Текст книги "Нет правил для богов"

Автор книги: Владислав Выставной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава одиннадцатая,
в которой происходит неожиданная, но закономерная встреча

Мы молча стояли, любуясь крепкими стенами, башнями и высокими шпилями. От шумного уличного люда, широких площадей, великолепных зданий и веселых таверн нас отделяли теперь ворота с отрядом внимательных караульных.

В один момент этот прекрасный город стал для нас чужой, запретной территорией, а мы вновь превратились в скитальцев. Наше путешествие в Невендаар обернулось тяжелой неудачей, а жизни наши стали игрушками в руках хитроумных негодяев.

Повернувшись, я побрел прочь от столицы по дороге, вымощенной крупным булыжником. Грош догнал меня и теперь задумчиво шел рядом.

Мимо проползали слободские дома, обступающие городские стены, фруктовые сады и поля. Мало-помалу домов становилось все меньше, и вдоль дороги потянулась редкая рощица.

Грош принялся оглядываться и чесаться, словно ему не давали покоя какие-то мысли.

– Чего тебе неймется? – спросил я.

– Я вот что думаю, друг мой Свидрик, – сказал Грош задумчиво. – Неужто и дальше мы будем покорно топать, куда велели, словно какие-то дурачки из глупой сказки?

– Продолжай, – предложил я, догадываясь, куда он клонит.

– Неужто нам не хватит ума скрыться от этих самодовольных мерзавцев? – распалялся Грош. – И не таких вокруг пальца обводили!

– Да, но… – Я не знал, что сказать на это. Страх во мне боролся с сомнениями и острой жаждой свободы.

Грош остановился и спросил решительно:

– Так ты со мной?

Я помедлил миг и ответил:

– Конечно!

Мы соскочили с дороги и бросились в рощу, петляя, путая следы, как зайцы. Не знаю, как это могло помочь, но, уносясь прочь от навязанной нам дороги, я ощутил восторг и забытую было радость жизни. В голове немедленно стали рождаться вдохновенные строки, но времени записывать не было.

– Надо бы найти место, где можно отсидеться! – задыхаясь от бега, кричал Грош. – Главное – переждать! А еще лучше – сменить внешность!

– Как мы можем сменить внешность? – отплевываясь от пыли, кричал я.

– Придумаем что-нибудь! – бодро отвечал Грош. – Хорошо, что я отдал негодяю только половину денег – будет чем отплатить за помощь! Жаль, что мы никого не знаем в этих местах…

В этот миг земля разверзлась под нами, и мы с воплями понеслись прямо в объятия гномьего бога Вотана…

Впрочем, летели мы не столь долго, упав на мягкую подушку из мха и сухих листьев. Мы все еще вопили, размахивая руками и ногами, пытаясь выбраться из-под сыпавшегося на голову дерна.

– Какие неловкие эти чужестранцы, – раздался насмешливый голос. – Оказывается, за морем не принято смотреть себе под ноги…

Мы замерли в изумлении: над нами, возникнув будто неоткуда, стоял маг Горензеф собственной персоной. Смотрел на нас, хитро улыбался и поглаживал длинную бороду.

– Как… Откуда?! – пробормотал я.

– Тьфу… – отплевывался от лесного мусора Грош. – Что за чертовщина? Где мы?

– В надежном месте, – поведал маг. – Не вам одним порою хочется укрыться от посторонних глаз.

Он окинул нас спокойным, мудрым взглядом и добавил:

– Я же говорил, что судьба еще сведет нас. Правда, не ожидал, что это случится так скоро…

Тайное жилище Горензефа пряталось под корнями деревьев, меж огромных валунов, было укрыто мхом и травой и заговорено от случайных взглядов. В том числе и поэтому наша встреча никак не могла быть случайностью.

