Текст книги "Голубятня на желтой поляне"

Автор книги: Владислав Крапивин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Яр мягко шагнул к нему. Вполголоса сказал:

– Простите, я не здешний. Что происходит?

– Колыбельная,– вздохнул старик.

Яр вопросительно молчал.

– Такой обычай,– тихо проговорил старик.– Поют колыбельную, когда хоронят ребенка.

Тоскливое предчувствие с размаху резануло Яра. Он скрутил его, сжал, мысленно обругал себя мнительным идиотом и неврастеником. Несколько секунд стоял, успокаиваясь. Переспросил:

– Ребенка?

Старик покивал:

– Да, мальчика…

– Что же случилось? – опять слабея от страха, спросил Яр. (А колыбельная все нарастала, заливая улицу ласковой печалью.)

– Храбрый был мальчик,– сказал старик. Снял шляпу, отряхнул от снега и сунул под мышку.– Беда случилась. Двое ребятишек отвязали лодку, их стало относить от пристани, они испугались, попрыгали в воду. А плыть не смогли, маленькие. Мальчик и бросился за ними. Вытащил, а сам поскользнулся и головой о камни… Два часа только и прожил после этого… Славный такой мальчик.

– Вы его знали? – хрипло спросил Яр.

Старик покачал головой (на ней быстро таял снег).

– Нет… Его здесь никто не знал. Он шел откуда-то издалека и вот оказался на берегу…

Яр с заледеневшим сердцем стал спускаться к улице. Но он еще надеялся. «Ну, брось,– говорил он себе.– Мало ли какой незнакомый мальчик мог оказаться на берегу?.. С какой стати здесь быть Игнатику? Он наверняка проехал мимо этого поселка… Черт знает что с твоими нервами…»

По скользким от снега камням, через ломкие кусты и колючки Яр спустился к обочине. Женщины, мужчины и дети шли мимо. У них были большие пылающие свечи, они не гасли на воздухе. Колыбельная звучала слаженно, словно кто-то дирижировал хором. Только слов по-прежнему было не разобрать. Да Яр и не пытался.

Наверно, это была хорошая песня, если слушать ее не сейчас, не в эти жуткие минуты. А теперь она изматывала душу.

Яр пошел по краю дороги, обгоняя толпу. Он должен был скорее, скорее узнать: что там, кто там?

Люди втягивались в широкие двери каменного приземистого дома. Дом напоминал низкую церковь без башен– у него тускло светились очень узкие окна. А возможно, это был сарай для хранения рыбачьих баркасов. Или какая-то мастерская…

Обгонять людей вблизи дома стало невозможно, они шли плотно, заполняя всю ширину дороги. Яр оказался в середине толпы. Кто-то дал ему свечу. И наконец он переступил порог.

Каменное здание внутри оказалось гулким и просторным (только у стен, кажется, лежали горбатые корпуса лодок). В дрожащем свете были смутно различимы под потолком переплетенные балки. Яр увидел это мельком и тут же забыл. Впереди – за десятками голов и ярких свечей – он разглядел серое возвышение. На нем чернела полоска маленького гроба, а над его верхним краем Яр увидел белое запрокинутое лицо.

Чье лицо? Издалека не различить.

«Не надо,– сказал Яр судьбе.– Ну, пожалуйста, не надо. Столько уже было всего… Хватит горя…» И тут же понял, что судьбе все равно. Если мальчик погиб, то для мира, для Планеты не важно, кто над ним будет горевать– Яр или кто-то другой. Какое у Яра право хотеть, чтобы горе обошло его и настигло другого?

Но Яр хотел. «Не надо…» – еще раз беспомощно сказал он. Осторожно, однако быстро и настойчиво он обходил людей, чтобы скорее оказаться там… ближе… все узнать…

Но два седых рыбака положили на гроб острую двускатную крышку. Тут же его подняли на носилки из весел и понесли к дверям – не к тем, в которые входила толпа, а в другом конце здания. Яр бросился вперед. На него заоглядывались. Закачались вокруг свечи. Яр сжал себя. Все равно ничего нельзя было сделать.

Из каменного дома толпа опять вытянулась на улицу. Здесь улица была сжата заборами. Гроб качался далеко впереди. Шли тихо, песни теперь не было. Теплое свечное сало капало Яру на руки.

Яр увидел рядом с собой девочку лет девяти. Чуть нагнувшись, Яр спросил:

– Как звали этого мальчика?

