Текст книги "Царевна"

Автор книги: Владислав Лесков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Глава 8: Возвращение в Москву

Крытый возок, в котором стрелецкий старшина Басаргин вёз старца Дионисия, скрепя четырьмя ступицами медленно тащился по Ярославской дороге. Стрельцы расположились на телегах и громко хохотали, рассказывая друг другу различные небылицы. Поднятая по дороге пыль оседала на посевах ржи, посреди которой стояли местные крестьяне и крестились в след ускользающему черному возку. Дионисий крестил их двуперстно через маленькое грязное оконце и тяжело вздыхал. Басаргин не препятствовал его еретическому занятию и смотрел в оконце на своей стороне.

Так проплывали деревни, поля, дворянские усадьбы. Косматые кучи облаков налились свинцовой тяжестью и готовы были пролиться дождем. Наконец, созерцать дорожные пейзажи, то и дело, мелькающие перед глазами, старшине надоело, и он повернул голову в сторону старца. Дионисий прикрыв веки, шептал молитву, но какую именно, Басаргин не слышал, судя по шевелящимся губам, то ли отче наш, то ли что-то из Иоана Златоуста.

– Слушай, старче, – подал голос стрелецкий старшина, – вот смотрю на тебя и не пойму, все у тебя было и монастырь с полными амбарами и братия, уважение и почет среди паствы, чего ты в раскол ударился? Чего не хватало?

Дионисий открыл глаза и посмотрел на Басаргина. Его губы сомкнулись, а нос перестал сопеть.

– Глупый ты человек, хоть и старшина стрелецкий.

Глаза Басаргина округлились:

– Это чего так?

– А того, – продолжил старец, – до седых волос прожил, а правды так и не понял.

– Это чего же я не понял? – ухмыльнулся Басаргин.

Разговор со старцем начинал ему нравиться. Сейчас этот старик с нечесаными седыми волосами и грязной бородой начнет нести очередную ахинею о святости их учения, о великих старцах вроде Аввакума, гиене огненной, начнет пугать карами небесными.

– Да нет, не буду я тебя пугать карами Божьими, – спокойно и невозмутимо произнес Дионисий. Басаргин выронил из рук кисет с табаком. Старик словно прочитал его мысли. Это было не слыхано.

– Может потому он и понадобился царевне, чтобы замыслы тайные разгадывать? И патриарх о нем печется, – мелькнула шальная мысль в голове у Басаргина.

Дионисий улыбнулся:

– Думаешь о том, зачем я царевне понадобился? Басаргин отложил трубку и табак в сторону и, недоумевающим взглядом смотрел на старца.

– Ну, думал такое, а ты откуда знаешь?

Дионисий рассмеялся:

– Да ты не бойся старшина, мыслей читать я не умею, не святой. Такой же грешник, как и ты, да те стрельцы, что позади нас. А зачем я потребен патриарху, то и без иллюзий знамо.

– Выкладывай! – Басаргин взбодрился, тайны государственные были его страстью, ведь длительная служба в приказе в том и заключалась. В столице никогда не было тихо и спокойно.

Дионисий вздохнул и перекрестился:

– Знаю, что тайны любишь, только по себе ли ношу возьмешь?

– Говори, не тяни, – взвился Басаргин.

– Помирать мне скоро, так и унесу тайну в могилу, а она велика.

Басаргин нервно заерзал на сидении:

– Темнит старик, зубы заговаривает. Не то, что-то тут. Он выглянул в окно. Стрельцы ехали рядом и тихо беседовали между собой, предаваясь своим мечтам.

– Не хочу я с грузом таким помирать, тяготит он меня, – продолжил старец.

– Так и поделись отче, не тяни, облегчи душу.

– История слишком долгая, – добавил Дионисий.

– Так и ехать еще далече.

Дионисий перевел взгляд на мелькающие худые крыши крестьянских лачуг.

В год 1456 княгиня София Палеолог, племянница императора Константина, при сватовстве своем за князя московского Ивана III, помимо папского приданного привезла в Москву корону последнего базилевса.

Корона та не от Бога, а от самого дьявола. В чьих руках корона эта, тот будет наделен властью великой над всем христианским миром.