Под земляным сводом, с которого свисали корни растений, располагалась тайная комната, скрывающая секреты белого мага. Сам воздух здесь был пропитан таинственной атмосферой магии. Прямо над головой, словно высокая каминная труба, начинался пустой изнутри ствол могучего дуба, где-то высоко пробитый большим дуплом. Сквозь внутренности этого ствола, а также сквозь незаметные снаружи щели между корнями подземная комната была освещена дневным светом. Свет этот распадался на множество лучей, в которых играли легкие пылинки, и все это лишь добавляло таинственности обстановке.

Посреди комнаты, на поверхности, устланной удивительно свежей травой, стоял огромный, потемневший от времени стол. Сразу становилось понятно: хозяин его – человек не простой и не терпящий праздности. По центру лежала огромная, распахнутая на середине инкунабула в потемневшем металлическом переплете, с замочками на обложке, с множеством закладок меж желтых, неровных по краям страниц. Несколько книг поменьше в кажущемся беспорядке лежали стопками по всему столу. Бесчисленное множество древних свитков – пергаментных, папирусных, берестяных – захватили полки шкафов, служащих комнате стенами.

Еще на столе были огромные песочные часы, струился в которых отнюдь не песок. Приглядевшись, я со страхом увидел, как из верхней колбы в нижнюю капает темная, густая кровь! Внизу она удивительным образом светлела, наливаясь живым пунцом…

Еще там лежала карта, в которой я ничего не мог разобрать, так как реки, горы, острова и леса на ней постоянно меняли свои очертания.

– Карта Невендаара, – пояснил Горензеф. – Удивительнее ее лишь само устройство нашего мира, меняющего свойства вслед за приходящей на его земли расой. Несущие жезлы власти архангелы в любой миг готовы изменить привычные границы…

– Но это означает войну… – прошептал я.

– Печально, но это так, – отозвался маг. – Так, волею богини Мортис стерты с лица Невендаара земли древнего королевства Алкмаар, и не осталось там ничего человеческого, будто и не было вовсе…

Тут я заметил такое, от чего глаза у меня полезли на лоб: большое гусиное перо усердно писало что-то на пергаменте, время от времени деловито ныряя в чернильницу, отфыркиваясь и отплевываясь от излишков чернил, и снова принималось усердно скрипеть, выводя буквы.

Горензеф поймал мой изумленный взгляд и пожал плечами:

– Время – наше бесценное богатство. Я рад нашей встрече и возможности пообщаться – но ведь это же не повод, чтобы прекращать работу, верно?

– Вы правы, – сказал я. – Иногда я жалею, что не могу мгновенно записать строки, пришедшие на ум. Из-за этого мне кажется, что самые ценные мысли теряются в повседневной суете…

– Людям непросто освоить такую технику. Нужны столетия – но даже жить столь продолжительное время у людей не хватает терпения…

Я повернулся к магу и отпрянул: вместо него со мной говорил черный кот Густав, взобравшийся на стол.

Видя мою реакцию, кот возмущенно мявкнул:

– Скажите, пожалуйста! Перо, что пишет само по себе, уже его не удивляет, а простой говорящий кот заставляет глаза таращить!

– Простите… – пробормотал я. – Вы – это господин Горензеф или…

– Или! – отрезал кот и ловким движением лапы перевернул часы, в которых с отчетливо слышимым «бульком» упала последняя капля.

Перо перестало вдруг писать и зависло над текстом, будто задумавшись. Капелька чернил упала на пергамент. И вдруг листок взлетел в воздух – и с хрустом превратился в бесформенный ком, будто смятый раздосадованным невидимкой. И полетел в корзину, где уже было полно мятой бумаги и обрывков пергамента. Увернувшись от пролетающего комка, кот раздраженно зашипел.

– Простите, любезный Густав… – через силу произнес я. – Я не подумал…

– Людям вообще не свойственно думать, – смягчаясь, сказал кот. – Впрочем, ты не похож на глупца. Я читал твои труды – не Шекспир, прямо скажем, но довольно оригинально…

– Я не написал еще ни одного труда… – пробормотал я.

