Текст книги "Я, живой (СИ)"

Автор книги: Владислава Сулина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

–Маджнун?

– А? – Сириус обернулся на шаггота, парившего в воздухе у него за спиной. Всех прочих демонов он отослал, оставив только этого как слугу.

– Что мы будем делать, маджнун? – осторожно спросил демон.

– Что делать? – повторил Сириус. – Знаешь, я вдруг понял, как же чертовски огромен этот мир.

– Да? – озадачился демон.

– И я подумал: а на кой черт он мне сдался?

Шаггот выпучил псевдо-глаза.

– Разве вы не хотели...

– Хотел, – Сириус пожал плечами. – Перехотел. Мне и в башне неплохо. Он поднялся с камня и зашагал к дороге. Извиваясь всем телом, шаггот полз-летел над левым плечом колдуна, обдумывая сказанное. Выходило, что разрушений никаких не предвидится.

– А ты не заскучаешь? – спросил шаггот.

– Мне не нужен этот мир, уж слишком хлопотное это дело, править целым миром. У меня в запасе вечность, я могу делать что пожелаю.

Какое-то время он шел молча, а демон летел позади, обдумывая все сказанное. Возможно, служение этому магу окажется очень даже интересным: ему не хватало амбиций, но воображения – хоть отбавляй, а люди с развитой фантазией бывают опаснее именно тем, что способны придумывать.

– Шаггот?

– Слушаю, маджнун. – Демон изогнулся в вопросительную позу.

– Ты служил Абдулу аль Хазреду, магрибу из Йемена?

– Да.

– Он открыл секрет бессмертия, почему же он умер?

– От скуки? – неуверенно предположил демон.

7.

– Пусть войдет.

Слуга распахнул перед магом дверь, вежливо посторонился, давая дорогу. Проходя мимо, Римболт буквально спиной ощутил взгляд полный немого укора: запыленные с дороги сапоги протоптались прямо по ковру. Слуги, почему-то, не сочли нужным почистить сапоги гостя с утра, а сам он просто забыл.

Кардинал Орсини сидел в кресле у раскрытых дверей террасы. Утро было теплое, в раскрытые окна светило солнце, и даже холодный ветерок не мог испортить кардиналу завтрак. Ни он, ни опоздавший на пол суток Римболт.

На тонконогом столике стоял чайничек, чашка, кувшин с молоком и блюдо со сдобными булочками. Орсини помешивал серебряной ложечкой в чашке, и буравил взглядом Римболта.

– Присаживайся. – нетерпеливым жестом кардинал указал на стул.

Согнувшись в поклоне, Римболт с почтением приложился губами к перстню на правой руке кардинала и сел в предложенное кресло напротив. Взглядом он скользнул по комнате, обставленной просто, но все же богато. Мебели здесь почти не было, но стены были обиты шелком, а ковер, по которому он так бесцеремонно прошелся, привезли не иначе как с востока. На стене единственным украшением висел портрет преподобного Франциска Азисского. Святой был одет в одеяние епископа, которое он никогда не носил при жизни, расшитое золотом и серебром. Правая рука, на которой не хватало мизинца и безымянного пальца, покоилась на подлокотнике кресла, вырезанного в виде львиной головы.

– Тебе следовало бы прибыть раньше. – заговорил кардинал, мелодично позвякивая ложкой. – В убийстве замешан маг, его нужно поймать как можно скорее.

– Я выехал сразу, как получил письмо... – возразил Римболт, но кардинал его перебил:

– Ладно, поговорим лучше об этом случае.

В комнату неслышно вошел слуга, поставил перед магом блюдце и чашку, налил чай и так же беззвучно удалился. Замолчавший при его появлении Орсини заговорил снова.

– Параллельно с тобой расследованием занимается капитан Оуэен Хорн, начальник моей личной охраны. Вы когда-то действовали вместе, так что недопониманий, я полагаю, не возникнет.

– Для чего это? – Римболт постарался скрыть мелькнувшее в голосе недовольство, но кардинал все-таки заметил и снисходительно улыбнулся.

– Убийца – маг. – пояснил он. – Может быть чернокнижник, а может и отступник, что гораздо хуже, но в любом случае доверить расследование только магу я не могу.

