Текст книги "Главный день"

Автор книги: Владислав Конюшевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Когда была получена рана?

– Позавчера…

Хирург опять похмыкал, больше никак не озвучивая своих мыслей, и, ловко стянув с Толяна одежду, окинул меня критическим взглядом:

– Крови не боишься?

– Нет.

– Тогда пойдем со мной. Э, э, не так! Куртку скинь и халат с бахилами одень! Не в забегаловку идешь, а в операционную. Вам, как я понял, реклама не нужна, ну а мне – подавно. Так что сестру я звать не буду, а помощник понадобится…

Вот так неожиданно для себя я и стал подручным хирурга.

А еще через полтора часа мы с Виктором (так звали мохнаторукого целителя) и бледно-серым Ловягиным уже курили у него в кабинете. Я был мокрый, как мышь, и уставший, словно собака, хотя практически ничего не делал. Но даже сейчас от воспоминаний, как доктор увлеченно копается в плече у обколотого Толяна, потряхивало. А Виктор, глядя на меня с усмешкой, принялся возиться у себя в сейфе, заполняя полиэтиленовый пакет какими-то лекарствами, а потом начал что-то писать в большом блокноте. Как выяснилось – инструкцию по приведению Ловягина в здоровое состояние. Сил дальше из себя изображать блатного братка у меня уже не было, поэтому, забрав бумагу и пакет, я просто поблагодарил хирурга и, достав еще один стольник, положил купюру на стол.

Вот тут-то он меня удивил. Посмотрев на деньги, Виктор покачал головой и, отодвинув зеленоватую бумажку от себя, выдал:

– Не надо. Вам, мужики, деньги сейчас нужнее. Я бы и первые сто долларов вернул, но главврачу донесут, что я здесь кого-то пользовал, и он затребует свою долю. – А потом, видя удивление на моем лице, добавил: – Вчера вечером в новостях говорили о том, что была уничтожена еще одна «группа террористов». И сказали, что накрыли всех, но вот двоим удалось сбежать. После чего показали фото этого парня, – он кивнул в сторону Толика, – и фоторобот какой-то девушки. Мол, они вооружены и особо опасны. Правда, про ранение ничего не говорили… Но картинки показывали достаточно узнаваемые, так что вы на выезде из города поосторожнее…

Ага, теперь стали понятны все его странные хмыки, а то я все удивлялся – чего это он, глядя на нас, так многозначительно кряхтит. Удивленный столь разным отношением предыдущего и теперешнего доктора, я кивнул, забирая деньги, и поинтересовался:

– А не боишься, вдруг мы подстава? Из полиции, там, или из БОГС?

– Угу, с такой, – тут он что-то брякнул на латыни, – и подстава? Таких подстав не бывает. Да и бояться мне нечего. Вы же обещали меня убить? Вот я и испугался. А то, что про фото сказал, так это у меня «Стокгольмский синдром».

После чего усмехнулся, показывая, что говорит он, с одной стороны, вроде как серьезно, а вроде и нет, и, посоветовав строго следовать его записям, пожал нам руки.

Обратно мы добирались почти так же, как и приехали, с той лишь разницей, что я, оценив землистую окраску Ловягина, прямо в Юрьево поймал поносно-желтого цвета «девятку» и через Георгиевку мы выехали из города. Правда, в целях конспирации пришлось тормозить водилу не напротив съезда к Михеевке, а километрах в двух от него, возле покосившегося навеса бывшей автобусной остановки. Ну а дальше топали своим ходом. Причем в конце Толян что-то совсем расклеился, и мне пришлось его чуть ли не на себе тащить. Но добрались благополучно, и, сдав прооперированного «колхозника» с рук на руки, я сказал ребятам, что опять возвращаюсь в город. При этом пояснил персонально для Марии, что иду выяснять, как там ее муж поживает, поэтому меня дня два не будет. После чего, отбрыкавшись от обеда, напомнив, чтобы лишний раз из дома не высовывались и печку не топили (мало ли кто дым увидит), убыл. Правда, совсем недалеко – до другого конца деревни, где, перекурив и дождавшись появления дымки портала, вошел в свой мир.