– Еще напишешь! – пообещал кот, принимаясь облизывать лапу. – Если, конечно, в назначенный срок тебе не отрубят голову. Советую не отказываться от услуг знатока права, хоть он будет казаться самым распоследним лгуном…

– Мне должны отрубить голову? – потрясенно прошептал я.

– Ну, если до этого ты не утонешь в горной речке, – сказал кот, щурясь. – Когда будешь спасаться от людоеда…

– Густав, перестань смущать юношу своими пророчествами! – донесся из соседнего помещения голос Горензефа. – Тем более если сам в них совершенно не уверен!

– Неуверенность в себе – типичный порок помощников мага, – пожаловался кот, прогуливаясь по спинке огромного деревянного кресла. – Одно могу сказать точно: что бы ни случилось, какие бы ловушки не ставила судьба – ни за что не отказывайся от своего призвания!

– А какие ловушки может поставить судьба?

– Например, дать тебе в жены дочь Императора, – сказал кот, сверкнув глазом. – Или сделать Великим Инквизитором.

– Это… правда? – с трудом проговорил я.

– Чушь полная, – зевнул кот и спрыгнул на травяной пол, смахнув хвостом несколько чистых листов. Перо нервно дернулось, и очередной лист, раздосадованно смятый, полетел в корзину.

В комнате появились Горензеф и Грош. Приятель мой выглядел немного пристыженным, что, по правде говоря, за ним еще не замечалось.

– Я показывал твоему приятелю кое-какие фокусы с картами, – пояснил Горензеф.

И добавил, обращаясь к Грошу:

– Заверяю тебя, в этом случае – никакого колдовства, одна лишь ловкость рук. Только вот ты никогда не сможешь использовать этот прием для жульничества в игре. Искусство не терпит корысти!

– О да, конечно… – смиренно сказал Грош. – А если продавать билеты на свои выступления?

Маг с удивлением посмотрел на Гроша.

– Ты неисправим, мой мальчик! – усмехнулся он. – Так и быть – на этом ты меня поймал. Дарю! Но условие про игру остается… Прошу садится!

– Куда? – недоуменно спросил я.

Маг указал на стулья, искусно сделанные из пней. Готов поклясться – только что их здесь не было!

Сам Горензеф прошествовал к своему креслу, не глядя поймав дергающееся в воздухе перо. Глянул в записи – и с кряхтением полез в корзину. Достал скомканный лист, уселся и принялся его разглаживать, продолжая при том говорить:

– Раз уж вы пришли за защитой и поддержкой – я не могу отказать вам в этом.

– Спасибо! – воскликнул Грош.

– Вы так великодушны! – искренне сказал я.

– Погодите! – Горензеф замахал руками. – Помощь мага – дело непростое. Ведь каждое мое действие вызывает сложное движение стихий. Потому нам не обойтись без определенного соглашения…

Маг смотрел на нас серьезно, изучающее.

– Конечно! – сказал я.

– О да! – кивнул Грош.

– Я еще не озвучил свое условие, – покачал головой маг. – Возможно, вам оно покажется странным.

Мы молча ждали. Почему-то у нас не возникало ни малейшего сомнения в искренности и честности мага.

– Хорошо, – сказал Горензеф. – Условие такое: я защищаю вас от возможных угроз, а вы беспрекословно делаете то, что скажу я. Готовы ли вы выполнить мои условия?

– Да! – легкомысленно выкрикнули мы.

– Значит, по рукам?

– По рукам!

Воздух в комнате сгустился, и вдруг по самому центру сверкнула небольшая молния. Запахло грозой.

– Вот и замечательно, – сказал маг. – Стихии засвидетельствовали наше соглашение.

– Значит, вы спрячете нас? – спросил Грош.

– Нет, – покачал головой маг.

– Измените наши лица?

– Нет.

