Текст книги "Специалист по контактам (СИ)"

Автор книги: Владислав Григорьянц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

   Влад Тарханов

   Специалист по контактам

   (рассказ)

   Читая «Кибериаду» незабвенного Станислава Лема, я похохатывал над его странным Разбойником с Дипломом, а вот время наступило такое, что сам по себе Диплом оказался вещью в себе, чем-то одновременно маргинальным и эзотерическим, макулатурой, имеющей непреходящую ценность. Из размышлений на эту тему появилась вот эта история.

   (автор)

   В моей жизни был такой момент, когда небо казалось в алмазах. В глазах, помню, отчаянно рябило, в ушах что-то торжественно позвякивало. Короче говоря, Мариша тогда призналась мне в любви. Я добивался ее расположения уже почти год. И, когда был почти уверен, что у нас ничего не срастется, как вот вам, получите... И я получил свое небо в алмазах... Так вот, по сравнению с моим состоянием на сейчас это все какие-то детские побрякушки из фольги на дешевом анилиновом фоне. Ерунда, короче... А тут даже сказать не могу – дыхание перекрыло, а в глазах такое твориться, что никакой наркоты не надо – все просто фонтанирует бриллиантами и каждый с большое ведро величиной... Впрочем, обо всем расскажу как можно подробнее и по порядку, а то, собьюсь, и вы меня не поймете. А очень хочется, честно говоря.

   1.

   Меня зовут Артамонов Владлен Витальевич, мне сорок два года и я специалист по контактам с неземными цивилизациями. Ну, вот вы и заулыбались. А кто-то уже крутит пальцем у виска, мол, чего слушать эти бредни, видали мы таких специалистов в дурдоме хоть пруд пруди. Если быть честным, то так называемых специалистов по контактам с неземными цивилизациями и не в дурдоме хоть пруд пруди. Кажется, что куда не плюнешь, так в такого специалиста попадешь. Только я не зря сказал, что они все «так называемые» специалисты. А я единственный на планете специалист по контактам с неземными цивилизациями с дипломом! Не верите? Но ведь если я обещал рассказать все с самого начала, то и про диплом вы услышите обязательно, зуб даю!

   2.

   Когда-то, в другой жизни, я был спортсменом. Занимался греблей на байдарке-двойке, получил КМС и был уверен в своем будущем. А оно, будущее, которое уже прошлое – такая странная и неуверенная штука, да-с... У нас в Виннице, простите, я забыл сказать, что родился и вырос, да и живу теперь в небольшом городке в самом центре Украины, городке, который именуется Винницей. Отец родом из Таганрога, мать – самая что ни на есть натуральная казашка. Отца-военного помотало по гарнизонам, пока он не очутился в штабе ракетной армии, тут в Виннице. Тогда это был страшнейший секрет, о котором никто-никто в мире не знал, кроме всей Винницы и всего мира в придачу. Тут в городе неплохая секция гребли на «Спартаке». Это так местный пляж называется. Там я и прозанимался энное количество лет. И не жалею. Спортивная закалка да еще спартанское воспитание, все, что смогли дать мне родители, стало в жизни как никогда кстати. Все изменилось прекрасным майским днем, когда нечистая понесла меня кататься на велосипеде. Я не заметил ту кочку, а она оказалась скользкой и коварной. Велосипед вильнул, и меня вынесло прямо на речной обрыв. Берег Южного Буга в этом месте высок и обрывист. Эту географическую истину я узнал на своей шкуре. А когда вылез из гипса, судьба великого спортсмена стала для меня несбыточной мечтой. А тут понеслось...

