Текст книги "Горячие ветры севера"

Автор книги: Владислав Русанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Ард'э'Клуэн, две лиги севернее Фан-Белла, опушка леса, яблочник, день восьмой, сразу после полудня Черно-белая сука ткнулась острым носом человеку в колено. Недолгая дорога на юг излечила ее от излишней недоверчивости, от постоянного ожидания пинка, удара, боли. Добрая кормежка и размеренный бег рядом с неспешно рысящими лошадьми превратили изможденное существо с отвисшими до земли сосцами в ладного, верткого зверя, налили шерсть здоровьем и блеском, а облезлую палку хвоста закрутили задорным бубликом. – Чего тебе, Тучка? – широкая ладонь Валлана накрыла всю голову собаки. Сука прищурилась и вытянулась в струнку от желанной ласки. – Знамо чего, – усмехнулся гнилыми зубами курносый низкорослый петельщик. – За малыми соскучилась. – Ты, Рохля, меньше трепись. Лучше корзину принеси, – Лабон оторвал внимательный взгляд от клинка, по которому, наверное, в сотый раз проводил точильным камнем. – Будет сполнено, командир. Воин трусцой отправился выполнять приказ. Валлан потянулся, хрустнув суставами. Задрав голову, посмотрел на солнечные лучи, пробивающиеся сквозь листья дуба, под который расположился на отдых. Лагерь поредевшего отряда петельщиков если и не бурлил бивачной жизнью, то довольно живенько ею копошился. Бойцы чистили коней, чинили износившуюся за безостановочный переход сбрую – страдали почему-то все больше путлища и приструги, наводили блеск на брони и оружие. – Все готовы, ежели что? – А то? – усмехнулся полусотенник. – Рябяты не подведут. Пятеро в кустах с самострелами. Еще шестеро будут вроде как лошадей чистить. При полном оружии, само собой. – Годится, – кивнул капитан. – Ты со мной будешь. Рядом. И Жердяй пускай придет.

– Понял. Щас распоряжусь. – И чародея разбуди. Не помешает. Хватит ему прохлаждаться. – Понятное дело... Лабон собрался было покинуть капитана, но задержался – к ним быстрой походкой направлялся высокий петельщик, вроде бы и не худой, а какой-то мосластый, с темно-русой, неровно обрезанной бородкой. Когда он приблизился, стало заметно, что коричневый табард имеет зашитую прореху на левом боку и тщательно застиран. Не доходя до начальства пяти положенных шагов, боец поднял сжатый кулак до уровня плеча – отсалютовал. – Дозвольте доложить? – Говори, – Валлан вперился взглядом в воина. – На подходе. Конных егерей – одиннадцать. И баба. – Тю! – удивился Лабон. – Что за баба? – Не могу знать. По одеже – знатная. – Не, баба – это хорошо, – хмыкнул полусотенник. – Я за бабами уже стосковался... – Трепись меньше, – резко оборвал его Валлан. – Понял. Молчу. – Значит так, воин... Как тебя? Тьфу, все забываю... – Рогоз, капитан. – Значит так, Рогоз. Гостей ко мне. Да сильно не торопитесь. Шагом, шагом... Все понял? – Как есть все! – Выполняй! Рогоз развернулся на каблуках. Принятый в отряд петельщиков недавний старатель с Красной Лошади, почему-то находил особый шик во внешней атрибутике воинской службы. Начищенных бляхах конской сбруи, строевом шаге, словечках команд и отдании салюта командирам. Может, с детства мечтал, да жизнь не заладилась? – Погодь чуток, Рогоз, – вмешался Лабон. – Жердяя там пхни ногой в бок – пущай сюда идет. Токмо бегом. И чародея с собою прихватит, а то все бока наш мудродей отлежит. – Слушаюсь. Глянув в след удалявшемуся Рогозу, Валлан поинтересовался у помощника: – И как служится ему? – Рогозу-то? – Рогозу, Рогозу. – Служит не тужит. Старательный. Прямо из-под себя службу рвет, ровно кобель лапами роет. Рябяты болтают – с прибабахом. Валлан усмехнулся. – Он с прибабахом, а они нет? Тоже ведь службу тащат. – Старые бойцы давно службу поняли. Знают, где приналечь надобно, а где и спустя рукава можно. – Да? Распустил бойцов, полусотенник. В десятники метишь? – В десятники? – Лабон ногтем расправил усы, мечтательно опустил веки . – Можно и в десятники. Я и рядовым служить могу. А что до бойцов, так рыба завсегда где