– Неужели уничтожите наших врагов?!

– Да нет же, с чего вы взяли?

Мы недоуменно переглянулись.

– Что же тогда? – спросил я.

– Вы просто отправитесь туда, куда вам было велено, и будете делать то, что и обязались в обмен на ваши жизни…

– Что?! – Я непонимающе захлопал глазами.

– Но как же так? – возмутился Грош. – Выходит, вы нас обманули? А еще белый маг называется!

На стол, с грохотом сталкивая книги, вскочил кот Густав. Ощетинившись и распушив хвост, он заорал:

– Я бы попросил! Не смейте обвинять этого святого человека, м-мао! Прокляну!

– Ну, ну, Густав… – Маг погладил кота за ушами, и тот вдруг закатил глаза и заурчал, будто только что не угрожал гостям самыми страшными вещами.

Горензеф спокойно произнес:

– Я вовсе и не думал нарушать своего обещания помогать вам. Но кто сказал, что я буду помогать вам именно так, как видится вам самим? Это все равно что помогать слепому идти к пропасти…

Мы молчали, ничего не понимая, а маг продолжал:

– Я уже говорил о водовороте судьбы, приведшем вас в Невендаар. Из него не вырваться, просто сбежав, спрятав голову в песок. Вам придется пройти предложенные судьбой испытания. Не скрою: это будет тяжело и опасно. Но в своем непростом пути вы можете рассчитывать на мою помощь.

– Более того, можете рассчитывать и на мою! – продолжая урчать, великодушно добавил Густав.

– Не обязательно она будет явной, – продолжил маг. – Но если опасность решила следовать за вами по пятам – я буду следовать за опасностью.

Мы с Грошем помолчали, переваривая сказанное магом. И я спросил:

– Но зачем это вам, любезный Горензеф?

Маг улыбнулся и сказал:

– Многие тратят свои годы, для того чтобы прятаться от жизни в тихие, уютные норы, не ведая, какие удивительные дары готовит им судьба. Дары эти – не богатство, не слава, это события, захватывающие тебя целиком, заставляющие учащенно биться сердца и ощущать жизнь всем своим существом. Прикоснуться к водовороту судьбы, потоку грядущих великих событий, поддержать в них тех, кто нуждается в помощи, – что может быть важнее и интереснее для истинного мага?..

Глава двенадцатая,
в которой происходит встреча, которой Свидрику никогда уже не забыть

Нельзя сказать, что вдохновенная речь мага добавила нам бодрости. Мы возвращались к дороге с чувством усталой обреченности. И даже не удивились, увидев сидящего на обочине оборванца, который старательно отводил взгляд, будто не замечая нас.

– Слежка, – усмехнулся Грош. – Волнуется, наверное: куда там мы запропастились?

Мы двинулись дальше по дороге.

Путь был не слишком тяжелый, но довольно унылый. Время от времени навстречу попадались повозки, груженные мешками, дровами и прочим скарбом. Время от времени нам встречались крохотные деревушки. Тогда мы сворачивали с дороги и покупали еду.

Наконец мы вышли к дорожному камню. Был он огромный, больше человеческого роста в высоту. Обращенная к нам часть была плоской, и на ней выдолблены какие-то письмена, разобрать которые под слоем лишайника было трудно.

Мы несколько раз обошли камень, пытаясь понять, что имел в виду Заг, когда говорил, что мы все поймем сами.

– Ну и где нам искать, куда идти дальше? – растерянно произнес я.

Грош пожал плечами и, подумав, ловко взобрался на камень.

– Ух ты! – воскликнул он. – А ну-ка, лезь сюда!

Не без труда, с помощью приятеля я влез на булыжник и глянул, куда указывал Грош.

Начинаясь где-то у нас за спиной, проходя будто сквозь камень и дальше, через равнину, через поля и луга, шла странная, широкая и темная, прямая, как стрела, полоса из примятых злаков и трав, будто слегка подернутая копотью. Все стебли клонились в одну сторону: прочь от камня – прямо на запад.

