Текст книги "Кого не жалко"

Автор книги: Владислава Николаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Ирманьо бесслёзно плакал.

– Они почти все умерли… – прозвучало шёпотом.

На Совет было страшно смотреть. Тибр сохранял невозмутимость по инерции. Трур и Илан гневно сложили брови.

– …чуть больше пятидесяти выжило… их стали тренировать…

– По нашим программам? – спросил Тибр, чтобы выправить этот страшный слабый шёпот, доминирующий над Советом, как читаемое ведьмой проклятье.

– Нет, пропорционально…

Ирманьо смотрел в стол.

Тибру не стало понятней.

– Что значит – пропорционально?

– Если двойной ген – нагрузка в два раза больше, – бесцветно сообщил Ирманьо.

– А если тройной? – недоверчиво фыркнул Трур.

– Такие не выжили в инкубаторе.

– Да сколько их вообще могло выжить с двойной нагрузкой? – Тибр запоздало осознал, что голос его утратил хвалёную невозмутимость.

Ирманьо мелко покивал.

– Они и умирали… не сразу… доживали до пяти, десяти лет, некоторые до пятнадцати и даже восемнадцати…

– Силы небесные! – не выдержала Арисима. – Ирманьо, ради всего святого! – зачем ты рассказываешь нам об этом сейчас?

Арисиме удалось добиться того, в чём оказался бессилен сам Тибр. Ирманьо забеспокоился, что ему не дадут высказаться. Голос стал чётким и деловым, слова посыпались горохом:

– Нет-нет, послушайте, их готовили к выполнению самой опасной работы воина, пренебрегая остальным обучением, их делали сверхвыносливыми, играли с их генотипом, подбирая самые выдающиеся качества воина-донора, они собраны как конструктор из качеств и возможностей, усилены химически и биологически, закалены тренировками…

– Ирманьо, – выдохнула Арисима печально, – к чему всё это, если они умерли от этих тренировок?

– Нет-нет, послушайте… – только было оживившийся Ирманьо вдруг зажмурился.

– Час от часу нелегче… – заметил Трур.

– Было несколько, которых выбраковали из общих тренировок…

Тибр решил, что происходящее ему надоело. Даже сразу стала надоедать свободная церемониальная одежда. Заседание меньше всего напоминало заседание и продолжалось только благодаря учтивости достойных граждан, входящих в Совет. Тибр повёл допрос:

– Какая была причина и почему нам могут быть интересны выбракованные?

Ирманьо чуть растерялся под напором, но стал отвечать:

– Получившихся особей стравливали на предмет определения потенциала… выбраковали тех, что давили остальных, как тлю…

– Значит, их тренировки были сделаны ещё более форсированными? – прикинул Трур, оценив логику эксперимента.

– Да, – признал Ирманьо.

– И? – поторопил Тибр, не трудясь задать вопрос.

– Две особи подверглись дальнейшей выбраковке… если с этикой у моего предшественника было слабо, то чувство самосохранения сработало… его посетило осознание, что он вырастил убийц…

– Ты предлагаешь их в исполнители вместо Истинных воинов? – быстро перебила Арисима, и тут же, не дожидаясь ответа: – Переходи к сути! Где они? И что из себя представляют?

Ирманьо в очередной раз смутился. Тибру показалось, что Арисима сейчас ударит его по голове длинным церемониальным веером.

– Разрешите показать запись?

– Она нас, несомненно, шокирует? – циничным голосом осведомилась Арисима.

Ирманьо поверженно кивнул.

– Давай же…

– Хорошо Арою, – тихо, так что только Тибр и Илан услышали, протянул Трур.

Тибр глянул на Старейшину. Ингибитор был очень кстати. Старика бы хватил удар.

Старейшина просвещения пришёл подготовленным. Кто знает, может, он всегда носил с собой самую компрометирующую информацию, чтобы расстаться только через собственный труп.

– Э-э… я должен пояснить… – Ирманьо неуютно глянул в лица собравшимся, – искусственным особям не дали имён, чтобы не входить в заблуждение, что они настоящие люди…

– Ты неплохо усвоил их логику, – неодобрительно отметила Арисима.