глубже ищет, а человек – где легче. За что ж их винить, когда не во вред делу, само собой? – Ладно, тебя затронь... Так что там новенький? – Ну, так а я про что? Служит, ровно не за жалованье, не за страх, а по обету будто бы. Одно слово – старательный. – С оружием как? – С мечом – хреновато. Выучился пока себя по ногам не бить. А вот из самострела – орел. Белку в глаз может. – Ладно. Ты приглядывай за ним. Не может такого быть, чтоб просто так с нами напросился. – Сделаю, командир. Я сам не верю таким. Свой интерес у каждого быть должен. И есть. – Вот-вот. Валлан порывисто вскочил на ноки, одернул табард, поправил знак отряда на плече. Почти одновременно с дубу подошли Квартул, сопровождаемый тощим, длиннобудылым петельщиком – Жердяем, и Рохля с большой корзиной и вьющейся в ногах пегой собакой. – Прибыли? – деловито осведомился маг. – Вон идут, – капитан кивнул в сторону пятерки приближающихся мужчин, одетых в бело-зеленые накидки, и статной черноволосой женщины. – Впереди – Брицелл, – прошептал Лабон, обращаясь к чародею. – Он теперь у конных егерей за старшего. Толковый мужик, но – себе на уме. – А он тебе на уме должен быть, трепло? – Валлан внимательно наблюдал, как Рохля выкладывает из корзины на траву двух толстых по-волчьи серых щенков. Вообще-то раньше их было шестеро, но дорогу пережили два кобелька – самые крепкие и здоровые. Или самые счастливые. – А что за женщина? – также шепотом спросил у Лабона Квартул. – Баба-то? – хмыкнул полусотенник. – Да кто его знает? Одно могу сказать хороша. Лопни моя печенка, хороша! В это время гости приблизились. Брицелл выглядел рядом с Валланом мелковато, хотя превосходил своих егерей почти на полголовы. Но даже на фоне Валлана безобидным он не казался. Жесткий взгляд голубых, но блеклых, словно выцветших, глаз, резко очерченные губы и крылья носа. Светлая курчавая борода обрамляла бронзовое от загара лицо. "С юга, догадался Квартул. – Из Озерной империи. Наемник. Впрочем, конные егеря у Экхарда все наемные." На первый взгляд возраст капитана егерей перевалил за сороковник. Самое время, чтобы становиться вождями и предводителями армий. – Имею честь видеть Валлана, восьмого барона Берсана? Валлан слегка, еле-еле заметно, поклонился: – Ты не ошибся. – Я – Брицелл Сверр, капитан гвардии конных егерей его королевского величества Экхарда Второго, монарха Ард'э'Клуэна. Со мной миледи Бейона, канцлер его королевского величества... Против воли брови трейгов поползли вверх. – Довольно, Брицелл, – властным жестом Бейона остановила гвардейца. – Очевидно в Трегетрене, как-то не принято, чтоб женщина занимала столь высокий пост в государстве. Поэтому господа петельщики полны недоумения. – Отнюдь нет, миледи, – Валлан сопроводил слова вторым, чуть более глубоким, поклоном. – Я удивлен не этим. Я удивлен приставкой Второй к имени короля Ард'э'Клуэна. И уж не менее удивлен смещением Тарлека Двухносого. Но об этом позже. Мои помощники, – капитан петельщиков обратил внимание Бейоны и Брицелла на застывших за его спиной людей. – Лабон – полусотенник гвардейской роты его величества Витгольда, короля Трегетрена, сюзерена Восточной марки. Квартул королевский лекарь. В глазах Брицелла промелькнуло понимание, смешанное с озадаченностью. Уж он-то, по внешности типичный уроженец империи, прекрасно понимал значение имени целителя и не ожидал встретить соотечественника-жреца. Бейона довольно равнодушно скользнула взором (не взглядом, а именно взором – о ней по другому ни говорить, ни думать не хотелось) по серому пропыленному гамбезону и щупловатой фигуре чародея и вернулась к петельщикам. – Коль так получилось, что будучи гостем в вашем королевстве, я принимаю вас в своем лагере, как почетных гостей, – продолжал Валлан. – Я предлагаю присесть. Хотя ничего более удобного, чем седла у нас не найдется. – Мы благодарим тебя, Валлан, восьмой барон Берсан, – ответила за всех Бейона. И принимаем приглашение. Она величаво присела, расправила складки юбки-брюк из