым и цветущим стало мое королевство. Значит, я заставил все-таки моих подданных стать счастливыми. А все благодаря закону о Двенадцати Праздниках. Уверяю вас. Я чувствовал, что эта новая система самая гениальная из всех придуманных мною систем, и не ошибся! Представляю себе, как меня уважают потомки и как чтят мою память, если я уже, не дай бог, умер. А кстати, мистер Ложкин, как уточнить, жив я у них тут еще или нет? – Об этом можно узнать у любого прохожего. – Что вы! Если я жив, то за такие разговоры можно угодить в тюрьму. Шутка ли, спрашивать про живого короля, жив ли он еще! Тогда я предложил сформулировать вопрос по-другому и остановил проходившего мимо старика. – Не скажете ли вы, где найти короля Альфонса? – Конечно, не скажу! – ответил старик и, как-то удивленно посмотрев на меня, торопливо удалился. – Что это значит? – не понял король. – Может быть, я засекретил место моего пребывания? – Вам видней, – сказал я и задержал пробегавшего школьника: – Где живет король Альфонс? – Я не знаю такого короля. – Как это ты не знаешь короля Альфонса? – строго спросил король. – Очень просто. Мы его еще не проходили, – объяснил школьник и побежал дальше, размахивая портфелем. – Какой невоспитанный мальчик! – сказал недовольно Альфонс. – Жаль, что я не догадался казнить его папу или, еще лучше, дедушку! А следующим прохожим оказался студент. – Конечно, я знаю, кто такой король Альфонс, – сказал он, и мой спутник гордо приосанился. – Альфонс был последним нашим правителем. – Что значит последним? – нахмурился король. – Он довел страну до того, что граждане Игриконии решили в дальнейшем обходиться вообще без королей! – И что же? – И обошлись. – Ас Альфонсом что сделали? – спросил не без интереса Альфонс. – А с ним ничего не пришлось делать, потому что этот король в один прекрасный день сам исчез. – Как исчез? Куда исчез? – А вот этого никто не знает. Известно только, что накануне он казнил своих министров, а потом и сам пропал. Поиски его ни к чему не привели. А впрочем, его не очень-то искали и не очень плакали о его исчезновении. Уж очень здорово он всем осточертел. – Ах так! – сказал Альфонс, едва только мы расстались со студентом. – Ах так! Я, значит, им осточертел? Ну теперь мне все известно, и я сумею принять соответствующие превентивные меры. Однако хороша моя личная охрана! Я у них исчезаю, а они даже не знают куда. Ничего, они у меня все исчезнут! Но все-таки интересно, куда я мог пропасть? А? Но только один человек во всем мире знал ответ на этот вопрос. И этим человеком был я. Я догадался, что мне нужно сделать, еще тогда, когда студент рассказывал о непонятном исчезновении последнего монарха. А когда Альфонс заговорил о превентивных мерах, я перестал колебаться. Мгновение – и я вскочил во времяход, захлопнул перед носом Альфонса дверцу и резко включил заднюю скорость. А через два дня вся Игрикония заговорила о таинственной пропаже. Но так как никто не знал о нашем путешествии, Альфонса искали везде, только не в будущем. А король в это время бегал по улицам столицы и кричал, что он Альфонс! Мне известно из самых достоверных источников, что в конце концов он попал в такую больницу, где, кроме него, было еще несколько Альфонсов, Наполеонов и Навуходоносоров. Сначала меня мучала совесть. Но потом я вспомнил, что ведь меня направили в Игриконию для того, чтобы я помог этой стране. И я оказал королевству самую большую помощь, какую только мог, вовремя избавив ее от последнего короля!

