Текст книги "Российский флот на Черном море. Страницы истории. 1696-1924 гг."

Автор книги: Владимир Грибовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Примером такого «капкана» является Тулонское морское сражение 1744 года. Тогда английский адмирал Мэтьюс должен был перехватить франко-испанский флот на переходе морем. Союзники построились в линию баталии при восточном ветре. Англичане заняли наветренное положение. Обе линии (27 и 29 кораблей) растянулись и имели большие промежутки между кораблями и эскадрами. Несмотря на сигнал Мэтьюса «вступить в бой», командиры кораблей авангарда не сближались с противником, а вице-адмирал Лесток со своими арьергардом и вовсе отстал от главных сил. Тогда Мэтьюс вышел из линии и атаковал корабль испанского адмирала. При этом только два командира поддержали своего флагмана, но остальной флот не последовал его примеру, так как Мэтьюс не поднял положенных сигналов. Английский флот продолжал идти в кильватерном строю далеко от французов, а закончилось дело тем, что англичане упустили противника. Потом, когда состоялся суд, правым признали Лестока, который не получил конкретных указаний, как ему следует вступать в бой, а Мэтьюс, который личным примером пытался к этому его побудить, был приговорен к лишению чинов и исключению со службы.

Ошибок Мэтьюса пытался избежать другой английский адмирал – Бинг, которого в 1756 году родина послала освобождать остров Менорка, блокируемый эскадрой французского адмирала Галиссоньера. Французы старались беречь свои корабли, так как их флот был меньше английского. Они не стремились к решительному бою и, пользуясь тактическими рекомендациями Госта, постоянно уходили под ветер от англичан. В этом сражении проявилась осторожная тактика французов. Бинг двое суток потратил на маневрирование для занятия наветренного положения, помня об инструкциях и о суде над Мэтьюсом. Он выстроил линию и дал приказание спуститься на неприятеля. Командир его авангарда неправильно понял сигнал, повернул, бросился на врага и вступил в бой. В это время на одном из английских кораблей сбило фор-стеньгу, и он столкнулся с другим кораблем. Образовалось замешательство. Бинг, помня о том, что Мэтьюс не смог одновременно ввести в сражение весь флот, начал выравнивать линию и не подошел вовремя на помощь к командиру авангарда. В результате английский авангард понес большие потери. После чего Галиссонньер прошел вдоль всего английского авангарда и вновь построил линию, поджидая атаки англичан. Бинг решил не продолжать сражение и ушел в Гибралтар. Он был осужден и расстрелян, но не за нарушение Регламента, как пишут некоторые историки, а за невыполнение поставленной задачи.

Справедливости ради, надо отметить, что среди английских адмиралов были и более решительные и удачливые. Так, в 1759 году адмирал Боскауэн с 14 линейными кораблями, применив общую погоню, уничтожил или захватил при Лагосе 5 из 12 кораблей французского коммодора Де ла Клю. Осенью того же года адмирал Хоук с 23 линейными кораблями в весьма суровую погоду разгромил флот французского маршала де Конфлана (21 линейный корабль) в заливе Киберон, где обе стороны сражались в сложных навигационных условиях.

^{Схема 7. Сражение у о. Менорка} 

Однако определенные проблемы эскадренного маневрирования все же существовали, и это показали события на рубеже 1770—1780-х годов, когда Франция и Испания совместно выступили на море против Англии во время войны ее американских колоний за независимость. Большие морские сражения при Уэссане (1778), при Гренаде (1779) и другие в Вест-Индии и у берегов Северной Америки (1781) закончились без решительных результатов. Сложные маневры длинных линий баталии (кильватерных колонн) в густом пороховом дыму не принесли тактического успеха ни одной из сторон. Однако французы выиграли в стратегическом отношении: английский флот не смог вовремя поддержать свои войска, которые капитулировали в Йорктауне.