темно-синего, крашенного шалфеем, камлота, перебросила через плечо косу, плотно обмотанную прошитой серебряной нитью тесьмой, улыбнулась. У всех без исключения присутствующих мужчин от ее улыбки поползли мурашки между лопаток. Лабон даже незаметно щипнул себя за ногу через штанину, чтобы не пялиться, выпучив глаза, как деревенский паренек, впервые попавший в бордель. Брицелл устроился по правую от Бейоны руку. Трегетренцы расположились напротив. По знаку Валлана, Рохля подал ему щенка. Капитан гвардии почесал недавно прозревшего детеныша за ухом, перевернул на спину, пощекотал пальцем толстое брюшко. – Ты любишь собак, барон Берсан? – снова улыбнулась ослепительно сверкнув зубами Бейона. – В королевском замке в Фан-Белле еще выращивают боевых сидовских собак... Капитан конных егерей хмыкнул. – Кое-кто воочию столкнулся с их зубами. – Не будем об этом, – покачала головой женщина. – Барон Берсан, вы возвращаетесь с севера. Полувопрос-полуутверждение. Валлан кивнул: – Да, миледи. Имею при себе письмо моего государя к Экхарду. Если желаешь... – Не стоит. Меня уведомили о твоем отряде еще в конце липоцвета. – По-моему тогда канцлером был еще Тарлек Двухносый. – Истинно так. Но и я не с помойки ко двору попала, – в голосе Бейоны прорезался металл. – Мне известно, целью вашего похода было – извести Мак Кехту. – Это так. – Удалось? Валлан передал первого щенка Рохле. Взял второго. – Барон Берсан! – Прости, миледи. Задумался. Да, удалось. – Значит, Мак Кехты больше нет? – Значит, нет. Брицелл закивал одобрительно. – Это хорошо, – сдержанно произнесла леди-канцлер. – Ты очень немногословен, барон Берсан. – Мое оружие секира, а не язык, миледи. – Я это чувствую, – Бейона прищурила черный глаз. – Мне кажется, король Витгольд сделал правильный выбор. Да и принцессе Селине явно повезло. Лабон зашевелился, словно порываясь сморозить шуточку посолонее, но сдержался, чтоб не нарываться на гнев командира. – Благодарю от имени его величества короля Витгольда за одобренный выбор. Слухи так быстро ширятся по Ард'э'Клуэну? – Нет, почему же? Просто его величество Экхард Второй, отправлял гонцов с письмами к трегетренскому государю. Сведения, барон Берсан, из первых уст, а вовсе не от купцов-караванщиков. – Почему Второй? – взял быка за рога петельщик. – Потому, что его королевское величество, хранитель знамени Белого Оленя, опора Ард'э'Клуэна, Экхард скончался ночью последовавшей за двадцать вторым днем жнивца. – Король Экхард не был молод, но на здоровье не жаловался. – Удар. Так бывает всегда – те, кто жалуются, живут дольше. В заботах о благе королевства его покойное величество не обращал внимания на собственные недуги. Валлан не стал возражать, но по его лицу, как по свитку можно было прочесть, что он прекрасно знает, как именно король Экхард заботился о государстве. – Корону принял принц Хардвар. Вместе с королевской приставкой к имени – Эк. Так принято в Ард'э'Клуэне. – Мои поздравления его величеству, – капитан трегетренской гвардии, удовлетворившись осмотром, вернул и второго щенка Рохле. – И соболезнования о смерти отца. – Я передам, – склонила голову Бейона. – Значит, новому королю Тарлек не угодил? – Ты так часто возвращаешься к моей должности при дворе, барон Берсан, что я начинаю подозревать в тебе женоненавистника. – Да нет, – Валлан позволил себе усмехнуться. – Не стоит, миледи. Просто Тарлек свыше двадцати лет служил короне Ард'э'Клуэна. – Очевидно, долгая служба не пошла на пользу его честолюбию. Сразу после смерти Экхарда Первого он пытался устроить переворот... – И теперь посажен на кол на потеху добрым горожанам Фан-Белла? – Нет. Ему повезло. Убит при подавлении мятежа. – Хардвар сильно расстроился? – Не очень, – жестко улыбнулась леди. – Он лично проткнул Двухносого клинком. – Мои поздравления его величеству, – с каменным лицом произнес Валлан. Ни одна живая душа не заподозрила бы его в сарказме. – Я передам. Теперь, с твоего позволения, барон Берсан, о государственных делах.