– Если вы не доверяете мне, – спросил Римболт, – зачем просить о помощи?

– Я не прошу. – резко ответил кардинал, заставив Римболта отвести глаза. – Ты был верным служителем Церкви, и, поверь, я очень сожалел, когда ты покинул ряды моритури. Тогда ты был едва ли не единственным магом в Инквизиции, теперь же недостатка в кудесниках нет. Но эти юнцы, работая рьяно, не верят. Ты же как раз такой человек, который необходим – тебе я доверяю.

Римболт промолчал и отхлебнул из чашки.

С колокольни над собором Святой Свет послышались меднозвучные удары. Кардинал, подняв глаза к потолку, осенил себя крестным знаменем. Римболт вторым глотком допил чай и осторожно отставил фарфор в сторону.

– Ты не согласен? – вкрадчиво поинтересовался Орсини у замолчавшего мага.

– Я абсолютно согласен, ваше преосвященство. – поспешно заверил Римболт, уже жалея, что чай закончился так быстро, куда теперь деть руки он не знал. Кардинал деликатно пригубил из своей чашки и стал смотреть на город сквозь дверь террасы: со своего места он видел и море, и купол собора.

– Вы боитесь бунта магов? – осмелился спросит Римболт.

– Тебе ли, столько раз видевшему последствия деяний магов, не понимать, что может готовить нам один единственный инцидент? Тебе ли не знать, что может натворить один единственный маг? – ответил кардинал.

– Мне ли не знать... – эхом повторил Римболт. – Мне ли не знать.

8.

Собор Святой Свет называли самым прекрасным сбором в мире. Его строили как базилику, но позже архитектор пристроил два крыла, из-за которых собор стал напоминать крест. Массивные стены с внешней стороны были украшены рядом аркатуд, а изнутри барельефом, изображавшем святых. Купол собора покрыли настоящим золотом, так что в солнечные дни он был точно объят огнем. По преданию собор поставили на месте явления людям святого Духа. Было ли это в действительности так, Римболт не знал, но что-то особенное все-таки было в этом месте. Тот маг не мог не почувствовать, но все же решился осквернить святое место.

Украдкой перекрестившись, Римболт вошел.

Сквозь витражные стекла сверху падали разноцветные лучи, и казалось, что это под куполом переливается огромный алмаз. В воздухе пахло воском и ладаном. С клироса по храму разносилось многоголосное "Ave Maris Stella".

Устроившись в углу, подальше от людей, Римболт решил дождаться окончания службы. Он и сам не заметил, как задремал.

Что это? Ни низа ни верха, пространства нет. Странное ощущение...

...

Это движение? Когда не знаешь, как двигаться, сложно определить. И чье это движение – мое, или это движется кто-то еще?

...

Ни темноты, ни света...

...

Я в Пустоте. Да, теперь я понимаю. Это искусство некромантов – я в мире демонов.

Невозможно – я не способен вызывать транс, как колдуны. Я уснул, и попал сюда случайно?

...

Что это? Что-то огромное, что-то ворочается в коконе. Змея? Я вижу чешую, но оно не ползает, нет, оно выше. Отвратительное. Оно... готовится пробудиться?...

Бежать!

Римболт дернулся и проснулся. В соборе уже погасили половину свечей, прихожане разошлись, остались только служки, которые точно призраки блуждали между подсвечников, снимая огарки и наплывший воск. Римболт встал со скамейки, и, поймав за рукав первого попавшегося мальчишку, спросил, у кого можно взять ключ от склепа. Тот непонимающе заморгал.

– Я апостол Святой Инквизиции. – вздохнув, объяснил Римболт. – Расследую убийство отца Ролана. Ключ от склепа?..

– А-а! – просиял мальчишка и махнул рукой. – Не заперто.

– Ладно.

Римболт ободряюще хлопнул струхнувшего мальчишку по плечу – на представителей Инквизиции все люди реагируют одинаково. Служка кашлянул и, неразборчиво попрощавшись, убежал к подсвечникам.

Ступени каменной лестницы то и дело выворачивались из под ног, пока он спускался вниз. Огонек лампадки робко подрагивал, но не гас, отважно сражаясь с темнотой.

