сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)
Мальчик открыл глаза и увидел голые стены из грубых каменных плит, узкое зарешеченное окно.
– Долго же ты спал! – услышал он голос Вишну.
Радж повернул голову – на соседней койке лежал его приятель и весело улыбался.
– А ты как сюда попал? – спросил Радж и не узнал своего голоса.
Словно какой-то бездомный котенок пискнул. Мальчику тоже стало весело, он растянул губы, болезненно оскалившись.
От глаз Вишну не ускользнуло это слабое подобие улыбки, осветившее лицо Раджа.
– Ага, ты смеешься! Значит, выживешь. Верная примета, между прочим.
– Ты-то чего здесь делаешь?
– А чего мне в тюрьме болтаться? – пошутил Вишну. – Тут хорошо, лежи себе кверху брюхом.
На самом деле Вишну был ужасно худой, и при всем желании невозможно было найти у него не только признаки брюха, а и просто лишний грамм жира.
– Я, когда ты опять упал и тебя понесли в госпиталь, подобрал твою лепешку, – извиняющимся тоном произнес Вишну. – Ты же сам знаешь, как мало еды.
Да, Раджу не надо было объяснять, почему Вишну съел этот кусок хлеба, их кормили так, чтобы они не умерли с голода, продовольствия не хватало для тех, кто работал на воле, что уж говорить о тех, кто сидел в тюрьме.
– В общем, подцепил какую-то заразу, – объяснил Вишну, – доктор сказал, что мне очень повезло, что я не там…
Вишну помахал худой, словно паучья лапка, рукой, показывая куда-то наверх…
– А я думаю, может, было бы лучше…
Он не закончил фразу и отвернулся, накрывшись с головой одеялом.
Дни шли один за другим, приближая конец срока, но как мучителен каждый из них! Время тянулось, словно резиновое. Радж мысленно отмечал лишь обед – это значило, что день пошел на убыль.
Однообразие нарушалось лишь появлением новых заключенных. Радж рассматривал новичков, робко сгрудившихся в тюремном дворе. Когда-то и он так же стоял. Теперь Радж был уже старожилом, знал каждого, и его знали все.
Внезапно один из них привлек внимание мальчика. В толпе выделялся крепко сбитый подросток угрюмого вида, который пристально смотрел на Раджа.
После сортировки он подошел прямо к Раджу и спросил:
– Ты, случайно, не из Бомбея?
– Да, – удивленно ответил мальчик.
– А родился в Лакхнау?
– Правильно, но откуда ты меня знаешь?
Подросток ничего не ответил, загадочно ухмыльнулся и отошел.
Радж выяснил, что новичок тоже из Бомбея, зовут его Динеш. Этот подросток быстро освоился в колонии, и скоро его боялись даже ребята постарше.
Однажды Радж стоял в очереди к умывальнику и услышал чьи-то всхлипы. Он зашел за деревянную стенку, покрашенную коричневой краской, там стоял плачущий Вишну.
– Что случилось, почему ты плачешь? – спросил мальчик своего приятеля.
Тот отнял руки, которыми закрывал лицо, и Радж увидел у него под глазом свежую ссадину, протянувшуюся до носа.
– Тебя избили? Кто?
– Динеш! – всхлипывая, проговорил мальчик.
– Но почему?
Вишну был самым безобидным во всей тюрьме, он со всеми ладил и никого не обижал.
– Он сказал, что я слишком много ем и отобрал мою лепешку. Я так хочу есть.
У Раджа как раз оставался кусок хлеба. Он собирался съесть его позже, когда чувство голода станет совсем невыносимым.
Радж полез в карман и протянул Вишну мягкий кусок теплой лепешки:
– Вот, возьми и не плачь.
– Нет, опять я буду есть твою лепешку?
– Возьми, возьми, – похлопал его по плечу Радж, – мама меня учила, что надо помогать товарищу.
Мама! Единственный близкий человек в его жизни. Радж всегда остро ощущал неполноценность своей семьи, отсутствие отца. Но теперь у него отняли и мать. Мальчик остался совсем один в чужом, враждебном мире.
Ребята, которые сидели в тюрьме, тоже были оторваны от родных, но эта жизнь не была для них в новинку, они и на воле жили по воровским законам. Они получили соответствующее воспитание от своих родителей, их притуплённое восприятие жизни помогало им легче переносить условия заключения.
Мать воспитывала Раджа совсем по-другому, он рос домашним ребенком, никогда не имевшим ничего общего с уличными хулиганами. Тюрьма была для него настоящим потрясением, она оказала на Раджа сильное влияние.
