Текст книги "История философии. Античная и средневековая философия"

Автор книги: Владислав Татаркевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 41 страниц)

ТРЕТИЙ ПЕРИОД АНТИЧНОЙ ФИЛОСОФИИ

1. Эллинизм. Греческая культура, которая длительное время развивалась обособленно и независимо от чужеземных влияний, во времена Александра Великого столкнулась с чужой культурой и частично ее восприняла. Поэтому из эллинской культуры она превратилась в эллинистическую, поскольку состояла уже не только из элементов собственно греческой культуры, но и тех элементов, которые проявляли себя не только в Греции. Она потеряла свою чистоту, зато выиграла в широте влияния.

Эллинистический период начался с III в. до н. э. Философы этого периода не обязательно были греками по рождению, а область распространения философии вышла далеко за пределы Греции. Однако в философии роль греческого фактора была настолько велика, что инокультурный элемент проявлялся в ничтожно малом объеме. Собственно говоря, основные идеи этого периода разрабатывались еще в Афинах на рубеже IV и III вв. до н. э. Правда, начиная со II в. до н. э., афинское философское общество начало терять свое влияние, а в Риме и Александрии появились новые центры, но в них еще очень долгое время развивались лишь идеи афинян.

2. Разделение философии. В этот период философия перестает быть единой наукой. Специальные исследования, которые Аристотель связывал с ней, теперь отделились от нее и были признаны независимыми.

Философия также перестала быть единственной наукой: она подверглась расчленению и разделению на части, которые были внешне независимыми друг от друга. Разделение, проведенное Ксенократом из Академии, было повсюду признано. Он различал три части философии: логику (известную в некоторых школах как «каноника»), физику и этику, или теорию познания, теорию бытия и теорию блага.

Значение, которое придавалось этим частям философии, было неодинаково, ибо перевес был на стороне этики. Начало греческой философии было отмечено преобладанием космологии, однако уже во времена Сократа интерес к этическим вопросам возобладал; Аристотель еще пытался сохранить паритет в вопросах космологии и этики, равно как и проявлял стремление уравновесить общие рассуждения и специальные научные исследования. Но к этому времени главные идеи, составляющие греческий взгляд на мир, были уже высказаны, и творчество в этой сфере начало угасать. Зато оно проявилось в области этики.

Составление популярных греческих поучений о том, как лучше жить и достигнуть доступных человеку благ, или «эвдемонии», стало главной задачей философов. Философы этого периода занимались также физикой и логикой, в коих областях ими были получены значительные результаты; между тем, этические положения были главным связующим звеном в их философских системах, и это нашло отражение в логических и естественнонаучных взглядах. От философии в этот период ждали чегото необычного, отличающегося от того, чем она была в классический период, поскольку ситуация в Греции менялась очень быстро и радикально. После серии триумфов во времена Перикла наступила череда поражений, после свободы – рабство. Необходима была помощь и моральная поддержка, и ее надеялись обрести в философии. Если ранее, в прежние времена, главное место в философии занимала наукообразная теория природы, то теперь на ее место встала философская теория жизни.

3. Философские школы. В эллинистический период развитие философии было сосредоточено в школах. Это придает ему особый характер, так как каждая школа представляла собой замкнутое философское сообщество. Существовавшие ранее платоновская Академия и аристотелевский Ликей продолжали функционировать и развиваться. В начале рассматриваемого периода появились еще три школы: стоическая, эпикурейская и скептическая. Школа скептиков не имела формальной организации, однако имела традиции и все внутренние характеристики школы. Каждый, кто был философом, в тот период принадлежал к одной из этих пяти школ.

Эпоха школ была, вместе с тем, эпохой философской борьбы. Скептики боролись со всеми и противопоставляли себя всем «догматикам». В свою очередь, догматические школы также боролись между собой. Наиболее обособленными были эпикурейцы, поскольку тот позитивный способ мышления, которым они обладали, значительно отличал их от остальных – платоников, перипатетиков и стоиков. Во всяком случае, между этими школами не было недостатка в попытках поиска согласия и создания эклектической философии. Эклектизм никогда прежде не имел столько сторонников как в этот период.