Неудачные действия флота, которые могли привести не только к потере колоний, но и к высадке французов на Британские острова, вызвали в Англии негодование общественности. На помощь своим адмиралам пришел скромный чиновник с соответствующей должности фамилией – Клерк. Никогда не служивший на корабле, Д. Клерк разобрался в сложных тактических вопросах путем, как говорят некоторые историки, расстановки «корабликов» на столе (или помещения их в таз с водой). Он предложил подразделять флот на несколько отрядов (эскадр) и нападать на арьергард противника, не стесняясь ломать собственный общий строй кильватера и прорезать строй противника. По его мнению, это не позволило бы французам уклониться от решительного боя, а их авангард неизбежно опаздывал бы оказать помощь арьергарду.

Свои взгляды Клерк обсудил с некоторыми моряками, а потом и опубликовал. Уже в 1782 году адмирал Родней (не без влияния своего флаг-капитана Дугласа) решился прорезать строй флота Де Грасса в сражении при Доминике. Результатом явилось взятие пяти французских кораблей, в том числе флагманского. После этого Клерк напечатал труд под названием «An Essay on Naval Tactics, systematical and historical, with explanatory plates».

Нам точно не известно, был ли знаком с сочинением Клерка Ф.Ф. Ушаков. Факт знакомства можно допустить, учитывая русско-английские связи и наличие бывших английских моряков на службе в российском флоте. На Черном море, в частности, одним из трех первых линейных кораблей – «Марией Магдалиной» – командовал англичанин капитан 1 ранга Б. Тиздель. На русском языке книга Клерка в переводе капитан-лейтенанта Ю. Лисянского была издана в 1803 году под названием «Опыт морской тактики».

^{Схема 8. Сражение у о. Доминика} 

Опыт больших сражений в открытом море российский флот приобрел почти одновременно на Черном море и на Балтике – в войнах соответственно с Турцией (1787–1791) и со Швецией (1788–1790). Условия этих войн на море значительно различались. Балтийский флот превосходил шведский не только по количеству линейных кораблей, но отчасти и по их качеству. В частности, в его составе имелись трехдечные (100-пушечные) корабли, каких не было у шведов. Эти корабли были также обшиты медью в подводной части, а некоторые из кораблей получили новые для того времени орудия – карронады.

Шведские достижения в кораблестроении также заслуживают уважения, но здесь они не рассматриваются, поскольку речь идет о Черном море.

Здесь ситуация складывалась иначе: в начале войны Черноморский флот имел в Севастополе всего три «настоящих» – двухдечных (66-пушечных) линейных корабля. Ни один из русских кораблей и фрегатов не имел медной обшивки. Турецкие линейные корабли, насколько известно, также не были обшиты медью, но по списку их числилось более трех десятков. Несомненно, что большинство турецких кораблей (все – двухдечные) строились по хорошим (французским) чертежам и из хороших материалов. Они могли ходить круче к ветру, чем русские, зачастую построенные из сырого леса, а следовательно, были быстроходнее и прочнее.

Сильной стороной наших черноморских кораблей была артиллерия. Карронад здесь не было, но были единороги, которые могли стрелять не только сплошными ядрами, но и бомбами. Калибр орудий на нижних деках линейных кораблей и больших фрегатов составлял 24–30 и даже 36 фунтов. Между прочим, на Западе до сих пор многие повторяют, что первые большие фрегаты с орудиями калибром более 18 фунтов построили в США на рубеже XVIII-XIX веков.

Турецкие корабли, как правило, имели некомплект артиллерии. В то же время на многих из них имелись большие орудия, стрелявшие каменными (мраморными) ядрами весом до 80 кг против 12–17 кг чугунных ядер на русских кораблях.

Офицеры и матросы российского флота были обучены лучше турецких. В рядах последних, насколько известно, среди мусульман было много греков и южных славян. Главное отличие заключалось в том, что наши офицеры готовились в Морском шляхетском кадетском корпусе, т. е. специальном учебном заведении, а будущие офицеры и матросы ежегодно тренировались в учебных плаваниях. У турок этого правила не было, хотя каждый год эскадры флота отправлялись в Эгейское море. Моряки османского флота отличались храбростью и упорством в бою.