Ирманьо съёжился под её взглядом. Дрожащими руками приладил информационный ключ к высококачественному транслятору, подобрал из крепления маленький белый пульт и, спотыкаясь о полы белоснежного одеяния, поспешил на своё место.

– Особи по кличкам Ферзь и Стерва… – Ирманьо стало неловко за произнесённое в приличном обществе слово, – …в общем их отбраковали несколько раз, пока не стало понятно, что они вообще не люди… вернее, нелюди… По окончанию эксперимента, последовавшего за смертью восемнадцатилетнего по кличке Сикх, мой предшественник приказал провести процедуру, похожую на усыпление умирающих животных…

– Ирманьо! – Арисима болезненно поморщилась.

Тибр нахмурил брови вслед за Труром и Иланом.

– Что ещё я могу сказать? – развёл руками Ирманьо. – Это было до меня! До меня! Я не делал этого!

– К сути, – холодно оборвал истерику Тибр.

Ирманьо нажал на пульт.

Помещение заливал сизый свет с потолка. В нём было хорошо видно, но ощущение от него было совершенно неживое и неприятное. Пол из голого бетона был чист. Большую часть помещения занимали две большие клетки. В одной на вертикальном цельнометаллическом ложе был закреплён молодой мужчина с длинными чёрными волосами и вполне окладистой бородой. По нему синими лентами бегали электрические заряды. Он не производил ни звука и пассивно смотрел ровно перед собой. Строение его голой груди отвечало требованиям к воинам, он был силён, вывернутые за спину руки бугрились развитыми бойцовскими бицепсами. Другая клетка была больше по площади, но меньше в высоту. В ней, на электрическом стуле, настроенном на непрерывную подачу тока, без возможности ёрзать сидела серая от муки девчонка в какой-то тряпке с дырками для рук и головы на теле.

Возмущённые взгляды некому было адресовать, кроме как Ирманьо. Старейшина бессильно корчился под ними, устав открещиваться от вины.

В сизом помещении появилось четверо в серых халатах и защитных резиновых перчатках. Клетку со стулом обесточили и с грохотом избавили от одной стороны. Четверо зашли внутрь. Девчонка почему-то была жива. Меры безопасности усилили. На стуле сноровисто установили дополнительные крепления и не только – он стал напоминать зубоврачебный из-за множества железных шприцов на шарнирах. Шприцы быстро настроили на параметры фигуры вялой девчонки, так что иглы вдавливали кожу едва не протыкая.

– Потребуется многоразовое введение, – бесстрастно проинструктировал подчинённых руководитель группы.

Молодой человек без команды двинулся к распахнутой стене.

– Ты куда? – удивился старший.

– За шприцами…

– Зачем? Этих хватит…

– Так не стерильно же, – удивился молодой.

– Стерильно! – старший сплюнул на пол. Плевок неряшливо застыл на бетоне. – Какая, к чертям, стерильность! Обалдел! Мы яд колем!..

Старший посизел, лицо его вытянулось, он содрогнулся и упал лицом вперёд, завалившись на того самого молодого. Из его спины, из плотного серого халата почему-то торчал по основание загнанный шприц. Взгляды были сосредоточены на припавших друг к другу двоих. Совет испытал не меньшее удивление.

Трое на записи недоуменно переглянулись друг с другом, а потом с неожиданно ожившими глазами девчонки. Слишком долго они соображали. Молодой даже не успел выпустить из рук тяжёлое мёртвое тело, как в него самого полетел шприц. Двойной мёртвый вес обрушился, но третий из четверых был мёртв раньше, чем они достигли прутьев пола портативной клетки. Четвёртый побежал. Девчонка неловко перевалилась вперёд на скованные ноги, более мелкие крепления, удерживавшие лодыжки плотно прижатыми к стулу, этого не выдержали, посыпались на пол стальным конфетти. Она встряхнула на себе тяжесть стула, будто приноравливаясь к грузу, и… совершила неправдоподобный кувырок, раздавив беглеца во влажную лепёшку.

Стул не развалился. Разочарованная сим фактом девчонка только хмыкнула, обнажив верхний ряд правильных зубов. Должна была бы уже поломать резцы, перенося электрошок.

