Текст книги "Рыжая ведьма (СИ)"

Автор книги: Владимир Чистяков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Владимир Юрьевич Чистяков
Рыжая ведьма

– Пока я сюда шёл, – сказал Рэнд, – зашёл в оружейную лавку. А там– хоть шаром покати. Зашёл в соседнюю – то же самое. В третьей – то же… Поинтересовался, кто покупатель… Кажется, всё уже решено. Так что скоро снова в поход.

– В любом случае, сперва дождемся послов из столицы. Посмотрим, что они нам наговорят.

На этом разошлись. Кэрдин отправилась в Чёрный замок. Пообщаться с его "наместником" вовсе не лишнее. Он умён, и к тому же, надо придумать, что делать с сидящими в подвалах замка "истинноверующими".

"Наместник" сидит в том же кресле, и в той же позе, что день назад.

Правда, подручных и стражи нет.

– Ты что, весь день тут сидел?

– Нет, а что, похоже?

– Похоже, – Кэрдин прищурилась, признаваться никому не станет, но зрение слабеет. Слишком уж часто летела гарь в лицо и приходилось вдыхать испарения прибрежных болот.

С "наместником", похоже, и в самом деле, что-то не так. Кэрдин хмыкнула. Кажется, она догадалась, в чём дело. Подходит к столу. Откидывает скатерть. Так и есть. Бочонок! Не слишком большой, но и не маленький. Вытаскивает и взбалтывает. Пожалуй, осталось не больше трети.

Снова присматривается к "наместнику". Тот, похоже, мертвецки пьян. Впрочем, это ничего не значит. Сознание у него всегда ясное. И будучи пьяным, он никогда не болтал лишнего. В отличии от Кэрдин. Правда, в отличие от той же Кэрдин, сильно выпив он напрочь утрачивал способность стоять на ногах и вообще передвигаться.

– Можешь меня не приветствовать, – великодушно разрешает Кэрдин.

– Набить бы вам морду, наместник, да вставать неохота.

– Не вставай, лучше я сама сяду.

Усевшись, Кэрдин водружает бочонок на стол.

– Куда наливать?

Со стоном нагнувшись, "наместник" выволакивает из-под кресла глиняную кружку, явно работы не самого умелого гончара. Затем настает черёд погнутой серебряной чаши, вроде бы Дреттской работы.

Набулькав себе, бочонок Кэрдин отодвигает на дальний угол стола. Изрядно отглатывает из кружки.

– А мне? – чуть ли не взмолился "наместник".

– Бери пожалуйста!

"Наместник" откидывается на спинку кресла.

– Плесни! Плохо же мне…

– Ещё чаша, и ты заснёшь. Я не пьянствовать сюда приехала, – сказала Кэрдин, допивая вино.

– За креслом! – снова взмолился "наместник".

– Что "За креслом"? – не понимает Кэрдин.

Там обнаруживается огромная миска, где в рассоле плавают солёные огурцы.

– Благодарствую! – говорит Кэрдин, подцепив засапожным ножом один.

– Зачем пришла? – рухнув на стол, спросил "наместник".

– В свете столичных новостей, надеюсь, не подзабыл ещё, кем у НАС все подвалы забиты? И что НАМ со всем этим делать?

– Что делать, что делать? – простонал "наместник". – Выпустить их, да и всё тут.

– Не, – сказала Кэрдин, наливая себе по-новой, – не пойдёт!

– Тогда перерубить их в капусту. Мои кошкодавы давно уже без работы сидят.

– Не, – сказала Кэрдин, принимаясь за новый огурчик, – тоже не пойдёт.

– Ну, тогда дай сюда списки! Тут где-то были…

Оказывается, бочонок Кэрдин водрузила прямо на них. Пришлось пихнуть листы "наместнику" прямо под нос.

Лишь немного приподняв голову, он принимается читать, водя пальцем по строчкам.

– Так… Беден… Беден… Тоже… Этот вообще забыл, как деньги выглядят… Вольноотпущенник…

– Дальше!

– А этот – жирный. – Кэрдин обойдя стол, читает имя, – Состояние оценивается тыщ в пятьдесят, городской дом, вилла и три корабля. Что его поклоны отбивать потянуло?

– Так он вроде с южными городами дела ведёт. А там любителей поклоны отбивать раз эдак в двадцать больше, чем здесь.