Сравнительная оценка флагманов обеих сторон представляет некоторые затруднения. Известно, что энергичный капудан-паша (адмирал флота) Хасан, счастливо избежавший гибели при Чесме, был опытным моряком. Опытным и авторитетным в Турции был также алжирский паша Сейит-Али. Этого нельзя сказать о сравнительно молодом капудан-паше Хюссейне, сделавшем карьеру в ближайшем окружении султана. Все турецкие флагманы не имели специального военно-морского образования в европейском смысле.

Опытным моряком-практиком был и командующий Севастопольским корабельным флотом контр-адмирал М.И. Войнович. Он имел возможность доказать свою личную храбрость, но в управлении флотом в виду превосходящего противника проявил нерешительность. В сражении при Фидониси (1788) Войновича выручил капитан бригадирского ранга Ф.Ф. Ушаков.

Как известно, Федор Федорович, окончив к этому времени Морской корпус, прошел все ступени флотской службы, в том числе командовал большими кораблями в дальних плаваниях (в Средиземном море). Он, в отличие от некоторых других офицеров, никогда не учился и не стажировался в иностранных флотах, т. е. был подлинно «национальным кадром».

При Фидониси, когда Хасан спустился «густой колонной» на русский авангард, которым командовал Ф.Ф. Ушаков, последний взял инициативу на себя и на корабле «Св. Павел» сам атаковал передовые турецкие корабли. Поддержав свои фрегаты, Ушаков нанес повреждения турецкому флагманскому кораблю и заставил его выйти из боя. Он не ждал сигналов Войновича, а маневрировал по обстановке. В результате османский флот не смог реализовать своего численного превосходства.

В Керченском сражении (1790) Ф.Ф. Ушаков уже в чине контр-адмирала самостоятельно командовал флотом. Противник опять имел некоторое превосходство в силах и, находясь на ветре, атаковал русский авангард. Выведя из линии баталии фрегаты со слабой артиллерией (они стали своеобразным резервом) Ушаков предпринял все усилия, чтобы выиграть ветер, и вскоре сам атаковал авангард и центр турок, сблизившись на кратчайшую дистанцию (картечного выстрела). Главной целью стал корабль капудан-паши, который вскоре был поврежден и в отступлении увлек за собой весь турецкий флот. Лучшие ходовые качества турецких кораблей и стремление Ушакова сохранить строй при погоне позволили турецкому флоту уйти.

Этот опыт Федор Федорович учел в сражении при Тендре (1790), когда при преследовании он приказал действовать по способности. Это обеспечило возможность лучшим «ходокам» нашего флота отрезать два поврежденных турецких корабля. Из них «Мелеки Бахри» сдался, а флагманский «Мансурие» загорелся и взлетел на воздух. В этом сражении, стремясь реализовать внезапность своего появления, Ушаков начал сближение в походном строю и на ходу перестраивался в линию баталии. Ему вновь удалось выиграть ветер и атаковать турок на кратчайшей дистанции.

Наконец, в сражении при Калиакрии (1791) адмирал Ушаков неожиданно для противника прошел в походном строю между берегом и турецким флотом. Это позволило ему занять наветренное положение и привести флот Хюсейна в замешательство. Увидев, что Сейит-Али взял на себя инициативу и выстроил линию баталии вслед за своим кораблем, Ушаков на корабле «Рождество Христово» (80-пушечный, самый сильный в нашем флоте) вышел из линии и направился в голову строя, чтобы самому атаковать «алжирца». Повреждение и выход из строя корабля Сейит-Али и сильный огонь (с короткой дистанции) всех кораблей русской линии (всего 16) привели к постепенному отступлению всего турецкого флота. Мы видим, что во всех трех сражениях Ушаков применял тоже линейное боевое построение, потому что в эпоху парусного флота других построений не могло быть. Совместно корабли могли действовать только в линии. Ушакову некоторые историки приписывают создание новой тактики, отличной от тактики других флотов. На самом деле тактика та же самая, но тактические приемы, которые применял Ушаков – решительное сближение с противником в походном ордере, создание резерва, перемена места командующего, – позволяли ему навязывать противнику бой в невыгодных для него условиях и добиваться победы.

