Текст книги "Следы на воде"

Автор книги: Владислав Вишневский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

5

В ушах свистел горячий ветер, сильно пахло автомобильной гарью, но мокик легко догонял грузовик, увозивший Валькиного друга. К тому же Валька – что-то помня об аэродинамике, даже пригнулся, чтобы скорость увеличить.

– Видишь, уже 100 кэмэ, – победно прокричал спорщику хозяин мокика. – Ещё и больше может, вот.

– А обогнать грузовик слабо? – Подначил Валька видя, как они легко догнали машину. Теперь нужно было как-то вызволить Серёгу, друга, Серого.

– И обогнать можно и перегнать, вот… Смотри… – азартно бросил гонщик, и добавил газу.

Но обогнать практически и не пришлось. Впереди неожиданно загорелся красный свет светофора, все машины остановилась. Резко затормозил и грузовик. Мальчишка этого похоже не предполагал, едва рулём успел вильнуть, чтобы в неё не врезаться… но не Валька. Валька, не ожидая резкого манёвра, его качнуло, он смачно вмазался в бок грузовика. Припечатался и плечом, и боком, не считая левой руки, она сразу онемела. Мешком слетел с мокика, распластался на асфальте. И мокик, неожиданно освободившись от груза, тоже едва не перевернулся, ещё больше вильнул и заглох… Оп-па! Дорожное происшествие!

Какие автомашины сбоку были и сзади мокика, те не тронулись на зелёный свет, кто ругая ездоков, кто сочувствуя, не поехал и грузовик. Из него тут же, с обеих сторон кабины выскочили два парня в униформе, бросились к упавшему Вальке. Один из них успел вмазать затрещину водителю мокика, который растерянно озирался, не мог врубиться, как всё это могло с ним произойти. От этого готовый расплакаться, мальчишка хлопал круглыми глазами, и потирал шею.

– Стой здесь! И молись, придурок, чтобы парень жив остался. – Второй раз замахиваясь, прокричал ему один из водителей грузовика.

Из ближайшей машины водителю тут же посоветовали…

– Не бей. Лучше держи хулигана, сбежит. Он виновник. Мы всё видели.

Вальку ощупывали, тормошили, но он придуривался, в сознании был. Думал, как теперь Серого из машины вытащить. Друг же связан. Весь в скотче, наверное… И очень обрадовался, практически в секунду выздоровел, когда увидел бегущего из кабины Серёгу – с пакетом! – живым и невредимым. О-о-о… Когда свидетели дорожного происшествия увидели Вальку на ногах и в обнимку с Серёгой, тут же разъехались… Смотреть больше было не на что. Правда водитель мокика ещё одну затрещину успел получить, на память. Опять увернуться не успел, потому что… Не важно почему не успел, главное сильно разозлился, на явную дискриминацию по национальному признаку, а возможно и тому, что его мокику русские позавидовали.

В пять секунд выяснилось, что Серого никто не похищал, просто ему сказали, что если он не успеет пакет передать, вообще премии лишится, и бонуса не видать как своих ушей. Газуй, мол, парень, время пошло! Тогда и принял Серый спонтанное решение – волюнтаристское, как он назвал это, воспользоваться подвернувшейся попутной машиной. Правда там не хотели его брать, но он им наплёл про какую-то больницу, про срочную смертельную операцию, про гамбургеры, которые, может, в последний раз больной бабушке пригодятся… Его со скандалом, но взяли. Вот почему предупредить Вальку он не мог, уверен был, что друг поймёт и простит, когда Серый деньги принесёт. Даже может и с бонусами, и с премией…

– … А тут вы, на скутере, бабах… Я испугался. Так что, летим, да? Время деньги… И в этот момент, как в подтверждение, вновь загундел тот самый сотовый телефон, типа где ты, пташка, радость моя…

– Да здесь я, здесь! – В сердцах выкрикнул Серый в трубку. – Уже у подъезда. – Свет на экране тут же погас, голос умолк. – Привязалась, гадина! – В сердцах пробурчал он. – «Не садись на пенёк, не ешь пирожок»… Как видит всё равно… Ну, понял, Валька? – Указывая на толстое обстоятельство, кивнул Серый. – Нам бегом надо. – И только теперь, кажется заметил юного красавца армянской наружности. – Эй, парень, тебя как зовут, кацо?