– И так, что мы имеем? – рассуждал Римболт, осторожно ступая по ступеням. – Некто, дождавшись темноты, проникает в склеп, выламывает и разоряет гроб святого, затем убивает священника, ударив в спину телекенетической волной и добив ножом... Дьявол! – Римболт встал со ступеней, потряс отбитой ногой, и, запалив погасшую лампаду, стал спускаться дальше.

– Что мог делать отец Ролан ночью в склепе? Не затащили же его туда силком, в самом деле! Если бы это был убийца, он прирезал бы монаха прямо в постели, значит, ключевое звено – гроб, а священник подвернулся случайно. Конечно, гроб могли разломать для отвода глаз, чтобы обставить все как кражу, но тогда из гроба пропал бы золотой крест. Стало быть, этот маг точно знал, что ему нужен именно этот гроб. Он пришел ночью, отец Ролан его застал, попытался сбежать – убийца сбил его с ног и добил. Логично? Ну еще бы! Есть только один непонятный момент...

Римболт остановился у подножия лестницы, и заглянул в коридор.

– Какого черта магу понадобилось в могиле святого?

Он замер, прислушиваясь к своим ощущениям, и почувствовал, как сердце замерло на долю секунды. В склепе царила пустота. Он не чувствовал даже слабого дуновения жизни: ни пауков, ни мышей – ничего абсолютно. Так бывает только тогда, когда колдует некромант.

– Магия смерти. – прошептал Римболт. – Неужели снова?

9.

С черного неба вниз на землю холодно глядела луна, и в ее свете четко, как нарисованные, выделялись силуэты деревьев и покосившихся надгробий. Кто-то когда-то сочинил легенду о том, что солнце и луна – это глаза неба, и днем небо смотрит на мир зрячим глазом, а ночью – слепым. От того-то все злодейства и творятся по ночам, пока не видит справедливое небо.

Каетано посмотрел на луну, чуть надкушенную с левого бока, и шутливо погрозил небу пальцем.

– "Не вижу, не слышу, не говорю." – со смешком сказал он и перепрыгнул через холмик заброшенной могилы. – Справедливо отмеряешь время и для добра и для зла. К чертям такую справедливость.

Он зацепился ногой о покосившийся крест и выругался, пробурчав: "Ненавижу кладбища."

Майский холодный вечер хранил молчание: не было слышно стрекотания насекомых, которые еще толком не проснулись после зимы и ждали тепла, не свистели ночные птицы, и даже вурдалак, промышлявший на кладбище трупами, сбежал на дальнюю сторону, забился в старую могилу и замер, тараща лишенные век глаза в темноту. Но вурдалак некроманта не волновал, он искал нечто совсем другое.

Почти в самом центре кладбища, где большинство могил уже сравнялось с землей, Каетано остановился возле неприметного холмика, поросшего гусиным луком. Наполовину врытая в землю, на холмике лежала могильная плита. Каетано склонился над ней, тщательно оглядел, поводил рукой, удовлетворенно хмыкнул и уселся ждать.

Время шло, и луна постепенно перемещалась по небу, а свет ее полз по земле, подбираясь к каменной плите. Когда луна осветила ее всю, на каменной поверхности стали проступать стройные буквы:

IBI CUBAVIT LAMIA

Склонившись над плитой, Каетано негромко произнес несколько слов и отступил, стараясь, чтобы даже край плаща не задел вспыхнувшего над холмом сияния. В облаке света возникло существо, очертаниями напоминавшее девушку, но образ был слишком зыбок и неясен. Существо зависло над землей, покачиваясь от ветра и поворачивая изящную головку.

– Что ты сделал? – горестно спросила Ламия.

– Ты полетишь к человеку, которому принадлежит эта вещь. – Каетано бросил на землю пряжку от плаща. – Навестишь его сегодня же ночью. Лик я тебе верну, но если ты вздумаешь обмануть меня, я запру твою могилу серебром – ты умрешь с рассветом.

– Я сделаю, как ты хочешь. – прошелестела Ламия. – Верни лик.