Ф.Ф. Ушаков – первый из соотечественников, который заявил о себе, как мастер вождения флотов. Он являлся сторонником активной, наступательной тактики и находил верные решения в управлении, хорошо водил свой собственный корабль, показывая пример подчиненным, добился взаимопонимания и взаимодействия между командирами, сплотил их для решения общей задачи. Ф.Ф. Ушакову, как человеку авторитетному и знающему, это дело вполне удалось. Он сражался по правилам линейной тактики и никаких канонов не нарушал. Но Ф.Ф. Ушаков не стеснялся менять свои тактические приемы в зависимости от обстановки и опыта.

В отличие от многих флагманов, Ф.Ф. Ушаков проявил себя не только как хороший моряк, но и, что особенно важно, как талантливый военный человек, умевший добиться победы. Прием прорезания строя противника Ушаков не применял. Соображений его по этому поводу мы не знаем. Возможно, он учитывал относительную слабость своей линии баталии, половину которой составляли не линейные корабли, а фрегаты (которые Г.А. Потемкин велел именовать кораблями). Кроме того, турки зачастую сами атаковали и даже при Тендре и Калиакрии явно не уклонялись от боя. Что касается абордажа, то этот прием вряд ли был выгоден русским, имевшим сравнительно меньшие экипажи.

Для Ф.Ф. Ушакова, не имевшего влиятельных покровителей в Санкт-Петербурге, но не обделенного вниманием завистников, большее значение имела поддержка генерал-фельдмаршала князя Г.А. Потемкина, в ведении которого, помимо армии, находился и весь Черноморский флот. Потемкин, удалив М.И. Войновича, не только поставил Ф.Ф. Ушакова во главе Севастопольского флота, но и предоставил ему большую свободу действий.

В последующих морских войнах наблюдается такая тенденция, как раздельное маневрирование эскадр (отрядов), но при сохранении кильватера как основного боевого строя. Мы видим это в действиях таких адмиралов, как Г. Нельсон в Англии и Д.Н. Сенявин. Сенявин в свое время капитаном воевал под флагом Ф.Ф. Ушакова, первого российского флагмана высшего мирового уровня и, как известно, командовавшего и союзным русско-турецким флотом в войне с Францией.

Глава 4.
ФЛОТ В РУССКО-ТУРЕЦКОЙ ВОЙНЕ 1877–1878 гг. ОБСТАНОВКА, СООТНОШЕНИЕ СИЛ И ПЛАНЫ СТОРОН

Военное выступление России против Османской империи в Балканском кризисе 1875–1878 годов было связано как с традиционной поддержкой борьбы славянских народов за независимость, так и со стремлением российского правительства упрочить внешнеполитическое положение империи, подорванное Крымской войной. Немалую роль сыграла также необходимость укрепления обороны черноморских берегов России, которые приобретали все большее экономическое значение, и обеспечения мореплавания через Босфор и Дарданеллы. На окончательное решение Александра II о начале войны большое влияние оказало общественное мнение о необходимости помощи угнетенным славянам, особенно усилившееся после подавления турками болгарского восстания 1876 года.

Усилия российской дипломатии склонить султанское правительство к мирному решению славянского вопроса не дали положительных результатов. Для обеспечения нейтралитета Австро-Венгрии Россия в марте 1877 года заключила с ней секретную Будапештскую конвенцию, соглашаясь на занятие Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины в обмен на невмешательство в военные действиями против Турции^{51}. Враждебная позиция Британской империи, заинтересованной в укреплении своего влияния в Константинополе, учитывалась при планировании военных действий. Наибольшую угрозу в случае вступления Великобритании в войну на стороне Турции представлял британский Средиземноморский флот. Предполагалось, что этот флот через 8–14 недель после начала войны с Турцией сможет усилить последнюю экспедиционным корпусом численностью до 50–60 тыс. солдат и офицеров. К этому времени цели войны могли быть уже достигнуты быстрым наступлением российской армии.