– Тады понятно, почему уверовал…

– Деньжат у него многовато… Не пойму, откуда…

– Что, привести? Думаешь, не всё уплачено?

– Нет. Завтра скажешь ему – пусть родственники тащат в мою канцелярюю пятнадцать тыщ. И дальше могут молиться хоть горшку на заборе. Кто там у нас дальше… Не худенький.

Читать пришлось долго. "Пятьсот тыщ за вечер – неплохо поработали. За что я люблю всяких богомольцев – так это за то, что всегда рады с тобой деньгами поделиться! Ну, или кинжалом где-нибудь в подворотне ткнуть!"

– Ну, а с остальными что делать? – спросил "наместник", безуспешно пытаясь дотянуться до бочонка.

– Что, что? – сказала Кэрдин, похрустывая очередным огурчиком, – выгнать их и всё тут. От нас двоих повезло живыми уйти – тихо сидеть будут. Какое-то время. Со вчерашним-то, что сотворил?

– В колодец. И тишина…

Колодцем зовётся глубокая дыра, ведущая неизвестно куда, на нижнем ярусе подземелий замка. Воды в "колодце" нет, и никогда не было. И появился этот "колодец" задолго до того, как пришли грэды. Хотя он обложен камнем, Кэрдин считает, что появился "колодец" задолго до постройки замка. А кто его вырыл и зачем – вряд ли когда-нибудь узнают люди.

Когда в замке устроили тюрьму, колодцу нашли применение – в него стали спроваживать тех, кого по каким-либо причинам нельзя было казнить публично. Кэрдин неплохо знает, сколько туда отправлено предыдущем наместником. Сама она туда только за первый год, отправила куда больше разбойничков. И не только их. Так что, ещё один труп ничего не изменит.

– Слышал, о чём громче всего шепчутся?

– Это правда?

– Да.

– Приношу свои соболезнования.

– Не смешно. Кто наследник, догадываешься?

– Конечно. Вы до такой степени счастливы, что скоро встанете на четвереньки, и захрюкаете.

– Заткнись! – Кэрдин вскакивает, хватает бочонок, и со всей силы, запускает об стену. Сил ей не занимать. Обручи не выдерживают.

"Наместник" тяжело вздыхает.

– Хорошее вино было…

– Я не пьянствовать сюда пришла, а говорить! – чеканит Кэрдин.

"Наместник" щурится.

– О чём? Что вам делать? Так вы это и без меня решили – сесть на отцовское место. И плевать, что там другие подумают. Так? Да, именно, так! Советов хотите? Пожалуйста!

Первый! Никогда и никуда не ходите без охраны.

Второй! Никогда не верьте ни одному слову святоши. И держите при себе как можно больше знатоков ядов.

Третий! Вы уже заявили о своем намерении?

– Пока нет.

– Посланцы из столицы уже прибыли?

– Нет.

– Заявляйте немедленно. Врите что угодно – убийство отца, подделка завещания, – повторяю, что угодно. Здесь для многих вы почти что бог. Успейте до прибытия посланников. Первое слово должно быть за вами!

И не вздумайте выпускать местных святых отцов. Особенно, этого… Если их выпустите, то они в столице такого про нас наговорят, что все истинноверующие своим долгом сочтут с кулаками лезть на наши копья… А нам страна, а не пустыня нужна.

– Это-то я и без тебя знаю. Всё сказал?

– Нет ещё. Последний раз предупреждаю, наместник, высоко залезете, но быстро свалитесь. Слишком уж любите любые проблемы сабельным ударом решать.

– Ну, это мы ещё посмотрим, кто свалится!

– А мне и так дальше дна колодца падать больше некуда, да я и так почти уже там.

– Ну, ладно, теперь всё?

– Теперь да, – сказал "наместник" и гаркнул, – Стража!

Кэрдин на мгновение становится не по себе, но только на мгновение. Стража только притащит "наместнику" новый бочонок.

Кэрдин вскачь несётся по ночной дороге к городу. Она почти всегда ездит одна. Некоторые пытались этим воспользоваться… Теперь они все в колодце. Но даже пережив несколько покушений, Кэрдин не изменила своим привычкам. В конце-концов, пластинчатая безрукавка неплохо держит стрелу, а под ней ещё и кольчуга. Да и меч наместник не для красоты носит.