Колдун сделал движение рукой – в воздухе разошлась рябь, и перед ним предстала девушка. Только если приглядеться можно было увидеть, что лунный свет проходит ее насквозь, рассеиваясь. Девушка заулыбалась, повела плечами, довольно потянувшись и попыталась дотронуться до колдуна. Некромант выбросил вперед руку, схватив ее за тонкие пальцы, и сжал. Девушка закричала и скорчилась от боли.

– Выполняй, что тебе приказали, дух.

– Я поняла! – взвизгнуло приведение. – Отпусти!

Он разжал пальцы и ламия взвилась в воздух, мгновенно пропав в ночном небе.

10.

Капитан распахнул окно, впуская в комнату лунный свет и ночную прохладу. Из сада доносилось благоухание яблони и вишни, но эти яркие запахи врывались в комнату слишком быстро, затопив тесное пространство густым ароматом. Духота не проходила, и капитан как безумный ходил по комнате из угла в угол, чувствуя, как в груди растет и ширится неизъяснимая тоска. Наконец он лег в постель, не закрывая глаза и тяжело дыша и чувствуя себя больным. Скоро он начал задремывать, но чудным образом продолжал видеть комнату и окно, на котором ветер раздувал занавески. Внезапно ему померещилось, как что-то шевельнулось в лунном свете. Приглядевшись он увидел девушку, стоявшую возле окна. Он слегка удивился, как это не заметил ее раньше, такой ясной и живой она была. Девушка шагнула от окна, и белые волосы облаком взлетели у нее за спиной, окутав стройную хрупкую фигурку. Не спеша она приблизилась к кровати и склонилась над мужчиной заглянув ему в лицо. Ее глаза, неясного, меняющегося цвета, излучали неподдельную любовь.

– Кто-ты? – задрожав, спросил капитан.

Вместо ответа девушка звонко рассмеялась и припала к его губам. Капитан протянул руки и прижал ее к себе.

На следующий день слуги нашли тело капитана в постели. Он лежал голый, запрокинув голову. Окно в комнату было открыто, и всю комнату заполнял запах цветущей вишни.

11.

– Господин Римболт! Господин Римболт!

Маг проснулся, протер глаза, попытавшись спросонья понять что за шум и где пожар. Колотили в дверь. Чертыхаясь и охая, он натянул штаны, путаясь в валявшейся по всему полу одежде, побежал открывать. На пороге стоял запыхавшись вестник. От волнения мальчишка глотал половину слов и тараторил как сорока, но главное Римболт все-таки уяснил: этой ночью при загадочных обстоятельствах умер капитан личной стражи кардинала, который вел расследование, и кардинал немедленно послал за магом. "Еще один. – думал Римболт, натягивая рубашку и путаясь в рукавах и вороте. – И будь я проклят, если наш загадочный убийца не приложил руку и к этой смерти."

Экипаж ждал у ворот. Римболт заскочил внутрь и велел возничему поторопиться, хотя это явно было излишним – возничий хлестнул бичем так, что лошадь испуганно прижала уши, и экипаж понесся через просыпающийся город. Вопреки ожиданиям, остановились они почти на окраине города возле маленького дома, окруженного садом и красивой невысокой оградой. То, что капитан стражи мог жить столь скромно, Римболт даже не предполагал. В конце концов всякий, кто состоял на службе Инквизиции, умудрялся скопить приличное состояние, а уж бывший командир элитного инквизиторского отряда...

Римболт толкнул калитку, по мощеной дорожке прошел к дому, но постучать не успел – дверь распахнула седовласая женщина в черном платье. Она, должно быть, недавно плакала, потому что глаза у нее были покрасневшие, с припухшими веками, но кроме этого ничем себя не выдала.

– Вы от его преосвященства. – Сказала она, жестом пригласив мага войти. – Я узнала герб на экипаже. Я госпожа Ильва, – прибавила она, заметив вопросительный взгляд мага, – тетя Оуэна.

– Меня зовут Римболт. – поклонился маг. – Могу я взглянуть на комнату капитана Хорна?

– Конечно.

Пожилая женщина повела его на второй этаж по скрипучей деревянной лестнице. Римболт оглядывался на стены, но никаких украшений не увидел, даже гобеленов, которыми принято завешивать стены – капитан жил небогато.

– В комнате что-нибудь трогали? – спросил Римболт.

– Нет. – Женщина покачала головой.