Спросил с отчаянным страхом, но неизвестность была еще страшнее.

Девочка подняла лицо. В ее глазах отразилась свечка Яра. Девочка негромко сказала:

– Он не здешний.

– Разве он не успел сказать, как его зовут?

– Успел…

– Ну… как? – простонал Яр.

– Нельзя же говорить, когда хоронят…

– Почему?

– За собой уведет…– Она еще посмотрела на Яра и, кажется, пожалела его, хотя и не знала, за что. Сказала, словно утешить хотела: – Там ведь написано будет на могиле…

Улица пошла в гору. Опять запели колыбельную…

«Это никогда не кончится,– с бессильным отчаянием подумал Яр.– Это ловушка проклятой Планеты. Мы будем идти так бесконечно. И песня будет бесконечная…»

И страх будет бесконечным.

…Это кончилось. Улица привела к маленькому кладбищу над обрывом. Толпа растеклась под черными, очень высокими деревьями, окружила то место, где, кажется, была могила. Колыбельная все еще звучала, но тихо, без слов, будто люди пели, не разжимая губ.

Яр опять стал пробираться вперед.

Он добрался до могилы, когда над ней уже насыпали холмик. При пламени свечей земля казалась темно-коричневой.

В холмик врыли маленький желтый памятник. Люди стали гасить свечи и расходиться. Кто-то шепотом сказал Яру:

– Задуйте свечу.

Яр вздрогнул и задул. Уронил.

Кладбище быстро пустело, люди уходили молча, будто растворялись в темноте. Яр стоял. Над могилой горел одинокий огонек.

Никого не осталось вокруг, и тогда Яр подошел к холмику. Земля была завалена ветками и цветами. На них падал снег. Над холмиком стоял светлый столбик, от него пахло свежеоструганным деревом. Столбик был оплетен вьюнком с черными цветами-колокольчиками. В дереве выдолбили гнездо-окошечко, и в нем горела свечка. Ниже окошечка проступали на свежем стесе неясные буквы.

Яр осторожно вынул свечку, замер на миг и поднес к надписи.

На дереве чернели выжженные слова:

4

– Он сам так назвал себя. Он, видимо, хотел носить ваше имя.

Голос раздался за спиной. Он шелестел, как сыпавшийся песок.

Яр, не выпуская свечи, медленно распрямился. Обернулся. Поднес огонь к лицу говорившего. Увидел глазированные щеки и неподвижные глаза под полями лаковой шляпы.

– Значит, это ваша работа, сволочи,– безучастно сказал он.

– Нет, скорее, ваша,– возразил Тот.– Вы преследовали мальчика, он уходил. Судьба привела его на этот берег.

– И здесь вы его убили.

– Нет.– Тот по-совиному моргнул, и его голос зазвучал доверительно: – Мы не могли убить, вы были правы. Но произошел несчастный случай, который оказался сильнее вас и нас.

– Я тебе не верю,– сказал Яр и ощутил, как наливается в нем свинцовый гнев. И удивился: неужели можно еще что-то чувствовать, если Игнатика нет?

– Напрасно не верите,– сказал Тот и пожал плечами.– Какой смысл мне вас обманывать? Мальчик оказался на берегу, там у двух малышей отвязалась лодка…

– Вы ее отвязали,– с горькой уверенностью проговорил Яр.– Вы знали, что он кинется на помощь.

Тот опять приподнял плечи.

– Вы можете сейчас думать что угодно. И поступать как угодно… Впрочем, самое разумное для вас– это все же вернуться на крейсер. Хотите?

– Черта с два,– сказал Яр.

– Но что вам здесь делать? Мальчика больше нет.

Яр молчал.

– Или вы рассчитываете, что те трое спаслись из-под обвала?

– Рассчитываю,– сказал Яр.

– Ну и зря… А если и так? Зачем они вам? Какую вы можете поставить цель? Собраться впятером вам не удастся никогда. Вам больше не найти такого, как…– Тот посмотрел на холмик,– вот этот ваш адъютант.

– Я его не искал,– глухо сказал Яр.– Он меня нашел и позвал. И те трое. Пока есть надежда, что кто-то из них жив, я не уйду.

– Но какой смысл?

– С какой стати я должен разъяснять смысл своих поступков? Чтобы вам было легче устроить очередной «несчастный случай»?

– Вот уж нет,– слегка обиженно возразил Тот.– Ни вам, ни тем детям, если они вдруг живы, нечего бояться. В лучшем случае вас будет четверо. Теперь вы для нас абсолютно безразличны.