И опять этот вход был не слава богу, так как режущего света фонаря в глаза я ожидал, но никак не ожидал того, что сделанный шаг оборвется на полпути и мой лоб смачно встретится с каким-то препятствием. Причем ведь Сосновский мне успел крикнуть «Осторожно!», но я, не поняв, к чему это восклицание относится, влепился в отсутствующую еще утром преграду. А потом, одной рукой потирая ушибленное, другой нащупал перед носом толстые прутья решетки. Когда же причитающий «проф» снял замок и выпустил меня из этой клетки, я смог разглядеть, что он тут нагородил. Оглядев конструкцию, лишь головой покачал. Буквально часов за пять Игорь Михайлович присобачил к полке, в которую был вмонтирован портал, решетчатую дверь, запирающуюся на висячий замок. Так что теперь свободный ход от «турника» был ограничен расстоянием сантиметров в шестьдесят. Правда, дверь была довольно хлипкая, так как ее петли были прикручены к торцам досок, и от хорошего пинка она бы вывалилась. Но с другой стороны, для не ожидающего подобной подляны человека это была серьезная преграда. Особенно если учесть вооруженность «профа».

В принципе, решение очень даже правильное. Надо будет только все нормально укрепить, и тогда нежданных гостей с ТОЙ стороны можно вообще не опасаться. Меня лишь заинтересовало, где сосед эту дверь надыбал и как он ее сюда затащил. Но еще больше было интересно, с чего Профессор вообще надумал вводить подобные меры безопасности.

Насчет двери мне было объяснено, что она давным-давно лежала в дальнем углу сарая, просто я на нее внимания не обращал. А относительно повышенных мер безопасности Игорь Михайлович, помявшись, объяснил:

– Понимаете, Сергей, когда вы ввалились сюда с человеком на руках, да еще и с автоматом, я вас сначала не узнал и, честно признаюсь – испугался. Аж сердце захолонуло. Вот и решил, что лишняя преграда не помешает…

Понятливо хмыкнув, я подергал профессорское творение, сказав:

– Ну что – вполне хорошо придумали. Сюда вот еще уголки надо присобачить и шпильками их сквозь стену зацепить, тогда и тараном не выбьешь. Но не сейчас. Устал я что-то…

«Проф» сочувствующе вздохнул:

– Конечно-конечно. Давайте в дом. Покушаете, отдохнете…

А потом, под пельмени, рассказав соседу, как все прошло со вторым раненым, я завалился спать. Видно, сначала незаметное напряжение превысило критическую отметку, и поэтому срубило меня до самого утра.

Глава 2

На следующий день сначала занялись снятием размеров железа для укрепления двери, а потом собрались в город. Иномирянин, лежащий в нашей больнице, да еще и знающий мое имя, не давал Сосновскому покоя, и тот места себе не находил. Поэтому пока я лазил с рулеткой, Игорь Михайлович извертелся на пупе, постоянно подгоняя. Пришлось даже рявкнуть:

– Ну чего вы стонете? Один черт, я с той врачихой сразу не встречусь, так что давайте сначала спокойно сделаем одно, а потом займемся другим. И оттого, что мы, как два бобика, будем сейчас суетиться, ничего не изменится.

Сосед внял голосу разума и замолк, дав мне возможность обдумать предлог, под которым я появлюсь в гости к этой… как ее… блин, помню – светленькая, пухленькая, а имя – хоть убей… Но при одном воспоминании о хищном взгляде «врачихи на выданье» меня перекосило. На фиг, на фиг! Такой только улыбнись, а потом не заметишь, как оженят. Нет, лучше уж через Ваську действовать. И пусть у нас не те отношения, чтобы к нему просто так вгости заявляться, но Белкин ведь еще и электросварку знает, так что приду к нему с уголками и скобами для двери, а в процессе работы все выясню. Очень довольный тем, что удалось придумать план, никак не связанный с матримониальными теткиными планами, я быстренько закончил измерения, и мы покатили в Юрьево.

Но человек предполагает, а бог располагает и поэтому жизнь внесла в мои планы свои коррективы. Я бы сказал даже – суровые коррективы. Получилось как – вернувшись домой, сразу же был усажен за стол перед тарелкой борща с пампушками и подвергнут допросу. Тетю Машу интересовало все: как мне работалось, как отдыхалось, и вообще – что-то от этой работы я похудел, осунулся и на лбу появился какой-то подозрительный синяк. Активно работая ложкой (тетка всегда таяла и сбавляла напор при виде здорового аппетита), я вяло отбрехивался, попутно доводя до ума план подхода к Белкину, и поэтому чуть не пропустил ее слова:

– Ой, чуть не забыла! Тебя позавчера Фелька Кравченко искал. Очень просил, как ты появишься, чтобы сразу перезвонил. И позавчера же, но ближе к вечеру, Женя Запашный приезжал и тоже тебя спрашивал, – тут тетка подозрительно прищурилась. – Ты там ничего, часом, не натворил? Никуда влипнуть не успел? А то что-то странное получается – тебя и шантрапа шукает, и милиция. А шишка на лбу откуда?! И куда это ты намылился, когда с тобой разговаривают?!