Ещё раз хмыкнув, она поднапряглась и тяжело пристроила свой груз на плоский диск платформы, на которой группа «добрых докторов» привезла оборудование. Медицинский чемоданчик, оставленный на платформе, был просто раздавлен. Стул не очень гармонично, но покатился. Девчонка с трудом направляла его посиневшими от перетягивающих пут ногами.

Зачем-то ей было нужно к большому пульту, хотя дверь из помещения была оставлена докторами открытой. Минут пять потребовалось, чтобы выдрать из тисков руку. Не очень-то она её берегла. В некоторых местах содрала до мяса, но как будто не замечала, что натворила. Понажимала кнопки, хмыкнула нехорошей улыбкой красному, тревожно попикивающему огоньку, по-детски оттолкнулась от пульта скованными ногами, откатилась метров на шесть.

Задумчиво глянула на товарища по несчастью. Состроила гримасу с прищуром, будто оценивала его. Что-то решив, толкнула себя к регулятору подачи тока на стене у входа и милостиво отключила вторую клетку от синих змей.

Парень смотрел вопросительно. В остальном его лицо не переменилось. Девица ехидно отсалютовала красной, но не праздничной рукой и покатила себя со всем причитающимся вместо выхода в сплошную стену.

Стена прорвалась, как фольга. Девица со всей тяжестью, с ухмылкой ухнула в неизвестность. Свет в помещении из сизого превратился в тревожно пульсирующий красный. Премерзко заныла сирена. Парень с усилием развёл сильные руки, кандалы посыпались на пол неразличимо за воем, оповещающим о предстоящей принудительной гибели системы.

Самоликвидация. Обычно комбинации кнопок для аннигиляции крайне длинны и сложны для запоминания. Тибр вспоминал довольную ухмылку на изнурённом лице девчонки, когда она бодро тыкала кнопки кошмарно ободранной рукой.

Парень даже не нагнулся, чтобы освободить от стальных пут ноги. Он просто пошёл, и высокие кандалы обвалились. Также непрошибаемо он вынес стену клетки, разбежался и рыбкой нырнул в уже прорванный ход.

Запись оборвалась.

– Самоликвидация, – ненужно пояснил Ирманьо.

Жестом перерубив остальные голоса, первый вопрос задала Арисима:

– В чём заключалось твоё продолжение данного эксперимента?

– Мы искали способ обнаружить их и взять под контроль, – более спокойно сообщил Ирманьо.

Арисима посмотрела на него и задумчиво кивнула.

– Как успехи? – задал свой вопрос Тибр.

– Мм… мы достигли решительной фазы, – Ирманьо вытянулся навстречу, – если опустить промежуточные неудачные варианты… это честное слово, прорыв, но я даже не мог… ну, не мог, понимаете, презентовать открытие из-за его причины… ну, понимаете… оно на них настроено, а они запрещены… пришлось бы объяснять…

Тибр пресёк поток слов жестом.

– Где они сейчас и как мы можем использовать их для нашего дела?

– Я не знаю, где они, – пролепетал Ирманьо, вызвав новую волну недовольства на свою многострадальную голову. – Но мне и не нужно знать! – быстро заоправдывался он. – Устройство передовое! Оно ориентировано не на точку расположения, а на точку прибытия! Гениально, правда?

– Для нас всё это непонятно и не важно! – осекла его Арисима. – Прибереги своё красноречие для коллег-учёных, Ирманьо! Мы уловили основную мысль, об её пользе для нашего дела будем судить завтра, на свежую голову, когда сможем поговорить со Старейшиной…

Арисима бросила говорящий взгляд на неадекватно спокойного Арою.

– Пока в любом случае будет нелишним довести устройство до ума, если мы решимся им воспользоваться, – добавила Арисима.

Ирманьо молчаливо выразил готовность подчиниться любой судьбе. Тибру казалось, что давно носящему груз информации старейшине просвещения стало гораздо легче, когда достойные граждане выслушали его, пусть даже выразив в его адрес возмущение.

– Ингибитор дезактивируется автоматически через… примерно полтора часа, – поспешно уведомил Ирманьо.

Арисима величаво кивнула, взяла Арою под руку и уже не так величаво потащила его от стола.