« Теперьбезразличны»,– тяжело отдалось в Яре. Он перехватил свечку левой рукой, а правую положил за пазуху.

Тот сказал:

– Вы разведчик космоса. В своем деле вы могли бы достичь еще многого. А вы остаетесь. Неужели вы так привязаны к этим детям?

– Ты спросил бы об этом, когда отвязывал лодку,– тихо проговорил Яр.

– Я не отвязывал… Ярослав Игоревич, вам все-таки лучше уйти. Имейте в виду, очень мало шансов, что те трое уцелели. Очень мало… Зачем вам оставаться? Это чудовищно нелогичный поступок.

Яр вспомнил, как они впятером сидели на скамейке в сквере у цирка и ели розовое фруктовое мороженое. Оно сильно таяло, Алька закапал себе рубашку. Данка на него ворчала. Чита невозмутимо листал книгу, ухитряясь не уронить ни капли. Яр съел свою порцию раньше всех, и Тик шепотом спросил: «Хочешь, я тебе оставлю?»

«Оставь… немножко…»

Яр судорожно передохнул.

«Игнатик Яр,– подумал он.– Маленький ты мой…» И достал теплый пистолет.

Посветил в глазированное лицо и нажал спуск.

Пистолет хлопнул негромко и как-то нехотя. Выплюнул бледный огонек. Затвор, помедлив, отошел назад, выбросил гильзу и с натугой послал в ствол второй патрон.

Тот стоял спокойно и глядел не мигая.

Яр со злостью снова надавил спусковой крючок, будто силой руки мог увеличить мощность выстрела. Опять выскочил желтый язычок огня, а следом за ним – пуля. Она ударилась о мокрое пальто Тота и упала в снег.

Яр отчаянно рванул крючок третий раз. Пистолет сработал с медлительным бессилием. Тот поправил шляпу.

– В самом деле, какой же вы ребенок! – сказал он с сочувствием. Повернулся и стал уходить среди черных деревьев.

Догоревшая свечка обожгла Яру пальцы, и он уронил ее. С минуту стоял без мыслей. Потом подумал механически: «Что же с оружием?» Поднял пистолет и выстрелил вверх.

Грохот взорвал кладбищенскую тишину. Вспышка осветила ветки. Яр выстрелил опять. Заложило уши. При вспышке сверкнул оструганный столбик на могиле. Выстрел разметал снежные хлопья.

«Как салют по Игнатику,– горько подумал Яр.—

А зачем он, салют?.. Даже отомстить не мог. Хлопушка…»

В «хлопушке» оставался один патрон. Он был бесполезен против врага, но годился для другого.

«Может быть, правда? Может, в самом деле – ствол к виску и свалиться на сырую, перемешанную со снегом землю? И в последний миг испытать облегчение, что все-таки здесь, рядом с Тиком… И тут же все забыть…»

Яр холодно прислушался к себе. Нет, он не хотел ничего забывать. И прежде всего – Игнатика. А как можно забыть про Данку, про Читу и Альку? Если они живы, он обязан быть с ними. «А зачем ты им нужен? – спросил себя Яр.– Ты был нужен, чтобы стать пятым. А сейчас?»

«Не знаю. Просто, кроме них, у меня никого нигде нет…»

«С чем ты к ним придешь? Вдруг опять принесешь несчастье? Игнатика не уберег… Что, если и на других накличешь беду?»

«Я их найду. А если окажусь не нужен, тогда и надо будет думать о «точке».

Яр спрятал пистолет. Шагнул к столбику, постоял, коснулся губами холодного дерева. Опять перехватило горло. «Никогда не плакал,– подумал Яр,– с тех пор, как умерла мама».

Снег перестал падать. В разрыв облаков глянула яркая половинка луны. Скользя и срываясь, Яр стал спускаться к морю.

5

Он провел ночь в незапертом лодочном сарайчике на краю поселка. Лежал на груде старых сетей. От них одуряюще пахло горькими водорослями.

Яр не мог заснуть. Он принуждал себя, он прибегал ко всяким хитростям, которые используют разведчики, чтобы заставить себя отдохнуть несмотря ни на что. Но едва сон начинал обволакивать голову, в ушах возникала колыбельная…

Лишь перед рассветом Яр уснул. Вернее, провалился в черное ничто, будто умер.

