Текст книги "Вояж (СИ)"
Автор книги: Владимир Аникин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
У меня в техникуме была студентка. Хорошистка, не отличница. Т.е. всё на четыре: успеваемость, поведение, внешность – всё на четыре. Но, уши! Она их прятала под прямыми волосами, но острые кончики верхних краешков ушей пробивались наружу. Когда остренькие ушки высовывались из волос, я знал: эльфы есть! Это была правда, она же – присказка. Сказка впереди.
(автор)
В одиннадцать вечера прилетели три молодых чёрта, превратились в летучих мышей и повисли на нижней ветке старой высокой берёзы, растущей над лавкой у подъезда многоэтажного дома. Висят летучие мыши, кайфуют. А что не кайфовать? Вечер тёплый, луна растущая
Черти молодые, секреты, что они за день разузнали, из них так и прут.
– Этот город скоро зальёт по самую макушку, – говорит первый чёрт.
– Наводнение будет? – спрашивает его второй.
– Дождь будет лить день и ночь. Машины будет с улиц смывать, подвалы зальёт. Транспорт встанет, торговля прекратится. На огородах картошку-морковку-укроп смоет. Есть будет нечего.
– И как же такой ливень случится? – интересуется третий. – Шлюзы небесные взорвут, как перед всемирным потопом?
– Нет. В этот раз подпорки выбьют, и само небо на землю упадёт со всей водой, что на нём есть.
– И спасения нет? – уточняет второй.
– Есть. Если кто-то догадается домкрат любой под небо подставить и небо поднять, то всё прекратится. Да кто же до этого додумается?
Тут второй своим секретом делится:
– В соседнем городе мэр болен. Скоро помрёт, и душа его к нам в лапы попадёт.
– И сильно болен? – интересуется третий.
– Всем, чем можно. Он уже лучших лекарей созвал, почти все деньги, что наворовал, на лекарства да на больницы потратил. Лежит в лучшей палате, золотую капельницу ему ставят, серебряные пилюли дают. Да только всё не в прок. Знобит его, уже холод могильный он чует. Скоро, скоро наш будет.
– И всё-таки спасти его можно? – с подковыркой спаривает первый.
Вздохнул второй:
– Конечно, можно. Надо на него старый промасленный ватник за сто рублей купленный надеть. Но, кто же на мэра будет грязный ватник натягивать?
А тут третий рвётся рассказать:
– В деревне Самошки нет воды и света. Света нет, потому что на линии электропередач, на её повороте, дерево легло на опору, смяло всё в кучу, и там коротит. На подстанции включают, коротит, предохранители вышибает, и опять без света. А раз нет электричества, то не работают насосы. Вот и воды нет. Холодильники не работают, телевизоры тоже. Третий месяц так. Они скоро начнут всем селом чертыхаться, и тогда они наши.
Первый усомнился:
– Да неужели никто по линии не прошёл?
– Нет. Местные ждут, что электрики исправят, а электриков двое на весь район осталось, они работать не рвутся.
– Ну! Это не интересно! – закричали два чертёнка.
А тут по каналу «Дом кино» сериал «Сваты» закончился, и они рванули домой, а то мамка заругает.
Третий полетел за ними следом, крича обиженно:
– Но вы же не дослушали!
А под лавкой спал Пётр Демидович. Сначала он на лавке спал. Его туда друзья положили, с которыми он слегка выпил. До квартиры его не понесли, опасаясь тяжёлой руки супруги, Марии Филипповны. А что? Хорошо на лавке: вечер тёплый, луна молодая. Пётр Демидович на лавке вертелся. Сначала упал с неё, а потом под лавку закатился. Голоса его разбудили, он не видел, кто говорил, но слышал всё. Потом подумал: «Приснится же такое. Домкрат. Домкрат». И опять уснул.
Утром пошёл Пётр Демидович на свою автобазу на работу, как не в себе.
Его мужики просят движок посмотреть, а он:
– Домкрат надо.
Ему кричат:
– Демидыч, глянь рулевую колонку.
А он опять:
– Домкрат бы.