– Как будет угодно миледи. – Я подготовила несколько писем его величеству королю Витгольду. От имени нашего короля, разумеется. Вот они. Брицелл вынул из висевшей через плечо сумки толстый сверток пергаментных листов. Протянул Валлану, но Лабон, наклонившись вперед, принял пакет из рук скривившегося егеря. – Почту за честь передать их моему государю, – Валлан взял письма у полусотенника. – Как видишь, барон Берсан, – продолжала леди-канцлер. – Они не запечатаны. У правителя Ард'э'Клуэна нет секретов от тебя. И в ближайшем будущем мы рассчитываем на союз и выгодные торговые отношения с Трегетреном. И дружбу с королем Валланом Первым. Петельщик, сохраняя маску невозмутимости, отвечал: – Король Витгольд еще не так плох, чтобы готовить ему смоляную лодочку. – Пусть продлятся дни его величества, короля Витгольда, – развела руками Бейона. – Но рано или поздно это случится. А наследника у короля больше нет. Принц Кейлин исчез. – Мне это известно, миледи. Ты знаешь, что мы с Кейлином дружили с отрочества? – Не сомневалась. – Я скорблю о его гибели... – Конечно, конечно, барон Берсан. Но скорбь, сколь глубока бы она не была, не должна помешать тебе взвалить на свои плечи тяжкое бремя забот о народе Трегетрена. – Предпочитаю пока не думать об этом. – Напрасно. – А я так не думаю. – А я думаю, – твердо выпечатывая каждое слово произнесла женщина. – Но не собираюсь тебя переубеждать или, упаси Сущий, поучать. – Похвальная особенность. У тебя все, миледи? Бейона замолчала ненадолго, как бы в нерешительности. – Ты приехал с севера, барон Берсан... – Да. Я уже это говорил. – Скажи, ты не встречал ничего необычного? – Я воин, миледи, а не придворный. Изволь выразиться пояснее. – Не видел ли ты что-то или не слышал ли... Что-либо необъяснимое, тревожное, нечто, что заставило бы испугаться или просто насторожиться? – Нет, миледи. Ничего такого, с чем бы я не расправился при помощи своей секиры.

– А ты со всем можешь совладать сталью? Например, с суховеями. Уже скоро полгода северные ветры несут не холод, как полагается им от начала мира, а зной. – Ветер не может помешать мне достать врага, где бы он ни скрывался. Спроси это у костей Мак Кехты. – Верно. Ты истинный воин. Воин по духу. Неукротимый и опасный. Поверь мне, я же родом из Пригорья. – Благодарю тебя, миледи, – голос петельщика помягчал. – Я слышал о многих бойцах-пригорянах... А почему ты спрашиваешь меня о севере и об опасных диковинах? – Я чувствую зло. Древнее и жестокое. Оно идет к нам с севера. – Долгие годы зло в наши земли приходит с севера. Только изведя на корню всех остроухих, мы сможем вздохнуть спокойно. – Ты прав. Однажды начав благое дело, не гоже бросать его на полпути. Думаю, Экхард Второй с радостью поддержит тебя в предстоящей войне с остроухой нечистью. Войне окончательной и победоносной. Что не удалось отцам, обязательно удастся сыновьям. – Да будет так. – Но я не об этом начинала разговор. То зло, какое я чувствую, не связано с простыми понятиями – оружие, сражение, победа. Оно словно вышло из предначальных эпох. Я не знаю, что это. Колдовской амулет небывалой силы, живое ли существо наделенное чародейскими возможностями сверх всякой меры... – Простите, миледи Бейона, – вмешался Квартул. – Как вы это чувствуете? Леди-канцлер досадливо поморщилась: – Не все ли равно? – Еще раз прошу прощения, но я, скромный выученик Соль-Эльринской храмовой школы, не ощущаю ничего. А под завязку заряженный талисман я способен почуять с очень большого расстояния. Не сотню лиг, конечно, но все-таки... – Значит это не амулет, – твердо ответила Бейона. – Я же не лезу в твои методы, жрец. Какое же тебе дело до моих? – Вы хотите сказать, что пользуетесь Силой? – ошарашено выговорил молодой озерник. – И не вижу в том ничего зазорного, – отрезала пригорянка. – Обычаи моего края не запрещают женщинам ворожить, если Сущий наделил их такой способностью. – Но как можно пользоваться магией, не пройдя смиряющего дух и плоть обучения в Школе? – Довольно, Квартул, – Валлана вся эта канитель уже, похоже, основательно утомила. – У нас смерды говорят – в чужую деревню со своей музыкой не ходят. Если уж холопам это ясно... – Дикая, варварская страна, – тихонько пробурчал под нос чародей, умолкая. – Могу заверить тебя, миледи, что ничего не скрыл и не утаил. Никто из нас не видел