Конь взвивается на дыбы, и пронзительно заржав, падает. Кэрдин успевает соскочить. И сразу же её сшибает на землю страшный удар арбалетного болта.

Двое появляются из кустов. Оба в чёрном, даже лица сажей намазаны. Арбалеты на изготовку.

– Дохлая… – выдыхает один.

– Похоже… – отзывается ещё один с другой стороны дороги.

Они с опаской подходят к телу Кэрдин. Слухи о её заговорённости не на пустом месте родились. Но в этот раз, похоже, заговор не сработал.

– Отрезай давай…

– Почему я?

– Без головы денег не будет.

Рука Кэрдин взметнулась в броске. Один из чёрных валится, из глазницы торчит рукоять ножа.

– Бей! – завизжал второй.

Он успел выстрелить, и даже попасть, но звериный прыжок Кэрдин уже не остановить. Меч раскроил череп. Человек умер, не успев упасть

В спину бьёт ещё одна стрела. Кэрдин, качнулась, но остается стоять.

Разворачивается. Последний чёрный швыряет арбалет. Торопливо швыряет в приближающуюся Кэрдин нож. Мажет, и пускается наутёк. Кэрдин, шатаясь, делает несколько шагов вслед за ним. Лицо перекошено, зубы сцеплены.

– Не догнать, – то ли хрип, то ли рычание. Кэрдин падает.

Яроорт разбужен среди ночи страшным грохотом. Кажется, в ворота лупят тараном. Осторожно выглядывает в окно. У ворот – вся ночная смена стражи. Снова грохот. Одновременно распахивается дверь.

Часовой.

– Что происходит?

– Наместника убили.

Как он добирался до городских ворот, вспомнить Яроорт потом не мог. У дверей валяются два тела. У одного разрублена голова. Из глазницы второго торчит рукоятка ножа. Такая знакомая рукоятка черного дерева. Через дверной проём видно Кэрдин, лежащую на столе в караулке.

– Кто? – хрипло спрашивает Яррорт, повернувшись к солдатам.

– Её нашёл разъезд. Там были эти двое, но был ещё и третий…

– Так чего тут торчите?! По коням и в погоню!

– Уже погнались, – услышал он за спиной голос Рэнда. А ведь стражу-то сегодня несут как раз его солдаты…

Рэнд стоит в дверях.

– Что у неё делал? – безо всякого дружелюбия.

– Смотрел, правильно ли наши костоломы всё делают.

– Что всё? – не сразу сообразил Яроорт.

– Дырки на её шкуре латают, хотя шкура и так дублёная.

– Так она жива!

Яроорт бросается внутрь, чуть не снеся Рэнда вместе с дверью.

Грудь Кэрдин перетянута повязкой. Врачи невозмутимо заворачивают в кожу свои жутковатые инструменты.

– Что с ней? – мрачно бросает Яроорт.

– Жить будет, – отвечает старший врач, – но, пожалуй, будет ещё более кривобокой, чем сейчас.

– Я тебя… Самого… Окривеешь, – хрипит Кэрдин, – этого поймали?

– Нет ещё, – сказал Яроорт.

– Поймаете… Тащите ко мне… Кто его ловит?

– Мои, – ответил Рэнд, – Ещё я разбудил нашего бездельника Ардера, его люди уже ускакали. Заодно, поднял и Этлена.

– Всё равно… Не поймаете.

Кэрдин оказалась права. Ближе ко второй страже, её перевезли во дворец. Яроорт удвоил патрули на улицах.

А с утра на площади стала собираться толпа. Преобладают вооруженные. Хватает и солдат. Болтают разное. Но с каждой минутой всё громче: «Наместник убит, от нас это скрывают, офицеры делят казну».

Покушавшиеся на Кэрдин ещё с ночи повешены на площади. У виселиц многолюдно. Люди пытаются их опознать. Пока без толку.

А народу у ворот всё прибывает. Яроорт уже послал в лагере гонцов – поднимать части. Бунтов здесь давно не было, но это не гарантия, что их не будет впредь.

– Кто же на неё напал? – сказал Яроорт.

– Точнее, от кого они узнали, что она будет там, – сказал "наместник" он появился в городе ещё ночью. Нюх у него, как у собаки на любые неприятности. А от самого разит как от пьяницы в кабаке.

