355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Владислав Белик » Новая Эра » Текст книги (страница 3)
Новая Эра
  • Текст добавлен: 2 января 2021, 19:30

Текст книги "Новая Эра"


Автор книги: Владислав Белик



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Не знаю, как ты, но я боюсь. По-настоящему. Мне стыдно говорить об этом, но это так.

Ксюша с Викой понимали Бориса. Если протест перерастет в революцию – им не жить. Матвеев сделает все, чтобы остановить натиск. Будет стрелять по мирным жителям, давить их танками, скидывать на людей бомбы. Он не постесняется применять газ. Да что угодно, лишь бы удержать власть в своих жирных руках. Конвенция о правах человека для него ничего не значит. Он тут царь и бог. В этой стране его власть абсолютна.

– Знаешь, что я тебе скажу, Борь: лучше умереть в борьбе за свободу, чем жить в говне!

Толик внимательно слушал. Он в полной мере согласен с Философом. Тогда, на Нуле, после освобождения, он говорил с ним и поддерживал каждое его слово. Он настолько фанател этой идеей, что готов был прямо сейчас взяться за оружие, лишь бы в его будущем было сильное государство с достойным лидером. В Философе он видел этого лидера. Был готов за него умереть, лишь бы трон занял здравомыслящий человек, принципиальный и рассудительный.

– Нам всем нужно об этом подумать, – сказала Ксюша. – Ни у кого из нас нет той жизни, за которую можно было бороться, а твои призрачные идеи – это пыль в глаза.

– Пыль? Ты на самом деле так думаешь? Тогда я очень расстроен, – Философ взял у Бориса сигарету и закурил. Сначала прокашлялся, но потом втянул полной грудью сигаретный смог. – Я говорю искренне, от сердца. И знаешь что? Если у тебя нет той жизни, за которую стоило бы бороться, то почему бы не биться за жизнь твоих будущих детей? За их хорошее образование, за бесплатную, а главное, качественную медицину! За их реализацию в большом и уверенном государстве! – он еще раз затянулся сигаретой. – Я вот не уверен в том, что эта страна станет настоящим домом для моих детей, если я буду сидеть на жопе ровно. Поэтому я приложу все свои усилия, чтобы моя родина превратилась в великолепное место.

– С чего ты хочешь начать? – спросила Вика.

– Пока не знаю. Для начала хочу услышать ваш ответ. Вы со мной или нет?

– Дай нам время, – сказал Борис. – Я не готов ответить сразу.

– Нужно поговорить об этом со Стасом, – сказала Ксюша.

– Ему об этом знать пока не нужно, – проговорил Философ и затушил сигарету о край лавочки.

– Зачем тогда ты его звал?

– На самом деле я знал, что он сегодня на смене и никак не сможет вырваться. Так было задумано изначально. Он пока не готов, – отвечал Философ.

– И когда ты ему об этом скажешь? – спросила Ксюша.

– Пока не знаю, скажу ли я ему вообще об этом. Если, конечно, никто из вас не проболтается.

Никто не прокомментировал слова Философа. Все прекрасно понимали, как Стас на это отреагирует. Он, как минимум, будет в бешенстве.

– Оставлю вас, – сказал Философ и вышел из беседки. – Мне кажется, вам нужно обсудить все без меня.

Толик также поднялся с лавочки и подошел к Философу.

– Как я понимаю, Толик для себя все решил, – сказал Борис.

– Еще в ту ночь, – ответил Толик. – Беспредел полиции подтолкнул меня к этому.

Парни направились к арке, оставив Бориса, Вику и Ксюшу сидеть на лавочке. Первые десять минут никто не издал и звука. Все были напряжены, особенно Ксюша. Почему Философ не доверяет Стасу? Каким бы преданным полицейским он не был, парень всегда помогал друзьям, выслушивал их, наставлял. Почему Философ так поступает с ним? Он не достоин даже знать о планах революционера? Ксюшу чуть ли не подмывало позвонить Стасу и рассказать обо всем, однако ее что-то останавливало. Может, это была гордость? Философ попросил молчать, а Ксюша не из тех девушек, которые трепятся направо и налево.

Тишину нарушил Борис:

– Что думаете?

– Да хрен его знает, – сказала Ксюша. – Мне страшно даже об этом подумать.