   Я не спился. Это от отца, он терпеть не мог водки, вино пил очень редко, коньяк в дом не приносил, потому что считал его снобистским напитком. А снобов отец не переносил на дух. В этом я пошел в отца. Но я отправился в столицу, а через некоторое время вернулся в Винницу, но уже загруженный новеньким дипломом выпускника юридического факультета. Мне было двадцать три года, точнее, уже двадцать три года. Армия мне не светила (после этой злополучной травмы), а на работу по направлению (юрисконсульта химзавода) надо было устраиваться примерно через полтора месяца. По случаю начала взрослой самостоятельной жизни я умотался отдыхать на моря. А зацепило меня на обратной дороге. Я очень долго был юношей застенчивым, просто от природы. После травмы у меня еще возникли другие комплексы. Я считал, что правая сторона лица, исполосованная рубиновыми шрамами, не слишком привлекает девушек. Да мало ли каких комплексов во мне было понамешано? Поэтому поехал отдыхать на отцовской машине один. Сначала планировал в Крым, но робость, все та же робость... плохое качество для будущего юриста? Ну, а что делать? Я как выехал за Немиров, это каких-то пару десятков километров от Винницы, так сразу же понял, что передумал. Мне приятели рассказали о скоплении баз отдыха в небольшом курортном поселке Затока. Даже дали наводку на одну базу с очень приятной администраторшей, с которой всегда можно было договориться. База располагалась на песчаной косе, между морем и лиманом, мне почему-то захотелось именно туда. И я поехал. Десять дней отдыха извели меня окончательно. Там совершенно нечего было делать, кроме как пляжиться, загорать, да шататься по базам, на которых попеременно устраивались танцы. В Затоку приезжают семьями, так что обилия свободных девушек не наблюдалось, а тут еще моя стеснительность. Ну не мог я просто так подойти, познакомиться, завязать разговор. Даже с Маргаритой Павловной, добрым администратором базы «Синее море» я сумел завязать разговор не сразу, преодолев свою извечную робость. Так что я отдохнул, но совершенно без приключений. Танцпол – это не мое, простите, за банальный повтор банальной же мысли. А вот на обратном пути меня ждало то самое приключение. Я объезжал какой-то странный холм, центральная дорога была перекрыта ремонтными работами, знак объезда был намертво примотан к трем штахетинам почему-то колючей проволокой. Мне еще врезались в память кусты облепихи с острыми, почти серебряными листами, на которых уже начинали желтеть ягоды, они были как раз с той стороны холма, которым я стал ехать, но вот около самого холма, почти напротив пляжа и забора очередной базы, почему-то совершенно заброшенной, машина заглохла. Я любил этот наш старенький 412-й Москвич, выкрашенный от рождения в какой-то горчично-поносный цвет. Это была рабочая лошадка нашей семьи, которую использовали, в основном, для поездок на дачу. А вот тут, около моря, да еще на фоне августовского зноя, машинка не выдержала. Мотор закипел. Мне не оставалось ничего другого, только ожидание. Я чуть откатил машину, чтобы не мешала проезду по узкой обходной не дороге даже, а тропе. Прижав к песку совершенно сухие колючки, машинка остановилась под забором базы, выкрашенном зеленой облупившейся краской. Старые штахетины подгнили, то тут, то там были видны проплешины, через которые вся заброшенная территория была как на ладони. Удивительно, но там стояли палатки. Не много. Я увидел две, а когда забрался на территорию базы, обнаружил еще одну.

   – Чего надо? – спросил хмурый мужик в майке, коловший дрова. Ребята, нет, две девушки, готовили на огне, а этот мужик с окладистой бородой и носом картошкой как-то опасливо зырил на меня из-под бровей.

   – Мне помощь нужна, мой Москвич заглох. Вот тут, за забором.

   – Угу...

   Мужик вроде как задумался, доверять мне или нет, только что тут доверять? Ведь если не вру то и машина заглохшая имеется... Проверить – раз плюнуть.

   – Михалыч, возьми кого-то из техников, пусть машину посмотрят... ЧЕЛОВЕКУ.

   А вот последнее слово получилось у него каким-то особенно выделенным. Вот только всей гаммы чувств и интонаций не уловил, что-то такое странное было в этом коктейле, необычное.