Все было бы не так, окажись рядом с ним отец, сильный, мужественный. Он бы направил сына по твердой, верной дороге, и не случилось бы этого кошмара. Но где он, этот отец! Сын оказался ему не нужен, как бесполезная вещь.
Иногда, в минуты отчаяния, к Раджу приходили страшные мысли. В тюрьме трудно остаться в одиночестве, кругом всегда толпились ребята. Вернее, они были заключенными, но язык не поворачивался так их назвать, глядя в детские глаза, наполненные не по возрасту тяжелой печалью. Только ночью, перед тем как заснуть, Радж мог подумать о своем, и тогда он пытался понять, почему отец бросил их? Он не находил ответа. Ведь мама была такая хорошая!
«Может быть, я ему не понравился? – думал мальчик. – Отец увидел меня и решил, что такой сын ему не нужен. Наверное, у него теперь есть другие дети, чистые, веселые, зачем ему сын-воришка».
В такие минуты к Раджу приходила мысль, что он в этом мире незваный гость и, может быть, ему не стоило являться на свет.
– Ты что тут делаешь, Вишну? – спросил Радж.
Вишну с испугом отпрянул от мусорного ящика, куда сбрасывались кухонные отбросы.
– Да так, ничего.
Радж заметил, как тот прячет руки за спиной.
– Что у тебя там?
Вишну потупился и с виноватым видом разжал кулак. На худой коричневатой ладони лежала вываренная рыбья голова. Не всякая собака стала бы ее грызть.
– Почему ты ее поднял? – удивился Радж. – Ты что, опять голодный?
– Да, Динеш отбирает у меня еду.
Радж посмотрел на дрожащие губы подростка. Было видно, что он совсем отчаялся и готов шарить по помойкам, лишь бы его не трогали.
– Пойдем, – сурово сказал Радж.
Они двинулись к задней стене двора. Там, под чахлым деревцем, отбрасывающим дырявую тень, сидели Динеш и его компания, подобострастно слушающая своего вожака.
– Динеш!
Тот лениво повернул голову, будто у него над ухом звенел надоедливый москит.
– Чего тебе?
– Ты не смеешь отбирать лепешки!
Динеш медленно встал. Его компания притихла, настороженно ожидая дальнейшего развития событий.
– Вот как? Значит, ты мне запрещаешь?
Динеш был на голову выше Раджа, в нем чувствовалась хватка бывалого уличного драчуна.
Он подошел к Раджу вплотную, тот спокойно стоял, ожидая приближения противника. Без лишних слов Динеш вцепился в Раджа, и они покатились по земле. Вся компания повскакала с мест и окружила дерущихся плотным кольцом, подбадривая их криками.
Перевес был на стороне Динеша, но Радж тоже не сдавался, ведь он боролся за правое дело.
– Что такое?! А ну, разойдись!
В толпу вклинился надсмотрщик и несколькими пинками разогнал драчунов.
– Ну что, теперь не будешь? – сказал задыхающийся Радж.
– Посмотрим, – Динеш вытирал ладонью разбитый нос. – Джагга тебя не похвалил бы.
Джагга! Опять это имя! Радж даже в тюрьме находился под его присмотром.
Глава четырнадцатая
…Веселый смех молодого вора заставил надзирателя сурово нахмуриться. Сидящие у тюремной стены узники, греющиеся на теплом солнце, с недоумением посмотрели на этого безумного – давно здесь не слышали такого заразительного хохота.
Вор был одет в клетчатую робу и такую же шапочку. В руках он держал тонкую лепешку, она-то и вызвала его смех.
Радж смеялся над этим куском хлеба, над своей жизнью, как много лет назад, когда он впервые попал в тюрьму за кражу булки. Но тогда его смех закончился припадком, сейчас он уже по-другому относился к своей судьбе вора.
– Эй, ты что, спятил? Что ты нашел в этом смешного? – недовольно спросил тюремщик.
Радж сделал вид, что очень испугался и даже шутливо отдал честь, как заправский солдат на плацу.
– Что это, по-вашему?
– Хлеб, – буркнул тюремщик.
– Неужели хлеб? – передразнил Радж.
– Да.
– Быть этого не может.
– Почему? – заинтересованно спросил тюремщик.
Он уже привык к этому балагуру, завсегдатаю тюремных нар. Он всегда смешил публику, с ним было веселее в мрачных стенах тюрьмы. Его шутки даже на суровом лице тюремщика, больше похожем на плохо отесанный камень, вызывали некоторое подобие улыбки. Вот и сейчас шутник явно решил повеселиться, вспоминая недавнее прошлое.