Было видно, что говорить ей очень трудно, она судорожно цеплялась за перила и слегка пошатывалась. Маг поглядывал на нее с тревогой, он даже решил не пускать ее в комнату, но она и сама не пошла, сказав только:

– Вы уж узнайте, что случилось. Его могли отравить, только я не знаю, как. У него было много врагов, ведь он инквизитор. Найдите того, кто это сделал, хорошо?

– Обещаю. – Римболт ободряюще сжал сухую руку женщины и закрыл дверь.

Окно было открыто, и в комнате удушливо пахло яблоней, вишней и еще гниющим деревом. Тело лежало на кровати, прикрытое одеялом. Прижав к носу платок, Римболт откинул край покрывала и отшатнулся: на лице мертвеца застыло выражение блаженства, рот был чуть приоткрыт, на скулах играл румянец – словом, он лежал как живой, но то, что этот человек мертв, сомнений не вызывало.

Взяв со стола костяной гребень, Римболт аккуратно приподнял веко покойника, отметив, что зрачки сильно расширены и почти закрывают радужку. И еще этот странный запах... Он что-то напоминал, вот только что?

Побродив по комнате, он внимательно все осмотрел, но ничего необычного так и не заметил, и вдруг его взгляд упал на руки капитана: левая ладонь была сжата в кулак, что никак не могло оказаться случайностью. С трудом разжав сведенные пальцы, Римболт с удивлением поднес к глазам смятый цветочек гусиного лука.

– Быть того не может... – прошептал он.

Капитана убило приведение-вампир, ламия – мертвый дух; в катакомбах побывал некромант. Кто кроме него мог подослать духа? "Нужно вернуться в храм, – подумал Римболт, выбегая из дома. – Но сперва расспросить знакомых капитана, ведь не мог же маг остаться незамеченным, он наверняка появлялся возле дома, может, его кто-то заметил... Творится что-то неладное, этот некромант действует слишком быстро и нагло..."

12.

Темнело, и солнце лениво клонилось к западу и тонуло в море, раскаляя докрасна мерно покачивающиеся волны. Догорал золотой купол собора, в Сиреневом квартале, напротив, зажигались фонари.

Римболту пришлось довольно долго стучать в закрытые двери храма – он чересчур задержался и пришел поздно, но ждать до утра не собирался. Наконец ему открыл перепуганный служка.

– Мессир Бертрам? – щурясь, спросил мальчик, поднимая повыше лампу. – А что это вы тут?..

– Ничего. – шутливо передразнил его Римболт, отстранив с дороги и проходя внутрь храма.

–А... – Служка притворил дверь и засеменил следом за магом, целеустремленно устремившемуся к двери склепа.

–А вы вниз, да? А надолго?

–Сколько потребуется. – не оборачиваясь, бросил через плечо Римболт.

–Но господин маг... – упавшим голосом протянул служка.

–Не хныч, я не долго. – успокоил его Римболт. – Лучше фонарь дай.

По его просьбе гроб не убрали, и он все так же стоял в куче мусора и каменного крошева, только покрытый сверху покрывалом. Римболт поставил фонарь рядом, секунду подумал, торопливо перекрестился и только потом стянул с гроба тяжелую бархатную ткань. Внутри лежал скелет в остатках истлевшего стихаря. Золотое распятье провалилось внутрь грудной клетки, от деревянных четок остался лишь костяной крестик, на безымянном пальце правой руки поблескивал перстень – все было точно так, как в первое его посещение. Но что-то его беспокоило. Римболт снова и снова прокручивал в голове все факты, но никак не мог понять, что же его так насторожило. Закрыв глаза, маг вытянул руки и попытался осмотреться, но как и раньше не увидел ничего, кроме бездны. То, что неизвестный маг колдовал, не оставляло сомнений, и колдовство это было очень сильным. «Так я ничего не добьюсь». – подумал Римболт. Сознание почему-то упорно возвращалось к скелету.

Римболт снова заглянул внутрь гроба, и тут перед мысленным взором предстал портрет святого в покоях кардинала: преподобный сидел в кресле, и правая рука его лежала на подлокотнике...

– Черт возьми! – ахнул Римболт, уставившись на скелет – на безымянном пальце его был перстень. – Кто же здесь похоронен?..