   Я только пожал плечами, но когда из-за покосившегося фанерного домика вышло двое молодых парней, я невольно задумался, кто из них Михалыч. Они были одеты одинаково, да и крепкие натруженные руки с буграми мышц выдавали в них людей, физический труд которым не чужд. Но и в глазах что-то такое имелось, что люди называют интеллектом. Тот, что был на пару сантиметров ниже второго, спросил меня:

   – Где?

   По вопросу я понял, что этот крепыш и есть Михалыч.

   – Влад! – представился я и протянул руку.

   – Михалыч. – почему то лицо парня сразу ж расплылось в улыбке. – А вот тот угрюмый товарищ Сен Сеич, а это Мишаня, а за костром колдуют две настоящие ведьмы. Слава и Оля.

   – Ну-ну, поосторожней! Мы все слышим! Так и без ужина остаться можно! – весело отозвалась та, которую звали Оля. Впрочем, мне было не до девушек. Ребята отмахнулись от Олиной шутки, подняв вверх кулаки, такая пикировка, как я понял, была в их компании чем-то вроде обычной формы общения. Как только мы вышли к Москвичонку, как Мишаня грустно покачал головой и произнес:

   – Да, а Бобик-то сдох...

   Если не останавливаться на технических подробностях, то получилось, что через час моя машинка была загнана в лагерь, а мы на потрепанной «Ниве» Сен Сеича уже тряслись в город-герой Одессу, чтобы прикупить запчастей. Дело шло к вечеру, когда мы вернулись, так что вполне естественно, что я остался в лагере. Там еще было двое парней, которых я раньше не видел, скорее всего, они только приехали, потому что к моему Москвичонку уже пристроился весь в засохшей грязи «Запорожец».

   Знаете, я, наверное, очень хотел остаться в этом лагере. И дело, конечно же, было не в молоденьких ведьмочках, вполне обычных девчонках, которых в любом городе пруд пруди, нет, дело было в самой компании. Тянуло меня к ним, вот и достал я бутылку «Столичной», из старых запасов, которую за все время отдыха так и не сподобился приговорить, а уже под водку и разговор пошел совсем другой. Даже девочки как-то порозовели, стали раскованнее и симпатичнее. Правда, кроме «Столичной» мы потом еще много чего пили, а я пустил в расход пару килограмм винограда, который взял родителей побаловать, да че там жалеть?

   Так я познакомился с группой уфологов. Ну, это сейчас их так называют. А тогда это были страшно секретные ребята (как они хотели о себе думать), и занимались изучением НЛО, аномальных зон, полтергейстов. В общем, всего того, что официальная наука отрицала, не признавала и старалась затушевать. Больше всего они боялись «колпака» КГБ. Но мне казалось, что это им так приятно щекотать себе нервы. Тут такое твориться в стране, неужели ребятам из спецслужб есть какое-то дело до группы парней и девушек, которые лезут во всякие дебри, очертя голову? Так получилось, что я пробыл в лагере три дня, так завязались мои отношения с этими ребятами. Потом начался кавардак. Не хочу сказать, что мы ни с кем из них больше не встречались, но... Как-то не до летающих тарелок мне было. Но интерес к теме не пропал. И я старательно собирал крупицы информации, иногда встречаясь с теми, кто знал намного больше меня.

   3.

   А в году две тысячи шестом, примерно, плотину прорвало! Количество материалов по теме инопланетян, эзотерики и прочим непонятным и запретным ранее вещам стало расти по экспоненте. С каждым месяцем выкладывалось все больше и больше материалов. К этому времени в моей жизни произошли перемены. Родителей не стало, я остался один, как перст, с Маришей как-то не заладилось. Она все-таки ушла от мужа, но зацепила молодого актера из местного театра, тот тоже развелся с молодой же женой, так что я был в этих раскладах пятым лишним. За пару лет я сменил две крупные фирмы и сейчас работал юристом в небольшом, но государственном банке. Это придавало моему жизненному статусу какую-то уверенность в завтрашнем дне. Мол, кризисы кризисами, а мой банк будет крепко стоять среди кризисных волн. С этой работой у меня почти не оставалось свободного времени, но с каждым месяцем я все больше отдавался поиску информации, все больше и больше накапливал данных, которые аккуратно ложились на жесткий диск очередного лаптопа. Я снова сблизился с ребятами из той, самой первой компании, и уже за моей спиной было пять походов по загадочным местам. У нас в банке была такая заведена практика: весь отпуск сразу не давать, а делить его на две почти что равные части. Этим я и воспользовался. И чем дальше, тем все более четко в моей голове вызревала мысль.