– Есть у меня подозрение, от кого именно, – с мерзковатой ухмылочкой сказал Рэнд, выразительно посмотрев на "наместника". Всем известно: два самых нелюбимых в городе человека, друг дружку не то, что терпеть не могут – убить попросту готовы. Причём, желательно, чужими руками.

– С чего ты взял? – хмуро интересуется Этлен, словно невзначай оказавшись между Рэндом и "наместником".

– Куда чаще всего она ночами гоняет?

"Наместник" кладёт руку на меч. Рэнд – тоже.

– За такое обвинение и того, – взгляд "наместника" впивается в лицо Рэнда. Тот глаз не отводит, – убить можно.

– Молчать! – рявкнул Яроорт, – Нам сейчас только поножовщины, на радость святошам, и не хватало! Полгорода знает, куда она ездит. Что, всех проверять будем?

– Не мешало бы, – угрюмо буркнул "наместник".

Рэнд отошёл, ворча что-то неодобрительное. Ему-то к ложным обвинениям не привыкать.

За окнами шум всё сильнее.

– Знаешь что, Рэнд, – сказал Яррорт, – сходи-ка наружу, да разузнай, чего им надо.

– Они не станут со мной говорить.

– А ты попробуй. От тебя тут всё равно толку немного.

Рэнд глянул на Яррорта, как змея на кролика, повернулся, да и пошёл на балкон.

Голос у Рэнда громовой. Так рявкнул "Тихо", что посуда на столе задрожала. И в самом деле, стало значительно тише. Потом опять грянул голос Рэнда.

– В чём дело?

Выкрики с площади в здании не слышны, зато Рэнду на балконе всё слышно прекрасно. Он расхохотался. Что-то сказал. Снова гомон, на этот раз – радостный.

– Ну, что там? – спросил Яроорт, когда Рэнд вернулся.

– Не "нукай", не запряг – огрызается тот, – Всё бы ничего, но они хотят видеть наместника. Живую или мертвую. Мне они почему-то не слишком верят. Ах да, чуть не забыл – они похоже, вне зависимости от того, что здесь увидят, намереваются прогуляться в кварталы истинноверующих. И я не собираюсь им мешать.

– Только погрома нам и не хватало, – сказал Этлен.

– А чего страшного-то, – сказал "наместник", – раз она ранена не опасно – опишем ей, что тут творится – сама на балкон выскочит.

– Всё хорошо; просто замечательно. Только, она без сознания.

– Это где ты такую хлипкую девочку отыскал?

В дверях стоит Кэрдин, поддерживаемая теми солдатами, что Яроорт поставил на пост у комнаты, где она лежала.

Балконные двери распахиваются. Наместница медленно выходит. Опирается о перила. Обводит взглядом площадь. По толпе словно волна пробегает. Тишина теперь гробовая. Её тут очень хорошо знают.

За ней выходят Яроорт, Рэнд, "наместник" и Этлен.

– Итак. Кто тут врал, что я мертва, пусть выйдет вперёд.

Толпа отпрянула. Яроорт слышит, что Кэрдин тяжело дышит. Суставы вцепившихся в перила пальцев белые от напряжения.

Тишина.

– Если ничего не надо, то расходитесь.

Кто-то крикнул:

– В вас ночью стреляли святоши. Это правда?

– Стреляли – правда. Святоши – нет. Стрелки вообще не местные были. Виновных в покушении в городе нет. Ещё что?

Тишина.

– Тогда расходитесь.

Только стоявшие по бокам Кэрдин Яроорт и Рэнд услышали, как она выдавливает сквозь зубы.

– Ещё немного, и я свалюсь.

Яроорт придвинулся поближе. Рэнд сделал то же.

– Ах да, вот ещё что: Из столицы поступил именной указ. Его бы огласили завтра, но раз уж и так все собрались, то объявляю: готовится большая война со степью. Очень большая. Поэтому объявлен набор во вспомогательные части, – сделав паузу, она добавляет, – двойной численности. Вербовочные пункты откроются сегодня.