– Что это еще за чертовщина? – произнес Грош. – Как думаешь?

Я почувствовал странное волнение. И сказал лишь одно, что сразу пришло мне в голову:

– Звезда… Она прилетела с востока…

Я не знал, как ведут себя падающие звезды. Тема эта туманна, окутана тайнами и легендами, так как всегда связана с волею богов и ангелов. Потому-то и смотрел я на убегающий к горизонту след с опаской и благоговением.

Я вспомнил, как видел эту звезду там, в Драконьих скалах, и воображение разом дорисовало картину: огромная, ледяная, веющая вселенским холодом глыба несется над равниной, поднимая бурю и вдавливая в землю травы и кустарники, вырывая с корнем деревья. И где-то там, впереди, посланница небес соприкоснулась наконец с землей в последней, ослепительной вспышке…

Голос Гроша вырвал меня из объятия романтических образов:

– Сдается мне, наш славный хозяин хочет, чтобы мы отправились туда.

Он ткнул пальцем в горизонт.

– К месту падения звезды… – осторожно уточнил я.

– В глотку дьявола, – добавил Грош.

– В неизвестность, – отозвался я.

– В адское варево с небесной начинкой, – оптимистично подытожил Грош. – Интересно, какого Бетрезена им это нужно?

Я лишь пожал плечами: я сам был не прочь узнать ответ на этот вопрос.

– Одно я знаю точно, – продолжил Грош. – Добром это не кончится. Ничего хорошего с неба не сбрасывают.

– Меня беспокоит другое, – сказал я. – Почему к звезде посылают чужеземцев? Нас что – не так жалко?

– Это ничего не объясняет, – возразил Грош. – По-моему, нашему отцу Себастьяну вообще никого не жалко. Тут что-то другое…

– В любом случае этого мы не узнаем, пока не отправимся туда сами, – решительно заявил я и, бережно придерживая лютню, спрыгнул с камня.

Теперь, разобравшись, можно было ориентироваться и с поверхности земли. Несмотря на обилие холмов, впадин и невозможность рассмотреть след звезды целиком, можно было следовать направлению, указанному примятой травой.

И мы двинулись дальше и шли по следу звезды еще пару дней, останавливаясь на ночлег у селян, поглядывающих на незнакомцев с настороженностью. Впрочем, звонкая монета мигом снимала настороженность, и нам доставалось место в овине или на сеновале.

На третий день людские поселения исчезли из виду, если не считать пары сожженных домов и обугленных стволов деревьев. Это отнюдь не способствовало улучшению настроения, но мы шли и шли, несмотря на приближающиеся сумерки, пока из-за сгустившейся тьмы не потеряли возможность ориентироваться.

– Все, пора остановиться, – сказал Грош. – А то еще след потеряем… Вот дерево – под ним и заночуем…

Одинокое дерево посреди сухой степи, полуразрушенный колодец рядом – такой пейзаж отнюдь не радовал.

– Жаль, что поблизости никакого жилья, – озираясь, сказал я.

– Ты зачем напоминаешь об этом? – с укором сказал Грош. – Хочешь, чтобы меня посетили кошмары? Знаешь, как я кричу во сне?

– Как во сне – не знаю. Но слышал, как ты орал там, в пыточной, – заметил я.

– Нет, ты нарочно?! – сердито бросил Грош.

– Прости, дружище, – сказал я.

– Ладно, давай костер разведем, а то становится прохладно…

Стоило немалых трудов отыскать в сумерках сухих веток. Еще наломали сучьев у нашего полумертвого дерева – и Грош извлек из кармана огниво. Затрещал веселый огонь, и даже посреди чужой, бескрайней равнины он подарил нам ощущение уюта – которое способно дать лишь пламя родного очага.