ничего необычного. Кроме как разве... – Что? – Так, безделица. Человек пытался помочь остроухим спастись. Начинаю вслед за тобой думать – что-то недоброе творится в наших землях. – Ему удалось? – Да нет. Червю и смерть под землею. Ни один не ушел. – Хвала Сущему Вовне. Что ж, барон Берсан, благодарю тебя за беседу, – Бейона поднялась. – Нам пора. Вслед за ней вскочили на ноги Брицелл и Лабон с Квартулом. Валлан помедлил, но тоже встал. – Да, капитан Брицелл, – проговорил петельщик, словно невзначай вспомнив. – Нам удалось кое-что узнать о судьбе твоего предшественника. Помнишь еще Эвана? Озерник скосил глаза в сторону спутницы. Она молчала, выжидающе глядя на Валлана. – Помнится, его отряд пропал в конце березозола, не так ли, барон? – Брицелл сделал вид, что с трудом вспоминает события полугодовой давности. – Да. Они устроили засаду остроухим из дружины ярла Мак Кехты. – Того самого? – Не знаю того ли. Кто помнит ярла Мак Кехту? А вот его кровожадная шлюха многим запомнилась. – Что там было дальше, барон, – Бейона уже развернулась, чтобы уходить, но прислушалась к разговору. – Не тяни с рассказом, нам пора в обратный путь. – Эвану удалось рассеять косоглазых тварей, но, преследуя, трусливо разбегавшихся врагов он попал на прииск Красная Лошадь. – Дурацкое название. – Да уж, глупее не придумаешь. Но на том прииске с дурацким названием отряд Эвана был вырезан подчистую. Не ушел никто. – Ясно, – леди-канцлер кивнула. – Я передам твои слова королю. Пойдем, Брицелл. До встречи, барон. Она круто развернулась и отправилась к лошадям. Капитан егерей задержался ненадолго. Лишь для того, что бы спросить: – Кто убил Эвана и его людей? – Толпа взбунтовавшихся старателей. – Не может быть! Эван – пригорянин. Они рождаются с мечами. Ты видел его в деле?

– Нет, но слыхал много любопытного. Говорят, нашла коса на камень. На каждого пригорянина есть другой пригорянин. Посноровистее. Был один такой и на Красной Лошади. Но ты на него не в обиде, я думаю? Брицелл зыркнул исподлобья: – Переправишься через Ауд Мор, старайся в тал Ихэрен не углубляться. Неспокойно там. – Спасибо, капитан. Я запомню. – Не за что. Прощай, капитан. Не глядя на оставшихся трейгов, Брицелл ушел вслед за Бейоной. Вскоре небольшая кавалькада, подняв коней с места в галоп, умчалась на юг, в сторону Фан-Белла. После их отъезда от Восходного кряжа набежали грязные, как затертое исподнее белье, облака. Пошел мелкий, скорее похожий на садящийся туман дождь. Первый раз за последние три луны.

ГЛАВА X I V

Правый берег Аен Махи, фактория, яблочник, день десятый, перед сумерками

Вот уже второй день с неба сыпал противный мелкий дождик. Давно, ох как давно, не принимала иссушенная суховеями земля живительную влагу. Но нам, уныло бредущим по правому берегу одной из величайших рек севера, радости осознание этого не приносило. Так часто бывает, умом понимаешь – нужное дело, полезное, а сердце шепчет – ну, почему на мою голову, потерпеть чуток нельзя, что ли? После наполненной кошмарами ночи, я, признаюсь честно, опасался засыпать. Но, Сущий защитил – больше подобных сновидений не приходило. Были обрывочные, плохо запоминающиеся картинки из далекого прошлого. По крайней мере, я так считал, что из прошлого. Какие-то малопонятные обряды или ритуалы жрецов фир-болг, высадка грифоноголовых кораблей в заливе Надежды, перворожденный в богатой одежде, мчащийся сквозь лес на ополоумевшем буланом коне, битвы, штурмы... Учитель Кофон многое отдал бы, чтоб оказаться на моем месте. Но меня увиденное не радовало. Мир, окружавший меня с детства, суровый, но привычный и родной, начинал казаться злым, кровавым кошмаром. И это все больше и больше тяготило сердце, хотя и укрепляло решимость попытаться выправить его, вернув артефакт на причитающееся место. Спутники мои на кошмары не жаловались. Может на меня одного так влияет Пята Силы? Или вовсе не в ней дело. Тогда в чем? Эх, Молчун, Молчун, когда же ты научишься не задавать глупых вопросов, на которые нет и не может быть ответов. Видно, никогда. Таким уж дурнем уродился. Таким и помру, когда срок выйдет. Сотник шагал по обыкновению молча. Да он никогда особой разговорчивостью не отличался. Не окажись меня на прииске, вот кто был бы самый достойный моей кличкой называться. Гелка погрузилась в хозяйственные заботы. И без разницы