В бардачок заглянул и говорит:
– И здесь домкрата нет.
Мужики забеспокоились: не «белочка» ли пришла? Но, через несколько дней забылось. Всё пошло своим чередом.
И вот как-то вечером с работы Пётр Демидович выходит и идёт домой. Не сразу, конечно. По пути хотел в «Живое пиво» зайти, кружечку дёрнуть. И тут ясное небо как потемнеет. Влило сразу. Никто не ожидал! Поток воды с неба, всё вокруг бурлит. Начало машины потоком сносить. Люди в панике разбегаются, прячутся кто куда. И тут Пётр Демидович опять про домкрат вспомнил. Побежал к первой попавшейся машине:
– Домкрат давай!
Там девушка-блондинка, глупышка, только руками разводит. Он кричит:
– Открывай багажник!
Хватило ума – открыла. Вода потоком льёт такой высоты, что уже в багажник заливает. Пошарил Пётр Демидович руками в багажнике, нашёл домкрат. Вытащил, поставил посреди дороги под небо и давай небо поднимать. И поднял! Дождь утих.
Все на улицу высыпали, удивляются: что такое было? Хорошо хоть, что внезапно началось и внезапно кончилось. На Петра Демидовича никто внимания не обращает и не знает, что он город спас. Постоял он в ожидании славы, не дождался. Что стоять с домкратом в руках? Понёс инструмент хозяйке возвращать. А та смотрит на него пристально и говорит:
– Ох и не простой ты мужик, Пётр Демидович!
– А откуда ты меня знаешь? – и тут работяга наш присмотрелся, а девица тоже не простая. Красоты неземной. Блондинка платиновая, стройная, тоненькая, высокая.
– Ты, девонька, наверное, чемпионка олимпийская по волейболу? – спрашивает Пётр Демидович.
– Почему по волейболу?
– Высокая такая и красавица.
– Спасибо, – говорит девушка. – Садись в машину. Поговорим. Я чую, нам по пути.
Сел Пётр Демидович в машину, тронулись. Девушка говорит:
– Так откуда ты про домкрат знал?
И рассказал Пётр Демидович всё как на духу. Только он не знал, кто разговаривал. Он же не видел.
– Это черти были, – пояснила девушка.
– Откуда ты всё знаешь? – поражается Пётр Демидович. Присмотрелся. – Красивая ты. Только что у тебя с ушами? Впрочем, это сейчас оперируют.
– Зачем оперировать? Я – эльф. Или ты не знаешь, кто это такие?
– Почему не знаю. Сын пока в школе учился бредил этими хоббитами. Тетрадки ему покупали с властелином колец. Потом якшался с толканутыми.
– Толкинистами?
– Во-во. Толканутыми. Там тоже гномы были, ворки...
– Орки.
– Они самые. И эльфы. Потом подросли – успокоились. А помнишь ещё при последней переписи народ в хоббиты записывался? Ты значит не успокоилась и уши себе такие сделала?
– Почему сделала. Я настоящий эльф. От рождения. И уши такие от рождения.
Пётр Демидович засопел:
– Какие же у нас эльфы? Это в Англии, наверное.
Девушка рассмеялась. Красивый такой смех, мелодичный.
– На территории России эльфы издавна живут. Вот город Элиста. Он раньше был Эльфий Стан, а потом слова скомкались.
– А как тебя зовут? – поинтересовался Пётр Демидович.
– Эльфира.
– Эльвира, красиво.
Девушка поправила:
– Эльфира. От эльфа.
Тут Пётр Демидович заволновался:
– А куда мы едем? Мы уже куда-то за город выехали.
– Мэра соседнего города спасать. Раз уж ты выполнил первое задание, надо второе выполнять.
Пётр Демидович раньше не думал, что это – задания. Просто случайно подслушал. Да видать, всё не случайно, всё предопределено.
Тут звонит у него телефон. Жена! И давай ругать: где он шляется?
Пётр Демидович как на душу рассказывает:
– Еду с девушкой в соседний город мэра спасать.
– С какой-такой девушкой, – взвилась Мария Филипповна.