Остановленный теткиным криком, я вздохнул:

– Никуда я не влипал. Про шишку – уже говорил. А зачем пацанам так срочно понадобился – не знаю. Вот сейчас позвоню и узнаю.

Я действительно не мог даже предположить, для чего меня разыскивают. Сначала было испугался, что это как-то связано с Ваниным, но потом дошло, что привез я его вчера, а теть Маше звонили позавчера.

– Доешь сначала, потом позвонишь! Никуда твои дружки не денутся. Хотя какие дружки? Нет, Женя, тот нормальный парень, а вот Феликс до добра не доведет. Он же бандит! Учти, если матери не до тебя, то уж я твоим воспитанием займусь!

Покорно выслушав пятиминутный спич, метнув под это дело три больших пирожка с картошкой, я опять вздохнул, кивнул и, не вступая ни в какие споры, покаянно сказал, что водиться буду только с правильным мальчиком Женечкой, а бяку Феликса стану обходить десятой дорогой.

Тетка на это лишь улыбнулась и совсем другим тоном спросила:

– Сереж, у тебя точно все нормально? Если вдруг что-то не то, ты скажи – мы уж помочь сумеем…

Чмокнув ее в пахнувшую корицей щеку, я улыбнулся:

– Нормально все.

И пошел звонить. В порядке, так сказать, поступления запросов. То есть сначала – Кравченко. Но тот был «вне зоны», поэтому набрал Женькин номер. Зам начальника Юрьевского УВД майор Запашный трубку снял сразу. А узнав меня, сказал, что надо срочно встретиться и что он сейчас подъедет. Ждать пришлось недолго (город небольшой, так что пробок тут нет), и уже через двадцать минут я, поручкавшись с отказавшимся от обеда Евгением и умащиваясь в его «Калину», спросил:

– Чего искал-то?

Жэка закурил, собрался с мыслями и только потом огорошил встречным вопросом:

– Ты что, в своей Москве где-то «чехам» дорогу перебежал? Поэтому сюда и приехал?

Я тоже закурил и, выпустив в приоткрытое окно дым, настороженно ответил:

– Нет, с нохчами конфликтов не было. Но вот с некоторыми арабами были. А к чему это ты интересуешься?

Запашный в раздражении стукнул пудовым кулаком по рулю и объяснил свой интерес. Оказывается, третьего дня на него вышел Кравченко. Позвонил, сказав, что дело касается их общего приятеля, и назначил встречу. Услышав про Кравченко, я хотел было в очередной раз пошутить насчет смычки милиции и братвы, а также пройтись по «оборотням в погонах», но вовремя поймал себя за язык. Один раз уже пошутил, хватит. Женька мне тогда чуть морду не побил и популярно объяснил, что одно дела служебные, а другое – человеческие отношения. И если Фелька попадется на чем-то криминальном, то он закроет его недрогнувшей рукой. Оба они про это знают, что не мешает им здороваться при встрече, иметь общих родственников и периодически совместно пить на чьих-нибудь именинах. Поэтому я и не стал вспоминать запутанные бандито-правоохранительные отношения, а просто внимательно слушал, что говорит мне Запашный. Оказывается, Феликс по своим делам был в Ростове. Видно, какой-то очередной гешефт делили. Поделили. Обошлось даже без стрельбы. И на радостях закатили пьянку. Так вот, во время этой пьянки один из новых знакомых Кравченко показал ему фото и заплетающимся языком по секрету сказал, что этого человека ищет их прославленная нижнереченская чеченская группировка. И не просто так даром ищет, а любому, кто укажет местонахождение искомого, «чехи» готовы отвалить пятьдесят тысяч баксов. А если его приволокут к заказчикам живьем, то и все сто. И на этой фотке Феликс узнал старого знакомого – Серегу Корнева. Вида не показал, зато попробовал разузнать, с чего вдруг такая щедрость. Собеседник сказал, что сам не в курсе, но вроде парень с фотографии чем-то очень сильно обидел уважаемого человека.