Я сидел, прижавшись спиной к шершавому стволу, и тихо перебирал струны. Грош ворошил угли, жаря на самодельном вертеле купленные у крестьян колбаски. Те аппетитно шкворчали, распространяя умопомрачительный запах, и можно было забыть, что находишься далеко-далеко от дома, на суровых просторах Невендаара…

– Скажи-ка, друг Грош, отправился бы ты снова? – спросил я.

– Хм… – протянул Грош, с наслаждением нюхая дымящуюся колбаску. – Хочется надеяться, что наше путешествие еще не кончилось…

– Ты хочешь сказать – тебя уже не пугает, в какую мерзкую зависимость мы попали?

Грош задумался, с хрустом откусывая и жуя, и сказал с набитым ртом:

– Не-а… Я тут подумал: раз мы так нужны этому отцу Себастьяну, значит, этим надо пользоваться.

– О чем это ты?

– Ну, можно оказать одну ценную услугу, другую – и стать незаменимым. Глядишь – мы еще на этом карьеру сделаем!

– Как этот воришка Заг?! – возмутился я. – Кстати, ты не думаешь, что он прячется вон в том колодце и слушает твои далекоидущие замыслы?

– Пусть слушает! – легкомысленно отозвался Грош. – Зато у нас костер, музыка и вкусная еда… Свидрик, ты чего не ешь?

Решив, что с таким аппетитом моего приятеля я могу остаться голодным, я отложил лютню и мигом перебрался к костру.

Слопав колбаски, мы переглянулись и, не сговариваясь, полезли в мешок с продовольствием. Жареная вкуснятина лишь разбудила аппетит, к тому же давали о себе знать многие часы пути. На свет костра были извлечены: большая чесночная лепешка, кусок козьего сыра, две вареные картофелины, огромная шелушащаяся луковица, завернутый в тряпицу шматок сала, недоеденная половина жареной утки. Последним был извлечен запечатанный кувшинчик с подозрительной брагой, приобретенный в одной из деревушек, открывать который пока мы не решались.

Вмиг припасы были сметены, и мы откинулись на бок, переводя дух и осоловело поглядывая на кувшинчик.

– Все, – проговорил Грош. – Пути назад отрезаны: мы уничтожили запасы.

– Да… – только и нашел я, что сказать.

– Теперь только вперед – на разграбление хуторов и сел, – сказал Грош.

– А если там уже не будет людей? – спросил я. – Кого ты будешь дурить в карты, кому я буду играть на лютне? Кого грабить, в конце концов?

– Будем охотиться, – сказал Грош.

– Что-то я не видел вокруг никакой живности…

– Ну, у нас остается еще один вариант: кинем жребий!

– Что-то я не понял…

– Чего ж тут непонятного: кому выпадет жребий – того второй и съест…

– Послушай, Грош, ты славный малый, но кидать жребий с тобой – все равно что прыгать со скалы, надеясь по пути за что-нибудь зацепиться!

– Спасибо, друг Свидрик, что ценишь мой талант… А не откупорить ли нам этот кувшин?

– Не вижу причин, отчего не откупорить…

Вскоре мы поняли, что в кувшинчике прятался настоящий джинн: не осушив его и наполовину, мы были уже изрядно навеселе. Тьма и бесконечность ночи уже не пугали нас, и будущее не казалось столь мрачным и безысходным. А дружеская беседа хороша всегда – даже в ночь накануне казни.

– А скажи-ка, друг Грош, о чем ты мечтаешь в этой жизни? – спросил я, настраивая лютню. Странное дело – та никак не желала настраиваться, да и струн теперь было вдвое больше!

– О собственном замке с подвалами, полными золота, роскошными залами, картинами, бегающими всюду породистыми собаками, снующими туда-сюда поварами и собою, сидящим у огромного камина, с кубком доброго вина, в окружении томных красавиц, – без запинки выложил Грош.