– Вот те раз, – Басаргин нервно взглотнул слюну.

– Потому и собрал Иван княжества русские под руку одну, и иго татарское на Угре сбросил.

Басаргину рассказ старца был настолько интересен, что слушал его, затаив дыхание.

С князем Иваном так и было. Корону эту князь передал наследникам своим, и попала она в руки царю Иоанну IV, что в народе Грозным величали, а так как на корону сам сатана заклятие свое наложил, то и лютовал царь Иоанн безбожно и умер в болезни своей. Годуновым тоже от короны сатанинской наказание пришло. Убили их. Во времена смуты, корона Базилевса хранилась тайно в подвалах Кремля, а когда поляки и Лжедмитрий кремль осадили, то и корона ему досталась, вот и сгунул он вместе с поляками от короны той.

Басаргин открыл рот от удивления.

Рассказ старца Дионисия настолько поразил Басаргина, что по его телу пробежали мурашки, а мелкие капли холодного пота покрыли лоб.

– Это сколько же душ, корона эта погубила, отче? – задавая вопрос, Басаргин перекрестился.

– А кто еще знает отче? – старшина посмотрел Дионисию в глаза.

– Я, патриарх Иоаким, царевна знает, теперь и ты ведаешь.

– И где теперь эта корона? – глотая слюну, спросил старшина.

– А про то, только я ведаю. Потому и послал тебя патриарх меня к нему привести, что бы тайну сию в могилу не унес.

– Да только не доеду я, – посетовал Дионисий. Помру в дороге. Чую, скоро призовет меня господь.

– Не чуди, отче, – Басаргин легонько хлопнул Дионисия по плечу. Ты у нас старичок крепкий, доедешь.

Басаргина ужасала мысль о скорой кончине старца.

Черт с ней это короной Базилевса. Старик совсем умом двинулся на старости лет, вот и несет небылицы, а деревушка и звание стрелецкого полковника вполне могут от него упорхнуть, аки голубь сизый. И придется ему на старости лет довольствоваться тем, что царевна положила, да Господь не отнял. За что сапоги топтал, за что душу людям на дознании выворачивал? Все прахом пойдет.

– Корона сейчас Чудову монастырю предана, в подвале, за иконостасом укрыта. Нельзя, чтоб она к людям попала, ибо зло великое и смерть несёт за собой. С сатаной справиться сложно, лишь одному задача сия под силу будет. Только одного прошу, обещай мне, старшина, что предмет сей, царевне Софье в руки не попадёт, погубит она себя и братьев, а душу свою дьяволу посвятит, да в войны долгие державу свою погрузит.

– Ну, отче ты даешь! – Басаргин с ужасом внимал речам старца.

– А зачем сейчас историю эту решил поведать, помер бы и дело с концом, ни какой сатана государей не погубит!

Дионисий возвёл глаза к небу и произнес:

– Корона эта, для истинного царя, что объединит все народы христианские и вернет Царьград в лоно христианского мира и очистит его от мирской скверны, да слуг Магомедовых.

– Гляди-ка, – с лёгкой ухмылкой произнёс Басаргин, – турки сильны, не одолеть их. Не один десяток лет с ними бьемся, все конца не видно.

– Придет истинный царь, он и закончит! – заключил Дионисий.

– Поживем, увидим, – усмехнулся старшина и отвернулся в сторону окна. Его терзало множество вопросов: Зачем старец выбрал именно его, зачем открыл ему эту тайну? Что он с ней делать будет? Рассказать об этом разговоре думскому дьяку Шакловатому или сразу идти к патриарху? А как изымет царевна корону сатанинскую, да войну учинит? Так война и сейчас идет. Турки так и прут, как тараканы. Да и поляки никак не угомонятся. Возок ещё раз скрипнул осями и остановился.

Кучер спрыгнул с козел, поспешив открыть дверцу кабинки:

– Вечереет, ваше благородие, надо бы на постой остановиться.

Басаргин сошёл с возка и осмотрелся.