Тут Эльфира своим нежным голосом говорит Петру Демидовичу:
– Дай телефон.
Берёт и, всё так же мило улыбаясь, вдруг говорит грубым басом:
– Женщина, что вы пристали к коллеге? У нас между городами колонна встала, нужны рабочие руки. Нас командировали.
– А вы кто такой? – уточняет Мария Филипповна.
– А я блондинка, – продолжает Эльфира тем же басом, – высокая, красивая, третья грудь...
– Третья грудь у неё! – взорвалась Мария Филипповна. – Вы там перепились что ли, алкаши?
Тут Пётр Демидович как заорёт:
– Останови! Останови! Вон мужик в ватнике! Останови возле него.
И тут, слыша эти крики, Мария Филипповна успокоилась:
– А так вы уже доехали до места аварии? Ну, тогда трудитесь. Пусть только мой оболтус, как закончит, позвонит.
На краю дороги стоит мужик в грязном ватнике, остановились рядом с ним. У мужика руки трясутся:
– Дайте полтинничек, – говорит он умоляюще.
– Я тебе сотку дам, – отвечает Пётр Демидович. – Только ты отдай мне ватник.
– Бери, – охотно откликается мужик. Снял ватник и остался во вполне приличном костюме. Дали ему сто рублей, забрали ватник и поехали дальше. А из вечерних сумерек к мужику подходит другой. Первый ему говорит:
– Вот видите, коллега, работяге помогают охотнее. А вы меня корили, когда я этот ватник из куста выудил и на себя надел.
И два загулявших участника симпозиума по квантовой физике, доктор технических наук и доктор физико-математических наук, пошли заливать горящее нутро холодным пивом.
Когда Пётр Демидович с Эльфирой доехали до другого города перевалило за полночь. Пётр Демидович заговорил:
– И как этот ватник на мэра надеть? Ватник грязный. Я человек рабочий, привычный, и мне противно его в руки брать. Он не только грязный, а ещё какой-то пыльный, в колючках, в паутине.
– Я тебя научу, – говорит Эльфира. – Есть у меня план.
И рассказал план, и научила.
Вся больница спит, мэр – нет. Болит у него, всё тело разламывается, ноги крутит, пальцы от боли растопыривает, уши огнём горят, нос и пятки холодом могильным сводит, на мозжечке иней, в коленях черви мохнатые ползают. Тут дверь открывается заходит Пётр Демидович и молвит:
– Враги твои к тебе убийцу послали, бежать надо.
Мэр думает: «Какой ещё убийца? Я через два дня сам помру». А жить-то хочется!
– Вставай! – продолжает Пётр Демидович. – Бежим.
Мэр хоть и при смерти, а жизнь дорога. Кое-как встал, до двери доковылял. Выглянул в коридор, а там завораживающее зрелище. Коридор тусклым светом ночных дежурных ламп освещён, да из окон коридорных свет полной луны втекает. И идёт по коридору девица метра под два голливудской красоты. И в каждой руке по длинноствольному пистолету с глушителем. Из-за угла ноги женские торчат, сиделку уже значит грохнули. Девушка движется плавно, человек так не ходит, а движения головы как механические. Проходит девушка мимо открытой двери, повернула голову, глянула в палату, подняла руку с пистолетом. Звук, как плевок, и в палате кто-то рухнул. Она дальше идёт. У следующей платы то же самое: «плевок» и звук тела падающего. Робота безжалостного враги подослали. Мэр, еле-еле передвигаясь, о стенку опираясь, бежать пытается. За угол с Петром Демидовичем завернули, тут Пётр Демидович мэру говорит:
– В пижаме она тебя сразу раскусит. Вот одень.
И снимает с крючка ватник старый. Противно мэру, но как жить хочется! Одел.
И вдруг почувствовал себя гораздо лучше! Побежал рысью. Из больницы выскочил, за угол завернул, дворами уже галопом понёсся. И убежал от опасности.
Пётр Демидович еле за ним поспел.
Остановились.
– Уф! – еле дышит Пётр Демидович и говорит. – Я тебя спас. Ты меня отблагодарить должен.