– Вы знаете, что бывает, когда в доме нет хлеба? – спросил Радж. – Представьте себе, из-за такого маленького куска хлеба и начались все мои неприятности.
– Почему?
– Потому что в первый раз меня посадили в тюрьму двенадцать лет назад из-за такого вот кусочка хлеба…
– Дай сюда, – сказал подошедший сержант, – на воле позавтракаешь.
Радж сделал вид, что ужасно испугался грозного сержанта, и смиренно спросил:
– Что? Меня отпускают?
– Сегодня кончился твой срок.
– Неужели… – Радж опять отдал честь.
– Ничего. Скоро опять сюда явишься. Ты у нас частый гость, через месяц вернешься.
– Срок кончился. Тогда прощайте. Теперь меня не скоро увидите. Я что-то задержался в вашей гостинице.
– Брось воровать, тогда будешь жить в другой гостинице, – миролюбиво ответил тюремщик.
Радж стал быстро пятиться, на ходу прощально помахивая рукой.
– Брошу, сержант!
– Поступи на работу.
– Обязательно, сержант!
– Э, да тебе трудно верить.
– Бог тому свидетель, сержант!
Радж весело распрощался со своими тюремными друзьями. Все они с сожалением расставались с товарищем, он скрашивал мрачную тюремную жизнь.
– Эй, Радж! – крикнул Вишну. – Ты надолго нас покидаешь или решил взять отпуск?
Старый приятель Вишну опять сидел в тюрьме. Чем бы он ни занимался на свободе, через некоторое время вновь оказывался, к своему удивлению, за решеткой.
Вишну много раз пытался начать новую жизнь, устраивался на работу. Каким-то образом его хозяевам становилось известно, что он – вор, просидевший всю жизнь в тюрьме, и Вишну тут же выгоняли на улицу. На улице были старые дружки, бахвалившиеся легкими деньгами, которые они добывали в карманах рассеянных горожан.
– Пойдем с нами! – звали они приятеля. – Все равно ты вор, и тебе не сойти с этой дороги.
Вишну отнекивался, перебивался случайными заработками, но потом, когда голод становился невыносимым, снова начинал воровать. Поскольку Вишну был неудачливым вором, вскоре он оказывался на скамье подсудимых.
– Перед нами закоренелый преступник, – вещал очередной судья, – сколько раз предоставляло ему общество возможность исправиться, но он, в силу порочности своей личности, снова оказывается перед нами в качестве обвиняемого, и мы должны вынести ему суровый приговор!
Вишну привычно сидел на скамейке, равнодушно слушая судью. Все эти речи давно наводили на него лишь сонную одурь. Без всякого волнения он выслушивал решение суда и безропотно отправлялся в тюрьму на очередную отсидку.
Так, или примерно так, происходило и с Раджем. Сегодня для него был счастливый день – он выходил на свободу, но Радж прекрасно понимал, что вскоре он опять может оказаться за тюремной решеткой, потому что стал вором.
– Ну, Радж, – спросил Вишну, – чем ты теперь будешь заниматься на воле?
Радж весело рассмеялся, похлопывая приятеля по плечу:
– Пойду, устроюсь на работу, мне тут обещали должность главного прокурора.
Радж состроил суровую физиономию, похожую, на его взгляд, на лицо судьи, и строгим голосом прошепелявил:
– Приходите скорее, господин Радж, мы вас так ждем, господин Радж, все подсудимые плачут – где же наш новый прокурор?
Приятели дружно засмеялись. Вишну с восторгом смотрел на веселого друга, который спас ему когда-то жизнь. Если бы не Радж, он умер бы от голода и побоев. Радж наказал обидчиков, и тогда Вишну узнал, что на свете есть добрые люди.
Худой, высохший, словно щепка, Вишну заговорщицки оглянулся, сунул руку в карман и достал несколько купюр:
– Возьми, Радж! На первое время хватит, а то тебе придется воровать, и ты снова здесь окажешься.
Радж посерьезнел, взял бумажки и неуловимым жестом положил их обратно в карман Вишну.
– Тебе они тут больше пригодятся. Мне надо много денег, я ведь не один, дома меня ждет мама!
Друзья расстались. Радж торопливо вышел из ворот тюрьмы, сделав прощальный жест, и весело пошагал по пыльной дороге, вьющейся среди каменистой равнины.
