Текст книги "Следы на воде"

Автор книги: Владислав Вишневский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

14

Ещё два раза поменяв подводный скутер и баллоны с кислородом, уже к утру, пловец снизил скорость скутера, ещё ниже погрузился, подплыл к огромному телу лежащей на рифах подводной лодки. На глубине было так же темно. Лодку он не видел, только представлял, её прибор фиксировал. На экране навигатора он чётко видел её контуры, маленькую сигару, и точкой своё место над ней. Ещё прибор сообщал расчётное время и глубину. Пловец был вовремя и на месте. Пусть на промежуточном, но на месте. И вовремя. ОК! Третья фаза его работы была почти закончена. Теперь можно и фару подводного скутера включить, пусть и на короткое время, но можно, но делать этого он не стал. Решил до конца выдержать тайну своего появления. И расслабляться не стал, хотя главное дело сделал: дошёл до расчётного места. Дальше дело других служб. Для того и субмарина здесь. Не российская, а украинских ВМС, потом будет другая. Прибор получил уже подтверждение от субмарины «свой-чужой». Теперь следовало подойти по правому борту на нос лодки, к люку нижнего торпедного аппарата, и остановиться, знал, на лодке его видят, должны видеть… Дождался открытия люка, и только после этого включил таймер самоликвидации скутера и подтолкнул его вертикально вниз…

Пловец не видел, как скутер словно сожалея, медленно скользнул на дно. Навигатор на нём уже не светился… Внутри скутера включился механизм химического саморазрушения. Пловец, вытянув руки вперёд, скользнул в трубу торпедного аппарата, ухватился за вытяжное приспособление… Сжался, почувствовав, давление сжатого воздуха выдавливающего воду. Всё. Почти всё.

Впереди отдых, передышка. Час в декомпрессионной камере… Душ. Массаж. Ужин, быть может и завтрак – по времени, над морем должно вставать солнце – и сон, сон… Потом предстоит пересадка с одного корабля на другой – это потом, после. На турецкую субмарину, или другую какую. Пловцу не важно под каким флагом его доставят, важно кому подчиняются «курьеры», и чьи приказы выполняют. Так же безразлично, где они передадут его специальному агенту британской разведки Ми-6, в турецком Трабзоне, Стамбуле или Самсуне, и на каком самолёте доставят в Лондон. Он задание выполнил. Его миссия закончена. Почти закончена, но…

Устал. Он устал. Смертельно устал. Человек, как бы он не был хорошо подготовлен – боевой пловец, разведчик, профессионал – не может так долго находиться в несвойственной ему среде. Опасной. Враждебной. Непредсказуемой. Когда жизнь зависит от ряда случайных и предсказуемых факторов. Трагически зависит. И только сильный, молодой тренированный организм человека, да специальные химические препараты могут противостоять факту опасности, и то на малое время. Но это необратимо для здоровья. Быстро его изнашивает. Именно это и происходит после длительного нервного и физического напряжения, и приёма энергетиков. Ни есть, ни пить не хочется, ни спать… Нет усталости, стойкий прилив энергии и сил, мобилизующих ресурсы организма, выкачивая их. Потом, если не пристраститься к ним, наступает дикая усталость, безразличие, апатия. Нервное и физическое истощение… В таком случае необходим отдых и сон. Немедленно. Сейчас. Длительный и спокойный.

На субмарине никто из команды не знал, и не предполагал, что будут принимать гостя. Лодка под украинским флагом и украинском экипаже – сформированном из добровольно принявших присягу на верность «незалежной», и тому подобное, – находились на обычном рядовом боевом дежурстве. Экипаж жил по своему обычному судовому распорядку. Кто вахту нёс, кто отдыхал, кто к вахте готовился. Один только командир корабля был в курсе, и то в общих чертах… Точно знал координаты места встречи с неким «гостем», время и пароль. Большего он не знал. И не должен был знать. Принять гостя, разместить, по спецсвязи получить дальнейшие указания. Всё. И ещё. Никто из команды лицо гостя видеть не должен был. Это непременно. Категорически. Это приказ. Кроме, возможно, командира, и тому… лучше его не видеть…