Толпа радостно взревела. Солдаты в приграничье верны не императору, и не командующему Полевой армии. Они верны денежному ящику наместника, командующего пограничными частями. А Кэрдин уже успела прославиться не только храбростью, но и честностью при расчетах и щедростью к отличившимся. А раз поход – значит, гарантированное жалование. И добыча. У Кэрдин без неё вряд ли получится остаться.

У Кэрдин ещё хватило сил дойти до дверей. Но едва створки захлопнулись, как ноги у неё подкосились, и если бы не Яроорт и Рэнд, то она бы повалилась.

– Ну как, много желающих ещё повоевать? – поздно вечером спросила Кэрдин Яроорта.

Её перевезли в лагерь. Там всё-таки безопаснее, да и бунт, в случае чего, пересидеть проще.

– Очень, – ответил он. Яроорт уже давно при Кэрдин кто-то вроде начальника штаба, – в прошлом году многие вернулись богатыми.

– Сколько именно завербовалось?

– Писаря всех записывать не успевали, суточные списки ещё не готовы, примерно уже около шести тысяч человек.

Днём, после выступления, у Кэрдин открылась рана. Врачам опять пришлось прикладывать всё своё умение. Жизнь наместника опять висела на волоске. Это была днём, сейчас поздний вечер, и Кэрдин уже не похожа на умирающую.

– Ну что же, – сказала Кэрдин, – опять пришло время поднимать змею на башне.

Длинная чёрная с золотом змея – личное знамя Кэрдин. Рядом с флагом наместничества оно поднималось только однажды – в прошлом году, когда Кэрдин вернулась после взятия Дреттской колонии. Тогда змея символизировала победу. Но наместник имел право поднять личный флаг над лагерем, если надвигается война. Большая война. Коснётся всех.

– Только змею?

Кэрдин пристально посмотрела ему в глаза. Они очень хорошо понимают друг друга.

– Не только. Завтра на Игольчатой башне должен быть флаг командующего Полевой армией. А змея – только под ним. Чтобы никто не сомневался, кто новый командующий.

– Началось, – выдохнул Яроорт.

Императоры царствуют. Принимают послов, раздают награды, принимают парады. Императоры не правят. Реальная власть причудливо разделена между командующим Полевой армией – базирующихся в центральных провинциях постоянных частях. И наместниками приграничных провинций, обороняющим границу от вторжений любителей чужого добра, ну, или самим наведывающимся за оборонительные линии за чужим добром. Наместники фактически бесконтрольно распоряжаются доходами со своих провинций, равно как и командующий Полевой. А провинций у него больше всех. Включая богатейшие. А где больше денег – там и больше возможностей нанимать или обучать, всё зависит от сил и способностей, войска. Последние десятилетия между наместниками и командующим пусть худой, но всё-таки мир. С одними наместниками командующему удалось породниться, других – подкупить. Даже доходы от некоторых приграничных провинций стали в столицу поступать. Довольны были не все, но даже самые далёкие от лояльности помнят – за линиями друзей у грэдов нет. Слишком многие бежали в те края от грэдов в своё время. Принеся с собой массу страшных рассказов о пришедших из-за моря. Но кроме ужасов не забыли рассказать и о богатстве пришедших.

Линии стоят уже больше полувека. Лезть на них – пытались. Иногда пограничные наместники отбивались своими силами. Но когда враг оказывался слишком силён – приходилось вспоминать о Полевой армии…

Так и жили. Не слишком хорошо.

На Кэрдин все заживает как на собаке. Всего-то несколько дней из дома не показывалась. А потом – словно и не было ничего. Объявили о кончине командующего. Кто наследник – не объявляли. В городе только понимающе хмыкали. Кэрдин – очень сильный наместник, но она не одна такая. А в Полевой после смерти командующего – раздрай. Как единого целого Полевой сейчас не существует. Хочешь – не хочешь, а придётся наместникам друг с другом договариваться. Не в первый раз.

Только житейская мудрость – одно. А политические расчёты сильных мира сего – другое. К тому же, тут ещё вопросы веры подмешиваются. Пока ещё никто ни с кем не воюет. Дороги безопасны. Но люди уже косятся друг на друга. Что-то такое витает в воздухе. Предгрозовое.