– Его называли Сириусом.

Римболт дернулся и резко обернулся, от неожиданности задев фонарь. На несколько мгновение в склепе стало темно, потом голос произнес: "Fiat lux", и часть стены засветился мягким приятным светом, который медленно разгорелся, осветив коридор. Римболт заморгал и поднялся, опираясь о край гроба.

– Люди, впрочем, знали его как Господина Ледяной башни. – прибавил голос.

В полосу света выступил человек в пурпурном плаще, в маске, закрывавшей половину лица. Римболт попытался рассмотреть его ауру, и в ужасе отшатнулся, потому что увидел лишь водоворот, окно в бездну. Это была магия смерти.

– Сириус был шутником, как ни странно это звучит. – продолжал говорить человек. – Можешь себе представить: он завещал своим слугам захоронить его в могиле преподобного Франциска. Как ты понимаешь, самого святого перенесли в курган некроманта. Забавно, не правда ли? Я порядком намучился, пока сумел разузнать об этом...

– Кто ты такой? – перебил его Римболт.

– Ты не узнал меня. – укоризненно произнес человек, снимая маску. Он поднял лицо и улыбнулся безобразно и жутко. – А между тем я рад тебе.

Римболт отшатнулся, точно от удара.

–Ты... – прошептал он потрясенно, вглядываясь в лицо, располосованное косыми белыми линиями.

– Я, как видишь. – развел руками Каетано. – Приятно, что ты всё-таки вспомнил.

– Хочешь сразиться, отомстить? – спросил Римболт. – Я победил тебя тогда, и смогу снова.

– Не сможешь. – покачал головой Каетано. – Для начала ты должен хотя бы сдвинуться с места.

Римболт почувствовал, как к горлу подкатила тошнота, а перед глазами расплылись цветные пятна. Он хотел, но не мог сдвинуться с места, точно все тело ниже шеи в одно мгновение окаменело.

– Что ты сделал? – прохрипел маг. Он уже понял – некромант не дал ему шанса, никакого поединка не будет.

– Это хорошее заклинание. – произнес Каетано. – У него только один недостаток – нужно, чтобы цель хотя бы пол минуты не сходила с места. Ты же не подумал, что я со скуки с тобой болтаю?

Римболт отчаянно забился, пытаясь освободиться, но тело не слушалось, и магия не помогала. Каетано вытащил из складок плаща длинный кинжал, и маг затих. Он чувствовал, как сердце глухо бьется в груди. Он был беспомощен и не мог сделать абсолютно ничего, и ужас заполнял его сознание.

– Я не собирался убивать девочку. – тихо произнес он, не сводя глаз с обезображенного лица колдуна.

– Это не важно, друг мой, – качая головой, Каетано не спеша двинулся к магу, – это совсем не важно...

13.

Ветер дул с моря. По ясно-синему небу бежали белые облака-барашки, пахло цветами и свеже-скошенной травой. Вдалеке, у самого горизонта, вырисовывались очертания города.

Каетано достал из сумки Книгу, положил на землю подле себя. Он не нуждался в ней более, но ему хотелось, чтобы она была рядом – слишком уж долго он ее искал.

Он поднял руки и заговорил. Слова заклинания падали как расплавленное олово тяжелыми горячими каплями, каждое слово ввинчивалось в воздух, преодолевая сопротивление отвыкшего от них мира. Поле вспыхнуло, в воздухе над ним загорелась гигантская пентальфа ярко-красного цвета. Медленно она опустилась вниз и прожгла землю, отпечатавшись на ней. И в тот же миг ударил ветер. Он дул снизу вверх, и трава и редкие деревья вытянулись прямо, точно их потянули за невидимые нити, только фигура колдуна продолжала неподвижно стоять – ветер не касался его. А слова гудели в воздухе, звуки не исчезали, и каждое слово продолжало звучать, и вместе они сливались в монотонный низкий гул. Небо потемнело – за считанные секунды облака сгустились и заслонили солнце, стихли все прочие звуки, остались лишь гул и вой ветра.

В Акваполисе люди начали торопливо разбегаться по домам, думая, что начинается буря.