Матросы и не удивились, когда командир субмарины объявил учебную химическую тревогу, удивились другому, и то на короткое время, мало ли каких учебных задач не придумает командир, – «до команды», приказал, не вставать со своих штатных мест, не оглядываться, глаза не поднимать и не переговариваться. Такого ещё не было, но… команду выполнили. Отчего весь экипаж некоторое время пребывал в противогазах, лодка при аварийном освещении… Ждали от командира субмарины следующую боевую вводную… До тех пор ждали – не дождались – пока кэп не проводил гостя, одетого в халат с низко надвинутым капюшоном на глаза, в свою каюту, не вернулся на своё штатное место на боевом посту и не объявил «отбой». Немедленно, по его команде, лодка оторвалась от грунта, встала на новый курс. Капитан принял от кока поднос с завтраком, накрытый салфеткой, и сам, лично, отнёс его гостю. Так же он поступил и через три с небольшим часа. И в первом и во втором случае, командир, помня приказ, осторожно вошёл в свою каюту, поставил поднос на стол, не оглядываясь по сторонам, вышел, закрыл каюту на ключ. Ни разу при этом не посмотрел даже в ту сторону. Ему это ни к чему. Не дай бог! За немногие ещё годы своей службы на флоте, сначала в Советском, потом, российском – это совсем недолго, теперь украинском, старший офицер хорошо усвоил: его задачей является неукоснительное выполнение приказов вышестоящего командования. В этом залог его служебного роста, заработка, физического здоровья. Хорошо для себя усвоил, сознанием принял, что в случае безукоризненного выполнения любого приказа, пусть даже и… самого непредсказуемого, он не будет отвечать за – пусть и трагические для кого-то последствия от выполненного им приказа. Ответственность всегда будут нести те, кто над ним, «наверху». А с них, он хорошо это усвоил, понимал, мало кто может спросить, практически единицы, и те – будь ласка! – свои люди. А вот они, сами, сильные мира сего, могут спросить с него, с командира субмарины, всегда могут, ещё как могут. Принимая «гостя» на корабль, кэп только гадать мог на какую страну тот работает, но с полной уверенностью для себя понимал, какому «серьёзному» ведомству принадлежит неожиданный тайный пловец, и насколько длинные у них руки. Чур-чур! Ни одну змею дразнить нельзя, тем более такого зверя… Подавил в себе любопытство, выполнил приказ.

С теми же мерами предосторожности, что и в начале, с экипажем повторилось и через три с половиной часа: «самый малый» – двигателям, «химическая» – тревога личному составу, аварийное освещение нескольким боевым местам корабля, и… При этом, лодка не ложилась на грунт. Она шла. На глубине сорока метров, не всплывая, снизила обороты, до самых малых, и через тот же торпедный аппарат «высадила» пловца в заданной точке… Опасные действия, но так значилось в приказе!! Радист, как и до этого, механически выполнил ряд профессиональных действий, передал на спутник условное сообщение… Несколько цифр… После чего подводный корабль, как ни в чём не бывало, тем же малым ходом под водой двигался ещё пару часов, потом, так же не всплывая, сменил курс на юго-восток, затем, прибавив обороты, некоторое время шёл строго на Север, выполняя расчётные команды штурмана корабля, капитан в это время отдыхал, потом двигались курсом «90» на Запад, и, наконец, последовала команда – «рули на погружение»… лодка мягко легла на грунт. Точнее, прилегли… согласно боевого задания на данный момент дежурства, заняли своё место в контролируемом командованием ВМС Украинского Черноморского флота квадрате моря.

В установленное время, так же скрытно и инкогнито пловец благополучно перешёл с украинского корабля на турецкую субмарину. Затем, на траверсе турецкого порта Трабзон его – пловца, случайно заплывшего за пляжные буи, далеко в море, – встретила быстроходная морская яхта с сотрудником британской разведки Ми 6, выловили.

– С прибытием, сэр, – приветствовал его англичанин турецкого происхождения, когда гость поднялся на палубу катера. Довольно молодой человек, в белом летнем костюме, в белых туфлях, в светлой летней шляпе, с тёмным широким лицом, чёрными глазами, цепким взглядом, с подстриженными усами, чуть располневший, с золотым перстнем на безымянном пальце левой руки. По виду больше коммерсант, нежели спецагент. – Виски, пива, воды, кофе, фрукты? – Предложил он.