ей, что хозяйства никакого у нас нет и не скоро будет. Собирала корешки и травы, пообещав, что лучшей приправы для ухи не найти нигде. Как-то раз набрела на куст, увешанный засохшими ягодками малины – как только медведи пропустили? Насобирала в мешочек. Сказала, заваривать будем. Конечно, будем. И вкусно, и для здоровья полезно. А если бы даже и впустую хлопотала бы? Ничего страшного. Лишь бы отвлекалась от пережитых ужасов. А еще попросил я ее, чтоб, ежели где тютюнник встретит, мне непременно сказала. Хуже всех пришлось Мак Кехте. Видно, в душе ее что-то творилось. Доброе или не доброе, не знаю. Хотелось бы, чтоб доброе. А там как придется. Шла сида, не глядя по сторонам. Даже под ноги, по-моему, особо не смотрела. На ходу морщила лоб, шевелила губами, словно спор вела сама с собой. Несколько раз взмахнула кулачком – так увлеклась. Мечи Этлена она пристроила за спиной, как носил телохранитель. Хотел я попросить ее один отдать Сотнику. Не навсегда, на время, но не решился. Уж больно сердитой казалась феанни... От мороси нас надежно защищали кожаные плащи – наследство покойного Желвака. Может, кто назовет это мародерством, но у меня от стыда глаза не повылазили внимательно обшарить его тюк, вынесенный из пещеры. Мертвецу всякое-разное барахло ни к чему, а живым в самый раз пригодится. Нашлась там добротная одежда взамен истрепанного, изодранного одеяния Сотника. Просто чудо, что шитая кое-как тонкими сухожилиями накидка из плохо выделанной шкуры косули, по-моему, не разваливалась от любого движения. В бездонном мешке бывшего головы обнаружилась отличная кожаная куртка, пришедшаяся Глану впору. Не знаю, как Желвак собирался надевать такую с его-то брюшком? Или на продажу нес? Там же нашлись новые, не ношенные, даже царапинки на подметке нет, сапоги с мягким высоким голенищем и суконные штаны тоже не на толстяка рассчитанные. Сотник поначалу попытался отказываться, а потом смирился. Не с мертвого же снято. Вещи новые. В конце концов, не мне объяснять прирожденному воину, что есть взятая с бою добыча. А больше ничего полезного я не нашел. Ерунда всякая. Несколько резных кубков. Ремни усыпанные серебряными заклепками. Пара шпор. Откуда на прииске? Да и зачем? Какие-то платки, шарфики, пара брошек... Барахольщик, каких поискать. Не следует о покойных так говорить, но сдержаться невозможно. Я повесил тюк на ветку дерева. Кто найдет – того и будет. Правда, не верится, что кто-то заплутает в такой глуши и наткнется на брошенное добро. Вот так мы и шли. Шагали и шагали. А переправы все не находилось и не находилось. О броде и речи не шло. Не та река Аен Маха, не таковская. Бревно бы... Да чтоб не очень далеко от воды, иначе не дотащим. Какие наши силы? Капельки дождя скапливались на поверхности капюшона и падали на бороду, а когда и на нос. Еще луну назад я мечтал о ливне. А теперь вот полтора дня и все. Сыт под завязку. А впереди златолист, слякотный всегда и везде. А потом листопад, серые дни, мокрый снег и первые морозы. Страшно, как представишь, что эти месяцы придется провести в дороге. Никогда я не был перекати-полем. Тяготел к оседлости, крыше над головой, пусть худой, но своей. А теперь понесло в путь-дорогу. Ничего. Не к такому привыкали. Привыкну и к странствиям. Неожиданно Сотник тронул меня за рукав. По привычке все время называю его дурацкой кличкой. Всякий раз заставляю вспомнить имя Глан, но никак не выходит ввести его в обиход. А какой он Сотник? В Пригорье и понятия такого нет. Как нет и армии в привычном для нас – северян – понимании. Клановые дружины, собираемые опытнейшим в роду или самым бесшабашным воином. Но, с другой стороны, попади он на службу к любому королю или наместнику в империи, ниже командира сотни уж точно не поставят. А скорее несколько сотен под начало дадут. Вон егеря конные у Экхарда все как один наемники. И живут – в ус не дуют. Жалованье хорошее получают. Но это я отвлекся. Глан-Сотник легонько потянул меня за рукав, придерживая. В ответ на вопросительный взгляд коротко бросил: – Дым. Я принюхался. Стрыгай его знает. Похоже, что взаправду дымком потянуло. Костер чей-то или поселение? Сотник пожал плечами. Все-таки здорово понимать друг друга без слов. – Нужно идти осторожней. Правильно он говорит. Пойдем осторожнее. Мало ли кого встретим в лесу. – Феанни, – обернулся я к