В основу военных действий на суше был положен план начальника Главного штаба генерал-лейтенанта Н.Н. Обручева^{52}. Этот план предусматривал развертывание главных сил в составе двух армий (250–300 тыс. человек) на Балканском театре, форсирование Дуная и наступление первой армии на Константинополь с целью его захвата и принуждения султанского правительства к заключению мира. На достижение Константинополя отводилось 4–5 недель. Вторая армия обеспечивала тыл первой и действовала против турецких войск на правом берегу Дуная. Считалось, что Османская империя сможет выставить на Балканах войска численностью около 160 тыс. человек. Для отвлечения сил противника из Европы и обороны собственных владений Н.Н. Обручев предполагал развернуть армию около 50 тыс. человек на вспомогательном Кавказском театре.

Таким образом, в достижении целей войны решающая роль отводилась армии. Учитывая слабость Черноморского флота, российское военное командование возлагало на него ограниченные задачи: совместную с армией оборону побережья Черного моря и обеспечение форсирования Дуная.

Война с Турцией действительно поставила высшее руководство морского ведомства в сложное положение: она началась при подавляющем превосходстве турецкого флота на Черном море и в обстановке угрозы выступления сильнейшего британского флота, который контролировал коммуникацию Балтика – Средиземное море и располагал многочисленными крейсерами для действий в Атлантике и на Тихом океане.

К началу 1877 года турецкий флот включал 15 мореходных броненосцев (броненосных фрегатов и корветов), 2 речных монитора,

5 броненосных речных канонерских лодок, 2 винтовых фрегата,

6 паровых шлюпов, до 10 канонерских лодок и значительное количество вооруженных пароходов морского и речного плавания (см. таблицу). Во время войны численность его личного состава достигала 23 тыс. человек. Транспортный флот Турции (57 судов) мог обеспечить перевозку 35-тысячного десантного корпуса^{53}. Турецкие броненосцы были построены на верфях Англии и Франции и вооружены нарезными орудиями Армстронга калибром от 102 до 254 мм. Наиболее мощными среди них были казематированный фрегат «Мессудие», а также казематированные фрегат «Ассари-Тефик» и два корвета типа «Фетхи-Буленд». Подготовка личного состава турецкого флота оставляла желать лучшего: корабли мало плавали, на них не хватало квалифицированных специалистов. Последний недостаток отчасти компенсировался приглашением английских механиков и инструкторов.

Учитывая численное превосходство своего флота на Черном море, турецкое командование ставило флоту задачи блокады русских портов, транспортировки грузов и конвоирования транспортов, обеспечения перевозки войск и недопущения строительства русскими мостов на Дунае и его форсирования. В соответствии с задачами флот подразделялся на две эскадры. Дунайская эскадра под командованием Гусейна-паши состояла из 46 различных кораблей, в том числе мониторов и башенных корветов с вооружением из 77 орудий. Главные силы в Черном и Мраморном морях были сведены в Броненосную эскадру, которой фактически командовал Хобарт-паша – англичанин на турецкой службе. Кроме этого, Турция располагала ограниченными морскими силами в Средиземном и Красном морях, и в Персидском заливе. Главной базой турецкого флота был Константинополь, позволявший ему оперировать в Черном и Эгейском морях. На Дунае турки оборудовали базу в Сулине и целый ряд пунктов базирования, на Черном море использовали порты в Батуме, Синопе и Сухум-Кале.

Великобритания в 1876 году отклонила предложение России о производстве антитурецкой военной демонстрации в проливной зоне соединенными европейскими эскадрами под общим командованием британского адмирала и начала явно враждебные приготовления. Британский флот Средиземного моря адмирала Д. Хорнби частью сил сосредоточился в Эгейском море, а в Гибралтаре готовилась база снабжения для экспедиционного корпуса. Высшее российское военно-морское командование было вынужденно учитывать все эти обстоятельства при планировании операций на море. К началу 1877 года главные силы флота были сосредоточены на Балтике. Отряд судов в Тихом океане состоял из корвета «Баян», клиперов «Всадник», «Гайдамак» и «Абрек». В Средиземном море находился Отряд судов в греческих водах под командованием контр-адмирала И.И. Бутакова, в составе броненосного фрегата «Петропавловск», фрегата «Светлана», корветов «Аскольд» и «Богатырь», клипера «Крейсер» и двух шхун. На вооружении отряда насчитывалось 86 орудий калибром до 203 мм.