КОРОНА ПАПРИКОТОВ, ИЛИ ПОСЛЕДНЕЕ ДЕЛО ДЖЕЙМСА БОНДА-МЛАДШЕГО

1

Вы, конечно, слыхали о нашумевшем происшествии: о том ограблении, которое газеты называли ограблением века. Правда, я лично так категорически не говорил бы: "ограбление века!" Век-то – он только начинается, и какие грабежи произойдут в будущем, репортерам пока неизвестно. А я, как водитель время-хода, хотя кое-что об этом и знаю, могу сказать одно. Надеяться, что методы ограбления не будут совершенствоваться и прогресс именно в этой области вдруг почему-то остановится, – наивно. Занятие грабежом – дело такое, которое застоя не терпит, и каждый день приходится им придумывать что-нибудь новое, двигая вперед свою теорию и практику. А те гангстеры-консерваторы, которые успокоились на достигнутом и попробовали почить на лаврах, давно уже отбывают свои сроки и тяжело расплачиваются за нежелание шагать в ногу со временем и участвовать в общем прогрессе. Но это так, к слову пришлось. А ограбление, которое произошло в столице Бусолонии – Бусолоне, действительно было грандиозным и, я бы даже сказал, наглым. Нет, в самом деле! Среди бела дня в центре города останавливают автомобиль и вытряхивают из него три миллиарда. Вся операция продолжается полторы минуты, и преступники исчезают в неизвестном направлении. Вот и все. Не стоит объяснять, как им, этим гангстерам, удалось провести такое мероприятие, – об этом достаточно много писали все газеты. Но происшествие было тем более скандальным, что похищенные драгоценности принадлежали не кому-нибудь, а королевской фамилии данного королевства. И в тот день их перевозили из одного дворца, который собирались ремонтировать, в другой, только что отремонтированный. Расстояние между дворцами – три автобусные остановки, перевозка происходит в строжайшей тайне, и все-таки гангстерам удается все разузнать и осуществить свои преступные планы. Ну просто Фантомас какой-то, честное слово! Конечно, вся полиция в городе, в стране и на всей планете была тут же поднята на ноги. Дюжина самых лучших детективов прибыла на место происшествия со всего мира. Все эти двенадцать детективов были настолько знамениты и действовали раньше настолько безошибочно, что присутствие любого из них в Бусолоне гарантировало неминуемую поимку преступников. Оставалось только непонятным, зачем нужно ловить одних и тех же преступников двенадцать раз. Но это, как говорится, дело хозяйское. Каши маслом не испортишь. Каждый знаменитый сыщик вел расследование самостоятельно, пользуясь собственным методом. Например, неаполитанский инспектор Арлоли целый день расхаживал по тому переулку, где произошло ограбление, и напевал одну и ту же мелодию. Пел он довольно громко и, вероятно, фальшиво, потому что к вечеру жители переулка готовы были дать любые показания, только бы он перестал петь или хотя бы исполнил что-нибудь новенькое. Японский инспектор Сирихоту обошел всех городских дантистов и, вежливо улыбаясь, составил список лиц женского пола, посещавших зубных врачей за последнюю неделю. А частный детектив Трильби прямо из аэропорта отправился на знаменитый рыцарский мост и до вечера стоял там, рассеянно глядя в мутные воды Суарры. Потом он купил сандвич, зачем-то слетал на денек в Гонконг и снова вернулся смотреть на речку. И чем загадочней действовали прославленные детективы, тем яснее становилось: преступникам не уйти. Преступники, видимо, тоже чувствовали это. Ну подумайте, какого черта этому Трильби торчать на мосту? Что-то в этом есть! И действительно, непонятные на первый взгляд методы знаменитостей вскоре дали первые результаты. Стало точно известно, что в ограблении участвовали трое, а именно: Большой Бен, Коротышка Стос и Лазарь Голландец. Все облегченно вздохнули. Ведь каждый понимал, что если эти парни хотят поскорей отсидеть свои тридцать лет и вернуться к своим занятиям, то нечего тянуть резину: пора сдаваться. Но, видать, чувство меры покинуло их, и они зачем-то продолжали играть в прятки. Газеты призывали их к благоразумию. Президент их корпорации выступил по телевидению, и сказал, чтоб они кончали валять дурака, потому что над ними уже смеются, а это подрывает авторитет всей корпорации. Но, конечно, президент не знал, какое отчаянное дело задумал Большой Бен. Да и никто, кроме тех трех, не знал об этом. Казалось, похитителям королевских сокровищ некуда деться. Таможенники на границах, в аэропортах и космодромах с небывалой дотошностью обшаривали каждый чемодан, заглядывали в портфели и не оставляли без внимания дамские сумочки. – Если я хоть что-нибудь понимаю в психологии преступников, – сказал репортерам всемирно известный инспектор Мегрэ, – не сегодня-завтра они себя обнаружат. Должны обнаружить! – Коллега Мегрэ говорит верно, – согласился не менее известный сыщик Пуаро. – Ведь преступники все-таки люди, и они тоже нервничают. И оба великих детектива оказались, как всегда, правы. Через два дня преступники и вправду дали о себе знать. Но совершенно неожиданным образом.