Некоторые из этих философских доктрин поздней античности сыграли большую практическую роль: широко распространившись, они вошли в жизнь даже тех людей, которые философией не занимались. Речь идет, прежде всего, о кинической, стоической и эпикурейской доктринах. Меньшей степенью влияния обладала скептическая доктрина, воздействие которой ограничивалось крутом профессиональных философов, ученых и немногочисленного слоя интеллигенции. Аналогичным было влияние Платона и Аристотеля, Академии и Ликея. Теперь, когда эти школы и идеи стали в одинаковой степени далекими от нас, мы их оцениваем по тому, что знаем об их более поздней роли, и в особенности по тому, что думаем о них как о философских достижениях. Поэтому мы склонны Платона и Аристотеля поставить выше всех остальных. Но если мы будем утверждать также, что они больше, чем другие, повлияли на историю греческой философии, то мы фальсифицируем эту историю.

Стоики

Стоики создали в эллинистический период новое направление, которое боролось с двумя ранее сложившимися: с Академией и перипатетической, аристотелевской, школой. Их монистическая и материалистическая философская система была противопоставлением тем идеалистическим системам, которые сформировались в предыдущее время. Стоики занимались всеми философскими проблемами, но особый акцент в духе времени был сделан на этике. Стоическая школа была основана Зеноном приблизительно в 300 г. до н. э. и просуществовала пять столетий.

Предшественники. Стоицизм в своей строгой этике и в своей эмпирической логике унаследовал взгляды киников, в частности, он перенял у них взгляд самодостаточности добродетели и никчемности того, что добродетелью не является; через них он воспринял сократический дух и традиции. В то же время в физике, которой киники не занимались, стоики возобновили традиции ионийских натурфилософов, особенно Гераклита.

Стоическая школа вышла непосредственно из кинической: основатель школы изначально принадлежал к киникам, затем создал собственную теорию и основал свою школу.

Философская позиция стоиков была принципиально отличной от позиции Аристотеля, однако они считались с его взглядами, наиболее совершенными из тех, которые дала Греция. Стоики систематизировали их в той же мере, в какой сам Аристотель некогда использовал взгляды Платона. Эти три философские системы – Платона, Аристотеля и стоиков – выстраивались в такой ряд, когда в каждом последующем учении уменьшалась доля идеальных факторов во взглядах на мир за счет усиления материалистических подходов.

Основатели. Стоическая философия появилась в III в. до н. э. в Афинах. С самого начала ее существования – в так называемой «старой стоической школе» – была разработана стоическая доктрина, которую начал создавать Зенон, а систематизировал Хрисипп.

Зенон из Китиона на Кипре (жил около 336–264 гг.) не был чистокровным греком. Китион, где он родился, был финикийским поселением. В 314 г. Зенон приехал в Афины, где в этот период с энтузиазмом воспринимался культ Сократа, превознесенного работами Платона и Ксенофонта. В Афинах он слушал многих эпигонов Сократа, которые были выходцами из Мегарской школы. Киник Кратет показался ему наиболее близким к Сократу, и Зенон примкнул к кинической школе; ее духом были проникнуты его первые работы. Однако позднее он модифицировал этические позиции, дополнив их новыми теоретическими положениями, и приблизительно в 300 г. основал свою школу. Она размещалась в афинском «Пестром портике» (от греч. Stoa – портик) – зале, где собирались стоики; по названию этого зала школа и получила свое название. Зенон руководил ею около 35 лет.

Затем его сменил Клеанф из Асса (руководил школой в 264–232 гг. до н. э.). В этот период некоторые члены школы вернулись в лоно кинизма, а доктрина стоиков стала предметом критики со стороны скептиков и академиков. Клеанф был самоучкой, развивал чувственные и религиозные истоки стоицизма, однако не мог защитить его научные позиции.