– Не кацо, а Артак я, а что?

– Хорошее имя, я где-то читал, национальный герой, какой-то это у вас, да? Ты, это, слышал, что нам «быстро» сказали, так что выручай, парень, мы на задании… Он – «рекрут– Один», я «рекрут – Два»… Ты, значит, «рекрут – Три»…

– Почему это я «рекрут-Три»? Я не третий, я – первый! Я круглый отличник.

– Хорошо, – легко согласился Серый. – Стране отличники нужны. Ты, значит, будешь, рекрут – Ноль-Ноль-Один! Как Джеймс Бонд. Понял? Смотрел такой фильм?

Парень едва не хрюкнул…

– Сто раз, – хмыкнул он. – Уже надоел! А куда это ехать?

– Да чёрт его знает, тут близко.

Валька не вмешивался, в очередной раз восхищённо смотрел на друга, как тот легко решает тупиковые, казалось, проблемы. И практически так было всегда. Разные случаи в их жизни были, но Серёга удачно всегда находил нетривиальные решения, порой на грани фола, но всегда выкручивались… За исключением, пожалуй, кое-каких дворово-уличных потасовок. Но тут именно Валька всегда виноват был, это как пять копеек. Валька легко лез «на амбразуру», часто оба потом жалели. Но ведь они друзья, вернее, на то и друзья, чтобы всё пополам, кроме Шараповой, естественно, и Кабаевой. Но тут, ничего не поделаешь, обоюдная договорённость.

– Как мы поедем, велосипед троих не выдержит. – Заметил Валька.

– Какой велосипед? Вы что-о? – В полный голос возмутился тот самый Артак. В больших глазах горело безмерное удивление, в лице обида. – Как это не выдержит? У меня папа на нём маму катал, а потом бабушку… А папа у меня знаете какой большой, он мастер спорта по самбо и дзю до, в тяже… А вы вон какие…

– А мы лёгкие, особенно Валька, мы жилистые…

– Да, мы очень лёгкие, – подыграл Валька. – Ну что, погнали, ноль-ноль-Один?

– Погнали. – Кивнул Артак, и мокик под ним послушно затарахтел… Вернее зажужжал, или… Никаких «или». Поехал мокик, поехал. Сначала поехал, потом понёсся. И не просто, а как скутер. Под тремя ездоками его практически видно и не было. Какая-то каракатица катилась по дороге, с несколькими скрюченными человеческими длинными ногами сбоку. А маленький потому что. Маленький, но удаленький. Это да! Чисто японский.

Нужная улица подвернулась достаточно быстро, и дом отыскался практически легко. Этажей всего двадцать пять или тридцать. Считать не стали, не диковина. Не задерживаясь, Валька с Серым вбежали в нужный подъезд с указательной табличкой квартир, благо домофон сам собой сработал на «входи, друг», кто-то выходил из подъезда, вскочили в лифт… Серёга нажал цифру «шесть».

– С него начнём, – поясняя, бросил он. – Я звоню, ты в лифте ждёшь.

– Ага, щас! Теперь я звоню, ты в лифте ждёшь. – Упёрся Валька.

– Хорошо. Ты звонишь, я ниже этажом тебя жду. Всё! Для прикрытия.

– Годится.

Лифт остановился. И удачно. Нужная квартира была именно здесь. Четвёртая справа. Серёга мгновенно скатился на площадку ниже, а Валька нажал на кнопку звонка. Звонка не услышал, собрался было ещё раз нажать, но дверь распахнулась… На пороге стоял крупный коричневого цвета парень, не то монгол, не то индус, а может и китаец, с солнечной улыбкой на круглом лице… Валька на секунду только растерялся, но быстро обрёл двигательные и речевые реакции…

– Квартира сто двадцать шесть? – спросил он.

«Китаец» ещё шире улыбнулся.

– Да, а что такое? – Спросил он. Фраза прозвучала мелодично, как звук льющейся молодой воды в пору цветения вишни.