Возникшая перед ним деревушка не внушала доверия. Ветхие избы склонились на один бок, прогнив от старости, крыши на домах зияли чёрными дырами, как старый череп пустыми глазницами, вокруг царило запустение и нищета. Старик в стоптанных лаптях сидя на деревянной скамье, заметил важного гостя недалеко от своего сирого жилища и сразу склонил голову в поклоне.

– Прошу прощения, старче, – произнёс старшина и поманил крестьянина пальцем. Старик тяжело поднялся и, прихрамывая, засеменил к Басаргину.

– Чьи будете? – спросил старшина.

–Помещика Крутицкого! – буравя глазами землю, ответил старик.

– Плохо живете, ленивы, или к алкоголю пристрастны?

Старик пожал плечами и тихо ответил:

– Нет, работы мы не боимся и к хмельным напиткам не пристрастны. Барин сильно лютует, житья не дает, поборами обобрал, вот и обнищали. Мы уж долго вдоволь не едим, да хлеба не видим, хоть траву щипай.

Лицо Басаргина исказилось в злобной ухмылке:

– Найду барина вашего, шею намылю.

Старик отвесил земной поклон:

– Намыль батюшка, намыль. Мы за тебя молиться будем.

Дионисий, слыша диалог Басаргина с крестьянином, улыбнулся и спустился с возка.

– Как зовут тебя? – спросил он у крестьянина.

– Зорькой кличут! – в ответ всплеснул руками старик.

– А, по-христиански, как?

– Николай, – усмехнулся крестьянин, – а Зорька, то прозвище. Потому что, встаю на заре, пастухом я был.

– Ну, иди Николай, благословлю тебя, – молвил Дионисий.

Зорька подскочил к старцу и склонил голову.

– Христос посреди нас! – Дионисий наложил крестное знамение и протянул руку.

– Есть и будет! – отозвался Зорька, лобзая руку Дионисия.

– Где можно остановиться на постой? – спросил старшина.

Крестьянин поднял глаза:

– Через три версты дом мельника. Добротный, большой дом всем места хватит.

Басаргин достал из кошеля мелкую монету и протянул ее старику:

– Возьми за помощь. Барина твоего я разыщу, и накажу.

– Пойдем отче, – Басаргин развернулся и зашагал к возку.

Надобно дотемна, успеть.

Ночь в доме мельника прошла беспокойно. Басаргин несколько раз просыпался в холодном поту. Снился ему и одноглазый мужик-раскольник Сапыга, и везде сующий, свой нос боярин Широковатый, но последний сон, что приснился под утро, никак не выходил у него из головы.

Снилось ему, будто оказался он в огромном храме, расписанном фресками невероятной красоты. С купола, уносившегося под самые небеса, исходил божественный свет в виде трех золотых лучей. У алтаря, преклонив колено, стоял человек в золоченой мантии на плечах. В руках он держал корону, усыпанную сапфирам и бриллиантами изумительной красоты и хотя, человек в мантии был далеко от старшины, Басаргин отчетливо видел чёткую огранку каждого камня, украшавшего корону.

Человек в мантии совершенно не замечал присутствия постороннего, он обращался к Богу и чем громче произносились слова молитвы, тем ярче становилось свечение лучей. Вскоре, золотистый свет залил всё пространство храма. Басаргин прислушался, где-то издалека, вероятно, с улицы доносились крики сражения, нечеловеческой вопли раненых и горькие стенания вдов, хоронивших своих мужей.

Басаргин сделал шаг к алтарю, но человек не оборачивался, будто рядом и не было никого. Сделав еще шаг, он отчетливо услышал слова молитвы и диалога. Человек в мантии с кем-то беседовал. Басаргин никак не мог распознать голоса собеседников. Первый, обещал человеку спасение и избавление от позора, в обмен на его душу и звучал он весьма неприятно; второй, предостерегал человека, указывая на последствия договора. Человек в мантии колебался, он понимал, что согласившись с условиями, он спасет свой город, но погубит свою бессмертную душу.

– Базилевс! – в храм вошел человек в доспехах. Турки взяли восточную стену, они уже прорвались в город.

Император поднял руку:

– Где они сейчас?

– У цирка Флавия.

– Ступай, я скоро приду.