   А потом эта мысль оформилась в совершенно точную форму. Я как раз был в экспедиции, мы торчали около старинного замка в Карпатах, ну, знаете, там еще камни с выбитыми письменами есть, их еще все подряд расшифровать пытаются. Так вот, я эти самые руны (письмена) в первый же день скопировал, сфотографировал на цифровик, но ничего с ними делать не собирался. Нас не камни интересовали, а подземелья. Я уже второй поход подряд лез во всякие дырки в земле. Так скоро в диггеры перекрашусь. А что, под родной Винницей тоже лабиринтов хватает... Я не говорю про ставку Гитлера. В тот день было пасмурно, тяжелые тучи висели прямо над горами. Замок и парк в нем стали приводить в порядок, но тут, около точки входа, была та еще целина. Кучи строительного мусора, старые прогнившие балки, мотки проржавленной колючки, все это живописно лежало возле каменного завала, служившего нам входом в подвальные помещения крепости. Сегодня мы нарвались на скелет. Было в нем что-то странное, в его положении. Кажется, так могли лежать скелеты, которыми защищали какие-то сокровища. Сен Сеич благоразумно решил не переться прямо к черту на рога, а вдруг там действительно какая-то пакость припасена, а решил связаться с Овцебыком, есть такой в общей тусовке специалист по скелетам, и не только в шкафу. Образовалась чертова прорва свободного времени. Приставленный к нам научный сотрудник тут же помчался докладывать про находку начальству. Я же уставился на вид, который открывался с реставрированного вала. С гор прямо на нас набегали тяжелые свинцовые тучи. Их тут называют «хмарами». И что-то в этом слове есть такое, точное, так и хочется сказать, что небо не хмурилось, а хмарилось... Тучи шли жирными тугими черными полосами в три слоя, и каждый нижний был чернее верхнего и намного. А посреди этого черного разлапистого уныния примостились две эфемерные белые тучки, похожие на небольших драконов из китайской книги-раскраски. Глядя на этих драконов, в моей голове и вырисовалась МЫСЛЬ: «Хочу стать специалистом по общению с инопланетянами». Это вот так она сформулировалась в первый раз. Смутно? Еще бы... Тогда я не придал этой мысли какого-нибудь значения. Всплыла и забудется! Да и дождь хлынул, как из ведра, заставив укрыться под импровизированным навесом, оставленом строителями прошлых лет. От настоящего ливня навес спасал плохо. Через три дня я вынужден был вернуться в Винницу, а еще через день уже лежал в больнице с воспалением легких. Надо сказать, что ту экспедицию все-таки свернули. Не знаю, по какой причине, но вход было приказано замуровать, Сен Сеич что-то знал про причины, но хмуро отмалчивался. Это у него получалось как-то естественно, хмуро отмалчиваться. А мысль, как оказалось, не пропала втуне. Вскоре она проросла самым неожиданным боком.

   4.

   В жизни ничего не происходит просто так. И непросто не происходит. Мы не видим тех пружинок, которые заставляют поворачиваться ситуацию именно тем боком, которым она развернулась, и наивно верим в то, что мы и есть та самая пружинка, которая заставит ситуацию измениться. Но все ли зависит от нашей воли? Или только какое-то определенное сложение векторов самых разных сил позволит менять ситуацию, и при чем тогда наш единичный вектор?