Когда Яр пришел в себя, щели светились от солнца.

Было утро, и опять было лето. Камни и трава блестели от растаявшего снега. От камней поднимался пар, это означало, что день будет очень теплым. Яр сначала шел вдоль моря, а затем поднялся по откосу и двинулся через каменистое поле.

Вчера он не знал, куда идти. Не знал, что делать. Он в беспомощном, почти детском отчаянии подумал даже, что надо набрать у моря песка и сделать бормотунчика. И спросить совета. Но тут же вспомнил, что делать бормотунчиков не умеет… Яр постоял над морем, увидел среди облаков яркую звезду, вспомнил почему-то рассказ ребят про истинный полдень и решил, что завтра так и пойдет: между югом и юго-востоком.

Так он теперь и шел. Солнце светило ему в левую щеку.

В блестящей траве и кустах перекликались, трещали и свистели птицы. Иногда они вспархивали из-за камней и, словно пущенные из рогатки, темными комочками взлетали в зенит. И там тоже рассыпчато звенели птичьи песни.

Утру не было никакого дела, что вчера погиб Игнатик и его закопали у моря, над обрывом. Всей Планете не было до этого дела… Хотя– не всей. Люди, которые вчера хоронили Игнатика,– они горевали по-настоящему. Кажется, даже плакали. И тот старик… Как он сказал: «Храбрый был мальчик…»

«Гордые были мальчики»,– вдруг перекликнулось в памяти у Яра. Когда это было, кто говорил?.. А, в баре «У Нептуна за пазухой», когда Черный Яков поставил пластинку с той странной песней… Чего они хотели, мальчики из Морского лицея? Что с ними стало? Боевые патроны хлопали, как холостые… Пожар…

«Ничего не знаю,– подумал Яр.– Проклятая Планета. Она обманывает, она завораживает тем, что очень похожа на Землю. А на самом деле совсем не похожа… Сюда бы Стасика Тихова, он бы разобрался… Как он странно сказал тогда, перед уходом на Легенду: «Надоело… Ни одной планеты, похожей на нашу. И так мало похожа на Землю Земля…»

И Планета не похожа совсем…

Совсем?

А мальчишки?

А разве на Земле никогда не было восстаний? «Гордые были мальчики…»

Зачем они расхватали карабины? Наверно, знали зачем. Знали, что правы.

Последнее утешенье —

Последний патрон в обойме.

Последняя горькая радость,

Что каждый из нас был прав…

Будто это про них – про Яра и про Игнатика…

И вот потому над Планетой

Шагает наш барабанщик.

Идет он, прямой и тонкий,

Касаясь верхушек трав…

Стало немного легче. Словно в самом деле над сверкающей травой прошел легким шагом тоненький мальчишка, оглянулся на Яра, сказал глазами: «Ничего. Еще не все кончено…»

Пришло странное спокойствие – как тогда, в пустом Городе.

А что за Город?

Почему о нем молчат?

«Ничего не знаю»,– опять подумал устало Яр.

Да и что он мог узнать про жизнь целой планеты за месяц? В маленьком поселке среди добрых и вроде бы веселых, но раз и навсегда чем-то напуганных людей? Что он видел? Маленький полуостров, треугольный кусочек суши между рекой и морем. С кем встречался? С несколькими ребятишками да двумя десятками рыбаков.

Да с глиняным болваном, который умеет мять железо и перехватывать пули.

С глиняным?

Болваном?

Яр на ходу рванул высокий мокрый стебель, ожег руку, отшвырнул сорняк с комлем земли на много шагов. «Ничего не знаю…»

«А наверно, есть на Планете люди, которые знают. Может быть, есть страны и города, в которых не боятся глиняных пришельцев… Или все сдались, как Феликс? Надо идти, искать…»

«А какое ты имеешь право вмешиваться в жизнь чужой планеты?»

«Имею. У меня был сын, его звали Игнатик Яр. Он зарыт в этой планете, имею».

«И что будешь делать?»

Вот этого Яр не знал. Он очень хотел есть, и у него кружилась голова. Не было никакого плана. Не было дома, не было друзей. Был только пистолет с единственным бесполезным патроном и несколько четырехрублевых бумажек.

«Но это лучше, чем ничего»,– хмуро подумал Яр. К полудню он пришел в небольшой поселок на берегу тихой речушки.