– Ещё вопрос, если позволите, – со стороны Трура было забавно ожидать, что после столь циркового заседания Совета, ему что-то не позволят спросить, – а чьи гены в этих двоих?

– Чёрте что, – с молчаливого согласия выразился Трур, полоская в тягучем напитке стёклышки льда.

С тех пор как стало известно о чрезвычайной ситуации на Ангалине, Истинные воины проводили вечера вместе, сторонясь других людей. Обыкновенно дома у кого-то из троицы. Бывало у Трура, бывало у Илана, но чаще всего у Тибра. Здесь же, не сговариваясь, оказались сейчас, съездив к себе домой только чтобы сменить церемониальные одежды на повседневное. Илан сидел с Труром на диване, подобрав под себя ноги. Его стакан стоял на подлокотнике нетронутый.

Тибр сделал глоток. Илан, среагировав на движение, проследил, но тут же стеснённо опустил глаза.

– Чего ты? – прямолинейно поинтересовался Тибр.

Между ними была принята откровенность. Какая иначе работа в команде?

– Странно мне, – не стал таиться Илан.

Трур фыркнул и отпил из своего стакана.

– Такое должно быть запрещено, – неодобрительно добавил Илан, – зачем я только ген-материал сдавал…

– А сколько раз Ирманьо прокудахтал про неэтично? – взвился Трур, затаскивая ноги на диван. – Оно и есть запрещено, но, как видишь, «запрещено» как-то не остановило…

– Но это вообще странно! – ровные брови Илана взметнулись на лоб. – Они вроде как дети, а они про них – нелюди…

– Нелюди типично образуются из людей, – цинично отметил Трур, причащаясь к стакану, – никто ещё не называл нелюдями животных. Нелюди – из людей, а люди – из детей…

– Но эти дети наши, – хмуро уточнил Илан.

Трур знал что он скажет, но всё равно поперхнулся. Тибр мягко хлопнул его между лопаток.

– Это странно, – говорил Илан, пока дискуссийный оппонент не мог ответить, – и это низко…

– Ещё бы, – продышался Трур, – без женщины-то…

Тибр безрадостно хмыкнул.

Трур часто менял женщин. Отказывать истинному воину не принято среди незамужних, среди замужних – не обязательно, и что-то с принципиальными ни один из них трёх по сю пору не сталкивался. Общество всячески поощряло воинов передавать биологические данные и воспроизводить потомство. Трур без зазрения совести пользовался. Хоть будущий воин и не рождался, другая сторона недовольной не оставалась. Тибр склонялся к более основательным отношениям, каждую женщину приводил надолго, жил с ней как муж, но заранее предупреждал, что не собирается давать жизнь новому воину. Инициативу определять время для окончания связи Тибр в большинстве случаев оставлял за женщиной. Илан больше всех полагался на чувства, но тоже не ощущал в себе стремления дать жизнь новому истинному воину. Большинство истинных делали это уже уйдя на покой, в свободных странствиях по мыслящей Вселенной. В мире, где воин рождается, он до поры и живёт. Отец Тибра единственный из троих был отсюда же. Поэтому Тибр был вхож в Совет ещё с шестнадцати лет и пользовался огромным заслуженным уважением.

Как бы то ни было, когда пришли ужасные новости, двое из них пресекли связи с женщинами, а один, самый непоседливый, перестал в них вступать.

Трур томительно вздохнул.

– Хорошо иногда просто посидеть с друзьями, но иногда лучше полежать с подругой…

Когда ни Тибр, ни Илан не отреагировали, Трур повторился:

– Хорошо иногда просто посидеть с друзьями, но не пять же дней подряд…

– Иди, – пожал плечами Тибр, немного злясь, но не подавая виду.

Трур вздохнул, но не сдвинулся с места. Именно это и разозлило Тибра – напрасное сотрясание воздуха.

– Что ты думаешь по этому поводу? – Трур отставил стакан на подлокотник.

– Ирманьо предложил единственное практическое разрешение вопроса, не предполагающее нашего выхода из строя, – полно ответил Тибр.

Трур задумчиво покивал. Илан переводил взгляд с одного на другого.

– Просто выставим их вместо себя? – удивился Илан.