   Я долго размышлял на эту тему, даже строил графики, выводил статистические закономерности, мне казалось, что я вот-вот прикоснусь к истине. Точнее, к небольшой ее искорке, к тому, как управляется общество и как происходит его развитие. Но... На работе дела шли не шатко, не валко. Смутно вырисовывался кризис, который в других странах уже вовсю скалил зубы. Казалось, что самая устойчивая система финансирования в мире вот-вот рухнет. И кто-то собирается попировать на развалинах этой системы.

   Я принял решение уйти из банка, повинуясь какому-то импульсу. Мне захотелось уйти, пока еще все в порядке. А не уходить на фоне сокращений. Грызни в коллективе, постоянного стресса по работе, который вот-вот станет невыносимым. Уход был воспринят друзьями и коллегами как какая-то странная прихоть. Ладно бы. Если бы перешел в другой банк на должность повыше, что-то выиграл в зарплате, социальном статусе, но я ушел в никуда. И это вызывало недоумение. Я как раз много читал про дауншифтеров, что-то вроде социального явления, когда люди уходили с больших должностей, меняли социальный статус на намного более низкий, хотя бы для того, чтобы скинуть тот груз ответственности, который был непосилен их плечам. И только после этого они начинали жить по-настоящему. У меня были небольшие сбережения, которые позволяли прожить какое-то время достаточно комфортно. Был и небольшой источник доходов: квартира родителей сдавалась внаем, я за время пребывания на банковской работе купил малогабаритную квартиру в кредит и успел с кредитом рассчитаться. Так что будущего я не боялся. Смущала неопределенность, мутные абрисы будущего. Впрочем, учитывая, что будущего не существует, а живем мы только в настоящем, будущее меня тоже смущало не сильно. Меня смущало то, что я так и не нашел себя.

   5.

   Этот голос я услышал на рассвете. Есть такое время сна, когда ты и не спишь, но вроде как и не бодрствуешь. Ты находишься не во сне, и во сне одновременно. Это не сон даже, а какое-то видение, чаще всего вещее. На этот раз видения не было. Был голос. Пусть психиатры называют это слуховыми галлюцинациями, наплевать. Голос шел в небес. Он был немного ироничным, но только немного. Его мягкий бархатный тембр успокаивал, как будто голос был предназначен для того, чтобы погасить невольную тревогу. «Ты хотел быть специалистом по контактам?» – спросил голос. Каким-то образом я почувствовал, что кивнул в ответ. «Так будь им!» – пророкотал голос, но уже совершенно другими, повелительными интонациями. Я проснулся весь в поту.

   Побывав в разных экстремальных местах, да еще связанных с самыми непонятными явлениями в природе, не только с НЛО. В действительности, даже мы в ходе экспедиций убедились, что подавляющее большинство свидетельств об НЛО – фантазии какого-то очередного разыгравшегося воображения. Но кроме НЛО в аномальных зонах было много странного. И эти странности научили очень бережно относиться к вещим снам.

   И тут я начал думать, как мне стать этим самым специалистом по контактам с неземными цивилизациями. Нет, такие специалисты были, их имена появляются в Интернете, они пишут книги и гордо называют себя «контактерами». Но разве контактеры они на самом деле? Кто их обучил этому? Ответ пришел через небольшое время, когда я получил ответы на бесконечный поток писем. Все они были самыми настоящими самоучками. Кто-то из них даже обещал помочь выучиться этому нелегкому ремеслу. Но ремесла нет. Если никто ему не обучает на регулярной основе. Простите, выражу мысль точнее. Профессии в современном мире нет, если никто из специальных обучающих учреждений не имеет ее в программе и не выдает дипломы государственного образца, свидетельствующие о твоем освоении этой специальности. Таким образом, я окончательно зашел в тупик. Конечно, можно было согласиться на одно из частных предложений, но чему учиться у самоучки? Я интуитивно чувствовал, что этот путь для меня закрыт. Почему-то мне казалось, что он неправильный, ложный, не мой. Решение пришло ко мне вместе с рекламным проспектом. Странно, стоит задать вопрос – и ты имеешь возможность получить на него ответ. Надо только этот ответ прочитать, а не пройти мимо. А получилось так, что на мой почтовый ящик стал валить СПАМ. Где-то мой электронный адрес засветился, настроил фильтр, который позволял отсеять надоедливую рекламу еще до того, как она попадет в ящик, но чистил я этот фильтр самостоятельно. Эти интеллектуальные системы ненадежны, частенько в СПАМ попадали и совершенно необходимые мне письма, так что надо было быть настороже.