Первое, что он сделал,– отыскал сельскую парикмахерскую. Показываться на людях с двухдневной щетиной– значит вызвать расспросы и подозрения. Молоденькая мастерица оказалась разговорчивой и любопытной. Поглядывая на диспетчерские шевроны Яра, она ворковала, что здесь, в этой деревне, так редко бывают моряки. А откуда моряк здесь появился и куда держит путь? Неужели в пути он (хи-хи-хи) не сумел ни разу побриться? Или он решил отпустить бороду, как у капитана в фильме «Королевский корсар», а потом раздумал?

Яр что-то наплел в ответ, не очень заботясь, чтобы девушка поверила. Она не поверила, обиделась и замолчала. Дергала бритвой и сердито прикладывала к порезам едкие примочки.

В тишине стали слышны голоса деревенской улицы: петушиные крики, стрекот мотоцикла, блеяние козы. И еще – отдаленный ребячий гомон. Веселый и многоголосый.

– Что там за шум? – спросил Яр с непонятным для себя беспокойством.

– А здесь недалеко школа,– опять оживилась парикмахерша.– Большая такая школа, ребятишки со всей округи. Они сегодня мост ломают…

– Зачем?

– Старый мост. Новый недавно построили из камня, а деревянный, который совсем гнилой, отдали на дрова школе. Вот малышня его и разбирает.

«Станция Мост»,– неожиданно подумал Яр.

Никакой станции здесь не было. И мост, разумеется, был совсем не тот. Но Яр заволновался, с трудом дождался, когда кончится бритье, отказался от одеколона и шагнул за порог, не взяв сдачу у ошарашенной мастерицы.

Он пошел по тропке вдоль берега, поросшего большой травой с седыми головками семян. Головки уже высохли, семена распушились и слетали на темно-зеленую воду. Новый мост оказался рядом, на нем два парня возились с заглохшим грузовиком, их ругали возчики столпившихся на берегу подвод. Яр обошел телеги и двинулся дальше, на ребячьи голоса.

За купами деревьев, росших у воды, Яр наконец увидел, что происходило на старом мосту.

Этот мост представлял собой дощатый настил на двух бревенчатых опорах, очень покосившихся. Над настилом была возведена для прочности деревянная решетчатая ферма. На ее тонких, кое-где поломанных балках висели, качались и скакали десятка два полуголых ребятишек. Они весело вопили и расшатывали сооружение с явной целью обрушить его.

По обоим берегам носились похожие на растрепанных куриц женщины. Они жалобно и сердито кричали, чтобы немедленно прекратить безобразие. Они грозили директором, письмами родителям, исключением и даже, кажется, поркой.

Яр посочувствовал женщинам и подумал, не вмешаться ли, потому что игра в самом деле была опасная. Но тут мальчишки– по одному и стайками– попрыгали кто в воду, кто на берег. То ли возымела действие какая-то угроза, то ли они услышали предупреждающий треск дерева. Они с хохотом сыпались с моста и спешили от него подальше.

Только один пацаненок – в желтых трусиках, загорелый и блестящий на солнце – стоял на верху решетчатой фермы.

Мост начал скрипеть и оседать. Яр отчаянно бросился вперед, но не успел.

Ближняя опора смялась, превратилась в кучу прогнивших бревен. Ферма, лопаясь, затрещала, стремительно осела одним краем в воду. С пушечным грохотом полетели лопнувшие балки.

Но большинство балок выдержало. Решетчатая конструкция уцелела. Она только дрожала и покачивалась. А наверху все так же стоял мальчишка. В небрежной позе сошедшего с коня кавалериста.

Потом он странно вытянулся, неловко прыгнул в воду, выскочил на берег, кинулся к замершему Яру. Подскочил, отчаянно стиснул его мокрыми руками и ногами, уткнулся лицом в плечо. Зашептал со всхлипами:

– Яр… Ты, да? Яр… Ты нашел меня, да, Яр?

– Алька…

Глава шестая

АЛЬКА

1

Яр так и унес его, вцепившегося намертво, подальше от моста, за деревья. Опасливо оглянулся: не идет ли кто следом? Никто не шел. То ли от растерянности, то ли из-за деликатности.

Яр посадил Альку на траву, тот сразу схватил его за руку. Яр сел рядом.

– Ты меня нашел,– восхищенным шепотом сказал Алька.– Ты меня искал, да?

«Какая же я скотина!» – подумал Яр и сказал:

– Да… Алька… Алька ты мой, как же ты уцелел в крепости?

Он замотал головой так, что брызги полетели с волос.