– Неплохо, – отозвался я. – Особенно мне понравилось последнее…

– А каковы твои мечты, друг Свидрик? – спросил Грош, передавая мне кувшин.

Я задумался.

Странное дело: у меня в голове всегда было столько дум и мечтаний, но ни про что я не мог сказать, что это – моя настоящая мечта. Я даже позавидовал Грошу – уж он-то точно знает, чего добивается в этой жизни. Ведь для меня даже слава великого поэта была всего лишь дорогой к чему-то неуловимому, далекому, как чиркнувшая небо звезда…

Я сам не заметил, как пальцы настроили лютню и стали выводить грустную мелодию, а губы – выговаривать слова, что сами собой складывались в строки.

 
Вдвоем мы с другом держим путь
Идем к плечу плечо.
Мы делим радости и грусть,
Нам вместе страшно и смешно, прохладно, горячо!
 
 
Деремся за троих вдвоем
И пьем за пятерых.
Друг друга из беды спасем
И удираем мы вдвоем, крича за семерых!
 
 
Одним путем наш челн плывет,
И вроде не свернуть…
Но кто из нас куда придет
И первым кто из нас двоих закончит этот путь?..
 

Взор мой затуманился, меня стало клонить ко сну…

Но что-то заставило чаще биться сердце, разом прояснив помутневший от хмеля рассудок. Я медленно отложил лютню, протер глаза…

Нет, мне не показалось! Там, в темноте, по невидимому во мраке следу упавшей звезды, прямо в нашу сторону медленно плыло бледное сияние.

– Грош… Грош! – дрожащим голосом позвал я.

Ответа не последовало: мой друг спал счастливым и беззаботным сном пьяницы, вздрагивая и улыбаясь во сне.

Мне же было не до улыбок: я остался один на один с загадочным явлением, а по моему опыту загадочные явления в Невендааре редко сулили что-то хорошее.

Мелькнула даже мысль – сбежать отсюда. Но руки и ноги слушались плохо, да и явилось отрезвляющее чувство стыда: ведь мой друг Грош в минуту опасности не бросил меня!

Так я и остался сидеть неподвижно, глядя на приближающееся таинственное свечение и вознося молитвы Всевышнему, а также всем богам и духам, покровительствующим этой местности…

Тем временем свечение незаметно расползлось в стороны, выхватив из мрака торчащую в отдалении кладку колодца и редкий кустарник…

И тут я увидел ЕЕ.

…Чем больше я силюсь вспомнить ту ночь, свои чувства и мысли, тем больше путаюсь в собственных воспоминаниях. Это неудивительно: много ли достоверного может рассказать человек о встрече с самым прекрасным, что когда-либо было в его жизни? А в моей жизни было немало. Но ничто так и не сумело затмить той единственной встречи – под высохшим деревом, посреди спящей степи…

– Я слышала музыку… – робко сказала она.

Рассудок мой помутился: никогда в жизни я не слышал более прекрасного голоса. Уже он один может заставить мужчину бросить все и отправиться странствовать в тщетном желании вновь услышать его…

Но я и без того был странником и в странствиях своих нашел этот чудный голос, это неземное лицо, волосы, шею…

Неземная… Это единственное слово, что подходило, чтобы описать ее. Все прочие слова бледнели, просто оскорбляли ее сущность… О, дай мне силы, Всевышний, чтобы вынести эту невероятную красоту!

– Это ты пел? – спросила она.

Я поморгал, пытаясь понять, не снится ли мне все это, и ответил:

– Я…

Девушка медленно обходила наш маленький лагерь, с любопытством разглядывая разбросанные предметы, остатки еды, вальяжно разлегшегося Гроша…

– Какое все… настоящее… – с чувством сказала она, и я не сразу понял, что это за чувство.

Тоска.

Незнакомка вновь посмотрела на меня и потребовала:

– Играй!

Я не мог противиться этому голосу. Судорожно схватив лютню, принялся наигрывать, не соображая, что за звуки льются из инструмента. Но девушка вдруг улыбнулась – такой счастливой улыбкой, что я почувствовал крылья у себя за спиной.

Наверное, никогда я не играл еще так хорошо. Но главное не в этом. Похоже, ЕЙ нравилось не столько мое мастерство, сколько сами звуки, рассыпающиеся в ночном воздухе.

Она рассмеялась – и смех ее нежными колокольчиками рассыпался в ночи.

– Настоящее… – повторила она, приближаясь ко мне.

Она тихо села на примятую траву, прямо напротив, разглядывая мое лицо. И вдруг протянула ко мне тонкие руки, коснувшись моего лица теплыми пальцами.

Наверное, подобное потрясение я испытал до этого лишь однажды – в подземельях инквизиции. Только это было с совершенно другим оттенком: ничего приятнее в моей жизни не было. Не знаю, какие силы не дали мне, как обычно, свалиться в обморок – наверное, лишь ее настойчивая просьба:

– Играй…

Я понял, что онемевшие пальцы перестали терзать струны, но заставил их вновь извлечь из лютни мелодию.

А ее тонкие пальцы погрузились в мои волосы и… Нет, описать это невозможно!

Единственное, что я понял: вряд ли я так уж понравился незнакомке. Скорее, я просто был первым из людей, кого ей довелось коснуться. Наверное, ей было интересно – как кожа рук чувствует волосы, как слух воспринимает звуки, а глаза – впитывают мое изумление.

Она вновь рассмеялась и отпрянула, разглядывая меня с некоторого расстояния.

– Кто ты? – хрипло просил я.

Она лишь улыбнулась в ответ.

– Как тебя зовут?

– Иноэль… – медленно произнесла она, словно пробуя на вкус звуки. – Да, меня зовут Иноэль.

– Откуда ты здесь? Вокруг – ни жилья, ни людей…

Улыбка покинула ее лицо, девушка огляделась, как мне показалось – немного растерянно.

– Я услышала музыку. И пение. Ты хорошо пел, мне понравилось…

Только ночь спасла меня: я ощутил, как запылали мои щеки, уши. И чтобы хоть что-то сказать, я произнес:

– Ты красива… как ангел.

Тут что-то произошло.

Иноэль резко поднялась на ноги и посмотрела на меня совсем другим взглядом – от которого мне стало не по себе. Но я нашел в себе силы подняться. В голове мелькнула догадка, грозящая свести с ума любого.

– Упавшая звезда… – проговорил я.

– Лучше молчи. – Иноэль предостерегающе подняла руку.

– Молчу… – обреченно сказал я. – Ты прекрасна… Кто-нибудь говорил тебе об этом?

Иноэль странно посмотрела на меня, покачала головой:

– Никто… из смертных.

В горле у меня пересохло. Слова отказывались покидать мои уста.

А Иноэль одарила меня на прощание долгим взглядом прекрасных глаз – и, повернувшись, медленно удалилась обратно в ночь.

…Я долго стоял, потрясенный происшедшим, пока не вздрогнул от вполне земных звуков: громко всхрапнув, проснулся мой приятель.

– О-о… – простонал он, держась за голову. – Что за зелье было в этом кувшине? Я видел чудесный сон…

– Девушку… – бесцветно сказал я.

– Да! – встрепенулся мой друг, приподымаясь на локте. – Девушку ангельской красоты!

– Она пришла сюда в бледном сиянии, сидела у огня и гладила мои волосы…

– Э-э! – возмутился Грош. – Она гладила мои волосы!.. Погоди, может, это зелье из кувшина вызывает такие чудные видения? Тогда я, пожалуй, глотну еще…

– Боюсь, это было не видение… – проговорил я, глядя в темноту.

– Боишься? – удивился мой друг. – Но почему?

Я промолчал. Потому что и сам не смог бы ответить на этот вопрос.