Ситуация изменилась, когда во главе школы стал Хрисипп (род. около 280 г., руководил школой с 232 до 205 г.). Он был человеком необыкновенной эрудиции, диалектиком, способным к систематизации и обладающим писательскими способностями. Он сумел своими умными замечаниями защитить стоицизм от скептиков. Хрисипп развил школьную доктрину в систему, дал ее наиболее точные формулировки и создал канон школы, который с минимальными отклонениями был законом до конца ее существования. «Без Хрисиппа не было бы Стой», – говорили в древности. Удивительно, что свои философские взгляды он разработал настолько основательно, что его последователям почти ничего не осталось. Хрисипп оставил после себя более семисот работ.

Взгляды стоиков

1. Физика. 1. Материализм. Физика стоиков выросла из убеждения, что мир имеет целостное строение, является материальным и, вместе с тем, живым и, в силу божественной меры, – совершенным. Благодаря этому убеждению стоики смогли создать монистическую систему в противоположность древним системам Платона и Аристотеля, которые были проникнуты дуализмом тела и духа, материи и жизни, Бога и мира.

В соответствии с энергетическим пониманием бытия, введенным Аристотелем и сохраненным стоиками, бытием является только то, что действует и подлежит воздействию; действовать и подвергаться воздействию могут только тела, и только они являются бытием. Следовательно, душа, если она существует, является телесной. Не только вещи, но и характеристики вещей являются телесными, телесными являются добродетели, боги. Стоики отрицали, что якобы существует нематериальное бытие, духовное или идеальное, – это означает, что они были материалистами. То, что нематериально – небытие: небытием является пустота; пространство и время стоики также признавали небытием. Они считали, что предметом общих понятий являются не материальные вещи, а отвлеченные обобщения, однако в то же время – в явном противопоставлении Аристотелю и даже Платону – отрицали, что объектом общих понятий было реальное бытие; эти понятия были для них результатами речевой деятельности, которые не имеют аналогов в реальности. Стоики занимали-в силу своего материализма – ту позицию, которую позже назвали номинализмом.

2. Динамизм. Тела, из которых состоит мир, не обладают простым бытием, а включают в себя два элемента, два фактора: пассивный и активный. Эти два элемента соответствовали аристотелевской материи и форме. Стоики материю понимали так же, как Аристотель, а форму, или действующий элемент, который свидетельствует о качестве каждого тела, они понимали иначе: материально. Такое понимание следовало из их исходной позиции. Форма по своей сути не была, по их мнению, отлична от материи, поскольку оба элемента были одной и той же природы. В учении стоиков состоялся процесс материализации аристотелевской формы, равнозначный тому процессу в самой перипатетической школе, который был начат Стратоном.

Форма была в понимании стоиков материей, но более тонкой, чем обычная: они представляли ее себе наподобие огня и ветра, сходной с теплым ветром, как дыхание, и называли ее «пневмой», или дыханием. Она пронизывает тела пассивной материи подобно тому, как огонь пронизывает расплавленное железо; проникая в материю, формирует ее, устанавливает «качества» неподвижных вещей, «природу» растений, «душу» зверей, «разум» человека. Поэтому неодушевленные объекты по своей сути не отличаются от одушевленных, как и одаренные разумом – от неразумных тел. Пневма везде и всегда одна и та же: нет различных видов тел, есть только различные уровни напряжения одной и той же пневмы. Кроме того, пневма активна и обычно присутствует во всех телах, что делает все тела действующими, а не инертными. Любая материя имеет в себе, а не вне себя источник движения и жизни. Где есть материя, там есть деятельные силы. Концепция мира носила у стоиков динамический характер. Их материализм был иного типа, чем материализм атомистов; он был динамическим, а не механистическим.

Для того чтобы доказать, что все есть материя, стоики вынуждены были принять существование ее неизвестного вида (пневмы), и опять-таки для того, чтобы показать, что везде действуют силы, они ввели неизвестный ранее вид движения: «тоническое» движение. Это движение отличается от того, которое мы обычно наблюдаем, и основывается на давлении (тонусе) материи, оно было представлено стоиками как внутреннее движение вещи. Оно было движением, которое присуще пневме, и, собственно говоря, от его интенсивности зависит состояние пневмы; там, где оно наименьшее, тела мертвы, а наибольшее – характеризует разумные существа.