– Отблагодарить? – возмутился выздоровевший мэр. – Да ты может всё подстроил так, чтобы из меня деньги выжать. А ну-ка пошли в полицию.
Пётр Демидович подумал, что там у мэра все свои, а он в этом городе человек чужой. Плюнул и пошёл. Вот так добрые дела делать.
А мэр воспрял духом: от убийцы сбежал, болезнь ушла, от вымогателя избавился. Снял мэр противный ватник, в контейнер мусорный выбросил и пошёл было домой. Сделал шага четыре, и такая боль его скрутила, что хоть в петлю лезь. Завыл мэр. А потом что-то в голове щёлкнуло. Вернулся он к баку мусорному, влез в него из последних сил, ватник нашёл и надел. И сразу стал бодрым и здоровым.
Опять в машине едут Пётр Демидович с Эльфирой.
– В больнице никто не пострадал? – волнуется Пётр Демидович.
– Нет, – рассмеялась девушка. – Пистолеты бутафорские. Люди в сон впадали. Мы эльфы умеем на человека сон наслать. А мне давно хотелось такую сцену сыграть, как в голливудских боевиках.
– Здорово получилось, – соглашается Пётр Демидович. – Очень натурально выглядело. Я как вспомню, у меня от этого зрелища о сих пор мурашки по коже. Теперь, получается, в Самошки, людей спасать?
– В Самошки. Надо же народу свет и воду вернуть.
Приехали в деревню, а там весь народ на площади перед магазином собрался. Орут, митингуют. Скоро чертыхаться начнут. Над ними реют чёрные ласточки, стрижи и грачи. Это черти со всей округи слетелись, злобой людской питаются. Ждут. Как люди чертыхаться начнут, так души их погибшие ловить надо и в тёмное гнездо уносить.
Остановилась машина. Эльфира вышла. Все взгляды на неё: мужские оценивающие, женские с осуждением. На Петра Демидовича ноль внимания, а он с вопросом к обществу:
– Случилось у вас тут что?
Ему в ответ орут:
– Света нет! Воды нет! В будке трансформаторной всё выбивает.
– Так надо по линии пройти.
Люди орут в ответ:
– Пройди, касатик, сделай милость!
– Умный какой нашёлся! Вот ты и сходи!
– Пасть закрой, без тебя тошно.
Закрыл Пётр Демидович пасть и пошёл по линии. Эльфира с улыбкой очаровательной людям говорит:
– Не волнуйтесь. Это кудесник, он небо поднял, больного с того света вернул, и вам свет и воду вернёт.
Хорошо, Пётр Демидович знал, что надо искать поворот трассы, и чтобы дерево прямо рядом со столбом. И вот трасса поворачивает. Стоит чёрный клён, верхушкой в небо упёрся. В его чёрную листву уходит столб, тоже весь почернел. Где-то внутри листвы искры мелькают. Коротит там.
– Нашёл! – кричит Пётр Демидович. – Надо дерево валить.
Набежал местный люд, кто с пилой, кто с топором, кто с багром. Вжик-вжик, тюк-тюк, хряп-хряп. И повалили дерево.
Стоит чёрный-пречёрный столб. И вдруг вспыхнуло, искры, столб просмолённый загорелся и на глазах у всех сгорел. «Ноль», «фаза» и заземление сплавились в один комок. Провода на землю пали. Электроны побежали со страху, набились в трансформаторную будку, и будка лопнула. Взвыли люди:
– У нас теперь никогда света и воды не будет. Что ты натворил?
А черти в птичьих образах снижаются с небес, души хапать.
Тут из кустов выходят два. Не молодца, не одинаковых с лица. Но мужчины, с будуна не без причины. И один говорит:
– А позвольте, мы с коллегой покумекаем. Мы тут на симпозиуме по квантовой физике кое-что обсуждали.
Второй обращается к другу:
– Дайте-ка я первый посмотрю. Я как-никак доктор технических наук. А вопрос здесь технический, нет контакта.
Первый опровергает:
– А я как-никак доктор физико-математических наук. А физика – это наука о контактах.