Тактико-технические элементы турецких броненосцев

Класс и название, (количество единиц)	Год спуска на воду	Водоизмещение, т	Скорость хода, уз	Бронирование борта, мм	Вооружение, количество орудий – калибр, мм
Батарейный фрегат «Махмудие» (4)	1864–1865	6400	13	133	1–229, 17–203
Казематированный фрегат «Мессудие» (1)	1874	9120	13	305	12–254,
«Ассари-Тефик» (1)	1868	4687	13	203	3–178,8–229
Башенный корвет «Лютфи-Джелиль» (2)	1868	2540	12	114	2–229, 2–178
Казематированный корвет «Ассари-Шевкет» (2)	1868	2080	11	152	5–203
«Авни-Иллах» (2)	1869	2400	12	152	4–229
«Иджалие» (1)	1869	2400	11	152	2–229, 3–178
«Фетхи-Буленд» (2)	1869–1872	2806	13	229	4–229
Речной монитор «Хизбер» (2)	1875	404	7	76	2–120
Речная канонерская лодка «Фетх-уль-Ислам» (5)	1864	335	8	76	2–102

Российский Черноморский флот практически не располагал кораблями, пригодными для активных морских операций. Единственные его броненосцы – две круглые «поповки» – могли сражаться только вблизи своих берегов (см. таблицу). Деревянные винтовые корветы (4 единицы) устарели, все они были тихоходны (8–10 уз). Кроме этих кораблей, в распоряжении главного командира Черноморского флота, вице-адмирала Н.А. Аркаса, находились яхта «Ливадия», 7 пароходов, 12 винтовых шхун и 2 тендера^{54}.

Николай Андреевич Аркас начал морскую службу двенадцатилетним волонтером с началом русско-турецкой войны 1828–1829 годов. На 84-пушечном корабле «Императрица Мария», где старшим офицером служил его старший брат, Захар Андреевич, он участвовал во взятии крепости Варна. После годичного обучения в Штурманском училище в Николаеве и плаваний в звании гардемарина юный Н.А. Аркас уже в 1833 году был произведен в чин мичмана.

Среди питомцев лазаревской школы он занимал весьма достойное место, заслужив особое доверие и уважение такого выдающегося моряка, как В.А. Корнилов. Достаточно упомянуть, что в кампанию 1838 года 22-летнему лейтенанту Аркасу по болезни командира доверили самостоятельное командование фрегатом «Агатополь» в десантных операциях у берегов Кавказа.

В 1841 году Н.А. Аркас по поручению В.А. Корнилова принимал участие в составлении штатов и расписаний для судов Черноморского флота, а в 1844 году провел из Санкт-Петербурга в Астрахань отряд из 12 судов для усиления Каспийской флотилии. Собрав в Астрахани три парохода («Торки», «Ленкорань» и «Куба»), Аркас «первый открыл пароходство на Каспийском море»^{55}.

В 1846 году он был назначен командиром черноморского пароходофрегата «Бессарабия» (1300 т), а в 1848 году командирован в Англию для наблюдения за постройкой заказанного там пароходофрегата «Владимир», который он и привел в Одессу. Император Николай I, наградив Аркаса званием флигель-адъютанта, на переходе из Николаева в Севастополь на борту «Владимира» утвердил проекты двух новых винтовых кораблей для Черноморского флота. По свидетельству самого Николая Андреевича, царь был вообще против винтовых судов (возможно, под впечатлением гибели в 1850 году фрегата «Архимед» на Балтике – Авт.) и утвердил проекты под влиянием В.А. Корнилова и Н.А. Аркаса.