Значит, стоики, разрушив платоновско-аристотелевские тонкие различения, касающиеся строения мира, обратились к первоначальному взгляду, к ионийскому гилозоизму: мир однороден, всегда и везде исключительно материален, кроме того, движение неотрывно от материи. Материя и движение принимают различные виды, но кроме материи и движения ничего не существует. У ионийцев материя и движение (а также тело и душа) еще не были понятийно выделены, здесь же, несмотря на то, что они уже были выделены, тем не менее, остались, как и прежде, слитыми воедино. После дуалистических систем Платона и Аристотеля стоики благодаря функции «пневмы» и «тонуса» смогли обратиться к. «монистическому» образу мира. «Вселенная едина, – писал Марк Аврелий, – и Бог един во всем, и субстанция едина, и закон един, разум общ у всех разумных существ, и истина одна, и одна цель для всех единородных существ, имеющих один разум».

3. Рационализм. Все находится в движении, ни одно движение невозможно без причины. Причина для того, чтобы действовать, должна быть телесной и действующей или должна быть пневмой. Пневма же везде едина, обладает единой причиной и одной и той же природой; события в мире связаны одной цепью причин и представляют собой целостный процесс.

В любом случае пневма является причиной, которая действует не слепо и механически, а целенаправленно. Она является в вещах тем зародышем, который осуществляет их развитие в определенном направлении. Стоицизм не отступил от платоновско-аристотелевского финализма, и в то же время по-своему материализовал его, трактуя целенаправленность не как действие духовных или надприродных сил, но как естественную характеристику материи. Стоицизм смог этого добиться благодаря универсализму тех качеств, которые он усматривал в пневме: она была материей, однако обладала всеми характеристиками платоновской и аристотелевской души. Рациональность формировала ее так же, как и материальность, поскольку наряду с «пневмой» ее можно было назвать и «логосом» (разумом). Она действовала необходимым образом, но, вместе с тем, и целенаправленно, являясь не только судьбой, но и провидением. С ее помощью мир сформирован целенаправленно.

Понимание пневмы как разумной имело бесконечно большое значение в стоическом взгляде на мир. Ничто лучше не характеризует этот взгляд, чем связь материализма и рационализма. У стоиков разум пронизывает мир и управляет им. В противовес платоновско-аристотелевской концепции, по которой разум – это надприродный демон, привносимый извне в природу, – для них разум был насквозь природным. Закон разума и закон природы в понимании стоиков был одним и тем же законом. Разум для них (как когда-то и для Гераклита) не был человеческой характеристикой, – это космическая сила; человеческое мышление подчиняется тем же законам, что и вся природа. Этот взгляд очень сильно отразился на этике стоиков и их теории познания.

4. Пантеизм. Мир составляет одну большую целостность, представляющую собой как бы огромное органическое тело. Он является живым, разумным, целенаправленным и при этом целостным, подчиняющимся единому закону, как и любое разумное существо. Это была организмическая концепция природы, которая противостояла атомизму, понимавшему мир как механическое объединение частей. Кроме того, мир неограничен, вечен и бесконечен, является единственным; кроме него ничто иное существовать не может. Эти характеристики указывали на то, что мир имеет божественную природу. Точнее говоря, божественной является пневма, которая выступает как источник жизни, единства мира, так как она пронизывает каждую вещь; следовательно, каждая вещь божественна. Можно сказать, что стоики признавали лишь природный мир, однако в нем подмечали действия сверхприродных сил. Они знали лишь материю, но наделяли ее характеристиками души, разума, Бога. В силу этого их материализм не был последовательным. Платоновского Бога творца они включили в мир. Божество, по их мнению, существует, но не в надприродном мире, а здесь, в окружающем нас мире, – этим выражался пантеизм стоиков. Для них, понимавших мир как божественный, легче было защищать совершенство мира.