Так, где препираясь, где друг с другом соглашаясь, и взялись они за дело. И к вечеру смастерили что-то. Вдруг вспыхнули все фонари в посёлке, и вода пошла в дома.
– Ну, – говорят учёные.– У вас теперь электричество и вода всегда будут. И платить вам за них не надо. Только электросетям не говорите.
Какое ликование тут началось в народе, а чёрные птицы, крича жалобно, разлетелись в разные стороны.
Стали на улицу столы выносить, накрывать. Зовут всех к празднику присоединиться. Доктора наук пировать пошли, а Пётр Демидович Эльфире говорит:
– Что-то тут не так. Не могло дерево само по себе вот так рядом со столбом вырасти.
Взял он большую палку и подошёл к дыре, которая образовалась, когда клён рухнул, и корни его из земли выворотились. Сунул Пётр Демидович палку в дыру и пошуровал там.
Тут из дыры как рванут, то ли человечки в шубах, то ли зверьки мохнатые. В сумерках и не поймёшь. Но орут так противно. Мол, себе палку засунь, сам знаешь куда, и поверти. Кричали неприлично, но разбежались в разные стороны и пропали без следа.
– Это – шубаршуны, – смеётся Эльфира. – Ох и вредные существа.
Пётр Демидович смотрит в дыру, а оттуда свечение. Полез – кругляши бирюзовым светом светят. Набрал горсть, вылез наверх, стал при свете фонаря рассматривать. А это – деньги, но странные.
– Повезло тебе, – говорит Эльфира, – это – эльфимки. Раньше их в народе ефимками звали. Эльфийские деньги. Самая твёрдая в мире валюта.
– А где их потратить можно?
– Нигде, – спокойно отвечает Эльфира. – Только если повезёт.
– Ну и зачем они тогда? Пусть остаются.
– Зря ты отказываешься, – упрекает его эльфийка. – Тебе клад сам в руки идёт, а его отталкиваешь. Бери.
– Мне столько и не надо.
Позвали деревенских, позвали двух учёных. Поделили на всех поровну, считая и Эльфиру с Петром Демидовичем.
– Пора нам обратно ехать, – говорит Эльфира. – Тебя жена заждалась, да и у меня дела.
Едут. Пётр Демидович вслух раздумывает:
– Странно получилось всё. Небо я поднял, город спас. А мне ни спасибо, ни полспасибо. Вроде так и надо, вроде всё само прошло. Мэру я здоровье, что здоровье, жизнь вернул. И опять мне ни шиша. Даже грозился в полицию меня сдать. В деревне вот хорошо получилось, по-людски. Но, опять – деньги есть, а где я могу их потратить?
– Нигде, – соглашается Эльфира. – В банке их у тебя не возьмут, в магазине не примут, и даже нумизматы от них шарахаться будут.
– Тогда зачем всё это?
– Так приключения! Тебе хотелось иногда приключений? Томился ты без интересного дела?
– Томился.
– Отсюда пьянка.
– Отсюда, – соглашается Пётр Демидович.
– А ты не пей, – убеждает его Эльфира.
И чувствует Пётр Демидович, что убеждение это волшебное, и пить он больше не будет. А вот уже и приехали. Остановились у подъезда. Пётр Демидович вышел:
– Ну, прощай, красавица. Чувствую, вряд ли увидимся. Ты птица высокого полёта, а мне раз в жизни на такое приключение повезло.
Эльфира печально и согласно кивнула. Потом говорит:
– Подожди, – вышла из машины. От берёзы, на какой черти висели, оторвала кусок бересты, поводила по ней ноготком наманикюренным и подала. – Захочешь эльфимки потратить, вот тебе помощь.
Села в машину и укатила. Хорошая машина – «Эльфокар».
Пётр Демидович при свете подъездного фонаря попытался разобрать, что Эльфира на бересте нацарапала, да ничего не высмотрел. Сунул в карман и домой пошёл.
Прошло дня три. Утром Пётр Демидович пошёл из дому под громкие стоны Марии Филипповны. У неё совсем отказал утюг.
В обед к Петру Демидовичу приблизился Григорий, вредный мужичонка, занимавшийся снабжением.