– Непросто, – сказал Тибр. Он кое-что обдумал, пока эти двое ехали к нему. – Если решение будет принято завтра, и оно будет положительным, Ферзь и Стерва окажутся на нашем попечении. Для силовой акции ещё рано. И мы не обязаны вести себя как нелюди. Ты сам сказал – они дети. Мы не позволим держать их в клетках…

– К тому же им эти клетки… – вставил Трур.

Тибр продуманно продолжил:

– Мы устроим им нормальную жизнь на имеющийся до акции срок. Какую жизнь дали бы детям. Чтобы они пошли выполнять задачу не из-под палки…

– Я всё равно не уверен, – сообщил Илан.

Чудо, но с истечением срока работы ингибитора, удар Арою так и не хватил. Он бросал в Ирманьо полыхающие яростью взгляды, но даже не ругался. Сам Ирманьо успешно отвлекался от обращённых к нему взглядов возясь с чудо-машиной, представляющей собой что-то большое, непонятное и сложное.

– У вас всё в порядке? – осведомилась Арисима.

Ирманьо невоспитанно отмахнулся, но ему слова не сказали.

Старейшины заняли места. Тибр стоял у половины пюпитра, представляя Истинных воинов.

– Почему вы в таком виде? – вцепился в него Арою.

– Чтобы в случае положительного решения вопроса, быть в готовности действовать, – невозмутимо ответствовал Тибр. Трур у него за спиной тонко улыбнулся. Эта его улыбка обеспечивала его женским вниманием не хуже факта избранности. Илан был пасмурен.

– Решение положительное, – буркнул Арою, нарушая регламент. – Был бы от него какой-то толк!.. Вот не заработает его чудо-устройство!..

– Полегче, Арою, – Арисима успокаивающе положила ладонь на массивное плечо побагровевшего Старейшины.

– Займите своё место! – придушенно рявкнул «успокоенный» Арою на Ирманьо. – Специалисты разберутся без вас… сдаётся мне, вы им там только всё портите…

– Тихо-тихо, – ласково похлопала по большой руке Арисима.

– На место, Ирманьо! – ещё придушенней приказал Арою. – Вы будете комментировать происходящее…

Старейшина просвещения неохотно подчинился. Поплёлся, как ослик в клетку тигра.

– В чём дело? – кратко спросила Арисима. – Ваш аппарат работает?

– Конкретно мой – нет, – Ирманьо кивнул на большой короб, в котором продолжали копаться люди в халатах. – Будто несколько несвязанных сегментов одновременно отказали…

– Это помешает нам? – цензурно спросила за сливового Арою Арисима.

– Нет, – уверенно сказал Ирманьо, – но очень жаль, я лично работал над этим фильтром… ну знаете, чтобы лишнее не попало…

Арисима успокоенно кивнула. Попало бы нужное, с остальным как-нибудь разберутся.

– Итак, – возвестил Ирманьо, – сначала мы увидим место, из которого будет осуществляться забор материи. Нас видно не будет, мы сможем понаблюдать и даже передумать… от чистого сердца надеюсь, что Стерва, извините, не надула нас опять…

– Что значит «опять»?! – взревел Арою.

– Детекторы, – побледнел Ирманьо, – настроенные на гены детекторы давно должны были выследить их при переходах между мирами… они точно скачут, их видели в десятках миров, но детекторы скачка ни разу не среагировали…

– А что они делают в мирах? – спросил сомневающийся Илан.

– Убивают, – коротко ответил Ирманьо. – Но обычно те, кто им не нравится, не нравится остальным тоже, – поспешно добавил он.

Нахмуренное лицо Илана не разгладилось. Арою что-то бурчал на выдохе про неуместный сленг Ирманьо.

– Изображение будет объёмным, – предупредил старейшина просвещения, – попрошу Истинных воинов быть готовыми… ко всему…

Область работы машины охватила большую часть внутреннего круга. Она тоже была круглой, но меньшего диаметра и несколько негармонично смещена от центра в сторону истинных. Наверное, это было сделано умышленно.

Тибр мысленно одобрил меру. Воины приготовились. Старший из них вышел из-за заслона пюпитра, готовый по необходимости использовать его как снаряд для метания.