– Я тут вам пакет принёс… Как было сказано. – Приходя в себя, сурово ответил Валька, и протянул упаковку.

Парень удивлённо перевёл округлившиеся глаза на пакет, ещё шире улыбнулся…

– Оченьна карасо! А что это? – спросил он.

– Не знаю. Гамбургеры, наверное. Видите надпись? И пахнет мясом, и огурцами… Ещё и сок, наверное.

– Оу, – изумился парень. – Я только подумала про завтрак, а тут уже бой с доставкой… Без Интернета! Такой сервис у вас теперь в России… каросий… У нас такого нету… – Легко раскрыл пакет, заглянул в него… – И правда, – восхитился он. – Проходите!

– Нет-нет, мне бежать надо. Дела!

– Понимаю-понимаю. А сколько мне нужно заплатить вам? – Спрашивает он, выуживая из пакета содержимое. – Оу, здесь вода. Это карасо. Аква минерале… – прочёл он. – Каросая вода… Сильно… эээ… Оу, нет-нет, спасибо, я сильно газированную не пью, для здоровья моя не надо. Возьмите назад. А вот… О, тут и счёт есть. – Вгляделся в цифры. – Не долого. У нас доложе. Я сейчас… – Через минуту вернулся, протянул Вальке деньги. – Здесь точно. – Заверил он. – Лубли. Спасибо!

– Не за что! – Бросил Валька, и к своему удивлению… – Гуд бай! – попрощался с «китайцем» почему-то на английском, хотя в школе изучали немецкий, и повернулся к лестнице.

– До свиданья! – широко улыбаясь вслед, не очень твёрдо произнёс по-русски иностранец и, помедлив, закрыл дверь.

6

Вниз бежать по лестнице хоть с двадцатого этажа, хоть с шестого простое дело. Тем более если осуществлять это прыжками. Лестничные пролёты это позволяли, вернее длинные ноги, и опыт. Один прыжок, второй, поворот, и снова прыжок, следующий… Только голова может в конце закружиться, но это если с непривычки. А если вестибулярка в школе ещё натренирована, плёвое дело. Друзья, счастливые, выбежали на улицу. Дело сделано, можно подумать и о тратах… Подсчитали выручку…

– Ё моё, – вытянув в неудовольствии губы, протянул Валька, глядя на скромную сумму. – Тут же на один зуб в Макдоналдсе.

– Нас развели.

– Мы олухи!

– Что, обманули вас, рекруты? – тонко поддел Артак.

– А вот по шее кому-то шас, а?! – парировал Валька.

– Ты про наличку что ли? – обыграл проблему Серый. – Так остальные нам на личный расчетный счёт перевели, в Цюрихском банке.

– Угу! – кисло подтвердил Валька. – А ты думал… Наши своих не кидают.

– Наши тоже! – Со значением заметил Артак. – Так вы это, «рекруты», меня дома ждут, позвонили, мы в церковь с бабушкой едем. Она ждёт. Вас подвезти, или вы сами?

– Что? А, да, конечно, Сын Гор, поехали.

– Я не сын гор, я сын отца, и внук моего деда! У нас древний и знаменитый род. Понял? – Губы его обидчиво надулись, стали ещё больше. – Меня Артак зовут, и ты так зови.

– Ладно, Артак, он пошутил, поехали.

Доехав до ближайшей станции метро, друзья сползли с мокика… Кстати, и совсем не удобная машина, если на троих, как дурак на заборе сидишь. Вернее, как два дурака… Прощально махнули Артаку рукой.

– Тебя где искать-то, если нам позвонят? – Спросили.

– А в высотке, что рядом с супермаркетом «Вавилон», – сощурился Артак. – Меня уже все там с мокиком знают. Кстати, могу подарить папину визитку, возьмите. У меня всё так же, только имя другое, и мой сотовый на единицу больше. У него двадцать четыре – последние цифры, а у меня двадцать пять, не перепутайте. Папа не любит, когда вместо меня ему звонят.

Серёга взял её, повертел перед глазами, передал Вальке. Тот делано восхитился.