Человек в доспехах поклонился и выбежал из храма. Басаргин наблюдал за картиной со стороны, словно смотрел представление в театре. Только теперь это был театр теней.

– Самуэль! – тяжело произнес человек, – Я согласен.

Корона в руках базилевса засветилась.

– Отныне, в чьих руках будет сей венец, тот получит власть над всем миром.

Фрески на стенах закружились в каком-то неведомом хороводе, святые протянули друг другу руки, послышалась какая-то небесная какофония. Звуки звучали со всех сторон, соединялись в одно целое и невыносимо резали слух.

Басаргин проснулся. Сон был настолько отчетлив, что старшина не усомнился в его реальности. Басаргин свесил ноги с деревянной кровати и перекрестился глядя на киот.

– А ведь, пожалуй, лукавый обманул императора, – прошептал старшина. Турки захватили Константинополь, сделали его своей столицей.

Стоит ли поведать о сне Дионисию? Старец спал в соседней комнате, стрельцы расположились во дворе на сеновале. Басаргин встал с кровати и босиком подошёл к кадушке с водой. Запустив в нее деревянный ковш, прежде чем испить, старшина перекрестил воду и сделал несколько глотков. Во дворе надрывались петухи, предвещая наступившее утро. За плетёной оградой весело хрюкали свиньи, пожирая свою кашу, намешаную из перемолотых зёрен и отрубей.

– Нужно разбудить старца, иначе до конца седьмицы не управимся.

Тихонько отворив двери в комнату старца, Басаргин удивился тишине стоящей вокруг. Дионисий неподвижно лежал на спине, свесив с кровати руку. Подойдя ближе, старшина взглянул на старца, умиротворение и спокойствие отразилось на его лице, а на губах застыла лёгкая улыбка. Тело старика не подавало признаков жизни. Басаргин положил руку ему на лоб и сокрушенно покачал головой.

– Не довез, – тяжело выдохнул он. Ушел старец к Богу.

Туда же уходила и его деревенька, и звание полковника.

Но осталась тайна, что успел передать ему Дионисий. Это, пожалуй, стоит не одну деревеньку и звание полковника. Тут на вотчину и боярское звание похоже.

Но старец предупреждал, что не должна корона оказаться в царских руках. А может, и нет никакой короны? Тогда, как же сон? Ведь он явственно видел и храм, и Базилевса, и корону.

В дверь постучал кучер: – Пора ваше благородие.

– Обожди, – крикнул старшина.

– Зови сюда стрельцов. Дионисий отошел.

Кучер испуганно взглянул на Басаргина и исчез, медленно закрывая дверь.

– Нужно похоронить, где укажет патриарх! – старшина протянул стрельцу записку.

– Повезешь тело на подводе. Поторапливайся.

– А как же вы, ваше благородие, – сделал непонимающее лицо стрелец.

– А я, оставлю пару стрельцов, сам доберусь, как-нибудь, – с тоской в голосе, еле слышно, произнёс старшина.

Басаргин смотрел вслед удаляющейся по пыльной дороге подводе, уносящей тело старца, и мысленно прощался с Дионисием.

Глава 9: Венок Базилевса

На линии фронта гулко грохотали снаряды. По позициям немцев била 6-я артиллерийская дивизия, в кратчайшие сроки, передислоцированная с Дальнего Востока.

По разбитой бомбёжками дороге, медленно шла колонна из шести броневиков и двух легковых «Хорьхов».

Заубер Люггер подполковник СС из отдела Аненербе, сидел на заднем сидении автомобиля, подняв меховой воротник офицерской шинели.

Командировка из Берлина в грязную, холодную Россию, не доставляло ему ни какого удовольствия. Шла война, самая жестокая и продолжительная во всей истории. Люггер понимал, что это путешествие может сыграть фатальную роль его жизни, но приказ Рехсфюрера СС Генриха Гиммлера обсуждать не положено. Ему пришлось следовать чувству долга каждого немца в это неспокойное время.

Холодный сентябрьский дождь превратил эти дороги в месиво грязи, осколков и человеческой крови, а пронизывающий ветер грозился добраться до костей. «Хорьх» скрипел, словно кривые половицы. Переваливался колесами из одной ямы в другую. На головной машине дали сигнал остановки.