Из столицы, правда, прибыл гонец с официальным сообщением о смерти командующего и приказом Кэрдин от какого-то «Священного совета» прибыть в столицу для присяги. Кэрдин вежливо отказала. Везти эту новость гонцу в столицу явно не хотелось; денег у него было много, кабаков в городе – не меньше. Впрочем, за три дня все деньги оказались пропиты, за ними последовал и конь, а вскоре один нанятый Кэрдин карманник стащил у посланника «Знак гонца», подтверждающий его статус и позволявший требовать лошадей на любом постоялом дворе. За потерю знака вполне можно было лишиться головы.

Ещё через пару дней Яроорт с ухмылкой сообщил Кэрдин, что пропивший всё, кроме меча, гонец пришел на вербовочный пункт.

В армейских кузницах дым коромыслом, да и городские кузнецы не жалуются на отсутствие заказов.

К начальнику конницы Ардеру с нескольких наместничеств стекаются младшие сыновья известных родов с конными слугами.

Хорт Этлен отправил своим родственникам тайное письмо Кэрдин с просьбой о большом денежном займе.

Комендант городской крепости Рэхтерн тоже не слишком надеется на мирный исход дела. Машины на стенах и так в идеальном порядке, но он приказал вытащить из подвалов десятки лет пылившиеся там котлы для варки смолы и поставить их на стены.

Тот же Рэхтерн осчастливил всех окрестных землевладельцев, скупив весь урожай. Скотная ярмарка в этом году, опять же, из-за Рэхтерна не состоялась. Вся скотина скуплена офицерами гарнизона, и крепостные подвалы постепенно заполняются солониной.

У местных купцов заняли ещё денег. Те, кому уничтожение колонии в прошлом году открыло устье реки деньги давали охотно. Прочие – не очень. Но за ссудами обычно приходил Рэнд… А его "обаянию" никто не мог отказать. Уж больно улыбчивы черепа на его панцире.

Внутренняя стража донесла о появлении большого вооруженного отряда. Ардер уже хотел было поднять своих, откровенно скучающих от безделья всадников, но выяснилось, что это прибыл с чего-то вспомнивший о родственных чувствах, брат Кэрдин по отцу, Аркар.

Торжественную встречу и пир, как обычно, организовывал Яроорт, так что что всю свиту Аркара оказалась мертвецки пьяной. Сам же он, не выпивший ни капли, пожелал говорить с Кэрдин наедине.

Едва войдя, он вспорол ткань рукава, достал и передал Кэрдин письмо наместника юга Эрендорна, более того, написанное им собственноручно.

Собственноручное письмо Эрендорна удивило Кэрдин чуть ли не больше, чем трезвость Аркара. Как-никак, из родственников Кэрдин, кроме неё, почти никто никогда не пишет ничего сам (хотя, все умеют). Даже на личных письмах вместо подписи ставится печать. Эрендорн же даже на данном фоне, выделялся. Он вообще предпочитал даже бумаг со своей печатью не оставлять, предпочитая решать все важные вопросы путём личных переговоров. К тому же, у него хватает молчаливых и верных слуг с прекрасной памятью, способных умереть под пыткой, но всегда передающих слова Эрендорна только тому, кому он повелел их передать.

Эрендорн ничего не забывает. Помнит он и о прекрасной памяти единокровной сестры. В детстве Кэрдин часто видела написанное им.

Письмо деловое. Ни напыщенных фраз, столь любимых придворными писцами, ни перечисления титулов отправителя и адресата.

Солдатом Эрендорт не был, но писать по-солдатски кратко, умеет.

"Кэрдин, всё очень плохо. Вешаю святош – их меньше не становится. И все называют меня узурпатором. Столица грозится выслать войска – я объявил себя командующим. Мои наместничества присягнули. Ты, думаю, тоже привела своих к присяге. Нам надо встретиться, и договориться о совместных действиях, иначе нас разобьют по-одиночке. Со мной согласен Претт, но он формально присягнул им. Из центральных провинций уже бегут. В приграничных городах – резня. Это только начало. В "Священном" совете боятся только меня и тебя, и рассчитывают посеять между нами вражду. Не верь ни одному слову столичных посланцев. Противостоять им мы сможем только вместе".

Подписи нет. Только оттиск перстня Эрендорна. Он скорее умрёт, чем снимет этот перстень.

– Ответ будет?

– Зайди утром. Что-нибудь ещё?