Круг пошёл водной рябью и обернулся самой водой. Только что каменный, пол струился под ровным ветерком лёгкими валиками ряби. Девчонка стояла в зеленоватой воде по грудь, задранные над головой руки в мокрых чёрных рукавах смотрелись странно. Похоже, она мылась во всей одежде. Брюнет был рядом. Созерцал её от выложенного белой с узорами плиткой бортика искусственного водоёма. Его внушительные мышечные рельефы подчёркивал не попадающий в область передатчика источник света.

Она казалась беспечной. Глаза прикрыты веками, кисти полностью тонут в пышной гриве взмыленных волос.

Ирманьо победителем потрясал поднятыми сложенными в локтях руками с торжествующими кулаками наверший. Вот идиот. Он ведь так и не был до конца уверен, что сработает. А сработало ли?

Девчонка вдруг отбросила от головы какой-то неопрятный сгусток. Трур скривился.

– Она… – воскликнул Ирманьо, – она обманывала детекторы чужим генным материалом! Она просто-напросто подсовывала на анализ чужие волосы! Вот стерва… Старейшина, это просто кличка такая, что я могу поделать… кхм-гхым, – прочистил горло старейшина просвещения. – Я официально спрашиваю Совет, даёт ли он разрешение на призыв в охраняемый Мир особей по кличкам Ферзь и Стерва… извините, что я сделаю, если у неё такая кличка? Не я же придумал!

– Совет разрешает! – рявкнул Арою.

Ирманьо подался вперёд, вытаскивая из-за пазухи какую-то карточку. Вымывающая волосы девчонка замедлилась, собралась в пружину, осознавая непорядок. Она разглядела то, чего рядом быть не могло. Тибр видел по спине, что она может броситься. Бросится она на главного.

Воин не выполнил упредительного манёвра. Ирманьо что-то придумал. Девчонка въелась глазами в небольшую карточку. Тибр мягко двинулся, чтобы быть на расстоянии захвата. Она медленно и заворожено надвигалась на Ирманьо из воды, брюнет за ней. Он ещё был в воде, когда круг стал терять чёткость. Ферзь увидел, в три громадных прыжка он настиг её, уже стоящую на гладком камне пола. Она нетерпеливо отстранилась на три женских шага, будто он надвинулся слишком близко, протянула руку…

– За Ангалин!

Рука справа от Ирманьо плеснула жидкость из полуторалитровой колбы. Стерва успела отступить на шаг, специально или невольно закрывая собой Ферзя. Трур кинулся из-за плеча Тибра на диверсанта. Ирманьо выронил карточку, на глазах съедаемую каплей отскочившей жидкости.

– Универсальный растворитель! – воскликнул старейшина. – Так вот что с моей машиной…

Илан положил руку на мокрое плечо Ферзя. Ферзь дико глянул адреналиновыми зрачками, готовый бить. Отстранился на сантиметр. Стерва корчилась комком у него под ногами, он почему-то не отходил от неё.

Тибр понял, что он видел нырнувшего под стол за диверсантом Трура. Ферзь соображал быстрее, чем можно было ожидать от того, кого вырастили тупым инструментом с дефективным образованием. Вместо того чтобы броситься на беззащитных против него граждан, Ферзь бросил на Стерву громоздкий и тяжёлый куль пёстрой ткани. Стерва шипела от боли. Если это не был звук растворяющейся плоти.

– Врача! – крикнул Арою.

– В Совете есть доктора! – напомнила Арисима. – Ну же! Выполните свой долг!

Арисима совестила зря. Растворённых не умеют лечить. Едва ли Ферзь подпустит к подруге доброго доктора со шприцем. Она его от такой судьбы избавила.

Тело затихло. Ферзь нагнулся, поднимая куль. Под ним ничего не осталось. Ткань в руках парня приобрела скомкано антропоморфные очертания. Не факт, что злополучная Стерва продолжала состоять из одного куска.

В белом каменном столе перед бледным Ирманьо ширилась дыра. Арою нетерпеливо оттолкнул его.

– Вызовите чрезвычайные службы! – гаркнул Старейшина.