– Ух, ты… Мы тоже себе такие закажем. – Заверил он, небрежно пряча визитку в карман.

– Ага. По сто штук на каждого. – Поддержал Серёга и заметил Артаку. – Береги японца, брат, не плохая машинка, бегает шустро! Как Конёк-Горбунок. Помнишь такую сказку?

– Кто не знает? – Хмыкнул Сын Гор. – Моя бабушка вообще половину Пушкина на память знает, и я тоже.

Парни недоверчиво на него посмотрели. Артак поторопился исправиться.

– Ну, не половину, конечно, но «Я вам пишу» слово в слово.

– Ух, ты, орёл! А это зачем?

– Это же не по программе…

– Или у вас препод продвинутый?

– Ничего не продвинутый, нормальный. У нас женщина. Я сам.

– Так вам же ещё рано!

– А мне не рано, потому что понравилось. Ну и другие, конечно, про старика и старуху, про синее море, про Руслана с Людмилой… Александр Сергеич потому что. Гений. Народный певец. – Артак вновь по взрослому прищурил глаз, прощально кивнул друзьям козырьком бейсболки. – Ладно, я поехал. Бывайте! – И стартанул. Исчез он мгновенно.

Вновь, как и раньше, не вовремя заблеял телефон.

– Чё ей там надо? – зло глядя на трубку, спросил товарища Валька.

– Её послать надо, вместе с её бонусами и премиальными. Дура! Больше я с ней не играю. Так и скажи ей. Пусть катится к своим этим…

– Сам скажи.

– И скажу. Дай сюда. Аллё! – Ему что-то сказали, или спросили, изменившимся лицом, с решительного на обескураженный, Серый ответил. – Как это? Как и требовалось… Улица Маршала… этого, который… да, второй подъезд, квартира сто двадцать шесть… Корпус… Какой корпус? Там один вроде корпус был… Три?! – Глаза у Серёги стали большими, как у Артака, зрачки вообще в пол лица. Прикрыв трубку рукой поведал Вальке. – Мы, кажется, не туда их гамбургеры отнесли. Вот, чёрт!

– Как это не туда? Скажи ей, за такие деньги пусть сама по этажам бегает. Нашла дураков.

В трубке что-то Серёге говорили, похоже ругали, или выговаривали, лицо у Серёги было растерянным, но привычно пустым, как в школе.

– Мы, – Серёга растерянно завертел головой… – Где мы сейчас? – Прикрыв трубку рукой, спросил Вальку. – Она спрашивает, где мы сейчас находимся?

Оглянулись по сторонам… Метрах в ста Метро, справа какая-то мёртвая стройка под зелёной сеткой, чуть дальше, по ходу, жилой массив, ещё левее…

– Ну вон, мы у метро… Рядом стройка…

– Мы у метро, – эхом в трубку повторил Серёга. – Рядом стройка. Да, дом под зелёной сеткой. Что? Там и ждать? Деньги нам привезёте? – Прикрыв трубку рукой, обрадовано сообщил Вальке. – Нам сюда деньги привезут. Вот, а ты боялся! Ага! А долго ждать? Минут тридцать? Хорошо, спасибо, девушка, мы ждём. Голос у вас приятный, ага. Мы будем за забором. Мы найдём. – Отключив телефон, сообщил другу. – Пошли туда, калитку или дыру найдём, подождём. Сейчас привезут… Вот, чёрт, забыл спросить сколько. Как думаешь, сколько это будет, а? Двести, триста баксов?

– Линять, Серый, надо, линять! – В отличие от Серёги, Вальке всё сейчас было понятно. Именно интуиция сейчас и гнобила. – Ты что, не понял? – Воскликнул он. – Если мы не туда жратву отвезли, это же скандал, защита прав потребителей, фирма на уши встанет, это же неустойка, упущенная выгода, то сё… Бешеные деньги! Ноги нам надо делать, ноги!

Серёга почему-то не врубался…

– Но она же сказала…

– Да она сказала, чтобы мы её мордоворотов дождались, чтобы не искать нас, тёпленькими взять… Понял?

– Ааа… Может и так… Вполне… Тогда…

– Дошло.