Тактико-технические элементы «поповок» и мореходных броненосцев Балтийского флота

	Год спуска на воду	Водоизмещение, т	Скорость хода, уз.	Бронирование борта, мм	Вооружение, количество орудий, калибр, мм
«Поповка» «Новгород»	1873	2670	6	229	2–280
«Вице-Адмирал Попов»	1875	3550	7	356	2–305
Броненосный корабль «Петр Великий»	1872[2]2   К 1877 г. эти корабли еще не были окончательно изготовлены к плаванию. [Закрыть]	9665	12	356	4–305
Броненосный фрегат «Севастополь»	1864	6135	12	114	16–203, 1–152
«Петропавловск»	1865	6040	11	114	21–203, 1–152
«Князь Пожарский»	1867	4505	11,7	102	8–203, 2–152
Полуброненосный корвет «Генерал Адмирал»	1873*	5300	13,6	152	4–203,
«Герцог Эдинбургский»	1875	5300	15,3	152	2–152

Назначенный в 1853 году членом Пароходного комитета, Н.А. Аркас не принимал непосредственного участия в боях Восточной войны. По ее окончании он выступил организатором Русского общества пароходства и торговли (РОПиТ), где стал первым директором (1856–1857 гг.). В 1857 году Н.А. Аркас был назначен командиром Гвардейского экипажа, а в 1871 году, уже в чине вице-адмирала (с 1866 г.), – главным командиром Черноморского флота и портов Черного моря. Почетный гражданин г. Николаева, он скончался в этом городе в 1881 году. Н.А. Аркас, несомненно, был опытным моряком и ему принадлежат большие заслуги в становлении нашего парового флота в переходный период его истории.

Сравнительная слабость Черноморского флота делала очевидной необходимость обратиться к опыту кампаний парусной эпохи и сосредоточить сильную Балтийскую эскадру в Средиземном море для нарушения турецких коммуникаций на подходах к проливу Дарданеллы и отвлечения флота противника из Черного моря. Первоначально именно так и предполагалось: в 1876 году Александр II утвердил план усиления Средиземноморской эскадры, которую в числе других кораблей должен был пополнить и сильнейший броненосец флота – «Петр Великий». Уже в ходе войны – весной 1877 года – в Кронштадте была вооружена «боевая эскадра» из 23 вымпелов под командованием самого генерал-адмирала. Великий князь Константин Николаевич и его начальник штаба вице-адмирал А.А. Попов готовили лучшие корабли к возможному походу в Средиземное море^{56}.

Реализация этих планов вначале встретила материальные затруднения: «Петр Великий», а затем новейшие полуброненосные фрегаты «Генерал Адмирал», «Минин», «Герцог Эдинбургский» из-за незавершенности достроечных работ оказались неготовыми к выходу в дальний поход в назначенные сроки. Эти обстоятельства в сочетании с угрозой военного выступления Великобритании и опасностью потери крейсеров во внешних морях фактически парализовали активность главных сил российского флота.

В результате эскадра Средиземного моря не только не получила балтийских подкреплений, но и была практически расформирована. В конце 1876 года контр-адмирал И.И. Бутаков, по распоряжению из Санкт-Петербурга, увел «Светлану», «Богатырь», «Аскольд» и «Крейсер» к берегам США. Этот новый крейсерский отряд Атлантического океана (см. таблицу), выведенный из-под возможного удара британского флота, предполагалось использовать для перехвата военной контрабанды на путях из США в Турцию. Однако и такой образ действий был признан рискованным из-за возможных осложнений не только с Великобританией, но и с США. 29 апреля 1877 года отряд Бутакова был отозван в Кронштадт. Броненосный фрегат «Петропавловск», нуждавшийся в ремонте, хотя и был оставлен в Средиземном море, но простоял всю войну в бездействии в итальянском порту Специя.

10 октября 1876 года приказ о сосредоточении в американских портах получил командующий Отрядом судов в Тихом океане контр-адмирал О.П. Пузино. Через пять дней русские крейсера вышли из китайских и японских портов, оставляя воды Дальнего Востока.