В миг, когда гул и вой достигли своего апогея, пентальфа вдруг полыхнула ослепительно, и из ее центра с диким визгом на границе слышимости вырвался черный ящер. Он рванулся в небо, но, почти сразу, перевернулся и грянул на землю в нескольких шагах от колдуна. Ветер исчез как срезанный ножом, и над полем и лежащем вдали город прокатился раскат грома.

Каетано сел на траву, скрестив ноги и чуть ссутулившись. Изящно склонив шипастую голову, дракон медленно оглядел окрестности. Он сказал:

– Уже в третий раз я на Земле, и всякий раз она иная. Лишь люди те же. Известно ли тебе, кто я?

– Тебя именуют Могущественным вестником, – с трудом разлепив спекшиеся губы, ответил Каетано, – и еще Ползучим Хаосом. Имен у тебя много, как и обличий. Я хочу, чтобы ты призвал войско.

Дракон почтительно склонил голову.

– Как прикажешь, маджнун. – Он ощерился и ударил хвостом по земле, земля задрожала, и в небо взметнулся черный столб шевелящейся массы. За несколько минут все пространство вокруг заполнилось тварями, которые безмолвствовали и беспрестанно перемещались. Их тела блестели во вспышках молний. Последним вылетело странное существо, ростом повыше человека. Оно подпрыгнуло и встало на землю рядом с драконом, опираясь на четыре конечности. Гребень на его вытянутой голове отливал зеленью, круглые, похожие на черные жемчужины, глаза глубоко утопали в глазницах, а тело, гладкое и покрытое чешуей, напоминало лягушачье. Вот только ладони и стопы были человеческие. На руках и ногах его топорщились лезвиеобразные плавники.

– Мое имя Дагон, властитель. – невнятно прошамкало чудовище. Когда оно двигалось, чуть приподнимаясь и приседая, под чешуей перекатывались и бугрились мускулы. – Я повелеваю глубокими. – Он указал на ряды существ, напоминавших и лягушку, и человека, и рыбу одновременно. Каетано окинул взглядом поле. Кроме глубоких, здесь были упыри, более прочих напоминавшие людей, и шагготы – бесформенные "угри".

– Хорошо, будешь командовать глубокими. А для этих – он кивнул на упырей и шагготов, – я подберу командиров из живых.

Он встал, поднял с земли Книгу, задумчиво взвесив ее на ладони, убрал в сумку. Демоны ждали.

– Хаос.

Дракон склонил голову и подставил крыло. Каетано взобрался ему на спину.

– Ты видишь этот город? – спросил некромант.

– Вижу, маджнун.

– Его нужно уничтожить.

– Хорошо. – прошипел демон, разворачивая крылья. – Очень хоро-ш-шо...

14. (Книга Сириуса.) Около века назад...

Шаггот перевернулся в воздухе, что было равносильно человеческому качанию головой.

– Невозможно. – прошелестел демон.

Они стояли возле окна, выходившего на зимнюю оранжерею, еще год назад служившую оружейным складом. Сириус переделал его для Леи. В замке многое изменилось с появлением этой девушки. Лея любила цветы и травы, могла часами возиться с ними. Вот и сейчас она подвязывала разросшиеся ветки какого-то растения, названия которого Сириус не знал.

– Почему?

Шаггот снова изменил положение тела, на этот раз приняв позу, выражающую сожаление.

– Два бессмертных не могут одновременно существовать на земле – это нарушило бы мировой порядок. Все стремится к равновесию...

– Ясно, можешь не продолжать. – отмахнулся Сириус. Он помрачнел, и шаггот поторопился незаметно переместиться подальше от хозяина.

– Значит, она умрет. – произнес Сириус, как-будто не заметив манипуляций слуги, – состарится.

– Как и все люди...

Сириус сделал молниеносный выпад, схватив демона за извивающийся хвост.

– Тебя не спрашивали! – рявкнул он, припечатав демона к стене.

Шаггот сполз на пол, став похожим на шелковый шарфик. "Очень мерзкий шарфик." – подумал Сириус, отвернувшись и бросив взгляд в окно – Лея что-то тихо напевала. Он не слышал слов, но видел, как шевелятся ее губы.

– Не больно-то она мне и нужна. – пожал плечами Сириус. – Обойдусь и без вечности.