По центральной улице Бомбея шел странный человек, одетый в широкие не по размеру брюки, узкий помятый пиджачок и шляпу, давно потерявшую вид, так что она хорошо смотрелась бы, пожалуй, на огородном пугале. Но больше всего поражали его ботинки – потрескавшиеся, с отстающими, дырявыми подошвами, никогда не знавшие сапожной щетки. Радж считал, что он достаточно почистил обуви в детстве, когда сидел со своим ящиком чистильщика на перекрестках бомбейских улиц. Кроме того, если кто-то из прохожих внимательно смотрел на этого бродягу, то с удивлением замечал полное отсутствие носков.
Радж шел смешной семенящей походкой, оглядываясь на витрины магазинов и напевая веселую песню:
Бродяга я! Всегда влечет меня вперед звезда моя!
Бродяга я!
Дорога – дом обширный мой,
А домочадцы – пыль и зной,
Но я мирюсь с такой судьбой.
Бродяга я! Кто я такой, я вам открою, не тая, —
Бродяга я!
Мне не поправить жизнь мою,
Но с легким сердцем я пою.
Душа весела и грудь широка
Напрасно в нее стучится тоска.
В какой земле, в каком краю
Искать любовь мою?
Бродяга я! Всегда влечет меня вперед звезда моя!
Бродяга я!
Радж уже не был похож на прежнего благовоспитанного мальчика, единственное, что напоминало о нем, – детская обаятельная улыбка, с которой он взирал на этот беспощадный мир. Он и шел как ребенок, поминутно натыкаясь на людей, но это была рассчитанная походка.
Один из прохожих, в белоснежной чалме, в синем пиджаке, из-под которого горел огнем расписной галстук, шел по улице, помахивая зонтиком с бамбуковой ручкой. Через его жилет свисала массивная золотая цепочка карманных часов.
Радж натолкнулся на щеголя, вежливо извинился, топорща в улыбке узкую полоску усов. Прохожий недовольно взвизгнул, подняв в возмущении плечи, и шарахнулся в сторону, всем своим видом показывая, как он удивлен, что такие грязные оборванцы разгуливают по центральным улицам, задевая благородную публику. Радж проводил раздосадованного незнакомца невинным взглядом, полным смирения, и пошел дальше. Через мгновение он разжал пальцы и с одобрением посмотрел на оказавшиеся в них часы на цепочке, оценив по достоинству их марку и размеры. Хорошие часики заводят себе эти щеголи, не жадничают. Радж приветствовал такое расточительство всем сердцем.
Окрыленный удачным началом, он опять замурлыкал свою песенку, так что другой прохожий – щупленький старичок в соломенном канотье, семенящий по улице, не отрываясь от газеты, даже оставил на время свое чтение, чтобы послушать ее. Песня так ему понравилась, что он забыл обо всем и пошел рядом с Раджем, кивая в такт мелодии головой и с интересом разглядывая часы, которые молодой странно одетый человек покачивал на цепочке. Такой дорогой предмет у оборванца, не странно ли это – было написано во взгляде музыкального старичка. Радж поймал этот взгляд, словно фокусник, спрятал часы в рукаве и скорчил такую рожу, вытаращив на наблюдательного дедушку глазищи, что тот, загородившись рукой от страшного бродяги, заспешил прочь. Пожелав старикашке идти своей дорогой, Радж помахал ему вслед только что вытащенным кожаным бумажником, искренне надеясь, что у того в кармане найдется монетка на омнибус и ему не придется проделать путь домой пешком. Это было бы слишком большой непочтительностью по отношению к украшенной сединами старости, а Радж ведь совсем не таков.
Решив немого передохнуть, Радж с интересом огляделся по сторонам, продолжая напевать себе под нос. Девушки в Бомбее были по-прежнему прекрасны, даже стали еще лучше за время его отсутствия. Витрины магазинов сияют вымытыми стеклами, за которыми чего только нет. Скоро все это будет и у него. Радж подмигнул копошащемуся за стеклом витрины приказчику, который старательно надевал на манекен новое платье. Приказчик остолбенел, пораженный такой фамильярностью со стороны немытого бродяжки по отношению к нему, почти что зятю директора. Прочитав это на его лице, Радж фыркнул и, пританцовывая, поспешил прочь.
Хорошо вернуться в родной город, идти утром по его вымытым дождем улицам, дышать его запахом, любоваться красивыми девушками! Хорошо улыбаться всем подряд, даже если тебе не отвечают тем же. Хорошо быть свободным после месяцев заключения, шагать без охраны и знать, что на обед у тебя сегодня то, что ты захочешь, а не то, чего хочет главный интендант тюрьмы, тем более, что он всегда хочет одного и того же: черствых лепешек и пустого супа.