Из-под его руки вылез чуть встрёпанный Трур. Воин поймал на себе внимательный взгляд Ферзя.

– Разберётесь без нас? – скорее попросил, чем спросил Тибр.

Грозно насупивший кустистые белые брови Арою нетерпеливо покивал.

Тибр взглядом указал Труру идти вперёд. Выпрямленный Ферзь с грустным грузом предсказуемо молча последовал. Трур несколько раз оглядывался, будто больше всех сомневался в реальности происходящего. Как говорил Илан – это было странно. Не дав ни одной женщине забеременеть от себя, получить готового воина, который, кажется, воспринимает тебя, как отца.

У Илана зоркое сердце. Трур высказал больше всех цинизма на их закрытых от людей собраниях, но на собственной шкуре испытал на себе то самое «странно» первым. Больше никому и не приведётся. Тибр мрачно подумал, что кому-то придётся забрать у Ферзя останки Стервы. Придётся часть времени посвятить не развлекательному ознакомлению с их благополучным миром, а похоронным хлопотам, и высчитать время на горевание, чтобы в последствии им и особенно Ферзю не докучали угрызения совести…

Ферзь не смотрел по сторонам. Только на спину Трура. Его не интересовали ни дома, ни машины, ни заинтригованные люди, которых отстраняли от него Тибр и Илан. Трур по договорённости вёл домой к Тибру, где они втроём устроили подобие жилья для детей, выросших без детства.

– Поговори с ним, – выдохнул Тибр едва различимо, когда их компания, имеющая сходство с похоронным кортежем, переступила порог. Достижение цели похода не заставило молчаливого Ферзя заинтересоваться обстановкой. Глаза держали в фокусе Трура.

Трур кивнул, хотя Тибр видел, что старый друг пребывает в полной растерянности. Тибр скрестил пальцы, чтобы Трур не начал разговор с «Как дела?»

– Ты… наверное, знаешь… – смущаясь, мягко и тихо заговорил Трур, – я почти твой отец, хотя до вчерашнего дня я и думать не мог, что ты есть…

Ферзь слушал с тем же выражением, что смотрел на корчащуюся Стерву.

– Я бы хотел попробовать сделать твою жизнь капельку лучше, – мучился с формулировкой Трур. Заготовок речи не было. Все они решили, что заранее составленной речи не достанет искренности. Но и каждый подумал, что говорить придётся Тибру. – Позволь мне…

У Трура пропали слова, когда он протянул руки под неподвижный куль ткани с телом Стервы.

Ферзь смотрел на его лицо. Его должно было устроить потерянное и жалкое выражение на нём.

Взрослый парень повёл носом и зашагал вглубь дома, оставив Трура с поднятыми руками. Воины с лёгким беспокойством последовали. Ферзь захлопнул дверь ванной комнаты у них перед носами.

– Что он там делает? – напрягся Трур, прислушиваясь.

В комнате бежала вода. В остальном сохранялась зловещая тишина.

Вошедший в роль обеспокоенного папаши Трур взялся руками за ручку, придавил под ней ногой и отжал дверь.

Зябко поджав к груди ноги, в чаше ванны подрагивала Стерва.

Абсолютный растворитель не задумывался как оружие, но оказался хорош в дурном деле. Сколько лет он использовался в производствах, на него по сей день не смогли настроить детекторы, и так диверсант и шпион Ангалина пронёс огромное количество этого жидкого вещества на Заседание. Для того, чтобы убить человека, достаточно было выплеснуть около десяти миллилитров в район туловища. Стерва собрала без малого литр пятьсот.

Ей было плохо, но как ни в чём не бывало подрагивать в чаше, наполняющейся тёплой водой для жертвы нападения с растворителем было даже слишком хорошо. Ферзь со сдержанным недовольством развернулся через правое плечо. Он стоял у чаши на коленях. Стерва была голая, но ловко заслонялась стройными ногами.

– Как ты? – не удержался от глупого вопроса Тибр. Пришёл его черёд чувствовать себя «странно». У него был не готовый взрослый воин, а взрослая девочка. И он в компании с двумя зрелыми мужчинами… хотя нет, с тремя зрелыми мужчинами пялился на неё голую в ванне.