– Да как тебе сказать… В общем, для всех, я еду развлечься в Дреттскую колонию, – "До чего же живучи старые названия" – подумала Кэрдин, – а там твои головорезы. Дай подорожную со своим именем на случай чего.

"Не дурак, – подумала Кэрдин, – именную подорожную может выдавать только канцелярия командующего. Здесь-то любой листок с моей подписью где угодно примут. А вот за пределами наместничества любой листок с моей подписью – улика. Против меня. Чего же ему на самом деле нужно?"

– Кого ты боишься, Аркар? – спросила Кэрдин, сощурив левый глаз. Всем известно – такой прищур не предвещает ничего хорошего. – Ты имперский офицер с подорожной от наместника, естественно, в соответствии с законом, у тебя есть те же права, что и у офицеров другого наместника. Зачем тебе ещё одна подорожная?

– Офицеры не столь высоких рангов, зачастую превратно понимают приказы. Сама знаешь, в такое сложное время действие подорожной наместника границей наместничества и ограничивается. Я ехал через две границы. Стража пропускала меня, – он сделал жест, словно развязывает кошель, – но все спрашивали подорожную от "Священного" совета. Плохое сейчас время, Кэр, – назвал он её, словно в детстве.

– Хорошо. Пришлёшь завтра кого-нибудь – будет тебе наместническая подорожная за моей подписью. Твоих бывших сослуживцев устроит. Только, когда надумаешь покидать моё наместничество – отдашь её на границе. Сам понимаешь. Не маленький.

Аркар кивает.

В гарнизоне Дреттской колонии полным-полно старослужащих. А среди них много тех, кто прекрасно помнит ту позорную осаду восемь лет назад, когда из-за недостатка пищи армия понесла большие потери и была вынуждена отступить. А командующим, пусть и формальным, тогда был Аркар.

С той поры на Севере его крепко недолюбливают. А в такое сложное время, количество несчастных случаев с непопулярными командирами почему-то резко увеличивается.

Из столицы прибыл новый гонец. В письме с печатью «Священного совета», но без каких-либо подписей, говорилось, что раз наместник не может прибыть в столицу для принятия присяги, то для приведения присяги, а так же совершения обряда перехода в истинную веру направлены «достойные уважения святые мужи» и при них – стража.

Письмо написано на древнем языке. Кэрдин больше всего позабавило, что в этом языке нет женского рода слова "наместник", и если бы этот документ прочел человек, не знающий, кто такая Кэрдин, то он бы решил, что наместник Орокост Дер Орт – мужчина.

– Не понимаю, – сказал Яррорт, прочитав послание, – зачем им это надо? Либо они спятили окончательно, либо они куда хитрее, чем я думал. Ведь обратить вас в истинную веру так же легко, как извлечь из камня воду.

– Вообще-то, извлечь из камня воду можно, – сказал "наместник", но вот обратить наместника в истинную веру.

– Здесь нет ни одного имени, – сказал "старик", – это более, чем странно.

– Конечно, – согласилась Кэрдин, – я ведь знаю всех видных святых отцов и неплохо разбираюсь в их иерархии, и впиши они имя, я бы знала, чего ждать, и к чему готовиться…

– К какой-нибудь пакости, – сказал Яроорт.

– Глубокомысленно, – буркнул в ответ "старик".

– Они ничего не делают просто так, – задумчиво произнёс "наместник".

– Прежде чем начать думать, советую помнить одно – "святоши" считают, что разума у женщин нет вообще. А уж кем они считают вас…

Кэрдин выразительно постучала по столу.

"Старик" принялся рассуждать вслух:

– Интересно, кого они к нам пошлют? Что святых отцов высшего ранга – и так понятно. От нас ещё никто из них живым не возвращался. Дальше… Вас, наместник, они считают не вполне нормальным, как они говорят, "одержимым демонами", человеком.

– Меня вообще удивляет, что они женщин людьми считают.

– При этом, они почему-то уверены, что чего-либо от женщины добиться столь же легко, как от маленького ребёнка…

– Что могут знать о детях проповедующие безбрачие, а то и, вовсе, скопцы? Интересно, какие "сласти" они могут предложить мне, человеку у которого под властью шестая часть страны?

– Ну, уж точно не деньги, не должность Командующего, и не другую армию, к примеру, на хронскую границу.