Тревожно оглядываясь по сторонам, Валька открутил пробку с бутылки. Сделал несколько глотков, поперхнулся, закашлялся…

– Ты чё? – грохая друга по спине, спросил Серёга.

– Да проглотил чего-то… – судорожно ловя воздух пустым ртом, держась рукой за горло, Валька старался восстановить дыхание. – Чуть не подавился. Зараза! Гкхе… Гхымм…

– Там нет ничего, даже осадка… Это газ сильно за гланды тебя царапнул. Свежий! Вода же. – Глянув сквозь бутылку на просвет, проинформировал Серый. Вода была совершенно прозрачной. – Только тёплая. Нагрелась. Не пей больше. Козлёночком станешь…

У Вальки губы задрожали.

– Шутка! – Серёга поторопился всё превратить в шутку. – Ну чё ты сразу… Поверил что ли? Шуток не понимаешь? Шучу я, пошутил! Виноват! Больше не буду! И вообще, я хотел сказать, вдруг отдавать придётся, а у нас её нет.

– Чего нет? Такой воды в каждом киоске завалом. Бежим!

– Ага, – согласился Серёга. – Только тогда уж давай и телефон выкинем.

Валька опять подивился сообразительности друга, теперь в обратную сторону. Наверное не выспался, или вспышки на солнце другу соображать мешали…

– Мы его сейчас у метро скупщику загоним, – как малому ребёнку, наставительно, сообщил он программу действий. – В виде компенсации, и в подземку. Ищи нас там. Ага!

– Ну, молодец, Валька. Ты меня сегодня удивляешь.

– Ты тоже! – парировал Валька, прыжками, как и Серый, преодолевая контрольную стометровку.

7

Баба Вера, а по паспорту Вера Мелентьевна Шарова, пенсионерка, одинокая, хотя с дочерью и зятем живёт, дверной звонок услышала мгновенно, потому что в дверной глазок подсматривала. Очередь её была. Видела, как из двери напротив вышел молоденький милиционер, вначале в одну квартиру позвонил, постоял, послушал, потом к другой двери подошёл, с тем же результатом, потом к третьей, затем и к четвёртой. На второй звонок баба Вера открыла… Увидела не только молоденького милиционера, но протянутое к её глазам удостоверение и услышала его фамилию:

– Уголовный розыск, оперуполномоченный старший лейтенант Варежкин Илья Семёнович, здравствуйте. Можно задать несколько вопросов?

Баба Вера подумала и честно призналась:

– Если бы не твоя форма, сынок, ни за что бы не открыла.

– А удостоверения разве мало? – Наивно спросил он. – Гражданам положено оказывать содействие сотрудникам внутренних дел, по закону.

– Так таких удостоверений сколько хочешь возле метро можно купить, хоть ведро, хоть два, было бы желание. Кого-то убили? – Без перехода спросила она. – Вера Мелентьевна я. Пенсионерка. Будем знакомы. Можете не разуваться. Проходите на кухню, присаживайтесь.

Оперуполномоченный смутился, но послушно проследовал за хозяйкой в переговорную.

– Ну почему сразу убили? Может, гха-гхымм… Вы человек взрослый, я вижу, Вера Мелентьевна, мудрый, опытный, может что-то видели, знаете, слышали, заметили, а?

Вере Мелентьевне очень понравился обходительный и уважительный тон молодого лейтенанта. Если бы форму с него снять, в шорты с майкой одеть, вылитый был бы либо школьник, либо студент первого курса музыкальной, например, школы. Почему музыкальной, потому что Вера Мелентьевна до самой пенсии преподавала курс хорового пения в детской музыкальной школе имени одного из великих и древних композиторов. О тех годах она часто тосковала, особенно во сне, по ночам. То целым стадионом юных хористов она дирижировала, милыми такими детками, славными, особо талантливыми, то вообще хоровые кантаты мирового значения сочиняла. Сама! Лучше всех самых, этих… Просыпалась в светлых слезах, эх… То есть слух имела абсолютный, за одним досадным исключением:

– У нас, вы знаете, – доверительным тоном начала она. Старший лейтенант немедленно приготовился записывать важные детали, – такие толстые двери. Все звуки с лестничной площадки поглощают. Как в сейфе! А вот в моей комнате, я с дочкой и зятем в квартире живу – у них другая комната, они сейчас на работе – за стенкой соседи живут. Так вот, месяца три назад или четыре, ночью, или под утро, стуки стали раздаваться, словно кто головой стучится, ровно так, методично… Минут пять так – громко! – десять, и всё. Я в страхе каждый раз подскакивала, пока не поняла, это соседка моя, она опять замуж вышла, как раз перед этим, у них кровать видимо близко к стене стояла, вот она и… они и… Сами понимаете… Ну, не стыдно ли, а?! Я потом её встретила на площадке, она в мужском парикмахерском салоне работает, представительная такая, никогда лестничную клетку не моет, зараза, брезгует, а он где-то в институте, кажется, работает, я не знаю, с портфелем всегда, стуки и исчезли, отодвинули, видать, кровать… И всё.

Оперуполномоченный слушал внимательно, это очень было приятно Вере Мелентьевне.

– Извините, я о ваших соседях по квартире напротив хотел услышать, если можно. – Мягко направил он разговор в нужное ему русло.

– Можно. Там живёт неблагополучная семья. Вернее жила.

– Так-так, – насторожился старший лейтенант, вновь нацеливаясь ручкой на чистый ещё тетрадный листок…

– Хозяйка переписала квартиру на сына, сама на даче мужа живёт – царствие ему небесное, хороший мужчина был, помер несколько лет как. – Глянув на потолок, Вера Мелентьевна истово перекрестилась. Вытерла губы, расправила на коленях юбку. – Так вот, сын сначала сильно запил, потом протрезвел и куда-то уехал. Квартиру – из года в год, его мать внаём сдаёт. То гастарбайтерам вонючим, то всяким иностранцам, житья от них нету, то ещё кому. Между прочим, налоги точно государству не платят. Имейте ввиду! Так и запишите. – Вера Мелентьева указующим пальцем ткнула в тетрадь лежащую перед следователем. – Да-да, прямой вред наносят нашей экономике. Сознательно при чём, я думаю, с умыслом. – Заговорщически склонилась к лицу милиционера, свистящим шёпотом доложила – Только между нами, товарищ…эээ… Илья Семёнович? Таких у нас в доме пруд пруди! Да в одном нашем только подъезде – если пройтись – квартир пятнадцать найдётся, не меньше. А в целом доме… а в городе, а в стране… О! – Важность проблемы баба Вера подчеркнула упругим голосом и указательным пальцем. – Чистый урон. И ничего Кудрин с этим, как его, лицо у него ещё такое идиотское, с тонкой бородкой, министр тоже, у него ещё галстуки идиотские… не важно, не сделают… А, вспомнила, Греф этот самый, ага. Не греф а целый грех для страны, да. И Путин запросто с такими может выборы свои проиграть. Может-может, если не обратит на это внимание. Я ему писала! А он, поганец, извините, бабке старой не ответил, представляете! Забыл или некогда. Ничего, я подожду и снова ему напишу, напомню. Я ж за него голосовала. Весь наш подъезд и дом, я интересовалась, – да! Пусть вспомнит, кто его выбрал, пусть реагирует на запросы и предложения народа и трудящихся. Ага!

– Так, значит, там живёт, вернее проживал, вы говорите, иностранец? Понятно. А сегодня, сегодня вы ничего подозрительного, непонятного не заметили?

– Как же, конечно, заметила. Сегодня моё дежурство, я и смотрела. Мы по очереди с моей подругой, она через квартиру от нас живёт… Тоже пенсионерка, только одна, бедняжка, то она ко мне, то я к ней в гости хожу. Вы ей в дверной звонок звонили, её сейчас нет, должна вот-вот вернуться, она в аптеку пошла за льготными лекарствами. Кстати, министр этот, Зурабов, вы не знаете, его скоро снимут, а? Такой знаете, двуличный человек, я вижу… Оторви, да брось! Да там все такие, вы знаете, кроме этого… ой, дырявая память, забыла фамилию. Ну, такой ещё симпатичный, вежливый, воспитанный человек. Умница, видать. Но ему не повезло с этими, с его министрами, очень не повезло, не то бы уж он…

– Вера Мелентьевна, не отвлекайтесь, с Зурабоваым и прочими кому надо разберутся. Разберутся, разберутся, не переживайте. – Пообещал милиционер.