Линия фронта русской армии отступила на десять километров и, теперь эта территория принадлежала Рейху, по крайней мере, так считал Заубер Люггер. Что же считали рядовые солдаты, сгрудившиеся в крытых грузовиках, его совершенно не интересовало. Их долг, завоевывать победу для великой Германии, а его долг, собирать артефакты, незаконно находящиеся на захваченной территории. Таково было мышление этого эсэсовца, везущего в своем черном кожаном портфеле от руки нарисованную карту.

– Господин офицер! – к машине подбежал фельдфебель, – впереди партизаны.

Люггер опустил стекло. Холодный ветер ворвался в окно.

– Отправьте в разведку роту солдат и освободите проезд.

Фельдфебель взял под козырек и умчался к машинам.

Солдаты выпрыгивали из кузова и выстраивались в шеренгу, раздался хриплый лай овчарок. Цепь немецких солдат, ощетинившись стволами автоматов, двинулась вперед.

Люггер махнул рукой помощнику:

– Пусть радист свяжется со штабом, мне нужно два юнкерса для поддержки.

Вскоре над разбитой дорогой показались пикировщики, и ушли вслед за цепью.

Солдаты возвращались усталые, но довольные, потерь не было.

– Мы загнали партизан в болото, господин полковник. Самолеты сбросили бомбы впереди нас. Путь свободен, – отрапортовал фельдфебель.

– Гуд! – подполковник удовлетворенно кивнул.

Колонна миновала сожженную деревушку, от которой остались лишь кирпичные остовы печей, да дымящиеся головешки. Скрипя, забралась на пригорок и миновала небольшую рощу.

– Господин подполковник, наше путешествие проходит на минорной ноте, – водитель «Хорьха» улыбнулся в зеркало заднего вида.

– Рано радуетесь Груммер, – оборвал его Люггер. Эта варварская страна еще преподнесет нам сюрпризы. В подтверждении его слов, из подлеска выкатился русский танк «Т-34» и развернул орудие на колонну. Машины резко затормозили. Но было поздно, гулкий выстрел превратил грузовик в пылающую груду металлолома. Машины дернулись и дали задний ход, но горящий грузовик и выпрыгивающие, объятые пламенем солдаты, преградили им путь. Оставалось только двигаться вперед. Заубер хлопнул водителя по плечу.

– Гони, – приказал Люггер.

Машина взревела двигателем и рванула по грязной дороге, оставляя за собой остановившуюся колонну.

– Проклятые русские! – выругался Люггер,

– Они знают свое дело. Гитлер говорил что, русские не умеют воевать, мы раздавим их, как котят.

Лучше бы этот ефрейтор оставался в своей Вене и рисовал картины, – рассуждал подполковник, глядя на разбитые военные дороги. Водитель испуганно посмотрел на своего шефа, откровенность Люггера настораживала его.

– Да-да, Груммер, оставался бы в своей Вене, – повторил Люггер. Мы воюем уже два года и все больше погружаемся в эту трясину. Это не Австрия, Груммер. Это Россия, а она бесконечна. Война с ней высасывает все соки из нашей Германии. Мой дед, кадровый прусский офицер сложил голову в ее бескрайних снегах. Я не хочу повторить его судьбу. Я хочу вернуться в Тюрингию и встретить старость, слушая, как звенит по вечерам колокол на лютеранской кирхе.

Люггер замолчал. Кажется, он выплеснул все, что накопилось у него в душе, после того, как его самолет пересек границу России.

«Хорьх» притормозил на пригорке. Люггер вышел из автомобиля и достал бинокль. Русский танк был уничтожен, и колонна двинулась догонять «Хорьх».

– Вы всерьез полагаете, господин подполковник, – продолжил водитель, – что нам нужно убираться отсюда.

– Да, Груммер! – вскипел Люггер. И как можно скорее. После выполнения задания, ни секунды не задержусь в этой варварской стране.

– Господин подполковник, я понимаю, что не имею право спрашивать вас о цели нашего визита в Россию. Но если уж придется сложить голову, то хотелось бы знать ради чего мы приехали сюда, кроме интересов Германии.

Люггер осторожно посмотрел на своего водителя. Обычно Груммер не задавал таких вопросов.

– Скажу Груммер, тебе скажу! – неожиданно для себя выпалил Люггер. Речь идет об одном старинном и магическом предмете. В штабе рейхсфюрера его называют Венцом Базилевса. Это корона последнего византийского императора Константина. Он заключил сделку с дьяволом и тот наделил эту корону великим могуществом. Венский художник ошибочно предполагает, что венец поможет ему закончить победой войну с советами и сломить Британию и Америку.

Иногда его желания больше похожи на желания шизофреника, чем на вождя великой нации. Груммер пожал плечами.

Он не знал, что ответить. Некоторых приказов фюрера он, как и его босс не понимал.

Но сейчас это было неважно. Они в России. Груммер, как верный пёс, следовал за своим хозяином всюду, в какой бы дыре не оказался, господин Люггер. Он никогда не подводил своего начальника, что и произошло в этот раз. Колонна подъехала к «Хорьху». Из кабины грузовика вновь выскочил тот самый грузный фельдфебель и замер у машины Люггера.

– Какие будут приказания, господин подполковник? – отчеканил он, глядя в глаза Люггеру.

В этом молодом человеке сразу было видно строгую офицерскую выправку и страсть к строевой технике.

Люггер с удовольствием посмотрел на столь достойного великого рейха, солдата, вытянувшегося по стойке смирно, и дал указание:

– Фельдфебель, что бы больше в дороге не произошло подобных инцидентов, крайне рекомендую вам выслать двух мотоциклистов впереди колонны. Пусть они встанут у ворот монастыря и проведут разведку. Затем вернутся и доложат по форме. Фельдфебель взял под козырек и, чвакая по русской грязи сапогами, помчался к грузовикам. Через минуту в сторону монастыря покатили два мотоцикла с установленными на колясках пулеметами MG 30.

Их каски, раскачивались в разные стороны, словно в ритм какой-то весёлой песенки, что говорило о качестве русских дорог.

– А русские знают об этой короне? – осторожно спросил Груммер.

– Сейчас вряд ли.

В одно время при императоре Павле в России существовали масоны, они то и упрятали корону в монастырь. Эту карту, что у меня в портфеле, мы изъяли у одного из их потомков в Кракове. Наш агент из «Польского Сопротивления» донес, что в центральной библиотеке города по ночам проводит тайные собрания неизвестная подпольная организация. Руководит ночной оргией, бывший польский офицер Радзиховский. Гестапо нагрянуло туда ночью, к счастью, взяли всех, а так же, нашли много интересных материалов, полезных для Великого Рейха. Они связались с руководителями Аненербе, чтобы доставить всё Берлин, а наши специалисты, в свою очередь, выяснили некоторые, весьма любопытные сведения. Таким образом, Груммер, руководить операцией «Венец Базилевса» поручили мне.

– А если ее там нет? спросил Груммер.

– Если нет, значит, Гиммлеру нужно лучше работать со своими людьми, – с усмешкой добавил Люггер.

– Но то, о чем мы сейчас говорим, должно остаться между нами, мой друг, – Груммер молча кивнул, согласившись с подполковником Люггером, ведь проблемы шефа автоматически становятся и его проблемами.

За передвижением немецкой колонны пристально следила в бинокль группа людей в разномастной одежде. Кто-то был одет в ватник, кто-то в старую потертую шинель, но у каждого из них на головном уборе была пришита красная полоска из ткани. Партизанский отряд, вооружённый добытыми в бою автоматами и ружьями, был наспех сформирован из окруженцев и местных добровольцев, способных взять оружие в руки. Связаться с головной частью Красной армии было весьма сложно, но некоторые приказы отряд уже мог получать через, изредка применяемую рацию. Линия фронта неизбежно откатывалась на восток.

Капитан Басаргин, некогда бывший строевым офицером РККА, сейчас командовал этим небольшим партизанским отрядом на Ржевском выступе, где шли кровопролитные бои. Немцы рвались к Москве, но появление подполковника СС на территории, проводимых боевых действий, заинтересовало контрразведку.

По сведениям агентуры, подполковник Люггер прибыл в Россию с секретным заданием Аненербе.

Задача командования была предельно простой: любой ценой выяснить истинную цель присланного с оккультного ведомства фашисткой Германии, Заубера Люггера. Тем временем, разведрота, прочесав территорию монастыря, вернулась к немецкой колонне, сообщив о её безопасности. Благодаря вражеской разведке, Басаргин выяснил, куда именно направляется Люггер и принял решение, окружить полуразрушенные стены древнего монастыря. Партизанский отряд, тут же занял позиции вблизи предполагаемого объекта, в ожидании немецкой колонны.

Немецкие автоматчики быстро разошлись по монастырскому двору, не замечая следящих за ними партизан. С найденных уцелевших досок и камней наспех соорудили несколько лавочек и расположились к отдыху.

Люггер снял кожаные перчатки и, открыв дверку автомобиля, медленно вышел из машины. Окинув взглядом близлежащую территорию монастыря, ему стало жутко от представшей перед глазами картины, из глубины таинственной тьмы немым укором взирали купола соборов и покосившиеся на них кресты. В некоторых местах железо на крышах было пробито снарядами и, ощетинившись, словно дикие псы, устремили свои клыки-осколки в тёмую бездну небес; вокруг стояла мёртвая тишина, которая сводила подполковника с ума.

– Жутковатое местечко, – произнес он глядя на осыпавшуюся штукатурку стен монастыря. Люггер достал из портфеля свернутый лист бумаги.

– Судя по карте, артефакт должен находиться в левом крыле храма.

– Здесь сплошной лабиринт, как мы найдём нужное место? – недоуменно добавил Груммер.

– Куда нам идти в первую очередь, господин подполковник?

– Начнем по очереди, – произнес Люггер и направился к самому большому храму при монастыре. Следом за ним устремились Груммер и два автоматчика.

– Идите вперед.

– Груммер за мной, – отдал команду Люггер и шагнул в пугающую своей таинственностью и темнотой, бездну.

Подполковник Люггер и его водитель распахнули кованные железом двери храма Святого Георгия.

– Как это символично, Груммер, что Венец Базилевса может храниться в храме Святого Георгия, – обратился Люггер к своему напарнику, но Груммер молчал, очарованный невероятной красотой древних фресок.

– Это невероятно, господин подполковник, – выдохнул он.

– Непонятно, как варвары могли создать такую красоту. Вероятно, это место окутано какой-то магией.

– Хватит нести чушь, Груммер, вы как Геббельс, верите в любую русскую легенду, неужели два года войны ничему вас не научили. Здесь нет ничего магического.

Внезапно подполковник Люггер остановился и устремил взгляд к иконостасу.

– Это невероятно, друг мой. Кажется, мы нашли наш клад, – с неверояной радостью в голосе воскликнул Заубер Люггер.

– Откуда вы знаете, господин полковник?

– Смотри, на карте обозначен крест, а рядом с ним пламя, – Люггер провел рукой по иконе:

– Вот оно пламя. Изображение адского огня. А вот и крест. Рядом на стене была фреска с распятием.

– Еще копье! Должно быть копье, Груммер.

– На карте было копье, – Люггер с нетерпением оглядывался вокруг себя, пытаясь найти фреску с изображением копья.

Груммер последовал примеру своего шефа.

Наконец он разочарованно опустил руки:

– Нет, этого не может быть. Неужели мы ошиблись. Не может быть. Нет.

Люггер вернулся обратно к двери.

– Копье, копье, – проговаривал он про себя.

– Копье! – неожиданно воскликнул он.

– Святой Георгий, это он, Груммер, как же я сразу не догадался.

Люггер устремился к иконостасу, с полузатёртой фрески на него смотрел Святой Георгий Победоносец с копьём в руке. Оно указывало в сторону небольшой дубовой двери, украшенной резными вензелями.

– Груммер идите сюда, кажется, я нашёл вход подвал. Это точно здесь.

Ошарашеный приятной новостью, Груммер, сию же минуту подошел к своему начальнику, но осмотрев дверь печально заявил:

– Господин Люггер, но здесь же нет ни замка, ни ручки. Как же мы её откроем?