– А вот если и правда хронскую границу предложат – то соглашусь пожалуй. Через полгода привезу голову великого хрона вместе с их святым камнем. В общем, самое вероятное предложение – уютное местечко в столичном склепе. Уверена, что в свите святых отцов будет парочка наёмных убийц.

– Не обязательно наёмных, – усмехнулся старик, – святоши люди откровенно жадные. Зачем платить? Многие молодые послушники с голыми руками на мечи ваших солдат полезут, лишь бы до вас добраться.

– Без рук останутся.

– Думаете, они забыли вам храмовый погром?

– Нет, конечно.

– Хотя, фанатиков у них достаточно, я склонен думать, что несмотря на прижимистость, они всё-таки потратятся на наёмных убийц. Плохо подготовленный человек может только навредить, попавшись. А вы слишком важны… Думаю, они попытаются вас убить, выманив подальше из города. А без вас… Бунт, даже солдатский, подавить не особенно сложно. Без вас будет просто бунт, с вами – война. Сейчас им война не нужна. У них недостаточно сил.

– Можно подумать, война кому-то нужна, – сказал Яроорт.

– И это говорит человек, добившийся всего, что имеет, на войне! – удивилась Кэрдин.

– У таких, как я, если они хотели чего-то добиться в жизни, просто не было другого выбора. Но надо знать, когда остановиться. Я вот решил – стану наместником – и успокоюсь.

Потолок чуть не обвалился от хохота.

"Наместник" хлопает Яроорта по плечу.

– Скромный ты наш! Первый помощник Командующего вправе рассчитывать на куда более значимый чин.

Снова хохот. Громче всех смеётся Кэрдин.

– А если без шуток, – "старик" даже слишком серьёзен, – наместник, вы не забыли о Дине? Мне кажется, она в опасности.

Кэрдин помрачнела.

– О Дине я помню, но кто может желать её смерти? Она ведь такая… светлая что ли. Кому она со своими книгами может помешать?

Мало кто слышал, чтобы грозная Кэрдин говорила голосом, который, пусть и с натяжкой, можно назвать ласковым.

– Именно поэтому, она и в опасности. Вы сами её "светлой" назвали. А всякая грязь больше всего не любит что-либо чистое. К тому же, святые отцы крайне злопамятны, а Дина не раз говорила, что они ничего в медицине не понимают. Кстати, как и вас, местные жители считают её ведьмой.

– Меня тоже считают. Ну и что?

– А то, что многие считают, будто она насылает порчу.

Кэрдин хмыкнула. Лучшим врачом на свете она считает как раз Дину. Пусть та и моложе её.

– То есть, ты опасаешься, что святоши настолько мстительны, что смогут задурить головы крестьянам – и они подпустят ведьме красного петуха?

– Именно.

– У неё есть охрана… Хотя, ты прав… Засесть в замке у неё точно ума не хватит. Ардер! Немедленно пошли… Пожалуй две сотни лучших всадников – пусть привезут Дину сюда. Я дам для неё письмо, что зову её в гости.

– С ними один мой человек поедет, – сказал "старик", – если ему скажешь, на какой горе бог святош сидит – он тебе его приведёт. А уж вашу сестрёнку, тем более, доставит в лучшем виде. К тому же, он не такой кобель, как некоторые здесь присутствующие.

Кэрдин усмехается, не отрываясь от бумаги.

Все почему-то посмотрели на "наместника".

– Вот письмо, – сказала Кэрдин, – Ардер, распорядись, чтобы выезжали как можно скорее. А теперь подумаем, где и как принимать "гостей" из столицы. Естественно, до города они доехать не должны…

– Так в чём дело? Есть у меня ребятки отчаянные, пусть Ардер мне ещё своих всадников добавит – подстроим им нападение "разбойников". А я уж прослежу, чтобы живых не осталось, – Рэнд себе верен.

– Это ты умеешь, чтобы живых не оставалось, – подтвердил Яррорт то ли с осуждением, то ли с завистью.

– И ты думаешь, что кто-то поверит, что на моих землях может разбойничать крупный отряд? Таких дураков даже среди святых отцов нет.

– То есть, вы всё-таки намерены встретиться с ними?

– Да. Более того, намерена дать и возможность нанести первый удар. Чтобы потом с чистой совестью заявить, что я только защищалась.

– Остаётся только место и время, нас устраивающее, подобрать.