– Ой, Яр… Я не знаю. Там все посыпалось, загремело, поехало куда-то – и сразу темно. Даже придавило чем-то, но я выбрался. А потом нашел какую-то дыру и какой-то длинный-длинный ход… Потом ничего не помню. Кто-то меня подобрал и сюда привез.

«Почти как Игнатик»,– подумал Яр.

– А Данка, а Чита?

– Яр, я не знаю…– Алька глянул потемневшими глазами.– Ты их разве не нашел?

– Нет… Пока нет… Значит, тебя завалило одного, без них?

Алька чуть смутился.

– Я там отошел в закуточек такой… ну, по одному делу… Яр, ты боишься, что они не выбрались?

– Теперь думаю, что выбрались…

– А Тик?

«Вот оно,– подумал Яр.– Как ему сказать?»

– Яр, а Игнатик?.. Яр!

Алька не стал плакать. Только прижался к Яру, будто озяб, и глаза у него сделались большущие и почти черные. Яр накрыл его своей курткой. Алька молчал долго-долго. Потом сказал медленно:

– Значит, они в самом деле есть, эти люди, которые велят… Я думал, это сказки.

«Может, не стоило ему говорить? – упрекнул себя Яр.– Но тогда как все объяснить?»

Впрочем, Алька не был испуган. В его голосе прозвучала даже презрительная нотка – при словах «люди, которые велят».

Потом он опять помолчал и наконец проговорил, наморщив лоб:

– Что-то здесь не так…

– Что, Алька?

– Почему он погиб? Он не мог… Он всегда говорил, что мы доживем до ста лет, он верил. У него всегда получалось то, про что он верил.

– Не все зависит от нас, Алька.

– Я знаю… Но все равно… Я вот верил, что ты придешь. Я давно бы мог убежать и домой пробраться. Там, наверно, мама давно вернулась, меня ищет… А я не уходил, тебя ждал.

– А я и не знал,– виновато прошептал Яр.

– Но ты же все равно пришел!

– Ты молодец, что ждал… Вот если бы Игнатик тоже так же… Если бы не ушел,– с прорвавшейся горечью сказал Яр.

Алька глянул с удивлением и упреком.

– Он же не просто так! Он хотел добраться до сухого дерева!

– При чем здесь дерево?

– Разве ты не знаешь? Он решил разыскать нас всех, он хотел точно знать, что мы уцелели. И тогда бы мы опять нашли тебя. И было бы пятеро – и ничего нам не страшно…

– Понимаю… – пробормотал Яр. – Хотя не очень…

Алька терпеливо объяснил:

– На краю нашего города, на пустыре, есть дерево. Мы там играли… Да мы же тебе рассказывали! Помнишь? Про свечку! Ну вот. Сначала это было просто дерево, тополь, потом оно засохло, но мы все равно у него собирались… Это место хоть и далеко от дома, зато наше заветное. Мы так договорились, Яр: если случится что-то важное или если потеряем друг друга – бежать к сухому дереву.

– А почему ты к нему не бежал? Не пускали?

– Я же говорю: тебя ждал. Я знал, что ты найдешь меня здесь.

– Почему? – краснея, спросил Яр.

– Я догадался, что ты тоже на этом берегу.А тут перекресток дорог и школа. Мимо не пройдешь. Но если бы ты не пришел, я бы скоро убежал.

– К дереву?

– Ага… И к маме.

Яр осторожно спросил:

– Алька… ты думаешь, дерево уцелело при нашествии?

– А что ему сделается? Оно же все равно сухое. Ну, может, обгорело, это неважно… Яр, мы все равно должны туда идти.

Яр молчал. Он опять не знал. Идти ли? А если что-то снова? Как с Игнатиком… Яр…

– Ладно,– сказал Яр. Все равно ничего другого придумать он не мог.

Но Алька угадал его неуверенность. Он встревоженно вскинул глаза:

– Яр, ты не уйдешь один, без меня?

– Нет…

– Тогда чего еще ждать? – Алька вскочил.

– А тебя отпустят из школы?

–Больно надо нам спрашивать!

– Алька, но неудобно же. Все-таки школа. Тебя хватятся…

Алька странно усмехнулся:

– Да?.. Ну ладно, может, так лучше будет. Пошли к директору…

Формальности заняли очень мало времени. Яр представился как житель Орехова, сосед Альки по дому. Сказал, что проезжал мимо, узнал мальчика и хочет увезти его домой, потому что мать ищет его и очень волнуется.