– Да, но… – начала Вика. – Если честно, то я с ним согласна. Со временем режим будет только ужесточаться. Недалеко тот день, когда Матвеев захочет изменить конституцию. Назовет себя царем и отправит нас на заводы пахать.

– Ага, на плантации тростник собирать, – с сарказмом ответил Борис.

– Сегодня такое хорошее настроение было, а Философ его испортил, – проговорила Ксюша.

– Хорошее настроение? – спросила Вика. – Что-то произошло?

– Много чего, – ответила девушка, не желая делиться своими эмоциями. Ей сейчас было не до этого. Голова ее пухла от размышлений. Философ посеял в ней семя сомнения. Ксюша боялась, что оно разрастется до небывалых размеров.

– Ну, говори же, – настаивала Вика.

– Мне пора домой, – прервала ее Ксюша. – До завтра.

Девушка подорвалась с места и направилась к арке.

– Что это с ней? – спросил Борис.

– Да черт ее знает. Сегодня целый день происходит какой-то хаос.

По дороге домой Ксюша обдумывала слова Философа. Она понимала все безрассудство парня, но и его стремление к лучшей жизни были ей по душе. Она вспоминала бабушку, которая безумно любит Матвеева, чуть ли не боготворит его. Для нее президент – герой. Она легко закрывает глаза на непонятные законы, который ничем не помогают народу. Бабушка готова прощать Матвееву все лишь из-за его небрежного подарка в виде квартиры. Ведь Ксюша прекрасно все понимает, даже в детстве, после смерти отца, она не воспринимала квартиру как подарок. Для нее несколько десятков квадратных метров были не что иное, как замаливание греха. Однако со стороны президента это было что-то вроде благотворительности. Чушь, ничего более. Это как купить сосиску бездомной собаке. Она съест ее и будет благодарна тебе до конца жизни, а ты уже завтра о ней забудешь.

Девушка зашла в квартиру, скинула с себя обувь и прошла в кухню. Дед, как всегда, что-то мастерил. Сегодня он собирал модель самолета из картона. Ксюша поставил чайник на плиту и села напротив деда.

– Ты чего, внучка? Устала на работе?

– Да, немного.

– Если хочешь, могу тебе налить медовухи. Сам готовил, – улыбнулся дед.

– Нет, спасибо. Сегодня мне хватит.

– Так ты уже накидалась? – дед поднял на нее взгляд.

– Да нет же, – улыбнулась Ксюша.

Дед был единственным человеком, который мог поднять ей настроение одной фразой. Она его очень сильно любила. Даже бабушку не так сильно, как деда. Когда умер отец, дед был рядом с ней чуть ли не каждую свободную минуту. Он старался огородить ребенка от жестокого мира.

– Ксюш, я же могу налить, ты же знаешь, – подмигнул дед.

– Дедуль, я чай попью и пойду к себе в комнату.

– Могу в чай немного плеснуть, – говорил дед, пытаясь приклеить часть крыла к основе модели.

– Не хочу я пить, дедуль.

– Ну и зря. Тогда мне налей, я за тебя выпью.

– Ты как всегда, – рассмеялась Ксюша.

Она налила дедушке рюмку медовухи, а себе заварила чаю.

– Как день прошел? – спросил дедушка. – Много людей спасла?

– Я ж простая медсестра, – сказала Ксюша и следом добавила: – Пока что.

– Пока что? А что будет дальше?

– Мне Евгений Степанович пообещал, что я проведу с ним операцию.

– Да ну? Поздравляю, внучка! И когда это будет?

– Пока еще не знаю. Надеюсь, как можно раньше.

– Тогда за тебя! – проговорил дед и выпил рюмку медовухи.

– Ты че там, опять бухаешь?! – закричала бабушка со стороны зала.

– Не бухаю, а успокаиваю нервы! – крикнул ей в ответ дед. – Ты мне их так расшатала, что на них можно кататься, словно на качелях.

Ксюша улыбнулась.

– Ах ты, черт неблагодарный! – крикнула в ответ бабушка.

– Вот именно. На тебя только черти и ведутся! – проговорил дед.

– Так вот один повелся и испортил мне жизнь!