– Нет, благодарю. Воды уж ни в коем случае. Позже. Извините. Продолжайте, я слушаю.

– Да нет проблем. Я вице-президент одной турецкой консалтинговой компании. Для знакомства. Это прикрытие. Успешно исследуем Восточный рынок и его потенциал… Сухое молоко, стекло, металл… Вот моя визитка Это для общего сведения. А вы, – он достал из кармана своего пиджака толстый бумажник, и передал гостю. – Вы, сэр, американец Рэй Дюк Фоли. Сотрудник американской Ай Эй Си – Inter Active Corporation, босс у вас Барри Дилер, супер богатый человек, миллиардер, а вы просто богатый человек, вы его компаньон, сэр. Здесь ваши документы, кредитные карты и билет на самолёт.

– Мне нужен зелёный коридор.

– С этим не беспокойтесь, всё решено. Вы не подлежите никакому досмотру. Только визуально.

– Хорошо. Дальше…

– Вылет через два часа. В каюте ваш костюм, телефон, оружие. Разрешение и всё прочее подлинное, настоящее, и кое-какие мелочи из актёрского реквизита. Кстати, и фото вашей гёрлфренд. – Вице-президент многозначительно улыбнулся. – Милое лицо, очаровательное. Да? Посмотрите. Имя на обороте. – Гость не обратил внимания на фотографию, смотрел равнодушно и холодно. Спецагент смахнул улыбку с лица, вновь продолжил серьёзным голосом. – Вы исследуете возможности покупки акций энергетических компаний Восточно-Азиатского региона. Китай. Гонконг, Япония, Россия… В кейсе отчёты. Вам их нужно подписать, там отмечено. Летите в Лондон. В отеле Хилтон, что около вокзала Паддингтон вам забронирован номер. До самолёта я вас провожу. – Спецагент умолк.

– Всё? – спросил Рэй Д.Фоли.

– Да, сэр. – Его собеседник согласно кивнул головой и широко улыбнулся, рукой указывая на открывшуюся панораму. – А это наш Трабзон. Не супер, конечно, посмотрите, но красив, да? Хорош? Вы не были здесь? – Гость отрицательно качнул головой. – Жаль. И на этот раз не придётся. – Посочувствовал, имея в виду авиабилет в руках гостя. – Туристическая Мекка. Рай. Почти одни русские оккупируют берег, все пляжи… По крайней мере в это время.

– Это не интересно.

– Понимаю. Это я так, для справки.

Удобно расположившись в мягких удобных креслах, они сидели на кормовой палубе быстроходной дорогой яхты класса Princess. За кормой пенилась вода. Над всем морским великолепием светило яркое жаркое солнце… Рэй закрыл глаза и подставив лицо солнцу, с наслаждением откинул голову назад, улыбнулся. Солнце всё же лучше, чем морской подводный мрак, подумал он. На закрытых веках, в глазах, поплыли радужные трепетные круги яркого спектра… Хорошо!

Встречающий по своему понял улыбку гостя:

– Понимаю. Я тоже в командировках мечтаю об отдыхе, пляжах, женщинах.

Капитан яхты, он же рулевой, заложил левый крен. Катер послушно обогнул мыс, вошёл в акваторию. По правому борту, в полумиле, показались жёлтые пляжи с разноцветными точками зонтов отдыхающих, проявились шпили мечетей, ажурные многоэтажные строения отелей из тонированного стекла, террасами вытянулись вдоль побережья с яркими рекламными вывесками на них. Хорошо просматривались различной архитектуры и размеров виллы, коттеджи, яркие детали парковых аттракционов, развлекательные центры. Над всем буйствовала реклама. Вертикальная, горизонтальная, большая, огромная, яркая и цветная, движущаяся, завлекающая. Запад. Пусть и Турция, но это уже Запад. Ухоженный, отрегулированный, соблазнительный, доступный… Берег и горы за ним, сплошь утопали в зелени деревьев, и цветах. Море. Юг… Всё было хорошо. Всё прекрасно и великолепно.

Но совсем не так, как ещё вчера, там, на той стороне. Хотя там тоже юг, море, берег.

Сотрудники авиакомпании Бритиш Эйервейз любезно приняли высокого, симпатичного, загорелого, спортивного сложения американского бизнесмена Рэя Д.Фоли в салон класса «F» лайнера А-308. Красивая, светло-кофейного цвета широкополая ковбойская шляпа, загорелое с правильными чертами мужественное, улыбчивое лицо с тонкими длинными бакенбардами и щегольскими широкими усами. Глаза, к сожалению для стюардессы, скрывались под большими тёмными очками от HUGO. Но тонкий запах Nature, мужской туалетной воды, стильно подобранную одежду… пиджак Benvenuto, рубашка поло от Etro, брюки от Gardeur, ремень от HUGO, на левом запястье руки часы Seamaster Planet Ocean на мягком ремешке, на ногах стильные молодёжные туфли Bruno Magli… она отметила и оценила сразу. Так же, как и отсутствие обручального кольца на пальце. Хотя это не факт. Но некий признак. Молоденькая и очаровательная стюардесса с обворожительной улыбкой сопроводила пассажира до его кресла.

Пассажир был один, налегке, как это обычно с молодыми бизнесменами случается. Только кейс, и легкая дорожная сумка. Рэй Д.Фоли, не снимая шляпу, ещё до взлёта пристроил кейс в ногах, хотя мог и в багажную нишу положить, как сумку. Ни шляпу, ни очки, не пиджак не снимая, удобно устроился в широком кресле, приглушил окно светофильтром, подложил под голову подушку, накрылся пледом, и попросил стюардессу не тревожить его до полного прилёта, до самого…

– Простите, сэр, вы имеете в виду до Лондона? – лицом не выражая удивления, с той же милой улыбкой переспросила стюардесса.

– Да, мисс, до Хитроу, если получится. – В ответ улыбнулся пассажир VIP класса.

– Хорошо, сэр, как скажете, – ответила стюардесса. – Обещаю, вас никто не будет беспокоить.

– Спасибо, мисс! Наконец-то я отдохну. Чертовски устал. Дела. Умотался.

– Я понимаю. Не беспокойтесь, – улыбнулась стюардесса. – Отдыхайте. Я прослежу.

Пассажир действительно быстро заснул. И на удивление стюардессы спал весь перелёт. Не видел, как в его салоне, и через один, в эконом-классе, классе «Y», так же «спали» ещё три пассажира.

15

По понятной причине, Валька с Серым не могли воспользоваться культпросветовским туалетом. Подхватившись, зрительный зал проскочили за пять секунд. Режиссёр, со всей своей гвардией помощников, даже шутливо посторонились, пропуская гарцующую мимо них слаженную фрицевскую терцию. Понимающе усмехнулись: обрадовались парни, что прошли кастинг, вот и обалдели от радости, забыли отметиться, ничего, вернутся. Валька с Серёгой думали о другом. Они выбежали в фойе, миновали вестибюль, потом дежурную вахтёршу с вытянутым лицом и вскинутыми очками застрявшими на лбу, выскочили на улицу.

– Терпи, бриллиантовый ты наш, – требовал Серёга, вытягивая Вальку на улицу. Не то шутил, не то подкалывал. – Нельзя! Где это видано, чтобы мы где попало драгоценностями разбрасывались. Мы ж не эта Россия. Мы – её будущее.

Привычно подкалывал. Валька кривился – милиции и близко не наблюдалось! – всё так же держался за живот.

– Ну, раненый перец, до дома доедем, нет? Болит? Выдержишь? – заглядывая другу в лицо, беспокоился Серёга.

– До какого дома? – болезненным голосом блеял Валька. Себе он казался бойцом группы «Альфа», телом накрывшим гранату, предназначавшуюся другу.

Друг это понимал. По глазам видно было. Готов был нести товарища хоть на край света, в крайнем случае, до своего дома минимум.

– Ко мне, конечно, у тебя же… нельзя.

Да, нельзя. Там мать, или её очередной ухажёр… Валька в расстроенных чувствах глубоко дышал. Но вдруг заметил, что бриллианты в «животе» вроде почему-то успокоились, не досаждают. Лицом посветлел, но другу говорить не стал. Очень приятно было слышать заботу товарища. Его друга, Серёги! Да если понадобится, так он и сам друга, если тот устанет, на себе понесёт, пусть и с раной… Друзья же. Товарищи. Читал где-то, что даже товарищи своих товарищей в бою не бросают, а уж друзья-то, какими они с Серёгой были, тем более.

В обнимку стоя на площади возле ДК – Серёга Вальку придерживал, – парни беспокойно оглядывались, выискивая глазами маршрутку – скорее бы, скорее, чтобы до Серёгиного дома доехать, но её – гадство! – пока не было… Прохожие на них с удивлением таращились… Наверное понимали Валькину боль… Наконец ребята заметили, что лица у прохожих хоть и разные, но у одних в основном с усмешкой, у пожилых с раздражением, даже злостью…

Одна бабулька даже пальцем в Валькин живот гневно ткнула, туда именно, в эпицентр как… снарядом навылет…

– Ой! – пискнул Валька.

– Сволочи! – сплюнула она себе под ноги. – Не добили вас, иродов! Фашисты проклятые. Скинхедов на вас нет. Прячьтесь, не то увидят.

Только теперь друзья поняли, что так в костюмах и выбежали. Даже не переоделись. На это у Вальки вновь в животе забурлило… Ой!

Валькин писк Серёга расшифровал мгновенно и правильно: назад дороги нет. Только в… маршрутку! Она как раз мигала жёлтым повортником в их сторону… В салоне пассажиры посторонились. Даже водитель, по виду гастарбайтер, магнитофон с узбекской музыкой выключил, с опаской в зеркало косился. «Фашист» Серёга отсчитал деньги за проезд… Русские. По пятнадцать рублей. Тридцать в сумме. Втянув голову в плечи, не оглядываясь, водитель принял… Валька боль терпел… Это видно было. Даже пассажирам маршрутки. Но оказывать первую медицинскую помощь они не стали, даже не поинтересовались, куда фашист ранен. Это знал Серёга. Товарищ того фашиста. И ладно. И пусть…

Последние метры до своего дома Серёга точно Вальку на горбу нёс. Потому что Валька чувствовал предел мучений. Коню понятно, вздыхал Серёга, столько времени прошло с тех пор, как Валька проглотил тот, этот… «сильно газированный» состав, и сколько нервов пережил потом, ещё и разной беготни. У кого угодно приступ может случиться. Грело одно, приступ не простой. А… бриллиантовый, вернее алмазный… Хотя первое определение было гуманнее для организма, для Валькиных нервов, а второе болезненнее, потому что алмазы… А что с этим в первую очередь в любом мозгу, в молодом, конечно, ассоциируется? Правильно, стеклорез, алмазная крошка, пыль, – именно это и приходило Вальке на память. Выживет ли, нет? Стонал… Чем ещё больше усугублял общие переживания.

А друг Серёга, спотыкаясь от тяжёлой ноши, думал о важном, как та сестра милосердия перед сложной операцией. Какие тазы, бинты, скальпели, зажимы, зелёнку, кохеры-тохеры-похеры, к столу приготовить. К операционному, естественно. Руки бинтовать, мелкие раны пластырем залеплять, холодную ложку со льдом – к подбитому в какой жаркой битве глазу прикладывать, он знал. Как и все его сверстники, и Валька тоже. А вот… Алмазы случайно проглоченные, камни, глыбы, пусть и камешки, это было впервые, первый раз. Даже и не слышал о таком прецеденте… Нет, что-то невнятное донеслось, как-то, пару раз с экрана телевизора из хроники «ЧП», о том, как «ихние» и «наши» наркополицейские ловко потрошат перевозчиков наркотиков в своих животах. Пургеном, наверное или клизмой выковыривают, жалея, что не вслушался в технологию вскрытия, огорчился Серёга. Но у него дома таких инструментов-приспособлений точно не было, нет, и не могло быть. И по соседям не пойдёшь, не поймут, да и тайну раскрывать не следовало. Не гвоздь Валька проглотил, не банку с витаминами, – алмазы. А алмазы это что? Ребёнку известно: сырьё для бриллиантовой промышленности. Стратегический резерв страны. Для нашей тоже. А что отсюда следует, резюмируем, кто они с Валькой? Правильно. Носители стратегических резервов, не меньше. И беречь их надо – Вальку, получается, в первую очередь, лелеять и носить на руках – непременно… В таком именно благостном ключе размышлял друг Серёга, с трудом втискиваясь в лифт с ойкающим за спиной Валькой. Надежда была только на естественный физиологический процесс молодого, сильного Валькиного организма. На который, похоже, друг и нацелился. Это бы хорошо. Только опять же… Горшка в Серёгином доме – ну ночной вазы, по современному унитаз же, само собой, исключается – Серёга и не помнил где его детский горшок, и когда он был, и был ли вообще! Ещё одна проблема!

В этом месте самое время оставить в тайне процесс добычи алмазов из Валькиного тела за дверьми Серёгиной квартиры. Не американский, извините, Клондайк, не прииск золотодобытчиков в Якутии или на Ямале, хотя – понятное дело – где-то параллельно. Параллельно, но без романтики.

Обозначим главное.

Первое: противогазы. Без них никак! Серёга вспомнил… На время, он добыл их ниже этажом у своей соседки. Её муж отставной военный химик, имел дома несколько видов списанных армейских противогазов, индивидуальные комплекты химзащиты, дозиметры, и ещё что-то вполне специфическое, но списанное… Серёге это без надобности. Выпросил только противогазы. Второе: перчатки. Конечно, резиновые. Они, к неподдельной радости ребят, валялись на Серёгиной кухне, именно там, сами собой, ждали. И третье: ёмкость, таз. Мойдодыра брат. Таз легко нашёлся в ванной комнате, даже разные… И по цвету и по объёму. Примерились… Валька примерился… Выбрали один…

Что происходило дальше – опустим. Скажем просто, а дальше дело техники…

И… вот они… Во-от! Вот!

…Прозрачные, омытые-промытые-отмытые, сто раз пропущенные через «сито» материнских колготок, камушки, алмазики… бриллиантики… светятся. Правда разноцветных зайчиков гранями пускают ещё плохо, не научились, но глаз радуют, что-то там себе преломляют. Да много их, камней, оказывается… Или не много… Не понять… Много, наверное… Валька, кстати, и больше мог проглотить – все! – если бы не поленился… И Серега бы все проглотил, если бы знал что в бутылке, запросто. Тут столько их… и вправду чудных… Сколько же их здесь? Один, два, три… О, всё время, каждый раз ровно тридцать три штуки… Тридцать три! Целых тридцать три! Маленькие, красивенькие… Вроде тёплые даже, нежные… А Валька ещё стонал тогда, артист, притворялся, наверное… Конечно… Хотя нет, не притворялся, переживал. Как тот ракетоноситель с Бураном на спине… Только Валька наоборот, как оплодотворённый Шварценеггер в фильме… Эх, сфотографировать бы тогда Вальку, и подписать для потомков, жаль Серёга не догадался… Не до того было. Ну надо же, здорово! И как их – Валька, молодец, умница, стратегический носитель, взял и проглотил. Даже не поперх… Нет, закашлялся, закашлялся, это было. Как и то, что Серёга его по спине даже не сильно за это постучал. Не просто конечно постучал, а чтобы камешки лучше улеглись, один к другому, чтоб не разбежались… И вот! Ура! Победа! Они вот они… Достали! Вот они! Все до одного… Все? Да все, все… Сто раз же… И что с ними делать… Теперь с ними делать, что?

– Шараповой подарить. – Великодушно предложил Валька. После успешной «операции» себе он казался даже не олигархом сейчас, арабским шейхом, наследным принцем, хоть алмазы, хоть коня мог подарить. Да хоть всю страну. Тем более для друга.

Серёга неожиданно вскинулся, лицо гордое, но брезгливое.

– Чего это? – Грубо фыркнул он. – С ума сошёл! Ты мучился, чуть не умер, а мы, нате вам да, подарить ей? Да у неё этого добра завалом, наверное, надарили уже, Ага! И вообще, она мне больше не нужна, кстати. Забыл сказать!

Валька, выпотрошенной на берегу горбушей, застыл от удивления.

– Как это? Ты же… Она же…

– А, – с тем же брезгливым лицом, Серёга небрежно махнул рукой. – Нужна она мне… – Отмахнулся… Я тут прочитал сегодня ночью, в Интернете нашёл, с ней какой-то английский рокер кувыркался, и сказал потом, что в постели она холодная, хуже дохлой курицы. Представляешь? Доступная, она оказалась, и не сексапильная! Тёлка, короче!

Из уст друга такое услышать раньше было не возможно, как и при нём произнести, разве только с фингалом остаться, и дружбу потерять. Валька таращил глаза.

– Символ с обратным знаком она, получается. – Ахнул Валька.

– Да, оказывается. – Кривясь лицом, согласился Серега. – И Кабаева мне не нужна. – Совсем уж что-то запредельное, ровным голосом сообщил Серёга и подчеркнул. – Они уродов после своих супер растяжек рожают… Хмм… Звёзды называется!

Не веря тому, что слышит, Валька немо хлопал глазами.

– Да! – продолжил Серёга. – Там же у них… в этом… родильном аппарате, всё сжато. И как железная доска, на мышцах одних…

– И это тоже из Интернета?! – Всё еще не придя в себя, вымолвил Валька.

Пожав плечами, Серёга криво усмехнулся, мол, а где же ещё.

– В общем, я решил, буду теперь как ты… – сказал он. – Свободный и независимый! Для любви открытый. Ага!

Тц-ц… Уж чего-чего, а такого Валька от друга не ожидал. Последнее известие, и предыдущие, Вальку напрочь ступорят. Себя он, например, в роли мачо никак не видел. Скорее уж Серёгу, верного и недоступного. И вот как оно всё в жизни поворачивается. Тупо глядел на друга. Но с восхищением. На такое сам он, наверное, решиться бы не смог. А Серёга смог! Силища, его друг! Гигант! Столько лет так сильно любить этих… символов и… Невероятно. Но и доводы, тем более из Интернета – зашибись! – не хухры-мухры! Убойные! Напрочь!

– Закрой рот, простудишься, – закрывая тему, съязвил Серёга. – Мы про алмазы говорим. За каким они нам, я спрашиваю?

– Не за каким. – Уверенно подтвердил Валька. Уж кому-кому, ему они точно не нужны были – надоели. И вообще, после всего услышанного, остальное ему было влом.

– Вот… – голосом классной руководительницы, Серёга пальцем указал на толстые обстоятельства. Как она. – И что из этого следует? Какой мы сделаем вывод, скажите, Чижов?

– Нам чужого не надо, – громко, чётко и по-школярски, Валька дурашливо продекламировал вовремя на ум пришедшую чью-то фанатскую кричалку. – За своё мы постоим! Нам чужого не надо… Россия – вперёд!

– Молодец, Чижов, умница. Садись, пять! – с довольной миной – точь в точь «классная», Серёга разворачивается на пятках, и теперь он уже не та «классная», а тот самый Серёга. Друг и брат. Глядя Вальке прямо в глаза, говорит с нажимом и строго. – Главное, мы их вовремя родили, ни одной не потеряли. Теперь нужно в приют сдать… Они же не наши?

– Не наши… Эээ, Серый, ты о чём? В какой приют?

– Ну в этот, ментам. Они же ищут! Не наше же добро, не наше. Мы вернуть должны.

– Должны… А как вернуть! Ты же сам, говоришь, слышал, что нас колоть менты будут… Если найдут… А нам это надо? Не надо!

– А выход?

– А выхода нету, – растерянно пожал плечами Валька, и не уверенно произнёс. – Обратно глотать я не буду. Твоя очередь…

– Ага, щас…

…Дзын-нь, дзы-ынь!!

Дверной звонок, спасительно прервал важный диспут.

– Кто это? – вздрагивает Валька и поворачивает голову. – Мать? Отчим?

Секунду подумав, Серёга лениво отмахивается.

– Да нет, это соседка, наверное, за противогазами… Мои все на работе… Ты же знаешь!

Точно, Валька знал. Отчим на заводе очередной железный лом в печке плавит, мамка где-то в поездке, под Читой, чай пассажирам разносит, или печенье… О! Чайку бы не мешало, подумал Валька и озвучил:

– В горле что-то, Серый… Чайку бы… с печеньем…

Серёга согласно кивает головой, подхватывает противогазы, волочит их к двери.

– Включи чайник, я щас, – скрываясь в коридорных лабиринтах, кричит он.

…Дзын-нь, дзы-ынь!!

– Иду, иду. Щас! – Звучит его спокойный голос в прихожей.