Таким образом, недостаточная мощь и боеспособность на Балтике при возникновении потенциальной британской угрозы привели морское ведомство не только к отказу от возможных операций в Эгейском море, но и к ослаблению морской обороны Приморья.

В этой обстановке на первый план выдвинулась проблема максимального усиления бедного кораблями Черноморского флота и подготовки его к решению ограниченных, но достаточно ответственных задач. Здесь военно-морское руководство сделало ставку на новые виды оружия и на молодых офицеров, питомцев пореформенного периода, способных к творческому применению этого оружия, импровизации и самопожертвованию. Немалая роль отводилась и мобилизации всех пригодных кораблей военного и судов торгового флота, в первую очередь Русского общества пароходства и торговли (РОПиТ).

Тактико-технические элементы крейсеров эскадры Средиземного моря

Класс и название	Год спуска на воду	Водоизмещение, т	Скорость хода, уз	Вооружение, количество орудий, калибр, мм
Фрегат «Светлана»	1858	3090	11	6–203, 6–152, 4–87
Корвет «Аскольд»	1860	2156	11	8–152, 4–107, 1–87
«Богатырь»	1863	2156	11	8–152, 4–87
Клипер «Крейсер»	1875	1600	10	2–152, 4–107

Как показали боевые действия на море, эти расчеты, в основном, оправдались. Для борьбы с турецкой флотилией на Дунае, которая могла сорвать форсирование реки российской армией, было решено применить минные заграждения и катера, вооруженные шестовыми и буксируемыми минами. Из Николаева и Кронштадта в Кишинев заблаговременно доставили 14 паровых катеров и до 20 гребных шлюпок. Вместе с ними прибыли моряки, в том числе и специалисты-минеры. При этом Черноморский флотский отряд (210 человек) был усилен отрядом Гвардейского экипажа (490 человек), прибывшим из столицы под командованием капитан-лейтенанта С.И. Тудера. Позднее, 27 мая 1877 года, из Санкт-Петербурга на Дунай был отправлен отряд капитана 1 ранга В.П. Шмидта (29 офицеров и 825 матросов)^{57}, составленный из рот Гвардейского экипажа, команды броненосного фрегата «Севастополь» и флотской стрелковой роты.

Начальником «всех морских команд на Дунае», численность которых превысила 1,5 тыс. человек, был назначен командир Гвардейского экипажа, великий князь Алексей Александрович, 27-летний сын императора. В составе «морских команд» был и юный мичман Константин Константинович, сын генерал-адмирала. Многие великие князья были в армии, занимая командные должности в ожидании высших боевых наград, к которым их представляли при малейшей возможности. «Как будто вся кампания для того только, – отметил в дневнике ходившее в обществе мнение военный министр Д.А. Милютин, – чтобы доставить случай членам царского дома украситься георгиевскими крестами»^{58}. Действительно, оба моряка – великих князя были удостоены орденов Святого Георгия 4-й степени, хотя руководство начальника «всех морских команд» носило скорее номинальный характер. В непосредственном же управлении силами флота на Дунае ведущие роли играли подчиненные Алексея Александровича, капитаны 1 ранга МД. Новиков, георгиевский кавалер за подвиг при обороне Севастополя, и И.Г. Рогуля.

Из 14 паровых катеров только два – «Шутка» и «Мина» – обладали скоростью 14–16 уз, скорость остальных не превышала 6 уз. Все они были вооружены шлюпочными минами, а для защиты от ружейного огня оборудованы железными блиндажами, покрытыми мешками с углем. Для импровизированных минных катеров заготовили до 300 шестовых и буксируемых мин. Кроме того, на склад в Бендеры до начала форсирования Дуная было завезено 300 гальванических, 150 гальваноударных мин заграждения и 5 мин Уайтхеда, закупленных на заводе в Фиуме. Весной 1877 года катера и шлюпки интенсивно отрабатывали минные постановки и взаимные минные атаки на Днестре, четыре лучших катера были выделены в передовой отряд.