2

Честно говоря, я очень удивился, когда начальство приказало мне отправляться в этот самый Бусолон. Чего я там не видел – в Бусолоне? Я в это время как раз должен был везти в Древний Египет ученых, которые осваивали опыт строительства пирамид. А Древний Египет это вам не какой-нибудь Бусолон. Но мы, времяпроходцы, народ дисциплинированный, и раз приказано – едем. Тем более кого-кого, а меня зазря гонять не станут: заслуженные водители времяходов всем нужны. Ну ладно. Прилетаю я в Бусолон. Встречают меня один генерал, один адмирал и сразу в машину. "Хау ду ю ду?" – "Отлично". – "Как летели?" – "Отлично". – "Как погода?" – "Отлично". А насчет дела они молчат, и я молчу. Да и как разговаривать, когда четыре мотоциклиста машину сопровождают и такой треск от их мотоциклов, что просто оглохнуть можно? Но ничего не поделаешь: почет! Наконец приехали. Вводят меня в какой-то кабинет. Наверное, в кабинет министров. – Ну наконец-то, наконец-то! – говорит главный министр и идет мне навстречу. – Очень рад видеть вас. Господа, разрешите представить: господин Николай Ложкин. Тот самый. Полагаю, вам все известно об этом замечательном человеке. – Как же, как же! Что за вопрос! – говорят присутствующие. – Кто же не знает Ложкина! Ну я, конечно, как смог покраснел. – Разрешите, – говорю, – переадресовать ваши приветствия всем времяпроходцам и водителям времяходов. Они опять пошумели, и мы расселись. – Вы, по-видимому, слыхали, господин Ложкин, – говорит главный министр, о том печальном происшествии, которое имело место в Бусолоне. Но на днях наглые грабители снова дали о себе знать, совершив второй отчаянный поступок. Они похитили времяход и бесследно исчезли во времени. Я внутренне ахнул, но тут же спохватился. – Простите, насколько мне известно, Бусолония не имеет времяходов? – Совершенно верно. Эти гангстеры похитили ваш времяход, который демонстрировался у нас на международной выставке. И тут уж я ахнул не внутренне, а, как говорится, в полную силу. Хоть и с соблюдением дипломатического этикета. Теперь-то я понял, почему именно меня сюда послали. Мне всегда поручали выполнять самые невыполнимые задания! А главный министру продолжал: – Мы, разумеется, понимаем, что Бусолония обязана возместить вашей стране все материальные убытки. Но не это тревожит нас. И не потеря трех миллиардов беспокоит нас, хоть, конечно, такие деньги тоже на дороге не валяются. Основная беда в том, что из-за этого проклятого ограбления возникло особое дело – дело государственной важности и чрезвычайной секретности. Тут главный остановился, и я заверил его, что кто-кто, а времяпроходцы умеют держать язык за зубами. – Так вот, – сказал он, – вместе с фамильными драгоценностями была похищена знаменитая королевская корона, принадлежавшая некогда создателю Великого Королевства Бусолонии, основателю династии Паприкотов – Филиппу Везунчику. Более пятисот лет корона переходила от одного Паприкота к другому, являлась как бы символом неиссякаемости династии и талисманом, приносящим удачу. И теперь эта историческая корона исчезла. Король Альфред опечален. Король считает это дурным предзнаменованием и тает буквально на глазах. Только возвращение короны может вернуть королю спокойствие. И лишь вы, господин Ложкин, способны помочь нам в данной ситуации. Не отвечайте "нет", господин Ложкин, подумайте... – Я не могу ответить "нет", потому что обязан найти принадлежащий моей стране времяход! – сказал я. – Но, господа, вы, очевидно, не представляете всей сложности этого дела. Если вы не смогли найти преступников в своем собственном городе, то есть на ограниченном пространстве, то как разыскать их в беспредельном времени? Ведь совершенно неизвестно, куда они сбежали: в прошлое или будущее, далеко или близко... – Это не совсем так, – заметил министр полиции. – Какова цель преступников? Скрыться от преследования