15.

Только когда в комнате совершенно стемнело, кардинал заметил, что наступил вечер. Он отложил книгу и устало потер глаза. Сквозь распахнутые двери балкона ветерок заносил белые пушинки, опадая, они катились по полу и скатывались в легкие комочки, которые мгновенно разваливались от малейшего дуновения. Было жарко и душно.

Орсини встал с кресла и, приблизившись к двери, долгим взглядом окинул город.

– "Я видел сатану, упавшего с небес, как молния. Я дам вам власть попирать ногами змей и скорпионов, и власть над всеми врагами вашими, и ничего не повредит вам. Но не радуйтесь тому, что духи послушны вам, а радуйтесь тому, что имена ваши записаны на небесах"

– В этом городе не осталось ничего. – прошептал кардинал. – Он погряз в разврате, во грехе. Церковь должна стать сильнее, иначе мир не выстоит против порока...

Издалека донёсся громовой раскат: на горизонте быстро сгущались сумерки, неожиданно поднявшийся ветер гнал их к городу.

– Будет гроза. – пробормотал Орсини, отступая вглубь комнаты.

Ему вдруг почудилось, что кто-то пристально смотрит на него из темноты. Он сделал шаг назад, и увидел, что это всего лишь портрет: со стены на него смотрели усталые глаза святого. Кардинал провел ладонью по холодному лбу, поглядывая на портрет, тяжело опустился в кресло.

– Согласился бы ты со мной? – негромко спросил он и ужаснулся, как прозвучал его голос в пустой комнате. – Нет, людям всегда нужен поводырь. Они идут сами не зная куда, точно слепцы. Им нужен пастырь. – Кардинал прикрыл глаза и отвернулся.

Гром прогремел совсем рядом, потом комната на миг озарилась вспышкой и снова грянуло. Орсини задрожал, ему показалось, что лицо святого исказила жуткая гримаса. Резко повернувшись, кардинал рванулся на балкон. Ему не хватало воздуха. Схватившись за перила, Орсини уставился вниз, на город. Над городом поднимался дым пожара. Кардинал неверяще смотрел вниз, его разум отказался понимать то, что видели глаза: над городом носились демоны, в темноте, в зареве пожара метались тёмные тени. Казалось, в один миг целый город оказался в Аду.

– Боже, они грешны, все они грешны... – забормотал старик. – Боже, ты разумно караешь этот город за грехи его, участь эта достойна их... – Кардинал зашатался и поднял к небу лицо, в котором осталось лишь безумие. – Господи, но ты напутал, ты оставил вместе с ними своего верного слугу!

– Ваше преосвященство! – Дверь со стуком врезалась в стену, белый, как мел, стражник ворвался в комнату. – Вторжение! В городе какие-то твари! Это демоны! Демоны в городе! Что нам делать?!

Кардинал точно оцепенел. Он смотрел на стражника и ничего не говорил.

– Ваше преосвященство... – Стражник внимательно вгляделся в лицо кардинала. Помедлил, потом развернулся и выбежал в коридор.

– "Я дам вам власть попирать ногами змей и скорпионов, и власть над всеми врагами вашими, и ничего не повредит вам." – безумно шептал Орсини, уставившись в ухмыляющееся лицо святого. – Ибо имена наши записаны на небесах...

Город внизу горел, огонь быстро перекидывался с одного квартала на другой, распространяясь во всех направлениях. Внизу кричали люди. Наверху, в небе, рокотала гроза, и чёрные тучи неслись, подгоняемые ветром и шагготами, которые гнали их прочь, не давая пролиться на город дождем и потушить пожар. Огромный чёрный дракон, почти не видный на чёрном небе, парил в вышине.

– Люди в панике. – прошипел дракон. В его золотых глазах плясали отсветы огненного зарева.

– Ктоёнибудь сопротивлялся? – спросил Каетано.

– Не особенно много. – с едва уловимой насмешкой в голосе ответил дракон.

– И?..

– О, разумеется по возможности их постарались взять живыми. – Демон наклонился вбок, снижаясь над ратушей. – Со временем, после должной обработки, из них выйдут отличные воины. Признаться, мне не приходило в голову искать рекрутов таким образом.