М-да… от такой новости я только затылок почесал. Ну надо же как… Выходит, тот безъяйцевый арабский вождь своими силами всероссийский розыск умудрился объявить. Как и предполагалось, подтянул кавказских знакомых, а те, отчаявшись найти меня в Москве, подключили своих соплеменников по всей стране. И ведь суммы какие солидные назначены! Интересно, а самим нохчам Исрани сколько пообещал, если только за сведения о местонахождении они полсотни тысяч гринов готовы башлять? Минимум раз в десять больше. Если не в двадцать. Я, достаточно хорошо зная прижимистую психологию абреков, почему-то представил себе миллион и даже загордился. Да уж, далеко не каждому в жизни выпадает шанс узнать себе цену. Мне вот выпал. Правда, это почему-то не радует. Но, что характерно, и не пугает. Даже не знаю почему. Может быть потому, что после путешествия по России-2 все эти арабы, террористы и прочая шпана стали казаться чем-то очень далеким? Опасным, но в данном случае являющимся не более чем досадной помехой. У меня сейчас своих забот полон рот, чтобы заранее начинать бояться. И так всю голову сломал насчет Ванина, а тут еще какие-то хоббиты-вахаббиты…

Пауза затянулась, так как Женька уже закончил свой рассказ и ожидающе смотрел на меня. Поэтому, вздохнув, я выкинул бычок и просто коротко рассказал о еврейском отпуске. Запашный все это выслушал, уважительно покрутил головой, крякнув: «Ну ты и зверюга», после чего, несколько секунд побарабанив пальцами по рулю, принял решение:

– Слушай сюда. Дело действительно очень серьезное, и я честно скажу, что куда бы ты ни сунулся, везде можешь спалиться. Пусть даже случайно. Одно радует – они не знают даже приблизительно, где тебя можно искать. Поэтому… – Женька повздыхал, почесал затылок и продолжил: – Короче. Тебе надо срочно менять внешность…

Я напрягся:

– Пластику делать?

Запашный поморщился:

– Какую «пластику»? Боевиков пересмотрел? Ближайшая клиника пластической хирургии – в Ростове. А любое изменение внешности должно проходить через органы внутренних дел. И нет никакой гарантии, что тебя прямо там не сольют. За такие-то деньги… Все гораздо проще – волосы отрастить, усы, бородку. Причем можно даже чем-то одним ограничиться. А если себе еще очки заведешь с простыми стеклами, то хрен тебя кто узнает. Но по-любому от тетки надо съезжать и двигать туда, где нет знакомых. Феликс прямо сказал, что он в своих здешних уголовных дружках вовсе не уверен. Точнее говоря, как раз уверен в том, что если вдруг до кого-то из них дойдет эта информация, то тебя моментально сдадут. И сделают это втайне от него. Так что надо ехать…

– А смысл? Документы-то у меня мои останутся! Тут я без прописки живу себе и живу, а в любом другом месте такое не прокатит.

Но Женька, который был старше меня на три года и всегда держал шишку в нашей детской компании, только изогнул бровь, заставляя заткнуться, и продолжил:

– Паспорт я тебе сделаю. Чистый. Хоть за границу с ним катайся. Есть у меня один чело… Э-э – он махнул рукой. – В общем, будет у тебя документ. С этим не парься. На неделю только затихарись и нигде не шляйся, чтобы лишний раз не светиться по городу. А как все будет готово, я тебе сам позвоню.

– Ясно… Блин!

– Что такое?

С силой потерев подбородок, я признался:

– Да только сейчас дошло – если меня сдадут, то нохчи к тете Маше могут заявиться с поисками. Или Игоря Михайловича трясти начнут, потому что я с ним последнее время тусовался…

– Это – Сосновского, что ли? Вряд ли. Кто про ваше общение знать может? Не расскажи ты мне сам об этом деде, я бы и не знал, что вы дружбу водите… Да и насчет тетки все решаемо. Чехи к ней не сунутся, будут действовать через наших братков. Те тоже к Марии Сергеевне не пойдут и в открытую выяснять ничего не станут, чтобы не засветиться. Им ведь здесь еще жить… А даже если и спросят у нее – мол, куда Фелькин друган пропал, ничего страшного не произойдет. Просто ты сработай на упреждение: перед отъездом устрой отвальную и скажи, что едешь за бугор, в поисках лучшей жизни. Куда-нибудь в Эквадор или в Австралию. Тетку же проинструктируй, чтобы она всем говорила, что ты как уехал так и – с концами. Ни звонков, ни писем…

Задумчиво хмуря брови, я протянул:

– Ну как вариант…

А майор еще раз на меня глянул и спросил с обидой:

– Не пойму вот только, чего же ты, мудак такой, сразу все не рассказал? А то: «устал, уволился, суетная Москва задолбала, решил свежим воздухом подышать»… Знаешь, кто ты после этого?