Мак Кехте. – Если там люди, капюшон пониже надвинь. Не ровен час, узнают... И мечи прибери, что ли. Нет нужды силой хвастать. Она кивнула, скривившись как от зубной боли. Приятного мало о себе такое слышать. А кто виноват? Не я водил ее рукой, когда людей смерти обрекала, селения жгла, лютовала. Пускай терпит. Может, поймет что-то. Я и не ожидал, но сида сняла мечи, скрутила ножны вместе ремешком и сунула под мышку. Неужели думать начала, прежде чем головы рубить, железом махать? Лес неожиданно закончился. Вначале я удивился, а потом сообразил – порубка. нарочно расчищенное место, чтобы к домам незаметно никто не подобрался. И огонь, случись лесной пожар, не достал. Мы остановились на краю недавно вскопанного огорода. Что могут выращивать трапперы за Аен Махой? Репу, морковку, лук. Случалось, и капуста вызревала, но редко. Нежная она. В пятидесяти, а то и поболее, шагах торчал плетень. Заботливо, по-хозяйски подновленный к зиме. Перед плетнем лежало бревно. – Фактория, – негромко проговорил Сотник. – Похоже, да. – Лодка будет обязательно. – Понятное дело. Рыбачат наверняка. – Попробуем поговорить? – А куда деваться? – я развел руками и опять обратился к сиде. – Еще раз прошу, феанни, ради твоей безопасности. Не открывай лица. Она вскинула подбородок: – Та амэд'эх фад, шае? Я совсем дура, да? – Что ты, феанни... И не думал обидеть. Просто... А что "просто" так и не смог сказать. Как объяснишь, что, зная ее гордость, вспыльчивый нрав, презрение к простолюдинам, граничащее с омерзением, приходится рассчитывать на любой, самый безрассудный поступок? До плетня оставалось не больше десяти шагов, как нас обнаружили. Собаками, ясное дело. Пять меховых клубков разной масти и размеров выкатились, окружая незваных гостей. Одна рыжая так и норовила попробовать мою лодыжку на вкус. Пришлось сделать вид, что хочу запустить камнем. Собаченка отскочила. – Э, мужик, – послышался голос со двора. – Ты это че? Камнями швыряться удумал? А в ухо? Хороший вопрос. Оставляет большой простор фантазии отвечающего. – Извини, хозяин. Не со зла, – я развел руками виновато. – Пуганул попросту. – Уж больно собаки у тебя напористые, – добавил Сотник. Хозяин подворья подошел поближе. Впрочем, за плетень не перебирался. Осторожность у здешних жителей в крови. Впитывают ее с молоком матери. А по другому нельзя. Ротозею – смерть. В руках он держал длинный лук, обернутый берестой. Из такого сохатого валят в два счета. На тетиву наложена стрела, но натягивать оружие траппер не собирался. – Кто такие? С чем пожаловали? Да, умеет огорошить собеседника, ничего не скажешь. Больше всего в жизни не люблю два вопроса: кто там – через двери – и кто такой? Ума не приложу, что ждут те, кто спрашивает. Что ему как жрецу Сущего перед смертью все выложат? Все намерения, думы, чаянья, что на сердце лежит... Имя назвать и то мало будет. Если тебя знают, твое имя что-то говорит, это одно дело. А как быть с незнакомцем? Придумывая достойное объяснение, кто же мы такие, я исподволь разглядывал траппера. Типичный ардан. Невысокий, плотный. Рыжеватые волосы здорово поредели надо лбом. Прямо скажу, лысый мужик. Но борода хороша. Окладистая, густая и восполняет нехватку волос на черепе. На первый взгляд, годков около сорока. – Ну, че уставился? Кто такие будете? – не унимался мужик. Настырный. Как и его собачки, которые все не унимались, прыгая вокруг нас с оглушительным лаем. – Беженцы. С севера, – давно заметил – говорить лучше всего полуправду. – Да? – С приисков. – Может и так, а к нам чего? – Да мы не к вам. Так, мимо шли. Жилье увидели. Дай, думаю, заглянем. Может, каким харчем разживемся. А переночевать под крышей или в баньку пустите, век не забудем доброты. – Ишь, какие шустрые, – ардан оглядел каждого из нас с ног до головы, бормоча под нос. – Баньку, переночевать... Много вас таких тут шастает. – Неужто много? – вот въедливый какой. Нет ли на этой фактории других хозяев? – Дык, проходил один ужо. С Красной Лошади, трепался. Мол, побили остроухих у них здорово. – Это верно, побили. С Красной Лошади и наш путь. Ты, хозяин, не подскажешь, как звали того старателя? – Брехал, будто Хвостом. Знаешь такого? Вот уж о ком не ожидал услышать! Знал ли я Хвоста? Знал, конечно. Последнее время он правой рукой Белого был. Что ж понесло старого старателя в путь дорогу?