и сбыть похищенные ценности. Ни для первого, ни для второго ближайшее будущее не подходит, ибо там не могут не знать, а точнее – не помнить о таком сенсационном ограблении. Подобные события так быстро не забываются, и даже через пятнадцать-двадцать лет сбежавшие не смогут считать себя в безопасности и, конечно же, не рискнут продавать драгоценности. Следовательно, бежать туда им незачем. – Согласен: ближайшее будущее отпадает. – Скорей всего эти наглецы прячутся в прошлом десятилетии. Ведь там еще ничего не знают об ограблении, а связи с преступным миром того времени у сбежавших обширные, что значительно облегчит им сбыт похищенных сокровищ. Но это же и наведет нас на их следы. Так что искать этих грабителей и следовало бы в первую очередь там, в прошлом десятилетии. – Ну что ж, это не лишено... – согласился я. – Однако, господа, я полагаю, необходимо с самого начала наших откровенных и дружеских переговоров внести ясность. Моя задача – найти украденный времяход. И я хотел бы провернуть эту операцию поскорей, потому что трудно представить себе, что могут натворить гангстеры со всей историей цивилизации, имея в своем распоряжении такую машину. Но я не умею и не собираюсь вылавливать самих гангстеров и разыскивать какие-то короны! – О, насчет этого можете не беспокоиться! – улыбнулся главный министр. – С вами отправится наш лучший агент, выполнивший немало особо деликатных и важных заданий. Имя его Джеймс Бонд-младший. И в кабинет вошел стройный светловолосый парень в самом модном костюме из самого модного журнала мод. Он был на голову выше меня и приветливо улыбался на все тридцать два зуба. А глаза у него были такие голубые, бездумные и честные, что сразу было видно: этот парень способен на все. – Агент 003, – представился он, протягивая руку. – Времяпроходец 001, – так же серьезно ответил я. – Но раз уж нам вместе работать, вы можете называть меня просто Николаем. (Ничего я поддел его, как вы считаете?) – Очень приятно, Ник, я люблю когда без церемоний, – улыбнулся агент 003. – Зовите и вы меня просто Тройкой. Министры весело засмеялись. – Ну вот и хорошо, – сказал главный. – Я вижу, вы отлично сработаетесь.

3

И как только самолетом доставили мой времяход дальнего радиуса действия, мы начали работать. В первый раз мы отъехали чуть-чуть и, остановившись в прошлом году, сняли номер в лучшем бусолонском отеле "Астория". Джеймс надел вечерний костюм, сунул в карман бесшумный пистолет, ловко замаскированный под портсигар, и зажигалку, имевшую вид пистолета, после чего пожелал мне спокойной ночи и удалился. Когда он пришел утром, от него пахло настоящим арманьяком, французским шампанским, коллекционными винами и черной икрой. – Ну что? – спросил я. – Надо подумать, – серьезно сказал 003. Думал он часов пять, а когда проснулся, сказал: – Здесь их нет. Поехали дальше! Через час мы остановились в позапрошлом году и отправились в захудалую, подозрительного вида гостиницу "Галеры". Джеймс напялил на себя потрепанную матросскую форму, приклеил рыжую шкиперскую бородку и, рассовав по карманам доллары и кастеты, пожелал мне спокойной ночи. Утром от него несло дешевым виски, пивом, портером, портвейном, кальвадосом и сидром. Преступников не было и здесь. На следующий день мы отъехали еще на год и остановились в шикарном отеле "Амбасадор", который находился рядом с "Казино де Бусолон". Джеймс надел элегантный костюм для игры в покер, сунул в карман чековую книжку, восьмизарядный кольт, имевший вид самопишущей ручки, ручку, похожую на стилет, и пожелал мне спокойной ночи. Утром от него пахло только духами "Мицуко" и пудрой "Шанель". Но на этот раз он еле стоял на ногах. "Однако, нелегкая работенка у этих агентов по особо деликатным поручениям, – подумал я, – но дело есть дело". И так мы кочевали из года в год, и Джеймс, словно ночной сторож, ежевечерне отправлялся на работу. Каждый вечер он переодевался, гримировался и, ловко применяя только ему известные хитрости, шел искать следы преступников. А утром он глотал пирамидон и соду, проклиная тех, кто придумал алкогольные напитки, а также бифштексы, антрекоты, омары, кальмары, шпикачки, спагетти, миноги, шашлыки и многие другие блюда. Профессиональные заболевания агентов по особым поручениям – гастрит и переутомление – давали себя знать. Хоть, правда, к вечеру Джеймс отходил и снова становился как огурчик. Но к тому времени, когда мы прошли все минувшее десятилетие и уже приканчивали второе, я убедился, что так дело не пойдет. – Послушай, Джеймс, – сказал я однажды, когда он уже успел прийти в себя и опять собирался в ночное. – Послушай, Джеймс, так у нас ничего не получится. Мы обшарим еще полвека, ты выдуешь еще полцистерны виски – и все! Так поиски во времени не ведутся! – А как же они ведутся. Ник? – По системе. Например, уже ясно: гипотеза о том, что гангстеры спрятались в ближайшем прошлом, оказалась несостоятельной. Значит, нужна новая гипотеза. – Насчет гипотез, Ник, я могу тебе посоветовать только одно: на меня не рассчитывай. (Ну этого 003 мог бы и не говорить.) – Но, Джеймс, до того, как продолжать поиски, нужно еще раз прикинуть: куда скорей всего могли наши гангстеры податься? Ведь была у них какая-нибудь идея, когда они уводили времяход? – Конечно, была. Смыться и продать драгоценности. – Вот именно – продать. А теперь представь себе, что в один из прошлых веков в Бусолоне появляются странные, никому не известные люди и открывают торговлю алмазами, бриллиантами и прочими камешками. Причем продают они их по дешевке, чтобы поскорей разделаться и уехать. Должно было такое событие оставить хоть какой-нибудь след в истории. Отметил бы это хоть один житель Бусолонии в своих мемуарах! – Ник, ты гений! – торжественно сказал 003 и крепко пожал мне руку. Пальцы у этого парня, черт его побери, были железные. – Так вот, Джеймс, ты можешь пригласить на совещание десять самых лучших историков Бусолонии? – Десять? – ответил Джеймс. – Хоть полсотни! И мы тут же вернулись в настоящее.

4

Совещание с выдающимися историками происходило оживленно и бестолково. Узнав, что именно меня интересует, историки начали припоминать все, что им было известно по данному вопросу. Но, во-первых, им ничего не было известно. А во-вторых, каждое событие из истории Бусолонии вызывало ровно столько трактовок, сколько историков участвовало в совещании. В одном только сходились все ученые. В том, что лишь при основателе династии Паприкотов – Филиппе Везунчике – Бусолония стала такой могущественной, и лично Филипп Везунчик присоединил к ней обширные земли своих менее удачливых соседей. Я слушал эти бесполезные для наших поисков рассказы и печально думал, что просто зря теряю время. Надежды мои не оправдались: никаких следов похитители сокровищ в истории не оставили. И вдруг у меня мелькнула странная мысль. Она была настолько странной, что я сразу же отогнал ее. Но потом все-таки решился задать один наивный и глупый вопрос. – Я прошу прощения за свое невежество, – сказал я, – но объясните мне, пожалуйста, почему именно королю Филиппу удалось победить своих соседей? – Он был великим полководцем! – сразу же ответил главный филипповед. – И гением! – подхватил другой историк. – И потом на его стороне была правда, и ему помогало провидение... объяснил третий историк, бывший, как видно, историком-идеалистом. – При чем здесь провидение?! – вскочил с места историк-материалист. Просто у Филиппа была армия, состоявшая из ландскнехтов, наемных солдат... – А почему же другие короли не завели себе ландскнехтов, если все дело в этом? – не сдавался идеалист. – А потому, что у других королей не было денег – вот почему! – пояснил материалист. – Не в деньгах счастье! – выкрикнул идеалист, но тут же понял, что переборщил, и, покраснев, замолчал. – Значит, Филипп побеждал не столько умением, сколько, так сказать, бил своих врагов рублем? Так, что ли? – уточнил я. – Вы, молодой человек, пользуетесь ненаучной терминологией, – строго заметил мне самый старый ученый. – Но суть вопроса ухвачена вами верно. – Спасибо, – сказал я. – И еще раз извините, но я не ученый, а простой водитель времяхода. Так что, если можно, я задам еще один наивный вопрос. Вот эта самая корона, которая переходила от Паприкота к Паприкоту, откуда она взялась у самого первого Паприкота, то есть у того же Филиппа Везунчика? Главный филипповед задумался. – А мне, – говорит, – этот вопрос никогда прежде в голову не приходил. Ну взялась и взялась. Откуда у всех королей короны берутся? Заказывают, наверное. Или покупают... Право, не знаю... – Но, во всяком случае, Филипп не получил ее от своего предшественника? – Конечно, нет. У последнего представителя династии Сандунов, предшествовавшей династии Паприкотов, у короля Забора Одиннадцатого, была совсем другая, треугольная корона, которая и сейчас хранится в кабинете его величества короля Альфреда. Корона Сандунов гораздо беднее и, да простят меня Сандуны, безвкусней короны Паприкотов. А корона Паприкотов, молодой человек, это же целое состояние! – Ай-я-яй! – сказал я. – Вот так Филипп! И ландскнехтам он платил, и земли скупал, и корону отгрохал. Ну, откуда у людей такие деньги берутся? Хотя бы у того же Филиппа... – Во-первых, король Филипп был чрезвычайно бережливым человеком, – пояснил идеалист, – а во-вторых, существует предание о том, что он нашел клад, за что, кстати, и получил прозвище Везунчика. Я лично этому преданию верю. – Ха-ха! – закричал материалист. – Я лично больше верю преданию о том, что Филипп имел дело с нечистой силой! – Этот материалист был, видать, непоследовательным материалистом. Но тут между историками началась такая ученая свалка, что совещание пришлось окончить. А нас с Джеймсом сразу же вызвали к главному министру. – Ах, господа, господа, неужели у вас нет никаких утешительных известий? спросил главный, нервно расхаживая по кабинету. – Его Величество вне себя от горя. Король говорит, что, если не найдут корону, он отречется от престола и подастся в йоги. Неужели вы не спасете его? – Мы делаем все, что в наших силах, – сказал 003, – но нам трудно: бежавшие не оставили никаких следов во времени, и даже лучшие историки не могли помочь нам. – Агент 003, как всегда, скромничает, господин главный министр, – возразил я. – Джеймсу Бонду-младшему удалось уже кое-что узнать. Вы можете обнадежить Его Величество! – И мы покинули кабинет. – Послушай, Ник, я понимаю, как много ты сделал сейчас для меня: мои акции поднялись на тысячу пунктов. – И он крепко пожал мне руку. – Чем я могу отблагодарить тебя? – А вот чем: когда тебе еще раз захочется пожать мне руку, делай это поосторожней! (По-моему, я неплохо намекнул ему, а? Иногда у меня это здорово получается!) – А теперь, Ник, объясни, мне, ради бога, что нам с тобой удалось узнать? – Разве ты не понял, что нам теперь точно известно, где искать гангстеров? Разве ты не понял, откуда у Везунчика вдруг появились деньги, чтоб платить ландскнехтам, и бесценная корона? – Откуда же? – От тех, кто ограбил короля Альфреда, – от них-то, как ни странно, он и получил свою собственную корону и драгоценности! Об этом невольно рассказали мне филипповеды, когда я так дотошно расспрашивал их о загадочных нетрудовых доходах Везунчика. Джеймс оторопело уставился на меня. Потом в его голубых честных глазах появились проблески мысли. Он захохотал и хлопнул меня по плечу с такой силой, что дактилоскопический отпечаток его пятерни сохранился на моем плече до сих пор. – Я всегда говорил, Ник, что ты гений! – заорал он. – А теперь подбрось-ка меня во времена этого самого Филиппа, а остальное я беру на себя!