Я на его слова лишь вздохнул и пожал плечами. Оно действительно – чего теперь говорить? Что не хотел лишний раз грузить людей? Так обижу еще сильнее. Тем более… от внезапно пришедшей мысли я застыл. Блин, до меня только сейчас дошло, что у меня реально есть ДРУЗЬЯ. Не приятели, не знакомые, не коллеги, не сослуживцы, а именно друзья. И двое из них себя только что показали. Оказывается, до сих пор в мире не все решают деньги. И тот же Фелька рискнул авторитетом и влиянием в своем кругу, но не выдал детского дружка. А ведь если его кодла узнает, что он упустил возможность на пустом месте срубить ТАКИЕ бабки, на него явно станут смотреть по-другому. Как на лузера или, как говорится в их среде – на лоха. А Женька? Тот готов рискнуть карьерой и свободой. Ведь паспорт он мне вовсе не по официальным каналам делать будет. А в ментовке гадючник такой, что каждый с радостью подставит ближнего.

Пока я отвлекался на эти размышления, Запашный что-то продолжал говорить. Точнее, не что-то, а расписывал план моих дальнейших действий, советуя после изменения внешности не метаться по замшелым углам нашей необъятной Родины, а просто поехать в Москву или Питер, где устроиться на работу и спокойно жить. Такого шага от меня точно не ждут, да и в маленьком городе я с моей деятельной натурой всегда буду на виду. А в крупном – легко растворюсь среди миллионов жителей. Он где-то с полчаса меня инструктировал, говоря то, что я, в общем, и сам отлично понимал, но приходилось молчать и поддакивать. Просто из уважения к проявляемой заботе. В конце концов, майор выдохся и, ругнув напоследок коллег из ФСБ, от которых реальной помощи не дождешься, подвел итог:

– В общем, понял – живешь на новом месте тише воды ниже травы? Вот и хорошо. Но на всякий случай – возьми.

Сунув руку под сиденье, Женька извлек оттуда какой-то увесистый предмет, завернутый в тряпку, пояснив:

– Это «ТТ». Магазин полный. Сам ствол «чистый». Правда, «китаец», но тебе из него не войну вести, а уж восемь патронов он отстреляет нормально. И пока не уедешь, смотри, чтобы пистолет всегда был с тобой. Мало ли что? Лучше, конечно, без этого обойтись, но страховка не помешает. Только не вздумай размахивать им как атаман шашкой, да и вообще светить без дела. А как доедешь до Москвы, просто выкинь в какую-нибудь речку и все.

Молча развернув сверток, я покрутил в руках угловатый пистолет, а потом завернул его обратно и сунул в карман со словами:

– Спасибо, Жень, действительно – спасибо…

На что Запашный, смущенно хмыкнув, ответил:

– Вот ёк-макарек, а ведь еще позавчера даже и подумать не мог, что гражданским лицам совершенно неучтенное огнестрельное оружие своими руками отдавать буду. У народа и так «левых» стволов немерено, а я еще свою лепту добавляю…

– Что, реально много?

Чересчур правильному Запашному, наверное, надо было как-то оправдаться хотя бы перед самим собой за этот поступок с пистолетом, поэтому он многословно начал объяснять:

– Да выше крыши! Ладно еще, когда охотничье не зарегистрировано. Если такое ружье у нормального мужика хранится, то на это я сквозь пальцы смотрю. Да даже если что-то и посерьезней… что я, не понимаю, какая у нас жизнь? Но тут все от человека зависит. Вон, помнишь Дмитрия Саныча? Ну что во второй школе военруком работал? Так вот у него «макар» наградной был. Теперь он у его сына хранится. С одной стороны – не положено. Но с другой, Гриню я давно знаю и могу точно сказать, что из этого пистолета он людей стрелять не начнет. А сам пистолет – память об отце… Вот и в тебе я уверен.