– Знаю. Борода пегая, седая с черным. На шапке лисий хвост. С луком мог быть. Верно? – Угадал. – Не угадал. Знаю. – Ну, может и так. Мне то что? – Давно был Хвост то? – Дык, я что считал? Дней с десяток. Ага, заболтал я хозяина. Вот тебе и Молчун! Подобрел ардан, разговор поддерживает. Не чурается чужаков. Надо дальше давить. – Так пустишь, нет, хозяин? Мы ж не за просто так. Можем отработать, а можем и заплатить чем. – Да? А чем заплатить? Самоцветами своими? – А хоть бы и самоцветами... Пока мы мило беседовали, во дворе появились зрители. Три мужика – один постарше, с изрядной сединой, а двое моего возраста или чуть моложе. Две женщины делали вид, что срочно понадобилось по воду, а тут такое дело – гости припожаловали. Вот и мялись теперь несчастные с коромыслами, не зная что ж делать: по воду пойдешь, глядишь и спектакль пропустишь; здесь останешься – как бы потом с ведрами в темноте ноги ломать не пришлось бы. Ну, и понятное дело, ребятня выглядывала из каждой щелки. Я насчитал не меньше десятка пар горящих любопытством глаз. – Ты, хозяин, во двор-то пустишь нас? – подал голос Сотник. – Или так через плетень и будем говорить? – А я еще не решил, – самодовольно ухмыльнулся ардан. – Думаешь, ты нам сильно нужен? – уверенность, звучащая в голосе пригорянина, невольно заставила траппера насторожиться. Он стрельнул глазами по сторонам. Гордо подбоченился. Сказал громко: – Че ж приперлись, коли не нужен? – Так мы и с кем другим договориться можем. Вон, у тебя за спиной тоже хозяева стоят. Ардан оглянулся. – Ха! Хозяева! Что скажу, то и будет. Интересно, он правда такой, каким казаться хочет? Или выдает желаемое за действительное? Да нет, похоже, и вправду лысый мужик здесь за главного. Остальные и не подумали рот ему закрыть. Смутились, глаза потупили, как невесты на выданье, и дружно промолчали. Ладно, будем с тобой по другому общаться. – Сколько возьмешь? – сейчас мы тебя на жадность проверим. – А тебе чего надоть? – сразу прищурился траппер, но потом быстро поправился. Я с тобой еще не о чем не договорился... – А я-то думал... Я пожал плечами, коротко кивнул Сотнику: – Пошли что ли? И сработало! Мы не успели даже повернуться, как ардан всполошено вскинулся, опустил лук: – Вы, это, мужики, погодьте! – Чего там тебе? – через плечо бросил я. – Погодьте, погодьте... Во двор зайдите, поговорить надо. – А надо? – так, Молчун, главное – не переиграй. А то и в самом деле обидится и не позовет. – Заходите, заходите. Экие вы обидчивые... Время, понимаешь, такое – не всякому подорожнему верь. – Ладно уж, хозяин. Зайдем. Посидим рядком, поговорим ладком. Ни ворот, ни калитки в плетне не оказалось. Зато был перелаз, через который мы успешно и перебрались во двор. Собакам хватило одного окрика лысоватого ардана, чтобы умчаться сломя головы кто куда. Видно, крут он на расправу с теми, кто послабее. Но, имея в спутниках Сотника, четырех таких трапперов можно не бояться. – В дом не пущу, – сразу оговорился хозяин. – Кто вас знает? Может, порчу наведете. Вон рожи какие. Чем ему наши рожи не понравились? Ну, заросшие, как лесовики. Так, понятное дело, где ж бриться-стричься в дороге? Ну, у Сотника повязка через глаз... – А эта вовсе глаз не кажет, – кивнул ардан в сторону Мак Кехты. – Никак хворая?