   Из длинного списка абсолютно ненужной рекламы способов увеличения члена, самых настоящих швейцарских часов и недвижимости на Карибах мне в глаза попалась реклама курсов повышения профессионального мастерства и самосовершенствования некого Довбаня. Я убрал галочку, которая должна была отправить рекламку в небытие, и развернул ее посмотреть. Довбань было что-то знакомое, известное... Это и заставило меня ее открыть. Рекламка была достаточно компактной, но в ее теле содержалась ссылка на сайт курсов. И я перешел по ссылке. Антивирусник попросил меня еще раз подумать, прежде чем перейти по незнакомой ссылке, потом предупредил о среднем уровне антивирусной опасности, после чего благополучно отключился.

   Увидев лицо руководителя курсов, я сразу вспомнил его историю. Он был комсомольским функционером, который на самой заре кооперативного движения бросился в бизнес, за что был глухо осуждаем обществом, стал одним из первых легальных миллионеров в тогда еще СССР, он первым вводил в наш быт многие непонятные термины, которые во всем мире означали правила ведения культурного бизнеса. Что он только не производил. От водки... до интеллектуального продукта, каковым являлись курсы личностного роста, самосовершенствования, риторики, психологии и так далее. Кроме самосовершенствования, личностного роста, риторики, которые ни к чему не обязывали, в перечне курсов были и программы обучении на базе первого высшего образования, которые давали второй диплом государственного образца. Прилагался список специальностей и список документов, которые надо было привезти с собой... А еще... сразу же возникло ощущение, что я нашел именно то, что мне было нужно. Нет, у Довбаня не учили контактам с внеземными цивилизациями, но, вполне возможно, только пока что не учили!

   6.

   Когда я очутился в Москве, осень уже вступила в свои права. Моросил противный московский дождик, люди в плащах и высоких шапках черных зонтиков прощались с таким неуловимо ускользающим летом. Ветер еще не был по-осеннему промозглым, но и летняя ласковость куда-то исчезла. Короче, конец августа в Москве казался концом сентября. Привыкли мы к мягкой перемене погоды, особенно по-винницки, когда осень постепенно сменяет лето, а зима приходит в начале января, а весна только-только начинает пробиваться к нам в середине апреля. Рекламные плакаты, пропитанные влагой, гулко стонали под напорами ветра, старушки, извечные московские старушки уже натянули на себя теплые кофты...

   Осень в Москве уже началась. До назначенной встречи было еще сорок четыре минуты. А до офиса Довбаня – ровно три минуты пешком. Как мне удалось попасть к Самому Довбаню? Наверное, все дело в решительности, с которой я добивался очной встречи. Говорят, что сам Адонис Поликарович Довбань выступал только с вводными лекциями на нескольких курсах, а групп не вел практически никаких. Но все-таки мне удалось уговорить секретаря назначить мне время для встречи, настойчиво повторив свою просьбу в самых различных вариациях. Примерно шестнадцатый заход принес мне успех. Не уверен, что мне удалось найти формулу, которая открыла сознание секретаря, скорее всего, его сломила моя настойчивость. После дождливой Москвы оказаться в европейском офисе, обставленном по последнему слову делового дизайн, было неожиданно приятно. Тем более, что внешне ничего такого не предполагалось. Офис компании «Довбань» казался обычным гадким утенком, которых понастроили в последнее время сверх всякой меры и не только в столице. Они строились с учетом только одного: впихнуть как можно больше персонала в не самые большие площади, за которые потом можно драть фантастическую арендную плату. А тут вполне все просторно, цивильно, красиво. Да, на дизайнеров Адонис Поликарович потратился не по-детски. Секретарь, приятный молодой человек в строгом сером костюме, возник как бы ниоткуда, но он был осведомлен и обо мне, и о цели моего визита.

   – Владлен Витальевич? – скорее, интонации его не были вопросительными, это было утверждение, но скрытое в некой вопросительной форме. – Прошу за мной. У вас будет ровно семь минут. Постарайтесь не отвлекаться и изложить суть вашего вопроса. Это сложно, но ничего невозможного в этом нет.

   – Хотелось бы времени чуть больше, – несколько раздраженным тоном произнес я. Все-таки, по моим понятиям, такие правила должны сообщаться заранее. Впрочем, я тут в роли просителя, поэтому и правила устанавливать не мне.

   – Кто не может уложиться в семь минут, ни за что не уложится и в семнадцать, – так же подчеркнуто любезно сообщил мне секретарь, после чего открыл дверь в приемную. Там уже ждала секретарша, по традиции миллионщиков, финалистка какого-нибудь конкурса красоты, где длина ног и мощь бюста полностью исчерпывают человеческие характеристики претендентки на титул. Она же без слов препроводила меня в глубь приемной, где открылась дверь в покои Самого.

   Он показался мне не таким круглолицым и совершенно хмурым. Есть такой тип людей, которые уверены в одном: гениальные мысли приходят только в их светлые головы. Те же, кто пытается отвлечь их своими пустопорожними идейками, попросту крадут их драгоценное время. И с ним мне придется говорить уже шесть минут и пятьдесят секунд! Ужас!

   – Адонис Поликарович! У меня есть к вам деловое предложение. Открыть новые курсы. И я буду их первым слушателем.

   – И кого же мы будем на этих курсах готовить? Секретарей-референтов? Я эту специальность вычеркнул давно за ненадобностью.

   – Нет. Вы будете готовить специалистов по контактам с неземными цивилизациями.

   – Что?

   Довбань выпучил глаза, морда его лица налилась багровым цветом, и он зычно захохотал. Хохотал он ровно полторы минуты. После чего успокоился и вытер вспотевшее от хохота лицо носовым платком в черно-белую клеточку.

   – У меня есть к семи минутам еще две, – подчеркнуто вежливо произнес я.

   – Даже четыре, – неожиданно дружелюбно произнес Адонис Довбань, – из-за моей эмоциональной реакции вы могли сбиться с мысли.

   – Я готов стать первым слушателем этого курса и оплатить обучение от начала и до победного конца.

   – Зачем вам это надо? – Довбань смотрел на меня, чуть прищурив правый глаз. Интересно, что означает этот его идеомоторный ответ?

   – Это надо нам обоим.

   – Вот как? – не удержался и съязвил хозяин компании, в которой обучали всему на свете, кроме того, что мне было нужно.

   – Мне это нужно потому что я хочу стать единственным на планете дипломированным специалистом по контактам с неземными цивилизациями.

   – А что надо в этом мне? – так же с иронией спросил мэтр Адонис.

   – Вы ведь ведете курсы личностного роста? – ответил я вопросом на вопрос.

   – Да, в пределах бывшего СССР я первый начал развивать эту тему.

   – Так неужели создание этих курсов не приведут вас к вашему личностному росту?

   И я понял, что попал в цель.

   7.