Люггер отошел в сторону, пытаясь найти что-то похожее на ключ.

– Мой друг, древние люди были гораздо умнее нас с вами. Они защищали свою культуру, скрывая главное под тайными замками.

Люггер внимательно рассматривал стену, прилегающую к двери, ощупывая каждый квадратный сантиметр. Его рука медленно сползала вдоль стены, пока не достигла маленького деревянного квадрата с изображением льва. Внезапно деревянный квадрат начал утопать в небольшом проёме стены и вскоре скрылся в глубине отверстия. Раздался грохот открывающейся двери и перед ними открылся вход в подвал монастыря.

– Включите фонарь, Груммер, – недоумённо и с некоторым опасением, произнёс Люггер.

– Нам сюда.

Подполковник указал в сторону зияющей темноты, пропуская вперед двух солдат, они зажгли фонари и стали медленно спускать по каменной лестнице вниз. Яркие лучи горящих фонарей скользили по старым стенам подземелья, выхватывая из темноты очертания библейских героев и ликов святых. Наконец они вошли в небольшую комнату, заставленную различной церковной утварью.

– Спускайтесь сюда, господин полковник! – крикнул один из них.

– Здесь безопасно.

– Светите, Груммер! – скомандовал Люггер и стал спускаться вслед за солдатами. Оказавшись за спинами солдат, Люггер осмотрел, открывшееся перед ним помещение.

– Здесь, господин полковник, – один из солдат навел луч фонаря на небольшой ларец со старинным резным замком. Ларец находился в нише, заключённый под толстыми прутьями кованой решётки.

– Попробуйте сбить её, – приказал Люггер. В подземелье раздался глухой, но в то же время, весьма ощутимый звук удара, который отражался эхом по всем корридорам этого жуткого местечка.

– Не выходит, господин полковник, эта решётка просто вросла в камень.

– Может гранатой? – предложил Груммер. Полковник молчаливо кивнул.

– Идите наверх, – приказал он солдатам. Сам все сделаю. Оставьте мне пару гранат. Солдаты поспешили обратно. Люггер привязал гранаты по бокам решётки и протянул веревку через кольца.

– Поднимайтесь, Груммер, – произнес он, тяжело дыша, – или вы хотите быть похороненным в этом каменном мешке. Груммер быстро поднялся по каменным ступеням подземелья, оставив полковника один на один с непонятным ларцом.

– Ну что, дружок, – Люггер провел ладонью по поверхности решётки. Какие тайны ты от нас хранишь? Настало время поделиться своим секретом! Подполковник спешно распутывал верёвку и в то же время поднимался наверх. Выйдя из подвала, он приказал всем лечь на каменный пол и дернул за веревку. От взрывной волны иконостас, как Везувий, извергал осколки дерева и камня, осыпая ими застывших на полу немцев. Когда пыль поднятая взрывом осела, Люггер отправил за содержимым одного из солдат.

В подземелье царила полная тишина, Люггер внимательно наблюдал за удаляющейся спиной солдата, ожидая его скорого возвращения, как вдруг, из недр подвала раздался душераздираюший крик. В сердце Люггера похолодело.

– Что это было? – испуганно спросил Груммер. Подполковник в недоумении покачал головой.

– Ганс, проверьте что там!

Солдат, тут же, подбежал к входу в подземелье и в ужасе отпрянул в сторону, прямо на него надвигалась странная фигура и тут же исчезла, словно растворилась в пробивающихся лучах восходящего солнца.

Груммер, дрожа от страха, ещё несколько минут не мог открыть глаза и лишь тихо поскуливал, прислушиваясь в исчезающее эхо неизвестного существа.

– Успокойтесь, дружок, уже всё закончилось, – приговаривал подполковник, стараясь привести в чувство своего попутчика.

Ганс, стоящий недалеко у входа в подвал, застыл в стойке готовый в любой момент открыть автоматную очередь по таинственной цели.

– Отставить! – приказал Люггер. Я сам спущусь вниз. Груммер дайте мне ваш фонарь.

Груммер испуганно разжал ладонь. Полковник спустился вниз и поднялся с небольшим сундуком.