Стерва особенно сильно вздрогнула, глянув на него, и простучала зубами:

– Зно-б-ит…

– Я принесу полотенце, – Тибр выдвинулся из проёма на ватных ногах.

– Одеж-ду, – простучала Стерва вдогонку.

Тибр мысленно поблагодарил Илана за то, что тот разложил заранее купленную одежду стопками. Подхватил, не глядя, две и пошёл, не соображая, в ванну. Его ждали в тех же позах и за теми же занятиями. Не переступая порог, Тибр положил вещи на полочку. Взгляд Стервы сфокусировался.

Ферзь плавно выпрямился и потеснил остальных мужчин наружу. Повернулся к ним лицом, закрывая дверь.

Тибр был рад, что он так поступил. Правильно сохранять дистанцию с женщинами, с которыми не спишь. Ферзь дал подруге не много времени. Через минуту развернулся и прошёл внутрь. Трур не удержался от того, чтобы сунуть следом любопытный нос.

Стерва сидела в той же позе, но теперь в чём-то похожем на раздельный чёрный купальник. Её можно было считать одетой.

Он смотрит на меня через гладкий жемчужный бортик. Вокруг так красиво, что не по себе. Ему, чурбану, по барабану. Он смотрит на меня, будто не видел. Имитирую трансовое успокаивающее действие под дрожь. Правда, знобит. Как бы не перегреться.

Кожу неприятно пощипывает, будто грызут крошечные ввинчивающиеся пасти. Что за пакость в меня плеснули?

– Почему он ни слова не говорит? – спрашивает один из чистых, его генетический донор.

– Его не учили говорить, – выровненным голосом сообщаю я, – для его задачи это было не нужно.

Как повытягивались их лица…

– Принеси молочка, – бросаю ему.

Он тут же поднимается, прочищает напором незамедляющегося шага дверной проём. Чистые тут же любопытно просовываются обратно, смотрят на меня блестящими выразительными глазами.

Когда рядом чужие, он не устраивает мне спектаклей. По обычной стратегии – играет в безропотную куклу. Я только ради этого удовольствия готова сидеть в гостях подольше, а тут ещё и чистые. И двое из них – мои. Сверхмужественный – мой мужской идеал, и другой, красивый, как девушка. Светлый и гибкий. Мою внешность частично построили по нему.

Он приносит мне пакет, лёгким движением пальцев отщипывает уголок. Жестом предлагает попоить. Я с охотой подставляю голову. Его движения отточены ударами по пальцам, он держит пакет так ровно, что не подавился бы младенец. Я глотаю холодное молоко. Щурусь от удовольствия.

Трое чистых смотрят, будто происходит что-то занимательное.

– Мы подготовили для вас комнаты… – медленно говорит сверхмужественный, когда я отнимаю губы от пакета.

– Потом, – коротко говорю я, будто подготовленные комнаты для персоны вроде меня нечто само собой разумеющееся.

Он, разведя значительные руки, выпроваживает чистых за порог, вручив своему ген-донору ополовиненный пакет. Я беззвучно захожусь смехом. Дверь закрыта, можно. Как же мне всё-таки плохо…

Под ногами в воде расходится зыбкое кровяное пятно. Чёртово нападение сбило цикл… Я стараюсь не показывать ему, что по-женски полноценна. Тут прятаться негде, из комнаты, где я, туда, где чужие, он не выйдет. В рамках распоряжений послушной куклой его можно выпроводить только на пару минут и недалеко. Сейчас посторонние не видят, значит он практически перестанет слушаться.

Вот он разулся и уже и забрался ко мне. А мне так здорово представлялось, как я нежусь в этой круглой жемчужной ёмкости с абсолютно гладкими стенками, в теплейшей воде, совсем без всего лишнего… Конечно, спасибо ему, что догадался принести сюда. Чистые бы, наверное, предпочли засунуть в постель и накрыть одеялом, как и он сам, впрочем. Его мышление очень похоже на мышление чистых, это я мутация на мутации. Мне, может, вообще напихали чего-то от рыбы, чтобы сляпать всё воедино…

Он пристально смотрит на растягивающееся от меня пятно, пока оно не растворяется в воде без остатка. Подпирает меня, выталкивает из воды.