Директор – молодой, но лысый человек с костистым лицом – торопливо кивал:

– Конечно, конечно! Раз вы так решили и мальчик тоже просится… Мы ведь посылали запрос в Орехов, но сами понимаете…– Потом он понизил голос и объяснил виновато:– По правде говоря, мы только рады. Школа так переполнена… К тому же мы хотя и боремся с предрассудками, а к детям с той стороны отношение все равно не такое…

Он дал Яру расписаться в какой-то разлинованной книге. Потом, глядя в сторону, сказал:

– Вам лучше всего ехать на автобусе. До станции Мост…

– До станции Мост? – вырвалось у Яра. Директор сделал виноватое движение спиной.

– Ну… это, разумеется, условное понятие… Вы, естественно, можете сойти на берегу, где удобнее. А там уж... Да что я вам объясняю! Раз вы прибыли сюда из Орехова, дорогу знаете сами....

– Разберемся,– сказал Яр и посмотрел на Альку.

Алька – уже одетый, с курточкой под мышкой, с рюкзачком – нетерпеливо переминался рядом. Он почему-то усмехнулся и спросил директора:

– А когда автобус?

– Через полтора часа… Я пошлю кого-нибудь за билетами, а вы пока пообедайте в школьной столовой.

Они пообедали в гулком, заставленном столами зале. Ребята поглядывали на Альку и на Яра с завистью. Алька был серьезный и молчаливый. Упитанная тетка в синем халате принесла два желтых билета. Яр спросил, где автостанция.

– Я знаю,– нетерпеливо сказал Алька.– Пошли.

– Ты ни с кем не будешь прощаться?

– С кем надо, я попрощался заранее,– серьезно сказал Алька.

Они прошли вдоль каменной изгороди, окружавшей двухэтажные корпуса школы. Потом оказались на прямой улице, в конце которой был виден дом с башенкой и несколько бело-синих автобусов. Определенно автостанция. Но Алька дернул Яра за рукав и потянул в какую-то дыру в заборе. За ним росли кусты боярышника и начиналась тропинка. Она привела к речке, на берег, ниже старого моста. Здесь было очень тихо, только потрескивали крыльями стрекозы. Под нависшими ветками старой ольхи Яр увидел привязанный плот с шалашиком. Шалашик сливался с ветками, и разглядеть плот можно было только в двух шагах.

– Вот,– сказал Алька.– Это я приготовил давно, на всякий случай. Прыгай.

Яр послушно прыгнул на связанные бревна, они захлюпали.

– Алька, а зачем? Ведь билеты же…

– Покажи-ка.

Яр протянул глянцевитые бумажки. Алька не глядя скомкал их и кинул в течение. Сказал досадливо:

– Ты что, совсем глупый?.. Ой, прости. Но ты, честное слово, как дошкольник, Яр…

«Это мне уже говорили»,– подумал Яр.

Алька бросил в шалашик рюкзачок и курточку, умело распутал веревку, толкнулся шестом. Плот вышел на середину речки.

– Главное, выбраться на большую реку,– деловито объяснил Алька.– Присядь, Яр, не торчи… Там, на реке, никто не будет знать, с какой мы стороны, никто и не привяжется. Просто не имеют права.

– Но…– начал Яр и понял, что спрашивать сейчас – это лишнее. Самое умное – слушаться Альку. И как же хорошо, что Алька здесь! И никак нельзя допустить, чтобы кто-то его отнял…

По обоим берегам сплошным темно-зеленым валом тянулись кусты. На воде покачивались кувшинки. Над кустами и кувшинками носились тучи стрекоз, просто безумствовали. Яр смотрел на них без радости: вспоминались свинцовые шмели, и опять подступила к сердцу тревога.

Течение было тихое, Алька подгонял плот, наваливаясь на шест. «Давай лучше я буду толкать»,– хотел сказать Яр. В это время из кустов метрах в десяти позади плота вышла лодка.

В лодке сидели двое. Один – спиной к плоту, он греб. Второй – на корме – неотрывно смотрел на Яра. Он был тощий, с худым лицом и пышной шевелюрой. Шевелюра была нестерпимо рыжая.

– Остановитесь! – громко сказал рыжий.

Алька отчаянно оглянулся на Яра и налег на шест.

– Яр, помоги!

Яр подскочил.

– Куда вы увозите мальчика? – крикнул рыжий.