Ксюша старалась сдержать себя. Лишь бы не заржать, а то бабушка обидится. Девушка поцеловала деда, взяла чашку и пошла с ней в комнату. Бабушка не отлипала от экрана телевизора. Снова на главном канале жирное лицо Матвеева. Ксюша хотела разбить этот гребаный ящик и выкинуть остатки в окно. Но вместо этого зашла в комнату, закрыла дверь, поставила чашку на стол и переоделась. Слова Философа до сих пор вертелись в ее голове. Она вспомнила, сколько дед получил пенсию в том месяце. Тринадцать тысяч рублей. Смех, да и только. Ксюша села за стол и сделала глоток чая. Нужно было соглашаться на медовуху, подумала она.

Девушка достала небольшой ежедневник из нижнего шкафчика. Смерть отца очень сильно ударила по состоянию ребенка. Ксюша не видела красок в жизни. В школе детский психолог посоветовал ей вести дневник и перечитывать заметки прошедших дней. Так черно-белые дни Ксюши окрашивались в цвета радуги. Со временем она поняла, что ее жизнь не настолько серая, какой могла бы быть. Она уже давно вырвалась из этого состояния, однако привычка вести дневник осталась.

Богема

На широкой плазме, висящей прямо напротив стола из красного дерева, мелькало лицо ведущей новостей. Голос ее резал слух Матвееву. Он сидел за столом, в правой руке держал бокал с пятидесятилетним коньяком, а в левой бумагу, которую очень пристально изучал.

– Матвеев пообещал со следующего года поднять пенсии, только сумма, которую он пообещал, возмутила пенсионеров. Передаю слово нашему корреспонденту Арнольду, – сказала девушка из телевизора.

Матвеев перевел взгляд на экран. Его всегда бесила эта выскочка из канала «Обзор». Ее идеально прямые волосы, белоснежные зубы, чистая кожа. Так не могут выглядеть люди. Абсолютно у каждого из них есть изъян. Может, она прячет его за красивой этикеткой? Лицо ведущей исчезло. На экране появился мужчина. Матвеев сразу заметил, что он еврей. Курчавые рыжие волосы, очки в роговой оправе, костюм, который совершенно ему не шел. Матвеев не был антисемитом. Напротив, его главным помощником был мужчина из Тель-Авива. Однако лицо Арнольда было ему противно. Может, это все из-за его лопоухости?

– С вами на связи Арнольд. Мы сейчас находимся в центре Москвы. Я решил пообщаться с Московскими пенсионерами, и вот что они говорят по поводу повышения пенсий.

Мужчина отошел слегка вбок, и перед камерой появилась женщина в возрасте. Можно даже ее назвать бабушкой. Она опиралась на палочку и в руках сжимала авоську с хлебом.

– Знаете, мне уже шестьдесят три года. Я отдала всю себя стране. Работала до изнеможения, – сказала бабушка. – Между прочим, я учитель физики! Заслуженный преподаватель России. И вместо того чтобы обеспечить мне хорошую старость, Матвеев втаптывает мое имя в грязь! Так не уважать учителей может только наш президент! – глаза бабушки горели. Создавалось ощущение, что от гнева ее голова разлетится на части. – Двадцать три рубля! Вы смеетесь над нами? Мы кто вам? Я выпустила из школы больше тысячи детей, и они все прекрасно знали мой предмет! И какая благодарность? Двадцать три рубля к пенсии? Не смешите меня!

– Если не секрет, сколько вам государство выделяет денег? – спросил ее Арнольд.

– Мне? Да что скрывать?! Восемь тысяч! Что я могу на них купить? Даже чертов гроб стоит дороже! За место на кладбище требуют баснословных денег! Не знаю, как будут меня дети хоронить! – кричала бабушка. – Да хрен с этой пенсией! В поликлинике все плевать на тебя хотели! Они как видят престарелого человека – их в дрожь бросает! Понимают, что должны бесплатно нам помогать, только им это не нужно. За нас они ничего не получают! Это я еще не говорю про цены на продукты! Помидоры стоят две сотни за килограмм! Неудивительно, что врачи к деньгам тянутся.

– Спасибо за комментарии, – прервал ее Арнольд. – Передаю слово Полине.