5. Теория вечного обращения. Стоики пытались также объяснить становление и историю Вселенной. И здесь в ответах на эти вопросы их взгляды были также возвращением к древним ионическим философским космогониям. Божественная пневма, живая огненная материя, была для них началом мира, из которой как пассивный осадок восстают три оставшиеся стихии; огонь играл у них ту же роль, что и у Гераклита. Они различали два периода истории и полагали, что после периода формирования, во время которого праматерия становится все более разнообразной, следует период, когда эти образовавшиеся различия вновь исчезают в единой праматерии. Происходит это в период «мирового пожара»: что из огня возникло, то в огне и погибает. Затем все начинается сначала, и в течение длительного периода мир вновь развивается в соответствии с одними и теми же законами: появляются теже самые вещи и погибают в том же самом порядке.

Но Вселенная разумна и целенаправленна, управляема логосом, и поэтому должна существовать некая цель ее изменений. Эту цель устанавливают существа, в которых праматерия достигает своего наивысшего расцвета и совершенства, – разумные существа – боги и люди. Души людей на самом деле телесны, однако же являются пневматическими телами, тоническое движение в которых имеет высокое напряжение. Они не вечны, но более устойчивы, чем другие тела, и способны просуществовать в большем или меньшем временном интервале, в зависимости от уровня напряжения, полученного душой в период жизни; души мудрецов сохраняются дольше, вплоть до мирового пожара. Отсюда задача для человека: являясь частью разумной и божественной Вселенной, он должен жить в согласии с ней и следовать тому закону, которому подчиняется вся природа.

II. Этика. 1. Независимость от природы и соответствие с природой. Взгляды на мир в Греции были различны, но остался единым взгляд на жизнь, который восходил к Сократу: имеется в виду его убеждение во взаимосвязи счастья и добродетели.

Нельзя быть уверенным в счастье, пока есть зависимость от внешних обстоятельств. Есть только два пути, чтобы его себе обеспечить: либо овладеть внешними обстоятельствами, либо быть независимым от них. Овладеть внешними обстоятельствами не под силу человеку, остается лишь одно – стать независимым. Поскольку нельзя властвовать над миром, необходимо властвовать над собой. Из этой идеи исходит широкое объединение этиков эллинского периода: стремясь к счастью, они взывают к отречению. Для того чтобы все иметь, надо от всего отказаться. Тот мудр, кто этого достигает.

Мудрец будет беспокоиться о внутреннем благе, которое только от него зависит и поэтому является истинным. Таким внутренним благом является добродетель. Ценя добродетель и только добродетель, мудрец независим от любых обстоятельств, которые могут возникнуть; тем самым он обеспечивает себе счастье. Эта связь мудрости, добродетели, независимости и счастья была общей основой послесократовской этики в Греции; между тем, никто не занимался ею специально и не разработал ее так глубоко, как стоики. Полагая, что лишь добродетель – и только она одна – является достаточным для счастья условием, стоики отождествляли, в конечном итоге, добродетель со счастьем и усматривали в ней наивысшее благо, более того– единственно истинное благо.

Этот «морализм» был только лицевой стороной этики стоиков, той, которая была созвучна эпохе, а вторая же ее половина была собственно стоической: она основывалась н а культе природы, берущем начало в стоическом взгляде на мир. Первая половина теории возвышала добродетель, вторая объясняла, на чем она основывается. В соответствии со взглядами стоиков природа разумна, гармонична, божественна. Наивысшим благом для человека является его соотнесенность с этой всеохватывающей гармонией. Жизнь должна, прежде всего, соответствовать природе самого человека. Но ведь в этом случае она будет также соответствовать и общей жизни природы в целом, поскольку всем управляет единый закон, как природой, так и человеком. На этом жизненном соответствии основывается добродетель. Жить добродетельно и жить в соответствии с природой – это одно и то же. Стоики считали благо зависимым от природы, то, что должно быть, они определяли в зависимости от того, что есть в реальности. В добродетели, понимаемой таким образом, стоики видели наивысшее совершенство, которое личности может выпасть по своей судьбе (совершенство личности греки называли эвдемонией), которая также обладает чувством совершенства и которое мы называем «счастьем».

Добродетельная жизнь – это жизнь свободная. В действительности же во Вселенной везде господствует необходимость, однако (в соответствии со стоическим пониманием свободы, которое стало классическим в этике) необходимость не исключает свободы. Всякий, кто, предположим, действует в соответствии со своей природой, свободен. В целом же, добродетельная деятельность соответствует природе.

Жизнь в соответствии с природой является в то же время жизнью в соответствии с разумом. Не страсти, а разум лежит в основе природы человека. С этой точки зрения, разумность была для стоиков мерой поступков, а их натурализм был одновременно рационализмом. Добродетель они определяли чаще всего как разум. Разум же управляет не только человеком, но и всем космосом, является связью между человеком и космосом, между человеческой добродетелью и законом природы. Рационализм стоиков был как бы общим знаменателем их понимания добродетели и почитания природы. Они восприняли сократовский принцип зависимости блага от разума и дали ему обоснование в своей теории природы.

2. Добро, зло и нейтральные вещи. Жить в соответствии с природой и жить разумно, счастливо, добродетельно, свободно – это для стоиков было одно и то же. Их идеалом был «мудрец», человек разумный и добродетельный, который в силу этого счастлив, свободен, богат, ибо обладает тем, что наиболее ценно. Противоположность ему составляет безумец – злой и несчастливый человек, раб и бедняк.

Между мудрецом и безумцем нет ступеней перехода. Добродетель представляет собой способ действия, который не подлежит градации; тот, кто не достиг полной добродетели, не имеет ее вообще. Это был первый парадокс стоической этики, и таких парадоксов было достаточно много. Люди делятся на добрых и злых. Тот, кто идет путем добродетели, тот еще не достиг ее. Добродетель едина и неделима: не существует различий между справедливостью, мужеством и расторопностью: то же разумное поведение проявляется при выделении таких добродетелей, как справедливость в отношении страдания, мужество в разрешении своих проблем, расторопность. Добродетель едина для всех и на все случаи жизни, и ее нельзя понять с одной точки зрения и не понять – с другой. Все эти рассуждения были подготовлены учением Сократа и следовали у стоиков из их понимания добродетели, которая не имела никаких особенных черт, ничего того, что могло бы стать основанием для ее деления по уровням, дробления или деления на части.

Добродетель – единое благо. Все, что, помимо этого, люди называют благами, такими как божественность, слава, может быть дурно использовано, и может так оказаться, что они благом не являются. Добродетель же является благом, которое формирует самодостаточность. Для счастья и совершенства ничего, кроме добродетели, не нужно. За исключением добродетели и ее противоположности – зла – все остальное нейтрально: богатство, сила, красота, разнообразные стремления и даже здоровье и жизнь. Все эти неустойчивые, исчезающие вещи не столько нужны для счастья, сколько их отсутствие не может повлечь за собой несчастья; в этом смысле они нейтральны. Стоики стремились склонить людей к тому, чтобы они стали по отношению к ним (богатству и т. п.) индифферентными еще в другом значении, а именно, чтобы (богатство и т. п.) не возбуждали ни желаний, ни отвращения. Мудрец игнорирует их и поэтому на самом деле независим. Это был кинический мотив, который стоики включили в свою этику.

Однако эти нейтральные ценности являются поводом для наших поступков; в результате можно получить как доброе, так и дурное следствие. Между тем, нейтральные вещи вовсе не равнозначны друг другу; не будучи «благами», они обладают, тем не менее, большей или меньшей «ценностью»; разум осуществляет выбор между ними и вырабатывает правила обращения с ними в соответствии с природой уже не разумной, а телесной, животной природой человека. Оказывается, что одни из них «стоят выбора», а иные же «стоят отрицания». В этом пункте своей теории стоики вошли в противоречие с крайними позициями киников.

Вещи, стоящие выбора, делятся на: а) духовные, такие как талант, память, быстрота мышления, достижения в сфере знаний (они – наивысшие); б) телесные, такие как точность восприятия чувственных органов, даже сама жизнь, и в) внешние, такие как наличие детей, родственников, любовь, признание, знатное происхождение, большая власть. В противоположность благу, которое абсолютно, ценность всех этих характеристик относительна. Например, богатство, данное нам судьбой, имеет ценность, в то время как богатство, в котором судьба нам отказала, не имеет ее; какие-то государственные или военные должности нейтральны, однако их значение возрастает, когда они исполняются добросовестно. Блага достойны стремления к ним, поэтому их стоит принять. Действие, имеющее своей целью благо, является добродетельным; те же действия, целью которых является «выбор», добродетельны лишь «соответственно с выбором». Духовным ценностям принадлежит верховенство над телесными: поскольку душа, а не тело, обладает «собственной ценностью» для человека, подобно тому, как в прекрасном скульптурном изображении имеет «собственную ценность» искусство, а не стоимость статуи. Тело, в целом, не имеет цены, но его ценность зависит от ценности души.

3. Аффекты (страсти). Нейтральные вещи не благо, но и не зло. Злом является лишь жизнь, которая ведется вопреки добродетели, природе и разуму. Источником зла являются чувства, которые сильнее разума. Чувства (или страсти), согласно Зенону, это неразумные движения души, и в силу этого они противоречат человеческой природе. Есть четыре основных чувства, из них зависть и жадность пекутся о мнимом благе, а два других – скорбь и опасения – предохраняют от мнимого зла. Это те чувства, на основе которых формируются устойчивые состояния души, они являются для нее тем. чем болезнь является для тела, как, например, скупость будет стремлением к мнимому благу либо мизантропией, основывающейся на уклонении от мнимого зла.

Ни одно чувство не является естественным и ни одному благу не служит; следовательно, необходимо от них изба виться. Речь идет не об умеренности по отношению к ним. которую провозглашают перипатетики, а, вообще говоря, об освобождении от них, не о «метропатии», а об «апатии». Эта апатия, или беспристрастность, характеризует мудреца. Она и становится ближайшей задачей моральной жизни. Собственно говоря, самое худшее из чувств – скорбь – никогда не должна постигать душу мудреца, также и скорбь по поводу чужого страдания, т. е. сочувствие. По отношению к другим (людям) необходимо руководствоваться разумом, а не сочувствием; поступать иначе неразумно, подобно врачу, который избегает болезненной операции из-за сочувствия больному.

Эти усилия, предпринятые для того, чтобы овладеть чувствами и отрешиться от всех земных благ, связанные с радикальным порицанием всех тех, кто с этим не справился, вызывали ту суровость и решительность, которые были характерны для стоической теории и жизни, этики и морали.

Стоики понимали моральное значение намерения. Поступок является добрым, если имеется доброе намерение. Если оно имеется, то поступок, который внешне выглядит плохим, является хорошим. Они различали также действия, которые имеют внешнюю моральную окраску (черты), и такие действия, у которых внутреннее намерение является благим; первые действия являются «правильными», а вторые – «благородными». Это деление соответствовало впоследствии кантовскому различению законности и моральности. К какой категории можно отнести тот или иной поступок, не зная его внутренней интенции, решить сразу и однозначно нелегко.

4. Общественная этика. Этика стоиков, вопреки распространенным взглядам, носила общественный характер: их индифферентность к благу не была безразличием по отношению к людям. Страсти имеют эгоистический характер, однако разум, который управляет моральными поступками, преобладает над эгоистическими склонностями; те, кто руководствуются в жизни принципами разума, мудрости и добродетели, не впадают в противоречия между личными и общественными интересами.

В понимании общества так же, как и в понимании природы, стоики были одинаково далеки от атомизма, который трактовал части самостоятельными по отношению к целому; напротив, они трактовали общество так же, как органическое соединение. В создании такого соединения они усматривали желание общества. Каждый человек принадлежит к различным более узким или более широким группам общества, и он должен выполнять свои обязанности по отношению к ним. Эти обязанности окружают его наподобие концентрических кругов, всякий раз более широких, центром которых является он сам. Круги – это собственное тело, родственники, друзья, народ. Последний, наиболее широкий круг охватывает все человечество. Идеальным для человека будет сведение этих кругов к центру, в котором может быть достигнута близость взглядов всего человечества и собственных взглядов человека. Человечество было лозунгом стоиков, которые от киников восприняли космополитические идеалы. Они стремились к уничтожению границ между государствами для того, чтобы разрушить традиционное противопоставление полноправных эллинов и варваров. Римская империя реализовала эти идеи стоиков.