– Не ваше дело! – отозвался Алька.– Яр, толкай!

Яр толкнулся шестом о твердое дно, вода сразу забурлила, плот набрал скорость. Но лодка с веслами шла быстрее.

– Немедленно пристаньте к берегу! – потребовал рыжий официальным голосом.

– Не вздумай,– торопливо сказал Алька – Яр, не вздумай. Если пристанем – тогда все…

Яр молча налег на шест.

– Я предупреждаю вас,– проговорил рыжий. Тот, что с веслами, сильно и равномерно греб. Под его курткой ровно ходили лопатки. Лодка приближалась.

Алька повернул к Яру сразу похудевшее лицо. Жестко проговорил:

– Как подойдут, ты их шестом. Сначала гребца.

– Я сделаю лучше,– сказал Яр и вынул пистолет Оставьте нас! – крикнул он рыжему.

– Вы ответите,– сказал рыжий.

Яр поднял пистолет и, когда весло на миг остановилось при взмахе, выстрелил. Шейка весла разлетелась, лопасть поплыла. Рыжий втянул голову. Лодка завертелась, гребец сполз со скамейки на дно.

– Следующая пуля – по вас,– сказал рыжему Яр.

На лодке не знали, что следующей нет. Рыжий что-то закричал, гребец выдернул из уключины уцелевшее весло, начал грести им, не поднимаясь. Лодка неуклюже поползла к берегу, скрылась за кустами.

Яр посмотрел на Альку. Тот сидел на корточках, прижимая к ушам ладони. На лице его были восторженный ужас и восхищение.

– Как ты их, Яр… Вот это да!..

«А если бы как на кладбище? Если бы это оказались они?» – запоздало подумал Яр. И кинул в шалашик, на рюкзак, бесполезный пистолет.

– Теперь надо нажимать, Алька…

– Теперь не надо…– Алька, блаженно улыбаясь, стянул брезентовые башмаки, сел на краю, опустил в воду исцарапанные в боярышнике ноги.– Больше они не полезут, Яр.

– А кто они такие? Что им надо?

Алька пожал плечами. Потом оглянулся нерешительно:

– Яр… Я хочу спросить…

– Что, Алька? Давай спрашивай.

– Я… нет, потом… Ты садись. Через час нас вынесет на большую реку.

…Так и случилось. Минут через сорок берега стали расходиться, и скоро Яр и Алька увидели серебристый размах большой воды. По нему двигался в отдалении пароход.

Сзади тянул ветерок. Яр укрепил шест, как мачту, сделал из толстой рейки поперечину, растянул на ней свою и Алькину куртки, и под этим маленьким парусом плот медленно выплыл на середину реки.

Здесь течение было быстрее.

Алька что-то прошептал, загибая пальцы. Потом сообщил:

– Завтра до двенадцати будем у дерева.

В шалаше у Альки нашлось маленькое весло. Его привязали к шесту, получился хороший руль для плота. Яр постепенно увел плот с фарватера к правому берегу, чтобы не мешать пароходам и баржам.

Скоро завечерело. Яр испугался. Он подумал, что над рекой опять распахнется желтый закат– и тогда подступит невыносимая желтая тоска. Но солнце нырнуло в сизое облако, и сразу пришли сумерки. По берегам и на встречном буксире замигали огоньки.

Алька вытащил пузатый керосиновый фонарь и спички.

– А то кто-нибудь налетит на нас ночью…

– Ты, Алька, просто капитан дальнего плавания,– с удовольствием сказал Яр.– Все предусмотрел.

– Ага,– серьезно откликнулся Алька.– Я много про всякие плавания читал… Я даже хотел в Морской лицей поступить. Только его, говорят, уже давно нету…

– Это тот, где случился пожар? – спросил Яр.

– Ну да…– Алька подвесил зажженный фонарь над входом в шалашик, сел у плетеной стенки. Потянул за руку Яра, чтобы тот сел рядом.– Но пожар – это потом…

– А сначала? Восстание?

– Ага…

– Алька, расскажи. Я ничего про это до сих пор не знаю.

– А никто не знает,– вздохнул Алька.– Про это, Яр, всякое говорят, даже сказки разные. Но я теперь думаю: может, они против тех, кто… ну, в общем, этих… которые велят?

– Может быть. Только против них бесполезно идти с учебными карабинами. Да и с боевыми тоже…

– Ребята же не знали.

– Они все погибли?

– Почему все? Многие ушли в Город.