– Ага-ага, ой, хорошо бы, хорошо бы. С ними давно надо разобраться. Я, кстати, писала туда, наверх… – баба Вера указала пальцем, куда именно. – Жду теперь… как соловей лета.

Опер неопределённо кивнул головой.

– И что, вы, говорите, сегодня? – заострил он.

– Я и говорю, сегодня моё дежурство. Мы ловим того художника, который на стенке нашей лестничной площадки, извините, нехорошее слово написал: фак ю. Да, вот так вот! Спасибо перестройке, потерянная молодёжь так теперь развлекается. Спасу от них нету. Мы, с моей подругой, попытались стереть это художество, прости Господи! – ещё лучше видно стало. Замазали белилом, проступает. Дежурим теперь попеременно в дверной глазок, чтобы поймать и наказать поганца. Пусть выведет свою мазню. Хоть чем, нам всё равно. Это ж, срам, извините. Мы же люди! Мы ж здесь живём! Мимо ходим! Вы не знаете чем?

– Баба Вера! – Взмолился старший лейтенант.

– Да-да, я заканчиваю. Лифт остановился, это где-то часов в одиннадцать, на часы я не смотрела, выскочили двое, я подумала – они, фак ю, которые. Один вниз на площадку спустился, спрятался… У нас, если вы заметили, панорамный глазок, даже ручку нашей двери видно, да. А второй сразу к той двери прошёл, и позвонил. Ему открыли, и он вошёл. Как его ждали. Мне показалось, как к себе домой. Радостно так, с улыбкой.

– Радостно, говорите! Это интересно. Так, и… Потом что было, потом, и…

– А ничего потом. Он вышел. Довольный вроде. В припрыжку поскакал за своим этим… Как их… подельником, вот. Я правильно их называю, подельники они, да?

– И сколько он там был? По времени сколько? Долго, нет?

– Да какие долго, минуты две-три…

– Что-то принёс, вынес… В руках было что-то?

Вера Мелентьевна задумалась…

– Что он принёс я не видела, но что-то перед собой он держал это точно. Со спины мне не видно было, а вот обратно он вышел с бутылкой по-моему воды… Да, пластиковая такая, чистая.

– Воды? Вы уверены, воды?

Вера Мелентьевна почти обиделась:

– Я же не слепая, бутылку от, извините, колбасы, отличу как-нибудь. Правда наименование я не заметила, может «Святой источник», может «Бон аква», или какие там ещё теперь есть?

– «Аква минерале». – Подсказал оперуполномоченный.

– Да, может и она… А это принципиально?

Милиционер уклонился от ответа…

– Не знаю, всё может быть… И что было потом?

– А потом было главное.

– Вот как! – мгновенно воспрял старший лейтенант, как проснулся. – Тогда поподробнее.

Вера Мелентьевна немедленно изобразила на лице жуткую сопричастность к таинственным и загадочным делам в мире криминала, набрала воздуха в грудь, чуть оглядываясь, зашептала. Голос у неё был настолько многозначителен, что следователь даже ухом к ней склонился, глаза же оставались на листе бумаги, как и записывающий карандаш…

– Минут через двадцать – тридцать, я как чувствовала, с дежурства не уходила, – шептала свидетельница, – без лифта, снизу появились трое. Скинхеды.

– Так, – офицер торопливо принялся записывать. – Скин-хе… А почему вы думаете что скинхеды? – Таким же, как она, тихим голосом спросил он.

– А они в рубахах на выпуск были и в капюшонах, лиц не видно, в длинных шортах и кроссовках… Знаете, такие, как баскетоблисты из эм би эй. Мой зять их по телевизору всегда смотрит, и я с ним. Один сильный такой, плечи – вот, крепкий значит, другие двое обычные вроде, но в капюшонах. Злые такие, опасные. Таких всегда в кино показывают, вылитые бандюги-бандюганы. Ага! Один так на меня в глазок зыркнул, я поняла, всё, мне конец, такие всё могут.