   А на следующий день я уже стоял на углу Кропоткинской улицы, у самого людного перехода и мочился на мостовую на глазах у всех прохожих. Так началось мое обучение тому, чему я не знал еще сам. Да, Довбаня я заинтересовал. По его лицу было видно, что идея обучить тому, чего вообще никто не учит потому что его не существует, была для него чем-то вроде медовой ловушки для пчелы. И эта ловушка сработала. Но я-то еще не знал, чем это для меня обернется! Хот первое задание я выполнил успешно, сумев даже объяснить милиционеру, что такое общество людей, страдающих недержанием мочи – достаточно влиятельна организация в мире, которая следит за наличием общественных туалетов в любом цивилизованном городе, второе задание я завалил. Мне надо было найти общий язык с нищим, который просил милостыню на углу той же Кропоткинской, только в трех кварталах выше того места, где я пообщался с милиционером. На сей раз мой контакт был полностью провальным. С Адонисом мы встретились через час после моего блистательного фиаско. О его блистательности свидетельствовал фингал, который оставил мне на память неожиданно избавившийся от паралича инвалид, собиравший милостыню практически точно в той точке, которая мне была нужна.

   Так началось мое обучение по новой программе. Как оказалось, первый ее этап был почти полностью посвящен тому, чтобы выбить из меня брезгливость в общении. То есть, мне приходилось общаться с самыми разными людьми, все эти встречи организовывал Довбань или его секретарь-референт, и каждая встреча обставлялась еще и дополнительными заданиями, которые только усложняли ситуацию. Через какое-то время я понял, что суперцель всех этих заданий – это преодоление того, что мы называем в литературе ксенофобией, то есть, выработка способности спокойно и адекватно общатьс с любыми людьми независимо от их цвета кожи, уровня образования и каких-то особых привычек. С какой-то иезуитской подлостью мне подсовывали всевозможных извращенцев, у которых сексуальные и не только фантазии зашкаливали так далеко, что и людьми некоторых называть было бы сложно. И не только общаться, с некоторыми и вступать в интимные отношения. Знаете, это было намного похуже того момента, когда мне пришлось мочиться на глазах у сотен прохожих или в балетной пачке раздавать приглашения на лекции Чубайса. Но и это оказалось не пределом того, что мне пришлось пережить в первый год обучения. Финальным выстрелом в висок была поездка в Штаты. Я не знал цели этой поездки, но те встречи, ради которых совершил это турне (а кроме Штатов мой учитель внес в программу поездки и Великобританию) совершенно перевернули мое сознание. Сначала был культурный шок. Вы знаете, что может сделать с собой человек при помощи современной пластической хирургии? Нет, вы этого еще не знаете. То, что иногда попадает в СМИ – это все так... ерунда. Я видел, во что превращаются обычные люди, и не только вливая в губы и сиськи литры силикона, а когда в голову впиливаются рога, или на теле появляются встроенные драгоценные и не слишком камни, когда кожа становится похожей на драгоценный фолиант с икрустацией, но это еще пол беды, а когда тело вообще становится нечеловеческим. Культура комиксов породила культуру комиксоподобных монстро-людей. И соответственно с внешностью, менялись и их мозги... А потом меня потащили по двум линиям: от социального дна до высшей аристократии этих стран. И, знаете, мне сложно сказать, что было бы сложнее – установить контакт с инопланетянином или настоящим английским аристократом. Наверное, все-таки второе намного-намного сложнее. А еще больше впечатлений у меня оставила встреча с английским потомственным аристократом, опустившимся на самое дно, и не в силу жизненных обстоятельств, а по своей собственной воле. Сила разрушения взяла верх над силой созидания? Если бы все было так просто. Он упивался своим дауншифтерством, как наркоман упивается очередной дозой избранной дури. Он находил в своем состоянии такие прелести, которые совершенно непонятны обывательскому уму. И если бы он оставил себе возможность вернуть все на круги своя и занять достойное социальное положение, так нет, это не была игра – он сознательно обрушил все мосты, ведущие назад, он сознательно упивался своей нынешней ничтожностью... И это было настолько поразительной формой деградации сильной личности, что я стал задумываться над тем, была ли в его поступках деградация или наоборот, он двигался к своей, очень высокой (по его меркам) цели.