– Я слышал, – полушёпотом сказал Григорий, – у тебя эльфимки есть. Могу что-нибудь за них устроить. Тебе что надо?
Пётр Демидович Григория не любил и сперва отшатнулся:
– Что тебе, Гришка, надо? Откуда ты вообще знаешь? А впрочем... Утюг есть?
– Легко. Прекрасной фирмы «Гремлинг», в магазине такого не купишь.
– И сколько стоит?
Григорий посмотрел на Петра Демидовича испытующе и медленно проговорил:
– Ну сколько утюг в магазине стоит?
– Мне дорогой не надо, – торопливо сказал Пётр Демидович. – мне попроще.
– Ну, тысяча триста. Отдам за тысячу сто.
Пётр Демидович подумал, что он тогда почти половину эльфимков отдаст. Жалко. С другой стороны, Эльфира сама говорила, что он их нигде не потратит. Так с паршивой овцы хоть шерсти клок.
– Хорошо, – решился Пётр Демидович. – Приноси завтра утюг, а я деньги принесу.
Григорий заулыбался, хлопнули по рукам. Пётр Демидович руку в карман сунул, а там как цилиндр какой-то и тёплый. Он достал – кусочек бересты в рулончик свёрнутый и греется. Развернул Пётр Демидович, а там буквы рубиновые вспучились.
«Цена утюга „Эльфтон“ (отечественный) – 2 эльфимка. „Гремлинг“ не брать. Барахло!»
Пётр Демидович стал Гришке тыкать в лицо.
– Это как понимать?
Григорий погрустнел.
– Правду, значит, говорят, что тебе сама Эльфира Леголасовна покровительствует. Будет тебе «Эльфтон» за два эльфимка. Хотя мы уже по рукам ударили.
– Ладно, – сжалился Пётр Демидович. – Я тебе три эльфимка принесу.
– Ты смотри, – сказал Гришка уходя, – если что надо, приходи. А прейскурант, – он кивнул на бересту, – у тебя есть.
Через день порадовал Пётр Демидович супругу новым шикарным утюгом. Сказал, что его за сверхурочную работу по ликвидации аварии автоколонны премировали.
И зажили они по-прежнему. Правда, пить Пётр Демидович перестал совсем. Вечерами дома сидел.
И вот однажды перед сном пошёл на кухню у окна покурить. Часов одиннадцать было. И тут прилетели три молодых чёрта, превратились в чёрных совят и сели на ветку березы. Завели разговор.
Первый говорит:
– Не удалось с потопом. Кто-то домкрат под небо подставил и небо поднял.
Второй в ответ:
– И мэр выздоровел. Теперь ходит в ватнике. В такой грязной одежде в кабинетах, да в президиумах не посидишь. Поэтому он всё время на стройках, на ремонтах. Уже все системы жизнеобеспечения в городе наладил, дороги какие построил, какие отремонтировал. Теперь будет детские сады, школы и больницы строить. Люди на него не нарадуются, на следующий срок собираются переизбрать.
Третий влезает:
– В Самошках теперь и свет, и тепло, и вода навсегда. Одно расстройство. А ещё там...
Но тут его первый перебил:
– Да ладно тебе с Самошками. Вот я услышал, что новое замышляется. Вот тут мы за всё отыграемся.
Пётр Демидович уши навострил слушать. Приготовился в очередной раз мир спасать.
Но тут на кухню вошла Мария Филипповна.
– Кто у нас всё под окнами тараторит, спать не даёт?
Прошлый день воду в микрорайоне отключали, поэтому запас делали. На столах в кухне банки и кастрюльки с водой. Одну такую кастрюльку Мария Филипповна ухватила, посмотрела в воду, да ещё и говорит:
– Ах ты, Господи, помилуй за грехи мои тяжкие.
Да в окно эту воду как плесканёт. Чертей такой водой облить, что кипятком обдать. Завопили они и улетели.
Мария Филипповна ушла, а Пётр Демидович сделал последнюю затяжку и стал смотреть, как тишина и покой разливаются над этим миром.