– Спасибо вам, Арнольд, – говорила девушка. – Помимо недовольных пенсионеров взбунтовались шахтеры. Их не устраивает новые порядки выплат. Теперь они работают не за ставку, а получают деньги за определенное количество добытого угля. Передаю слово нашему второму корреспонденту Дмитрию.

Матвеев, не дождавшись корреспондента, выключил телевизор. Он готов был позвонить в центральный офис канала и потребовать уволить эту Полину, или как там ее зовут. Он уже забыл имя девушки. Матвеев залпом осушил бокал с коньяком, положил бумаги на стол и взял телефон.

– Абрама ко мне! – закричал в трубку Матвеев.

Не прошло и минуты, как в его кабинет зашел невысокий толстый мужчина с залысиной на темечке. Он сел напротив Матвеева.

– Вызывали, дорогой президент?

– Да, – сказал Матвеев и поднялся с мягкого стула. Он взял графин и налил себе коньяк в бокал. – Будешь?

– Нет, спасибо. Не имею привычку пить на работе.

– Кому ты пиздишь? – грубо спросил Матвеев.

Абрам потупил взгляд и сказал:

– Чуток только.

Матвеев налил ему коньяк, и подошел к окну, сжимая в руке свой фужер.

– Рассказывай.

– Вы о чем, дорогой президент?

– Что с моим рейтингом? Что вообще творится в стране?

– Ну как вам сказать… – мягко начал Абрам. – Много недовольных.

– Конкретней!

– Рабочий класс, пенсионеры.

– А средний класс? Что он говорит?

– Средний? Вы о ком именно говорите?

– Ты надо мной издеваешься?! – Матвеев обернулся и кинул тяжелый взгляд на Абрама.

– У нас как такового среднего класса нет. Все деньги находятся у нас.

– Ладно, хрен с этим средним классом. Что говорят военные, полицейские?

– Они всем довольны, – сказал Абрам.

– Неудивительно, – сказал Матвеев и сделал небольшую паузу. – Что с новым силовым отрядом?

– Пока еще в разработке. Думаем, какие предоставлять им права и обязанности.

– Что тут думать? Полную вседозволенность!

– Не думаете, что народ будет против?

– Да мне плевать на них! Пусть закидают Кремль гневными письмами – вообще все равно! Мы должны удержать власть всеми доступными средствами!

– Если вы так будете рассуждать, то недалеко и революция.

– Да они ничего не смогут сделать. Народу не до революции. Ты еще не понял, где мы находимся? – Матвеев вернулся на место. – Это не Израиль. Тут люди не борются за свои права. Они принимают, что им дают, и сидят мирно на работе в надежде прокормить семью. У них даже мысли не возникают о революции, – он сделал глоток коньяка. – Эта страна для нас ферма по выращиванию денег! Ты приехал сюда работать, так что позаботься о формировании новой силовой структуры! Сделай все, чтобы на следующей неделе начали вербовать людей! Я хочу видеть патриотов в рядах Национальной Гвардии!

– Значит, так будет именоваться подразделение? – спросил Абрам.

– Да. Мне кажется название звучное.

– Сегодня же займусь этим.

– Не сегодня, а сейчас же! – проговорил Матвеев. – Завтра жду отчет!

– Конечно, дорогой президент.

– Ах да, вот что еще хотел спросить, – начал президент. – К вечеру все готово?

– Обижаете, – сказал Абрам. – Скоро приедет машина и отвезет вас на место.

– Хорошо.

Абрам поднялся и хотел выйти из кабинета, только Матвеев остановил его прямо у двери.

– Абрам, у меня к тебе еще одно дело. Можешь с ним не торопиться, только это точно нужно сделать.

Мужчина обернулся:

– Я вас слушаю.

– Только что была прямая трансляция на канале «Обзор». Нужно заткнуть им рот. Сделай все красиво, как ты умеешь.

– Мне нужно о ком-то конкретно позаботиться?

– Обрати внимание на ведущую новостей и корреспондента-еврея.

– Я вас понял, дорогой президент. Все будет на высшем уровне.