– А если бы не был уверен?

Евгений зло фыркнул:

– Тогда бы и этого разговора не было. Но ты тут шутишь, а ведь есть такие отморозки, которые, вообще не думая, шмаляют налево-направо! Ты, наверное, еще не слышал, а нам вчера бомжа с огнестрелом в больницу доставили. В парке какие-то малолетние ублюдки поиздеваться хотели, а когда тот начал сопротивляться, пулю в него всадили.

Оп-па! Я навострил уши и, стараясь не выдать волнения, поинтересовался:

– Да ну на фиг? Неужели здесь подобные отморозки появились?

– Вот и я уже мозги вывернул. Ну не было у нас таких! И опера то же самое в один голос твердят. В крупных городах уродская молодежь сплошь и рядом встречается, а у нас – сам знаешь… Только факт остается фактом – человек в больнице, а эти сволочи где-то гуляют.

– Так его не ухлопали?

– Нет, повезло мужику. Прикинь, как в кино получилось – у него Библия в нагрудном кармане бушлата лежала, так пуля через нее прошла, по ребру срикошетила и уже практически без рубашки, одним сердечником, в легкое вошла. И пуля, что характерно – от АК.

– Ого, так у этой шпаны автомат был?

– Ты что, откуда? Да и тот мужик сказал, что в него из самопала какого-то шмальнули. Но это уже роли не играет. Я всех наизнанку выверну и сам вывернусь, но тех козлов найду. Такое дело сразу и на корню рубить нужно, а то станет у нас, не дай бог, как в каком-нибудь Новосибирске или Москве…

Мне очень не понравилось вполне справедливое рвение майора и я попробовал прощупать волнующий вопрос:

– Ну да, свидетель живой есть, значит, найти будет легко.

Запашный махнул рукой:

– Да какой из него свидетель! Он никого толком не разглядел, да и вообще, похоже, с головой не очень дружит. Сам понимаешь, это же бомж. Мозги пропиты напрочь. Следователь его уже допросил, так он даже толком место рождения назвать не смог. Деревню вспомнил, а область уже не сумел.

С трудом сдерживая радость от такого отношения милиции к иномирянину, я выдохнул и осторожно спросил:

– Слушай, а вот интересно, как потом с такими людьми поступают? Ну вот в частности с этим бродягой? Он ведь в деле фигурирует, а документов у него никаких нет. Вы что – запросы какие-то делаете, а потом новый паспорт ему оформляете?

Майор на вопрос только зубом цыкнул и, насмешливо глядя на меня, выдал:

– Щаз! Запрос-то мы сделаем, только толку от него… Нет, если он по базе проходит и пальчики есть, то личность можно установить. Но вряд ли этот тип в базе обнаружится. На нем ни одной «портачки», значит, скорее всего, не сидел. Да и следователь после разговора такой же вывод сделал. А он мужик опытный, бывших урок нюхом чует. Поэтому – дохлый номер. Сам подумай, этот «Дьякон» себя то Ваниным, то Ивакиным называет, то Геннадьевичем, то Георгиевичем. Единственно что – имя и кличку никогда не путает. Как тут точный запрос делать и паспорт оформлять? Да и смысла нет, так как он только очухается, сразу из больницы сбежит. Там ведь бухать не дают. А документы, если даже ему их сделать, или потеряет, или выкинет, или пропьет. Я с подобным уже сталкивался… Да черт с ним, с этим бомжем, давай лучше дальше соображать, куда жить поедешь!

Только выслушать новую порцию советов относительно будущего места жительства сразу не удалось, так как запиликал мой телефон. Оказывается, прорезался Феликс. Весь такой суетной и загадочный. Но, узнав, что я уже говорю с Запашным, Фелька успокоился и отключился, предварительно сказав, что он сейчас в Дубровке, но по возвращению обязательно ко мне зайдет.

Потом, еще с полчаса поговорив с Евгением, я, очередной раз пообещав ему не маячить лишний раз по Юрьево, попрощался с майором и сразу же пошел нарушать обещания. Просто опять надо было в магазин, так как я совершенно упустил из вида, что, помимо поесть, моим ребятам надо еще и где-то спать. Несколько одеял у них уже было, но спальники по-любому удобнее, да и туристические коврики не помешают. А из одеял пусть лучше светомаскировку на окна сделают.