– Ага, одного вы всё же видели! – забывшись, в голос обрадовано воскликнул оперативник, спохватился, понизил голос. – Это хорошо. Описать сможете?

– Нет, описать не смогу, потому что не разглядела. – Погладив зачем-то руками скатерть на столе, расстроено поведала баба Вера. – Я ведь старая, одинокая… Напугалась просто. Это же ужас! Я же не ожидала, вот и… Не смогу.

– Так… Жаль… И что дальше?

– А потом позвонила Степановна…

– Это кто это?

– Ну я говорила, соседка моя, пенсионерка, она из аптеки звонила, название лекарства уточняла, в списке нет… Это всё Зурабов, я говорю, ни дна ему, не покрышки…

– Про Зурабова не надо… Что эти скинхеды ваши потом делали, что?

– А! Они так же позвонили туда, им тоже открыли, и они тоже зашли…

– Та-ак… – оперативник нацелился на свидетельницу карандашом. – Всё тихо было, без криков, без шума?

– Я же говорю – двери сейфовые, ничего не слышно, – оправдываясь, развела руками баба Вера. – Только лифт ночью если…

– Понятно. И что дальше?

– А потом они вышли, эти… Тихонько так, на цыпочках. И быстренько-быстренько, бегом вниз… Всё.

– Угу-угу… Так-так… – старший лейтенант в задумчивости нервно постукивал попкой карандаша по тетрадному листочку. – И всё? – Переспросил он и уточнил. – А сколько времени прошло? С того времени, как они вошли, вы заметили? Тридцать минут, час, два?

– Да что, вы! Минут десять, пятнадцать – на часы я не смотрела. Потом гляжу, вы приехали. Я и успокоилась.

– Понятно. Я вас вот о чём, гражданка, эээ…

– Шарова я, Вера Мелентьевна, – с готовностью подсказала баба Вера. – Это по мужу, а в девичестве я…

– В девичестве не надо, – перебил старший лейтенант. – По мужу достаточно. Так вот, гражданка Шарова Вера Мелентьевна, я хочу вас попросить. – Старший лейтенант посмотрел на свои наручные часы, нахмурился. – Сегодня уже вряд ли, а завтра прошу придти к нам, в управление часикам к девяти ноль-ноль… Обязательно! Я пропуск выпишу. Устраивает?

– Лучше к десяти, или к одиннадцати… Мне же нужно дочь с зятем проводить, уборку сделать, приготовиться…

– Ладно, – согласился старший лейтенант. – К десяти тридцати.

– К одиннадцати.

– Хорошо, пусть к одиннадцати. Только не опаздывайте. У нас с этим серьёзно… Статья даже за уклонение или не явку есть.

– Я понимаю.

– Вот моя визитка. Там адрес и телефон, – оперативный работник заторопился. Здесь ему всё уже было понятно: много времени потратил на свидетельницу, впереди «ждал» ещё целый подъезд. И на улице нужно было осмотреться, не пешком же преступники приходили, наверняка на машинах, значит, кто-нибудь да видел. Свидетели всегда есть, помнил старший лейтенант учебные лекции, их не может не быть. – Жду вас завтра. – Пряча тетрадку в карман, напомнил он и строго предупредил. – Не опаздывайте.

– А зачем, извините? Я же всё сказала?!

– Завтра всё будет под протокол. Это обязательно. За ночь может что вспомните. Не опаздывайте.

– А, это! Есть не опаздывать. Я буду. Я с Сергеевной приду.

– Это кто, свидетель?

– Да нет же, это моя соседка…

– Так её же, вы сказали, не было, она же в аптеке была, или…

– Ничего «или»… Для поддержки пусть побудет со мной. И ей не скучно…

– Хорошо, пусть приходит. И последнее, о нашем разговоре никому. Понятно?

– Конечно, понятно. Я понимаю. Буду как рыба.

– Угу-угу… Как рыба это бы хорошо.

– Ну я же сказала…