Абрам вышел из кабинета, оставив Матвеева одного. Президент заметил, что Абрам не притронулся к бокалу с крепким напитком. Чертов еврей! Не понимает, насколько восхитительный коньяк он ему предложил. Президент налил себе еще и вернулся к бумагам. Градус его вообще не брал. Усталость накатывала волной, укутывала одеялом сонливости. Матвееву нужно прийти в себя. Взбодриться чем-то. Он достал из сейфа пакетик с белым порошком. Рассыпал его на стол, поровнял кредитной картой и затянул ноздрями через свернутую купюру. В момент усталость растворилась, как маленький хомячок в щелочи. Так быстро бодрость никогда не била в голову. Матвеев все говорил себе, что нужно отказаться от допинга, однако организм требовал все больше и больше. Он не заметил, как прошло полчаса.

Раздался стук в дверь. Матвеев поднялся со своего места. Его руки тряслись, а настроение требовало выплеснуть внезапно появившуюся энергию. Он открыл дверь. Перед президентом стоял двухметровый бугай в очках.

– Тебе солнце светит? – спросил Матвеев и рассмеялся.

Бугай снял очки и сказал:

– Иван Ростиславович, машина подана.

– Хорошо. Сейчас выйду.

Бугай скрылся из вида. Матвеев вернулся к столу и взял еще пару пакетиков с белым веществом. Не успел он моргнуть, как оказался в машине. Тонировка на окнах отбивала осуждающие взгляды прохожих. Машину президента сопровождала полиция. Две машины спереди и две сзади. Матвеев спросил:

– Где коньяк?

– В подлокотнике, – ответил бугай. Он внимательно следил за дорогой.

Матвеев полез в подлокотник и достал бутылку. Откупорил ее и присосался к горлышку. Он уже не чувствовал вкуса алкоголя. Обжигающая жидкость просто проходила через горло.

Когда на дне бутылки осталось два глотка, машина припарковалась у трехэтажного коттеджа. Бугай вылез из машины и открыл президенту дверь. Матвеев вылез и потянулся. Бутылку он кинул в кусты. Коттедж находился в лесной чаще. Вокруг только деревья, больше ничего. Машины полиции давно скрылись из виду.

– Вас ждать? – спросил бугай.

– Нет, поезжай домой. Если что, я тебе позвоню, – ответил Матвеев и пошел к воротам.

Он нажал на кнопку, что висела рядом с входом. Не прошло и минуты, как ворота распахнулись. Перед ним появился мужчина с огромным брюхом. Из одежды на нем было только полотенце, повязанное на талии. Огромный живот висел чуть ли не до бедер. Дряблые руки сжимали поводок, на конце которого была привязана девушка. Она сидела рядом с мужчиной, гордо выпятив голую грудь. Кляп мешал ей дышать, а прищепки на сосках заставляли девушку плакать.

– Привет, Вань. Как тебе моя собачка?

Матвеев сел на корточки и потянул за одну из прищепок. Девушка вскрикнула. Тогда Матвеев рассмеялся и дал ей пощечину.

– Хорошая сучка! – Матвеев поднялся. – Все в сборе?

– Конечно! – ответил тучный мужчина. – Только тебя ждем.

– Тогда пошли внутрь, Игорек.

Матвеев пошел первый, Игорь шел за ним. Он тянул за собой поводок, заставляя девушку ползти быстрее. Она стирала колени об вымощенную плитку, однако молчала и старалась не издавать ни единого звука. По ее внутренней части бедра стекала смазка. Казалось, ей это нравится. Она мило виляла черным хвостиком, что торчал у нее из попы. Игорь Антонов был еще тем извращенцем.

Мужчины зашли в коттедж. Повсюду доносились крики, стоны, вопли. Весь дом был усеян голыми телами мужчин и женщин всех форм и размеров. Кто-то потягивал кальян, пока его орально удовлетворяла одна из наложниц коттеджа. На барной стойке лежала рыженькая фигуристая девушка в одних трусиках. Мужчина с большой головой и шрамом на всю спину слизывал соль с груди, пил текилу с ее пупка и заедал лаймом, кусочек которого рыженькая держала в зубах.

Матвеев с Антоновым прошли через коридор, где ненасытный мужчина долбил блондинку, поднялись на второй этаж и зашли в кабинет. На огромном дубовом столе лежала девушка. Руки ее привязаны к одной стороне стола, а щиколотки к другой. Она напоминала пятиконечную звезду. Над ней возвышалась вторая девушка, что сжимала в руках длинную тонкую палку. Она то и дело хлестала по животу, рукам, бедрам, груди, не жалея тело безобидной милой особы. Шатенка не боялась причинить увечья брюнетке, ведь за ней наблюдал мужчина в строгом костюме. Он курил сигару в кресле у камина. Глаза его блестели, а руки нервно сжимали ручку. Казалось, что он сейчас подлетит к девушкам, поставит их раком и начнет отрываться на полную катушку, однако он только смотрел. Мужчина с сигарой заметил в дверях Матвеева и Антонова.

– Добрый вечер, товарищ президент. Как ваши дела?

– Давай без формальностей, Швалов.

– Хорошо, Вань.

Девушки не останавливались. Они продолжали шоу, только теперь для троих мужчин. Матвеев прошел вглубь кабинета и сел на диван. Антонов прошел к столу с девушками. Он привязал поводок с «собачкой» к столу и сел рядом с Матвеевым. Девушка с кляпом во рту вытянула ноги. Колени ее кровоточили.

– Что расскажешь, Вань? Готов сегодня отрываться? – спросил Швалов.

– Конечно готов, – подтвердил Матвеев. – А ты чего еще при параде?

– Мне нравится этот костюмчик. Хочу его замарать, – сказал Швалов и затянулся сигарой. – Игорь уже вовсю веселится.

– Я даже не начинал, – отреагировал Антонов.

– Я вижу, – сказал Швалов и кинул взгляд на его полотенце.

– Ладно, хрен с ним, – проговорил Швалов и добавил: – Пока мы не начали кутить, хочу поговорить о работе.

– Ты серьезно? – спросил Матвеев. – Зачем?

– Если тебя сейчас ничего не волнует, то меня очень сильно тревожит ситуация в стране.

– Поэтому ты не снял костюм? Хочешь пообщаться официально? – спросил Антонов.

– Твой комментарий, Игорь, бессмыслен, – Швалов кинул сигару в камин. – Я вот о чем. Вас не пугает, что мы дразним людей? Нужно действовать умно, а не нагло пиздить у людей деньги. Скоро могут появиться волнения во всех отраслях жизни. Тебе оно нужно, Вань?

– Ром, не нагнетай! – сказал Матвеев. – Ты же знаешь, что мы организовываем Национальную Гвардию.

– Смысл от нее, если людям не будет что терять? – спросил Швалов.

Девушки продолжали резвиться на столе, а «собачка» Антонова скулила от боли.

– Если нацгвардия начнет действовать, то они обоссутся от страха и убегут как можно дальше, – сказал Антонов.

– А если не убегут? – Швалов поднялся с кресла. – Я предлагаю что-то сделать для народа, пока он нас не похоронил.

– Что?! – крикнул Матвеев. – Да пошли они все нахрен! Мы с тобой начали деятельность не ради народа, а для себя! Я хочу жить на полную, а не давать народу какие-либо перспективы! Хочу пить Просекко на берегу средиземного моря, а не лежать на пляже в Сочи и потягивать балтику девятку, смотря на жирных баб! Что дал тебе народ?! Головную боль?! – Матвеев поднялся и подошел вплотную к Швалову. – Вспомни, как мы начинали. Нас никто не уважал! Нас втаптывали в грязь! В детдоме нас считали отребьем! Дети нас избивали в туалете и макали головой в толчок! – Матвеев расстегнул рубашка и показал шрам. – Помнишь, как эти твари вырезали на моем животе имя того хуесоса?

Швалов опустил глаза и тихо прочел:

– Аслан…

– Я ненавижу людей! Это паразиты! Конченые твари, которые не могут никого понять! Думают только о себе. Почему тогда я не могу думать о себе?! – Матвеев немного успокоился и сел на диван. – Вспомни, что они с тобой сделали! Ты так и не поставил протез на место большого пальца на левой ноге, я знаю! Это напоминание о молодости! Напоминание, что все люди одинаковы! Отвратительные свиньи, эгоистичные мрази! – Матвеев повернулся к Антонову. – А ты что скажешь? Мне не нужно напоминать, как с тобой обращались, когда у тебя были проблемы с щитовидкой? Когда ты потолстел, словно на дрожжах?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю